Вводное приключение: губительное и спасительное
Событие, с которого всё началось, вполне могло стать последним в моей жизни. Однако оно оказалось чем-то вроде введения к череде многих других интереснейших событий. Все они не очень заметны извне, потому мне и хочется о них рассказать тем, кому захочется о них прочесть. Можно было бы назвать произошедшее «Инсульт за инсультом».
Один раз я уже писал об этом в первой главе своих мемуаров. Нужно было выразить тогдашнее впечатление от всего, что произошло, прежде чем углубиться в давние времена. Но теперь ведь я знаю то, что случилось дальше, а значит лучше понимаю смысл перехода через этот жизненный перевал.
Книга не очень-то хронологически последовательна. Дарованное десятилетие — не просто десять прожитых лет. Это энергетический сгусток обновлённого отношения к жизни и нового общения с ней. Хронология, переплавленная в осмысление, утрачивает педантичную привязанность к датам. Важнее становится суть происходившего и его разные ракурсы, позволяющие каждый раз по-особому соединять то, что при календарном выстраивании выглядело бы разрозненным.
Инсульты разгулялись
Итак, 26 декабря 2008 года среди ночи у меня случился инсульт. Скорая, больница, где мне и ходить разрешили, и почти не лечили (сами знаете, новогодние праздники…), так что вскоре произошёл второй инсульт. Моя жена Машенька (позволю себе разок назвать её так же, как и на самом деле называю; дальше она будет Машей или даже Марией Романушко), которая перебралась в больницу, чтобы быть рядом, заметила по глазам и, наверное, по другим признакам, начинающийся отёк мозга. С трудом она настояла, чтобы дежурный врач, вопреки инструкциям, принёс из реанимации что-то эффективное, и меня постепенно вернули обратно. Кроме двух больших инсультов, было ещё два микроинсульта, как выяснил по результатам томографии опытный профессор в институте Бурденко, куда меня возили родные и друзья.
Многие близкие побывали у меня в эти дни, каждый по-своему помогал мне и Маше (не буду больше повторять уменьшительное имя, чтобы не смущать читателя), которая была главной моей поддержкой. Очень многие за меня молились. И сейчас я совершенно уверен, что всё это сыграло свою роль в том, что моя жизнь продолжилась. А тогда мне было приятно со всеми повидаться, но я относился к попаданию в больницу как к случайному эпизоду, который вот-вот закончится возвращением к обычной жизни.
На самом деле всё было совсем не так.
Никакой мистики
Пограничная ситуация между жизнью и смертным переходом не была обозначена ни началом «тёмного туннеля», ни проходящими перед сознаниями кадрами прошлой жизни. Не было вообще ничего мистического. Наверное, так чувствует себя человек в зыбучем песке, тёплом и приятном, будучи уверен, что вот-вот выберется на твёрдую почву, отряхнётся и пойдёт дальше, а в действительности погружаясь всё глубже.
Вспоминается мне и тот давний случай, когда я чуть не утонул в море, совсем недалеко от берега… Это произошло в Судаке, когда не очень заметное волнение стало настойчиво оттаскивать меня от берега и от пирса. Я изо всех сил сопротивлялся, но приблизиться к берегу не удавалось, да и сопротивленческих сил уже почти не оставалось. Тут я заметил на пирсе встревоженную Машу, которая видела, что со мной происходит, и совершенно успокоился. Раз она здесь, значит всё кончится хорошо… И в самом деле, она уговорила двух парней нырнуть и спасти меня, что они и сделали. (Между прочим, позже мы узнали у местных спасателей, что по несколько человек за лето так вот и тонут недалеко от берега.)
Вот и в этот раз я спокойно претерпевал происходившее: помутнение сознания, двоение и троение в глазах, а также прочие «прелести уплывания», — пока не выплыл, с помощью тех, кто понял ситуацию, обратно в земную жизнь.
Подробности этого приключения можно найти в первой главе мемуарной книги «Навстречу своему лучу». О ней я ещё расскажу отдельно, потому что она оказалась одним из ключевых приключений дарованного десятилетия.
Послеинсультные битвы
Дальше развернулось приключение восстановительное. Ведь инсульт — такая штука, которая оставляет разнообразные последствия в мозгу, сказывающиеся на разных сторонах жизнедеятельности. Мне очень повезло в том, что основной удар пришёлся на зону, заведующую вестибулярными делами, а не на более важные для меня центры. Но всё-таки понемногу досталось и речевому центру, и некоторым другим зонам. Реестр приводить не буду, да и вряд ли сумел бы его составить. Суть в том, что забот хватало.
Суперврач Ирина Михайловна
В больнице лечащего врача не беспокоило моё восстановление, поскольку даже моё выживание он не прогнозировал. И когда в положенный по регламенту срок меня выписали, Маша принялась искать хорошего частного врача. Удалось найти энергичную и эрудированную в своей области Ирину Михайловну, которая специализировалась как раз на восстановлении после инсульта. Она применила ко мне все свои знания и умения (диагностические, фармакологические, акупунктурные, массажные, и так далее). А главное — качественно ориентировала нас с Машей в том, что со мной происходит и какие возможны средства противоборства с нежелательными последствиями.
Борьба по всем фронтам
Всё это было очень актуально, поскольку моё состояние удручало меня самого и беспокоило Машу с Ксюшей (нашей младшей, но уже не маленькой дочерью), которые были рядом. Первый месяц я передвигался дома с палкой на четырёх ножках и ручек, прикрученных к дверным косякам Антоном, нашим сыном-путешественником, который прилетел на помощь, прервав очередную поездку. Речь у меня была не очень внятная, да и всякого другого хватало. Особенно неприятно было то, что появилась во мне какая-то вспыльчивость, обидчивость, даже капризность. Короче говоря, со всем этим приходилось не только быть начеку, но и решительно сражаться. Что ж, две мои чудесные соратницы, практичная помощь Антона плюс чёткая врачебная поддержка — это была небольшая, но мощная армия, вооружённая креативностью и настойчивостью.
Мне был поручен собственный хозяйственный фронт: мытьё посуды, развивающее мелкую моторику не очень послушных пока что рук. До сих пор я гордо несу эту домашнюю обязанность. Мы с Машей после многолетнего перерыва стали время от времени танцевать, укрощая мою коварную вестибулярку. Они с Ксюшей по очереди ходили со мной гулять. Несмотря на то, что я постоянно настаивал на самостоятельных прогулках, вместе было куда приятнее. Я не только старался побольше писать правой рукой, но ещё и приучал к этому левую, которую надо было активизировать, как и всю мою левую сторону тела: она пострадала заметнее. После визитов Ирины Михайловны в моём арсенале появлялись всевозможные новые упражнения, направленные на успешное прохождение её тестов при осмотре. У меня и сейчас в утренней зарядке почётное место занимает навык стояния на одной ноге с закрытыми глазами.
Завершение велосипедной карьеры
Хотя на счету нашей послеинсультной армии было всё больше и мелких, и крупных побед, случались и поражения. Одним из них стала отважная попытка Ксюши, под моим натиском, совершить со мной небольшую пробную прогулку на велосипедах. Как ни в чём не бывало, мы спокойно стартовали от подъезда, но на первом же повороте (который я совершал внимательно и осторожно) мы с моим велосипедом неожиданно упали. К этому не было никаких поводов… кроме моей видоизменившейся вестибулярки. Ксюша, которая несла за меня ответственность перед мамой, была так поражена этой неожиданностью (да я сам тоже), что мы пешим ходом тихо отвели велосипеды домой. С тех пор я не велосипеде не ездил.
Тем временем меня удостоили постоянного звания инвалида второй группы.
Снова в больницу
Ирина Михайловна, которая уважительно относилась к нашим успехам, тем не менее, посоветовала мне пройти двухнедельный курс поддерживающей реабилитации в больнице, где меня могла курировать её ровесница и коллега Мария Павловна. Это был удачный вариант: и больница была несравненно лучше предыдущей, и Мария Павловна оказалась такой же знающей, позитивной и доброжелательной, как Ирина Михайловна.
Мне опять делали капельницы и давали таблетки, но теперь я чувствовал себя гораздо более здоровым, делал утром зарядку и принимал контрастный душ (хотя то и другое было не так-то просто в организационном плане), а также писал — и на бумаге, и на ноутбуке. В тихий час ходил гулять в парк неподалёку, где однажды приключился казус с мячом.
Казус с мячом
Произошло это так. На спортплощадке тренировались мальчишки из расположенной неподалёку футбольной спортшколы. Мяч от них улетел и подкатился прямо ко мне. Такое в жизни случалось не раз, и я с удовольствием отпасовал его назад, не прикладывая особых усилий. Мяч благополучно вернулся к ребятам, а я… упал. Это было настолько удивительно, что я не сразу понял, в чём дело. А это был очередной выпад моей послеинсультной вестибулярки, просигналивший о том, что хорошо бы всегда быть начеку.
Позже, когда я решил попробовать, смогу ли бегать, удар по мячу мне ещё не забылся. Так что начал я всего с нескольких шагов бега трусцой. И долго не мог поверить, что бегать получается.
Шепелявый жук
В больнице был ещё один боевой момент — за чистоту речи. Мария Павловна отправила меня к логопеду, и та заметила, что у меня остались проблемы с шипящими согласными. Чтобы было интересно упражняться, я сочинил себе стишок, который назывался «Шепелявый жук»:
Ужасно шокирован жук:
Всё жиже, шипящее звук.
Уже не жужжит, а шуршит.
Уже не мужик — инвалид!
Жужжи, шепелявый дружок,
Чтоб мир весь жужжаньем прожёг!
Давай же, мужик, зажигай!
Жужжанием жару жжжадай!..
Логопеду стишок понравился, как и результаты его применения. Она даже попросила переписать его себе для работы с другими пациентами. Мы с жжжуком пыжжжились от важжжности.
Сражения продолжаются
По возвращении домой с улучшенным жужжанием я стал активно гулять, понемногу начал бегать трусцой (и читать книги о беге). Кроме утренней зарядки делал днём небольшую гимнастику на Берёзовой аллее, нашей прогулочной зоне. Осваивал появлявшиеся поблизости уличные тренажёрные площадки. Совершал вылазки в парк Дружбы, в парк Речного Вокзала, предпринимал и более дальние путешествия.
…И много-много чего ещё было, индивидуального и общего.
Чего удалось достичь, стало понятно при общении с нашим давним другом Виктором Гельманом. Он много раз имел дело с людьми, пережившими инсульт, и долго, глядя на меня и слушая рассказы о наших приключениях, удивлённо покачивал головой.
— Нет, — наконец вынес он заключение. — Ты как-то со
