Сборник стихотворений: «Словесный опус созданной культуры блага как истории»
Пролог
«В любви, за конвенциональной маской сложных слов — ты думать за него готов, в душе, от совести её исконной — твоя обыденность расспросит, что ходит идеалам позади — любовной схожести расти и формы — принимать уже..»
Твой блёклый возраст времени и ран игры — над прошлым, ведёт на воле облачения свободы — свой пророк, его урок и видимое время из песка. На косности, что объясняет холод под упрёком, сложившегося кванта, соединять свой стиль художественной памяти свободы, как социальный нрав и полдень жизни, на гласности другого переплёта, спускающегося обыденным, моральным сном на воле поколений из души. Её символической оконцовки, в чёрных снах конвенционального устройства систем безопасности, желающих управлять своим страхом жизни и мечтой идеала. Зачем — то ждёшь пародии на социальный свет, внутреннего предела пояснения своей тоски — из маски фантастического мира вопросов, над самим собой. Из слов, уже убеждённого права создавать логико этическое понимание мира, в стихотворном изучении форм катарсиса эгалитарной сущности свободы — принимать себя — ты узнаёшь конечный код деструктивного света свободы, за планетным обращением мифов к конечности жизни, после твоей.
Ещё бы стать тебе — упадком лирики и чувства, над собственным лекалом осторожного рождения свободы красоты, как психологии восприятия науки, в её тонкости умственной озабоченности миром. Сквозь рамки иллюзий бежит твоя — историческая тень, оказуаленная надо всем: свободным и идеальным, в состоянии мира человеческого означения — быть живым. Но долгий вечер — символизма конечного притязания стать объективным, учтиво преподносит каждый человек, в слаженной роли систем мирной эволюции свободы, перед желанием — управлять ей. На каждом шагу измышляет он — свет идеальной рамки существования собственной красоты, её усовершенствованного мифа быть краше, чем прошлое сияние опыта исторической свободы, в верности понятий социального права — соединять законное умо сложение — культуры человеческого. Ей слепок человеческой причины — свой философский род любви, в культуре декаданса соотносит, как тень истории сложившегося фарса аллегорий, над каждым поколением человеческого совершенства: жить и понимать — идеалы земного. Их философский возраст и притчи, внутри осмысления другого права, его возможности конвенциональных опор на идеалы, ещё не слитых нужд каждой души, увенчанной робостью — от сложившегося права жизни. На пустоте окна — которого, ты ждёшь рассвет, опустошённых феноменов понимать их декады, в возрасте служения психологии истины, на её уровне притязания к социальной конвенции модели субъективной красоты — каждого человека.
Многообразно ли, вопрос окажет стилю философской глубины, тот поворот и метафизику родства свободных черт одушевления внутренней тоски, на части раздираемого мира — аллегорий каждого. Чем больше вклад литературной красоты лирики нисходит на время, соединяемое перед внутренним восторгом — жить, на той же ветви эволюции философского разума, тем чище твоё осознанное построение психологического света свободы. За ум цепляется его вклад, на социальном движении быть нужным, по счастью эгалитарным и внутренне свободным от элит, что будущее как прогресс состояния времени, осознаёт твою идентичность, в собранной экспозиции комплекса человеческих чувств, художественно выраженных к социальным диалектам -потустороннего света осознания личности другого — в себе. Чтобы схожесть расти во внутреннем освоении своих желаний, как социальных прав и нужд определения эгалитарной точности коммуникации души, всегда осознавала метафизику рождения пафоса свободы, от чувства формальной красоты, образования идентичной природы целости, в целом идеале состояния современного мира человека. Его условных надежд и времени — на последний рост формальной глубины образа аналитического мышления, как права на идентичность человеческого чувства красоты, вопроса отражать вольный подход к мечте о социальной роли — последнего в обществе, на шансах быть благоразумнее прошлого.
Прошлое в чёрном цвете слова
Не выдуман сюжет — давно забытой сказки,
Загадкой отражает — повседневное любви —
Твоя модель — утерянной повадки,
Что чёрной степью — подвывает нам теперь,
Её ты отражаешь — и идёшь,
Стучит лишь — холод подлинной свободы —
На прошлом пережитке, где живёшь,
И память та — усеяна от моды —
На полуразвалившейся — струе —
Всё могущих, ещё сказать — о прошлых —
Вопросах долгожданной воли — мне,
На топорном уюте — из предания.
Войдя на тот — причисленный восторг —
Война на свете — много явленной отравы —
Свой царственный достигнет — поворот,
Что убеждает боль — лишь проходить за право —
Свободы те, нелишних стен — вокруг —
Твоей награды — побеждать, что тут —
Усеяла свой памяти — источник,
И в книгах ветром — извлекает рок,
За многодневной поступью — беды,
На чёрном, световом — предгорье лиц —
Ты набираешь воздуха — за миг,
Природы окаймлённой — серой мглы,
Её утопия, в характерах — ползёт,
Настигнет чёрт свою — нетленную преграду,
И ропот человеческих — невзгод —
Не понаслышке будет — радоваться аду,
Взирать на свой — почтенный переплёт —
У книжной полки — каменного зала,
На том ходу — обычного раската лиц,
Им миром настигает — шорох нищих,
И все они плывут — по стаям птиц —
Наследников — апокрифа по лицам —
Культуры повседневных — верениц,
Взыскующих наследие продать — обычно,
Что пишет слёз черта — как говорит —
Так будет, и воздаст — глаголом Солнце —
На том вопросе — жажды бытия —
Невысказанной праву — доли в прошлом.
Лишь цветовой этюд — формально испросил —
Как человек — по серой нише — был ему —
На данном расстоянии — в аду —
Настолько счастлив и обычно — беден,
Что мнительность — настигла суету,
И стены мифов — расплескали рок —
По лицам — от апокрифов — на толк,
Не восходящих ужасом — пропащих —
Искусств сознания — глотать войну,
На смыслах — чёрной разницы, в аду —
Похожей суеты и дома — снов,
В чьём мире — пропасть выставляет толк —
На ложь — космической одежды — наяву,
И тёплый стан — твоей судьбы, идёт,
Через вопросы идеалов — на порог —
Немыслимых надежд — усвоить рок,
Пропавших, чёрных лет — и пустяков,
Из чьих — то мыслей, сложенных ему —
На сожалении — обратному к лицу —
Кровавой темноты — из поля звёзд.
Они, по тлу космической программы — ждут,
Что — истина, в твоей руке — надежды —
Испросит жить, или вражду — её —
Апокрифа, по праву быть — на роли,
Бежать, невыдуманной сном —
Надежды, в сказке — совершать мечту,
Что утомляет их — кровавый стыд —
Моральной точности — эквивалента пут,
Осмысленных — той жизненной игрой,
На одинокой ставке — личного ума —
Тебе, тот чёрный сон — сказал едва —
Прощальный свет — на лирике природы,
И в том развитии — утерянных надежд —
Ты правишь ими — после смысла там,
Куда, не пролегает ветвь — любви ещё,
На жизненной основе — права долга,
Дождаться в смерти — истину одну,
И выстоять ей — памятник вопроса,
Что озаглавит звёзд — скупое чрево —
Перед раскатом — зарева в аду.
Поймёт, то слово истины — портрета,
Сказав насмешнику — подобие былин,
Что был едва один — и прошлый рай,
За чревом — уготовил нам — усталость,
Ему излито — серой маской грёз —
Туманы расстояния — под нишей,
В чьей воле — исторически живёшь,
И дышишь кровью — облачения ума,
За взятый противо — войны —
Свой чёрный крест и волю — от добра,
Лишь подходя над — эполетом весь —
Искрится вой — фатальных переливов,
На окровавленной заре — ума,
Что прошлым ждёт, и в чёрном — глубина —
Просила той свободы — большинства,
На слове человеческих апокрифов — ещё —
Сложить идеологии — над сном,
Увиденной картины воли — в ней,
На жизненном краю — развития былин,
И снова — подобающе вздохнуть,
От онтологии — привычек жить, в войне,
Сходить её — народами, и в путь —
Страданий — опирать культуры мир,
Что видит ту — черту порога тайн,
На слове чёрной робости — и мглы,
Ей жажды от покорности — видны,
Что человеческому глазу — большинства —
Сердец — программы восприятия умом —
Своей свободы: роли и добра,
Отличия от притеснений — там,
Куда сложившееся время — по годам —
Вновь уходило — замертво под модой,
И в пропасти испещрённых — лет —
Идут борьбой — строптивее они,
Забытых словом — интеллекта мира —
На прошлых снах — велеречивой тьмы.
Им воды, что обыденность у — слов —
Рождает свой — таинственный покров,
И небыль — восходящей грёзой сна —
Раскатом мифа дополняет — толк,
До ужаса, из тлена — видеть рок —
Своей свободы — памятных идей,
И мыслей — расстояний до людей,
Из тесных черт — по историческим оправам,
На жалость — власть — теснит её беду,
Угрюмой правдой — чёрных черт — ещё —
Струится нежилой консенсус — звёзд,
Что были им когда — то — догмой слов,
Служивших памяти — на мысленном раю,
Успевших стать её — историей и тем,
Что отдаляет век — технологических проблем,
От казуса вопроса — в веке том,
На роке исторических — имён,
Воздвигнутых по — умалению до стен,
На свете мифов — распластавших тлен —
Своей свободы — ужаса под толк,
И человеческого сердца — из народа,
Им убеждает время — проводить урок,
И стать апологетом нам, под тени —
Подобий — исторических заслуг,
Что жаждали пройти — консенсус мира —
Не по войне и жалу — отдаления ему —
Принять свой ужас — мифа к одному,
Привычки: жить и умирать — ещё —
На отдалении — по прошлым силам звёзд,
Что восходили эхом — перед сном,
Утерянного расстояния — быть миром, в том.
Так, ближе адом — создают поток,
Струящихся вопросов — между тылом
И апологией, что сны уносит — вновь,
О той войне — неблизко к боли мира,
Рассказами для сердца — ты пойдёшь —
Её спасать — на отдалённой тьме,
Контр ужаса — по сну, увидев мне —
Тот фарс — на ледяных скульптурах мира,
За трепет опоздания, что лира —
Прошла уже, сейчас и век потом,
Сложила контр позу — на добытом —
Восторге изысканий слов — кругом,
Её со слов — по чёрной роли признанных —
Тебе случайность — бережёт любовь,
Ещё бы тайной — ты оставил истину —
Непревзойдённой тишины — оков —
Расправить случай толкам — на бравадах,
Звучащих мест — из линии судьбы,
Пока мы переходим — часть как надо —
Из неживого поля — красоты —
Туда, на чёрный склон — пути назад,
Ему отчётливо — служило время тыла,
И опыт, проведённых светом лиц —
На избирательном краю — покоя мирных,
Слагавших черт — работы бытия,
На том и чёрный свет — у прошлых миром —
Случается — как звон, под тем мотивом,
Что утоляет смысл и — очевидность черт —
Твоей судьбы — возлюбленной надежды,
На прошлый фарс — всё узаконить им
И жить как достояние — на прежнем —
Достоинстве благочестивой роли — с тем —
Добротным пережитком, что из тлена —
Покой твоей тоски — снимает вновь,
И открывая путь — манеры времени —
Ты потчуешь — ту чёрную любовь.
Войдёт, лишь тень её — из многодневной —
Работы слова, опираясь в том —
Характере смотреть — на мир, что слева —
Разбил твою мечту и — с ним любовь,
Смотрящих оборотней, в каждой —
Критичной строчке — самобытной лжи,
Ей чёрный всход — достал до мира тьмы
И проворачивает свод — прямых могил —
