«ГэБэшник»
Эта история случилась ещё в начале моей медицинской деятельности.
Жаркое лето 2003 года. Утром, придя на смену я узнал, что мне вместе с милицией предстоит ехать в поселок Гореловский, забрать там какого-то психического больного и увезти его на принудительную госпитализацию в психбольницу соседнего райцентра.
На столе лежало заявление матери больного, в котором говорилось о том, что сын ей угрожает убийством, обзывает её, ведёт себя неадекватно и прочие подробности, присущие пьяному поведению.
Заявление было написано неровным почерком, с множеством орфографических ошибок. Кое-где проскакивали матерные слова.
— Что это? — спросил я у старшего фельдшера Ольги, прочитав заявление.
— Этот больной уже находился на лечении в психбольнице. — ответила она. — Наш психиатр направляет его на госпитализацию в райцентр соседнего района. Ты его сопровождаешь с милицией. Главное, чтоб он с собой взял паспорт и полис.
— Какой диагноз-то у него?
— Не знаю. Псих какой-то… Да тебе-то какая разница? Его милиция повезёт. Если что-то случится, то ты знаешь что делать. Ты же — ФЕ-ЕЛЬДШЕР! — Ольга произнесла последнее слово с какой-то деланной важностью, закатив при этом глаза и подняв указательный палец вверх.
Ну что ж? Надо ехать. Для меня, как для молодого специалиста, такой план сегодняшнего дежурства был в новинку. Всё казалось интересным.
Село находилось в двадцати километрах от нашего райцентра. Первым делом, мы заехали в наш районный отдел внутренних дел. С нами поехали два сержанта. Когда приехали в село, то к нам присоединился ещё и местный участковый. Всего в составе пяти человек — я, водитель и три милиционера, мы направились к дому больного. На часах было около 10.00.
Обыкновенная русская изба. Во дворе нас встретила старушка примерно семидесяти лет на вид (да, именно старушка, потому что в деревнях бабушки выглядят старушками, и не пытайтесь меня в этом переубедить!). Старушка оказалась матерью больного. Со свойственным говором деревенской бабушки она начала причитать:
— Совсем он мне покою не даёт! Всю пенсию пропивает, дерётся, соседей в страхе держит! Они на меня ругаются, мол, сын у меня такой нехороший…
— Где он? — спросил участковый.
— В избе. Спит после пьянки вчерашней, — ответила она и тут же запротивилась. — Я туда не пойду! Он опять с кулаками на меня набросится!
Учитывая имеющуюся у меня на данный момент информацию, я ожидал увидеть в избе обыкновенного деревенского хилого забулдыгу-алкоголика с серо-желтым лицом, обозлённого на весь белый свет, и имеющего на своем жизненном счету безработицу, алименты, кучу судимостей и татуировки на пальцах в виде перстней.
— Так, — сказал участковый сержантам, — готовьте браслеты. Если что, то сразу кладём его и пристёгиваем! Док, у тебя есть чем его уколоть, «если что»?
— Да, найду что-нибудь.
— Пошли!
Мы зашли в избу. На панцирной кровати лёжа на боку и подложив руки под голову, спал мужчина примерно сорока лет на вид. Я обратил внимание, что даже когда он лежал, его рост был весьма внушительным. Русые кудрявые волосы, здоровый румянец кожи лица и никаких видимых татуировок. Этакий здоровенный деревенский детина.
Он спал тихо-тихо, не было слышно ни храпа, ни сопения, только равномерная экскурсия грудной клетки.
— Серёга, — обратился к нему участковый. — Серёга вставай. Поехали.
Серёга открыл глаза, резко сел на кровати, злым взглядом уставился на нас.
Участковый схватился за кобуру. Мне стало не по себе.
— Спокойно, Серёг! — предупредил его участковый. — Спокойно… Ты же знаешь, у нас приказ…
Серёга осматривал каждого из нас прямым взглядом. Он оценивал сложившуюся обстановку.
— Мать? — коротко спросил он у участкового, имея ввиду то, что мы здесь по инициативе его матери-старушки.
— При чем тут мать? — ответил участковый. — Ты же вообще всю деревню в страхе держишь. Собирайся, поехали.
— Куда?
— На «Репина, 4» (Адрес психбольницы соседнего райцентра).
Серёга потянулся за одеждой, которая лежала на табуретке у кровати. Я обратил внимание, что одежда сложена аккуратно, по-армейски.
— Ну, поехали, — ответил Серёга и начал одеваться.
— Паспорт и полис с собой возьмите, — сказал я.
— Паспорта нет, — ответил больной и кивнул в сторону тумбочки, стоявшей около кровати, — «военник»…
— Значит, берите военный билет.
Сергей открыл тумбочку, достал военный билет и медицинский полис, протянул мне.
Первое, что мне бросилось в глаза это то, что военный билет оказался зелёного цвета.
«Офицер», — понял я.
Черными буквами на зелёной корочке «военника» было напечатано:
ВОЕННЫЙ БИЛЕТ
офицера запаса
КГБ
«Вот нифига себе!» — подумал я и открыл билет.
Иванцов Сергей Валентинович.
С фотографии в военном билете на меня суровым взглядом смотрел наш больной в звании старшего лейтенанта КГБ.
На странице отметок о прохождении службы имелась запись:
«Проходил службу в составе ограниченного контингента советских войск в ДРА с 12.04.1983 по 15.02.1989».
— Ты это видел? — тихо спросил я у участкового.
— Да, — ответил он. — Потом расскажу.
Больной молча одевался. Когда он встал на ноги, то мои наблюдения оказались верными — ростом он был под два метра и весом около ста двадцати килограммов.
«Если он начнет нервничать, то из „ПМ“ участкового его можно успокоить только выстрелом в голову или сердце», — подумал я.
— Серёг, — снова обратился участковый, — тебя пристегнуть и «уколоть» надо.
Больной послушно протянул руки, браслеты защелкнулись на его запястьях.
Мы вышли из дома и сели в УАЗик. Все это время я ощущал какую-то скрытую угрозу. Больного пристегнули наручниками за ручку в салоне уазика. Я, на всякий случай, сделал ему инъекцию седативного препарата. Поехали.
До соседнего райцентра было 110 километров.
Добрались без происшествий. Больной всю дорогу молча смотрел в окно.
Врач психбольницы, увидев нашего больного погрустнел:
— Будешь лечиться в этот раз? Или снова всё отделение нам разнесёшь?
— Буду лечиться… — буркнул больной.
…
На обратном пути участковый рассказал мне, что Серёга служил в «Вымпеле». Участвовал во множестве спецопераций не только в Афганистане. И всё для него было нормально и понятно, пока Союз не распался. А потом и вовсе их подразделение перевели в другое подчинение. Тогда-то он и уволился, вернулся домой, но на гражданке он себя не нашёл, зато нашёл безработицу, деревенское уныние, алкоголизм и всеобщее безразличие всех ко всему. Но самое страшное, это то, что он остро ощутил себя ненужным. На фоне всего вышеперечисленного, Серёга, воспитанный в духе Любви к Родине, во всех стал видеть врагов, а «врагов надо бить». Таким образом он и попал на учёт. Сначала к наркологу, а потом и психиатру.
— В прошлый раз, когда его в «дурку» увозили, мы его впятером скрутить не могли, — говорил участковый. — Пока Гена Суворов не пришёл, тракторист наш местный. Он тоже под два метра ростом. Только вот с ним и смогли мы Серёгу скрутить. Так что повезло нам в этот раз…
— То есть, если б он, вдруг, надумал нас «устранить», — я обвел всех нас взглядом, — ему бы это легко удалось?
— Конечно! — не задумываясь ответил участковый. — Как слепых котят. Это же машина для убийств!
«Зато я — ФЕ-ЕЛЬДШЕР!» — подумал я.
Вот такая она, работа сельского фельдшера».
Последствия
Михаил Ваксин был дебоширом, пьяницей и водителем пожарной машины в бывшем совхозе. Да. Когда-то, в совхозе была пожарная команда, и предназначалась она для тушения пожаров не только зданий, но и совхозных полей на которых зрел хлеб.
Прошло время, совхоз прекратил свое существование, распавшись на несколько фермерских и подсобных хозяйств. Команду, имеющую в своем распоряжении пожарную машину на базе автомобиля ЗИЛ-130 и несколько тракторов, сократили, технику и оборудование растащили, и от команды остался только Мишка Ваксин — шофер «Пожарки». По сути, он был обычным водителем красного водовоза, потому что с тушением пожаров автомобиль бы уже вряд ли справился.
…
Телефонный звонок разбудил меня около часу ночи.
— Алло?
— Алло, здравствуйте! — услышал я в телефонную трубку шепелявый и пьяный голос. — Я тут с вами разговариваю, а у меня зубы на трубку падают!
— Кто это?
— Миша Ваксин. Меня избили!
Уже, на основании только услышанного по телефону, можно было предположить, что мне предстоит обрабатывать раны, и, возможно, даже шить.
— До больницы дойти сможете?
— Какая больница? Я же говорю, мне зубы выбили!
Действительно, идти ему одному в больницу ночью после травмы головы, да ещё и пьяному — не очень хорошая идея.
— Сейчас приду, — ответил я.
Лицо Михаила представляло из себя месиво — полностью заплывший правый глаз, под левым глазом был оторван лоскут кожи, который вывернулся наружу и висел на полоске кожи. Разбитые опухшие губы, разбитый нос, выбитые передние зубы.
— Мда-а… — протянул я, увидев Михаила. — За что это тебя так и кто?
Михаил, повесив голову, прошипел:
— Он об этом ещё пожалеет!
— Конечно пожалеет! Я вот вообще не при делах, и то уже жалею тебя… Пойдем в больницу. Попробую зашить тебе лицо, но если не получится, то в район поедем. Чем это тебе лицо так изуродовали?
— Розочкой…
— Легко отделался. Мог и без глаз остаться. В милицию звонил?
— Звонил. Они сказали вас вызывать, чтоб вы посмотрели и перезвонили.
Михаила я лично привел в стационар.
Медсестра открыла нам дверь.
— Оксана Юрьевна, вот как ваше дежурство, так вот такие случаи происходят, — сказал я ей. — Сходите уже в церковь, что ли?
— Я тоже думаю, — поняв мою грустную шутку, ответила она, — надо сходить, свечку поставить, да все никак не соберусь…
— А все потому, что не надо «думать», — сказал я. — Все уже давно придумано, написано и подписано — остаётся только выполнять! Утром, после пересменки «шагом марш» на исповедь! А сейчас готовьте инструменты — шить будем.
Оксана ушла в перевязочный кабинет.
Лицо Михаила я зашивал около получаса. Старался лучше сопоставить оторванный лоскут кожи к окружающим тканям, чтобы как можно меньше осталось последствий травмы. Наложил четырнадцать швов.
— Останешься в стационаре до утра. — Сказал я Михаилу накладывая повязку. — Утром посмотрим, что с тобой делать.
…
Утром Михаил показал мне свои опухшие руки:
— Смотрите, руки опухли…
Я потрогал кисть его руки, под его кожей четко почувствовалась крепитация (похрустывание)
«Подкожная эмфизема! Ё-моё, блин! Ещё и лёгкое повреждено…»
— Тебя ещё и по ребрам пинали что-ли?
— Ну да…
— А почему ты мне вчера не сказал?
— Вчера не болело…
Видимо вчера в организме было много «обезболивающего», а сегодня уже нет.
Я осмотрел грудную клетку Ваксина. Кожа под пальцами «хрустела». Болезненность в районе III — V рёбер справа. Аускультативно — ослабление дыхания.
— Собирайся, поехали в район.
…
С диагнозом: ЗЧМТ, сотрясение головного мозга, ушибы мягких тканей лица, рваная рана лица. Перелом III — V ребра справа, подкожная эмфизема, я доставил Михаила в ЦРБ. В районной больнице диагноз подтвердился, Михаила госпитализировали в хирургию.
На выходе из приемного покоя меня встретил знакомый следователь.
— Вот зачем вам в вашей деревне участковый, если там есть ты? — начал шутить он. — Да и ездить опрашивать потерпевших туда к вам не надо, ты их все равно сюда всех привозишь!
— А у нас милиция нужна только для того, чтоб потерпевших опрашивать? — съязвил я. — Я думал бандитов ловить…
— Тот, кто его избил, уже у нас!
И следователь поведал мне предысторию травм Ваксина.
