В школе Цюань не водилось календарей.

Они не висели ни в столовой, ни в спальнях — вероятно, считалось, что ученикам такое баловство ни к чему. Эти вольности могли себе позволить только люди вроде мастера Куана.

В кухне на стене висел календарь, по которому девчонки высчитывали дни, оставшиеся до очередного праздника. Каждый месяц от календаря отрывали лист, и появлялось изображение нового цветка. Этому событию девчонки неизменно радовались и бурно обсуждали, какой цветок будет на следующей картинке. И в общей комнате борцов стену тоже украшал календарь — приобретение, несомненно, контрабандное. На нём был изображён какой-то храм, а под картинкой с храмом пряталась фотография полуголой красотки. Храм календарь демонстрировал днём. Вечером, после отбоя, когда борцы собирались в комнате, картинку с храмом откидывали.

Прелести красотки служили поводом для бесконечных пошлых шуток. К шуткам я не прислушивался. Я отсчитывал по календарю дни, проведённые в Цюане.

Я находился здесь почти полгода. Из них четыре месяца — в статусе борца. Эти месяцы мог описать одним словом: тренировки.

Бесконечные, изнуряющие, вместе с другими парнями — каждый день. И плюс те, что Вейж проводил со мной индивидуально, по-прежнему под покровом ночи, раз или два в неделю.

Однажды, когда я поспешил выйти после отбоя, мой новый сосед Ронг ещё не уснул. «Ты куда?» — спросил он. Я машинально ответил: «Приручать дракона». «А. Ну удачи», — отозвался Ронг и захрапел. Только выйдя наружу и закрыв за собой дверь, я задумался о том, что сказал, и что Ронг услышал.

Впрочем, волноваться из-за Ронга и Бэя не приходилось. После того, как я отоварил обоих, защищая Ниу, они внезапно стали моими преданными фанатами. Нет, ребята не были мазохистами, просто в драке я спонтанно применил несколько боевых техник избранных духами.

Парни восприняли произошедшее на удивление здраво. Не побежали трепаться — ну, во всяком случае, я пока не замечал последствий их трепотни — не стали просить: «научи нас так же!». Они даже не рвали ифу на груди, клянясь в вечной дружбе. Нет, Ронг и Бэй просто смотрели на меня с безграничной преданностью, не ставили палок в колёса и по мере сил избавляли от разных неприятностей.

В частности они мне помогли интегрироваться в новый коллектив. Я представления не имел, как жить среди борцов после всего, что они сделали или собирались сделать. Предполагал, что меня постараются уничтожить в первые же дни, однако Бэй и Ронг пусть и обладали всего-навсего белыми поясами, как-то умудрились убедить остальных борцов в том, что я — это хорошо или как минимум неплохо.

Никто не подошёл, не сказал: «Лей, прости, что мы пытались сварить тебя в бассейне с кипятком, что чуть не изнасиловали твою девушку, что сломали тебе ногу два раза». Мы с борцами не стали друзьями, да я этого и не хотел. Дружба с животными в мои планы не входила. Всё, что мне было нужно — встать на ноги, дожить до турнира и выбить себе хоть какую-то свободу, чтобы отыскать человека по имени Кианг и убить его. Поэтому я стоически переносил уроки учителя Вейжа.

Приятным бонусом стало то, что в последние два месяца тренировки разбавили поездки в город.

Раз в две недели за нами приезжал автобус с затемнёнными окнами. Мы, школьная элита, провожаемая завистливыми взглядами простых учеников, грузились в него, и нас отвозили в город «развеяться» — это было одной из привилегий борцов.

Впервые оказавшись в городе, я жадно смотрел по сторонам. Силился вспомнить что-то из прошлой жизни, узнать знакомые места… Но память не подбрасывала ровным счётом ничего.

Обычный китайский город. Не самый крупный, но и не маленький — кто-то при мне обронил цифру «полмиллиона жителей». В центре — остров небоскрёбов, стремящихся перещеголять друг друга высотой, торговые и бизнес-центры, красивые машины и многоярусные эстакады. А чем ближе к окраинам, тем ниже дома, грязнее улицы и обшарпаннее машины.

Мопеды, скутеры, велосипеды, тележки рикш и уличных торговцев. Круглосуточные магазинчики и забегаловки, засыпанные мусором переулки с хлюпающими под ногами лужами, безликие станции метро. Ничего интересного. И ничего узнаваемого.

«Развеяться» нас возили в торговый центр. Всегда в один и тот же — из недорогих, находящихся на окраине. Пятиугольное здание, носящее гордое название «Ксин» [1], было построено в виде колодца, со множеством входов и выходов на улицу и во внутренний дворик. Внутренний дворик окружали эскалаторы, а шахты лифтов были выведены наружу. Вдоль стеклянных стен здания скользили стеклянные лифты — поднимаясь, ты видел улицу под собой. Привлекал ли народ этот бесплатный аттракцион или низкие цены сетевых магазинов, расположенных в нижнем этаже — неизвестно, но людей в центре всегда было полно, несмотря на то, что привозили нас туда исключительно в будни.

На четвёртом этаже центра находился кинотеатр. Он был основной целью нашего посещения. Воспитатель покупал нам билеты, с утренней скидкой буднего дня, мы занимали в зале кресла и смотрели фильм — как правило, что-нибудь исторически-героическое. За всё время посещений мне не встретилось ни одного знакомого названия фильма.

Как не встречалась в витринах и на билбордах реклама знакомых торговых марок, как я не узнавал автомобили и фастфуды. Это был, несомненно, Китай — но какой-то другой. Незнакомый. Не тот, в который я когда-то, закончив школу переводчиков при Центральном Разведывательном Управлении, приехал на стажировку — а застрял в итоге на долгих семь лет.

Вернувшись на родину, я прошёл жёсткий отбор и продолжил учёбу. Только теперь на другом факультете. После того как у меня на руках умер от ран, полученных в перестрелке, лучший друг, я просто не мог поступить иначе.

Как только в зале кинотеатра гас свет, двое борцов потихоньку пробирались к выходу. Я знал, что их цель — магазины на нижних этажах. Именно там борцы закупали товары, которые потом прятали под сиденьями в автобусе — водитель делал вид, что слеп от рождения, — и тайно привозили в школу.

Главными контрабандистами были Джиан и Бэй. Руководил операцией Бохай. Он выдавал борцам список покупок и деньги, которые каким-то образом ухитрялся раздобыть в обмен на таблетки, пока мы толпились у входа в кинотеатр, ожидая начала сеанса. Сам Бохай по магазинам не бегал — видимо, из опасения, что может спалиться. Рисковали собой Джиан и Бэй.

Я старался держаться насколько возможно дальше от этой кутерьмы. После того, как благодаря Вейжу и жёлтому дракону научился нейтрализовывать любую дрянь, попавшую в организм, я дисциплинированно глотал таблетки, даже не думая их откладывать. Воспитатели и директор скрипели зубами, стараясь подловить меня хоть на чём-нибудь. Дважды в месяц в моей комнате устраивали внезапный обыск, однажды ворвались среди ночи, перетрясли матрас, открутили вентиляционную решётку, простучали половицы, но не нашли ничего.

«Что-то потеряли, господин директор?» — невинно поинтересовался я, глядя в круглые очки местного царька.

Он не ответил. Директор не оставлял надежды меня сломать и сделать таким же, как все. Он чувствовал, что где-то облажался, но никак не мог сообразить, где. Вряд ли можно его за это осуждать. В школе Цюань нечасто объявлялись избранные духами из других миров. И способность силами собственного организма разложить наркотик на безопасные компоненты, запретить ему всасываться в кровь — это было что-то из области ненаучной фантастики. Формально я выполнял все требования школы — ну, кроме всяких мелких шалостей, на которые в Цюане смотрели сквозь пальцы, вроде вылазок после отбоя. По факту же тех оков, что отягощали жизнь остальным ученикам, для меня не существовало. Я был свободен в этой тюрьме, и её директор выл на луну от ярости.

Тогда, только очнувшись в лечебнице после болевого шока, после шока от внезапно вернувшейся памяти, я ляпнул глупость и теперь о ней жалел. Вейж предупреждал об опасности ложных целей. Я очень хотел увидеть свою цель рядом и заставил себя поверить в то, что директор школы — это мой враг, вслед за которым я попал в этот мир.

Глупость и нелепость. Конечно, лица я узнать не смог бы, как не узнавал и собственного, глядя в зеркало. Но — характер, повадки, манера общения? Что общего у директора школы Цюань и моего бывшего начальника, бывшего друга по фамилии Кузнецов? Ничего. Кузнецов не был мелким садистом, ему не доставляло удовольствия причинять боль. Он заманил меня в ловушку, сказав, что собирается уходить из органов, пригласил поговорить, обсудить мои перспективы после его ухода. Когда он начал озвучивать перспективы, я сначала подумал, что это какая-то идиотская шутка. Потом — что меня проверяют. Когда же до меня дошло, что Кузнецов всерьёз говорит о том, чтобы утопить мир в «безвредной» наркоте, было уже поздно. Отпустить меня он не мог, убивать — не хотел. «Разговор» затянулся на несколько дней, после чего бывший друг доверил моё убийство своим шавкам.

Директор Цюаня не доверил бы это никому. Будь у него такое право, он расстрелял бы меня самолично, глядя в глаза, а перед этим долго и с наслаждением пытал бы.

Однако права у него не было, и повода я не давал.

«Уходим», — процедил директор сквозь зубы в ту ночь, и воспитатели вышли из разорённой комнаты. Я вежливо попрощался и закрыл за ними дверь. Луна ярко светила в окно, и её света мне хватило, чтобы навести порядок.

Хранить таблетки в комнате было для меня равносильно самоубийству. Я и не хранил. Но всё же деньги однажды потребовались.

В этот день мы собирались в город, на просмотр очередного киношедевра. Тренировались до половины второго, пообедали, метнулись в душ. Потом, когда остальные борцы вышли во двор на прогулку, я незаметно свернул и прошёл в лечебницу.

Там, как всегда, было пусто. Болеть в Цюане не любили, да особо и не умели. Лежали в основном с травмами, и то недолго.

Яню в одиночестве скучала за столом перед входом в палату. Она читала какую-то книгу, но когда я скрипнул дверью, подняла взгляд, улыбнулась:

— Лей! Давно не виделись. На что жалуешься? Скажи, где у тебя болит?

— Сердце за родину всё изболелось, — вздохнул я и сел на стул по другую сторону стола. — Можешь сделать непрямой массаж?

— Могу и прямой, — похвасталась Яню.

— Вряд ли, — вздохнул я.

Она пригасила улыбку, признавая, что действительно — вряд ли.

— Вообще, я тебя раньше ждала, — сказала она. — После того, как в начале зимы ты попросил посмотреть медкарты учеников, я тоже туда заглянула. Всё делаешь в последний момент, да?

Я развёл руками:

— Сама знаешь, я тут на особом положении. Любимчик директора, всё такое.

Яню кивала, пока я говорил, потом достала из кармана бумажный свёрток. Солидный такой. Все таблетки, что я якобы принимал, пока валялся в лечебнице, оседали в кармане Яню, которая, не задавая вопросов, просто их собирала.

— Многовато, — заметил я.

— Открой счёт, — фыркнула Яню. — Банк Бохай-финанс. Главное — договор внимательно читай, особенно мелкий шрифт.

Я кивнул и взял свёрток, сунул его за пазуху. Теперь, когда у меня появился пояс, как у всех борцов, прятать вещи стало намного проще, благодаря туго затянутому поясу, они не рисковали выпасть из-под ифу.

— Спасибо, — кивнул я и встал.

— Не за что, — с напускной грустью сказала Яню. — А мою медкарту ты посмотреть не захотел...

— А зачем? — пожал я плечами. — Если захочу что-то узнать — лучше ещё раз проведу полное обследование.

Яню бросила в меня ручкой, и я поспешил удалиться. Как раз вовремя.

— Лей! — оглушил меня крик Ронга сразу же, как я вышел во двор. — Только за тобой бежать хотели! Ты едешь, или как?

Ворота были открыты, борцы шли к автобусу. Я махнул рукой Ронгу и побежал вперёд, сквозь толпу учеников, ловя на себе завистливые взгляды.

Обычно рядом с Бохаем садился Джиан, но сегодня я, едва догнав борцов у самого автобуса, его опередил.

— Это моё место, — сообщил Джиан, нависнув надо мной.

— Буду его беречь, — кивнул я и повернулся к Бохаю: — Есть разговор.

Бохай окинул меня заинтересованным взглядом. Я буквально почувствовал, как он тянет ко мне свои ментальные щупальца, старается опутать ими, потащить на дно. Дерзкий новичок обращается за помощью, ведь наверняка же за помощью! Из этой ситуации нужно выдавить всё, что возможно и невозможно.

— Всё нормально, Джиан, — сказал Бохай. — Мы поговорим.

Джиан молча прошёл дальше по салону. Хромать после нашего поединка он давно перестал, коленную чашечку ему вернули на место в первый же день, а на следующий выгнали из лечебницы. Лицо тоже зажило после того, как Вейж макнул Джиана в кипяток. Остались лишь уродливые шрамы. На мой взгляд, Джиан от них стал выглядеть только брутальнее и внушительнее. Сам он, похоже, так не считал.

— Что за разговор? — спросил Бохай, когда воспитатели нас пересчитали, остались довольны и автобус тронулся.

Я, убедившись, что лишних глаз и ушей поблизости нет, достал из-под ифу свёрток и молча протянул его Бохаю, глядя в другую сторону. Бохай молча взял, развернул, хмыкнул. Когда я повернул голову, свёрток уже исчез.

— Мало, — сказал Бохай.

— А ну, ещё раз? — попросил я.

— Помнится, я говорил, что ты должен пятьдесят. И ты не отдавал проценты уже о-очень...

— Помнится, — перебил я, — вы, ребята, тогда зарвались — дальше некуда. Ляпнул про долг — вывезти за свои слова не сумел. Почти полгода прошло, вместе живём, вместе тренируемся — молчал. Теперь что-то изменилось? Знаешь, если кто-то обращается к тебе за услугой — это не проявление слабости. Никогда не знаешь заранее, понадобится ли тебе ответная услуга.

Бохай величественно помолчал.

— Предлагаешь забыть прошлое и начать всё с чистого листа, — сказал он. — Что ж, согласен, мы все наделали ошибок.

И снова замолчал. Мысленно закатив глаза, я сказал:

— Есть такое. Сожалею, что повёл себя неправильно изначально. Тот праздник... и всякое другое.

Бохай кивнул.

— Но вот то, что с Ниу — это было слишком, — сказал я. — Даже по меркам Цюаня.

— Нет, — возразил Бохай. — Это было не слишком, это было обычно. В настоящей тюрьме, где девушек нет, тебя бы поставили на место немного иначе, и в этом тоже не было бы ничего необычного. Впрочем, я не говорю, что это хорошо. Так чего же ты хочешь?

— Денег, — был краток я.

— Не понял. Ты ведь видел, как всё работает. Напиши, чего ты хочешь, и...

— Я хочу получить деньги, — перебил я. — Сними свой обычный процент, не надо оказывать мне особых услуг. Остальное — просто отдай мне, вот и всё.

Нужный магазин я уже давно присмотрел в том же торговом центре, в котором находился кинотеатр. Но доверять какому-нибудь Джиану или Бэю эту покупку не хотел под страхом смерти.

Бохай молча на меня смотрел. Я читал в его взгляде все невысказанные вопросы.

— Из-за ножа у тебя проблем ведь не было, — напомнил я.

Нож, который подарил мне Бохай, так и осел в кухне. Я не предпринимал попыток его оттуда вызволить. Зачем? Прятать всё равно негде. А самое главное — негде использовать.

— Я тебя услышал, — сказал Бохай и отвернулся к окну.

А я, довольный заключённой сделкой-перемирием, уставился в противоположную сторону. Остаток пути думал о судьбах таблеток.

Если этот мир хоть сколько-нибудь похож на мой, то приобрести наркотики для заинтересованного гражданина не должно составлять проблемы. На любой вкус и кошелёк, под любые запросы. Хочешь посмеяться? Хочешь расслабиться? Хочешь посмотреть «мультики»? Или, наоборот, хочешь сутки напролёт плясать в модных клубах? Пожалуйста. Спрос — предложение. А возникающая зависимость привязывает клиента лучше, чем бонусная карта супермаркета.

И вот на сцене появляется новый наркотик. «Колёса», вызывающие сильнейшую зависимость буквально за два-три дня. Что они дают потребителю взамен? Глюков нет, расслабления — тоже. Для работников и борцов это — совершенно ненужный эффект. Стимуляция — тоже. За любым приходом всегда идёт откат, и если сегодня ученик на радостях загрузит готовыми палочками два вагона или положит на тренировке всех борцов, включая Вейжа и воспитателей, то потом он сутки будет лежать пластом. Организм можно обмануть, только потом организм говорит: «Шутку понял. Теперь моя очередь».

Создатели таблеток, кем бы они ни были, всё это прекрасно сознавали, поэтому таблетки, помимо «поводка», не давали практически ничего. Обезболивание, противозачаточное — всё, что помогает сохранить ресурс клана. Зачем это кому-то ещё? Уж в Китае-то вряд ли есть проблемы с легальной покупкой контрацептивов, сертифицированных и безопасных. Да и обезбола это касается. Выводы?

Я видел два варианта. Либо таблетки нужны кому-то, кто использует их в качестве «поводка», но не хочет ставить об этом в известность клан. Либо таблетки обладают ещё каким-то свойством, мне неведомым.

Все эти мысли были отголосками прошлой жизни. Там они имели бы смысл, там я мог бы выписать их на большую доску в виде задач и сказать подчинённым: «Работайте!». А здесь у меня не было ни доски, ни подчинённых. Здесь я сам волей-неволей сделался винтиком в механизме наркоторговли.

Кино в этот раз было просто феерически дурацким. Я думал, такого уже лет тридцать не снимают, но фильм явно был свеженьким, с пылу с жару, с новейшими спецэффектами. Сюжет просматривался с трудом. Необходимость обоснования телодвижений актёров, кажется, раздражала и зрителей, и создателей. Весь бюджет ухлопали в постановку боёв, и вот тут развернулись на славу.

Два клана боролись за власть. Бойцы бегали по стенам, падали с небоскрёбов, разносили вдребезги автомобили одним ударом, пробивали кулаками стены. Я, чтобы не заснуть, пытался представить, что из этих фокусов реально мог бы проделать хорошо тренированный избранник духа. Получалось, что практически всё. Только зачем? Вот зачем этот кадр сейчас пробежал по вертикальной стене этажей десять и прыгнул вниз? Нет, я, конечно, понимаю, что красиво...

Экран на секунду заслонила фигура Бэя, протискивающегося к выходу. На колени мне что-то упало. Я нащупал бумагу и вдруг почувствовал, как к глазам подступают слёзы.

Это было какое-то непонятное чувство, сродни ностальгии. Я держал в руках деньги. Настоящие, живые деньги. Мог что-то купить на них, куда-то поехать. Не помню, кто и когда сказал: деньги — это отчеканенная свобода. Или отпечатанная. Или закодированная нулями и единицами в банковской системе. Свобода. И на что только люди не идут ради неё.

Я встал и вышел из зала через пять минут после Бэя. На экране в этот момент двое озверевших бойцов яростно орали друг на друга под пафосную музыку, готовясь броситься в драку. Всё время, пока я шёл, они готовились, и когда дверь за мной закрылась, ещё орали.

Я встал на эскалатор, ползущий вниз. До сих пор всегда передвигался в толпе борцов, и внимание встречных людей как-то рассеивалось. Теперь же оно досталось мне одному. Ифу — одежда, с одной стороны, неброская, а с другой — очень уж многое имеющая в виду. Мало кто носит такое в обычной жизни. А тут ещё и пояс.

— Белый пояс, — услышал я сзади. — Пф! Фигня.

Я повернул голову, окинул взглядом двух подростков, стоящих несколькими ступенями выше. Один — тот, чей голос я услышал, — пожирал чипсы из пакетика и смотрел на меня презрительно. Он, конечно, был куда здоровее меня за счёт брюха, но в целом я бы на его месте поостерёгся задирать незнакомцев. Друг пацана, стоявший рядом, был, кажется, поумнее. Он наклонился к уху толстяка и что-то горячо зашептал. Я расслышал слова «борец» и «школа». Толстяк презрительно фыркнул, осыпав крошками чипсов разделявшие нас ступеньки.

Белый пояс — действительно фигня, его дают всем, прошедшим испытание и пополнившим ряды борцов. Другой разговор, что в рамках клановых «школ» все пояса были — фигня. Как я успел выяснить, во внешнем мире они никак не котировались. Просто очередная вялая морковка перед глазами, чтобы был стимул тренироваться лучше. Заслужить жёлтый пояс, заслужить оранжевый, зелёный... И где-то там, в конце этого квеста — победить в турнире и выйти на свободу.

С Джиана, кстати, едва не содрали жёлтый пояс после нашего поединка. Учитель Вейж, во всяком случае, угрожал этим, когда пришёл навестить нас в лечебнице. Но потом нехотя сказал, что правила есть правила, и технически Джиан, конечно, бой не проиграл — невзирая на то, что все мы знаем, кто из нас двоих должен по праву носить жёлтый пояс, а кто — белый.

Сойдя с эскалатора, я поспешил затеряться в толпе. Драка ничем, кроме неприятностей, мне не грозила. Когда толстяк с разбитым носом поднимет вой, охрана и полиция окажутся тут как тут. Даже если я сбегу к своим — «особые приметы: ифу чёрного цвета, белый пояс, предположительно — ученик школы Цюань». Посадить, конечно, не посадят, однако сутки «консерватории», как на школьном жаргоне называют карцер, себе обеспечу. И директора лишний раз порадую.

Я нашёл в магазине нужный отдел, купил, что хотел и, сжимая в руке нарядный свёрток, быстро ушёл. Выбрался на улицу. Вдохнул воздух, наполненный свободой. Чужой свободой... Людские реки обтекали меня со всех сторон, как будто я был скалой.

Автобус стоял недалеко, на парковке. Водитель сидел за баранкой и с философским выражением лица забрасывал палочками в рот кусочки тушёных овощей из фастфудного пакета. Я постучал по стеклу. Водитель бросил на меня беглый взгляд и нажал на кнопку. Двери, зашипев, открылись.

Войдя в салон, я задумался. Куда спрятать покупку? Под сиденье, которое я занимал обычно, или под то, которое сегодня отжал у Джиана? Задачка... Ладно, спрячу под своё, там видно будет.

Я приладил свой маленький секрет так, чтобы он не бросался в глаза и не вываливался при движении автобуса и поспешил выйти. Чёрт его знает, сколько продлится этот киношедевр.

Стоило мне спрыгнуть на асфальт, как я увидел идущих к автобусу Джиана и Бэя. И они меня тоже увидели. Я пошёл навстречу, к торговому центру, других вариантов особо и не было. Джиан передал Бэю свой пакет и ускорил шаг. Ну, начинается.

— Ты что это себе позволяешь, а? — зарычал Джиан, когда мы остановились друг напротив друга.

Бэй прошёл мимо, не сказав ни слова. Раньше бы обязательно отпустил в мой адрес тупую шутку, а потом, спрятав покупки, прибежал бы помогать Джиану.

— Подышать вышел, а что не так? — спросил я.

— Если воспитатели спалят, что тебя нет — попадут все.

— Ну да. Точно так же, как попадут, если спалят тебя или Бэя.

Джиан шумно дышал, испепеляя меня взглядом. Если среди учеников Цюаня у меня и был враг — то это был Джиан. Человек, который, увидев меня вылезающим из бочки с бензином, охотно поднёс бы горящую спичку. Первый раз я унизил его, когда он напал на меня во дворе и в итоге уехал в консерваторию на двух воспитателях. Второй раз — когда он вошёл в цех, чтобы уничтожить меня, а вышел с ошпаренной рожей. И апогеем всего был наш поединок, когда Джиан на глазах у всей школы визжал и корчился от боли, а я смеялся в разразившееся грозой небо.

— О чём говорил с Бохаем? — перевёл разговор Джиан.

— Говорил — значит, надо было. Было бы надо говорить с тобой — говорил бы с тобой.

— Так, значит?

— Значит, так.

— Может, поговорим сейчас?

— Можно, — пожал я плечами. — Фильм — всё равно дерьмо.

За спиной зашипела автобусная дверь, вскоре подбежал Бэй.

— Можем идти, — полувопросительно сказал он, переводя взгляд с меня на Джиана и обратно.

— Иди, — велел Джиан. — Я догоню.

Бэй сделал нерешительный шаг в сторону и замер.

— Пошёл, тебе говорят! — прикрикнул Джиан.

Бэй развернулся и припустил трусцой к зданию торгового центра.

— На испытании тебе просто повезло, — выпалил Джиан.

— Знаю, — кивнул я. — Ты уже говорил, в лечебнице. На память не жалуюсь. А чего надо-то?

— Чтобы ты перестал на всех вокруг поглядывать, как на дерьмо! — Джиан сорвался на крик. — Ты ещё ни одного настоящего боя не выиграл, чтобы так смотреть!

— Ясно. Это всё?

И Джиан взорвался. Предъявить ему толком было нечего, однако он привык, что если на кого-то злится, то, значит, прав. И сила — всегда на его стороне в таких случаях.

Джиан ударил. Я уклонился и, как хороший боксёр, ударил в корпус. Кулак врезался в твёрдые, напряжённые мышцы. А в шею мне прилетел удар локтем.

Что и говорить, Джиан был неплохим борцом, и на тренировках дурака не валял. К тому же он по-прежнему был физически сильнее и здоровее меня.

Я решил сделать ставку на скорость. Один мой удар — ничто для Джиана, он толком даже не заморачивался защитой. Но когда вместо одного удара на него высыпался десяток, отскочил, растерявшись.

Мой взгляд упал на зеркало заднего вида в автобусе. Водитель флегматично наблюдал за нашей стычкой, продолжая опустошать фастфудный пакет. Ему платили за то, чтобы он крутил баранку, а не за то, чтобы вмешивался в дела учеников школы.

— В асфальт закатаю! — пообещал Джиан.

От первого удара я уклонился, контратаковал в голову, выставил блок. Главное — не угодить в захват. Выйти из захвата без сверхусилий я не смогу. Дистанция, главное — дистанция!

Мимо проехал автомобиль. Водитель напряжённо крутил головой, выискивая место, куда приткнуться, и на нас не обратил внимания.

Пока ко мне летел кулак Джиана, я успел подумать о многом. О том, какой же он кретин, что затеял эту драку. Ладно бы в школе — но в городе, на парковке! Повредим чужую машину — и с нас обоих сдерут по три шкуры. Попадёмся на глаза воспитателям — та же песня. Решит доложить об увиденном водитель — опять то же самое. Попадём на камеру чьего-то смартфона? Кто-то вызовет полицию? Да нам дьявольски повезёт, если эта драка останется без последствий!

— Глазам не верю, это Джиан?!

Услышав чей-то голос, Джиан замер, посмотрел поверх моего плеча. Я не стал терять момент и ударил его ногой в живот. Тяжело ухнув, Джиан врезался спиной в борт автобуса. Водитель немедленно нажал на гудок.

Я обернулся. К нам шли пятеро. Трое были в чёрных кожаных куртках, один, видимо, главный, к тому же напялил тёмные очки, хотя день был обычный, пасмурный. Оставшиеся двое были в хлопчатобумажных куртках — ярко-красной и ярко-жёлтой. Когда господь раздавал крутизну, эти двое явно опоздали.

— Джи-и-иан, — протянул главарь в чёрных очках, ловко перемещая тлеющую сигарету из одного уголка рта в другой. — Сколько ж мы не виделись? Лет пять, наверное. И ни письмеца, ни звоночка...

Пока он говорил, остальные оперативно распределились так, чтобы отрезать пути возможного бегства.

— Ты же знаешь, что меня взяли, — глухим голосом отозвался Джиан.

Я повернулся к нему.

— Это кто?

— Не твоё дело, — процедил Джиан сквозь зубы. — Вали, куда шёл.

Ну да, никому не хочется быть избитым на глазах у заклятого врага. А в том, что эти ребята идут сюда не для того, чтобы предложить Джиану посидеть в чаёвне, сомнений не оставалось.

— Тебе повезло, что тебя взяли, — сказал главарь и остановился. — Это был самый счастливый день в твоей жизни, но сегодня везение закончилось.

— Знаешь, что, Вэньмин? — Голос Джиана внезапно окреп. — Пошёл ты. Если бы у меня была возможность вернуться в прошлое, я сделал бы то же самое!

Вэньмин выплюнул сигарету, указал на меня пальцем.

— Мелкий, свалил отсюда.

— Мне и тут неплохо, — ответил я.

— Он что — твой друг? — усмехнулся второй парень в чёрной куртке. Руки он опасно держал в карманах. Там могло оказаться всё, что угодно — нож, пистолет. У остальных парней руки были на виду. Ребята уже приготовились дать им волю.

— Враг, — отозвался я. — Просто не люблю, когда мне отдают приказы люди, на которых я не работаю.

Соблазн свалить был, и немалый. Но мы с этим чёртовым Джианом — в одном братстве, как бы там ни было. Моего бегства не поймёт никто. Лучше сейчас расписать на двоих эту пятёрку, чем потом опять бодаться с двумя десятками борцов. Так и до раскрытия моей избранности недалеко.

Вэньмин жестом подозвал к себе паренька в красной куртке, что-то тихо ему сказал. Тот двинулся вроде бы ко мне, но тут же пробежал мимо и скрылся за автобусом. Я проводил его взглядом и чуть не пропустил атаку.

Подручный в чёрной кожанке хотел вырубить меня с одного удара в голову. Шансы были хорошие, он не зря до последнего прятал руки. На правой оказался кастет. Отличное оружие, если умеешь бить.

Я резко, в последний момент уклонился и локтем зарядил парню в подбородок. Вложил в удар весь свой вес, и его оказалось достаточно. Парень полетел на асфальт. Я перехватил его правую руку, выкрутил, попытался сдёрнуть кастет, и тут на меня налетел шестёрка в жёлтой куртке. Пришлось выпустить руку более серьёзного врага и отмахиваться от этого.

«Жёлтый», похоже, учился драться по фильмам вроде того, что шёл сегодня в кинотеатре. Он то и дело подпрыгивал, норовя нанести мне сокрушительный удар ногой. От первого прыжка я ушёл, сделав шаг в сторону, под второй подставился. Захватил ногу, и полудурок хряпнулся копчиком на асфальт. Его вопль я оборвал, врезав кулаком по лицу.

Джиан воевал с двумя соперниками — Вэньмином и вторым его подручным в кожанке. Очки Вэньмина, разбитые, уже лежали на асфальте. У второго был разбит нос. Джиан же выглядел так же, как и до начала драки. Может, помянет добрым словом Вейжа, который чему-то его научил.

Мой соперник уже вскочил и, затейливо пыхтя и выпучивая глаза, попёр в атаку, размахивая руками. Я встретил его в примерно таком же стиле. Выполнил стремительную «вертушку», заставив отпрянуть. Тут же подпрыгнул, в воздухе повернулся, выполнив ещё один удар ногой, а приземлившись, совершил третий поворот — подсечку.

Парень с кастетом попятился и повалился на капот припаркованной сзади машины, марки которой я не знал. Заверещала сигнализация. Перепуганный парень рванулся вперёд так, словно упал на раскалённую сковороду. Я встретил его прямым в челюсть, и прежде чем он упал, успел добавить ногой в грудную клетку.

В этот раз рухнул парень капитально. Сделал вмятину на капоте, да ещё и неудачно поцарапал кастетом краску. Я быстро мотнул головой, убедился, что никто в нашу сторону не смотрит.

Поднял руку, одновременно рисуя в воображении жёлтого дракона. Воздух знакомо сгустился. Я не стал разворачивать ладонь. В конце-то концов, техника называется Длинная Рука.

Ударил, и вдруг...

Раньше такого не было. Жёлтый дракон в моём воображении рванулся в атаку, как прежде. Но теперь я увидел бледный луч жёлтого света, будто бы изливающийся из моей ладони. Прежде чем я успел что-либо предпринять, луч ударил в поднимающуюся голову парня в кожаной куртке.

Голова откинулась назад, сила удара повлекла за собой тело. Затылком парень расколотил ветровое стекло и, что особенно ценно, вырубился моментально. Вот и хорошо.

Тот, в жёлтой куртке, так и валялся на асфальте, от него больше проблем ждать не стоило. Я сделал шаг к автобусу и как раз вовремя — Джиан врезал Вэньмину, и тот попятился ко мне. Собственно, он всё сделал сам, мне нужно было лишь встать в нужном месте и позволить крутому парню, издав изумлённый вскрик, перекатиться через мою спину и повалиться на асфальт. Я резко обрушился вниз и врезал ему по затылку. Раз — и всё, третий перестал представлять опасность. А секунду спустя последнего уложил Джиан.

Мы уставились друг на друга, переводя дыхание после внезапной стычки.

— Не лезь не в свои дела, понял? — процедил Джиан сквозь зубы.

Сигнализация орала. На нас таращились с тротуаров. Несколько прохожих поотважнее остановились, достали телефоны и снимали видео. Остальные не решались задерживаться, просто шли, выворачивая шеи, стараясь не упустить ни одной подробности.

— Пошли отсюда, — сказал я, опустив голову.

Толку в этом, конечно, уже не было. Проблем мы себе уже обеспечили вагон и маленькую тележку. Впрочем, крохотный шанс соскочить без потерь оставался. И Джиан меня понял. Он тоже наклонил голову, и мы вместе, обогнув автобус, пошагали вдоль рядов припаркованных автомобилей. Хотя бы успеть вернуться в кинотеатр до конца сеанса...

— Привет из прошлой жизни, да? — буркнул я на ходу.

— Тебя не касается, — огрызнулся Джиан.

— Хорошо бы, если б так...

— Что ты там бормочешь?!

Вместо ответа я показал пальцем вперёд. Джиан поднял голову и остановился. Я тоже замер. Торопиться явно не имело смысла. Нам навстречу даже не шли, а бежали со всех ног.

Я бегло насчитал полтора десятка. Некоторые были в майках, некоторые — в куртках на голое тело. Видимо, очень торопились, выскочили в чём были. Кто-то тащил блестящую цепь, человек пять неслись с битами. Кастетов и ножей я пока не разглядел, но подозревал, что без этого добра не обойдётся.

— Что ж ты им такого сделал-то, а? — Я повернулся. — Бежим, чего застыл!

Джиан очнулся. Мы побежали обратно, но стоило обогнуть далеко выставленный зад автобуса, как снова будто споткнулись.

— Конец вам, пацаны, — просипел, поднимаясь, Вэньмин. Он морщился, потирая затылок, но в себя пришёл довольно быстро. Крепкий засранец.

Конечно, не Вэньмин заставил нас остановиться. Просто с другого конца проезда ехал старенький раздолбанный джип, из окон которого торчали, размахивая битами, ещё трое.

Джип остановился. Все, включая водителя, высыпали наружу, оказалось, что их пятеро. Оставив двери открытыми, припустили к нам.

— Моя машина! — завопил кто-то.

Я повернулся.

Была ещё возможность скользнуть между машинами. И там стоял, держа в вытянутой руке ключи, мужчина лет сорока. Лицо его выражало полнейшее недоумение — что же он такого совершил в своей законопослушной жизни, чтобы заслужить неподвижное окровавленное тело на капоте машины. Судьба тут же продемонстрировала мужику, что она с ним ещё не закончила. Парень с битой выскочил откуда ни возьмись и врезался в него плечом. Мужик, вскрикнув, упал, а парень ловко, как обезьяна, вскочил сперва на багажник его машины, оттуда — на крышу и там оглушительно свистнул.

— Пацаны, он тут!

— Спину прикрывай, — только и успел я сказать Джиану, прежде чем на нас со всех сторон обрушилась лавина.

Всё-таки, наверное, есть такое понятие, как судьба.

Ну вот суждено мне быть забитым до смерти. Раз, в прошлой жизни, выкрутился, выжил каким-то образом, может, благодаря этому жёлтому дракону. Попал в Цюань — и посыпалось. Драки, одна за другой, одна другой жёстче. А ведь старался вести себя тихо. Одна беда — кланяться низко не умею и задницы целовать, вот и приходится по старинке, расчищать себе дорогу кулаками.

Я пробился практически на самый верх Цюаня, влился в самую крутую банду, сделал своих врагов своими — ну, пусть не друзьями, но вынужденными союзниками, что ли. Казалось бы, можно немного расслабиться, выдохнуть.

Угу, выдохнул. Стою на парковке, спиной к спине с Джианом, которого сам бы придушил с великой радостью, а нас окружают. Сколько? Двадцать точно, плюс, вон, ещё между машин бегут, обложили со всех сторон. Тридцать ублюдков, не меньше. Вэньмин поднялся, тот, с кастетом, тоже начал дёргаться — эх, мало я его приложил. Надо было вообще мозги выбить, всё равно они ему не нужны.

Обычно такие драки заканчиваются очень быстро. В кино, даже если налетают толпой, нападают всё равно по одному, давая возможность герою показать стремительный и эффектный поединок, пока остальные участники драмы переминаются с ноги на ногу в ожидании своей очереди. В реальности же лучшая стратегия в битве с толпой — стремительное бегство. А если пути отрезаны, то ни в коем случае нельзя увлекаться поединками, потому что остальные ни фига не будут ждать.

Первый парень, которого я себе наметил, бежал чуть впереди других, задорно размахивая цепью. На него должно уйти меньше секунды, что бы он там о себе ни воображал.

В памяти вновь всплыла сцена из прошлого — как я, на тренировке, одного за другим кидаю на пол атакующих меня китайцев. Да, это была именно тренировка, и никто из этих ребят не пытался всерьёз причинить мне вред, как и я — им. И всё же — я тогда выстоял против полутора десятков.

— Это тренировка, — бросил я через плечо.

— Что? — отозвался Джиан.

— Тренировочный бой. На чёрный пояс.

Спросить меня, не сошёл ли я с ума, Джиан не успел.

Началось.

Парень с цепью тупо замедлил шаг, чтобы, сохранив дистанцию, достать меня своим неуклюжим оружием. Я моментально привёл себя в нужное состояние ума и духа. Дёрнул рукой, как будто нанося удар в лицо стоящему вплотную сопернику, и вновь увидел жёлтый прозрачный луч, как будто вправду моя рука удлинилась за счёт каких-то призрачных энергий.

Никто, кроме меня, этой энергии не видел. Я уповал на то, что моих мелких шалостей вообще никто не заметит. Парни, которые нападают вооружённой толпой на двоих соперников, обычно не заморачиваются анализом ситуации, коллективный разум, как известно, на рассуждения не способен. Толпа может либо с воплем нестись в атаку, либо с воплем бежать от опасности, третьего не дано.

Длинная Рука ударила в лицо парню, и на этот раз удар вышел отменным. Парень повалился на бегущих сзади, вызвав смятение и задержку. Но, как я и ожидал, никто не воскликнул: «Он избранный духом!». На меня налетели с двух сторон. Тот, что справа, был на пару сантиметров ближе, тот, что слева, замахивался битой.

Я изменил стойку, «превратившись» в левшу: правая рука и правая нога вперёд. Хук слева. Удар вышел скользящим, но мне, в общем, того и надо было. Кулак нечётко мазнул по роже парня справа. Я позволил своему телу поймать инерцию удара, наклониться вслед за ним, перенёс весь вес на правую ногу, чтобы левой ударить парня с битой.

Бита успела где-то свистнуть, но парень не сообразил вовремя, что делать с моей непонятной позой. Удар пришёлся ему в грудь.

Прыжком с поворотом я вернулся в нормальное положение и подвис в воздухе при помощи техники Паук. В этот раз я не видел луча, но чувствовал. Тонкий, как паутина, он словно выходил у меня из сердца и тянулся вверх, в небо.

Один за другим, четыре удара: два левой ногой, два — правой и на асфальт. Исчезла тонкая нить, двое парней рухнули, умываясь кровью. А я уже встречал следующего.

Судить о том, как дела у Джиана, я мог только по тому, что сзади на меня не нападали. Джиан держал оборону, но на сколько его хватит, я не мог сказать. Сила в таком побоище начинала играть роль, когда выходила за рамки обыденного. Ну, скажем, богатырь два метра ростом и столько же в плечах, неспешно, посвистывая, расшвырял бы всю эту кодлу и пошёл бы дальше. Для Джиана важнее была скорость, а вот с этим у него проблемы.

Я был гораздо быстрее, а недостаток скорости легко мог скомпенсировать применением какой-нибудь из трёх известных мне техник. Большинство нападавших парней были вооружены чем-то «дальнобойным», и они не стремились сокращать дистанцию до предела, полагая, что с безопасного расстояния могут легко вырубить меня битой или цепью. Этим я и пользовался, то и дело пуская в ход своё невидимое оружие.

Мою защиту прорвал первый парень, кинувшийся с ножом. Он был быстр. Я машинально перехватил его руку, выкрутил, почувствовал, как разжались пальцы, выпуская нож... И утратил контроль над остальными.

Бита мелькнула перед глазами. Я успел отшатнуться, но правое плечо взорвалось болью, тут же чей-то кулак врезался в лицо.

Я тяжело привалился спиной к спине Джиана, дважды махнул кулаками наудачу, пока не вернулась способность ориентироваться в пространстве. Два бледно-жёлтых луча разлетелись и нашли какие-то свои жертвы.

Едва проморгавшись, я увидел, что меня сейчас ударят цепью. Нырнул вниз, не подумав, и цепь ударила по спине Джиана. Он обернулся, прощёлкал удар, полетел на асфальт, попытался вскочить — на нём тут же повисли, повалили обратно.

— Убей этого урода! — орал Вэньмин. Морда у него вся была в крови, от былой холёной крутизны ничего не осталось.

Джиан уже перестал сопротивляться, он только поджал ноги, закрыл голову руками, спасая самые уязвимые части тела. Я вертелся на месте, отбиваясь от всех сразу. Теперь, когда спину мне никто не прикрывал (по моей же вине!), я едва успевал даже дышать.

Попытался применить Паука — меня сбили моментально. Удары сыпались со всех сторон. Я уже не скрываясь использовал технику Длинной Руки. Парни разлетались во все стороны, но на место одного упавшего тут же прибегали двое, трое, четверо. Да сколько же их?!

Удар по голове на миг погрузил меня в темноту. В темноту, в которой, свиваясь кольцами, танцевал жёлтый дракон. Он раскрыл пасть, намереваясь броситься на меня, как делал уже тысячи раз.

Эта связка не распалась, да и вряд ли когда-нибудь распадётся. Боль давала мне силу. Какую-то запретную, необъяснимую силу. «Ты называешь своего духа Болью», — сказал Вейж, и он был, чёрт побери, прав!

— Не меня, — шепнул я дракону. — Не меня. Жри их. Всех их. Вся их боль — тебе, ненасытная скотина.

И дракон, торжествующе взмахнув крыльями, развернулся. Полетел в чёрную даль. Я открыл глаза.

Лежу на асфальте, лицом вниз. Сзади, сверху — за спиной — как будто вакуум. Знакомое чувство, которое означает: сейчас нанесут удар. Инстинкт, воспитанный сотнями драк, голосил, что нужно откатиться в сторону, потому что если сверху ударят битой или цепью, то это может быть вообще последний удар, который я пропущу в жизни.

И я, в здравом уме и трезвой памяти, послал этот инстинкт в далёкое путешествие.

Разум не зафиксировал, как я оттолкнулся от асфальта. Меня как будто подбросило, а может, так оно и было — я успел заметить бледно-жёлтую вспышку. Я подскочил, одновременно разворачиваясь, и ударил. Парень, который занёс надо мной шуанцзегунь [2], получил лучом света в нижнюю челюсть. Это был апперкот, и парня подбросило вверх на метр. Он беспомощно взмахнул руками и рухнул в толпу, окружившую лежащего на земле Джиана.

Меня окружила такая же толпа. Перекошенные от ярости и удивления лица, выпученные глаза.

Я ударил ещё одного. Расстояние было небольшим, и Длинная Рука помогла преодолеть буквально десяток сантиметров. Бил я не сильно, зная, что от мускулов тут ничего не будет зависеть. Однако дракон, похоже, разъярился не на шутку. Показалось, будто лицо парня буквально вмялось внутрь — я не стал задерживать взгляд, чтобы убедиться, так ли это. Мгновение спустя уже бил следующего, третьего, четвёртого.

В какой-то момент я заметил, что бью очередного недоделка, пока двое ещё даже не приземлились после моей атаки. Слишком быстро... Но контролировать себя я уже не мог. Вы хотели драки? Жрите, не обляпайтесь. Никто не обещал вам лёгкой победы, вообще победы никто не обещал.

Удар, уклон, прыжок, нырок, удар, удар... И вдруг я обнаружил, что вокруг меня пустота. Тяжело дыша, огляделся.

Парней расшвыряло в разные стороны, одни лежали на асфальте, очумело тряся головами, другие валялись на капотах истошно вопящих сигнализациями машин, двое торчали из лобовых стёкол, но тоже дёргались, подавали признаки жизни.

Я раскидал не всех. Половина вообще не заметила произошедшего, они увлечённо мутузили Джиана.

Вот оставить бы его так. А что? Я свою половину работы сделал, меня с минуты на минуту таким откатом накроет, что упаду и не встану. Ладно уж, пока не накрыло...

Но я успел сделать только пару шагов к Джиану, которого даже не видел.

С оглушительным рёвом в толпу ворвался кто-то в сине-зелёном шёлковом ифу. И это мог быть только Бохай.

Уличные отморозки полетели в разные стороны. Но Бохай был только вершиной айсберга. Вслед за ним неслись, перескакивая через машины и истошно вопя, все борцы школы Цюань. Следом, вытаращив глаза от ужаса (ой, как же нас за это поимеет директор!), семенили на цыпочках воспитатели. Они даже дубинок не вытащили. Один из них — тот ублюдок, что постоянно использовал электрошокер, надо или не надо, вообще был бледен и, кажется, готов хлопнуться в обморок. Оба воспитателя остановились за рядом машин, который давал иллюзорную защиту. Две курочки-наседки, не знающие, как собрать разбежавшихся по двору цыплят.

Избиение Джиана переросло в драку на равных. Борцы взялись за дело умело и с удовольствием. Крутые парни так и летали вверх тормашками. Сами борцы, конечно, тоже успевали получать — всё-таки против оружия Вейж их не тренировал. Палкой на тренировках он, видимо, охаживал только меня, а остальных если и бил, то не чтобы научить уходить от удара, а чтобы вколотить в твёрдые лбы хоть немного разума.

Бэй получил битой по голове и рухнул на четвереньки, Ронга не то пырнули в живот, не то врезали кастетом — он как-то нехорошо скрючился и тоже упал. Борец по имени Фу (после того как память о родном языке окончательно воскресла, я старался с ним не пересекаться, потому что не мог серьёзно относиться к человеку с таким именем) потерял рукав белого ифу, за который, падая, уцепился Вэньмин, а пока пытался вызволить рукав, огрёб цепью поперёк спины.

Всё это произошло за какие-нибудь секунды. Я ещё бежал туда, к ним, когда на горло мне легла цепочка.

— Сдохни, сучёнок, — прошипели мне на ухо.

Кто-то из моих недобитков решил воскреснуть не вовремя и использовал шуанцзегунь для захвата. Я качнулся назад, что есть силы оттолкнулся ногами от асфальта... Если бы тут мимо проходил режиссёр того сраного фильма — он бы плюнул на опасность и побежал предлагать мне роль в сиквеле. Я перекувырнулся в воздухе через голову, перелетел через напавшего сзади парня. Он с перепугу выпустил оружие. Я, ещё не приземлившись, поймал его, освободил шею и, размахнувшись, нанёс рубящий удар. Одна из двух обитых алюминием палок звонко долбанула парню в переносицу. Второй удар пришёлся в висок, парень рухнул, как подкошенный.

И тут взвыла полицейская сирена.

— Облава! — заорал кто-то.

Не из борцов — из тех отморозков, что явились по душу Джиана. Впрочем, мои новые соратники слово «облава» тоже знали не понаслышке.

Я, хоть и старался ни с кем близко не сходиться, не мог не слышать обрывки разговоров — а своё прошлое борцы вспоминали частенько. Судя по тому, что долетало до меня, мало кто из парней мог похвастаться счастливым детством. Чьи-то истории были похожи на историю Ниу, кто-то жил среди бродяг с самого рождения и другой жизни вообще не помнил — но, так или иначе, законы улицы все они знали назубок. И слово «облава» подействовало на гордых борцов школы Цюань ровно так же, как на сброд, стоящий по другую сторону условных баррикад. Парни попытались броситься врассыпную.

Из прошлой жизни я помнил, что это — самая правильная тактика. Всех попрошаек не переловишь, и полиция прекрасно отдаёт себе в этом отчёт. При облаве — если только это не прицельная охота на кого-то конкретного — полицейские просто идут широким бреднем, и части бродяг при этом удаётся ускользнуть.

Вооружённый навыками прошлой жизни, в которой мне самому не раз приходилось организовывать облавы, я мог бы убежать. Но рассудил, что смысла в этом нет. Бежать мне было некуда и незачем — всё равно пришлось бы вернуться сюда, к автобусу. Я пометался для виду, после чего позволил заломить себе руки и уронить лицом в асфальт.

Облава разворачивалась у меня на глазах. И я довольно быстро с изумлением понял, что в первую очередь полицейские целенаправленно хватают парней в разноцветных ифу.

Парни особо не сопротивлялись. Хотя у меня было время оценить уровень их подготовки, и я догадывался, что один на один каждый из борцов справится с любым из местных копов — несмотря на то, что последние вооружены дубинками и пистолетами. Вступит в бой по-серьёзному — отберёт и то и другое, а дальше у кого оружие — тот и прав. Двадцать подготовленных борцов против полувзвода полусонных мордоворотов — результат, как по мне, предсказуем.

Но ни один из борцов не попытался сопротивляться.

Поначалу, на горячке, полицейским прилетало. Некоторым — довольно жёстко, я видел, как коп, которого швырнул через себя Бохай, шмякнулся затылком о ближайшую машину. А сразу после этого увидел, как Бохай, оглянувшись по сторонам и, видимо, опомнившись, подскочил к по