Плен. Рабство. Подземные рудники. Страшен каторжный труд, но еще страшнее, когда бывший друг превращается в злейшего врага, а те, к кому потянулась душа, один за Другим уходят в небытие… Чтобы отвоевать свободу и сохранить в себе человека, мальчик по имени Щенок становится Волкодавом…
Порою люди, не желая зла, Вершат настолько чёрные дела, Что до таких блистательных идей Не вдруг дойдёт и записной злодей. Один решил «раскрыть тебе глаза» И о любимой сплетню рассказал. Другой тебя «приятельски» поддел — А ты от той подначки поседел. Подумал третий, что державы друг Обязан доносить на всех вокруг. И вот — донёс... За безобидный вздор Тебе прочитан смертный приговор. И жизнь твоя приблизилась к черте... А ведь никто худого не хотел. Порою люди, не желая зла, Вершат настолько чёрные дела...
Когда я умру, я не сгину, как искра во тьме. Когда я умру, я очнусь на высоком холме. Там, где не бывает ни горестно, ни одиноко, Очнусь оттого, что большая собака лизнёт меня в щёку. И я потянусь, просыпаясь, и на ноги встану, И вдаль посмотрю сквозь жемчужные нити тумана. Умытым глазам не помеха рассветная дымка — Свой путь разгляжу до конца, до заветной заимки. Тропой через лес, где тяжёлые ветви — как полог, Где голову гладят зелёные лапищи ёлок, А если решу отдохнуть на пеньке у дорожки, Тотчас на колени запрыгнут пушистые кошки, И там, где траву водяную течение клонит, Без страха ко мне подойдут любопытные кони... Чего им бояться — созданиям доброго мира, Где только сухие поленья и рубит секира? И вот наконец сквозь прогалину леса — увижу Дымы очагов и дерновые низкие крыши: Там встретить готовы меня без большой укоризны Все те, кто был мною любим в завершившейся жизни, Готовы принять и судить не особенно строго Все те, кто меня обогнал на небесных дорогах. Обиды и гнева не будет во взглядах знакомых... И я улыбнусь. И почувствую сердцем: я дома.
С тобой хоть однажды было такое? Чтоб небо кружилось над головою, Чтоб чёрные точки перед глазами Метались огненными роями? Чтоб воздух горло палил на вдохе, Не достигая бьющихся лёгких, И на лопатках прела рубаха, Мокрая от безотчётного страха? И ты сознаёшь: свалилось на темя Такое, что вылечит только время, Но в завтра тебе заглядывать жутко, Ты хочешь вернуть минувшие сутки, Где было уютно и так тепло, Где ЭТО ещё не произошло... ...Бывало? И длилось больше чем миг? Тогда ты Отчаяние постиг.
Как-то совсем коротко получилось, прочитала за три-четыре подхода. Даже несмотря на множество умиротворенных пейзажных вставок и ремарки об устройстве рудничного промысла. У Марии Семеновой настолько выверенный стиль, что они не ложатся на историю плитой, а работают как надо: замедляют темп повествования, заставляют встряхнуть головой и осмотреться.
С одной стороны, мы знаем, как закончится книга. Волкодав все-таки выбрался из рудников (мы знаем даже как), пошёл вершить месть и жить дальше. С другой, просто невозможно относиться к событиям книги с равнодушием фаталиста. Насколько помню, в будущих книгах нет истории о мальчике Каттае, добром и послушном, но слишком совестливом рабе. Нет истории надсмотрщика Гвалиора, лишь несколько слов о его конопатой почти жене в конце «Самоцветных гор». А ведь без Гвалиора вряд ли Волкодаву удалось бы выйти из рудников. Было приятно лично познакомиться с Тиргеем, коротко — с мономатанцем Мхабром и ворчливым безногим калекой, чье имя вылетело из моей дырявой головы.
«Истовик-камень» полон будничной жестокости. Когда вспоминаешь окончание «Самоцветных гор», становится чуть легче. Чуть-чуть. Совсем капельку. Ведь оно не отменяет того, что случилось раньше.
Серия "Волкодав" это зона комфорта, книги, которые я периодически перечитываю, чтобы снова окунуться в знакомый мир, где работают извечные правила жизни и где живут мои любимые герои.
