Оглавление

Глава 1

— Ритка, курва! А ну открывай! Ишь моду выискала, родную мать не пускать! Открывай, кому говорю!

— Самогон хлыстала с соседом, вот у него и ночуй!

— Ангидрид твою, гидроперит, перекись водорода, — шаркающие шаги удаляются в сторону кухни, откуда слышится гомон мамкиных собутыльников, и звон чудом сохранившихся хрустальных рюмок. Рита с облегчением вздохнула.

Она забралась на кресло с ногами, укрылась пледом и хмуро уставилась в одну точку. Злость потихоньку отпускала, зубы уже не скрипели, и кулаки разжались. Уже нет того ощущения, что все тело свело судорогой.

Нет, Рита любила мать, жалела, и даже это смешное мамкино ругательство воспринимала скорее снисходительно, чем со злостью. Даже после двухдневной пьянки мать не опускалась до матерной брани. А так: ангидрит — гидроперит. Смешно.

Рита с матерью и старшим братом жили в самой большой комнате их сталинской коммуналки. В другой большой комнате соседи менялись постоянно. Как в калейдоскопе мелькали перед Ритой их лица. Сейчас, к примеру, живет молодая семья с маленьким ребёнком. Стас, Ольга и Никитка. Ясно, что не задержатся надолго. Как по собственной воле жить в такой обстановке? Найдут съемную хату получше, да съедут.

И останется Рита с матерью и соседом Толиком, алкашом, что подпаивает Ирину Андреевну. Кулаки снова непроизвольно сжались.

Даже не верится, что совсем недавно Риткина мать была на хорошем счету в заводской лаборатории. Ей всегда давали путёвки в лагерь для Риты и Саши. А сейчас…

Три года назад Сашка загремел по 228 -ой на 12 лет. Наркотики… в особо крупных… Это сломало мать. Сначала потихоньку прикладывалась к бутылке, дальше — больше. С завода турнули. Теперь работает поломойкой в трех магазинах.

Рита помогает ей, по ночам, чтоб никто не видел. И подъезды моет тоже ночами. Мать как-то спросила: «Почему ночью, дня что ли нет»? Рита ответила односложно: «Стрёмно».

Отца Рита почти не помнит. Он работал на стройке, и однажды на него упала бетонная плита. Иногда ей снится улыбающееся лицо папки, но черты лица во сне смазываются, видимо, так стирается из памяти то, что давно не видишь: тает постепенно, становится прозрачным, призрачным…

Еще когда Сашка жил с ними, он перегородил комнату большим полированным шифоньером, который достался мамке в приданое. Входишь в комнату и натыкаешься на это чудо мебельного производства. За ним Сашка и устроил себе берлогу. Отделился старой занавесочкой и имел привилегию не складывать кресло по утрам. В отличии от Риты, которой полагалось каждое утро убирать постель в тумбочку и сдвигать свое старое раскладное кресло. Это занятие так надоело Ритке, что как только Сашку повязали. сразу же заняла его «комнату». Здесь на табурете стоял ее любимый ноутбук, подаренный братом. Мать поначалу покушалась на него: «Выкинь! Ты знаешь на какие грязные деньги он куплен?!» Но Ритка стояла на своем: «Моё! Никому не отдам!» И мать смирилась. Тем более агрегат не мозолил глаза. Рита тоже отгородилась занавеской.

Утром, не открывая глаз, Рита пошарила рукой по табурету, служившему прикроватной тумбочкой. Зубной щётки не было. Рита подскочила на постели.

«Блин! Опять у матери включился режим внезапной чистоплотности». После нескольких дней пьяного угара Ирина Андреевна, испытывая стыд и вину перед дочерью, принималась за уборку комнаты: терла подоконники, раскладывала вещи по местам. Часто это местоположение не совпадало с представлением дочери о порядке. Из-за этого они частенько ругались.

— Мам! Где моя зубная щетка?

— На месте, где ей и положено быть.

— Так и знала, блин! Мама!

В ванной комнате висел только один шкафчик. В него Ирина Андреевна ставила зубные щётки в стаканчик, пару недорогих шампуней, брусочки мыла.

Плетнёвы хранили такие вещи у себя в комнате, а у Толика отродясь не было щётки.

Чувство брезгливости овладевало девочкой, когда она представляла, что грязные липкие пальцы соседа с вечной чернотой под ногтями берут её щётку, суют в рот с гнилыми зубами и обдают ее характерным водочным ароматом.

Возможно, Толик и в мыслях не держал трогать её щётку, но Риту передергивало каждый раз, когда она обнаруживала ту в ванной.

Рита выдавила толстенького червячка дешёвой зубной пасты на палец, повозюкала по зубам, прополоскала рот, плеснула холодной водой в лицо и, не вытираясь, пошла на кухню.

В холодильнике было полно йогуртов, творожков, ещё каких-то баночек. Видно, у мамки в магазине опять списали просрочку.

— Так, проблемы с животом мне сегодня ни к чему, прогуливать не собиралась. О! Яйца есть! — обрадовалась Рита.

На всякий случай она приготовила три чистых чашки и проверила свежесть яиц, разбив по одному в каждую.

Поставив на плиту тяжелую чугунную сковороду, Рита вернулась к холодильнику и отыскала пачку сливочного масла. Отрезала добрый брусок. С детства Рита любила наблюдать как желтоватый кусочек плавает по чёрной поверхности, тая, оставляя за собой закипающие дорожки. Осторожно вылила по одному яйца, сполоснула чашки, чуть посолила и стояла, завороженно глядя как белеет прозрачная субстанция, как шкворчат краешки, коричневея и пузырясь, а желток остаётся жидким, глянцевым. Глазунья — самое любимое Риткино блюдо.

Рита поддела зажаристый снизу блинчик из яиц железной лопаткой, которую сделал Сашка на уроках труда, и осторожно, чтобы не разлился желток, переложила на тарелку. Глянула на маленький будильник в шкафу: время ещё есть. Отрезала себе кусок хлеба и села, наслаждаясь запахом. Самое вкусное — макать хлебный мякиш в разлитый тобою желток и блаженствовать, отправляя в рот эти ароматные кусочки.

Осталось доесть хрустящие корочки хлеба, запивая сладким чаем и бежать в школу. Сегодня последняя консультация. Впереди ЕГЭ. Поступление «абы куда», главное, чтоб с общежитием, и новая, свободная жизнь!

Натянув джинсы, Рита поискала глазами футболку. Подозревая худшее, она заглянула в шифоньер. Чисто выстиранная, отглаженная, с отпаренными стрелочками на рукавах, её футболка аккуратно лежала на полочке.

— Мама, блин! Я же просила! Не трогай мои вещи!

— Простого «спасибо» было бы достаточно, чего надрываться-то? — Ирина Андреевна не была настроена на скандал.

Рита со зверским выражением лица мяла бедную футболку и так и сяк, стрелки ни в какую не хотели расправляться.

«Даже майка против меня», — ворчала девушка.

Заскочив в ванную, Рита просто намочила руки и пригладила ненавистные стрелки.

Захватив из комнаты холщовую сумку с тетрадками, Рита опрометью бросилась в школу. Благо та находилась неподалёку. Если бегом, то минут пять. Но у забора Рита остановилась, от быстрого бега кололо в боку. Девушка наклонилась, зажимая живот, простояла секунд тридцать, выпрямилась, глубоко вздохнула и неспешным шагом зашла в тихий коридор. Консультация уже началась.

Вера Михайловна сердито посмотрела на опоздавшую:

— Королёва, как всегда, не торопится. Что, уже подготовилась к ЕГЭ? Сколько ждать баллов по математике, 150?

В классе раздались смешки.

— Сколько будет баллов — все мои. Не беспокойтесь, Вера Михайловна.

— Ты, Королёва, не хами мне тут! Попробуй только на экзамен опоздать! Садись и слушай, вон из-за тебя сколько времени потеряли. Итак, открываем учебник на странице…

— Ты чего, вчера ж договорились вовремя прийти, — зашептала Верулька.

— Да, — Рита махнула рукой, — с матерью опять поцапалась.

— А! Я думала, что серьёзное.

— Черемшанцева! Ты кого слушать пришла, Королёву или меня!

— Извините, Вера Михайловна, — худенькая вертлявая девушка смиренно наклонила головку с милыми заколками-ромашками, чтобы спрятать смешинки в глазах.

В классе опять прыснули.

— Ох, дождётесь вы у меня, 11 Б! Нажалуюсь на вас директору.

После консультаций оба одиннадцатых высыпали на школьный двор. Ласковый ветерок трепал макушки будущих выпускников, солнце приветливо металось по жмурящимся лицам. Мальчишки обсуждали новый мотоцикл Серёги Громова. У девчонок в приоритете фасоны платьев.

Выпускной бал — он такой, один на всю жизнь, каждая видела себя королевой.

Рита отошла в сторонку с Любой, Галей и Верулькой.

— А я вообще не хочу идти в платье. Подумаешь — бал! Пережиток прошлого, — начала Рита.

— А я хочу платье! Голубое, с пышной юбкой, — мечтательно закатила глаза Вера.

— Мне уж мамка давно у портнихи заказала — буднично сказала Люба, подпиливая ноготь. Любава никогда не расставалась с пилочкой, это была её фишка.

— Ты не права, Рита, бал — это серьёзно, — рассудительная Галя поправила очки.

— Да идите вы все…

Рита развернулась и пошла в сторону кустов сирени.

— Да просто у ее мамки денег нет на платье! — тихо сказала Люба.

Тут раздался треск подъезжающего мотоцикла и все, как один, повернули головы к воротам.

Серёга Громов на своём Honda Varadero подкатил прямо ко входу, снял шлем. Светлые волосы рассыпались волнами. Он один носил такую причёску. Иногда собирал волосы в хвост, это выглядело так стильно, по-американски. Девчонки перешептывались между собой. Парни с восторгом осматривали железного коня.

Щеки Риты предательски вспыхнули, но она быстро взяла себя в руки и как можно равнодушнее вернулась к подругам.

— Интересно, чего он тут забыл? — как бы между прочим спросила Рита.

— За Снежанкой приехал, разве не понятно? — Верулька, как всегда, знала все новости.

Люба пнула Веру тихонько, но та не отличалась сообразительностью и продолжала просвещать подруг.

— Они уже три раза вместе ездили в ночной клуб. У него там друг работает, вот и проводит Снежку без паспорта.

— Я считаю, что дружба со взрослыми парнями до добра не доведёт, — серьёзно сказала Галя.

— Тебе-то это не грозит, у тебя никакого парня не было и нет, — (вжик-вжик), пробормотала Люба.

— Мне это все вообще по барабану, я — в сквер, кто со мной? — Рита оглядела подруг.

— О, нет, я — домой. Мне ещё убираться и за мелкими присматривать, — Верулька, старшая из детей в многодетной семье, всегда помогала родителям. Может из-за того, что много времени Вера проводит с малышней, Рите казалось, что та застряла в развитии где-то на уровне лет 11-ти. Весёлая, легкомысленная, как сорока, собирающая сплетни везде и всюду.

Люба хотела поваляться на диване, утомили её эти консультации. А Галя, конечно, шла домой заниматься. Отличницу Галину Скоробогатову, по её мнению, и мнению её родителей, ждали математические ВУЗы. Причём все ВУЗы, по всей стране. Она готова была отправить копии документов в сотни учреждений. Жаль, что можно только в пять.

Рита же высиживала в школе только потому, что на повара набирали после одиннадцатого, учили всего два года. И можно было потом сразу устроиться на работу. Учиться ещё 5 лет? Не-е-е-т! Это не для неё. Она уже придумала, что отправит документы в другой город, все узнала про общежитие и стипендию. Первое время, правда, придётся просить мать о помощи, а потом она устроится куда-нибудь и жизнь изменится на 100%.

Краем глаза Рита заметила, что Снежана двинулась к мотоциклу. Короткая юбка в складку неприлично взметнулась. Снежана надела красочный шлем, заправив под него концы волос, забранные в конский хвост и, махнув одноклассникам, отбыла на тарахтящем монстре, интимно прижавшись к водителю.

Рите хотелось сплюнуть от этой показушной сцены, от умильного вздоха толпы завидующих мечтательниц, от одобрительного цоканья пацанов.

Не выказывая эмоций, Рита вразвалочку прошла мимо одноклассников, сорвала по пути травинку с клумбы и направилась в ближайший сквер, давно облюбованный школьниками старших классов и мамочками со спящими в колясках младенцами.

Глава 2

Темные гладкие волосы разметались по подушке. Тонкий прямой нос, красиво очерченные губы. «Красавица моя».

— Ритусь, — Ирина тихонько тронула спящую дочку, — вставай.

— А сколько времени? — Рита потянулась и потерла кулачками глаза.

— Так-то рано, я поговорить хотела просто, — мать присела на краешек постели.

— Что-то случилось?

— Да, нет. Ничего не случилось. Я тут тебе денег накопила, на платье к выпускному. Полторы тысячи.

Рита вскочила от неожиданности. Посмотрела на мать пристально: вроде трезвая.

— Мам, спасибо! — улыбнулась девочка и обняла мать в порыве благодарности.

— Наверное, этого мало? Я давно на рынок не ездила, — Ирина Андреевна смахнула слезинку, давно дочка не обнимала её и не улыбалась так ласково.

Ирина Андреевна не заметила за своим горем, что дочка выросла. Из гадкого утенка превратилась в красивую девушку. Ей бы наряжаться, красоваться перед парнями, а Рита все бегает в джинсах да футболках, что на распродаже по 50 рублей.

— Ритусь, ты извини меня, я что-то заблудилась в жизни. Толик ещё этот… Простишь, Ритусь?

— Конечно прощу, мам! Ты самая хорошая у меня, — Рита немного помолчала, — когда не пьёшь. Только одна просьба: не называй меня «Ритуся», очень это имя напоминает мне рейтузы — прабабушкины трусы с рукавами.

Мать и дочь засмеялись и снова обнялись.

— И вещи мои не гладь. И щётку не трогай.

— О! Нет. Это выше моих сил, — улыбнулась Ирина. У краешков глаз собрались морщинки. Они не портили миловидное лицо женщины, если бы не мешки под глазами, выдающими пристрастие хозяйки к крепким напиткам.

Мать ушла собираться на работу, а Рита сновлегла, закинула руки за голову и думала.

«Полторы тысячи — не деньги. Даже если найдёшь платье, то надо и обувь, и причёску. На все не хватит. Вообще что ли не ходить на этот бал дурацкий? Или пойти, но „не как все“? Представляю себе лицо Веры Михайловны, — улыбнулась девушка. — Надо об этом подумать, время есть».

Проводя свой нехитрый ритуал с утренней яичницей, Рита мечтала, как она будет работать в крутом ресторане и готовить изысканные блюда.

Замечтавшись, она не услышала, как в кухню зашёл сосед. Только когда вдруг пахнуло перегаром, девушка вздрогнула и повернулась. Опухшее лицо Толика оказалось прямо перед ней, он похотливо улыбнулся и протянул руку, чтобы ущипнуть Риту за задницу, как делал это уже на протяжении года.

Сегодня Рита успела увернуться и схватила в руки горячую сковороду:

— А ну, пошёл отсюда!

Толик опешил от такого отпора.

— Ты че, ты че!

Качнулся назад и, потеряв равновесие, грохнулся на пол.

Рита стояла ни жива, ни мертва. Она слышала, как громко стукнулась его голова об пол. Воображение рисовало ей безрадостные картины суда и тюрьмы. За убийство даже такого алкаша она будет сидеть очень долго. Мысли метались как атомы на видео о броуновском движении.

Бросив сковороду на плиту, выключив газ, Рита осторожно перешагнула через соседа.

Забежала в комнату, схватила сумку. Бросила её, заметалась. Вытащила из шифоньера рюкзак, покидала туда кое-какие вещи, аккуратно положила ноутбук, захватила деньги, что мать оставила на платье, вытряхнула прямо в сумку содержимое жестяной копилки, куда время от времени складывала мелочь и бросилась прочь.

Развалины старого дома Культуры привлекали внимание Риты каждый раз, когда она проезжала мимо на маршрутке. Она мечтала когда-нибудь разбогатеть и отремонтировать этот «дворец», открыть там ресторан, на втором этаже центр досуга для детей. Мысленно она расправляла складочки на белых скатертях, развешивала картины на стенах, колдовала над яствами, которых нет нигде больше в их маленьком городке.

Сейчас, вблизи, это уже казалось нереальным. От былой красоты остались только внешние стены, да полуразрушенная лестница. Сюда, осторожно ступая по осколкам битого стекла и кирпичной крошке, Рита забралась вчера, сбежав из дома.

Сердце тревожно билось о ребра, в висках стучали молоточки от напряжения. Целый рой мыслей жужжал в голове у девушки.

«Что делать? Если продолжать прятаться, то про экзамены можно забыть, про поступление и новую жизнь, соответственно, тоже. А если вернуться, то можно сразу „загреметь“ в ментовку. И тоже, прощай новая жизнь. И уехать никуда нельзя, забыла паспорт в спешке. Выхода нет».

Густая поросль закрывала развалины от взгляда прохожих. Здесь Рита чувствовала себя в безопасности, единственно, ужасно хотелось пить. О еде она не думала: и кусок бы в горло не полез.

Вдруг совсем близко раздался треск мотоцикла. Этот звук Рита узнала бы из тысячи. Громов! Что ему здесь надо?

Рита выглянула из оконного проёма и тут же столкнулась взглядом с «мечтой всех девчонок».

— Ба! Привет! Ты чего это тут делаешь? Это моё местечко, — улыбнулся парень.

Рита снова спряталась. Ей казалось, что сердце сейчас выпрыгнет из груди.

Послышался хруст гравия под колесами мотоцикла. Поставив железного друга на стояночную подставку, Сергей быстро взбежал по ступеням к Рите.

— Прячешься что ли от кого? Слушай, я тебя знаю! Ты сестрёнка Сашки Королёва, да?

— А тебе какое дело, — девушка справилась с первым страхом и обрела способность говорить.

— Да, собственно, никакого, — пожал плечами парень. — Просто обычно я один тут бываю, вот и удивился.

— Классный у тебя мотоцикл, — осмелела Рита. — Наверное, больше 10 лошадок мощность?

— 14,21, — Сергей удивлённо приподнял бровь, — А ты, что разбираешься?

— Немного. Я часто с Сашкиными друзьями в гараже пропадала, когда маленькая была. А объем двигателя какой?

— 125 кубиков.

— А скоростей сколько?

— 5.

— Круто!

— Интересная ты личность, скажу я тебе… Нет, а правда, ты чего тут с рюкзаком, что случилось?

Рите нестерпимо захотелось рассказать о своих горестях. Но она все ещё с опаской посматривала на молодого человека.

— Да, не бойся ты! Рассказывай, вдруг, смогу чем помочь.

— Кажется я человека убила, — тихо сказала Рита.

— Кажется или убила? — усмехнулся Сергей. — И где труп? Тут закопала что ли?

— Нет, он дома остался.

— Та-а-а-к. Давай сначала и все по порядку.

Рита рассказала, что случилось вчерашним утром.

— Так ты его горячей сковородкой, этого козла вонючего, огрела?

— Нет, я только замахнулась, он сам упал.

— И с чего ты сделала вывод, что Ты его убила? Даже если он упал, то он упал сам, без твоего участия, чего с пьяными только ни случается. Тебя дома, наверное, обыскались! Вот ты дурочка. И никому не звонила?

— Нет. Я очень испугалась, думала, что меня обвинят в его смерти.

— Ну, капец! Ладно, сиди, раз боишься, а я на разведку. Давай адрес.

Рита сказала адрес и с надеждой следила за каждым движением парня: вот Серёга седлает своего «коня», надевает шлем… Как в замедленной съемке Рита фиксировала его жесты.

Только когда стих звук мотора, Рита смогла вздохнуть полной грудью.