Оглавление

В нашей жизни случайностей гораздо больше, чем закономерностей, и очевидно, поэтому мы во многое просто не в силах поверить…

БИОЛАБОРАТОРИЯ. ЧАСТЬ 1

Я собака… Я не человек, но от этого я не чувствую себя в чем-то ущербным или неполноценным. Скорее, наоборот, глядя на то, как суетливо живут люди, как легко предают друг друга и отрекаются, походя, я горжусь тем, что родился собакой. Хотя, что там рассуждать… Отнюдь не все люди подлые и злые. В моей жизни было немало хороших и добрых людей, достойных искреннего уважения и любви. Не думайте, пожалуйста, что если я пес, то не знаю, что такое любить искренне, всей душой и сердцем. Наоборот, я хорошо знаю и понимаю великое и прекрасное чувство и, несмотря на то, что на мою долю выпало немало бед и огорчений, я не озлобился сердцем и не зачерствел душою…

Быть собакой в мире людей трудно и опасно, особенно если ты живешь в большом и шумном городе, среди вечно куда-то спешащих прохожих, противно чадящих и пронзительно сигналящих автомобилей, в постоянных поисках еды и ночлега. Быть может, те собаки, что живут в холе и неге, едят вкусно и много, спят в тепле на мягких подстилках, а по выходным весело играют на парковых лужайках со своими состоятельными хозяевами, не знают всего этого. Но я их вовсе не осуждаю — пусть хотя бы они живут хорошо, не всем же мыкаться и страдать.

Я не жил в доме богатого хозяина, но мне посчастливилось жить рядом с пожилым человеком, в далекой молодости порывистым и сильным воином, прошедшим огненными фронтовыми дорогами, а спустя череду лет ставшим старым и больным. Моему хозяину было трудно жить — жена давно умерла, а дети со своими семьями жили в других городах, и от этого некогда доблестный воин сильно страдал. Он плохо и скудно питался и часто болел, ему платили сущие гроши люди, за которых он когда-то воевал и проливал свою кровь. Но мой милый и добрый хозяин по-братски делился со мной своей пищей, а мне было стыдно от того, что я, большой и сильный, не могу ему хоть чем-нибудь помочь, кроме того что скрашиваю его одиночество и охраняю беспокойный старческий сон.

Однажды к нам в дом проникли преступники, прознав про то, что у старика есть боевые награды, которые можно выгодно продать. Злодеи вскрыли дверной замок поздней ночью и, подобно бесшумным теням, с ножами в руках прокрались в спальню, где наткнулись на меня. Я знал о том, что они пришли грабить и убивать беспомощного человека, а потому был беспощаден к преступникам. Никто из троих разбойников не ушел от справедливого возмездия. Матерые и опасные, привыкшие брать все, что им хочется, они кричали от страха, ужаса и молили о пощаде, валяясь на полу, словно жалкие ничтожества. Но я был непреклонен и прикончил их всех жестоко и неотвратимо. Быть может, кто-то осудит меня, скажет, что я был подобен бешеному псу, но так могут судить лишь те, кто не ощутил на себе и своих близких подлость, гадость и мерзость преступления.

Мой хозяин плакал и обнимал меня, словно прощаясь с самым близким и единственным на свете другом, но он хотел меня спасти, а потому просил меня бежать. Я понимал — люди не простят меня, их законы часто благоволят преступниками и карают тех, кто стоит за правду и справедливость. Я знал — меня будут искать и постараются уничтожить, а потому, прижавшись к своему доброму другу на прощание и лизнув его в щеку, бежал, куда глаза глядят…

…Я в большом и шумном городе. Скитаюсь по осенним улицам, кормлюсь на помойках, чем придется, грызусь с бродячими псами за кость и иной раз вою от одиночества и тоски. Но у каждого своя судьба, и все равно в один из дней я вернусь к своему другу, и мы заживем как раньше. Как он без меня?

…Итак, меня зовут Рома. С тех пор как я прикончил подонков, желавших ограбить моего хозяина, прошло немало времени, и все это время мне приходится жить на улице. Я привык ко всему и не намерен роптать на судьбу — у рыцарей собачьего племени жизнь полна трудностей и сражений за справедливость. Так что голод, холод, людская злоба и ненависть меня не могут сломить.

В первое время, когда я вынужден был скрываться от мести людей, обличенных властью, мне пришлось прибиться к бродячей своре, которая приняла меня в свою семью с очень большой неохотой. Поначалу вожак лохматых рыцарей решил указать мне мое место и, оскалив клыки, бросился на меня. Но я не из тех, кто, трусливо поджав хвост, покорно принимает удары судьбы. Я увернулся от свирепого пса, мастерки владеющего искусством уличного боя, и, схватив его за холку, одним броском свалил на землю. Вожак завизжал, заскулил и ошарашенный внезапным нападением попытался вскочить на лапы, но моя новая атака вновь обескуражила его. До незащищенного горла искушенного пса, повелевающего многочисленными подданными, что сейчас окружили площадку поединка, оставалось совсем немного — стоило мне лишь сделать один короткий рывок. Псы выли и рычали, предвкушая позорный конец своего вожака, — таков уж принцип жизни: «Король умер, да здравствует Король!» Но я, при всей своей силе и жесткости нрава, не имел целью убивать незнакомого мне пса, чтобы заполучить власть в стае. Я был голоден и всего-навсего лишь хотел есть, а потому не стал вершить свое личное правосудие. Я отошел в сторону, внимательно наблюдая за окружавшими меня псами, готовый, в случае чего, вступить с ними в неравный бой. Но все они поняли меня правильно, признав мое право кормиться рядом с ними. Осознал и понял это поверженный вожак, который, благодаря моему милосердию, не сложил бразды правления, а потому был искренне благодарен. Завоевав право на существование, я все же не стал жить в своре, предпочитая независимое обитание вне собачьего общества…

…Часто оставаясь в одиночестве где-нибудь в укромном уголке, я думал о своей жизни, о том, что ждет меня впереди, о том, какие испытания мне уготовила судьба. Но больше всего меня тревожило то, что мой хозяин и друг живет в полном одиночестве, нуждается в заботе и защите, а я не могу ему ничем помочь. Но в один из дней я решил, что больше не имею права скрываться, и пусть со мной делают что хотят, но я вернусь в свой дом, где жил с самого детства, вырос, стал большим и сильным, познал дружбу и верность…

…Мне трудно описать нашу встречу. Я просто бросился в объятья своего хозяина и стал истово лизать его щеки и лоб.

— Рома, милый Рома, как хорошо, что ты вернулся, — шептал старик, поглаживая меня по голове, а у него из глаз лились бесконечные слезы. Глядя на него, как переживает и радуется человек, к которому я прикипел всем сердцем и душой, мне показалось, что я начинаю понимать людей. Они умеют любить, они умеют верить и жить надеждой. И я теперь понимал: несмотря ни на что, ни на какую опасность и угрозу со стороны людей, я больше не покину своего друга и брата. И пусть мне придется вступить в схватку со всем миром, пусть мне придется отдать свою жизнь в этом бою, я больше никуда не уйду. Мой хозяин, бесстрашный воин, прошедший огненными фронтовыми дорогами, храбро сражавшийся с врагом и вернувшийся домой победителем, прожил долгую и трудную жизнь. Теперь он старик, и годы его сочтены, но пока он жив, я не покину его, и только проводив в последний путь, решу, как мне жить дальше. Такова судьба рыцаря, и другой я не желаю.

…Я пес, которому волею судьбы довелось пройти испытания на прочность духа и тела. Скажу вам откровенно — меня испытания не сломили, а, наоборот, сделали сильнее и злее. Подонки, пытавшиеся ограбить моего лучшего друга, отныне мертвы. Да, я прикончил этих тварей, неспособных понять, что такое милосердие и справедливость. Увы, человеческий мир устроен так, что люди с добрым сердцем и душой не могут бороться со злодеями и мерзавцами только потому, что законы не всегда карают по заслугам последних. Разве это справедливо? Всей своей собачьей душой я люблю хороших и добрых людей, но не могу принять той проклятой несправедливости, которая царит и правит в человеческом обществе. Собаки и люди — два разных мира. Мы, собаки, не пишем законов и правил, а поступаем по совести, так, как того заслуживает каждый. Вот почему я, ни мгновения не сомневаясь, прикончил злодеев, не имеющих право на существование. И пусть меня осудят люди и с возмущением скажут, что я бешеный пес, которому нельзя жить среди людей. А в нашем собачьем мире зло наказывается немедленно, да так, чтобы раз и навсегда…

…Итак, я вновь живу со своим старым другом, доблестным ветераном, которому нынешнее поколение должно поклониться до земли и целовать руки за мир и спокойствие, что царят сегодня. Они, молодые и сильные, просто обязаны это сделать… Но вчера на моих глазах юные подонки, хохоча и улюлюкая, попытались отнять у моего замечательного друга сумку с хлебом, куском варенной колбасы и десятком куриных яиц. Все началось с того, что мы вдвоем возвращались из магазина, который расположен рядом с нашим домом. Был уже поздний вечер, сизые сумерки опустились на усталый город, а на улицах зажглись фонари. Мы шли вместе — мой друг держал в руках сумку с продуктами и чуть прихрамывал, опираясь на клюку. В прохладные дождливые дни осени о себе давала знать его старая боевая рана, но старик, оставаясь в душе оптимистом, старался не обращать внимания на ноющую боль. Я помогал ему как мог, подставляя спину под его ладонь, чтобы ветеран хоть немного мог отдохнуть.

…Они появились из-за угла — пьяные, шумные, горланящие и дико хохочущие. Мальчишки, едва стоящие на ногах, задирались к редким прохожим, грязно ругались и визжали дурными голосами. Мне было противно смотреть на это кривлянье. Я, остановившись, оскалил зубы и недовольно заворчал. Мой друг с укоризной глядел на пьяных юнцов и, качая головой, попытался пройти мимо.

— Что, дед, не нравится?! — заорал вдруг один из них, долговязый и прыщавый, — чего скривился? Противно, что ли?

— А он тебя не боится! — захохотал второй. — У него, вон, смотри, пес какой здоровенный, вмиг тебе задницу надерет.

— А мне этот пес до фени, — огрызнулся прыщавый и, гаденько улыбаясь, протянул руку к сумке с продуктами. — А ну, давай-ка сюда, старый, посмотрим, чем богат. У нас как раз с закусью плохо.

Старик отшатнулся, и лицо его стало каменным:

— Не тронь, пацан, — глухо произнес он, — не ищи себе неприятностей, иди своей дорогой.

— Ах ты, старый пень! — задохнулся от злости прыщавый.

В это мгновение стальная пружина во мне, что напряглась со страшной силой, вдруг выпрямилась, и я, зарычав страшно и дико, бросился на балбесов. Я не сумасшедший бешеный пес, способный в беспричинной ненависти убить ребенка, а потому знаю — эти юнцы — не оголтелые преступники, а просто избалованные родителями балбесы, которых нужно примерно проучить. В считанные мгновения их штаны превратились в лохмотья, и дурная пацанва, с воем и причитаниями, бросилась врассыпную. Быть может, основной урок им еще преподаст сама жизнь, но первый звоночек уже прозвенел. Возможно, еще одумаются и что-то поймут…

…Жизнь полна неожиданностей, но я готов ко всему и ради своего друга буду драться, как смогу. Пока у нас все спокойно, за мной никто не пришел, посмотрим, что будет дальше…

…Ну вот, я вновь пишу вам, рассказываю о том, что происходит в моей жизни. После того как довелось пройти нелегкие испытание духа, судьба вновь улыбнулась мне, и я оказался в доме своего замечательного доброго друга. Вместе мы пережили не самые приятные времена: пришлось утихомирить навсегда кровожадных грабителей, а после отбиться от охамевших от безнаказанности самодовольных юнцов. Я прекрасно осознавал — справедливость наказуема, и за то, что я вступил в схватку со злодеями, со мной могут поступить самым жестоким образом. Но мне было все равно, потому что я родился свободным псом-рыцарем благородных кровей, а потому ни при каких обстоятельствах не желал бы снисхождения. Жизнь рыцаря, будь он в человеческом или собачьем обличье, весьма аморфна и призрачна, и этой жизнью сей благородный господин готов пожертвовать ради свободы и справедливости…