У меня уже давно нет ненависти к немцам. Что, если фашизм – не уродливая бесчеловечность? Что, если он присущ человеку? Что, если это его тайная суть, истина, скрытая, подавленная, замаскированная, отрицаемая, затиснутая в глубь души, но в конце концов выходящая наружу? Немцы – да, конечно, немцы… Просто сейчас в истории их очередь, вот и все. Неизвестно, что будет после войны, когда Германия будет побеждена, а фашизм спасется бегством или спрячется… Вдруг другие народы в Европе, Азии, Африке или Америке захотят принять эстафету?
– Скажем так: у тебя есть то, что надо. Когда умеешь, как ты, любить женщину, которой нет рядом, возможно, сумеешь любить и нечто другое… чего тоже не будет, когда нацисты за это возьмутся.
– Яд в моем рулете? Это невозможно. – Почему? Он испепелил меня тем голубовато-стальным взглядом, который я так хорошо знал: – Потому что это будет невкусно.