Оглавление

Едва только затихли предсмертные проклятия Верховного магистра ордена Тамплиеров, а в воздухе уже начало материализоваться нечто ужасное, порождённое страшной болью Великого Магистра.

Страх, и ужас накрыли Европу.

Смерть обнажила косу и вышла на сбор урожая.

Казалось сами врата Ада содрогнулись от истошного крика, впустив в наш мир полчища тьмы.

Наступило мрачное время. Безнадёга. Час топора, меча и пламени. Шёл март 1314 года, от рождества Христова. Великая церковь под руководством папы Римского — Великого Климента пятого благословила повсеместную расправу над членами Святого Ордена Тамплиеров.

* * *

Весеннее солнышко приятно грело душу. Первая зелень уже пробилась сквозь панцыри почек и красовалась нежными изумрудами на гибких ветках.

Высокое небо набирало в себя голубизну.

Зима, а вместе с ней и смерть отступала по всем фронтам, под радостное щебетание птиц. Воздух был пропитан этой бесшабашной магией жизни. Хотелось плакать и смеяться. Любить и быть любимым.

— Ты чего размечтался? Земля все ещё холодная. Простудишься.

Грубый голос Вовжика оторвал Добрыню от набежавших грёз.

— Везёт же людям. Считай в раю живут. Середина марта, а какая благодать. У нас дома ещё снега по колено. А тут вона — птички щебечут.

— Эх Добрыня, ты как в святое воинство то попал, с такой романтической натурой?

— Как попал… Со священниками в дружине шёл. А старец наш, что на Афон за благословением шёл, почил. На пол пути. Жрать то надо было что то, а денег ни шиша. Иноков то, мы до святой горы довели. Их там и приютили. А сами всей ватагой подрядились к местному барону. Тот как раз в святое воинство рекрутировал солдат на войну с сарацинами.

— И где сейчас твоя ватага?

— Семь лет войны. Легли все в землю сырую. Один я остался.

— А я третий год воюю. Наследника своего Сбыжика не видел ещё. Жирка пишит удалой карапуз растёт. А ты так дома и не был все семь лет?

— Нету его, дома. Там сейчас татары хозяйничают. Пала святая Русь под их кривыми мечами. Так что мне без разницы где и за что голову сложить.

— У нас в ратники только благородных берут.

— А что воюют только благородные? Вся пехота. Мечники, копейщики, арбалетчики — они все знатные?

— Нет конечно. Это мясо. Расходный материал. Не гоже дворянам в самое говно лезть. Для этого крестьяне и нужны. Я вот только не пойму, как ты холоп до рыцаря вырос.

— А что за дело тебе до моего рыцарства? Сюзерен твой считает меня рыцарем и все. Уймись.

— Благородство оно в крови. Его зверствами не заработать. Как бы ты не старался. Ты всегда будешь холопом и рабом.

— Ляпнул так, словно смерть нас сортировать будет, или благородных стрелы облетают. — Славянин улыбнулся. — глупый ты, хоть и лях. Все мы, для святош из церкви, лишь солдаты. Убийцы. Орудие для достижения их целей. Им реально плевать на нас.

Поляк нервно начал играть с ремнем удерживающим наплечник. Небольшой букетик цветов вынырнул из под стали доспеха. Славянин улыбнулся.

— Сам то не одну войну же прошёл, а подснежников набрал… а я значит романтик…

— Так это для оберега… Подснежники — гнилые взоры отводят порчу навести не дают. У нас в деревне знахарка была. Вот она и научила. Мы ей травы да коренья собирали, а она нас всяким защитным оберегам учила.

— Откуда знаешь, что они не тёмные обряды?

Смотри Епископ прознаёт, сожжет и глазом не моргнёт.

— Тёмные, не тёмные — польский пан улыбнулся — я то все ещё жив, и ни царапинки на теле. Хотя сам знаешь я в задних рядах не отсиживаюсь.

— Епископу плевать. Ради наживы он и невинного под пытки бросит, да на костёр отправит. А тут на кону сокровища Тамплиеров. — Русич улыбнулся. — Не зря же мы четыре перехода без продыху шли. Видать прознали церковники что-то.

— Думаешь они на самом деле такие огромные? Сокровища эти?

Добрыня пожал плечами.

— Говорят среди них даже святой грааль и плащеница Иисуса. А золота накопленного за время крестовых походов — целые горы.

— Значит будет чем поживиться — заерзал Вовжик. Славянин закрыл глаза и повернув лицо к солнцу продолжал нежиться в его нежных лучах. Лях опустился рядом приминая свежую травку, едва пробившуюся сквозь дёрн.

— Отобьём сокровища, брошу службу. Может куплю себе землицы, деревеньку с бабами… —

Голос Вовжика сделался приторно сладким от нахлынувших мечтаний.

— Что то внутри меня подсказывает, что даже если мы и найдём сокровища, то его уже поделили. И нашей доли в этом дележе нет.

— Глупый, ты, Добрыня — не зря сын холопа. Как же ж долю рыцарству не отдать? Нас тысяча мечей. Мы орден. Мы власть.

— Вовжик, Тамплиеры наверняка так же думали. А теперь травят их, как зверей диких.

Славянин поднялся и пристегнул меч к поясу.

— Ты чего хотел то паныч?

Поляк поник под тяжестью нагрянувших мыслей.

— Да ничего особенного. С утра подтянулся отряд иезуитов почти сотня мечей. И следом прибыли тевтонская кавалерия две сотни тяжелых всадников, у них и лошади в броню закованны. Сплошь графья, да бароны. А слуг с ними ещё человек триста. Даже Францисканцы и те пришли пять десятков. В новеньких мантиях. Доспехи только из под молота кузнечного. Блестят полировкой. Видать в боях еще не были, зато гонору… Епископ по полудню будет служить молебен, потом штурм. Говорят ужинать уже будем в обители Тамплиеров. Стены не ахти, да и защитников раз два и обчелся. Ходит слух, что грабить до заката разрешат. Это их последний оплот. Больше крепостей не осталось. Казна ордена должна быть тут. В их погребах.

— Спасибо Вовжик. Я буду к молебну. А с каких пор госпитальеры и мальтийцы за грабеж ратуют?

— Так то не грабеж. А военные трофеи. Хотя чего я холопу то объясняю. Не опаздывай. Епископ ждать не любит.

Вовжик пошёл вниз к лагерю, оставив русича впитывать всей кожей наростающее весеннее тепло.

* * *

Походный иконостас установили на пригорке. Епископ Мариньи деловито размахивал кадилом и опрыскивал святой водой ряды сводного отряда Крестоносцев.

Все бы ничего, но пономарь нёсший чан с водой вдруг не с того не с сего оступился и опрокинул всю воду на Добрыню.

Кольчуга, портки, исподнее промокли на сквозь. Вода полилась даже в сапоги.

— Тамплиеры будут думать что ты обоссался.- загоготал Вовжик. Но строгий взгляд Епископа заставил его умолкнуть.

Лишившись святой воды его преосвященство вынужденно было закончить процессию, его место занял граф де Крусак, один из магистров ордена Госпитальеров и предводитель похода. Говорил он долго и нудно. Единственное что услышал Русич в монотонном бормотании графа:

— Первому кто ворвётся в замок подарю поместье на берегу Тибра. Не большое, но с тремя деревушками и шикарным виноградником.

Рыцари буквально взревели от надежды.

Землевладение обеспечивало титул. Каждый простолюдин в войске уже видел себя бароном Дорен Альма.

Вовжик толкнул стучащего зубами, продрогшего Добрыню в бок.

— Твой шанс, холоп. Не опаздывай.

— Гглаавное в гости к смммерти не торопится… — пробормотал Русич.

— Ниче, щас таран потащим согреешься.

Само бревно было оковано сталью и весело на мощной цепи. Широкий полог обтянутый вымоченной кожей должен был защищать воинов от кипящей смолы и масла.

Толстенные стойки, широкие деревянные колёса все добавляло тарану веса. И толкать эту массивную конструкцию по ухабинам средневековой дороги было то ещё удовольствие. Но хоть, как и съязвил Вовжик, Добрыня согрелся. На подходе к воротам их встретил мощный и прицельный залп. Несколько рыцарей упало утыканные стрелами словно ежи.

— Напряглись. Толкай!!! — Рёв Добрыни звучал словно горн посреди шума битвы.

Рыцари уперлись конструкция набрала скорость.

— Не тормози!!! Всем Бегом!!!

Второй залп был менее удачным. Но все равно унёс несколько жизней. Пакля обмотанная вокруг стрел шипела и тухла увязнув в объятиях мокрой кожи закрываюшей навес над тараном.

Стрелы непрестанно сыпались на рыцарей, но черепаха дошла до ворот.

— Видишь. Шанс все ближе — в запале адреналинового угара прокричал шлях.

— Оттягивай!!!Бей!!!

Стальное жало впилось в плоть ворот. Где-то за ними хрустнул засовный брус.

— Ещё раз, взяли!!!

Тело тарана поползло назад.

— Бросай!!!

Стальной нос прошил створ ворот. Двери заскрипели.

— Смола!!! — закричал Вовжик и толкнул Добрыню глубже под навес и сам бросившись в сторону. С десяток рыцарей метались по пяточку перед воротами живыми факелами, Тамплиеры не торопились ускорить их смерть.

Навес занялся огнём. Но дело уже было сделано, петли правой створки ворот не выдержали и покосились отворяя вход в замок. Госпитальеры устремились к воротам пытаясь открыть сворки шире.

Добрыня снял с плеча огромный бердыш и

Тут же рухнул на землю, уходя от арбалетного залпа. Алчущие баронства крестоносцы были сметены стальными болтами Тамплиеров.

Вскочив на ноги Добрыня устремился к ширенге стрелков.

Широкое лезвие Бердыша обагрилось кровью. Словно жнец посреди ржи он отнимал жизни Защитников крепости.

Бросив надежду перезарядиться Тамплиеры обнажили мечи и сомкнули щиты, но в этот момент конница тевтонцев влетела в ворота. Строй Тамплиеров был смят в считанные минуты, а численное превосходство крестоносцев над бывшими соратниками превратило бой во дворе крепости в кровавую резню. Пленных не брали. Да и к чему? Если за мертвого Тамплиера Епископ платил три дуката, а это дороже чем стоили рабы на невольничьих рынках.

К вечеру внешние стены крепости были взяты. А небольшая горстка защитников укрылась в цитадели.

Крепостной двор озарился кострами.

Легкая победа вызвала бурю эмоций. Рыцари уже прикидывали как, и на что потратят свою долю добычи. Граф сдержал слово и под завистливые взгляды вручил Добрыне бумагу на владение поместьем.

— Ну что ж будь достоин своей награды храбрец, Барон Дорен Альма!!!

Магистр повернулся к воинству:

— А теперь, смоем кровь врагов хорошим вином!!! Я угощаю — восторженно кричал охмелевший граф и войско отвертелось бурей оваций.

Огромные бочки с вином въехали в покорёженные ворота обители Тамплиеров, а вместе с ними вошла и сопутствующая любому походу толпа всевозможного рода торговцев, кузнецов и распутных девиц древнейшей профессии.

Веселье занялось с новой силой. Все было хорошо, пока похоронная команда не стала стаскивать трупы Тамплиеров в кучу. Один из рыцарей потерял шлем, когда его тело тащили в общую яму.

Истошный крик оборвал веселье.

— Бубонная чума… — это звучало, как приговор.

Протрезвевшие Крестоносцы бросились к другим т