Ки Чанс

Женщины для суперсолдата

Из-Вращение чувств

Шрифты предоставлены компанией «ПараТайп»

© Ки Чанс, 2018

Роман приглашает читателя в непростое путешествие по чёрному лабиринту событий, страстей, сознательного и преднамеренного «извращёния чувств» героев, приведших каждого к своей «пограничной черте». Книга повествует о самых тёмных, неизведанных тайнах мира и нашей души, что держит внимание читателя железной хваткой здорового любопытства и тяги всех нас к новому, шокирующему и неизведанному. Роман заканчивается полным сюрпризом для читателей в событийном, детективном и психологическом планах.

18+

ISBN 978-5-4485-7120-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Оглавление

1. Женщины для суперсолдата
2. Пролог
3. Одна тайна. Четыре женщины
4. Часть первая
   1. ГЛАВА 1. МОСКВА. 2010 год. В ТУМАНЕ
   2. Глава 2. Смерть над раковиной и послание из ниоткуда
   3. Глава 3. Тайны мормонских ночей и День Семьи
   4. Глава 4. Чёрт, полиция и драма на школьном дворе
   5. Глава 5. Шериф, киднеппинг и тайна Юты
   6. Глава 6. Сюрпризы миссис Бой, секреты Ли и пятнадцатая дура
   7. Глава 7. Москва, год назад. Американские тайны Дины
   8. Глава 8. Секрет Давида, дыра в туалете и синяк на шее
   9. Глава 9. Мормонские боги и спрятавшийся зверь
   10. Глава 10. Странный опросник, «казус дяди» и Клеопатра с кобурой
   11. Глава 11. Восточная любовь и американская «толерантность»
   12. Глава 12. Пасторские шутки и первый мормон
   13. Глава 13. Ангел распущенности и лужа дружбы
   14. Глава 14. Свидетель, «Синдром Евы» и новое о любви
   15. Глава 15. Частная больница Сакраменто, Калифорния. Двумя годами раньше
   16. Глава 16. Зрелое счастье, улыбка любви и тайны Калифорнии
   17. Глава 17. Ночной звонок, странный город и отдых в зоне Зиона
   18. Глава 18. Между молотом и наковальней
   19. Глава 19. Москва. Сельпопа и миссия дружбы
   20. Глава 20. Бунт на сцене и тёмная жизнь за белым забором
   21. Глава 21. Москва. Горенка счастья, светёлка нежности и пропавшие вагоны
   22. Глава 22. Птичья гостиная и ненавистная правда
5. Часть вторая
   1. Глава 23. Клеопатра, психиатр и влюблённые нарциссы
   2. Глава 24. Отцы и дочери. Загадочное убийство
   3. Глава 25. Звонок дружбы и загадки подземелья
   4. Глава 26. Подземные цивилизации и невидимые военные манёвры
   5. Глава 27. Странная школа для «плохих девчонок»
   6. Глава 28. Отчёт из подземелья: закрытая база, обитатели и загадочные ящики
   7. Глава 29. Москва. Ангел порока молчит на трёх языках
   8. Глава 30. Чёрная пятница: любовь, насилие и Баба Яга
   9. Глава 31. Рас-строение личности и когда преступник требует сочувствия
   10. Глава 32. «Трогательный метод любви» и нежность как порок
   11. Глава 33. «Забери эту русскую!» и фотосессия с ружьём
   12. Глава 34. Марина. Марокко. Жизнь на ощупь
   13. Глава 35. Москва. Покаянный совет и интуиция сущностей
   14. Глава 36. Денвер, аэропорт ужасов и самолёт «судного дня»
   15. Глава 37. Любовь, «Авось», курица и радиация
   16. Глава 38. Стакан со льдом и стокилограммовый ангел
   17. Глава 39. Питаться любовью и стратегия покорения
   18. Глава 40. Марина. Марокко. Бунт
   19. Глава 41. Телесный инструментарий и праведное убийство
   20. Глава 42. Баталии вокруг материнского инстинкта и «Казус дяди»
   21. глава 43. интеллектуальное спаривание, силиконовый коммунизм и бедная америка
   22. Глава 44. Пропавшие дети и магическая сила чёрного полковника
   23. Глава 45. Марокко. Марина. Жена-сестра и две мамы
   24. Глава 46. «Сильные мужчины», проект «Суперсолдат» и миссия насилия
6. Часть третья
   1. Глава 47. СССР. Военные роды и тайна имени
   2. Глава 48. Простая любовь и параллельные энергии
   3. Глава 49. Сайт исчезает, след раздваивается
   4. Глава 50. Марокко, трёхслойный торт демократии и чёрный кот
   5. Глава 51. Подземный Дисней, Дом ужасов и Фонтан амбиций
   6. Глава 52. Пастор посылает Фанки, любовь под камерой и семечки в…
   7. Глава 53. «Мирная» боевая операция и театр «безупречного насилия»
   8. Глава 54. Заветы Теслы, галерея обращённых и секретная пружина убийства
   9. Глава 55. Правда как сильнодействующее средство
   10. Глава 56. Состязание жён, прелесть выбора и просто счастье
   11. Глава 57. Секс по рецепту, английская леди о любви и статистическая зависимость
   12. Глава 58.Свастики в Мэдисон сквере, американский «бунд» и английские «измы»
   13. Глава 59. Счёт на тот свет, дружеское плечо и Страдивари у фонтана
   14. Глава 60. Корабль мироустройства и секреты математической гениальности
   15. Глава 61. Птичка с камерой, третий вертолёт и Мурманский краб
   16. Глава 62. Пытать нежно, и Америка не отпускает
   17. Эпилог

КНИГА ПОСВЯЩАЕТСЯ ЛУЧШИМ В МИРЕ РУССКИМ МУЖЧИНАМ И ВСЕМ, КТО ИМ ДОРОГ! И, КОНЕЧНО, ГЛАВНОМУ МУЖЧИНЕ В МОЕЙ ЖИЗНИ — СЫНУ ФИЛИППУ МАНУКОВСКОМУ

«СОЛНЦЕ УХОДИТ НА ЗАПАД
НО, ЧТОБЫ СНОВА РОДИТЬСЯ
СПЕШИТ НА ВОСТОК»
ИГОРЬ ТАЛЬКОВ

«Если женщина проявляет характер, про нее говорят — «вредная баба». Если характер проявляет мужчина, про него говорят — «он хороший парень». Маргарет Тэтчер

— С какими женщинами спят настоящие мужчины? Те, которые «супер…»

— Настоящие мужчины, сынок, спят с любимой женщиной…
Из подслушанного разговора

«Дьявол не спит… С кем попало…»
Станислав Ежи Ленц

Пролог

Одна тайна. Четыре женщины

Москва 2010 год

Дина, не отпуская руки сына, нервно пыталась открыть дверь квартиры, в которой раньше ей приходилось бывать только в качестве гостьи. Наконец, замок недовольно хмыкнул и зло щёлкнул. Дверь нехотя распахнулась
В вестибюль девушка зашла со сладким вздохом восхищения. Следом просились наружу переполнявшие душу эмоции:

— Ну и придурки эти американцы! Думают, что их «карточные» домики, — верх счастья и благополучия. Побывали бы они в этих апартаментах! Да, сынок?
Дина радостно прижала к себе четырёхгодовалого Сэма. Но мальчик промолчал, опустив глаза в пол. Вот уже несколько дней он сильно скучал по отцу — всегда весёлому, жизнерадостному, готовому играть, шутить или готовить что-то особо вкусненькое для него, любимого сыночка, Питу. Но говорить об этом с мамой он не мог. Она становилась злой и недоброй. И он просто вздохнул. Они вошли в гостиную, ослепившую Дину изысканной мебелью, яркими пятнами новомодных, кубистских картин на стенах и мягкой густотой золотистого ковра на полу
Поставив чемоданы, молодая женщина распаковала дорожную сумку, вытащила пакет чипсов для сына и включила телевизор. Мальчик уселся на диван и с интересом стал смотреть мультфильмы про волка и зайца, да ещё на русском языке! Тоска по отцу медленно растворялась в новых впечатлениях и восторгах.

— Марк! Марк, это ты? Это Дина! Почему из Америки? Я звоню из Москвы, из хорошо тебе известной квартиры.

Мужчина медлил с ответом, и Дине это не нравилось. Наконец, она услышала давно знакомый, почти родной голос:

— Ты с Маринкой? Вы вместе приехали?

— Нет, конечно! Ты что, не знаешь последних новостей?

— Не знаю я ни первых, ни последних…

— Марина замуж за какого-то араба вышла! — прервала Марка, раздражённая его мрачным тоном Дина. Повисла пауза. Вернее, она зависла, плюнув на приличия, вежливость и прочие цивилизационные штучки. Телефон угрюмо замолк…

Марокко. Агадир. 2010 год

Женщина проснулась под привычное пение муллы. Так же привычно она склонилась в молитве. Её никто не спрашивал, какому богу она молится. И она молилась своему, избегая, впрочем, любых к нему личных обращений.

Дочка сладко спала. Многочисленные обитатели Медины за широкими раздвижными дверями только готовились к всегдашней рыночной и туристкой суете. Сад за террасой нежно делился с комнатой сложными восточными ароматами и свежестью журчащих фонтанов. Блаженство отсутствия каких-либо желаний в который раз удивило её. Никогда в жизни она не чувствовала себя такой счастливой. Это было счастье особого музыкального ряда, резко отличающегося от ритма западных стран и её родины — России. Здесь твоей душой правила «ала» — мелодия, в которой омывающий сердце небесный голос быстро терял свой высокий, внеземной призыв и плавно погружал в неяркую прозаичность буден. Мелодия выравнивалась, приобретала ласковость и единообразие. Она тихо звучала неторопливыми переливами ребаба, трёхструнной скрипки и плачем тростниковой флейты. Звуками извечной женской тревоги о близких. В Америке, где она прожила два года, господствовал джаз. Он зажигал душу амбициозными желаниями: успеха, победы и самоутверждения. Вся жизнь, включая американский язык, были основаны на «синкопе» — резком, неожиданном падении. И каждый отдавал себе отчёт в том, что для того чтобы взлететь, зачастую надо быть готовым упасть очень низко и что-то в себе потерять. Добровольно и демонстрируя публике радость потери. Иное не принималось
Любимые русские мелодии уносили её душу в верхние, тонкие миры призрачного счастья. Заставляли сердце сжиматься в сладкой панике поисков недостижимого.

— Марине! — раздалось из-за приоткрытой двери.

— Дочка, пора завтрак готовить. Жасмин ещё спит?
Это была её свекровь…

США. Калифорния. 2011 год

Тина подъезжала к школе «Медового луга»» со странным чувством. Её русская душа ликовала, устремляясь вверх своенравными фонтанчиками неконтролируемой радости: ведь это был последний день работы в не полюбившейся ей американской школе. Но ум если и подыгрывал душе, то в жёстком джазовом ритме. Он просто синкопировал: выдавал одну-две мысли, а затем отлетал куда-то вверх, проглатывая следующую и, возвращаясь, непринуждённо, даже издевательски, отправлял её в совершенно непредсказуемую тональность
Причина такого диссонанса, а проще, полного внутреннего раздрая, стала ей ясна, как только она приблизилась к школьной парковке. Территория школы была окружена полицейскими по всему серому, унылому периметру сетчатого забора, оставив узкую нейтральную полоску для кучки лихорадочно перешёптывающихся учителей. В следующую минуту миссис Ти подбегала к Лоре, с которой проработала год в одной классной комнате
­ — Лора! В школе стреляли? Кто-нибудь погиб?

— Стреляли, но не в школе. А в учительском групповом доме, в западном крыле двора.

— Но ведь там живёт та самая миссис Рики, которую на днях поздравляли с получением учительского сертификата! Она же полжизни к этому шла.

— Да! Поздравляли. Получить диплом в сорок семь лет… После стольких проваленных тестов. Только вот какой ценой! Нет больше Рики…

— Что ты имеешь в виду?
За спиной Тины чей-то всхлип перерос во влажное поскуливание, и она невольно обернулась. Спрятав лицо в большие, неженские ладони коряво обвисших рук, рыдала учительница физкультуры. Премиальных размеров грудь приглушала оглушающие выхлопы её носа и почти целиком прикрывала лицо двумя мягкими подушками эмоциональной безопасности.

— Отойдём! — и Лора потащила Тину в сторону.

— Ничего конкретно неизвестно! Кто-то говорит, что это — самоубийство. Но полиция уже допрашивала «физручку». Потому что…
В этот момент у миссис Ти проскрипел телефон, давая знать, что пришла эсэмэска. Она извинилась и стала читать странный, как будто прерываемый страхом и неуверенностью текст: «Мне никто не верит… помогите… это из Юты… Пэтти…»
В Юте Тина не была никогда. Никакой Пэтти она не знала. Но она, незнакомка, откуда-то узнала её номер! И те несколько фраз, что она написала, почему-то не вызывали сомнения в том, что девочке или девушке, писавшей это, страшно и одиноко.

Тина не успела обдумать странное послание, потому что уверенно и требовательно зазвенел телефон. Это был шериф и, уж так совпало, отец Джесса, уважаемого старосты 12-ого класса, где она второй год преподавала социологию.

— Миссис Ти! — густо забаритонил шериф, — я с кое-какими новостями по нашему делу.

— По поводу моей подруги Марины? — решила уточнить Тина.

— Именно! И у меня к Вам несколько трудных вопросов. Даже опасных…

Штат Юта. Дом радикальной мормонской общины. 2011 год

Девушка сидела тихо, радуясь полной темноте в своей, похожей на монашескую келью, комнате. Она слушала дом. Но дом, похоже, этой ночью действительно спал
Никто не крался вдоль стен длинного коридора, нащупывая нужную дверь. Зверь в эту ночь на охоту не вышел. Девочка сознавала, что в её голове с недавних пор живут и постоянно ругаются несколько человек.

— Пэтти! Ты сама не устала от своих фантазий? — неизменно смиренно и безропотно вопрошал женский голос.

— Ты зря сюда ходишь с этими обвинениями! — властно и безжалостно вступал в партию трескучий мужской бас. — Мужчина в нашем приходе — будущий бог, и только он сможет поднять в небеса покорных, ублажающих его женщин.

— Может быть, пора к лоботомии прибегнуть, это может её радикально излечить, — обманчиво вкрадчивый голос исходил от самого зловещего из гостей её головы, человека в белом халате.

— Пэтти! Но ты же меня ему не отдашь, спрячешь… — тоненько хныкала девочка. Пэтти привычно отвечала каждому. Но её никто не слушал. Тогда она начинала говорить громче и громче. В осознании своего бессилия она даже пыталась докричаться до своих палачей, но они в ответ договаривались и принимались стыдить и ругать её все разом. А как могла она, такая слабая, нечистая, погрязшая в грехах и сомнениях, переспорить их всех, ругающих и клеймящих её карающим хором?
Но в эту ночь все они спали. Наверное, потому, что спал хищник. И тогда Пэтти решила, что тоже может поспать. Она ещё раз проверила укутанную в два толстых одеяла малышку Марию, спавшую личиком к стене, обняла сестру покрепче и, наконец, заснула.

— Мария, Пэтти, вставайте!
На пороге стояла мама. Длинные волосы, собранные в неаккуратный пучок, прикрывала тёмная косынка. В тон ей было и платье: длинное, спускающееся до самых щиколоток. Пэтти привычно сосредоточила взгляд на маминых коричневых, разношенных до рвущихся наружу швов, домашних туфлях, стараясь не поднимать глаза вверх, к лицу. Потому что лица, того белоснежного, оттеняющего голубизну глаз и припухлость полных губ лица, на маминой шее больше не было. Была безобразная коричневатая корка, изборождённая рытвинами и бороздками тысяч, неизвестно откуда взявшихся морщин. Дневной свет привычно прятался и пропадал во всех этих ухабинках и трещинках, не освещая больше ни синеву потухших глаз, ни влажную розовость ещё молодых, но по-старчески провалившихся в рот, таких же бесцветно-коричневых губ
Ни один доктор так и не смог сказать, что произошло с её лицом. Произошло в одночасье. Внезапно. И только она, Пэтти, почему-то не могла забыть, что случилось это на следующее утро после их первого, самого трудного разговора.

— Девочки! Сегодня — День семьи! Не забыли? Папа на работу не пойдёт, так что мы планируем много мероприятий.

— А в парк мы поедем? Я так хочу чего-нибудь сладенького и вкусного поесть! — выпрыгнула из своего кокона Мария.

— Пэтти! Ты опять ослушалась нас с отцом? Почему Мария не в своей комнате?

— Я к ней под утро прибежала, — не опуская карих, как у отца, глаз, очаровательно соврала малышка.

СССР. Белоруссия. 1944 год

Женщина рожала трудно и долго. Новая жизнь боялась неизвестности, в которую её выталкивала материнская плоть, и, не осознавая, какие мучения причиняет матери, отказывалась легко и радостно войти в холодный, враждебный мир, в котором не было мира, несмотря на название. В этой реальности бурлила, стреляла тяжёлой артиллерией и трассирующими пулями завязанная в тугой узел враждебности война
Был июнь 1944 года. Немецкие войска уползали с белорусской земли уродливыми зелёно-коричневыми рептилиями. И вот именно в тот день, когда колонны отступающих фашистских войск особенно усердно бомбились советской авиацией, ей, Аграфене, Грушеньке, приспичило рожать — Дитятко! Ну что у тебя за норов такой, — уговаривала роженица рвавшуюся наружу жизнь. — Мамка даже до дома не дошла, а ты разбушевался…
Аграфена присела на корточки под старой развесистой грушей и заголосила так, что заглушила мерзкий воющий звук падающего неподалёку самолёта с крестами. Раздался оглушительный взрыв, а следом — оглушительный рёв родившегося младенца
Так, во вполне боевой обстановке родился Александр Светлов. Мальчик, зачатый в полную любви и страдания ночь, когда его папка, рядовой Иван Светлов прибыл в родную деревню в краткий отпуск, который получил за боевые заслуги при освобождении Украины
Когда жена самого Александра надумала родить в тридцать восемь лет, тот ни минуты не сомневался, что будет девочка. Девочка появилась на свет под той же самой грушей, которая стойко пережила войну, не склонившись перед фашистами ни единой веткой, но едва выжила в перестройку, когда колхоз разваливался и все, казалось, забыли о старом дереве. А ей, как любому дряхлеющему существу, именно тогда требовались забота, уход и подкормки. Однако прошло несколько лет, и о ней вспомнили. Она ведь была деревом жизни. Да и жизнь в посёлке потихоньку налаживалась.

— Быть тебе Аграфеной Александровной Светловой! — сказал отец, приняв роды у затеявшей их под старым грушевым деревом женой.

— Саша! Не глупи! Мы же нашей девочке всю жизнь таким именем испортим! — заголосила жена.

— Как может испортить жизнь имя, которое носит самая красивая, загадочная и главная героиня Достоевского! — резко возразил Александр. — Я о Грушеньке в «Братьях Карамазовых»! Она же Аграфена Александровна Светлова! Полное совпадение.

Александр был школьным учителем. Хотя ему так и не удалось окончить институт, но его взяли на работу и с дипломом педагогического училища. Его страстью была любовь к русскому слову. Он читал всегда. За завтраком. На школьных переменах. На рыбалке, что особенно ценили местные рыбы, которым не раз удавалось соскочить с крючка, пока малахольный рыбак выуживал красочные пассажи из «Очарованного странника» Лескова — Но вокруг одни Наташи, Тани, Люды и Светы! Над ребёнком будут смеяться! Её начнут дразнить…

— Да на здоровье! Кто, скажи, запоминает героиню книги с обычным именем? Ну, если это, конечно, не Наташа Ростова… А гордиться именем с римскими корнями, уважать память бабушки Аграфены, играть со своим именем, как с огранённым бриллиантом — это же радость и гордость на всю жизнь!

Часть первая

Форрест Гамп (Forrest Gump)

«Прав ли лейтенант Дэн, считая, что у каждого из нас свой путь, своя судьба или права мама, говорящая, что всех нас носит по жизни, как перышко по ветру? Я думаю, что правы оба — и то, и другое происходит с нами одновременно»