Марат Валеев
Марат Хасанович Валеев родился 26 августа 1951 г. в г. Краснотурьинск Свердловской области. Закончил факультет журналистики КазГУ им. Аль-Фараби (г. Алма-Ата).
Работал в газетах Павлодарской области (районных, областной). В 1989 году был приглашён в газету «Советская Эвенкия» (с 1993 г. — «Эвенкийская жизнь») на севере Красноярского края, в которой прошел путь от рядового корреспондента до главного редактора.
Автор и соавтор более двух десятков сборников юмористических рассказов и фельетонов, художественной прозы и публицистики, изданных в Красноярске, Павлодаре, Кишиневе, Новокузнецке, Оренбурге, Южно-Сахалинске, Санкт-Петербурге, Екатеринбурге, Москве. Лауреат и дипломант ряда литературных конкурсов, в том числе «Золотое перо Руси-2008» (номинация юмор), Общества любителей русского слова (номинация проза, 2011) «Рождественская звезда-2011» (номинация проза), «Так было» газеты «Комсомольская правда» (2014), имени Виталия Бианки (2017), имени Михаила Пришвина (2018), «Лучшая книга года» русскоязычных авторов (Германия, 2018).
Член Союза российских писателей. Живет в Красноярске.
От автора
Я не случайно дал такое название этому сборнику рассказов и баек о рыбалке. Нет, не только потому, что один из моих рассказов так и называется. Дело в том, что тот, кто хоть раз взял в руки удочку, да при этом еще и поймал свою первую рыбешку, он, за редким исключением, навсегда сам попадает на «крючок» этого древнего промысла — рыбной ловли и уже никогда с него не сойдет (опять же, оговорюсь, за редким исключением). Потому что азарт, восхищение или разочарование и прочие треволнения — все эти эмоции, однажды испытанные вами на рыбалке и переворачивающие вашу душу, будут требовать своего выхода вновь и вновь. И вы снова и снова будете с нетерпением ждать того дня, когда сможете оказаться на излюбленном вами месте у пруда, озера, реки, а то и моря, чтобы, закинув удочку, впиться взглядом в поплавок и ждать поклевки… Вот обо всем этом мои вполне серьезные и самые что ни есть правдивые рассказы. Ну, а бонусом к ним байки, не менее реалистичные, но сдобренные рыбацким юмором. Итак, удачной вам поклевки… то есть, доброго прочтения!
Как я стал рыбаком
Как на духу признаюсь — я за свою жизнь загубил не одну щучью жизнь. А вылавливать их на жерлицу меня пристрастил мой отец. Всё началось после того, как ещё в тысяча девятьсот пятьдесят с чем-то году он почему-то связался с другой женщиной и ушёл от своей жены и моей мамы, оставив, у неё на руках меня, то есть своего первенца, и моего младшего братишку. На двоих нам тогда было шесть лет.
Спасаясь от упрёков и преследований многочисленной родни как с маминой стороны, так и со своей тоже, отец взял и уехал с этой самой нехорошей женщиной в северный Казахстан. Где в это время разворачивалась целинная эпопея, и где только как раз их там и не хватало.
А мама, промучившись одна с нами и с муками ревности несколько месяцев кряду, не выдержала и, выведав адрес своего непутёвого мужа (они ведь были не разведены), сгребла нас в охапку и поехала в этот самый Казахстан.
Папка мой, как оказалось, прибился к колхозу «Красный октябрь» в Павлодарской области, куда мы и приехали жарким июньским днём. Жил он в небольшой деревушке, бывшей казачьей станице, стоящей на высоком берегу, под которым, среди зелёных-презелёных лугов с шарообразными островками ивовых кустов, уютно раскинулись пойменные озёра, обрамленные камышами.
Вот на одном из этих озер — Долгом, — мама и нашла нашего отца, не застав его дома. Посевная к тому времени закончилась, сенокос ещё не начинался, потому он и отдыхал с удочкой на берегу.
Помню, как мы спустились по песчаному взвозу под старый иртышский берег и пошли узенькой тропкой, протоптанной в зелёной густой луговой траве, к высокой стене камышей, покачивающих на лёгком ветру пушистыми кисточками.
Младший брат сидел на руках у мамки и противным голосом хныкал, потому что его вовсю кусали комары, а я семенил сзади и с любопытством озирал окрестности, хотя комары и меня не обделяли своим вниманием.
Высоко в бледно-синем, как бы выцветшем, небе сияло ослепительно белое солнце, везде вокруг порхали разноцветные бабочки, тренькали кузнечики, разноголосо щебетали какие-то птахи. А в прогалине среди камышовых зарослей я увидел знакомую коренастую фигуру с блескучей лысинкой на темени (отец рано облысел).
Он как раз широко размахнулся какой-то длинной палкой, и от неё на воду со свистом упала длинная нитка с привязанным ближе к концу зелёным узлом из камыша. Мать негромко позвала отца по имени, он обернулся и уронил удочку.
А я закричал во всё горло:
— Папка-а-а-а! — и помчался прямо по шуршащей траве к самому своему любимому тогда человеку.
Тут опять заревел примолкший было младший братишка, тоненько заскулила мама, у отца тоже искривилось лицо, и он, шмыгая своим большим носом, торопливо и косолапо пошёл к нам навстречу, вытянув руки.
Руки эти, грубые, с изломанными и грязными ногтями, были все в чешуе и противно пахли рыбой. Но как у меня зашлось сердечко, когда я оказался на этих руках, и мокрая отцова щетина, знакомо пахнущая табаком, стала колоть мне щёки, шею!
И тут отец краем глаза увидел, что зелёный узелок из камыша (это, как я потом узнал, был самодельный поплавок), пляшущий на мелкой ряби зеленоватой воды, вдруг как-то особенно сильно дрогнул и просел, а потом вообще плавно утонул и поехал-поехал под водой куда-то вбок.
Лицо у папки сразу сделалось каким-то хищным, сосредоточенным, он быстро, но осторожно поставил меня на землю, а сам подобрал валяющееся наполовину в воде, наполовину на берегу, удилище и, выждав несколько секунд, пока узелок поплавка не растворился в зелёной толще воды, плавно и сильно потащил леску вверх.
И тут вода забурлила, на конце натянувшейся до звона лески показалась большая и невероятно красивая рыбина: с алыми плавниками и хвостом, сине-зелёными, переливающимися на солнце крутыми боками и белым брюхом.
Она отчаянно молотила кроваво-красным хвостом и хватала округлым ртом воздух. Но отец подвёл её по воде к вязкому берегу, истоптанному его сапогами, и потом вытянул ещё дальше, к траве.
— Вот, сына, смотри, это окунь! — с ликованием сказал он, вытащив изо рта рыбы крючок и двумя руками поднеся к моему лицу сильно изгибающееся и пытающееся вырваться покрытое мелкой и очень плотной чешуёй веретёнообразное тело.
В лицо мне полетели брызги воды, я испугался и сделал шажок назад. Сейчас отец выглядел как будто куда радостней и оживлённей, чем когда увидел нас.
— Не бойся, сына! — сказал он, улыбаясь. — Это всего лишь рыба. Сегодня вечером узнаешь, какая она вкусная.
Это означало, что отец принял наш приезд к нему как свершившийся и неизбежный факт. Так наша семья вновь воссоединилась.
Я не знаю подробностей того, как был разрешён вопрос с той женщиной, с которой он раньше нас оказался в этих благословенных целинно-рыбных краях. Но вечером, когда мы ели действительно очень вкусную жареную рыбу на квартире отца, другой женщины, кроме матери, с нами не было.
А отец с той поры частенько брал меня на рыбалку и научил ловить не только чебаков и окуней, но и щук на жерлицу. Чему я с удовольствием предавался и в детские годы, и, тем более, став взрослым.
