Новая эпоха международной безопасности

Россия и мир

Монография

Ответственный редактор
доктор политических наук, профессор
О. П. Иванов

---

ebooks@prospekt.org

Информация о книге

УДК 327

ББК 66.4(0)

Н72

Рецензенты:

Белозеров В. К., доктор политических наук, профессор;

Романов В. В., доктор исторических наук, профессор.

Редакционная коллегия:

Иванов О. П., доктор политических наук, профессор (ответственный редактор);

Гаврилова С. М., кандидат исторических наук.

В коллективной монографии анализируются ключевые вопросы международной безопасности, новые вызовы и угрозы текущему миропорядку в данной сфере. Рассматриваются роль и место Российской Федерации в современной системе международной безопасности и основные проблемы национальной безопасности.

Законодательство приведено по состоянию на 5 марта 2020 г.

Издание предназначено для специалистов в области международных отношений, мировой экономики, международного права, студентов и аспирантов профильных вузов, а также для всех интересующихся данной тематикой.

УДК 327

ББК 66.4(0)

© Коллектив авторов, 2021

© Дипломатическая академия МИД России, 2021

© ООО «Проспект», 2021

АВТОРСКИЙ КОЛЛЕКТИВ

Артеменкова Наталья Сергеевна – эксперт в области нераспространения оружия массового уничтожения и международной безопасности.

Борисов Алексей Владимирович – кандидат философских наук, доцент, доцент кафедры политологии и политической философии Дипломатической академии МИД России.

Варфоломеев Антон Александрович – кандидат политических наук, заведующий Центром изучения новых вызовов и угроз Института актуальных международных проблем Дипломатической академии МИД России.

Гласер (Кукарцева) Марина Алексеевна – доктор философских наук, профессор департамента международных отношений Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики», профессор кафедры международной и национальной безопасности Дипломатической академии МИД России.

Иванов Олег Петрович – доктор политических наук, профессор, проректор по научной работе Дипломатической академии МИД России.

Каширина Татьяна Владиславовна – доктор исторических наук, профессор, заведующая кафедрой международных отношений Дипломатической академии МИД России.

Конышев Валерий Николаевич – доктор политических наук, профессор факультета международных отношений СПбГУ.

Малов Андрей Юрьевич – кандидат исторических наук, доцент кафедры национальной и международной безопасности Дипломатической академии МИД России.

Мартынова Дарья Олеговна – кандидат политических наук, научный сотрудник Института актуальных международных проблем Дипломатической академии МИД России.

Мустафабейли Али Митхадович – кандидат исторических наук, заведующий Центром евразийских исследований Института актуальных международных проблем Дипломатической академии МИД России.

Неймарк Марк Афроимович – доктор исторических наук, профессор кафедры политологии и политической философии Дипломатической академии МИД России.

Орлов Владимир Андреевич – кандидат политических наук, заведующий Центром глобальных проблем и международных организаций Института актуальных международных проблем Дипломатической академии МИД России, профессор МГИМО, основатель ПИР-Центра.

Пашенцев Евгений Николаевич – доктор исторических наук, профессор, ведущий научный сотрудник Института актуальных международных проблем Дипломатической академии МИД России.

Руднева Анастасия Олеговна – кандидат экономических наук, доцент кафедры мировой экономики и международных экономических отношений Дипломатической академии МИД России.

Рудницкий Артем Юрьевич – доктор исторических наук, заместитель директора Историко-документального департамента МИД России.

Сергунин Александр Анатольевич – доктор политических наук, профессор МГИМО (У) МИД России, профессор факультета международных отношений СПбГУ.

Сурма Иван Викторович – кандидат экономических наук, доцент, заведующий кафедрой государственного управления во внешнеполитической деятельности Дипломатической академии МИД России, член-корреспондент РАЕН.

Тимакова Ольга Александровна – кандидат политических наук, старший преподаватель кафедры политологии и политической философии Дипломатической академии МИД России.

Трефилова Юлия Александровна – кандидат политических наук, начальник Управления научно-координационной работы Дипломатической академии МИД России.

Харичкин Игорь Константинович – доктор философских наук, профессор, заместитель директора института международных отношений и социально-политических наук МГЛУ.

Шамаров Павел Вячеславович – кандидат военных наук, доцент, специалист отдела Министерства обороны Российской Федерации.

Штоль Владимир Владимирович – доктор политических наук, профессор, профессор кафедры международных отношений Дипломатической академии МИД России.

Яковлев Александр Юрьевич – доктор политических наук, профессор кафедры международной и национальной безопасности Дипломатической академии МИД России.

Раздел I. ОБЕСПЕЧЕНИЕ МЕЖДУНАРОДНОЙ БЕЗОПАСНОСТИ В КОНТЕКСТЕ НОВЫХ ВЫЗОВОВ И УГРОЗ

О. П. Иванов

Ядерное оружие и НАТО в контексте европейской безопасности1

Эволюцию стратегии НАТО следует рассматривать в контексте геостратегических и региональных изменений в области безопасности. Она отражает сдвиги в оценке прежде всего руководством США глобального ландшафта безопасности и американской политики. Согласно Стратегии национальной безопасности США 2017 г. «…соперничество великих держав снова вернулось, после того как этот феномен прошлого века был отброшен»2. В частности, по официальным американским оценкам такими государствами – соперниками США являются Россия и Китай. В Стратегии национальной безопасности США также утверждается: «Китай и Россия начали расширять свое влияние на региональном и глобальном уровне. Коротко, они оспаривают наши геополитические преимущества и пытаются изменить международный порядок в свою пользу»3.

Что касается обстановки в Европе, то выступая в Конгрессе США, бывший главнокомандующий войсками НАТО в Европе генерал К. Скапарротти сделал следующее заключение: «В долгосрочной перспективе Россия является стратегическим соперником, желающим достичь свои цели за счет американского процветания и безопасности, и рассматривает Соединенные Штаты и НАТО в качестве главной угрозы своим геополитическим амбициям. Преследуя свои цели, Москва стремится оказать влияние на государства по своей периферии, подрывая солидарность НАТО и разрушая основанный на правилах международный порядок»4.

Такие оценки создают вполне определенный геополитический фон, на котором разразился украинский кризис 2014 г., и который стал последней каплей, переполнившей конфликтную чашу отношений между Россией и НАТО. По оценке российских дипломатов «кризис (имеется в виду украинский. – О. И.) стал выражением копившихся не один год и даже не одно десятилетие противоречий, вскрыл системные недостатки системы европейской безопасности, которая так и не была приведена в соответствие с беспрецедентными возможностями для преодоления раскола Европы, открывшимися после завершения холодной войны»5.

На этом фоне представляется актуальным рассмотреть следующие вопросы: какие изменения происходят в стратегическом планировании НАТО? Какую роль играет ядерное оружие в обеспечении безопасности в Европе?

Тема ядерного оружия в Европе не является новой. Российские эксперты уделяли ей достаточно внимания и в более спокойное время, когда Россия и НАТО избирательно, но сотрудничали. Хотя еще в 2010 г. российский ученый В. В. Штоль указывал на следующую тенденцию: «Заглядывая вперед, НАТО должна быть готова для широких консультаций о будущей роли ядерного оружия в своей стратегии сдерживания»6.

В наши дни эксперты стали изучать и обсуждать новую повестку в области безопасности, которая все больше напоминает холодную войну и включает различные сценарии силового столкновения. В том числе и такой, казалось, немыслимый ранее сценарий, как нападение России на Прибалтийские страны – члены НАТО. Об этом, в частности, сообщила РЭНД Корпорейшн в своем аналитическом материале под названием «Усиливая сдерживание на восточном фланге НАТО» в апреле 2017 г. В нем отмечается: «Не более чем за 60 часов российские войска смогут достичь окраин соответственно столиц Эстонии и/или Латвии Таллинна и Риги. Такое быстрое поражение оставило бы НАТО с ограниченной возможностью для выбора, причем все варианты были бы плохими: кровопролитное контрнаступление с риском эскалации для освобождения Прибалтики; сама эскалация, как альянс и угрожал в годы «холодной войны» для предотвращения поражения; или признание временного поражения с неопределенными, но предсказуемо катастрофическими последствиями для альянса и для народов Прибалтики»7. Такой сценарий выглядит невероятным по ряду соображений.

Во-первых, что приобретает Россия, атаковав и оккупировав Прибалтийские государства? Что Россия будет делать дальше? Ждать ответной реакции НАТО или продолжать наступать в западном направлении? Какая может быть стратегия выхода России из создавшейся ситуации?

Во-вторых, насколько оправдан риск нападения на страны – члены НАТО, так как нападение России на Прибалтийские государства моментально повлечет реализацию ст. V Устава альянса и Россия в этом случае столкнется со всей организацией, а не с отдельными его членами? Интересно, что авторы исследования РЭНД Корпорейшн понимают это и отмечают в своей работе, но дальше в оценке возможного развития событий не идут. А следовало бы, так как никто не может гарантировать, что ситуация не выйдет из-под контроля и вслед за применением конвенционального вооружения может последовать и применение оперативно-тактического ядерного оружия, а в дальнейшем нельзя исключать и более трагичный сценарий с применением стратегического оружия. В этой ситуации риски превышают ожидаемую, к тому же еще непонятную для России выгоду.

Стремление России противодействовать расширению НАТО и приближению альянса к своим границам рассматривалось на Западе как угроза европейской безопасности. «Сторонники расширения НАТО заявляют, что оно нацелено на то, чтобы предотвратить повторение ситуации, подобной разделу Европы после Ялтинских решений. Расширение НАТО считается наиболее эффективным способом остановить продвижение российских национальных интересов за пределы России»8. В настоящее время, ввиду того что НАТО и так уже достигла российских границ и расширяться за счет Украины и Молдовы не планирует в обозримом будущем, начался новый этап – модернизация альянса и наращивание своего присутствия в приграничных с Россией районах.

В последнее время в НАТО зазвучала тема «военного Шенгена» в Европе, который активно лоббируют США. В альянсе считают, что назрела острая необходимость ускорения переброски войск через территории стран – участников союза к его восточным границам. Главком НАТО генерал Б. Ходжес заявил, что войска альянса должны быть способны передвигаться так же быстро, как и мигранты. По его словам, НАТО сложно получить разрешение стран на переброску войск, вооружения и боеприпасов через свою территорию. Например, чтобы перебросить американские войска из Польши в Германию необходимо уведомление за пять дней. Однако эти сетования на сложности в осуществлении военных перемещений опровергаются самими сотрудниками НАТО. «Официальные лица (НАТО. – О. И.) говорят, что препятствия очевидны только во время учений и планирования в мирное время, а в случае реальной военной чрезвычайной ситуации главнокомандующий войсками НАТО, находящийся в Монсе, Бельгия, просто предупреждает союзников и размещает (имеется в виду войска. – О. И.) как необходимо»9.

В свете кризиса в отношениях между Россией и НАТО по-новому зазвучала тема ядерного оружия и якобы нехватки ядерного сдерживания в Европе. Эволюцию ядерной стратегии НАТО также следует рассматривать в контексте эволюции ядерной стратегии США. В Обзоре ядерной политики США указывается, что «в то время как Соединенные Штаты продолжают сокращать количество и снижать значимость ядерных вооружений, другие страны, в том числе Россия и Китай, движутся в противоположном направлении»10. Такая оценка является ложной, так как Россия продолжает выполнять свои обязательства по Договору о мерах по дальнейшему сокращению и ограничению стратегических и наступательных вооружений (ДСНВ) и заинтересована в его сохранении. В то время как именно США приняли решение выйти из договора РСМД, создав непредсказуемую и крайне опасную обстановку в этой области.

Тем не менее в контексте обвинения России в создании угроз международной безопасности ставятся новые задачи в американской ядерной стратегии. В частности, в Обзоре ядерной политики США отмечается: «Первоочередная задача ядерной политики и стратегии США заключается в том, чтобы удерживать потенциальных противников от нанесения ядерного удара в любом масштабе. Однако предотвращение ядерного удара не является единственным предназначением ядерного оружия. Учитывая многообразие угроз и в значительной степени непредсказуемый характер этих угроз в настоящее время и в будущем, ядерные силы США выполняют следующие важнейшие функции, предусмотренные стратегией национальной безопасности Соединенных Штатов:

– предотвращение нападения с применением и без применения ядерного оружия;

– гарантия безопасности союзников и партнеров;

– достижение целей государственной политики США в случае невозможности сдерживания;

– способность реагировать на непредвиденные ситуации в будущем.

Эти функции взаимосвязаны и дополняют друг друга, и эффективность ядерных сил США должна оцениваться относительно каждой из этих функций и стратегии, призванной обеспечить их выполнение»11.

Первая из указанных функций предполагает сдерживание потенциального противника и соответствует той традиционной роли, которую играло и продолжает играть ядерное оружие. Вторая функция обеспечивает достаточно хорошо известную и проработанную концепцию расширенного сдерживания (extended deterence). Однако возникают вопросы по двум последним функциям. Остается неясным, о каких целях государственной политики, предполагающих применение ядерного оружия, идет речь. Подразумеваются жизненно важные интересы или другие, меньшие по своим масштабам и глубине потребностей обеспечения своей безопасности и своих союзников. Особое беспокойство вызывает последняя в списке функция. Эта функция не рассеивает, а сгущает туман войны. Какие непредвиденные обстоятельства подразумеваются здесь? Не возвращает ли нас эта функция в ранний период «холодной войны», когда действовала американская концепция «просчитанной двусмысленности» (calculated ambiguity)? От нее в свое время американское руководство отказалось по той причине, что она не давала четкий и однозначный сигнал Советскому Союзу, когда и при каких обстоятельствах может быть применено ядерное оружие. Прояснение таких непредвиденных обстоятельств в современных условиях является одной из важнейших задач российских переговорщиков с американскими визави, что позволит планировать наши ответные действия. В разряд ядерного оружия попадает как стратегическое, так и нестратегическое вооружение, а также возможное его применение как самостоятельно, так и в рамках НАТО. Также одной из основных целей в американской политике провозглашается корректировка дисбаланса в области нестратегического ядерного вооружения, который, по оценкам американских официальных лиц, возник в пользу России, и здесь особое внимание уделяется ядерной политике НАТО.

В НАТО не приветствуется открытое публичное обсуждение ядерной тематики, так как считается, что дебаты и несогласия внутри альянса подорвут доверие и надежность стратегии ядерного сдерживания как со стороны членов НАТО, так и противников. До украинского кризиса (2014 г.) позиции сторонников снижения ядерного фактора в НАТО были достаточно сильны. За вывод американского тактического ядерного оружия из Европы выступали представители Бельгии, Нидерландов, Люксембурга и Норвегии. Они поддержали инициативу Германии по внесению ядерного оружия в повестку дня саммита НАТО в Лиссабоне в 2010 г. Однако под давлением США эта тема не получила свое развитие и была закрыта. На саммите была принята новая стратегическая концепция, которая подтвердила, что сдерживание и дальше будет базироваться на сочетании ядерных и конвенциональных сил. В основополагающих положениях заявляется:

– «Фундаментальной целью ядерных сил НАТО является сдерживание.

– Сдерживание, основанное на соответствующем сочетании ядерных и конвенциональных способностей, остается основным элементом целостной стратегии НАТО.

– Ядерное оружие является основным компонентом целостных способностей Альянса, предназначенных для сдерживания и обороны, наряду с конвенциональными силами и силами противоракетной обороны.

– НАТО остается приверженным к контролю над вооружениями, разоружению и нераспространению, но пока существует ядерное оружие, оно останется ядерным альянсом.

– Группа ядерного планирования является форумом для консультаций в рамках НАТО по ядерному сдерживанию»12.

В последние годы в НАТО и в США активно обсуждалась, а сейчас и вошла в американский официальный документ, приписываемая России военно-стратегическая концепция «эскалации для деэскалации». В новейшем Обзоре ядерной политики США подчеркивается, что «Уверенность России в том, что, использовав первыми ядерное оружие, в том числе оружие малой мощности, можно получить такое преимущество, отчасти основана на представлении Москвы о том, что обладание бóльшим количеством и разнообразием нестратегических ядерных средств обеспечивает превосходство в кризисной ситуации или в условиях более ограниченного конфликта. Недавние заявления России относительно этой формирующейся доктрины применения ядерного оружия можно расценить как снижение Москвой “ядерного порога”, переступив который можно первыми применить ядерное оружие. О том, что Россия имеет именно такое представление о преимуществах этих систем, свидетельствуют многочисленные учения и заявления на этот счет. Заставить Россию отказаться от таких иллюзий – стратегическая задача первостепенной важности»13. Суть этой концепции заключается в том, что если между Россией и НАТО возникает вооруженный конфликт, то Россия быстро перейдет от конвенцио­нального оружия к тактическому ядерному оружию, чтобы изменить ход вооруженной борьбы в свою пользу. По представлению военно-политических планировщиков США и НАТО, российские руководители надеются, что США не применят стратегическое ядерное вооружение, чтобы не уничтожить все живое на планете, и в связи с этим уступят России в локальном вооруженном конфликте. Таким образом, западные эксперты делают вывод, что Россия движется в опасном направлении, понижая порог применения ядерного оружия. Под порогом понимается ряд условий, появление которых вызывает определенное действие. Как это ни может показаться странным или неуместным, но в доказательство такого намерения России некоторые натовские эксперты приводят ситуацию с Крымом или Донбассом. «Эта меняющая правила игры политика деэскалации, реализованная на практике в Украине и в Крыму, снова выводит ядерное сдерживание на первые места в повестке дня НАТО»14.

В ведущих странах – членах НАТО серьезно рассматривается сценарий применения ядерного оружия Россией в конфликте с альянсом. Военный аналитик из британского Королевского института оборонных исследований Дж. Бронк, выступая в комитете по обороне нижней палаты британского парламента, заявил: «У меня нет абсолютно никаких сомнений, что Россия никогда не инициирует конфликт с НАТО, который, по ее расчетам, может продлиться больше пары недель. Если она начнет такой конфликт, то неизбежно проиграет, потому что НАТО имеет огромное преимущество в промышленных и человеческих ресурсах и в итоге в способности обеспечить подкрепление своим силам в конфликте… Поэтому им при планировании нужна возможность быстро остановить конфликт. Они либо должны быстро достичь своих целей и затем быстро “окопаться” и заявить, что на всякие попытки отвоевать захваченное будет ядерный ответ – и ждать, отступит ли Запад, либо же, если они неожиданно столкнутся с немедленным и неприятным ответом, то применить ядерный заряд меньше килотонны»15. По оценке Бронка, Россия таким образом получает возможность «убедительно угрожать превращением конфликта в ядерный», но делать это в таких рамках, что страны НАТО, вероятно, сочтут несоразмерным отвечать, по выражению Бронка, «стратегическим, сметающим города ядерным оружием»16.

Анализируя такие оценки западных стратегов и экспертов, необходимо подчеркнуть, что концепция «эскалации для деэскалации» не является официальной, а родилась в результате мыслей, высказанных журналистами и экспертами, и противоречит официальной позиции по применению ядерного оружия РФ. В Военной доктрине Российской Федерации на этот счет говорится: «Российская Федерация оставляет за собой право применить ядерное оружие в ответ на применение против нее и (или) ее союзников ядерного и других видов оружия массового поражения, а также в случае агрессии против Российской Федерации с применением обычного оружия, когда под угрозу поставлено само существование государства»17. Все оценки, противоречащие этим критериям, следует рассматривать как нереалистичные и вводящие в заблуждение мировую общественность. Любопытно, что в западном экспертном сообществе есть специалисты, которые критикуют концепцию «эскалации для деэскалации». В качестве примера можно привести Дж. Эдмондса, который имеет руководящий опыт работы на российском направлении в национальном совете безопасности США. Он заявляет: «Мы не должны быть твердолобыми и упорно преследовать наши цели в конфликте с Россией. Чтобы добиться этих целей, нам нужно понимать нашего противника. Если российское руководство решит применить ядерное оружие в ограниченном масштабе для получения контроля над эскалацией, тогда оно, вероятно, сделает это в качестве крайней меры, понимая, что Российское государство должно погибнуть»18. Также нужно иметь в виду, что никто не может гарантировать, что применение ядерного оружия будет полностью управляемым процессом, а использование тактического ядерного оружия не вызовет применение стратегического ядерного оружия. Известное правило с времен «холодной войны» «стреляешь первым – умираешь вторым» никто не отменял. Исходя из этого ядерное оружие не может рассматриваться в качестве инструмента для деэскалации, а по-прежнему остается крайней мерой.

Военно-политическая стратегия США в Европе опирается на концепцию расширенного сдерживания (extended deterrence), которая подразумевает, что США могут применить ядерное оружие не только если подвергнется нападению американская территория и граждане, но и в случае агрессии в отношении стран – членов НАТО. При этом, как предусматривала эта концепция в издании НАТО, расширенное сдерживание должно выполнять две задачи: дать сигнал решимости потенциальному противнику встать на защиту своих союзников, а также поддержать уверенность членов НАТО, что они не будут оставлены без американского ядерного зонтика.

Интересно, что есть разница между концепциями расширенного сдерживания, которую реализуют США в Европе и в АТР. Если в Европе это оружие располагается на территории ряда государств – членов НАТО, то в АТР эта стратегия реализуется без постоянного присутствия американского ядерного оружия на территории союзников США. В случае кризиса ядерное оружие может быть доставлено из США в необходимую точку региона. Другая особенность заключается в принципе ядерного распределения, который используется в НАТО. В число таких стран входят Бельгия, Италия, Нидерланды, Турция и Германия. Ядерное распределение включает распределение информации, консультации в ядерной сфере, общее ядерное планирование и совместное выполнение.

Что касается АТР, то, согласно открытым источникам, США не проводят регулярные учения по совместному применению ядерного оружия со своими союзниками в АТР. Кроме этого, в регионе не работает формула «разделения обязанности», которая предусматривала бы предоставление странами-союзниками своих баз, ядерной инфраструктуры и неядерной поддержки США в случае кризисной ситуации.

В коммюнике Варшавского саммита НАТО (июль 2016 г.) подчеркивалось: «Любое применение ядерного оружия против НАТО фундаментально изменило бы характер конфликта. Обстоятельства, при которых ядерное оружие было бы использовано, чрезвычайно маловероятны. Однако, если основы безопасности членов альянса окажутся под угрозой, НАТО имеет возможности и волю причинить такой ущерб противнику, который будет неприемлемым и далеко превысит выгоды, которые противник надеялся бы получить»19.

По оценкам западных экспертов, и, похоже, они подтверждаются, НАТО находится в процессе пересмотра своей ядерной стратегии. При этом отмечается, что она не становится, по крайней мере, на данный момент, идентичной прежней – времен «холодной войны», – но постепенно движется в этом направлении. Во-первых, как и в период «холодной войны», НАТО все больше опирается на ядерные силы США. Во-вторых, происходит корректировка стратегии и планирования НАТО. В-третьих, увеличивается количество учений и ротационных размещений воинских подразделений, способных применять ядерное оружие. На такой сценарий развития событий указывают исследования американских военных экспертов. В частности, они отмечают: «США и НАТО должны демонстрировать способность пропорционально реагировать на российский потенциал по применению первыми (речь идет о ядерном оружии. – О. И.). Преимущество интеграции ядерного планирования в широкий спектр учений усилит эффективность сил и даст американскому и натовскому руководству лучшее понимание динамики эскалации. В добавление, расширение учений будет сигналом России, что НАТО сохраняет решимость применить нестратегическое ядерное оружие для защиты коллективных интересов. Инкорпорирование самолетов двойного назначения в качестве нестратегических ядерных платформ в традиционные наиболее важные наземные учения, такие как “Атлантическая решимость” усилит готовность и поддержит союзников»20.

Министр обороны Великобритании М. Фоллан заявил о трех озабоченностях НАТО: «Во-первых, они (русские) возможно понизили порог использования ядерного оружия. Во-вторых, похоже, что они интегрируют ядерные силы с конвенциональными и довольно угрожающим образом, и в-третьих, во время финансовых трудностей они увеличивают свои расходы на модернизацию своих ядерных сил»21.

НАТО начала менять свою ядерную стратегию. После окончания «холодной войны» НАТО проводила как ядерные, так и конвенциональные учения. Однако альянс воздерживался от отработки перехода от одних к другим. После украинского кризиса 2014 г. такой переход стал отрабатываться НАТО. В частности, в 2015 г. в рамках операции «Атлантическая решимость» налаживалась связь между стратегическим командованием США и НАТО по выполнению задач сдерживания. Новым явлением в учениях США и НАТО стала операция «Арктический раскат». Согласно ее сценарию четыре американских бомбардировщика Б-52, способных нести 80 крылатых ракет, взлетали в США и совершали беспосадочный полет через Северный полюс и Северное море. Таким образом, посылался сигнал России о готовности США и НАТО применить ядерное оружие в случае необходимости.

На учениях в 2017 г. была задействована военно-воздушная база Бюхель в Германии и база Кляйне-Брогель в Бельгии. На этих базах хранятся ядерные бомбы США, которые могут применяться немецкими и бельгийскими летчиками, если поступит соответствующий приказ. В последние годы ядерные учения ВВС проводятся параллельно либо до, либо после конвенциональных учений, но в рамках общего замысла.

Как это ни странно, страны – члены НАТО не рассматривают ядерное оружие Франции и Великобритании как ядерное оружие НАТО, отдавая предпочтение только американским авиационным бомбам В-61 в количестве 180–200 единиц, находящихся на территории Турции, Италии, Германии, Бельгии и Голландии. Эти бомбы считаются в НАТО тактическим оружием, и по такому расчету Россия получает преимущество в тактическом ядерном вооружении в шесть раз. В условиях обострения отношений и антироссийской компании на Западе такие расчеты позволяют делать выводы в НАТО, что Россия создает угрозу европейским странам. Для этого предусматривается ряд мер. Во-первых, возможность продления срока жизни ядерных бомб в результате их модификации и превращения в управляемые бомбы с точным наведением на цель марки В-61-12. Также нужно признать, что старые самолеты F-16 и Торнадо не могут применять эти бомбы. Они предназначены для самых современных типов самолетов, таких как F-35A, B-2A и LRS-B. Во-вторых, «в соответствии с договоренностями о совместных ядерных миссиях НАТО ядерном распределении во время войны США передают ответственность за В-61 принимающему государству, которое затем использует свои СДН (самолеты двойного назначения – О. И.) для сброса бомб на территорию врага»22. Предусматривается, что эта договоренность будет реализовываться следующим образом: «пилоты Германии, Дании, Бельгии и Италии подвешивают на свои самолеты американские ядерные бомбы (хранимые на европейской территории) и сбрасывают их на врага (т. е. Россию. – О. И.), если поставлена такая задача»23. Летчики неядерных стран НАТО, такие как Бельгия, Нидерланды, Германия и Италия уже проходят необходимую тренировку для выполнения этой задачи. Такого рода подготовка пилотов данных стран ставит вопрос о соблюдении ДНЯО. Хотя западные эксперты заявляют, что это не является нарушением договора, так как такого рода подготовка летчиков неядерных государств началась до заключения ДНЯО, но и с политической точки зрения такую деятельность можно оценить как вступление на зыбкую почву, размывающую основу ДНЯО. Подключение же к этой программе стран, которые вступили в НАТО после подписания ДНЯО, например, Чехии или Польши, полностью противоречит вышеупомянутой позиции НАТО и является нарушением договора. В продолжение дискуссии по этому вопросу сторонники сохранения и усиления ядерного сдерживания в Европе утверждают, что в случаи войны договор ДНЯО соблюдаться не будет, поэтому применение ядерного оружия возможно вне рамок ДНЯО. Такой подход не может укреплять режим нераспространения особенно сегодня, когда договорная база в области контроля над ядерным вооружением целенаправленно разрушается США и их союзниками по НАТО.

Страны НАТО вовлечены США в отработку применения ядерного оружия. Согласно оценкам западных экспертов для применения ядерного оружия предусматривается следующий порядок. Для того, чтобы альянс мог провести ядерную атаку, американский персонал баз, на которых хранится ядерное оружие, должен получить и ввести соответствующие коды в бомбы В-61 и предохранительное устройство от несанкционированного применения до того, как контроль над оружием будет передан европейским экипажам. Одновременно необходимо разрешение от страны нахождения ядерного оружия. Кроме ядерной составляющей есть и неядерная, суть которой заключается в следующем: самолеты, несущие ядерное оружие, нуждаются в дозаправке до цели и обратно. Ввиду того, что находящиеся сейчас на вооружении самолеты европейских стран – членов НАТО не обладают характеристиками «стелс» и могут быть поражены средствами ПВО противника, то необходимо в выполнение операции заложить этап «зачистки» их полета к целям. В рамках замысла по применению ядерного оружия предусматривается использование авиации других стран – членов НАТО для подавления средств ПВО противника с целью обеспечения эффективного последующего применения ядерного оружия в рамках программы НАТО SNOWCAT (Support of Nuclear Operations with Conventional Air Tactics – Поддержка ядерных операций конвенциональными тактическими действиями авиации). В настоящее время к таким государствам относятся Чехия, Дания, Греция, Венгрия, Норвегия, Польша и Румыния. Для этого предполагается физическое уничтожение средств ПВО противника или проведение скоординированного радиоэлектронного подавления или кибератаки, чтобы помешать самолетам выполнить поставленную задачу. К западноевропейским неядерным странам сейчас подключилась и Чехия. Польша участвовала в этой программе еще в 2010 г., до украинского кризиса, и рассматривает свое участие как первый шаг, необходимый для того, чтобы попасть в договоренность о совместных ядерных миссиях НАТО ядерном распределении и стать в один ряд с такими странами, как Германия, Бельгия или Нидерланды.

Если НАТО примет такое решение, то оно не укрепит европейскую безопасность. Во-первых, сегодняшняя обстановка в Европе требует не эскалации, а снижения напряженности и уменьшения риска конфликта между НАТО и Россией. Во-вторых, это приведет к дальнейшему росту военных расходов в непростых экономических условиях в Европе. Западные критики подключения Польши к этой договоренности считают, что этот шаг отвлечет внимание и ресурсы от конвенциональных сил в обеспечении безопасности НАТО. В-третьих, это может вызвать ответную реакцию России. Некоторые западные эксперты, которые критически рассматривают это устремление Польши, отмечают, что оно было бы подобно тому, что Россия решила бы создать аналогичную договоренность о совместных ядерных миссиях с Белоруссией о ядерном распределении с Белоруссией.

Кроме этого, нужно иметь в виду, что подключение Польши к договоренности о ядерном распределении совместных ядерных миссиях НАТО рассматривалось бы как явное нарушение ДНЯО. Больший упор на ядерное оружие в военном планировании НАТО создает более опасную обстановку в Европе, а учитывая близость Польши к границам России, это вызывает особую тревогу. Польша занимает особое место в стратегическом планировании НАТО не только из-за своего географического положения. Во-первых, она является активным участником программы «Европейская инициатива сдерживания», нацеленной на Россию. Во-вторых, руководство Польши выступило с предложением профинансировать размещение американской военной базы на своей территории стоимостью в 2 млрд долларов. В настоящее время численность военнослужащих США, находящихся в Польше на ротационной основе, насчитывает 4500 чел. В июне 2019 г. США и Польша подписали совместную декларацию, которая предусматривает дополнительное размещение еще 1000 американских военных в Польше на ротационной основе. Руководство Польши предлагает перейти от ротационного к постоянному присутствию войск стран НАТО на своей территории, таким образом отказываясь от Основополагающего акта Россия – НАТО (1997 г.), который запрещает это делать. В-третьих, в Польше размещается система ПРО НАТО (база в Редзиково). После окончания действия договора РСМД Польша может предоставить свою территорию для американских ракет средней и меньшей дальности.

Напряженность в этом регионе усиливает переброска американских стратегических бомбардировщиков B-1B Lancer в мае 2018 г. в Великобританию и их активные полеты недалеко от российских границ.

Задача, которая возникает в сегодняшней сложной военно-политической обстановке, – это снижение градуса напряженности в отношениях между Россией и НАТО. В МИД России отмечается: «Достигнут определенный прогресс в налаживании контактов с блоком на уровне военного руководства в целях информационного обмена для снижения рисков инцидентов и неправильной интерпретации намерений сторон»24. Особенно остро стоит вопрос о необходимости снизить напряженность в регионах Балтийского и Черного моря из-за наращивания сил НАТО. «Генеральный секретарь военно-политического блока Йенс Столтенберг заявил, что страны альянса готовы расширить свое военное присутствие в Черном море и обеспечить безопасный проход украинских военных кораблей через Керченский пролив. “Мы будем проводить совместные учения и совместные тренировки с Украиной и Грузией и будем постоянно наращивать свое присутствие в этом стратегически важном регионе”»25.

Отдельно стоит вопрос по тактическому ядерному оружию. По зарубежным оценкам, российский арсенал тактического ядерного оружия значительно снижен по сравнению с периодом «холодной вой­ны». «После окончания «холодной войны» Москва начала медленно избавляться от своего нестратегического арсенала, но у России до сих пор имеется 4000 единиц оперативно-тактического ядерного оружия, о чем свидетельствует анализ Исследовательской службы конгресса. Но есть и другие аналитические выкладки, свидетельствующие о том, что Россия обладает всего 2000 единиц оперативно-тактического ядерного оружия»26. В других оценках утверждается, «что у России вообще нет развернутого нестратегического ядерного оружия. “Сообщается, что все это оружие находится на центральных складах. Несколько тысяч списанных нестратегических боезарядов ожидают утилизации”, — говорится в докладе федерации (американских ученых. – О. И.) под названием “Состояние ядерных сил в мире” (Status of World Nuclear Forces)»27.

Что же касается нестратегического вооружения, то в комментарии МИД России официально отмечается: «Надуманными являются содержащиеся в ядерной доктрине США утверждения, будто Россия уклоняется от выполнения Президентских инициатив 1991–1992 гг., которые касаются политических обязательств по выводу из боевого состава и сокращению нестратегического ядерного оружия (НСЯО). Реализуя Инициативы, Россия уничтожила бóльшую часть таких средств, на три четверти сократив их арсенал, перевела их в категорию неразвернутых и сосредоточила на центральных базах хранения в пределах национальной территории. Это стало беспрецедентной по своим масштабам акцией по снижению оперативного статуса ядерного оружия и пересмотру его роли и места в национальной военной доктрине. Несмотря на то, что Инициативы не имеют статуса юридически обязывающих международных договоренностей, они в полной мере остаются актуальными для нас и сегодня»28.

Кардинально в худшую сторону меняется обстановка в области безопасности в мире в связи с односторонним выходом США из договора по РСМД. Как заявил заместитель министра иностранных дел России С. Рябков: «К сожалению, истинная цель США состояла вовсе не в сохранении ДРСМД, а в том, чтобы избавиться от установленных этим Договором запретов и ограничений на наращивание американского ракетного потенциала. Американцы целенаправленно вели дело к тому, чтобы максимально развязать себе руки, продвинуться к возможности использования неограниченного спектра военных инструментов для оказания силового давления на любых противников и оппонентов повсюду в мире»29. Страны – члены НАТО безоговорочно поддержали решение США, несмотря на то, что американская сторона не представила им никаких доказательств того, что Россия якобы нарушила договор, разрабатывая ракету с индексом 9М729. Это решение создает крайне непредсказуемую и опасную обстановку. Оно меняет модель отношений в ядерной сфере в сторону усиления ядерного фактора не только в Европе, но и в АТР, где выход США из договора создает непосредственную угрозу национальной безопасности Китая, КНДР и региональной безопасности в целом. Если же США выйдут и из действующего до 2021 г. договора по СНВ, то тогда, во-первых, не будут проводиться инспекции на местах по контролю над выполнением договора. Следовательно, стороны будут предполагать худшее и готовиться к самому мрачному сценарию развития событий. Такой подход неизбежно приведет к гонке вооружений и нагнетанию напряженности в международной системе. Во-вторых, договорная база по ограничению и контролю над ядерным оружием будет практически разрушена, что вызовет цепную реакцию по всему миру. Такая смена ядерной разоруженческой парадигмы обязательно приведет и к изменениям в ядерной доктрине НАТО в сторону ее актуализации и нацеленности против России.

Чтобы избежать дальнейшей эскалации, было бы полезно вернуться к рассмотрению предложенной некоторыми экспертами «азиатской модели» расширенного сдерживания на примере таких стран, как Япония, Южная Корея и Австралия. Суть модели заключается в том, что на территории этих стран не размещается на постоянной основе американское ядерное оружие. Эти страны не участвуют в совместных с США военных учениях, в которых они бы отрабатывали применение ядерного оружия. В АТР не существует договоренности о ядерном распределении между США и их союзниками. Кроме того, не существует механизма для совместного ядерного планирования. Если США и НАТО начнут менять свою ядерную модель в Европе, то было бы полезнее для безопасности в этом регионе, если не пойти по пути реализации «азиатской модели» расширенного сдерживания, то хотя бы держать параметры этой модели в качестве ориентира. В настоящее время представляется, что в общих интересах безопасности нужно делать ключевую ставку не на ядерное оружие, а на модель, при которой удастся избежать инцидентов и снизить риск ядерного противостояния.

Т. В. Каширина

Договор о ликвидации ракет средней и меньшей дальности 1987 г. в контексте международной и региональной безопасности

Советско-американский Договор о ликвидации ракет средней и меньшей дальности был подписан 8 декабря 1987 г. в ходе визита М. С. Горбачева в Соединенные Штаты.

Подписание ДРСМД было сопряжено с рядом проблем. Так, не были учтены ядерные РСД и РМД Великобритании и Франции, на чем настаивала советская сторона. Под уничтожение попала новейшая оперативно-тактическая ракета «Ока» с дальностью полета менее 500 км. Когда Горбачев прибыл в Вашингтон 8 декабря 1987 г. для подписания указанного соглашения, он пошел еще дальше – никого не спрашивая и не получив ничего взамен, согласился еще на одну уступку: уничтожить все ракеты СС-20 не только в европейской части СССР, но и в азиатской части, хотя в Азии они являлись частью советской обороны против американских баз в Японии и Индийском океане, а также противовесом китайским ядерным вооружениям30.

Президент США Р. Рейган не без гордости на церемонии подписания Договора заявил, что в его основу положен «нулевой вариант», предложенный американской администрацией еще 18 ноября 1981 г.31

Согласно Договору о ликвидации РСМД полностью ликвидировались два класса стратегических вооружений – РСД (новейшие советские СС-20, старые, но мощные СС-4, СС-5, американские «Першинг-2») с дальностью полета от 1000 до 5500 км, РМД (советские СС-12 и СС-23, американские «Першинг-1А») с дальностью полета от 500 до 1000 км. Ликвидации подлежали с советской стороны 826 развернутых и неразвернутых РСД, в том числе 470 развернутых РСД; со стороны США – 689 РСД, в том числе 429 развернутых РСД. Что касалось РМД, то с советской стороны ликвидировались 926 развернутых и неразвернутых ракет, также ракет типа «Ока», со стороны США – 170 таких ракет. РСД ликвидировались в течение трех лет, РМД – в течение 18 месяцев32. Также был подписан Протокол об инспекциях в связи с Договором РСМД33.

Оба руководителя отметили достижения Договора о РСМД: Р. Рейган – фактическое сокращение советских и американских арсеналов ядерного оружия34, М. С. Горбачев – ликвидацию двух классов ядерных вооружений35.

Договор о РСМД положил начало беспрецедентным, по сравнению с предыдущими советско-американскими договоренностями, мерам транспарентности. Создавались координирующие органы по проведению инспекций. 14 декабря 1987 г. ЦК КПСС и Совмин СССР утвердили Положение о советском Центре по уменьшению ядерной опасности как центральном органе, осуществлявшем инспекции при Министерстве обороны36. В США создавалось Агентство по проведению инспекций на местах во главе с генералом Р. Ладжой37. По Договору о РСМД создавалась советско-американская Специальная контрольная комиссия (СКК)38.

В соответствии с Договором о РСМД создавались инспекционные группы для проверки реализации условий соблюдения Договора. Инспекции проводились на территории СССР, ГДР и ЧССР, США, Великобритании, ФРГ, Бельгии, Нидерландов. Подготовка советских инспекторов осуществлялась на спецкурсах при Военной академии им. Ф. Э. Дзержинского39.

Взаимно уточнялись маршруты полетов инспекционных самолетов из СССР в США и наоборот через европейские страны40. Пункты выезда были определены следующие: Сан-Франциско или Вашингтон и Улан-Удэ или Москва41.

Приходилось решать проблемы с подготовкой перелетов советских инспекционных групп через Швецию, ФРГ, Данию, СФРЮ, Канаду. Необходим был упрощенный порядок выдачи разрешений на полеты инспекционных самолетов. Сложный порядок делал практически невозможным соблюдение внезапности при проведении проверок и выполнение МГА СССР возложенных на него функций по свое­временной доставке инспекционных групп к местам проверок42. На практике возникли проблемы с ФРГ, у правительства которой каждый раз приходилось запрашивать разрешение на полеты инспекционных самолетов43.

В соответствии с Договором о РСМД на советских и американских заводах, выпускавших ракеты средней и малой дальности, устанавливалась система постоянного контроля: на выходе с Воткинского машиностроительного завода (Удмуртская АССР) и соответственно система постоянного контроля на выходе с американского завода в г. Магне (США), где ранее выпускались РСМД44.

По итогам переговоров между министром иностранных дел Э. А. Шеварднадзе и госсекретарем США Дж. Шульцем в Женеве 11–12 мая 1988 г. было принято решение о взаимном увеличении квоты численности на шесть единиц Посольства СССР в Вашингтоне, советского генконсульства в Сан-Франциско и соответственно – Посольства США в Москве в целях выполнения Договора о РСМД, а также в связи с совместным экспериментом по контролю за ядерными испытаниями на территории СССР и США45.

28 августа 1988 г. на полигоне Минобороны Капустин Яр (184 км от Волгограда) был осуществлен демонстрационный показ иностранным представителям ликвидации методом подрыва трех РСД. Присутствовали 70 иностранных дипломатов от 52 государств, в том числе 26 послов46. Демонстрационный показ в США уничтожения ракет прошел 8 сентября 1988 г. в Техасе47. В целом Советский Союз являлся застрельщиком в проведении инспекций, американцы затягивали с оборудованием мест инспектирования в г. Магне48.

До начала ликвидации ракеты средней и меньшей дальности размещались на 31 объекте США, в том числе в Великобритании, ФРГ, Италии, Бельгии и Голландии, и на 116 объектах СССР, на территории РСФСР – 43, других республик СССР – 66, ГДР – 6, Чехословакии –149. Ракеты, подпадавшие под действие Договора РСМД были уничтожены за первые три года с момента его вступления в силу.

С 1 июля 1988 г. Советский Союз получил право направить свои инспекционные группы численностью до 10 чел. на американские объекты РСМД, Соединенные Штаты – на объекты СССР. В течение 13 лет сторонами осуществлялся контроль за бывшими ракетными базами и непроизводством ракет средней и меньшей дальности. Было проведено около 1200 взаимных инспекций, в которых приняли участие свыше 20 000 специалистов. 21 мая 2001 г. в Москве было подписано Посвящение в связи с завершением инспекционной деятельности по Договору РСМД50.

Как итог, к 1 июня 1991 г. на территории России и других бывших республик СССР были ликвидированы: 1846 ракет, 825 пусковых установок, 812 корпусов головных частей. В США было уничтожено: 846 ракет, 289 пусковых установок и 442 корпуса головных частей. Необходимо отметить, что ликвидация советских ракет осуществлялась методом подрыва, при этом 72 БРСД «Пионер» были ликвидированы методом пуска с полевых позиций. Их результаты показали высокую надежность ракетных комплексов, отличный уровень подготовки стратегических ракетчиков и точность поражения учебных объектов на боевом поле «Кура», что вызвало неподдельное восхищение американских инспекторов. Ликвидация же американских ракет «Першинг» проводилась методом прожига с сохранением отсеков системы управления, которые были использованы при производстве ракет-мишеней средней дальности51. Согласие на разные способы ликвидации советских и американских РСМД были очередной уступкой со стороны М. С. Горбачева.

Договор о РСМД и перспективы сокращения тактических ядерных средств в Европе активно обсуждались в западноевропейской и американской печати. Согласно справке Постоянного представительства СССР при Отделении ООН и других международных организаций в Женеве от 15 марта 1988 г. заключение Договора о РСМД в декабре 1987 г. привело к обострению дискуссий в ряде ведущих стран НАТО по вопросам дальнейшей военной политики и возможных новых соглашений с СССР об ограничении вооружений, разоружении и военной разведке. Особенно остро и открыто они проявились в отношении модернизации тактического ядерного оружия НАТО и в первую очередь в связи с планами модернизации размещенных в ФРГ ядерных ракет «Лэнс»52.

В руководящих кругах всех основных стран НАТО существовало единое мнение о необходимости компенсировать ожидаемую ликвидацию РСМД развертываниями в силах НАТО в обход заключенного по ним советско-американского Договора о ликвидации ракет средней и меньшей дальности – крылатых ракет воздушного базирования (КРВБ) и, возможно, крылатых ракет морского базирования (КРМБ). Но планы компенсации были отложены из-за позиции ФРГ, высказавшейся за согласование с СССР сокращений тактических ядерных ракет.

В правящих кругах США усиливалась тенденция (господствовавшая в кругах демократической партии) к перенаправлению части военных ассигнований на создание обычных вооружений на основе последних достижений науки и техники при одновременной эволюции военной доктрины США в направлении от «гибкого реагирования» к «сдерживанию обычными (неядерными) силами».

Помимо кругов штаб-квартиры НАТО, наиболее решительными сторонниками модернизации ТЯО НАТО и противниками переговоров по ним с СССР являлись Франция и Великобритания, не поддерживавшие позицию ФРГ53.

Компенсационные меры обсуждались на совещаниях органов НАТО, в том числе на сессиях группы ядерного планирования (на уровне министров обороны) в г. Ставангаре (Норвегия) 14–15 мая 1987 г. и г. Монтерее (США) 5–6 ноября 1987 г. Идея сохранения и после ликвидации РСМД наземного базирования способности наносить ядерные удары по сотням объектам в глубине территории стран была положена в основу ряда обсуждавшихся конкретных предложений о дополнительных развертываниях. Наибольшее одобрение встретило предложение о дополнительном размещении в Европе до 336 американских бомбардировщиков, которые должны были быть переоснащены самыми современными средствами прорыва ПВО и рассредоточены по высокозащищенным авиабазам в нескольких странах НАТО. (В США прорабатывалась идея заменить их впоследствии создаваемыми в то время самолетами-«невидимками» F-19). Самолеты должны были быть оснащены КР с дальностью полета до 400 км, что позволяло бы наносить удары по объектам в глубине территории стран ОВД извне зоны действия их ПВО, а при ее прорыве – и по целям на советской территории. Также планировалось оснащение ВМС НАТО ядерными КР большой дальности54.

Таким образом, странами НАТО и США планировалось компенсировать ликвидацию РСМД за счет средств КРВБ и КРМБ повышением дальности полета американских ядерных тактических ракет нового поколения со 180–250 км до 450 км55, усилением обычных вооружений, развертыванием новых ядерных артиллерийских боеприпасов; модернизацией ТЯО НАТО56. Эти планы были отменены в связи с распадом ОВД.

12 декабря 1988 г. Президент США выступил с докладом перед Конгрессом по вопросу о нарушениях Советским Союзом соглашений в области контроля над вооружениями: Красноярская РЛС, элементы РЛС в районах Гомеля и Москвы (создание которых, по мнению американской стороны, нарушало Договор по ПРО 1972 г.), упоминались также факты технического нарушения СССР Договора по РСМД, хотя и делалась оговорка, что СССР принял меры по их устранению и что реализация договора идет нормально57.

В ответ было сделано неофициальное заявление МИД СССР Госдепартаменту США от 13 декабря 1988 г. о том, что публичные высказывания Президента США не соответствуют духу Договора о РСМД и конструктивному диалогу между СССР и США. Советский Союз принял решение об уничтожении элементов РЛС в районах Гомеля и Москвы58.

Если оценивать значение ДРСМД в контексте внутренних перестроечных процессов в СССР и провозглашенного М. С. Горбачевым нового политического мышления во внешней политике, то ДРСМД носил больше пропагандистский характер, демонстрировал улучшение советско-американских отношений и снижение международной напряженности в целом. Если оценивать его военно-стратегическую значимость, то Договор о ликвидации РСМД включил новейшие советские СС-20 и СС-23, буквальное недавно установленные на бое­вое дежурство. Сравнивая суммарные показатели Договора, сразу же бросалась в глаза их асимметрия в пользу американской стороны при сохранении ядерных сил Великобритании и Франции. То, что в результате в основном неучета английских и французских ядерных средств число подлежавших уничтожению ракет у Советского Союза оказалось заметно большим, чем у Соединенных Штатов, имело серьезное значение с военной точки зрения. Положительным в этой ситуации было лишь то, что из Европы убирались американские ракеты «Першинг», способные поражать советскую территорию.

В целом соглашение было достигнуто ценой гораздо больших уступок с советской стороны, чем с американской. Соглашение о ликвидации РСМД стало сигналом американцам о готовности советской стороны во главе с М. С. Горбачевым и Э. А. Шеварднадзе делать уступки, выгодные Соединенным Штатам. Этот договор положил начало череде следующих друг за другом соглашений и договоров, снижавших обороноспособность Советского Союза и разрушавших советско-американский паритет в пользу США.

Таким образом, подписание Договора о РСМД дало «зеленый свет» дальнейшим советским уступкам в вопросах национальной стратегической безопасности и началу постепенного разрушения мощи и силы советских ядерных сил.

Дискуссии вокруг выполненного ДРСМД активизировались на волне стремления США развернуть европейскую систему противоракетной обороны. В 2002 г. Соединенные Штаты вышли из Договора по ПРО 1972 г. и приступили при президенте Дж. Буше-мл. к созданию третьего позиционного района ПРО, размещенного в Европе, а при президенте Б. Обаме к созданию эшелонированной поэтапной системы ПРО, способной в перспективе, по замыслу американских стратегов, к 2020 г. сбивать межконтинентальные баллистические ракеты с разделяющимися головными частыми индивидуального наведения (МБР с РГЧ ИН).

В ходе создания американской стороной элементов ПРО Российская Федерация начала предъявлять так и оставшиеся неурегулированными претензии к США в контексте выполнения ими Договора. Они заключаются в следующем:

– с 1999 г. российская сторона неизменно ставила перед американской стороной вопрос об имеющихся у нее веских основаниях полагать, что в ходе испытаний, заявляемых как противоракетные, США уже долгое время осуществляют поддержание и развитие своего технологического потенциала в сфере баллистических РСМД наземного базирования путем его отработки на широком спектре так называемых «ракет-мишеней», которые зачастую испытываются даже без поражающего воздействия на них противоракет, т. е. фактически тестируются как средства доставки оружия по смыслу ДРСМД;

– с 2001 г. российская сторона постоянно указывала на неправомерный односторонний вывод американской стороной из-под охвата ДРСМД тяжелых ударных беспилотных летательных аппаратов, полностью подпадающих под содержащееся в Договоре определение крылатой ракеты наземного базирования (КРНБ) и способных решать задачи, сопоставимые с РСМД;

– с 2014 г. РФ указывала на прямое нарушение Договора – наземное развертывание на европейских объектах глобальной ПРО США в составе комплексов «Иджис Эшор» универсальных пусковых установок МK-41, позволяющих осуществлять боевое применение крылатых ракет средней дальности «Томагавк» и других ударных ракетных средств класса «земля-земля» / «поверхность-поверхность»59.

В январе 2019 г. американская сторона в ультимативной форме анонсировала выход США из ДРСМД. В связи со сложившейся ситуацией 15 января 2019 г. в Женеве состоялись консультации РФ и США в межведомственном формате по Договору о РСМД. По итогам переговоров заместитель министра иностранных дел С. Рябков констатировал, что американская сторона «даже не попыталась сблизить позиции сторон». В свою очередь заместитель госсекретаря А. Томпсон в очередной раз обвинила Москву в нарушении договора и подтвердила, что Вашингтон начнет процесс выхода из соглашения 2 февраля, если РФ не уничтожит ракету 9М72960.

Главным условием сохранения ДРСМД Вашингтон указывал уничтожение до 2 февраля 2019 г. российской ракеты 9М729, якобы испытанной на запрещенную по договору дальность 500–5500 км. Данную ракету Россия ликвидировать не собиралась, обосновывая это тем, что она не подпадает под действие РСМД. С целью это продемонстрировать российской стороной было проведено два брифинга. 18 января 2019 г. состоялся первый, закрытый, брифинг в МИД России, где собрались послы ОДКБ, ЕС и стран БРИКС. На встрече выступил замминистра иностранных дел С. Рябков. Второй брифинг, открытый, состоялся в Кубинке 23 января 2019 г. в парке «Патриот», куда были приглашены иностранные военные атташе, зарубежные и российские журналисты.

Американской стороне было предложено ознакомиться с оперативно-тактическими характеристиками ракеты и посмотреть на нее воочию. Но американская сторона проигнорировала эту встречу. Замгоссекретаря по контролю над вооружениями и международной безопасности А. Томпсон обосновала это тем, что, с точки зрения США, такой показ ничего не прояснит, поскольку внешний вид ракеты и даже ее тестовый запуск непоказательны для ее реальной дальности. Тогда в Москве решили провести демонстрацию для всех желающих.

В ходе брифинга С. Рябков напомнил: практически сразу после объявления о скором выходе из Договора о РСМД американская сторона «подтвердила по двусторонним каналам данное намерение». «При этом было дано четкое пояснение, что объявленный шаг не является приглашением к диалогу, решение принято по совокупности обстоятельств и является окончательным»61, – заявил дипломат.

Между тем на брифинге представители Минобороны и МИД России дали понять, что позиция США не обоснована: дипломаты и военные привели несколько аргументов в пользу соблюдения Россией Договора о РСМД. Начальник ракетных войск и артиллерии М. Матвеевский, в частности, объяснил собравшимся, что крылатая ракета 9М729 является модернизированным вариантом ракеты 9М728 (входит в состав наземного комплекса «Искандер-М»), однако не противоречит договору. «Модернизация крылатой ракеты 9М728 была направлена на повышение мощности боевой части и точностных характеристик. Ракеты 9М728 и 9М729 унифицированы по большинству основных агрегатов», – сказал генерал-лейтенант Матвеевский на брифинге и добавил, что «максимальная дальность полета ракеты 9М729 уменьшилась на 10 км по сравнению с ракетой 9М728 и составляет 480 км».

По словам генерала Матвеевского, на ракете 9М729 размещены «боевое оснащение повышенного могущества и новый бортовой комплекс управления», обеспечивающий более высокую точность поражения цели. При этом, как отметил М. Матвеевский, стартовый и маршевый двигатели с топливной системой ракеты 9М729 остались без изменений: ракета заправляется один раз на заводе-изготовителе, а масса топлива точно такая же, как в крылатой ракете 9М728, на базе которой создана новая ракета. Отметим, США ранее не предъявляли претензий по ракете 9М728.

Представителей США на брифинге в «Патриоте» не было. Военные из целого ряда других стран – членов НАТО, а также ЕС, включая Великобританию, Германию и Францию, показ также проигнорировали. Позднее представительство Евросоюза в РФ разместило на своей странице в Twitter объясняющее сообщение по этому поводу, заявив, что ЕС готов участвовать «в содержательных брифингах по Договору о РСМД». «Очевидным доказательством нашей приверженности стало присутствие 28 стран – членов ЕС на брифинге МИД РФ 18 января, на котором состоялся доверительный обмен мнениями по вопросу о Договоре о РСМД. Поскольку ЕС убежден, что сегодняшняя демонстрация преследовала иные цели, ЕС и большинство его стран-членов приняли решение не участвовать»62, – говорилось в сообщении.

В «Патриоте» собравшимся впервые продемонстрировали пусковую установку, а также транспортно-пусковой контейнер с ракетой 9М729 внутри.

Выступая 1 февраля 2019 г. в Вашингтоне с объявлением о выходе США из ДРСМД, госсекретарь США М. Помпео заявил, что режим контроля над вооружениями можно реанимировать. «Мы готовы начать новые переговоры со всеми заинтересованными странами по этим сложным вопросам, а также о продлении существующих договоров, – сообщил он. – Но учтите, что Дональд Трамп готов подписывать только те соглашения, которые отвечают потребностям США и их союзников и факт соблюдения которых можно будет проверить»63.

Во многом определяющую роль в этом вопросе сыграло отношение к договорам по разоружению советника по национальной безопасности США Дж. Болтона. Господин Болтон – последовательный сторонник силовой дипломатии и систематический противник наложения на США каких-либо ограничений в сфере вооружений или международных отношений. Он принимал участие в выработке решения о выходе США из Договора по ПРО, разрушении рамочного соглашения США и КНДР 1994 г. (прекратило действие в 2003 г.), был главным сторонником выхода из Совместного всеобъемлющего плана действий по Ирану 2015 г. (Вашингтон покинул его в 2018 г.) и теперь добился выхода из ДРСМД. В 2014 г. на страницах The Wall Street Journal он писал: «Нарушение Россией договора дает нам уникальную возможность избавиться от устаревших лимитов на ядерное оружие времен холодной войны»64.

В ответ на начатую процедуру выхода США из ДРСМД в феврале 2019 г. Президент России В. В. Путин объявил о симметричном ответе, отдав приказ министру обороны РФ С. К. Шойгу начать разработку запрещенных ранее классов ракет. При этом российское военное ведомство предлагало американской стороне в период до прекращения срока действия договора «принять необходимые меры по возвращению к неукоснительному соблюдению договора путем уничтожения» нескольких типов ракет. Речь идет о развернутых на суше универсальных пусковых установках Мk-41, разработанных для проведения запуска крылатых ракет «Томагавк»; ракетах-мишенях, аналогичных по своим характеристикам баллистическим ракетам наземного базирования средней и меньшей дальности.

В Минобороны РФ также настаивали на уничтожении ударных беспилотных летательных аппаратов, подпадающих по своим характеристикам под определение предусмотренного в договоре термина «крылатая ракета наземного базирования»65.

В феврале 2019 г. на встрече с Президентом России В. В. Путиным министр иностранных дел С. В. Лавров отметил нарушения Вашингтоном ДРСМД: американцы используют дроны и ракеты-мишени, схожие с запрещенными договором ракетами, а также разместили в Румынии и собираются разместить в Польше и Японии установки Mk-41, пригодные для запуска атакующих ракет средней дальности, разворачивают позиционные районы ПРО в Европе и Азии.

С. В. Лавров обвинил США в нарушении ДНЯО, в частности в том, что Соединенные Штаты привлекают к отработке нанесения ядерных ударов страны-союзницы из числа неядерных держав, и Договора о всеобъемлющем запрещении ядерных испытаний (ДВЗЯИ), который США подписали, но не ратифицировали.

С. В. Лавров раскритиковал и выполнение Вашингтоном третьего Договора о стратегических наступательных вооружениях (СНВ-III, устанавливающего лимиты на ядерные боеголовки и ракеты), срок действия которого истекает в феврале 2021 г. По его словам, США не дают России проинспектировать 56 пусковых установок на подводных лодках для запуска ракет Trident и 41 тяжелый бомбардировщик. Они были выведены Пентагоном из зачета ракет, несущих ядерные заряды, так как были, по заверению американской стороны, «переоборудованы в неядерное оснащение». Возможности проверить это россиянам, по словам главы МИД России, не предоставили. «Предлагаемые нам технические решения не позволяют убедиться в том, что это все не будет создавать возможность для возврата огромного количества боеголовок, более 1,2 тыс., в ядерный оборот»66, – заметил он.

Присутствующий на встрече с президентом министр обороны С. К. Шойгу в качестве ответной меры на выход США из ДРСМД предложил, во-первых, выделить бюджет для разработки сухопутного варианта ракеты морского базирования «Калибр», во-вторых, запустить «опытно-конструкторскую работу по созданию наземных комплексов гиперзвуковых баллистических ракет средней и меньшей дальности». Президент В. В. Путин согласился с предложением, подчеркнув его «зеркальность» американским действиям, а С. К. Шойгу, в свою очередь, заверил его, что работы будут выполнены «в рамках перераспределения бюджета» без выделения дополнительных средств.

Согласно данным Министерства обороны РФ, дальность ракеты «Калибр-НК» морского базирования в случае переноса на сушу составит до 2,6 тыс. км (примерно равно расстоянию от Москвы до Парижа). Гиперзвуковая ракета наземного базирования средней дальности будет создаваться на основе изделия 3М22 «Циркон» (разработки НПО машиностроения), будет запускаться с тех же пусковых установок, что используются для ракет «Калибр», поэтому затраты на НИОКР будут не столь велики.

Ракетный комплекс «Калибр» разработан на основе комплекса С-10 «Гранат» и производится ОКБ «Новатор» (Екатеринбург). Впервые был представлен в 1993 г. На базе «Калибра» созданы комплексы наземного, воздушного, надводного и подводного базирования, экспортные варианты. В 2012 г. командующий Каспийской флотилией вице-адмирал С. Г. Алекминский сообщил, что тактический вариант крылатой ракеты комплекса «Калибр» (3М14) может поражать береговые цели на расстоянии до 2600 км. Максимальная масса боевой части стоящих на вооружении «Калибров», по некоторым данным, достигает 500 кг. В январе 2008 г. сообщалось о разработке новейшей высокоточной крылатой ракеты «Калибр-М» корабельного базирования с максимальной дальностью стрельбы более 4500 км. Первое боевое применение «Калибра» произошло в октябре 2015 г., когда корабли ВМФ РФ из акватории Каспийского моря произвели 26 пусков ракет «Калибр-НК» по 11 объектам боевиков в Сирии.

Гиперзвуковая противокорабельная крылатая ракета «Циркон» разработана в НПО машиностроения (Московская область). В ноябре 2018 г. источник ТАСС сообщал, что в 2019 г. планируется начать государственные испытания «Циркона» с морских носителей – как с надводных кораблей, так и с подводных лодок. В декабре телеканал CNBC со ссылкой на данные разведки США сообщил, что с 2015 г. Россия провела пять полномасштабных испытаний «Циркона». Дальность ракеты «Циркон», согласно открытым данным, составляет около 400 км, скорость полета указывается в районе 4–6 Махов. Вес боевой части – 300–400 кг. По данным источников ТАСС, «Цирконами» должны вооружить российские атомные ракетные крейсеры «Петр Великий» и «Адмирал Нахимов».

После подписания ДРСМД в 1987 г. СССР ликвидировал 1846 ракетных комплекса, США – 846 комплексов, подавляющее большинство которых находилось в Европе. Вопрос о том, начнется ли после его денонсации новая гонка вооружений в Европе, остается ключевым для безопасности не только России и США, но и ЕС.

Европейские политики уже сделали ряд заявлений, позволяющих предположить, что возврата к ситуации времен «холодной войны» может и не быть. «Даже если мы не сможем спасти ДРСМД, это не означает, что мы должны допустить новую гонку вооружений, – заявлял 11 января глава МИД Германии Хайко Маас. – Безопасность Европы не повысится, если у нас будет размещено еще больше ядерных боеголовок»67. В схожем ключе высказались глава европейской дипломатии Ф. Могерини и ряд европейских официальных лиц.

Единственным, кто открыто выразил готовность разместить на своей территории ракеты, оказался Президент Польши А. Дуда. Выступая еще 25 октября 2018 г., он заявил, что «Польша готова разместить на своей земле ракеты средней дальности». Впрочем, большинство стран ЕС и НАТО выступают резко против милитаризации Европы и по линии многосторонних институтов заблокируют попытки Варшавы разместить у себя американские ракеты68.

2 августа 2019 г. завершилась процедура выхода США из Договора о РСМД, в результате чего данное соглашение прекратило свое действие.

Представители США свой выход из ДРСМД обосновывали тем, что договор устарел и в него требуется «вовлечь третьи страны», в частности Китай. Таким образом, целенаправленными действиями США была сначала подорвана жизнеспособность ДРСМД, а затем созданы условия для его окончательного развала. Вашингтон поступает так не в первый раз. Столь неадекватное поведение США уходит корнями в конец 1990-х гг., когда принималось решение о сломе Договора по ПРО, на который американская сторона пошла вопреки настойчивым призывам со стороны мирового сообщества.

Денонсация ДРСМД подтверждает, что в США взят курс на разрушение всех не устраивающих их по тем или иным причинам международных соглашений. Это ведет к фактическому демонтажу существующей системы контроля над вооружениями.

Прекращение действия Договора о РСМД в результате выхода из него Вашингтона требует безотлагательных мер по стабилизации ситуации и сохранению должного уровня предсказуемости в отношениях России и США. Наша страна прошла свою часть пути. Мы уже ввели односторонний мораторий и не будем развертывать наземные ракеты средней и меньшей дальности, если у нас такие появятся, в тех регионах, где не будут размещаться американские РСМД.

Российская сторона продолжает утверждать, что наше государство не допускало никаких нарушений ДРСМД, а ракета 9М729 не разрабатывалась и не испытывалась на запрещенную по Договору дальность, а значит, она полностью соответствует российским международным обязательствам.

В США было объявлено о планах в 2019 г. приступить к испытаниям запрещенных по ДРСМД ракетных вооружений. Представители военного ведомства США публично рассуждают о том, что перспективные наземные РСМД существенно повысят «гибкость военного потенциала» США и «оперативного планирования» применительно к региональным ТВД, прежде всего в АТР. Таким образом, дело планомерно ведется к дестабилизирующим развертываниям, которые чреваты гонкой вооружений, подрывом стратегической стабильности и международной безопасности.

В этих условиях 2 февраля 2019 г. Президент России В. В. Путин заявил, что российская сторона будет вынуждена дать «зеркальный» ответ на действия США, включая приостановление выполнения ДРСМД и осуществление НИОКР в ракетной области для поддержания баланса сил в данной сфере. Тем не менее президентом было подчеркнуто, что если дело дойдет до необходимости создания в России подобных систем, то размещать их не будем до тех пор, пока в соответствующих регионах не появятся американские вооружения данного класса.

Эта односторонняя мера сдержанности и поддержания предсказуемости направлена в том числе на сохранение «окна возможностей» для возобновления диалога, если и когда к нему будут готовы США69.

2 августа 2019 г. Министерство иностранных дел России официально сообщило о прекращении действия договора. 18 августа 2019 г. американская сторона провела испытания крылатой ракеты, ранее запрещенной ДРСМД.

23 августа 2019 г. на заседании Совета безопасности президент В. В. Путин обратил внимание, что прошедшие спустя 16 дней после денонсации ДРСМД ракетные испытания «не были импровизацией», а стали подтверждением давно готовящихся мероприятий.

Испытания американских ракет и их возможное размещение в Азиатско-Тихоокеанском регионе вынуждают Россию реагировать, поскольку затрагивают национальные интересы, подчеркнул В. В. Путин.

Таким образом, прекращение действия ДРСМД стало следствием сложившихся напряженных российско-американских отношений. Причинами ухудшения отношений двух стран стали: грузино-осетинская война 2008 г., украинский кризис с 2013 г. и последующее присоединение в 2014 г. Крыма к России, расхождение позиций двух стран по урегулированию сирийского кризиса, попытка пересмотра Вашингтоном сложившейся в годы «холодной войны» системы договоров по разоружению и др. В контексте складывающихся реалий современных международных отношений, а именно возрастания факторы силы, приближения инфраструктуры НАТО к российским границам, строительство системы ПРО и др., прекращение действия ДРСМД наносит урон международной и региональной стабильности и национальным интересам России.

А. Ю. Малов

Предотвращение гонки вооружений в космосе как условие безопасности космической деятельности

За последнее десятилетие благодаря появлению качественно новых технологий, являющихся предвестником перехода к новому технологическому укладу, а также увеличению инвестиций в космические разработки, международная космическая деятельность значительно расширилась. Все большую актуальность приобретают различные аспекты обеспечения ее безопасности.

К настоящему времени со все большей очевидностью становится ясным, что безопасность космической деятельности (БКД) – сложное многокомпонентное понятие, а ее обеспечение требует осуществления широкого спектра усилий, ориентированных на решение проблем оружейного, техногенного и международно-правового характера.

Вопросы, которые возникают в оружейном и международно-правовом контекстах обеспечения БКД требуют отдельного рассмотрения.

Концептуальные аспекты

Прежде всего следует подчеркнуть, что нереально говорить о безопасности в космосе, если в нем будет размещено оружие. В этом случае разговор о сохранности дорогостоящей собственности и обеспечении надежного космического трафика будет лишен практического смысла. Поэтому важно не допустить превращения космоса в новую сферу распространения оружия.

Оппоненты такого подхода, как правило, высказываются прямо – и тогда в их аргументах просматривается стремление не закрывать космос для своих оружейных систем. При этом они прикрываются соображениями о лидерстве в космосе, о государственных интересах, о защите своей космической собственности, о необходимости отреагировать на «качественно новые угрозы» и т. п. Либо неготовность поставить международно-правовую преграду переносу гонки вооружений в космическое пространство облекается в форму выдвижения аргументов, и по этой причине выработать путем многосторонних переговоров такого рода универсальный инструмент будет практически не реально.

Вопрос об оружии в космическом пространстве неизбежно выводит нас на проблему военного доминирования в нем. Суть вопроса заключается в том, что если кто-либо с опережением других разместит оружие в космосе, освоит практически работающие формы и методы его применения, то получит и контроль над космическим пространством, и не только над ним. Бытовавшая в 1960-х гг. стратегическая формула «кто владеет космосом, тот владеет и Землей» сохраняет свою актуальность. Это дает основание утверждать, что размещение оружия в космосе – это путь к военно-политическому доминированию и на Земле.

Понимание такой возможной перспективы должно настораживать государства и подталкивать их к соответствующим ответным шагам. При этом могут быть предприняты как симметричные, так и ассиметричные меры. Например, страна с неразвитыми космическими технологиями, но с возможностями и амбициями по созданию ОМУ, может прибегнуть к последнему в качестве ассиметричного ответа. Излишне говорить о последствиях для режима нераспространения, да и для всей системы стратегической стабильности. Будут закрыты пути для практических шагов в области ядерного разоружения. И хотя сама космическая гонка вооружений в видимом и масштабном понимании, возможно, еще и не началась, однако поступают сигналы, что отдельные государства создают политический, экономический и научно-технический задел для реализации планов по размещению ударных оружейных систем в космосе. Более того, оружейные элементы, в том числе двойного назначения, уже проходят «обкатку» в космическом пространстве. В этом контексте задача предотвращения гонки вооружений в космосе (ПГВК) сегодня актуальна как никогда.

Признавая значение проблематики ПГВК, Стратегия национальной безопасности РФ отмечает, что «возможности поддержания глобальной и региональной безопасности и стабильности существенно снижаются… в случае размещения оружия в космосе»70.

Установление признаков гонки вооружений в космосе

Говоря о гонке вооружений в космосе, следует вести речь, по крайней мере, о четырех группах признаков/индикаторов – политических, экономических, доктринальных и военных.

Политическим признаком зарождающейся гонки вооружений может являться постепенный отход государства от осуществления своих обязательств или стремление обеспечить себе в космосе преимущественное положение или полную «свободу рук».

С экономической точки зрения на подключение государства к гонке вооружений указывает выделение им все более значительных бюджетных средств на закупку или производство вооружений, привлечение внебюджетных средств на эти цели, развитие технологий двойного назначения и использование их в военно-космических программах.

Индикатором такой гонки на доктринальном уровне может быть фиксирование в ключевых доктринальных документах национальных подходов к обеспечению безопасности в космосе и решению спорных ситуаций с акцентом на применение силовых методов (или, по крайней мере, не исключение такой возможности).

Наконец, в военной сфере гонка вооружений может проявляться через непосредственные конкретные действия в космическом пространстве, такие как вывод оружия или его элементов в космос, ориентирование космических программ на реализацию планов по использованию космического пространства в целях осуществления боевых операций, проведение испытаний соответствующих видов вооружений и постановка их на боевое дежурство и т. д.

При этом если перечисленные политические, экономические и доктринальные факторы можно отнести к косвенным признакам, то военные представляют собой прямые признаки начала гонки вооружений в космосе.

На практике эти группы факторов часто не существуют отдельно, а комбинируются друг с другом. Так, действия в военной сфере сопровождаются решениями в политической сфере и на доктринальном уровне. Под все эти мероприятия подводятся необходимые бюджетные ассигнования.

Когда все эти признаки присутствуют, то можно говорить о стремлении государства к размещению оружия в космосе. Если же, например, что-то из перечисленного отсутствует, то логичнее вести речь о формировании предпосылок такой гонки.

Важно также учитывать, что гонка в традиционном ее понимании предполагает участие в ней двух и более игроков. То есть если одно государство предпринимает конкретные шаги по обеспечению себе военных преимуществ в космосе, то второе государство пытается их парировать схожими или ассиметричными действиями. Вместе с тем наращивание космических вооружений может являться ответом на развитие ситуации на Земле либо на другие вызовы. В этом случае государство, принимающее решение о задействовании в планировании своих боевых операций из космоса либо в отношении космоса, выступает инициатором раскручивания спирали эскалации напряженности. Однако такой сценарий должен рассматриваться как неправомерный в соответствии с положениями и целями Договора о принципах деятельности государств по исследованию и использованию космического пространства, включая Луну и другие небесные тела (Договор о космосе 1967 г.)71.

Что касается сегодняшней ситуации с безопасностью в космосе, то уместно говорить уже о некоем пограничном состоянии, когда присутствие косвенных индикаторов качественной гонки вооружений в космическом пространстве начинает тесно переплетаться с прямыми указаниями на приготовление к ней. В политическом, доктринальном и экономическом отношении в политике некоторых государств уже присутствуют необходимые признаки. Со все большей интенсивностью проявляются они и в военно-технологическом плане. А это уже прямое указание на то, что основа для космической военной гонки готовится.

При этом опасность последствий возможного размещения оружия в космосе нельзя недооценивать. Такое оружие имело бы глобальную зону действия, высокую готовность к применению, возможность внезапного и скрытого воздействия на космические и наземные объекты. В отличие от оружия массового уничтожения оно стало бы не инструментом сдерживания, а оружием реального применения. Размещение оружия в космосе одним государством провоцировало бы все государства, имеющие соответствующий потенциал, на аналогичные действия или на создание мер противодействия. С одним и тем же негативным результатом – качественной гонкой вооружений в космосе и на Земле. Неслучайно поэтому задача предотвращения размещения оружия в космосе закреплена в резолюции ГА ООН по предотвращению гонки вооружений в космическом пространстве (ПГВК) (традиционно вносится поочередно Египтом и Шри-Ланкой; на 73-й сессии ГА ООН одобрена 178 голосами «за», США и Израиль выступили против)72.

Вместе с тем присутствие такого рода признаков не означает, что ситуация необратима. Развертывание полномасштабной гонки вооружений в космосе все еще можно и должно предотвратить. Однако время стремительно уходит, «окно возможностей» для ПГВК сужается.

Именно поэтому сегодня крайне актуальный характер имеют любые инициативы, направленные на упреждение. Поэтому столь значима была бы и международная юридически обязывающая договоренность по ПГВК, элементы которой недавно попыталась выработать профильная Группа правительственных экспертов (ГПЭ) ООН, учрежденная резолюцией ГА ООН (документ A/RES/72/250)73.

Инициатива создания ГПЭ по ПГВК принадлежит России и Китаю, которые преследовали цель придать дополнительный импульс обсуждению проблематики ПГВК с последующим выходом на переговоры на Конференции по разоружению в Женеве (КР). 24 декабря 2017 г. ГА ООН приняла соответствующую резолюцию (документ A/RES/72/250), которую поддержало 108 государств при 47 воздержавшихся и 5 проголосовавших «против» (США, Великобритания, Франция, Израиль и Украина). Наряду с Россией в Группу вошли эксперты из 24 государств.

В ходе 73-й сессии ГА ООН за российский проект процедурного решения в поддержку ГПЭ (A/DEC/73/512) проголосовало 128 государств при 48 воздержавшихся. Показательно, что, несмотря на процедурный характер этого документа, единственная цель которого состояла в привлечении внимания международного сообщества к работе Группы и закреплении соответствующего пункта в повестке дня 74-й сессии ГА ООН, США вместе с Израилем и Украиной выступили «против»74.

К сожалению, ГПЭ не удалось принять консенсусное решение –элементы эвентуального соглашения по ПГВК так и не были согласованы, они были заблокированы американским представителем.

Вызовы превращаются в угрозы

Анализ имеющихся косвенных и прямых признаках приготовления к гонке вооружений в космосе позволяет утверждать, что времени и возможностей для упреждающих дипломатических шагов по ПГВК остается все меньше.

В качестве наглядного примера прежде всего остановимся на военно-космических приготовлениях одного из ключевых запускающих государств – США. Анализ ключевых доктринальных и установочных документов США по этой теме показывает, что руководство страны рассматривает космос как зону возрастающих жизненных интересов, а также как фактор и условие обеспечения национальной безопасности и военного преобладания в возможных вооруженных конфликтах.

Весьма показательным в этом контексте представляется доклад, опубликованный в марте 2016 г. 13 ведущими американскими аэрокосмическими научными обществами, фондами, профессиональными ассоциациями и промышленными объединениями, – «Обеспечение лидерства США в космосе»75.

В докладе отмечается критическое значение космоса для интересов США. Космическим платформам и спутниковым системам отводится ключевая роль как в обеспечении национальной безопасности, так и в развитии экономики страны, включая организацию прорывных НИОКР и инновационных производств на основе использования уникальных условий микрогравитации.

Однако при этом отмечается, что американское лидерство в космосе оказалось под угрозой и в будущем не гарантировано в силу следующих причин:

– неопределенность в вопросе финансирования космических программ;

– высокая конкуренция и стремительное развитие ракетно-космической техники в мире (14 государств, в том числе КНДР, располагают ракетами-носителями, и порядка 100 стран реализуют различные космические проекты);

– сокращение с 2006 г. рабочих мест в космической отрасли на 17% (из 25 крупнейших коммерческих спутниковых операторов лишь один базируется в США), хотя страна по-прежнему располагает самым большим в мире отрядом специалистов, занятых в этом секторе.

Для сохранения лидерства предлагается следующее:

– предсказуемое финансирование и устойчивые инвестиции в космические разработки, развитие государственно-частного партнерства;

– ускорение разработки новейших американских пусковых средств, в частности завершение проектов по созданию сверхтяжелой ракеты-носителя SLS и многоцелевого пилотируемого корабля Orion. Продолжение взаимодействия с частными компаниями в рамках программ по предоставлению коммерческих услуг в сфере орбитальной транспортировки и снабжения;

– поддержка конкурентоспособных инновационных проектов;

– продолжение реализации космической программы в области национальной безопасности, способной обеспечить превосходство США в космосе.

Обращает на себя внимание также законопроект «О предельных расходах на национальную оборону США в 2019 финансовом году» конкретные положения которого указывают на активизацию процесса подготовки к использованию космического пространства для целей боевых операций. В частности, законопроектом предписывается Министерству обороны США представить комплексную стратегию по военным действиям в космическом пространстве76.

Тот же законопроект раскрывает новые моменты в планах США по развитию своей глобальной системы ПРО, и в частности ее космического компонента. Так, в документе продекларировано намерение к 2030 г. сформировать целый эшелон средств космического базирования для перехвата баллистических ракет. Приступить к тестированию опытных образцов предполагается уже в 2022 г. На это выделяются значительные финансовые средства.

В Минобороны США в августе 2013 г. была принята программа выживаемости спутников военного назначения. Программа представлена в виде Белой книги (White Paper on resiliency and Disaggregated Space Architecture) и направлена на то, чтобы сделать спутниковую группировку более устойчивой к внешнему воздействию. Запущенный программой процесс привел к физическому разделению различных элементов одной космической системы между несколькими космическими аппаратами (КА), способными взаимодействовать друг с другом. В практическую плоскость вовлечен процесс размещения военной аппаратуры на коммерческих спутниках и КА союзников. При этом КА государств – членов НАТО выводят на разные орбиты с одновременным дублированием задач в киберпространстве на Земле77.

Что касается директивных документов, то в октябре 2012 г. Пентагон обнародовал директиву по космической политике78.

Документ, рассчитанный на 10 лет, заменил директиву от 1999 г. и ввел в действие положения Национальной космической политики США от 2010 г. и Стратегии безопасности в космосе 2011 г.79

В документе объявляется, что любое вмешательство в деятельность американских космических систем, включая наземную инфраструктуру, рассматривается как «нарушение прав» США и потребует «ответных действий». Документ показателен еще и тем, что в нем, по сути, закладываются параметры создания «космической НАТО», в рамках которой нападение в космосе или на «космические» объекты на Земле одного из государств – членов альянса будет рассматриваться как нападение на всех.

В настоящее время мы являемся свидетелями активной фазы реализации этого проекта – на встрече министров обороны стран НАТО в июне 2019 г. предварительно одобрена космическая политика альянса80.

Обращает также на себя внимание объявленная 23 марта 2018 г. Национальная космическая стратегия, которая по оценкам президента Д. Трампа закладывает условия лидерства США в космосе на долгие годы. Помимо большей защищенности, группировка КА должна обладать более широкими возможностями для стратегического сдерживания, улучшенными параметрами для ведения боевых операций. Для этих целей предусмотрено создание космического сегмента глобальной ПРО, а также целого комплекса мер для парирования новых возможностей России в сфере стратегического сдерживания (речь, скорее всего, идет о гиперзвуковом планирующем блоке «Авангард»).

Серьезный акцент на формирование ударной группировки ПРО космического базирования сделан также в обзоре политики США в области ПРО (январь 2019 г.). Пентагону поручено изучить наиболее перспективные технологии, а также график, стоимость и необходимое кадровое обеспечение. Тем самым США фактически заявили о планах разместить на орбите ударные средства81.

Доктринальные установки подкрепляются и надлежащими организационными мерами. Расширению возможностей противодействия угрозам, по замыслу американских военных, способствовало создание Национального центра космической обороны (НЦКО) на базе Единого центра космических операций (ЕЦКО), структурно входящего в Стратегическое командование ВС. Штат этой организации сформирован из числа сотрудников военно-космической разведки, космического командования и командования глобального удара, исследовательской лаборатории ВВС США и ЕЦКО. В функции НЦКО вошла разработка и проведение операций в космическом пространстве с учетом данных системы предупреждения о ракетном нападении, а также накопление сведений о гражданских и военных орбитальных объектах. Формирование структуры Центра было завершено к концу 2018 г.

В июне 2018 г. президент Д. Трамп распорядился о создании космических войск, призванных стать шестым видом вооруженных сил США, и уже в сентябре 2019 г. Космическое командование (КК) Вооруженных сил США было учреждено, что следует расценивать как часть многовекторных усилий по подготовке условий для форсированного превращения космоса в поле боя. Предлагаемые республиканской администрацией космические силы будут насчитывать от 15 до 20 тыс. чел. В целом наращивание американского военного потенциала в космосе предполагает опору на организационно-бюрократическую «триаду»: создание отдельного космического командования, агентства космического развития и собственно космических войск. Американцы не скрывают, что подобные практические шаги прежде всего направлены для парирования возможностей России и Китая. При этом Д. Трамп апеллирует к новейшим разработкам и «уникальным космическим технологиям», которые, по задумкам разработчиков космической стратегии США, позволят убедиться, что «доминирование (США) в космосе никогда не будет поставлено под вопрос»82.

Складывается впечатление, что США продолжают линию на развязывание себе рук в космосе, опираясь на свою подавляющую космическую группировку в более чем 850 космических аппаратов (для сравнения у России – около 160, у Китая – около 300), и фактически готовят почву для монопольного использования космоса и его форсированной «вепонизации», т. е. выводу ударных боевых платформ в космическое пространство (в отличие от использования спутниковых группировок в целях обеспечения систем раннего предупреждения о ракетном нападении и в целях управления, связи и разведки, т. е. мерах, работающих на укрепление стратегической стабильности).

Подключаются к космической военной гонке и союзники США по НАТО. Обратило внимание выступление министра обороны Франции Ф. Парли, которая представила в июле 2019 г. национальную военно-космическую доктрину. Это первый документ такого рода и он, несомненно, повлияет на ситуацию в космосе83.

Анализ документа вызывает серьезные вопросы прежде всего к заявленной в нем концепции «активной обороны» – центральной идеи доктрины. Речь идет о разработке ударных видов вооружений, основанных на новых физических принципах (лазеры, в том числе для оснащения нано- или мини-спутников).

Доктрина предполагает также принятие специальной программы под названием «управление космосом». Имеется в виду не только совершенствование возможностей наблюдения за безопасностью спутников, но и «выявление подозрительного и враждебного поведения», а также создание средств «нейтрализации возможных угроз». Возникает вопрос, по каким критериям будет определяться «враждебное поведение» и как нейтрализовать возможные угрозы без размещения в космосе соответствующих средств. В космической оборонной стратегии Франции ставится задача создания к 2030 г. потенциала для проведения в космосе военных операций с помощью средств космического базирования.

С учетом вышесказанного нельзя не прийти к логичному заключению, что планы Франции и в целом НАТО имеют конечной целью размещение в космосе ударных вооружений. И это при том, что в «мирном» космосе Россия и Франция активно взаимодействуют в области создания средств доставки и эксплуатации спутниковых систем, а также развития космической науки.

Новые технологии и стратегическая стабильность

Ситуация в сфере космической безопасности усложняется появляющимися новыми технологическими возможностями – процессом миниатюризации КА, использования КА методом «роя», возможностями дистанционного подчинения чужих КА своей воле с применением так называемых спутников-инспекторов, планах по разработке кинетического оружия, а также «скрытых» противоспутниковых системах, работающих в «пассивном», некинетическом режиме т. е. в ненаблюдаемом режиме влияния на космические аппараты (КА) и т. п.84

Особого внимания требует оценка политических последствий все возрастающих технических и военных инноваций, направленных на внезапное и скрытое воздействие на возможности чужой спутниковой группировки. Фактор скрытности и внезапности способен оказать наиболее разрушительное воздействие на стратегическую стабильность.

Отдельного упоминания заслуживают комментарии в отношении мер по увеличению скрытых противоспутниковых потенциалов США на базе проведенных Агентством перспективных исследований США (ДАРПА) НИОКРов. Эти программы предусматривают, в частности, выведение на орбиту экспериментального воздушно-космического самолета, ранее известного как XS-1 – многоразового КА горизонтального взлета и посадки, орбитальных спутников инспекторов-ремонтников и создание интегрированной системы «ситуационной осведомленности в космическом пространстве» (SDA – Space Domain Awareness). По мнению ряда экспертов, в случае реализации этой программы США к 2021 г. приобретут качественно новые возможности в околоземном пространстве85.

В условиях обострения политического конфликта «нейтрализация» чужих спутников на орбите либо манипулирование ими приведет к неизбежной и моментальной эскалации с непредсказуемыми последствиями. Зависимость современных вооруженных сил и их органов управления от космических средств при повреждении последних создает реальную угрозу возникновения ситуации, при которой ВС фактически становятся нефункциональными при отсутствии формального урона.

Кроме того, поражение космического аппарата (КА) не обязательно должно привести к его разрушению – достаточно исключить возможность его штатного использования. Особую опасность представляет нанесение продуманного воздействия на системы управления ядерными силами, что практически сделает неуправляемым любой конфликт малой интенсивности. При этом попытки поразить КА, предназначенные для предупреждения о ракетном нападении, могут рассматриваться как начало ракетно-ядерного удара. Следует учесть, что как российские, так и американские подобные системы в основном расположены на геостационарной или высокоэллиптической орбитах. В случае появления устойчивых возможностей поражения такого рода КА будет не только нарушена стратегическая стабильность, но и ее природа будет фактически изменена. При этом сочетание значимости КА и сохраняющейся их высокой уязвимости, несмотря на предпринимаемые меры по защите, превращают КА в объекты, привлекательные для нанесения превентивного удара. Таким образом, снижается «порог» применения силы в космическом пространстве.

Новые возможности получает и Противоспутниковая оборона (ПСО). При этом ставка делается на «невидимость» КА в сочетании с некинетическим воздействием. В качестве примера можно привести КА ХSS-11, разработанный по программе DART (Demonstration of Autonomous Rendezvous Technology – демонстрация технологий автономного сближения), запущенный 11 апреля 2005 г. В ходе почти двухлетнего периода пребывания на орбите КА он осуществлял маневры, сближался с другими КА и периодически исчезал из вида. При этом Пентагон дал понять, что КА может решать задачи ПСО86.

Начало практического использования мини- и наноспутников, в том числе методом «роя», стало во многом возможным благодаря работе беспилотного многоразового КА вертикального взлета и горизонтальной посадки Х-37В. Пять последовательных запусков этого КА, уже проведшего на орбите более 2000 суток, свидетельствует о реальных приготовлениях по всему спектру возможностей – от разведки до противоспутниковых действий и отработки систем ПРО космического базирования87.

Еще во времена известной Стратегической оборонной инициативы (СОИ) признавалось, что развертывание стратегической системы ПРО космического базирования будет иметь не только дестабилизирующий эффект для стратегической стабильности, но и стимулировать другую сторону на создание средств поражения этих объектов.

Актуальность проблемы взаимовлияния ПРО и ПСО значительно возросла после выхода США из Договора по ПРО в 2002 г.

Для целей исследования важно осознание тенденции взаимозаменяемого использования систем ПРО и ПСО. На деле такое тесное переплетение способствует созданию единого информационно-ударного потенциала. Более того, ставится задача создания единой системы ситуационной осведомленности в космическом пространстве, которая будет обеспечивать информацией как ПРО, так и потенциальные ПСО88.

Мощная орбитальная группировка средств боевого управления, связи и разведки почти в 170 аппаратов должна быть защищена. В этой связи США предпринимают направленные усилия для повышения жизнестойкости КА, создают условия для создания так называемой мегагруппы спутников, когда вывод из строя одного или даже нескольких спутников не нарушат всей системы.

C учетом осознания стратегических последствий уязвимости спутниковых группировок США предпринимают практические усилия в этом направлении. Так, 8 августа 2019 г. с мыса Канаверал был запущен спутник нового поколения модернизированный сверхвысокочастотный спутник связи (Advanced Extremely High Frequency Comsat), который обладает повышенной степенью защиты от разных видов воздействия, но одновременно будет использоваться в наступательном ключе – в интересах ПРО и защиты от гиперзвуковых платформ в режиме некинетического воздействия на МБР до их старта. Запуск производился в интересах программы «Интегрированные боевые решения сверх активной обороны» (Integrated War-Fighting Solutions beyond Active Defence) с целью адаптации развития систем ПРО к мерам пассивного превентивного (до старта) воздействия против «чужих» МБР89.

Важно то, что все эти меры и практические шаги фактически балансируют на гране косвенных и собственно прямых признаков гонки вооружений в космосе и позволяют говорить о том, что создание предпосылок для рывка к «вепонизации» космоса уже на данном этапе может привести к созданию новой стратегической ситуации, способной в корне изменить саму природу стратегического сдерживания и оказать существенное дестабилизирующее воздействие на стратегическую стабильность.

При приобретении подобных возможностей провести грань между выведением в космос средств связи, разведки, опознавания, работающих на стабильность и «вепонизацией» (вывод в космос ударного оружия), а также между ударными системами и средствами двойного применения в космосе будет все труднее.

Таким образом, выводимые в космос активы становятся все более

...