Оглавление

Глава 1

В комнате царила непроницаемая тьма, не позволявшая различить ни единого предмета. Полная тишина, словно мир замер.

Я лежу на полу, и единственное, что доносится до моего слуха — звук собственного дыхания и монотонный ритм сердца. Всё внимание сосредоточено на попытке подсчитать удары пульса, оценить их количество и частоту.

Всего несколько часов назад, стоя перед зеркалом в ванной, я решила радикально сменить имидж. Найдя в кухонном гарнитуре в одном из выдвижных шкафчиков ножницы, обрезала волосы до каре и перекрасила пепельный блонд в насыщенный чёрный. К моему удивлению, цвет выгодно подчеркнул зелёный оттенок моих глаз. Наверное, неплохо начинать перемены хотя бы с малого, когда отчаянно пытаешься изменить хоть что-то в своей проклятой жизни…

Моё душевное состояние находилось в пограничном состоянии. Последние события предыдущих месяцев окончательно выбили меня из равновесия. Мне было необходимо найти новый источник вдохновения, чтобы восстановить силы, энергию и двигаться вперёд.

Мягкий, пушистый ковер, на котором я лежу, приятно ласкает кожу. Я нахожусь в своей старой квартире, где жила до того, как переехала к Эндрю Гейбу. Своему любимому человеку.

Мы живём вместе несколько лет, без официального брака, к которому я пока морально не готова. Эндрю прекрасный мужчина, который сознательно выбрал нелёгкий путь с девушкой-детективом из убойного отдела, то есть со мной.

Доктор Эндрю Гейб — уважаемый врач-психотерапевт, владелец сети клиник по всей стране и обладатель внушительного многомиллионного состояния. Благодаря его помощи в оказании консультаций при составлении психологического портрета преступника, наш отдел раскрыл множество сложных дел, связанных с серийными убийствами.

За время отношений я пережила многое: похищение маньяком, едва не стоившее мне жизни, угрозы от бывших заключенных и даже подозрения в убийстве.

После последнего дела об убийстве племянницы нашего капитана все, кто принимал участие в расследовании, оказались на пределе своих возможностей. Нас просто морально вымотало. Каждый справлялся с этим по-своему.

Мой начальник, капитан Тед Броуди, собирался уйти в отставку после завершения дела, но сенатор Нил Хэрис лично убедил его взять трехмесячный отпуск, а затем вернуться к своим обязанностям. Капитан был необходим городу, отделу, мне, всем сотрудником, что трудились под его чутким руководством и департаменту полиции Нью-Йорка с его богатым опытом. Я искренне счастлива, что он смог взять себя в руки и окончательно психологически не сломаться. Без него сложно представить убойный отдел.

В голове всплывали обрывки разных воспоминаний, как кадры старого фильма. Лица, голоса, запахи — всё смешалось в хаотичный калейдоскоп. Я пыталась ухватиться за что-то конкретное, но ускользающие образы расплывались, оставляя лишь горький привкус разочарования.

Внезапно тишину разорвал тихий щелчок. Вздрагиваю и резко сажусь, пытаясь разглядеть источник звука. Слабый лучик света пробивается сквозь щель в плотных шторах, очерчивая контуры мебели. Всё на своих местах: потрепанный диван, книжный шкаф, заваленный любимыми детективами, и старый проигрыватель, на котором я люблю слушать джаз в долгие зимние вечера. Эта квартира пропитана воспоминаниями о мечтах и надеждах.

Может быть, именно здесь, в своём тихом убежище, я смогу найти то, что так отчаянно ищу. Может быть, здесь я снова смогу обрести настоящую себя.

Ложусь обратно и закрываю глаза. Интересно как там Брайан?

Детектив Брайан Уэйн. Мой незаменимый напарник и хороший друг. Всё так же холост, красив и не перестаёт волочиться за дамскими юбками. Между собой в отделе мы называем его «Казанова». Да, он, безусловно, хорош собой: высокий, атлетического телосложения, тридцати шести лет, с карими глазами и точёными чертами лица. Харизматичный, весёлый, понимающий. Мы работаем напарниками много лет. Брайан, будто стал моей тенью. Не представляю свой рабочий день без него, или расследование дела с любым другим напарником.

Однако вернемся на исходную точку.

Итак, пару дней назад я взяла отгул на три дня, чтобы прийти в себя. Поимка серийного преступника отбирает много моральных сил. Ты не можешь ночами нормально спать, зная, что очередной псих в любую минуту может кромсать кого-нибудь на куски или проявлять агрессию, ведущую к летальному исходу. Некоторые жертвы годами, отчётливыми картинками стоят в моей голове, и от них не избавиться.

Моя работа — ежедневная встреча со смертью. Я гоняюсь за людьми, совершающими ужасные, чудовищные преступления, иногда неподдающиеся никакому логическому объяснению. Мой мозг работает двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю, и так изо дня в день. Я всегда говорю Эндрю, что он весьма кстати подвернулся и стал для меня необходимой моральной опорой. Врач-психиатр требовался мне каждый день, как воздух. Хоть я запрещаю ему всякий раз лезть ко мне в «голову» как специалисту, и всё же Эндрю, как никто другой, знает мои слабые места. Вот и сейчас он наверняка дёргается и переживает за меня. Знаю наверняка.

Но сейчас мне требовалось личное уединение и полная изоляция. Я хотела побыть наедине с собой, расставить правильные приоритеты по местам и разобраться со своим внутренним миром. Звучит эгоистично и жестоко по отношению к близким людям, но по-другому я не могу справиться.

В данный момент самым страшным было то, что в комнате я находилась не одна. Рядом со мной сидит девочка лет десяти — двенадцати, с туго заплетенными двумя косичками, в красном платье в белый горошек, белых носочках и красных туфельках. Она битый час находится рядом со мной, подтащив к подбородку обе ноги, и обхватив их руками.

Знакомьтесь, Хлоя! Моя галлюцинация.

Да, да, да, знаю, я должна в первую очередь рассказать об этом Эндрю. Поначалу я думала, что Хлоя — простое переутомление, игра моего богатого воображения или разовое помутнение разума. «День, другой и пройдет само собой, надо только хорошенько выспаться», — думала я. Вопреки ожиданиям, этого не случилось ни через день, ни через месяц, ни через полгода. Поискав самостоятельно информацию в Интернете, я перечитала кучу статей на тему галлюцинаций и все они были далеко не утешительными. Пришлось сразу же накупить таблетки, которые я стала принимать горстями, дабы поскорее избавиться от наводящего периодического кошмара.

Как не старалась, Хлоя не исчезала. Теперь она появлялась каждый день, когда ей вздумается, и я не могла её контролировать. Больше всего я боялась начальной стадией шизофрении. Тогда моей карьере в одночасье придёт конец! Одна мысль об этом начинала сводить меня с ума. Даже если меня оставят на службе, к расследованию серьёзных дел допуска не будет. В лучшем случае переведут на бумажную работу. Страх сковывал, парализовывал волю.

Я смотрела на Хлою, а она смотрела в ответ своими невинными, но проницательными глазами. В них ни осуждения, ни жалости, лишь какое-то странное, безусловное понимание. Она будто знала то, чего не знала я сама. И это пугало ещё больше.

Конечно, поначалу я пыталась игнорировать её, сосредотачиваться на работе, на рутинных делах. Но она всегда находилась рядом, тихая, незаметная, но неизменно присутствующая. Иногда Хлоя просто тихонько сидела в углу комнаты, иногда наблюдала за мной из-за плеча, когда я работала за компьютером, иногда, совсем неслышно, напевала какие-то детские песенки. И каждый раз её присутствие высасывало из меня жизненные силы, оставляя лишь выжженную пустыню внутри.

Однажды, не выдержав напряжения, я закричала на Хлою, потребовав, чтобы она ушла, исчезла навсегда. Но она лишь печально покачала головой и прошептала: «Я не могу. Я — это ты». Эти слова прозвучали как приговор, как окончательный вердикт. «Я — это ты». Какую часть меня она представляла? Ту, которую я так тщательно скрывала от мира? Или ту, которую я сама в себе не хотела признавать?

Мысль о том, что Хлоя — часть меня, заставила остановиться и задуматься о будущем. Возможно, она была не врагом, а проводником. Возможно, она появилась, чтобы указать на что-то важное, на что я упорно не хотела обращать внимания. Возможно, именно Хлоя поможет мне разобраться в себе, расставить приоритеты и, наконец, обрести внутренний покой, которого я так отчаянно ищу. И, возможно, только тогда, когда я пойму и приму её, она сможет уйти, оставив меня наедине с собой — настоящей.

Конечно, я отдавала себе отчёт в безрассудстве поступка, замалчивании, но решать проблему надо самой.

Безусловно, Эндрю имеет право знать. Но один вопрос оставался основополагающим и неизменным: останется ли он со мной после того, как узнает о моей галлюцинации? Зачем богатому, влиятельному, внешне привлекательному молодому человеку оставаться с женщиной, у которой начинается шизофрения?

— Долго ты будешь лежать, притворившись трупом? — послышался писклявый детский голос. — Мне с тобой ужасно скучно!

— Хлоя, отвали. Что ты пристала?

— Говорю же, мне скучно!

В комнате было темно. Я не могла хорошенько рассмотреть её, да особо и не старалась. Наверняка сейчас она сердито смотрит исподлобья.

— А мне плевать! Ты совсем не понимаешь, что ломаешь мне жизнь своим присутствием? Всё, чего я так добивалась, долго годами выстраивала, ты планомерно разрушаешь. Откуда ты взялась?

Открываю глаза и поворачиваю голову в сторону на исходящий детский голос. Старательно всматриваюсь туда, где, по моему мнению, находится Хлоя.

— Когда ты расследуешь убийства, Глория, мне намного веселей. Сегодня ты какая-то совсем дохлая… Ты два дня здесь торчишь: ни ешь, ни пьешь… Я всё равно никуда не исчезну. Можешь не стараться избавиться от меня.

Закрываю лицо руками и начинаю медленно считать до десяти. Пытаюсь прогнать, таким образом, чёртову девчонку из сознания или подсознания. Не знаю, откуда она берётся. К моему большому страху, в темноте я могу видеть её. Досчитав до конца десятка, убираю руки и всматриваюсь туда, где Хлоя только что сидела. К моему удивлению, теперь её там нет. Облегченно выдыхаю.

— Ты меня ищешь? — слышится детский голосок теперь откуда-то сверху. Она сидит на диване, свесив обе ноги вниз, склоняясь к коленям, и озорно взирает.

— Отвали от меня, Хлоя! — кричу в ответ, разозлившись.

— Слушай, Глория, тебе точно не поможет самоизоляция. Может, стоит поговорить с докторишкой Гейбом? Хотя… нет… нет… ни в коем случае! Иначе он тебе так прочистит мозги, что нам придётся расстаться. А я только начинаю привыкать к тебе. Так что лично я, категорически против!

— Объясни, почему я вижу тебя, когда в комнате полный мрак? Я думала, ты боишься темноты и не явишься сюда.

— Ха-ха-ха… Я достаточно взрослая, чтобы не спрашивать твоего разрешения. А теперь… Давай-ка, оторви свою задницу от пола, встань и сделай мне вафли.

— Проваливай.

— Вафли! — не унимается она.

— Вместо них лучше принять пару снотворных таблеток и крепко заснуть. Так, я точно избавлюсь от тебя!

— Вафлиииии….

Хлоя захлопала в ладоши и запрыгала на диване, едва не свалившись на пол. Детская непосредственность, от которой меня воротило. Ненавижу детей. И себя тоже. Особенно за то, что внутри поселилось чудовище в красном платье и с бантом на голове.

В чём-то девчушка права. Надо встать и хотя бы умыться.

Стоя в ванной под горячими струями воды, пытаюсь смыть усталость и раздражение. Мысли, как назойливые мухи, роятся в голове. Что, если я действительно схожу с ума? Нужно как-то заставить Хлою уйти. Но как? Как избавиться от кошмара, живущего в подсознании?

Выйдя из ванной, накидываю махровый халат и отправляюсь на кухню.

Хлоя уже сидит за столом, болтая ногами и теребя в руках плюшевого медвежонка.

— Вафли! И не забудь полить их кленовым сиропом, — пропищала она, едва завидев меня.

Молча, достаю вафельницу, замешиваю тесто и принимаюсь за готовку.

Запах ванили наполняет моментально кухню. Мне не нравится приторный этот запах, зато видимо Хлоя довольна.

Каждая готовая вафля отправляется ей на тарелку. Она уплетает их с аппетитом, измазывая щёки в сиропе. Я наблюдаю за ней, чувствуя, как внутри нарастает отвращение. «Ну же, исчезни», — мысленно умоляю. «Прошу тебя, просто исчезни».

Но Хлоя продолжает кушать, не обращая на меня никакого внимания. Я просто стою возле плиты, застыв в понимании, что вафли — лишь часть нашей сделки. Чтобы избавиться от Хлои, мне нужно сделать что-то большее. Что-то, что я отчаянно пытаюсь забыть. Что-то, что похоронено глубоко в моей памяти.

Девчушка не отходит от меня двое суток, ни разу не покинув гостиную.

Отложив лопатку в сторону, подхожу к единственному оконному проёму и резким жестом раздвигаю плотные теневые шторы в стороны. Открываю створку окна. На улице царит тьма. Холодный воздух моментально врывается в комнату, принося с собой свежее дыхание ветерка. Кидаю взгляд на часы, висевшие на стене. Стрелки показывают начало третьего часа ночи.

«Ночь — время, когда совершаются злодеяния и убийства. Преступники, как грызуны, выползают из укрытий в поисках жертвы!» — проносится в голове.

Миновав Хлою, вхожу в ванную комнату и открываю водопроводный кран. Настраиваю нужную температуру и оставляю воду набираться в ванну. Решаю полежать с пеной и немного расслабиться, несмотря на то, что принимала полчала назад душ.

Из кухонного шкафчика достаю пачку сигарет, которая давно там пылилась. На случай, когда мне становится совсем невыносимо. В такие моменты мне нравится курить… Кажется, процесс курения немного успокаивает нервы. Есть что-то в методичном ощущении, когда вдыхаешь никотиновый аромат и медленно выпускаешь его.

Открыв дверцу холодильника, невольно зажмуриваюсь от яркого света, ударившего мне в лицо. Достаю бутылку виски, немного льда из морозильной камеры и наполняю бокал до краёв.

— Глория! Хватит травить себя алкоголем! Иначе я останусь без обеда, а я планирую отведать лазанью, — с негодованием заявляет Хлоя, усаживаясь со мной рядом на кухонный стол.

— Если будешь маячить перед глазами, вообще ничего не получишь! Замолчи и дай мне спокойно выпить. Ты всего лишь плод нездорового воображения. Не думай, что у тебя есть какая-то власть.

— Детектив, твоя жизнь отчасти зависит от меня. На твоём месте я бы уже в серьёз задумалась над этим, — саркастично произносит она, показывая язык.

Не обращая внимания на слова Хлои, беру стакан с напитком, сигарету и, подойдя к окну, устраиваюсь на широком подоконнике, поджав под себя ноги.

Прохладный воздух приятно бодрит. Ощущение, будто я долгое время провела на глубине под водой и вот теперь вырвалась на поверхность, жадно глотая воздух.

Закурив, выпускаю струю дыма на улицу. Там не происходит ничего примечательного. Моя квартирка располагается в тихом спальном районе. По ночам здесь обычно тишина и спокойствие.

Я с любопытством стала разглядывать окна дома напротив, невольно пытаясь что-либо увидеть. Ничего, кроме старика, курившего на балконе седьмого этажа, и парочки, занимавшейся сексом на девятом, которые забыли задвинуть шторы (или сделали это намеренно), не замечаю.

Мой взгляд невольно задерживается на парочке. Парень так сильно прижимает обнаженную девушку к стеклу, что кажется, окно вот-вот треснет.

В голове возникают воспоминания о том, как мы с Эндрю занимаемся любовью.

Все эти дни я очень скучаю по нему. Возможно, он нужен мне именно сейчас, но я так сильно его люблю, что не могу позволить пройти через всё то, что со мной происходит. В глубине души теплится крошечная надежда, что галлюцинация пройдет сама собой. Я ведь начала активно принимать антидепрессанты, от которых, сознание становилось спутанным. Меня буквально корёжило, но Хлоя на какое-то время исчезала. В таком состоянии мне точно нельзя появляться в участке. На службу поступает много новичков, которых мы с Брайаном должны обучать. А чему я смогу научить, когда за спиной сидит галлюцинация?

Докурив сигарету и выпив залпом весь виски, я поплелась в ванную. Заперлась и включила музыку погромче. Затем сладостно погрузилась в горячую воду и с томлением закрыла глаза.

Звучавшая из динамика мелодия приятно расслабляла, а душистая пена покрывала тело целиком.

Через несколько минут, приоткрыв один глаз, я посмотрела в сторону умывальника. На нём, как ни в чём не бывало, сидела Хлоя, покачивая ногами в такт музыке.

Глава 2

На следующее утро меня вырвал из сна настойчивый, оглушительный стук в дверь. В неё барабанили изо всех сил.

С трудом разлепив веки и накинув халат, спешу к источнику шума. Распахиваю дверь, и вижу перед собой Эндрю.

— Уже собирался выносить с петель проклятую дверь! Почему так долго не открывала? — сердито восклицает он, врываясь в комнату жестикулируя руками.

— Эм… Вообще-то я спала. Не сразу услышала твой стук. Что-то случилось?

Затянув пояс халата потуже, бреду на кухню, чтобы сварить кофе.

— Глория! Очнись, наконец!

Он подходит и крепко обнимает, прижимая к себе, как маленького ребёнка. Затем, берёт за плечи и внимательно смотрит мне в глаза, ища в них ответ.

— Дорогая, что с тобой происходит? Расскажи мне…

— Всё в порядке, док. Не волнуйся! Я в норме. Просто необходимо немного побыть одной, — смущенно произношу, зная, что говорю неправду. Я против лжи в отношениях, но сейчас у меня нет другого выхода.

— Неправда, Глория! Ты совсем не умеешь врать. Возможно, сейчас ты не готова поделиться своей болью, но я прошу тебя, не обманывай меня.

Он отпускает и, обхватив ладонями моё лицо, осыпает лёгкими поцелуями. Его прикосновения как глоток свежего воздуха. Энергия, волнение, страсть, с которой я отвечаю на поцелуи, захватывают меня целиком. Мы соскучились друг по другу. Мне не нужно ничего объяснять. Он чувствовал меня и именно в этот момент разделял ту боль, что терзала меня изнутри.

Прошло почти два года с тех пор, как мы вместе, но огонь между нами не угасал. Сердце по-прежнему бешено колотится, когда Эндрю открывает свои красивые, глубокие, аквамариновые глаза и встречается со мной взглядом.

В его глазах я вижу отражение себя — потерянной, но одновременно желающей быть найденной. В омуте его глубокого понимающего взгляда я тону без остатка, позволяя ему вести меня за собой, куда бы он ни пожелал. Эндрю знал мои слабости, страхи, но никогда не использовал их против меня. Наоборот, он бережно оберегал их, как хрупкие сокровища, зная, что за каждым из них скрывается часть моей души.

Его губы снова коснулись моих, на этот раз более требовательно, настойчиво. Это был поцелуй, пропитанный не только страстью, но и нежностью, пониманием. Он словно говорил: «Я здесь. Я рядом. Я не позволю тебе упасть». И я верила ему. Верила безоговорочно. Как верят в спасительный маяк в бушующем океане.

Постепенно поцелуи стали глубже, откровеннее. Его руки осторожно скользили по моему телу, вызывая дрожь, разгоняя быстрее кровь. Мир вокруг перестал существовать, оставив только нас двоих в маленьком, уютном коконе чувств. Каждый вдох, каждое прикосновение — всё говорило о том, как сильно мы нуждаемся друг в друге.

В какой-то момент я отстранилась, переводя дыхание. Эндрю посмотрел на меня с нежностью и тревогой.

— Все хорошо? — прошептал он, касаясь пальцами моей щеки.

Киваю, не в силах произнести ни слова. Слова излишни. Всё и так понятно без слов. Между нами возникает та самая связь, которая не поддается описанию, но ощущается каждой клеткой тела. Моё нутро требует рассказать ему правду. И я почти решаюсь, но в последний момент осекаюсь. Нет, нет, нет, я не должна так поступать. Эндрю не заслужил такого отношения к себе.

Прижимаюсь к нему, чувствуя тепло его тела, биение его сердца. В этот момент ощущаю себя дома. В безопасности. В любви. И мне не требуется больше. Только он. Рядом. Сейчас.

— Ты не завтракала?

Отрицательно мотаю головой.

— Пойдем, приготовлю тебе что-нибудь. Или, если хочешь, съездим куда-нибудь, перекусим?

— Нет. Прости. Я не в настроении для прогулок.

Эндрю чмокает меня в нос и направляется на кухню.

Сажусь на стул возле барной стойки. Пока он хлопочет с завтраком, отчаянно пытаюсь вспомнить, что произошло вчера после того, как я вышла из ванной. Но в памяти ничего конкретного не всплывает. Пустота. Темнота. Провал. Боже! Хлоя? Где она? Судорожно начинаю оглядываться по сторонам, пытаясь найти девочку. К моему облегчению её нигде не видно.

Эндрю ставит передо мной тарелку с яичницей-глазуньей, затем кофейную чашку мне и себе, а в центр стола водружает блюдо со свежеиспеченными вафлями.

Усевшись напротив, Эндрю изучающее и вопросительно смотрит на меня. Пока он хлопотал с завтраком, то хранил молчание, не проронив ни слова. И, признаться, такое молчание тревожило меня гораздо сильнее, чем, если бы он засыпал вопросами. Сейчас он пытался понять и определить, в каком я прибываю психологическом состоянии.

— Не подозревал, что ты умеешь готовить вафли, дорогая! — начинает он издалека, отпивая кофе и беря одну из вафель с тарелки.

— У меня много неожиданных способностей, док. Как видишь, тебе многое предстоит узнать обо мне. Как и в любой уважающей себя, женщине, во мне сохраняется тайна.

С жадностью принимаюсь за яичницу и начинаю с аппетитом её поглощать.

— Хм… Я заметил в мусорном ведре пустую бутылку из-под виски.

Он кивнул в сторону мусорного ведра.

— Что-то не так?

— Нет. Просто совсем на тебя не похоже. Пить в одиночку. Глория, что происходит? Милая, я ведь беспокоюсь. Ты можешь мне довериться.

— Я тысячу раз говорила… Ничего. Не драматизируй, ок? Просто у каждого полицейского наступает момент, когда он идёт в бар и напивается до беспамятства. Вместо бара я предпочла уединение с бутылкой виски дома. Согласись, вариант более безопасный.

— Ты выглядишь ужасно, любимая. Словно ты кого-то потеряла, а если точнее — себя. Вижу, ты пока не готова мне довериться, как, впрочем, и всегда. Из такта и уважения не буду настаивать и давить. Когда будешь готова поделиться, знай, я рядом. И готов помочь. Прежде, как любящий тебя мужчина.

Он накрывает мою руку своей и нежно поглаживает. Как тут сердцу не разорваться? Он такой заботливый, а я такая стерва! Я не заслуживаю находиться рядом с ним.

— Спасибо, дорогой. Скоро я приду в себя. Обещаю.

Комната кажется, вдруг невыносимо тесной, будто стены сдвигаются, намереваясь меня раздавить. Тепло Эндрю, его прикосновение, должны были бы успокоить, но вместо этого они лишь подчеркивают мою собственную сломанность.

Отдергиваю руку, словно прикоснулась к раскаленному углю.

— Не надо, — шепчу, отворачиваясь. — Просто… оставь меня в покое.

Слезы подступают к горлу, обжигая и не давая дышать. Понимаю, я веду себя как последняя эгоистка, отталкивая того, кто больше всего этого не заслуживает. Но не могу иначе. Если Эндрю узнает правду, если увидит, что на самом деле творится у меня внутри, он больше никогда не сможет смотреть на меня как прежде. И я не вынесу.

Он терпеливо молчит, и это давит сильнее любых слов. Чувствую, как Эндрю смотрит на меня, анализируя, пытаясь понять, докопаться до истины. Но в моих глазах он не найдет ничего, кроме отчаяния. Я слишком хорошо научилась скрывать свои истинные чувства, прятать их под маской цинизма и безразличия.

— Хорошо, — наконец произносит он, его голос звучит приглушенно.

Надо срочно сменить тему, но Эндрю не так просто обмануть. Ощущаю себя загнанной в угол.

— Как Брайан? — непринужденно интересуюсь, отпивая из своей чашки кофе

— Скоро будет здесь, — с улыбкой отвечает он, с удовольствием поглощая очередную вафлю.

— Что!?

Словно получив удар током, я резко вскакиваю и начинаю метаться по комнате.

— Зачем? Я не готова! Что ему нужно?

— Успокойся же… Успокойся, Глория. Он твой напарник. Тебе пора перестать прятаться и возвращаться к нормальной жизни. Или по крайне мере к работе.

Гейб сохраняет полное спокойствие, что меня невероятно бесит. Осознаю, что выгляжу как безумная, мечущаяся в своей одиночной камере. Необходимо взять себя в руки, а для этого потребуются лекарства.

Я быстро рванула в ванную, достала из шкафчика таблетки и проглотила сразу несколько. Взглянув на отражение, я увидела измождённую женщину. Лицо осунулось, под глазами залегли тёмные тени, кожа приобрела болезненный оттенок, а взгляд утратил всякую живость и привлекательность.

В дверь позвонили.

Прижавшись ухом к двери ванной, пытаюсь расслышать, кто пришёл. Это точно Брайан. Чёрт! Открываю навесной шкафчик, и вытаскиваю пузырёк и принимаю очередную таблетку. «Глория! Соберись! Успокойся!» — твержу себе.

В детстве, попадая в новую приёмную семью, я часто подвергалась наказаниям. Тогда я придумала садиться на пол, закрывала уши руками и начинала считать от ста до нуля, в обратном порядке. Такой ритуал помогал успокоиться.

Так и сейчас, сидя на корточках возле двери и зажимая уши, я медленно считала.

Через несколько минут за дверью послышался мелодичный голос Эндрю:

— Глория, всё в порядке? Тут Брайан пришёл!

— Да! Да! Сейчас… Выхожу.

Таблетки начали действовать, и я почувствовала, как паника и напряжение постепенно отступают, сменяясь облегчением.

Выйдя из ванной, я сразу же увидела Брайана, уплетающего вафли с набитым ртом.

— О, Глория! А мы тут немного перекусываем. Надеюсь, ты не против? — он поднимается со своего места идёт навстречу и пытается обнять меня.

Несмотря на состояние тревоги, я рада видеть своего напарника.

— Как ты, детка? Вижу, не скучала без нас? Кстати, вафли просто объедение!

Брайан плюхнулся обратно на стул и продолжил с аппетитом есть, запивая вафли кофе, который ему приготовил Эндрю.

— Так, мальчики. Я вас хорошо знаю, детектив во мне ещё не умер. Говорите, что привело вас сюда?

— Глория, я просто зашёл проведать тебя, — начинает оправдываться Брайан. — Гейб сказал, что едет за тобой, вот я и решил заскочить перед работой.

Я недовольно посмотрела на Эндрю, но он лишь улыбнулся и пожал плечами.

— Капитан Броуди попросил тебя об этом?

— И он тоже, — улыбнулся Брайан. — На работе полный хаос, крошка. Людей в отделе катастрофически не хватает. Советую сегодня выйти на работу, если не хочешь, чтобы меня уволили за невыполнение обязанностей. Без тебя преступления раскрываются не так быстро.

— Ой, да ладно! Не рассказывай мне сказки, Брайан! Меня всего нет три дня, — опираюсь руками на стол и смотрю на него в упор, как на подозреваемого.

В этот момент в беседу вмешивается Эндрю:

— Глория, хватит отдыхать, пора возвращаться к делам. — Он подходит ближе, обнимает за талию и нежно целует в шею.

— Хорошо, ребята, вижу, вы полны решимости и не оставите меня в покое, пока не соглашусь. Дайте мне несколько минут, чтобы собраться. Минут двадцать, и я буду готова.

— Мы едем домой? — с радостью спрашивает Эндрю.

— Конечно, нет! Я еду на работу. Не могу же подвести своего партнера, раз он так слёзно просит.

Оставляю их на кухне, и иду собирать вещи. Их немного. Быстро побросав белье в сумку, оглядываю комнату, чтобы убедиться, что ничего не забыла.

Неожиданно на кровати появляется Хлоя.

— Нет, нет, нет! Только не сейчас! — шепчу, чтобы никто не услышал. Подхожу к ней вплотную и хватаю за плечи. — Убирайся! Убирайся из моей квартиры!

— Ты что, под кайфом? Никогда не видела тебя такой злой, — спрашивает она, злобно нахмурившись.

— Отвали! Отвали от меня!

— Глория, с кем ты разговариваешь? — раздаётся за спиной голос Эндрю.

Я готова провалиться сквозь землю. Мне становится очень страшно. Не знаю, слышал или видел он что-нибудь.

— Эм… Ни с кем. Просто… бормотала себе под нос что-то, — быстро отвечаю, делая вид, что собираюсь.

— Пойдём отсюда.

Выходя из спальни, оглядываюсь через плечо. Хлоя идёт следом.

Глава 3

На следующий день, сидя в кабинете, я чувствовала ужасную головную боль. Эндрю всё-таки уговорил меня поехать к нему. В дом, где я последние два года живу.

Накануне ночь, проведенная с Эндрю, прошла тихо и спокойно. Хлоя появлялась несколько раз, но мне удавалось быстро избавляться от неё, глотая таблетки горстями.

Я думала, что после трехдневной разлуки он захочет заняться сексом, но этого не произошло. Не знаю, радоваться или нет? Он чувствовал, что со мной что-то не так, и старался окружить меня заботой.

Его молчаливая забота обжигала сильнее любых упреков. Я чувствовала себя хрустальной, готовой рассыпаться от одного неверного движения, а он, как опытный стеклодув, боялся даже прикоснуться, чтобы не сломать. Но именно такая осторожность, которую он излучал, напоминали о том, как сильно я его подвожу, своим дурацким поведением, держа его в неведенье. Мне действительно требовалась помощь специалиста, но признать самой себе в этом я не хотела, боялась. Боялась потерять всё, что таким трудом мне досталось.

Я смотрела на Эндрю, когда он спал, пытаясь запомнить каждую чёрточку его лица. Спокойное дыхание, немного растрёпанные волосы на подушке, трехдневная щетина на подбородке — все это казалось таким родным и в то же время таким далеким. Мне хотелось коснуться его, уткнуться в его плечо и прошептать слова прощения, но горло сжималось от страха потерять его.

Утром Эндрю приготовил завтрак. Блинчики с ягодами, его фирменное блюдо. Обычно я набрасывалась на них с аппетитом, но сегодня каждый кусочек казался горьким. Ела, стараясь не смотреть ему в глаза, чувствуя, как взгляд прожигает меня насквозь. Эндрю знал, что со мной. Я чувствовала это кожей. Он просто ждал, когда я сама признаюсь. Конечно, не мудрено, он работает с такими пациентами более десяти лет и наверняка видит людей с проблемами на сквозь. Я обманывала, прежде всего, себя.

Принимаюсь лихорадочно рыться в ящиках стола, надеясь найти упаковку таблеток. В коридоре, как обычно, Брайан, отпуская саркастичные комментарии в адрес работающих специалистов, направлялся в мою сторону.

Наконец, мои пальцы нащупали смятую пачку обезболивающего. Осмотревшись в поисках воды, я поняла, что её нет. Наверняка, Брайан, воспользовавшись моим отсутствием, снова опустошил мои запасы минералки.

Пришлось идти в дальний конец коридора, где располагалась кухня для сотрудников, чтобы набрать стакан воды и запить таблетки. Возвращаясь, я обменялась парой слов с коллегами.

Вернувшись в кабинет, ставлю стакан с водой на стол, бросаю две таблетки аспирина и смотрю на поднимающиеся пузырьки. Необходимо, чтобы мигрень отступила, прежде чем я смогу с головой окунуться в круговорот дел и кипу бумаг, лежащую на столе.

Когда таблетки окончательно растворились, выпиваю залпом всю воду. Открываю первую попавшуюся папку и углубляюсь в чтение. Как же мне не хватало этого ощущения все три дня. Компьютер загрузился, и электронная почта начала непрерывно сигнализировать о новых письмах.

Дело, которое я начала изучать, касалось трагического происшествия, случившегося три недели назад. Шестнадцатилетний подросток застрелил своих родителей из ружья, а затем совершил самоубийство, повесившись.

На отчёте стояла особая пометка от капитана Броуди. Требовалось провести повторное, более тщательное расследование. Почему дело оказалось у меня на столе? Судя по дате, с момента трагедии прошла всего неделя. Открываю последнюю страницу. Расследованием занимался детектив Льюис Макрой.

Сняв трубку, набираю внутренний номер Макроя. Послышались длинные гудки.

— Да! — прорычал раздраженный голос.

— Потише, детектив Макрой.

— Кто это?

— Берч.

— А, Глория. С прибытием! Что стряслось?

— Ты занимался делом о подростке, расстрелявшем свою семью несколько недель назад? Не в курсе, почему оно перешло ко мне?

— Дай-ка подумать… Точно! Это был я. После моего первого отчета, капитан приказал передать его тебе.

— Почему?

— Откуда мне знать, что у него в голове! — воскликнул Макрой с возмущением.

— Оттуда, что ты, идиот, носишь звание детектива! Выскажи своё мнение, что думаешь о деле.

— Глория, чего ты прицепилась ко мне с самого утра? Только появилась, а уже как кость в горле.

— Я могу прямо сейчас зайти к тебе.

— Ладно, ладно… Мальчишка Том Грейсон прикончил родителей, которые постоянно выпивали. Парень, видимо, устал от их пьянства, неадекватного поведения и ссор. Не исключаю абьюз в семье. Многие отзывались о семейке нелестно. Отец частенько поднимал руку на сына и жену. Соседи жаловались местному шерифу на шум и крики из дома Грейсонов, но тебе известно, местным копам до этого нет дела. У них таких семеек через каждый дом. Копы просто просиживают штаны и получают зарплату. Видимо, у паренька сорвало крышу. Он и решил убить родителей, а потом покончил с собой. Типичное самоубийство.

— Понятно. Спасибо за информацию, Льюис.

Повесив трубку, я машинально уставилась на папку с материалами, лежащую прямо передо мной. Всё, что только что сообщил Макрой, зафиксировано в отчёте. Однако капитан не стал бы просто так передавать мне дело, если полностью уверен в том, что оно закрыто другим детективом.

Вновь перелистав несколько страниц, изучаю показания соседей. Ничего особенного или вызывающего подозрения не обнаруживаю. Всё складывается так, как и описал Макрой.

Набираю внутренний номер кабинета капитана Броуди, я терпеливо жду ответа.

— Капитан Тед Броуди слушает, — раздаётся в трубке глубокий, басистый голос.

— Добрый день, сэр. Детектив Глория Берч.

— Рад слышать! Как прошли отгулы?

— Спасибо, сэр. Отдохнула и набралась сил. Готова приступить к работе.

— Отлично! Ожидаю от тебя продуктивности. Выложись по полной, как говорится. Через неделю мы подводим итоги первого квартала. Накопилось много нераскрытых дел. А это не слишком понравится шефу Леону Шелдону. Он суров к таким вещам и спросит с меня по полной программе.

— Сэр, я как раз по поводу расследования и звоню. Мне передали дело от детектива Льюиса Макроя. Дело Тома Грейсона. Подросток, совершивший самоубийство, предварительно убив родителей. На мой взгляд, основываясь на фактах и уликах, представленных в отчете Макроя, я полностью согласна с его выводами.

— Секундочку… Сейчас найду в базе данных. Продиктуй номер.

Называю номер дела. В трубке послышался звук печатающей клавиатуры.

— Да, есть такое. Вспомнил. Хочу, чтобы ты ещё раз внимательно изучила обстоятельства произошедшего. Детектив Льюис Макрой не всегда достаточно внимателен и педантичен в расследованиях. В отчете он не исключил возможность убийства мальчика. Есть вероятность того, что его самоубийство инсценировали. Я не помню всех деталей, но в уликах точно что-то не сходилось. Проверь. Макрой слишком быстро закрыл дело.

— Хорошо, сэр. Если настаиваете, перепроверю.

— Рад твоему возвращению, Глория!

— Спасибо, сэр.

Я решила отложить дело на некоторое время и заняться электронной почтой.

Внезапный стук в дверь отвлекает от работы. На пороге стоит Брайан. Он прибывает в отличном настроении, полон энергии и выглядит замечательно.

— Уже вернулась к работе, крошка? Не помешаю?

— Нет. Хотя ты никогда не спрашиваешь.

Он присаживается на стул для посетителей. Указываю взглядом на раскрытую папку.

— Дело Тома Грейсона. Слышал о таком?

— Конечно! Им вроде занимался Макрой.

— Что скажешь?

— Думаю, суицид. В подробности не вдавался. Так, в разговоре с Макроем, он упоминал это дело. Капитан передал дело нам?

— Да. Требует перепроверить факты и причину смерти.

Кладу папку с отчётом перед Брайаном. Он, с серьёзным видом, берёт её в руки и быстро знакомится с содержимым.

— Хм… На первый взгляд, всё выглядит очевидным. У семьи даже нет родственников. Это существенно облегчает задачу. Никто не будет оспаривать результаты первоначального расследования. Если мы не займемся делом сейчас, оно станет очередным «висяком». А у нас таких предостаточно!

Брайан указывает на стопку папок, лежащих у меня на столе.

— Возможно, ты прав… Честно говоря, стоит ли удивляться, что мальчик убил своих родителей? Рано или поздно это должно было случиться в такой неблагополучной семье. Отец постоянно попадал в тюрьму за мелкие кражи и разбой. Он отсидел четыре раза за последние десять лет. Мать — безработная и вела не самый лучший образ жизни. Мальчика отчислили из школы после восьмого класса. Несложно догадаться, что он пошёл по кривой дорожке. Однако есть один момент, который меня беспокоит.

— Какой? — с любопытством спрашивает Брайан.

— Рост погибшего мальчика — метр семьдесят. Высота потолка в их доме, — подвигаю папку с фотографией, — обрати внимание, почти три метра. Длины верёвки явно недостаточно, чтобы повеситься, самостоятельно встав на стуле. Следует выехать на место происшествия и провести следственный эксперимент.

— Ты уверена? — с сомнением переспрашивает Брайан, словно считая мои слова бредом.

— Я когда-то была замечена в шутках, что касаемо работы?

— Ладно, если ты настаиваешь, то можем поехать.

— Предлагаю в районе двух часов дня. Примерно. Сначала немного «приберусь» на рабочем столе, а то меня скоро из-за папок видно не будет.

— Хорошо. Если парень не покончил жизнь суицидом, то у капитана невероятное чутьё на убийства! — Брайан удивлённо присвистнул.

— За его практику подобных случаев было тысячи. У капитана давно развился экстрасенсорный дар. А теперь, дай мне побыть одной. Сосредоточимся на работе.

Первым делом — кофе. Включаю кофеварку, запрограммированную на порцию эспрессо. Аромат свежесваренного быстро заполняет кабинет. Наливаю кофе в чашку. Вдруг захотелось добавить сахар и сливки. Нетипично для меня. Обычно я пью чёрный кофе, без каких-либо добавок. Пришлось снова идти в общую кухню.

Некоторые детективы находились на выездах. Их рабочие места пустовали. С пакетиком сахара и сливками прохожу по длинному коридору мимо кабинета Брайана. Дверь слегка приоткрыта, но его там нет.

Возвращаюсь к себе. Головная боль заметно отступила. Можно дать себе минутку передохнуть.

Подхожу к окну и смотрю на гудящий поток людей и машин, стремительно несущихся по своим делам. Медленно делаю глоток кофе. Приятное тепло разливается по телу.

Достаю мобильный телефон из кармана брюк, открываю приложение и пишу Эндрю сообщение с признанием в любви. Предлагаю заказать на ужин пиццу. Через минуту в ответ получаю взаимное признание и согласие даже на пару пицц.

Эндрю очень много работает. Наши встречи ограничиваются только вечерами. Несколько лет назад он основал сеть клиник. В одной из таких он принимает пациентов, где работает психиатром. Начиная с небольшого кабинета, дело быстро выросло в сеть многоуровневых зданий, состоящих из нескольких корпусов и этажей. Для VIP-клиентов выделен отдельный этаж, для нуждающихся без страховки — другой. В основном в его клинике работают молодые специалисты. Принимались и те, кто проходил практику или недавно получил диплом и нуждался в опыте.

Эндрю Гейб быстро стал известной личностью не только в Нью-Йорке, но и за его пределами. Он внёс значительный вклад в развитие медицины и психиатрии, активно занимается благотворительностью и планирует открыть клинику в Лондоне. Несмотря на высокую загруженность, он всегда находит время для меня, чтобы я не чувствовала себя забытой.

Мои думы внезапно прерываются звонком телефона.

Подняв трубку, я услышала голос капитана.

— Глория, немедленно прекращай все свои дела. Выезжайте с Брайаном на место происшествия. У нас групповое убийство!

— Поняла, сэр. Что известно на данный момент?

— Известно, что в доме обнаружены три тела. Адрес: Стрит Мак-Палас 645, Ист-Виллидж. Несколько минут назад в службу спасения позвонили с анонимного номера и сообщили об обнаружении трупов. Звонивший говорил изменённым голосом. Число жертв меня сильно беспокоит. Это не сулит ничего хорошего. Поручите с Брайаном свои «горящие дела» другим детективам. Отправляйтесь и выясните, что там произошло!

— Есть, сэр. Выезжаем.

Брайан уже держал в руках ключи от машины, дожидаясь у двери моего кабинета, когда я положила трубку рабочего телефона.

— С возвращением в строй, детка! Убийцы не дремлют, — ухмыльнулся он.

— Сначала осмотримся на месте, оценим обстановку. Если потребуется, вызовем Эдриана Курта, только опытный коронер сможет помочь.

Глава 4

Каждый поехал на своей машине. Брайан на своём «Мустанге» впереди, я за ним на «Мерседесе». Служебными автомобилями мы пользовались редко. Эти рухляди совершенно непригодны для преследования и создавали больше проблем, чем пользы.

На всякий случай, по пути, я позвонила Курту и предупредила, что, возможно, его помощь понадобится в ближайшее время. Моя просьба не вызвала у него особого восторга.

Улицы сегодня были переполнены машинами. Опустив стекло, вдыхаю летний воздух города. Легкий ветерок, коснувшись лица, тут же начинает трепать мои волосы.

От уличных торговцев доносились различные ароматы жареных сосисок, свежей выпечки и кофе. Продавцы овощных лавок выставляли на тротуар ящики с овощами и фруктами. Люди спешили по своим делам. Город жил своей жизнью, а где-то нас ждали три мертвых тела.

Примерно через тридцать минут мы наконец-то добрались до дома под номером 645. Я припарковалась вдоль тротуара на свободном месте. Вокруг дома

собралось значительное количество журналистов, репортеров и толпа любопытствующих.

Полицейские машины и скорая помощь уже прибыли на место преступления. Ждали нас. Нацепив жетон на пояс брюк, быстро вылезаю из машины. Брайан на ходу обменивается словами с дежурным полицейским.

Уверенно подхожу к ним, осматриваясь по сторонам. Дом выглядит довольно большим. С хорошей отделкой и ухоженным садом, в котором установлены деревянные качели, фонтанчик и скамейки.

Вокруг, в районе, много похожих домов. Камера видеонаблюдения на нашем объекте имеется, но, к сожалению, в разбитом состоянии. Не стоило надеяться, что карта памяти уцелела. Преступник, заметая следы, позаботился о том, чтобы её уничтожить.

Однако на первый взгляд у соседей напротив, кажется, с камерой всё в порядке. Маловероятно, что он настолько просчитался, что не заметил камеру на соседней улице. Скорее всего, она не охватывала ракурс целиком и, в частности, дом 645.

— Что у нас? — спрашиваю дежурного, засунув руки в карманы, оглядывая толпу репортёров, жаждущих узнать подробности.

— Лейтенант Джим Норман, — представляется молодой человек, который, по всей видимости, недавно начал службу. Он заметно нервничает, пытается скрыть дрожь в руках, но безуспешно.

— Спокойно, лейтенант Норман. Сделайте глубокий вдох и спокойно доложите обстановку.

Брайан посмотрел на меня и помотал головой. Это означало, что парнишка до смерти перепуган и толком не может связать предложения от увиденного им внутри дома. Плохой признак.

Лейтенант Норман кое-как взял себя в руки и на выдохе начал быстро говорить:

— В диспетчерскую службы спасения поступил анонимный звонок в 9:45 утра. Незнакомый сообщил о трупах в доме по улице Стрит Мак-Палас 645 в Ист-Виллидж. Диспетчер направила нас с напарником на вызов. Мы находились на дежурстве. Прибыв сюда через семь минут, я предусмотрительно оставил напарника снаружи, а сам решил проверить объект. Снаружи было тихо. Тогда я зашёл в дом и принялся обследовать каждую комнату по очереди. В гостиной мною было обнаружено три трупа. Все обнажены. Две девушки и один парень. Молодые. Возраст примерно от 20 до 30 лет. Устанавливать, что люди мертвы, не потребовалось. Вы сами увидите этот ужас, когда зайдете в дом.

Казалось, сейчас Нормана вырвет. Он побледнел и едва сдерживался, набирая каждую минуту в грудь воздуха побольше.

— Спасибо, лейтенант. Пока достаточно. Дальше, если вы не против, мы пройдем в дом и осмотримся.

Брайан дружески похлопал его по плечу, и мы двинулся вперёд.

— Попросите напарника постоять тут вместо вас. Сами сходите, выпейте горячего чаю. Немного отвлечетесь от тревожных мыслей, — произнесла я. — Скоро ты привыкнешь к подобному безумию, Джим. Ну, а если нет, тогда лучше сразу меняй профессию.

Я мило улыбнулась и оставила его на том месте, где он и стоял переваривать услышанную информацию.

Весь секрет в работе отдела убийств состоит в управлении людьми. Новички представляют собой волка-одиночку, который уходит вглубь леса, повинуясь интуиции. Однако на практике, парни не умеющие работать в команде, обычно оказываются в наружной слежке. Даже в мелком расследование — заняты те, кто может оказать любую помощь. Криминалисты, пиарщики, патологоанатомы, криминалисты, патрульные. В общем, все, кому не лень. И моя задача — сделать так, чтобы они держали меня в курсе событий касаемо данного дела. Команда должна действовать сообща, чтобы никто никому не мешал.

Догоняю Брайана. Он стоит, в холле, терпеливо дожидаясь.

— Ну что, опять напугала парнишку? Сказала коронную речь, что дальше будет только хуже?

— Конечно! Кажется, парень готов дать дёру.

— Кстати, классная у тебя новая прическа. Ты мне даже больше нравишься брюнеткой.

— Кто бы сомневался.

Брайан открывает кейс, который держал в руках. Мы надеваем перчатки, бахилы, обрабатываем их специальным составом и входим в гостиную, за линию ограждения.

Развернувшаяся картина преступления, которая предстала в непристойном, неприкрытом виде, не поддавалась никаким ощущениям, кроме дикого отвращения, страха и рвотных позывов.

Нам с Брайаном чего только не приходилось видеть за службу: расчлененные трупы, сексуальные насилия, самоубийц, изнасилования. Всякое было. Детективы со временем привыкают реагировать на подобное отстраненно. Это работа, в которой невозможно пропускать через себя всё, что видишь. И уж тем более, сожалеть о лежащем перед тобой человеке. Для оплакивания существуют родственники. Наша забота найти того, кто совершил преступление. Однако маска холоднокровия и полного абстрагирования приходит только с опытом и годами. Что касается преступлений в целом, то можно смело сделать вывод. Человек — существо изобретательное, особенно в деле об убийствах себе подобных.

Не сговариваясь, мы мгновенно переглянулись. Небольшими шагами мы двинулись к телам. Пока сознание настолько было поражено увиденным, что никто не проронил ни слова.

Итак, перед нашим взором в гостиной предстало три трупа. Две девушки и парень. Сцена разворачивалась посредине комнаты.

Мы подходим к первой жертве. Девушка. Сидит на стуле. Обнажена. Руки и ноги плотно примотаны широким скотчем. Она является единственным зрителем для оставшихся двух трупов, которые находятся прямо напротив неё.

У девушки длинные тёмные волосы, смуглая кожа. Возможно, она была привлекательной при жизни. Тело подтянутое и упругое. Про себя отмечаю, что она ещё не познала прелести материнства.

Её расстреляли в упор. Из пистолета. Искусно разрядив обойму. Первая дырка во лбу, вторая — в правой глазнице, третья — в левой глазнице, четвертая — в правой груди, пятая — в левой груди и шестая — в области гениталий.

Каждый из нас достаёт свой блокнот и делает необходимые записи. Мы по-прежнему не проронили ни слова. Только изредка переглядываемся. Такой язык жестов понятен, только нам двоим. Не знаю, что Брайан сейчас видит в моих глазах, в его, я рассмотрела неподдельный ужас, страх и отвращение.

Осмотрев жертву номер один, мы последовали к трупам номер два и три.

Девушка номер два. Брюнетка, с короткой стрижкой. Высокого роста, (примерно метр восемьдесят) стройная, с ухоженным телом, маникюром и педикюром. Нерожавшая. Судя по отсутствию растяжек на теле. В области сердце зияет огромная дыра. Самого органа нет.

Труп номер три. Парень. Он располагается напротив трупа номер два.

Крепкого спортивного телосложения. Такого нелегко свалить с ног, а убить куда сложнее. Обладатель хорошей фигурой, светлыми волосами и привлекательными контурами лица. У парня также как и у девушки, изъято сердце.

Каждый из них подвешен к потолку. Крепилась подвесная конструкция на металлических массивных крюках, ввинченными в потолок. Тела висели на широких белых ремнях лицом вниз, параллельно полу. Ширина каждого такого ремня составляла примерно сантиметров десять. Один крепился под подбородком так, чтобы двое могли видеть друг на друга, как бы паря в воздухе. Другой ремень крепился на груди. Третий — на бедрах. Четвертый — на коленях.

В обычной жизни, будь они живы, то походили на гимнастов в цирке, выполняющие акробатический элемент.

— Позовите сюда криминалистов, — первое, что вырвалось. — Надо сделать фото и видеосъемку, опустить и снять трупы с ремней.

Самое поразительное, что крови нигде практически нет. Однако комната отвратительно пахнет. Смесь затхлости, гнили и какой-то приторной сладости, щекотала ноздри. Глаза слезились не только от ужаса увиденного, но и от спертого воздуха. Я постаралась дышать ртом, но это мало помогало. Подвешенные тела покачивались, как марионетки, лишенные кукловода. Лица неестественно бледные, с синюшным оттенком.

Один из сотрудников, совсем молодой парень, побледнел и отвернулся, пытаясь сдержать тошноту. Я понимала его. Сама чувствовала, как подкатывает ком к горлу. Но нужно держать себя в руках. Мы здесь для того, чтобы установить истину, какой бы мерзкой она ни была.

Через пару минут прибыли криминалисты. Они принялись за работу с профессиональным хладнокровием. Щелчки затворов фотоаппаратов, жужжание видеокамеры, тихие команды. Каждый жест отточен, выверен. Они словно отгораживались от окружающей действительности стеной профессионализма.

Мы с Брайаном терпеливо наблюдали за происходящим.

Начали аккуратно опускать тела. Металлические крюки скрипели, натягиваемые ремни издавали тихий шорох. Когда тела коснулись пола, стало ещё тяжелее. Теперь можно было рассмотреть детали: застывшие гримасы, посиневшие губы, странные отметины на коже.

Работа предстояла долгая и кропотливая. Но мы должны выяснить, кто это сделал и почему. Мы должны найти ответы на вопросы, которые задавала жуткая картина. И мы найдем их, чего бы ни стоило.

У каждого из подвешенных грубо вспорота кожа спины. Разрезы нанесены вдоль всей спины, с двух сторон от позвоночника, примерно на равном расстоянии друг от друга. Я предположила, что такое можно сделать только топором. Вдоль позвоночника, у каждого, выложено его же сердце, которое вырезали и вытащили.

В воздухе висел тошнотворный запах крови и железа, смешанный с чем-то сладковато-гнилостным. Меня чуть не вырвало, но я заставила себя дышать через рот, стараясь не концентрироваться на запахе. Нужно собрать улики, которые здесь есть, прежде чем вызывать подкрепление. Каждый вздох отдавался эхом в жуткой комнате, казалось, смерть, притаилась в каждом углу, наблюдая за мной.

Я подошла ближе к одной из жертв, стараясь не касаться ничего вокруг. Кожа была мертвенно-бледной, покрытой синяками и кровоподтеками. Ремни туго врезались в тело, оставляя глубокие следы. Меня поразила какая-то аккуратность в том, как он расположил вдоль позвоночника вырезанные сердца. Это не просто убийство, а ритуал, извращенное произведение искусства, созданное больным безумцем.

Поднимаю голову к полотку. Крюки, ввинченные в потолок, были старыми, ржавыми, но надежными. Вокруг них виднелись следы крови и волокон ткани от ремней. Кто-то явно потратил много времени и сил, чтобы всё здесь соорудить. Возникает вопрос, зачем? Что убийца хочет сказать своим чудовищным представлением?

Мерзкая, выворачивающая на изнанку картина выпотрошенных трупов заставляла кровь холодеть в жилах. Ничего более ужасного и отвратительного мне не доводилось видеть прежде.

Тошнота подкатила к горлу, и я едва сдерживала рвотный порыв. Кто мог сделать такое? Что происходило в голове человека, совершавшего такой поступок?

Достаю телефон, делаю видеосъемку места преступления и фотографии для себя. Пересылаю коронеру и капитану. Коронер Курт необходим здесь. С таким методом преступления мы никогда не сталкивались.

Отойдя от трупов на приличное расстояние, я приблизилась к Брайану, который стоял белее мела.

— Какие есть соображения, детектив Уэйн? — закидываю руки за спину, стараясь придать голосу уверенность.

— Сказать, что я потрясен, ничего не сказать…

— Ещё слабо сказано!

— На первый взгляд, кажется, этих двоих не просто казнили, а выпотрошили с особой жестокостью! — указывая на парня и девушку, залепетал Брайан.

— Согласна. Не самый простой способ убийства выбрал преступник. Скорее, как ты, верно, заметил — казнь. С таким мы сталкиваемся впервые. Как только приедет Эдриан и осмотрит тело, пусть криминалисты здесь хорошо поработают. При таком зверском расчленении… Оглядись, совсем нет крови. Преступник хорошо прибрался. Не думаю, что он привёз тела в дом в расчленённом виде и подвесил. Посмотри на девушку №1, которая сидит на стуле. Он разрядил всю обойму. Однако кровь только на стене позади неё. Это естественно от попадания в голову и глаза. Заметь также, что стреляли в упор. Жестоко. Ожоги на глазницах и других пяти отверстий тому доказательство. Остальное он тщательно прибрал. Гильз нет. Бьюсь об заклад, что и пуль тоже. Тут не маленький фронт работы. Физически преступник достаточно вынослив или он работал не один.

— Мда… Создается впечатление, что жертва №1 назовем её пока так, просила или даже умоляла себя убить, чтобы не видеть разворачивающегося зрелища подвешенных трупов. Хотя оно могло предназначаться ей.

— Возможно… Тогда почему он прострелил ей глаза?

— Три трупа за раз! Мощно и впечатляюще! Если преступник задумывал произвести на полицию впечатление, то ему удалось на сто процентов!

Брайан помахал рукой прибывшим криминалистам, что можно заходить и начинать работать.

Бригада тут же начала заносить оборудование, и каждый стал распределять свой участок работы.

— Трупы не трогайте, пока их не осмотрит коронер, — скомандовала я.

— Брайан, давай приступим к опросу соседей. Разделимся. Возьми в помощь парней, которые дежурят снаружи. Пусть отвлекутся и пособира