Станислав Мажинский

Дожди мёртвых империй

Шрифты предоставлены компанией «ПараТайп»

© Станислав Мажинский, 2018

«Политика — штука гибкая, и иногда нужно изгибаться и самому, чтобы оставаться в игре. А когда ты полностью в игре, то прекрасно понимаешь не только правила, но и как их обойти».

18+

ISBN 978-5-4490-1019-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Оглавление

1. Дожди мёртвых империй
2. Пролог
3. 1. Лимесса. Территориальные воды
4. 2. Лимесса. Лигерхальд
5. 3. Лимесса. Руфаберро
6. 4. Лимесса. Лигерхальд
7. 5. Лимесса. Руфаберро
8. 6. Лимесса. Лигерхальд
9. 7. Лимесса. Эйзулур
10. 8. Лимесса. Руфаберро
11. 9. Лимесса. Эйзулур
12. 10. Лимесса. Лигерхальд
13. 11. Лимесса. Эйзулур
14. 12. Шаккам. Ким-Рабана
15. 13. Шаккам. Ким-Рабана
16. 14. Шаккам. Окраина Ким-Рабаны
17. 15. Шаккам. Лагдорет
18. 16. Шаккам. Ауддгорф
19. 17. Шаккам. Ким-Рабана
20. 18. Лимесса. Эйзулур
21. 19. Лимесса. Даргалион
22. 20. Лимесса. Лигерхальд
23. 21. Лимесса. Эйзулур
24. 22. Лимесса. Даргалион
25. 23. Лимесса. Лигерхальд
26. 24. Лимесса. Эйзулур
27. 25. Шаккам. Гайдо
28. 26. Лимесса. Эйзулур
29. 27. Шаккам. Ким-Рабана
30. 28. Шаккам. Ким-Рабана
31. 29. Лимесса. Лигерхальд
32. 30. Шаккам. Ауддгорф
33. 31. Шаккам. Ким-Рабана
34. 32. Шаккам. Территориальные воды
35. 33. Лимесса. Эйзулур

Пролог

И когда из пепла восстал первый человек,

И когда увидел он солнце, греющее по-иному.

Солнце, не дающее тепла и энергии света.

То лишь серые выгоревшие пустоши окружали его.

То солнце было великой звездой, поменявшей свой лик,

Дающее не теплоту, а синий холод океанского дна.

И ступил человек на землю, которая стала пеплом,

И увидел человек города, которые стали пеплом,

И увидел он людей, которые стали пеплом на ветру

И посмотрел человек на руки свои

В свете холодной небесной синевы,

Глубокий страх и ужас объял глубину его

И пролились на руки слезы горячие,

Обжигая пальцы его и замутняя взгляд полный страданий

По бесплодной земле, что была ему домом,

Стелились силы покоя, пустоты и тишины

И больше не было жизни, чем он сам,

И больше не было разума, чем он сам

И больше не было глаз, чем он сам,

А великая звезда с холодным ликом

Прощалась со всем тем, что стало пеплом

И встречала того, кто нашел в себе силы

Встать на пепел мертвой империи.

Йиргон Великий

Отрывок из гилады «Человек и пепел»

«Трактат о синем солнце»

1. Лимесса. Территориальные воды

457 индикт нового Газзалакса, ход Ювы.

Плотная пелена тумана стелилась над безукоризненной гладью моря. В предрассветное время туман достаточно частое явление для этих мест. Сквозь темно-молочный занавес огни сигнальных морских буев были еле заметны. Они то появлялись, то исчезали, как маленькие красные точки в белизне.

Тишина. Все звуки исчезли прочь, предоставив океан и туман самим себе.

Блаженную идиллию нарушали удары мощных весел о морскую поверхность. Большая рыбацкая лодка с двумя мужчинами непринужденно скользила по морской глади сквозь молочные дебри тумана. Тот, что постарше — работал веслами, а тот, что помоложе — сидел напротив него, спиной к носу лодки. Оба были в желтых водонепроницаемых теплых комбинезонах с капюшонами. Это была необходимая и универсальная одежда местных рыбаков и аквафермеров. При холодных ветрах, дождях или попадании в открытый океан комбинезон не пропускал воду и держал тепло, тем самым спасая рыбаков от переохлаждения.

Мужчина, сидящий за веслами, перестал грести и расстегнул массивную молнию костюма, доведя застежку до уровня живота. Лодка предалась свободному скольжению. Он часто дышал, выпуская клубы пара.

Парень обернулся в пол оборота и посмотрел на мелькавшие в туманном молоке красные маленькие точки предупредительных огней, к которым двигалась лодка. Он вернулся в исходное положение и заговорил:

— Жутковато ночью в тумане. Да и на небе ни одной звезды, ни луны. — Парень поднес сомкнутые ладони ко рту, вдувая в них теплый пар. Затем, спрятав руки в карманы, он устремил взгляд сквозь туман на небо. — Слушай, Гро, мы уже почти в восемнадцати парсанах от берега, скоро достигнем сигнальных буев и пиртовых заграждений. Да и халазановое поле скорее всего уже пропало. Нам уже пора бы начать!

Гро возился во внутренних карманах комбинезона. Он искал что-то внутри с одержимым усердием. Достав странный цилиндрический предмет, он взглянул на парня.

— Не строй из себя девчонку, Колл! Ты же хочешь обогатиться? Тем более риск в этом деле необходим.

Колл поджал губы и уставился на странный предмет в руках Гро.

— Что это? — щурясь, спросил Колл.

Гро отпустил самодовольную улыбку.

— Это вещица сделает за нас всю работу, — тряся предмет в руке, с надменностью проговорил Гро. — Нам останется лишь поработать немного руками. — Гро передал цилиндрический предмет Коллу и продолжил таким же уверенным тоном: — Работая в воде, эта штука будет издавать особый звук. Для нас конечно неприятный, но для такого дела можно и потерпеть. К источнику этого звука и будут стремиться сотни красных клиофаммов.

— Где ты это добыл? — с нескрываемым удивлением поинтересовался Колл, не сводя глаз с его рук.

— Поклянись, что не проболтаешься? — серьезно спросил Гро, наставляя толстый указательный палец на Колла.

— Клянусь! Ну, так где? — продолжал допытываться парень.

— На семнадцатой горе! — Хохот Гро расколол предрассветную мрачную туманную тишину.

— Да ну тебя! — Колл махнул на него рукой и потупил взгляд.

Гро какое-то время еще изрыгал булькающий смех, но затихнув, передал цилиндр Коллу. Тот рассматривал и вертел цилиндр в руках, как диковинную игрушку. Гро в это время оглядывался по сторонам, словно не желая быть замеченным.

— Ты захватил охлаждающий гель для горячих жемчужин? — спросил Колл, возвращая цилиндрический предмет Гро.

— Конечно взял. Я же не хочу поджариться. Все в баке. — Гро кивнул в сторону ящика, закрепленного в задней части лодки. Затем вложил цилиндр во внутренний карман и, не застегивая комбинезона, принялся грести дальше.

— Для чего нужны эти горячие жемчужины, что за них столько много платят? — Колл бросил сквозь полумрак вопросительный взгляд на Гро.

— Говорят, что какую-то часть продают в Шаккам, а остальное отправляют на обеспечение городов. Свет, тепло, горячая вода на много индиктов вперед. Уж поверь, ученые головы знают, куда применить эти горошины. Уже создали эти астагемы, которые летают по Сагрене с скоростью ветра. — Немного помолчав, Гро продолжил: — Города с них хорошо живут. И мы тоже скоро заживем хорошо. — Улыбка засияла на лице Гро.

Колл тоже выдавил соглашающуюся улыбку, хотя внутри него была большая смесь из недоверия и сомнений. Тем временем лодка стремительно приближалась к сигнальным огням.

— А зачем южанам жемчужины? Там же тепло? — продолжал спрашивать Колл.

— Откуда ж мне знать! — фыркнул Гро. — Но могу сказать с уверенностью — им они нужны не для того, чтобы согреться. Южные торговцы немногословны, тем более они даже на наш берег не сходят. Наши им грузят товар, те рассчитываются и отправляются назад. Нашим тоже не разрешают сходить на их землю. Так что все, что ты слышал про Шаккам либо выдумки, либо россказни пьяных портовых грузчиков.

— Корфайдеры рассказывают, что за горами на юге очень много зелени и много разных животных, и растет много съедобного… — мечтательно произнес Колл, а затем со вздохом произнес: — Эх, побывать бы там! Хоть разок…

Гро продолжал налегать на весла. Сигнальные огни становились все ближе. Тишина и густой туман висели в воздухе, создавая тем самым жуткую атмосферу предрассветного времени.

— Гро, сегодня начало хода Ювы — ожидается большой праздник во всей Лимессе. Ты сегодня будешь вечером веселиться?

— От веселья голова болит на утро, — недовольно ответил мужчина. — Тем более в Руфаберро праздника сегодня не будет.

— Почему это?

— Все жемчужины будут у нас.

Они оба залились смехом.

— Слыхал, — посмеявшись, сказал Гро, — кто родится в первый день хода Ювы, тот будет богат до самой старости.

— Да ладно!? — удивился парень.

— Завидую тем, кто сегодня родится…

Внезапно лодка вышла из густого тумана, словно они попали в островок ясности. Яркость мигающих фонарей стала четкой и резала глаза. Гро остановил лодку неподалеку от мигающего красным сигнального буя. Поодаль от него, на водной глади виднелась бескрайняя белая полоса пиртовых заграждений, уходящая на юг с мигающими буями. Он достал из бака две пары рыбацких перчаток, сосуд с охлаждающим гелем и большие металлические ножницы. Затем полез во внутренний карман комбинезона и достал цилиндрический предмет.

— Колл, подай-ка веревку там, за тобой.

Колл достал моток тонкой веревки и передал его Гро. Закрепив цилиндр прочным узлом, мужчина начал постепенно опускать его в темную бездну воды. А когда веревки оставалось совсем немного, оставшийся конец Гро примотал к крышке бака. Колл внимательно наблюдал за всеми действиями.

— И что теперь, Гро?

— Сейчас увидишь! — почти шепотом, с оскаленными зубами, проговорил мужчина. Его радостное лицо на миг красным осветил сигнальный огонь. Он достал из кармана комбинезона прибор, похожий на тот, что уже был в воде — маленький и цилиндрический.

— А зачем еще один? — не понимая что происходит, спросил парень.

Мужчина закатил глаза:

— Откуда же тебя такого глупого взяли? — куда-то в небо пробормотал Гро, а затем в приказном тоне выпалил: — Закрой уши, Колл!

Юноша повиновался и мужчина нажал кнопку на цилиндре.

Мощный высокий звук болью пронзил перепонки рыбаков. Гро от боли выронил прибор на дно лодки. Затыкая уши руками, оба жмурились от неимоверной боли, от которой начали болезненно ныть зубы. Казалось, мозг пилили тонкими острыми струнами. Так продолжалось до тех пор, пока Колл, преодолев боль, дотянулся до пульта и нажал на кнопку. После того как оборвался страшный неприятный звук, оба какое-то мгновение наслаждались тишиной и предрассветным мраком, освещенным красным миганием.

— Твою мать, Гро! — вспылил Колл. Его собственный голос отозвался болью в ушах. Парень в боли сжал зубы и руками ухватился за ушные раковины.

— Я же тебя предупреждал, сынок, — со смехом, держась за голову, сказал Гро. — Мама дорогая, мои уши! Не думал, что так сильно зарядит.

Оба некоторе время отходили от звуковой пытки.

— Эх! Надо было поглубже опустить, — произнес мужчина еле слышно.

Колл посмотрел за борт лодки — только бездонная темнота океана.

— Ну, и где же долбаные клиофаммы? — держась за уши, со стоном проговорил Колл. — У меня чуть башка не взорвалась от этого звука.

— Что ж ты так за свою голову беспокоишься!? Она у тебя все равно пустая, — смеясь и корчась от боли в ушах, выпалил Гро.

После некоторого времени проведенного в тишине боль в ушах начала униматься. Мужчина осторожно заглянул за борт лодки. Темнота. Никакого движения. Лишь красное мигание сигнальных огней разбегалось по водной глади.

— Разводка этот твой цилиндр, — недовольно проговорил Колл. — Хорошо, что уши остались целы.

— Смотри, болван! — Гро, не отрываясь от морской темноты, жестом руки позвал Колла.

Колл вновь заглянул за борт. Десяток маленьких фиолетово-розовых точек медленно приближались к поверхности из непроглядной глубины. Это было завораживающее зрелище — как будто медленно подлетаешь к звездам. Гро открыл бак и достал небольшой сачок. Пара рыбацких перчаток прилетела в Колла, отвлекая его от гипнотического действа.

— Давай, работа ждет! — радостно проговорил Гро, доставая сосуд с охлаждающим гелием и быстро надевая перчатки на сильные руки. — Я ловлю, ты быстро вынимаешь его из сачка, я ножницами раскалываю тварь и вынимаю жемчужину. Понял?

Колл утвердительно покачал головой:

— Да, корфайдер Гро!

Клиофаммы подобрались совсем близко к поверхности. Вода возле лодки светилась магическим фиолетовым теплым светом. Гро быстро провел сачком по поверхности и достал одну особь в сачке. На открытом воздухе она светилась более ярко. Колл живо просунул руки в сачок и достал клиофамма. Волна жара сразу обдала лицо парня, но плотные перчатки не подавали и намека на обжигающую раковину. От раковины шел пар. Быстрым движением Гро поднес ножницы к раковине. После проделанного усилия, панцирь клиофамма с треском раскололся. Гро просунул руку в шипящие внутренности и извлек заветный темный шарик — горячую жемчужину. Так же быстро он опустил горошину в сосуд с охлаждающим гелем. Свет от клиофамма начал стремительно меркнуть. Колл выбросил безжизненное, еще светящееся тело за борт, и оно с шипением стремительно пошло на дно.

Работа продвигалась быстро. За достаточно короткое время они переловили всех клиофаммов, что скопились возле лодки. В голове у Колла начали появляться идеи — куда он потратит все, что выручит с продажи горячих жемчужин. Ему хотелось и иметь собственную лодку, сделать подарки девушкам, которые ему нравились и попутешествовать по Сагрене, побывать в Эйзулуре, Даргалионе и Лигерхальде. Мысли быстрым хороводом крутились в его голове.

Закончив работу, Гро достал цилиндрический прибор из воды и спрятал в комбинезон.

— Ну, вот и все, — довольно выдохнул Гро.

Усевшись за весла, он развернул лодку в сторону берега и усердно начал грести. Вдруг Колл уставился на мигающий сигнальный огонь.

— Погоди-ка, Гро! — сказал парень, словно под гипнозом, вперив взгляд на буй.

— Что там, Колл? — Мужчина перестал грести и обернулся. Гро увидел лишь мерцающий во мраке буй и, оборачиваясь, возмущенно произнес:

— Это всего лишь сигнальный огонь!

— Да ты дальше посмотри! — резко ответил Колл.

Мужчина повернулся еще раз. Увиденное им было опасно манящим.

Буквально через мгновение они оба приподнялись и стояли на полусогнутых. За буем виднелась разделительная полоса пиртовых заграждений, а за ней поверхность моря была на столько ярко освещена фиолетово-розовым, как будто огромный прожектор из глубины пробивал воду мощным столбом света.

— Невероятно, — зачарованно прошептал Гро.

Лодка стремительно неслась к пиртовым заграждениям.

— Ты что хочешь перемахнуть за пиртовые заграждения? — взволновано спросил Колл.

— Я не дурак, чтобы оставлять столько добра, — с отдышкой проговорил Гро.

— Но по ту сторону заграждений обитают мантабиры. Это самоубийство!

— Ты все веришь в эти сказки? Ты хоть раз его видел?

— Ну… — протянул Колл, — только на картинках.

— Это точно такие же байки, что ты можешь услышать от пьяных портовых погрузчиков, — продолжая налегать на весла, отчеканивал Гро. — Мантабирами и прочей нечистью пугают детишек, чтобы они вели себя хорошо.

Они проплыли буи с сигнальными огнями и вплотную подобрались к полосе пиртовых заграждений. Ярко фиолетовый-розовый свет вырывался из морской глади рассекая полумрак и туман, доводя воду на поверхности до кипения. Обильные клубы пара поднимались на месте свечения.

— Их тут тысячи! — изумился Гро. Его глаза были заражены сумасшедшей одержимостью.

— Может, мы лучше останемся на этой стороне? Ведь мы уже взяли сколько надо… — нудил Колл.

— Хватит паниковать, Колл! — Гро злобно посмотрел на парня. — Ты же видишь, что из-за дурацких пиртовых сетей клиофаммы не могут проникнуть к побережью. А если и проникают, то в очень малых количествах. А тут, смотри их сколько! Мы богачи, Колл!

Лодка преодолела заграждения. Они вышли в большой океан. Подплыв близко к кипящему свету, Гро бросил весла и потер руки. Лица рыбаков осветил магический фиолетовый свет. Столько клиофаммов — это было поистине мания.

— Еще пару десятков наберем и домой, — довольно сказал Гро.

Не успел он договорить, как из кипящей воды с обеих бортов с неимоверной быстротой вырвалась дюжина крючков на прозрачных нитях и впилась в лицо Гро. Он завопил от страшной боли. Крючки продолжали появляться из воды и впивались в лоб, щеки, глаз, шею и комбинезон. Гро закрыл лицо руками. Кровь тонкими струйками просачивалась сквозь его пальцы. Некоторые крючки возвращались обратно в океан, забирая с собой рваные клочки лицевой плоти.

От такой страшной картины у Колла затряслись руки. Все тело объял ступор. Мозг отказывался думать о каких-либо действиях. Уставившись на окровавленное лицо Гро, дрожащими от страха губами Колл начал без остановки шепотом повторять слово «мантабиры».

Все происходило настолько быстро, что Колл не успевал осознавать, что происходит. Пучок новых крючков вырвался из кипящей воды и впился в закрывавшие лицо руки Гро и борта лодки.

— Сделай же что-нибудь! — пронзительно прокричал Гро.

Тело Гро покачивалось из стороны в сторону. С одной и с другой стороны его хотели утянуть в океанскую бездну.

К Коллу отрезвляющей вспышкой возвратился рассудок. Он понимал, что если он станет помогать Гро избавляться от ужасных крючков, то его самого могут утащить в океан эти твари. Он схватил лежащие на дне металлические ножницы и забился в носовую часть лодки. Ножницы в руках Колла давали ему небольшую надежду отбиться от морских чудовищ. Лодка стремительно нагревалась от кипящего моря. Сквозь крики Гро и тот ужас, что творился перед его глазами, он слышал биение множества крючков о дно и борты лодки.

Они хотели уничтожить все.

Гро продолжал кричать от боли и сыпать угрозами Колла, которые сливались в череду неразборчивых звуков. Количество крючков на его его лице, если это еще можно было назвать лицом, стремительно увеличивалось и тянуло его за борт. Кровавые костяшки пальцев прикрывали то кровавое и уже непонятное место, что было еще мгновения назад лицом. В фиолетовом свете кровь черными линиями стекала по желтому комбинезону. Крик постепенно перерастал в монотонные стоны, шипение и бульканье. Лицо и руки Гро превратились в однородную массу. Крючки с каждым разом забирали в океан куски его плоти, и быстро возвращались за новой порцией. Из горла кровь била фонтаном, падая мелкими каплями на Колла.

Вдруг тело Гро выпрямилось, словно это был приступ, при котором мышцы всего тела испытывали колоссальное напряжение. То, что раньше было лицом, стало издавать сильные шипящее звуки, казавшиеся нечеловеческими. Колла обдал более сильный приступ страха. Он впал в оцепенение. Руки и ноги тряслись. Он не мог их контролировать.

Через некоторое время Гро перестал сопротивляться и его обмякшее тело с тяжестью перевалилось за борт лодки, увлекаемое бесцветными нитями, прямо в кипящую воду розового цвета. Лодка так сильно накренилась, еще чуть-чуть и Колл бы плавал в кипятке. Но все обошлось.

Он крепче прижимал металлические ножницы, лежа на дне качавшейся лодки. Он был полностью охвачен страхом. Его комбинезон был в каплях крови Гро, которые были еще теплыми. Глаза Колла были широко открыты и устремлены сквозь туман в черное небо. Мощное свечение возле лодки со временем постепенно угасло. Пар поднимался от водной поверхности и сливался с туманом.

Позже полумрак начал блекнуть и первые лучи солнца стали тяжело пробиваться молочную завесу.

2. Лимесса. Лигерхальд

Он бежал по улицам со всех ног. Со свинцового тяжело-нависавшего неба лил мощнейший ливень. Одежда — закатанные до колена штаны и белая рубашка — прилипла к телу и сковывала движения. Он ощущал, что его босые ноги с норовистой быстротой топали не по лужам, а по маленькой речушке, бегущей по узкой улочке между домами. Бьющие в лицо капли мешали фокусировать зрение на проносящихся около него уличных деталях. Единственное, что он мог различать — это серые стены домов, выраставших у него на его пути. Серые трех или четырехэтажные однотипные дома блоками выстраивали путь лабиринта, в который он попал. Это был незнакомый город.

За ним гнались. Это была темная, готовая вот-вот взорваться, какафоническая масса непонятных и устрашающих звуков зверей, о которых он, возможно, слышал от учителей или встречал в мифах и легендах. Боковым зрением набегу он делал несколько попыток разглядеть это. Казалось, что темно-коричневая волна хаоса гналась за ним, сметая все на своем пути. Из-за обильного ливня он не мог разглядеть, что же это было. Жизнь была более важным моментом в этой ситуации. Шум, состоящий из злостного рыка, визга, отчаянных звуков, темной стеной преследовал его.

Он то и дело успевал делать быстрый выбор, куда ему завернуть, опираясь только на наитие, вызванное чувством страха и инстинктом самосохранения. Ни о чем другом думать не приходилось. Сумасшедшая погоня отключила все мыслительные процессы. Только движение, только скорость. Дождь стеной стоял на его пути, производя оглушительный шум.

Забежав за угол дома, он попал в тупик. Квадратная площадь, сформированная домами, заставила его резко сбить набранную им скорость. Оконные ставни на всех этажах были плотно закрыты. Лавки, стоящие возле стен, бочки и цветочные горшки передавали звуки безумного ливня. Выбегать обратно уже не было смысла, коричневая злобная стена в два человеческих роста преградила единственный выход. Он тяжело и часто дышал, сердце билось с неимоверной скоростью. Только сейчас он начал ощущать, что огромные капли дождя, падающие с неба, с острой и одновременно тяжелой болью решетили его тело.

Он всматривался в своего преследователя. Это напоминало кипящее коричневое облако, издающее настолько жуткие звуки, что он сделал несколько шагов назад. Облако начало медленно подкрадываться к нему. Он и не заметил, как его плечи плотно прижались к серой стене дома.

Он был в ловушке.

Яростная шипящая стена жадно поглощала пространство вокруг него. И когда между ним и кипящим от гнева облаком оставалось около десяти шагов, оно бросилось на него с огромной скоростью.

От такого сна Икфо проснулся в холодном поту. Сердце колотилось в груди, чуть ли не выпрыгивая. Он часто дышал. Глаза с испугом смотрели в потолок.

Предрассветный полумрак заполнял просторную спальню. Он откинул одеяло и уселся на край кровати. Горло першило и требовало воды. Приходя в чувство от дурного сна, он подошел к просторному окну, из которого открывался вид на сады и парковые зоны Лигерхальда. Внизу сады покрывал густой туман. Гряда свинцовых облаков покидала город, омыв его мощным ливнем. Деревья после сезона ветров выглядели беззащитными. Скоро на них будет уйма зелени и плодов, но сейчас их ветви и остовы стояли в одиночестве утренней тишины.

За садами виднелись строгие угловатые силуэты многоуровневых домов из стекла и металла. В некоторых окнах уже были огни. Лигерхальд лениво и нехотя просыпался, встречая новый день.

Над городом, на незначительном расстоянии от горизонта, тяжелой доминирующей массой висел Газзалакс, планета-спутник огромных размеров. Если исполинская планета вышла на небо, то за ним и солнце — эту небесную механику знали все.

Икфо много узнал про эту планету в школе. Ее атмосфера состояла всегда из облаков темно песочного цвета. Однако, иногда были видны белые облака, как здесь, они напоминали ряды белых лент на золотисто-коричневом ковре, но в целом же гигант выглядел как большой тяжелый шар. Ученые из Даргалиона ни разу не видели Газзалакс безоблачным. Так же он знал, что раньше планете-гигант была еще ближе к его планете, это вызывало мощные приливы и отливы на побережье.

Просторная комната с окнами от потолка до пола застыла в предвкушении солнечного света. Впавший в задумчивость, Икфо стоял возле окна в расшитом традиционными мотивами шаккамском халате, любуясь золотым заревом, висевшим на горизонте. Начинался первый день хода Ювы. В народе это называлось «Сезоном Цветения».

Сегодня вся Лимесса будет погружена в атмосферу праздника. С великих гор в Лигерхальд должны будут спуститься миллионы золотых ллув Астор — золотистых, не имеющих веса, паутинок разной величины. Ллува Астор — это знак того, что скоро все начнет покрываться зеленью, а так как Лигерхальд находится достаточно близко к горному массиву Гаримида, то золотых паутинок в городе в течение одного дня будет несметное множество. Так как паутинки были признаны безобидными, то на этот «золотой снегопад» привозят детей из ближайших городков и поселков.

Отойдя от окна, он подошел к карте континента, висящей на стене. На прямоугольном плакате, в верхней его части, красными буквами было написано «Даррот Астор», что в переводе с парсианского это значило «твердь Астор». На рисунке был изображен континент, две трети которого практически по середине занимали величественные горы — массив Гаримида, — плавно переходившие с обеих сторон континента в плотные гряды морских скал, которые были прорисованы, как торчащие пики из воды. Эти горы до сих пор таили множество загадок, ведь никому за столько индиктов не удавалось туда пробраться. С великих гор на север (в большей степени) и на юг текли реки, которые среди народа назывались «слезы Астор». К северу от массива была его страна — Лимесса. Страна-страдалец, страна сильная духом, которая восстала после схождения Великого Огня. Территория Лимессы была буквально изрезанна реками и речушками. Это позволяло добраться практически до любого города по воде. К низу от гор располагалось государство Шаккам. Вся территория Шаккама была покрыта лесами и озерами. Имелась также и пустыня, но названия ее Икфо не знал.

Такому обилию рек как в Лимессе, Шаккам мог только завидовать. Эта страна была такой же загадочной как и великие горы, но все лимессианцы знали, что там тепло и есть невиданное разнообразие флоры и фауны.

Вдруг мозг Икфо принял ментальный сигнал от своего отца. Это заставило его встрепенуться и скинуть с себя последние признаки недавнего сна. Отец переслал ему напоминание о том, что он будет ждать его сегодня утром на площади перед Дворцом коллегии великих семей через несколько парсов.

Получение ментальных сигналов стало возможным после возникновения халазановых луж на западе Лимессы. Испарения луж создали халазановое поле, пронизывающее невидимым облаком все северные территории Даррот Астор. Лимессианцы долго приспосабливались к халазану. Однако, научившись понимать, как оно работает, увидели в этом величайшее благо для всех. Они могли беспрепятственно посылать сигналы тем, кто связан с ними генетическими линиями, то есть родственникам и детям, узнавая, где они находятся или что делают. Все общение в халазановом поле строилось на коротких фразах. Каждый мог послать только короткие сигналы, состоящие из одного или пары слов. Существование и взаимодействие в халазановом поле привело к развитию у некоторых, особо одаренных людей, более расширенных навыков общения. Эти люди могли передавать друг другу целые предложения. Но таковых было единицы.

Икфо знал, что сегодня его пригласят на какое-то срочное заседание по безопасности в качестве эксперта. Он нес службу в городском Агентстве безопасности Лигерхальда, которое считалось центром управления в Лимессе. Агенты Лигерхальда работали во всех уголках северной части континента. Отец предупреждал Икфо, что скорее всего ему предстоит работать вместе с Волигером, координатором по безопасности высокого уровня, полномочия которого выходили за рамки северных территории Даррот Астор. С советником Волигером он был уже знаком, но видел его очень редко, так как тот уже долгое время болел и редко появлялся на виду. Сегодня он проведет свое первое заседание с людьми, которые влияют не только на жизнь Лигерхальда, но и на всю Лимессу.

Икфо позавтракал разогретой булкой, запив фригговым ароматным напитком. Принял душ и одел униформу. Синий строгий костюм был поверх белой сорочки, которая была скреплена у горла синим парсианским галстуком с вшитыми в него золотыми нитями. Стоя перед зеркалом, он приводил костюм к показу на людях.

Раздался сигнал линии сообщения. Икфо подошел к серому прямоугольнику встроенному в стену. Видеосигнал был прислан из Агентства безопасности. Приятной внешности девушка сообщила Икфо следующее:

— Икфо Долигер, арравант Эйлигер просит вас явиться в Агентство и зайти к нему в кабинет перед вашим визитом в Дворец коллегии великих семей. Вам поручено ознакомится с новым делом.

Экран погас, превратившись обратно в серый прямоугольник. Икфо с большим волнением принял этот видеосигнал. Обычно арравант поздравляет с праздником, а сегодня ему дадут какое-то дело. Сегодня был первый раз, когда Эйлигер вызвал его через своего секретаря. Предыдущие разы это делали его помощники, а это значит, что теперь он удостоился высокой чести. Как думал Инфо, это была награда за его добросовестное отношение к службе.

Торопливым шагом он вышел из жилого комплекса на улицы Лигерхальда, направляясь к молистиновым трубам, которые окутывали весь город. Это были прозрачные, сделанные из особого материала трубы, по которым с неимоверной быстротой передвигалось население города. Он подошел к остановке, как раз в то время, когда подъехал конусообразный прозрачный цилиндр с рядами кресел внутри для пятнадцати пассажиров. Открылись заградительный перегородки и овальная дверь транспортного цилиндра. Икфо шагнул внутрь и занял свободно место.

Летя в прозрачной капсуле, лавируя между гигантских домов и серых парков, взлетая над городом и проваливаясь в глубь улиц, Икфо впал в задумчивость, размышляя о причине вызова его в Агентство. Еще вчера арравант утверждал, что он свободен на весь день в связи с посещением Дворца коллегии великих семей. Икфо посчитал это за знак признания и уважения со стороны «большого человека». Но что же могло изменить обстоятельства? Осталось только догадываться.

Через четверть парса он был у Агентства.

Здание Агентства безопасности напоминало трезубец огромных размеров. Последние уровни были настолько высоки, что с них можно было разглядеть весь город. Несмотря на всю сложность архитектурных решений и изящество конструкции, здание вызывало непонятное и странное чувство.

Выбравшись из молистиновой трубы, он даже не успел войти в здание, как, возле главных дверей Агентства его встретил секретарь в униформе, имени которого Икфо не знал, но часто видел.

— Икфо Долигер?

— Да, — отозвался Икфо и остановился.

Мужчина, одетый в такую же форму как у него, подошел к Икфо с деланной улыбкой.

— Это новое и очень срочное дело, которое арравант велел передать вам на ведение. — Он протянул Икфо маленький кейс из легкого серого металла со встроенным защитным паролем. — Все указания и суть дела находятся внутри.

— Но меня ожидает арравант! — с возмущением ответил Икфо, нехотя взяв кейс.

— Арравант попросил его не беспокоить до конца дня, — железным голосом ответил человек в униформе.

— Что-то серьезное? — поинтересовался Икфо, переведя взгляд на кейс. Серый компактный чемоданчик с паролем означал только одно, что дело внутри и его расследование относится к одному из самых высоких уровней секретности, и открывать в присутствии кого-то строго воспрещалось.

— Это в не моей компетенции, — ответил секретарь. — Я лишь передал вам кейс. И мне поручили вас не задерживать, — с улыбкой сказал тот.

— Благодарю вас! — произнес Икфо, и они оба пошли в разные стороны. Один в здание, другой — обратно к станции.

Икфо направлялся к молистиновой трубе с чувством неопределенности и боязненным любопытством перед грядущим.

3. Лимесса. Руфаберро

Как же он ненавидел этот мерзкий город Даргалион, да и Лигерхальд тоже, хотя ни разу там не был. Ему были противны все эти огромные города, где все было настолько не естественно, где каждая сторона горизонта была захламлена громадными зданиями, царапающими небо, где даже поведение людей было искусственным, где даже парки и сады тоже казались ненастоящими. И это несмотря на то, что он родился и вырос в Даргалионе — городе-великане, городе насквозь пропитанном духом новаторства и открытий. Как жителю большого города Соуму еще с детства нравилось выбираться на просторы, на загородные луга, где можно побыть с друзьями и насладиться бескрайними пасторальными пейзажами. Но, увы, это было так редко в его городской и суетной жизни. Да и те луга, на которых он когда-то бывал, усиленно осваивались и теперь там можно было увидеть либо плантации фруктовых деревьев, либо злаковые нивы. Но как только он освобождался от обязанностей, то сразу выезжал к родственникам в Руфаберро, несмотря на то, что до этого городка по времени было более трех парсов пути.

Руфаберро — самая северная точка Лимессы. Это был относительно небольшой городок, который жил за счет рыбного промысла и разведения аквакультур. С растительностью в этих широтах было достаточно бедно. На обширных полях попадались несколько видов полевых цветов, кустарники, которые могли выстоять сезон ветров и небольшие карликовые деревья с очень мощными корнями. О таких пышных полях, как в окрестностях Лигерхальда, местные жители могли только мечтать, но урожай с этих полей на столах у руфаберрийцев был не редкостью, а обычным явлением.

Вот и в этот раз Соуму удалось закончить все рабочие проекты и выбраться в этот городок, чтобы встретить первый день Сезона Цветения, первый день хода Ювы. Ему не нравились обычаи Лигархальда, где на это золотой пепел из ллув Астор съезжались все окрестные города. И тогда и без того населенный город превращался в оплот хаоса. Когда он был маленький, он уже тогда не понимал, зачем его каждый раз привозили в Лигерхальд. Ведь эти ллувы были очень хрупкими, домой их нести было нельзя — никчемная примета, к тому же через несколько дней от них не оставалось и следов. Да и вообще, просто глазеть на летящие золотые хлопья представлялось ему скучным занятием.

Первое посещение Руфаберро, где жил его дядя, было для него настолько мощным, в эмоциональном плане, событием, что после него пригородные пасторали казались старомодной забавой. Первое, что повергло его в восторг — это сама жизнь морского городка. Жители селились в небольших домиках из белого камня, которые напоминали вытянутые полусферы. Весь городок напоминал панель управления с хаотично разбросанными круглыми выпуклыми кнопками разной величины. Приезжающие сюда впервые могли подумать, что данные строения очень малы для семей. Но после посещения таких домиков все догадки рассыпались в прах. Дома были многоуровневыми и большая часть жилых комнат находилась под землей. При входе в такой дом человек оказывался в холле, который перетекал в небольшую кухню. Как правило, верхняя часть дома была одноэтажной, но имелись и исключения, как например, у его дяди Имеда и еще нескольких жителей, где верхняя часть была двухуровневой, да еще и с небольшим балконом. Спальни, чуланы, детские, прачечные находились в подземных ярусах и имели окна в потолке, что казалось необычным для городского жителя. Модель такого жилища напоминала айсберг, который был не редким явлением в северных водах.

Соум спрашивал дядю о причине строительства таких сооружений, ведь Лигерхальд, Эйзулур и Даргалион имели совсем иную архитектуру. Дядя Имед говорил о том, что сезон ветров не редко провоцирует штормы и чудовищные порывистые ветры, поэтому в целях безопасности выбор был отдан именно такому типу жилья.

Большое удивление для Соума было, то что главным местом в доме каждого руфаберрийца был гадиорий — небольшая комнатка, в которой рос гадиор. Гадиор являлся символом и неотъемлемой частью семьи — небольшое деревце, цветущее раз в три-четыре индикта и, которое не росло на открытой местности. С ним у руфаберрийцев было связано много семейных ритуалов и они берегли и ухаживали за ним, как за собственным ребенком.

Для Соума пребывание в этом городе — словно очутиться в другом мире. Он с завистью смотрел на этот городок с окрестного холма, куда уходил один, чтобы собраться с мыслями. С холмов, поросших травой и северными мелкими желтыми цветами, он часто любовался океанским пейзажем, уходящим до горизонта; вдыхал соленый воздух океанского бриза. Даже солнце тут грело по-другому. Его очень привлекал тот уют и простота, которая наполняла этот городок. Большие города Лимессы не шли ни в какое сравнение с Руфаберро. Конечно, были и другие прибрежные городишки со своей архитектурой и традициями, но Руфаберро был вне конкуренции.

В это солнечное утро первого дня хода Ювы он стоял на балконе с бокалом фриггового напитка, который его дядя готовил настолько отменно, что Соум мог выпить несколько бокалов зараз. Он смотрел в океанскую даль. Океан был спокойным. Воздух был полон различных запахов. Люди постепенно начинали выходить на узкие улочки и готовили снасти к празднику, украшали набережную связками разноцветных ярких лент и масками парсианских героев. Скудная растительность Руфаберро, которую составляли небольшие кустарники и цветы и, которая еще не совсем понимала, что пришла пора цветения, была разбросана по улицам серыми клочками. Вдалеке виднелась гладь океана, которая играла бликами на солнце, иногда ослепляя взгляд Соума. Вдоль береговой линии за городком располагались фермы, на которых выращивали аквакультуры: водоросли, морские травы и руфаберрийские пряности.

На балкон вышел дядя Имед. Это был мужчина достаточного возраста, чтобы носить бороду, которая уже почти вся белела от седины. Борозды морщинок ничуть не старили его, а наоборот придавали некую солидность его внешнему виду. Он был тем человеком, о котором можно было сказать, что он создан для жизни у моря. Имед имел достаточно нордический характер, подкрепляя это бархатным басистым голосом. Мощные жилистые руки и крепкий торс не раз приносили ему большие уловы. Большие голубые глаза, как для себя заметил Соум, не смотрели, а осматривали все, что им попадется. Они смотрели как бы с некой надменностью. Но Соум любил этот взгляд, потому что ему говорили, что у него такие же глаза, как у его матери.

— Хороший денек для ловли горячих жемчужин, — подходя к перилам балкона, пробасил дядя. На нем сегодня был одет свитер грубой вязки, закрывавший горло. — Это не только заработок для жителей, но и возможность забыть все обиды и недомолвки.

После ловли клеофаммов, как знал Соум, местные жители выбирали счастливчика, которому удалось поймать больше всего горячих жемчужин и вручали ему именной значок в виде мантабира — круг с выходящими из него крючковатыми лучами. Этот значок давал право на строительство собственного судна для независимого рыбного промысла, что было в свою очередь, как шкатулка с сокровищами для любой семьи Руфаберро. Чем больше значков, тем больше суден разрешалось иметь. Благодаря такому обычаю, в Руфаберро уже сложились мощные рыбацкие кланы.

Имед и Соум стояли бок о бок облокотившись на перила балкона и наблюдали за городком.

— Дядя, а какие сегодня будут события в городе? Кроме заплыва?

— Награждение победителя, большой ужин, танцы. Вообщем все как всегда, но каждый год этот праздник пополняется чем-то новым: кто песню придумает, кто игру, а кто и вообще рожает в этот день.

— Сколько я к тебе не ездил, мне никогда не удавалось побывать на этом празднике. Либо пропускаю, либо дела не дают приехать.

— Ну что ж, в этот раз ты приехал как раз вовремя. — Имед похлопал племянника по плечу. — Эх, видела бы твоя мать тебя сейчас…

Дядя Имед в первый раз заговорил о его матери. Эта тема была закрыта для Соума. На все тщетные попытки узнать, что случилось с его матерью, он получал лишь невнятные ответы от его родственников, у которых он находился на воспитании. Ему говорили, что с ней случился несчастный случай и она погибла, прибавляя к этому рассказу пару карточек с ее изображением. Погибла? Но как? Какой случай? Почему нельзя рассказать об этом во всех подробностях? Эти вопросы часто вертелись в голове Соума, вызывая чувство обиды на близких. Ему постоянно казалось, что истина ускользает от него.

— Дядя, ну хоть ты не начинай! — тусклым неуверенным голосом проговорил Соум.

— Теперь уже можно тебе все рассказать. Это раньше наша семья опасалась вводить тебя в курс этого страшного события. Все боялись, что ты можешь закрыться в себе и переживать это событие много раз и, что тебе может понадобится лечение специалиста.

— Но я уже давно был готов выслушать все это, — с возмущением ответил парень.

Несколько рыбаков прошли по улице, неся снасти.

— Ты уже готов, я вижу, — Имед тяжело вздохнул. — Прошу прими это как историю, которая была уже давным-давно, чтобы не было так больно.

— Говорю же, дядя, я готов все выслушать.

— В этот день нужно говорить только правду. Быть не прощенным в этот день — это очень большое наказание, которое может сократить жизнь.

Имед осмотрел с балкона ближайшие окрестности и заговорил:

— Лария была замечательной женщиной. Она родилась здесь в Руфаберро вместе со мной. После того как закончили базовое обучение, мы с ней поехали в Даргалион. Там мы снимали небольшую комнатку в районе университетского парка. Начало учебы далось мне очень тяжело — множество заданий, лекции, самостоятельная работа в информационных базах, — все это было не для меня. У меня в голове постоянно был шум океана. Вскоре я вернулся в Руфаберро и стал строителем. А Лария с успехом закончила обучение и с таким же с успехом познакомилась с твоим отцом.

— Про отца мне рассказывали, — с грустью произнес парень. — Он погиб, сорвавшись вниз при строительстве дома.

— Это было не совсем так. — Имед смотрел на него с глазами полными сожаления. — Стройка всего лишь прикрытие. На самом деле твой отец возглавлял экспедицию на хребет Гаримида, или как еще его называют Великие горы. Это была первая целевая экспедиция в горы после схождения Великого Огня. Хотя сейчас Великий Огонь и все истории, которые вокруг него крутятся, стали мифом. Твой отец собрал группу людей, которая хотела выяснить причины этого бедствия. В то время Лария была уже беременна тобой. Экспедиция оказалась не совсем удачной. Часть экипажа погибла, сорвавшись с гор. А часть, включая твоего отца, пропала без вести. Официального подтверждения того, что он мертв нет. Но вся наша семья твердит, что он погиб…

— Но почему все говорят, что он погиб при строительстве домов в Даргалионе? — перебил его Соум.

— Ты знаешь, тема, связанная с Великим Огнем и Великими горами, в обществе не очень то и приемлема. Схождение Великого Огня спалило всю Лимессу, в прямом смысле этого слова. После этой катастрофы, которая унесла жизни всей страны, тема огня и то, что с ним связано табуированы. Нашему народу пришлось восстанавливать всю страну по крупицам. — Имед хлебнул фриггового напитка.

— Но горы уходят на много парсанов в небо, — начал Соум. — Мы их не всегда то и видим. Почему отец решил, что может перемахнуть через них?

— Все это было сделано ради разгадки тайны схождения Великого огня. Ты бы знал сколько человек сгубила эта забава. Много людей уходили в горы за правдой, но ни одного ответа так и не было принесено. Было много организаций и движений в городах, которые хотели любой ценой узнать правду об Огне. Но проработав продолжительное время, всем им пришел конец, так как энтузиазм в обществе угас, а людей, которые хотели жертвовать своими жизнями, почти не стало…

— Расскажи про маму? — перебил его Соум.

Имед посмотрел на Соума с тяжелой грустью в глазах, от которой солнечное утро немного померкло.

— Эх, Лария! — с горечью произнес он и повернулся в сторону моря, устремляя свой взгляд вдаль. — После твоего рождения, Лария стала работать на производстве, где вся работа заключалась во взаимодействии с горячими жемчужинами. Вся наша семья о ее работе мало знала. Однажды она рассказала мне немного о том, чем она там занимается. Там ставили опыты на горячих жемчужинах. Их исследовали на прочность, твердость, проводимость и многое другое. И в один день там произошел инцидент, который нам рассказали только через несколько дней. Из-за неосторожности в проведении исследования одна из жемчужин сдетонировала и поглотила взрывом всю лабораторию, — с тяжестью в голосе сказал дядя. — Мы даже не могли поехать на место трагедии, так как лаборатория была засекречена и допуск к ней имели только специальные люди. И когда мы попытались…

Вдруг Имеда прервал мужской голос раздавшийся откуда-то справа снизу.

— Имед! Имед!

— Да тут я! — наклоняясь за перила балкона, пробурчал дядя.

— Наконец-то… — ответил небольшого роста пухловатый мужчина с розовыми щеками. Он тяжело дышал. Его и без того крупные глаза были широко открыты, и напоминали глаза какого-нибудь ночного животного. — Тут беда случилась! На акваферме нашли лодку с Коллом. Видок у него такой, скажу я тебе, как будто он в шаккамской бойне побывал.

Не успел тот договорить, как Имед резко вбежал с балкона в дом, быстро спустился по лестнице и выбежал на улицу к пухлому человеку. Они начали говорить между собой вполголоса и Соум, стоящий на балконе, не мог услышать сути дела.

Продолжая разговор с розовощеким, Имед послал ментальный сигнал Соуму: «Собирайся!».

Через несколько мгновений Соум уже шел по направлению к аквафермам вместе с дядей и с тем, кто принес весть. Как оказалось позже, это был один из самых влиятельных производителей специй и пряностей в Руфаберро. Его звали Яох.

— Яох, когда ты заметил лодку? — спросил Имед.

Яох старался успевать за резвыми шагами Имеда, быстро перебирая маленькими ножками.

— На утреннем обходе, — запыхаясь, отвечал аквафермер высоким мужским голосом. — Как только я увидел лодку Колла, сразу же подумал, что-то неладное случилось. Колл настолько плохо выглядел, что мне стало жутко на душе. Я сразу же побежал к тебе.

Пройдя пару кварталов и несколько огромных складских помещений, они вышли к лагуне Рогирн. Океанский воздух — смесь запахов рыбы, соленой воды и водорослей — здесь был особо резок. Сделанные из голубого стекла куполообразные здания располагались как на берегу, так и на воде и были связанные между собой плавучими мостиками. Они подошли к металлическим заграждениям с электронным замком и остановились.

— Я его заметил на окраине, — показывая вдаль левой рукой, сказал Яох, а второй достал чип из кармана штанов. — Почти на выходе из лагуны.

Пройдя через заграждения, они оказались на небольшом пирсе. Затем последовали переходы по маленьким мостикам от одного купала к другому. Следуя за Яохом и Имедом, Соум посматривал за борты мостиков. Он вглядывался в растущие водоросли, которые имели четкие очертания и легко просматривались сквозь прозрачную воду. Имед и Яох шли болтая о своем. По маленьким мостикам, переходя от купола к куполу, они все дальше уходя от берега. Соуму уже не в первой было бродить по здешним надводным переходикам. Много индиктов назад, когда его первый раз привезли в Руфаберро и дядя повел его на экскурсию на аквафермы, это место представлялось ему огромным плавучим городом.

Подходя к одному из куполов аквафермы, Соум увидел рабочих. Их было человек десять. Все были в желтых комбинезонах с радостными лицами, так как почти весь солнечный день они проводили либо под водой, либо в куполах аквафермы.

Яох ускорил шаг и подался вперед, говоря рабочим следовать за ним. Теперь они шли уже толпой к месту, куда вел за собой розовощекий аквафермер.

Дойдя по мостикам до окраины фермерского хозяйства, Соум увидел пирс, уходивший в океан. К пирсу были пришвартованы рыбацкие лодки разной величины, а также небольшие корфы для транспортировки улова.

Вся группа вышла на пирс.

— За тем! — сказал Яох, указывая на корфайдер темно-зеленого цвета.

Имед подался вперед, ведя за собой толпу. Соум и Яох следовали за парнями в ярко-желтых комбинезонах. Пройдя указанный Яохом корфайдер все увидели малоприятное зрелище.

В рыбацкой лодке лежал Колл с широко открытыми глазами уставленными в небо. Его комбинезон и лицо были заляпаны каплями крови. В руках он держал капсулу, как оказалось потом, это была капсула с охлаждающим гелем и жемчужинами внутри. Его губы чуть слышно шевелились.

Все, подошедшие к лодке, остолбенели. Яох начали бубнить какие-то слова, которые напоминали молитвы.

Имед, осмотрев все своим спокойным взглядом, сделал первый шаг к несчастному. Парни с аквафермы помогли ему спуститься в лодку.

Имед, удерживая равновесие на качающиеся лодке, приблизился к лежачему Коллу и заметил, что все его тело пробивает мелкая дрожь, а его губы еле слышно что-то повторяют. Он буквально вырвал из окровавленных рук парня капсулу и передал ее парням на пирс. Имед обернулся к Коллу.

— Колл, проклятый океанский дух, что случилось? — спросил Имед, держа парня за грудки и тряся его. Но Колл не подал никакого знака, а лишь чуть слышно шевелил губами.

Имед обернулся к толпе на пирсе.

— Кажется он находится в шоке или типа того.

— Да он всегда такой, — сказал один из парней, чем вызвал смех у всех его товарищей.

Имед жестом оборвал их смех и вновь приблизился к Коллу, и поднес левое ухо к его сухим губам и услышал повторяющихся два слова:

— Я выжил, я выжил, я выжил…

4. Лимесса. Лигерхальд

Играющие на солнце золотистые таблички Дворца коллегии великих семей, размещенные на огромном камне, приветствовали Икфо, когда он подходил к монументальному зданию. Массивные величественные колонны песочного цвета уходили высоко вверх и где-то там, на верху, встречались крышей. Здание было достоянием лимессианской архитектуры. Огромные треугольные окна перед входом придавали зданию престижный вид и грацию. Фасад здания вселял любому смотрящему на него чувство защищенности и спокойствия. Перед зданием были разбиты клумбы с зелеными кустарниками, которые вскоре должны будут засиять шарами белых цветов.

Место, где находилась Коллегия, на самом деле было парком. Огромное здание в сезон цветения всегда было окружено зелеными кустарниками и деревьями, а все аллеи парка всегда приводили его посетителей к фасаду здания. Но сегодня без зелени оно выглядело как одинокий войн среди серости деревьев.

Перед входом в здание было достаточно много людей, которых Икфо не знал. Люди в официальных агентских костюмах стояли у входа в здание хаотичными кучками. Икфо подошел к массивным дверям из шаккамского дерева и почувствовал, что взгляды окружающих падают на серый кейс с паролем, который он получил от секретаря арраванта. Это вызвало у него тревогу одновременно с чувством величия. Когда он шел к зданию, его внутреннее состояние было неспокойным. Всегда все важные документы арравант передавал ему лично, но сегодня произошло что-то вон выходящее из тех традиций, которые были приняты в Агентстве безопасности.

Он открыл гигантскую массивную дверь и вошел в удивительный по красоте зал. С потолка почти до пола свисала огромная многоярусная люстра, сделанная из разноцветных камней, которые переливались в свете ярких ламп, окутывая холл атмосферой торжественности. Две широкие лестницы вели в главный зал, где должно состояться собрание. На стенах висели большие картины в золотистых оправах с изображениями неизвестных Икфо деятелей или политиков. Пол был сделан из темно-фиолетового камня, который был настолько начищен так, что его глаза щурились от бликов. По правую сторону от него стоял человек, предлагавший фригговые напитки, воду и мелкие закуски. Здесь он увидел уже больше людей, которые носили униформу и ему стало спокойнее. Все они стояли по четверо или по пятеро, улыбаясь друг другу и болтая о своем. Икфо постепенно погружался в праздничную обстановку, забывая о тревожности и о секретном кейсе, который был в его руках.

На левом лестничном марше вверху показался его отец — Дарфо. Это был человек ранней зрелости с приятной сединой и не грубыми морщинами. Икфо практически никогда не видел отца без униформы. В этот вечер на нем был праздничный темно-синий строгий костюм, который очень кстати подходил к интерьеру приемного зала. Правильные черты лица Дарфо и его безупречная осанка придавали ему вид ходячей куклы-героя, которая была практически у каждого ребенка. Движения его был размеренны и немного чопорны, это создавало впечатление, как будто он их специально просчитывает. На левом плече его костюма был погон, сделанный из золотых нитей. На правом плече красовался строгий шип золотистого цвета, увешанный драгоценными камнями, со стороны по

...