Сердце трубадура
Лёгкая раскраска —
небо трубадура,
у войны и мира —
хрупкие цвета́.
Весело и вязко,
жалобно и хмуро,
холодно и сыро —
вата и плита…
Учащён и ре́док
пульс-аппликату́ра…
Лысины и чёлки,
серость и талант…
Бьётся — так и эдак —
сердце трубадура:
це́пкие осколки,
огненный таран.
Тыльная сторонка
и — передова́я —
за любовь и ласку,
веру и края…
Правильно и звонко
рельсами трамвая —
прямиком — в раскраску:
— Здравствуй, это — я.
6—7.03.20
Х. Б.
Смотрю и вижу — осень — лепота́,
и — только небо, листья и маслята
в моих больших ребяческих глазах…
Ползёт из всех щелей политота,
по осени считаются цыплята;
и — колоси́тся тень на образа́х.
Озёрная душистая вода —
тарелка супа — пятна жёлто-а́лы,
и — жёлуди — со шляпами — и — без…
Сплетаются растяжки-провода,
мешаются жанристы и вандалы,
и — ангел вдруг представился — как бес.
Смотрю, смотрю́ — не в сто́роны, а — в цель,
игриво обозначенную сердцем,
и — хочется не видеть боль и грязь…
Сливаются — безрадостный кисель
и — зеркало — с моим единове́рцем —
красуется, шуткуя и смеясь.
Глухой забор — на помощь — «от» и «для»…
Зелёный коридор — до точки схро́на —
по буро-пегой влажной полосе…
Ещё одна сезонная петля
не до́хнет от ланцета и патрона,
и — мир — откры́лся — в пятом колесе.
В развалинах — привиделись призы —
трофеи — кубки, грамоты, медали…
Свидетели хронической борьбы.
В сиянии улыбчивой слезы́ —
мои недостающие детали —
цилиндры, пирамиды и кубы́…
Живые треугольники, круги́ —
проекции мечтаний и реалий —
особо интересны под коньяк…
Привязанность — втирается в долги́,
крепки́ узлы́ — во множестве спиралей,
и — голову ломает отходня́к.
Но — в землю упирается телец —
копытами, нахраписто и спьяну,
рогами — в знак хронической борьбы.
Смотрю и вижу — серость и багрец,
но — смена настроения — по плану…
Пропали — небо, листья и грибы.
Ноябрь. Питер. Ло́мка. Водка. Сельдь.
Весь мир — подвал, случайный и роди́мый:
не каждому — стоять на высоте…
На ме́рных ча́шах —
снова — жизнь и смерть,
закрытый сейф и — путь исповеди́мый,
и — танцы — в сковородке — на плите.
Я не хочу оправдывать шаги́,
и — наготу цензурить — за барьером,
жуя перчатку, брошенную — в глаз.
В моих веса́х — намеренья — благи,
но мой поход — одобрен Люцефером:
он мне — знаком,
и — каждому из вас.
Смотрю и вижу — осень, как магнит,
и — думать ни о чём другом — не стану.
Ушёл в себя — на не́сколько минут.
Я — в золоте — богат и знаменит,
и — мокрая листва — скрывает рану,
и — мысли — вслух — не кли́нят, не кляну́т…
Да, тяжело — прощать и возвращать:
работает — в три смены — душева́рка,
и — демоны — верёвочки плетут.
Прости, я — жив. Не надо обещать.
Не вышел на ходу́, не брызнул — ярко.
Остался — как дурак — ни там, ни тут…
О, мой каприз — люби́ть сейча́с и зде́сь,
и — выражать себя винтажным сло́гом,
не унижаясь чувственным собой…
