Глава 2. Фор

Легко переходя из тени в свет огня, затем снова в тень, я пробираюсь между павшими и ранеными. Я видел, как юный Йок свалился со своего морлета в разгар битвы, и сейчас, когда все закончилось, меня переполняет решимость найти его. В конце концов, Йок был слишком юн и неопытен для подобной миссии. Он только лишь в этом цикле прошел свой путь ва, оставляя детство позади и становясь мужчиной. Несмотря на смелость и целеустремленность, мальчик еще не познал боя. Но Йок так стремился присоединиться к нам и доказать свою доблесть, что, когда он умолял меня взять его с собой в мир людей, у меня не хватило духу сказать «нет». Если бы я только знал, что мы столкнемся с ликорнами на единорогах.

Я нахожу мальчишку в куче грязи в метре от одного из всадников. По крайней мере, Йоку, кажется, повезло больше, чем его врагу, который раскинулся на земле, все еще сжимая меч в руке, уставившись остекленевшими глазами на свод темнеющего пурпурного неба, в то время как дух его уже улетел к своему богу.

Я обхожу труп и присаживаюсь на корточки рядом со своим воином. Йок с силой сжимает свою руку выше локтя, густая синяя кровь струится меж его пальцев.

– Что произошло, Йок? – говорю я, осторожно отводя его руку от раны. – Неужели ты забыл, что я говорил тебе насчет того, чтобы бросаться всем телом на клинки наших врагов?

– Вы против этого, сир, – говорит Йок сквозь стиснутые зубы. – Категорически против.

– Верно. В следующий раз, быть может, ты будешь слушать меня внимательнее.

Я осматриваю порез в свете меча, что все еще мерцает в руке мертвого всадника. Рана глубокая. До кости. И что-то в том, какого цвета его плоть, мне не нравится.

– Тебя ранили не мечом, не так ли?

Йок качает головой. Его кожа стала мертвенно-серой, глаза ввалились в глазницы.

– Боюсь, что нет, сир.

Он не хочет этого говорить, по крайней мере вслух. Но мы оба знаем правду. Эта рана могла быть нанесена только рогом единорога. А значит, в нее попал яд.

Я сажусь на корточки, оглядывая кровавую бойню. Милостью Глубокой Тьмы мой народ остался относительно невредим. Кроме Йока, только двое других получили поверхностные ранения. У людей дела обстояли не так хорошо. К тому времени, как мы прибыли на место происшествия, от охраны уже почти ничего не осталось, в живых были лишь буйствующий принц Теодр и его прекрасная спутница. При этом, кажется, единственная причина, по которой они все еще живы, заключается в том, что ликорны намеревались сделать их своими заложниками.

Словно влекомый какой-то невидимой силой, мой взгляд перемещается к карете, где принц расхаживает взад-вперед, заламывая свои украшенные драгоценностями руки.

Но не он привлекает мое внимание.

Его сестра стоит рядом, наблюдая. Ее лицо спокойное и неподвижное, что резко контрастирует с маниакальными манерами принца.

Его сестра. Одна из трех принцесс Гаварии.

Интересно. Очень интересно.

Быстро тряхнув головой, я перевожу взгляд на своих бойцов и тут же нахожу капитана: она склонилась над телом тлеющего единорога, пытаясь срезать все еще пылающий рог с его лба своим большим каменным ножом.

– Хэйл! – зову я.

Она мгновенно поворачивается, видит меня, быстро встает и поспешно направляется в мою сторону. Когда она спускается по склону, ее взгляд падает на юного воина рядом со мной.

– Йок! Ты, обглоданная дьяволом мелкая пещерная рыбина! Я обещала мар, что не допущу, чтобы с тобой что-нибудь случилось. Ты что, решил сделать из меня обманщицу?

Йок пытается улыбнуться. Выходит у него, прямо скажем, скверно.

– Прости, сестренка, – выдавливает он болезненно-слабым голосом. – Можно подумать, я хотел, чтобы мне оторвали руку.

– Оторвали? – Хэйл приседает рядом со мной, ее взгляд быстро пробегает по младшему брату. Увидев, что его конечность все еще прикреплена к телу, она дает ему подзатыльник.

– Ай, – возмущается он.

– Хватит калечить моих солдат, Хэйл. – Я показываю ей рану. – Боюсь, эта проблема серьезнее, чем я сначала подумал. Его пырнул единорог.

– Морар-джук! – сплевывает Хэйл.

– Следи за языком, сестренка. – Йок слабо качает головой. – Ты же знаешь, что мар не нравится, когда ты так ругаешься.

– Ага, а еще ей не нравится, когда ее сынишку разрывают на части единороги.

Мой капитан поворачивается ко мне, на ее лице хмурое выражение, но за этой маской ей совершенно не удается скрыть беспокойства, тлеющего в ее глазах.

– Мы должны отвезти его домой.

– Нет! – Йок взвизгивает.

Хэйл оборачивается и бросает на брата сердитый взгляд.

– Думаешь, мы возьмем тебя с собой, чтобы ты мог умереть медленной, мучительной смертью, пока Фор танцует с человеческими принцессами? Подумай-ка еще разок, братишка!

– Я не собираюсь подвергать миссию опасности.

Йок с силой сжимает челюсть и силится сесть. От этого простого действия он тут же бледнеет, глухо стонет, но упрямо предпринимает очередную попытку встать.

– Лежи, мальчик.

Я твердо кладу руку ему на грудь. Он сопротивляется всего мгновение, прежде чем снова опуститься на землю.

– Хочешь верь, хочешь нет, но твое присутствие не сильно скажется на исходе миссии.

– Вы уверены? – голос Йока слабый. Пот выступает у него на лбу, веки тяжело опускаются. – Разве вам не понадобится моя обезоруживающая улыбка, чтобы очаровать человеческих дев?

– Им придется обойтись моей.

Я поворачиваюсь к Хэйл и встречаюсь с ней взглядом.

– Ему нужен целитель уггра. И как можно скорее.

– Я отвезу его в Мифанар, – тут же отвечает она. Но я качаю головой.

– Тебя отпустить не могу. Я не знаю, чего ожидать по прибытии в замок Белдрот. Ларонгар обещал нам дружбу, но люди прирожденные лжецы. Я не хочу входить в дом человеческого короля без сопровождения моего капитана.

Она прикусывает губу, будто изо всех сил стараясь сдержать возражения. С трудом сглотнув, она коротко кивает.

– Тогда я отправлю с ним Рага и Тоза. Они отделались лишь царапинами, так что в случае необходимости смогут его защитить. Хотя это сократит размеры нашего отряда гораздо сильнее, чем мне хотелось бы.

– У нас нет другого выбора.

Я снова смотрю на Йока, нежно похлопываю его по плечу.

– Я скажу Умог Зу обработать твою рану и произнести над тобой благословение на безопасное путешествие. После этого ты отправишься в Мифанар, мой друг. Обязательно передай своей матери мои наилучшие пожелания.

Губы Йока кривятся в горькой усмешке, но сквозь эту напускную браваду я замечаю, что дела идут как нельзя плохо: у него нет сил даже на то, чтобы просто открыть глаза. Яд распространяется слишком быстро. Я молюсь, чтобы Йок успел вернуться к целителю до того, как отрава достигнет его сердца.

Оставив мальчишку на попечение его сестры, я иду за жрицей, как и обещал. Зу занята тем, что прикладывает припарку к ране на лбу Тоза, но стоит мне отдать приказ, как она тут же отрывается от парня, велит ему закончить обработку самостоятельно и поспешно идет к Йоку.

– Ты в порядке, Тоз? – спрашиваю я, на секунду замерев. – Кому-то удалось испортить твое хорошенькое личико?

Он усмехается, сверкая заостренными зубами.

– Да я этим хорошеньким личиком расквашу нос следующему же эльфу, который попытается меня ударить!

В отличие от большинства, его кожа по большей части состоит из твердого камня, черты лица резкие и шероховатые, как плита базальта. Его голова – такое же хорошее оружие, как и дубинка, которую он любит носить с собой. Тем не менее ликорнам каким-то образом удалось ранить его. Что может означать только одно: у них с собой вирмейеровые клинки, заколдованные магией, достаточно мощной, чтобы пробить даже шкуры трольдов.

Не самая приятная мысль.

А я-то думал, что эта небольшая прогулка в человеческий мир будет простой.

Напоследок хлопнув Тоза по плечу, я отворачиваюсь от него и перевожу взгляд на двух людей у кареты. Принц Теодр все еще расхаживает взад-вперед. До меня долетает его разглагольствующий голос, ежесекундно перескакивающий с одной интонации на другую, он дико жестикулирует, и кольца на его пальцах вспыхивают в свете огня.

Все это время его сестра тихо стоит рядом, сложив руки на груди. Время от времени она что-то тихо отвечает, но я нахожусь слишком далеко, чтобы разобрать ее слова.

В этой девушке есть что-то странное. Что-то… чего я даже не могу уловить.

Ее платье порвано, волосы выбились из-под аккуратной шляпки с вуалью, лицо перепачкано грязью. И все же она держится с таким достоинством, что я бы и без слов догадался о ее королевском происхождении.

Но это не главная причина, по которой я не могу оторвать от нее взгляд. Есть что-то еще. Что-то большее. Словно, глядя на нее, мне почти удается уловить звучание нежной мелодии, будто создающей вокруг этой необычной девушки особую сияющую ауру.

Я моргаю, на секунду отвожу взгляд, а затем смотрю вновь. Однако то ощущение, чем бы оно ни было, пропало. Я больше не вижу ничего, кроме маленькой, хрупкой человеческой женщины в рваном, заляпанном грязью платье.

– Наслаждаешься видом?

Я оборачиваюсь на голос Сула. Руки моего брата сложены на его отполированном нагруднике, который все еще сверкает, незапятнанный битвой. Ни один волосок не выбился из его прически, а лицо такое спокойное и непринужденное, как будто он только-только встал из-за обеденного стола, вдоволь насладившись сытным пиршеством и изысканными винами.

Он ловит мой взгляд, ухмыляется, поигрывая бровями.

– Знаешь, я никогда не был любителем человеческих женщин, но этот конкретный экземпляр, стоит признать, поразителен. Я заметил, что ты тут времени не терял и уже успел прокатить ее на своем морлете. Ну и как она чувствовала себя в седле, а?

Я бросаю на него грозный взгляд.

– Достань свои мысли из врухага. Я сделал то, что должен был сделать, чтобы уберечь бедную девушку от беды. Ничего больше.

– О, разумеется! – улыбка Сула становится шире. – Никто не сомневается в твоей благородной натуре, честнейший из королей и лучший из братьев. Только вот, видится мне, безупречная добродетель помешала тебе заметить, что разрез на платье этой девушки опасно высок. Когда она сидела верхом на твоем морлете, на всеобщее обозрение была выставлена значительная часть ее стройной маленькой ножки. Ты, конечно, отвел бы взгляд от такого зрелища, однако многие не упустили возможности полюбоваться ее прелестями, пока вы спускались с горы.

Неприятный жар вдруг разносится по телу. Мне было прекрасно известно, как много моя спутница, сама того не желая, показала миру во время нашей короткой совместной поездки. Я специально прикрыл ее полой своего плаща. Но ничем не смог помочь, когда она соскользнула с седла. Сейчас же платье висит на ней так, что невозможно догадаться, что разрез вообще есть, так что сомневаюсь, что девушка представляет, как много она обнажила в пылу битвы.

Словно прочитав мысли, брат толкает меня в плечо:

– Теперь, после того как заглянул в кладовую короля людей, ты готов сделать свой выбор? Или планируешь попробовать еще несколько его сладостей, прежде чем сделать окончательный выбор?

Я свирепо смотрю на него.

– Держи язык за зубами, или я его вырву и как следует тебя выпорю.

– Спокойно, братец! – Сул откровенно смеется. – Однако, рискуя лишиться языка, я все же должен отметить, что карета людей в ближайшее время никуда не поедет. Сбруя перерезана, а лошади убежали. Боюсь, что твоей милой человеческой малютке придется умолять нас подвезти ее, куда бы она ни направлялась. – Он кладет руку на сердце. – Со всей искренностью заявляю, что буду безразмерно рад предложить ей место в своем седле. О, и не стоит благодарить меня за мою жертву.

Я не удостаиваю этот поток бреда ответом и оставляю брата хихикать у меня за спиной. Сейчас не время для шуток, принц и его сестра находятся в крайне уязвимом положении. Здесь, на горном склоне, в сгущающихся сумерках, без лошадей и хотя бы какой-то охраны, они оказываются совершенно беспомощными.

Мои люди тем временем усердно трудились, складывая в одну кучу бездыханные тела павших воинов, как ликорнов, так и людей. Народ трольдов не верит в то, что можно оставлять тела мертвецов так просто, особенно если это тела врагов. Поверья гласят, что неупокоенные души могут преследовать убийц до самой смерти. Потому наша жрица прочтет заупокойные молитвы над телами убитых, прежде чем мы продолжим наш путь. Однако их оружие мы оставляем там, где оно упало. Плохая примета – забирать клинок мертвого врага, ведь однажды он может захотеть отомстить. Поэтому горящий клинок ликорна лежит рядом с каретой, превращаясь в тлеющие угольки и отбрасывая красные отблески на принца и его сестру.

– Это твоя вина, – гневно бормочет Теодр. Он театрально размахивает руками, что со стороны выглядит довольно нелепо. – Надеюсь, ты это понимаешь? Если бы ты вышла замуж за Орсана, как было задумано, отец никогда бы не отправил тебя в этот забытый богами монастырь. И мне не пришлось бы сейчас проделывать весь этот путь, чтобы вернуть тебя домой. Боги небесные, да меня тошнит от одной мысли об этом! Я надеюсь, ты будешь готова объяснить отцу, почему сегодня погибли хорошие люди.

Я подхожу на несколько шагов ближе. Теодр продолжает свою тираду, не подозревая о моем присутствии. Но его сестра поворачивается и смотрит прямо на меня. По крайней мере, именно так все и выглядит, хотя я почти уверен, что она не может видеть меня в темноте. Ее брови морщатся в легкой неуверенности, но взгляд остается твердым и непоколебимым.

И тут я замечаю одну интересную деталь, которая ускользнула от меня раньше: ее глаза разного цвета. Один голубой, другой золотистый.

– Ты меня вообще слушаешь? – требовательно произносит Теодр, внезапно поворачиваясь к сестре. Угрожающе сжав кулаки, он делает три резких шага в ее сторону.

– Брат! – Она бросает на него предупреждающий взгляд и многозначительно кивает в мою сторону.

Теодр замолкает на полуслове. Он поворачивается, щурясь от яркого света горящего меча. Еще шаг, и я полностью вхожу в круг света.

Кровь отхлынула от лица принца, сделав его кожу пепельно-серой. Он тяжело сглатывает. По людским меркам его можно было бы счесть красивым. Мне трудно об этом судить, но его фигура кажется достаточно широкой и крепкой, и он безупречно одет по человеческой моде. Возможно, его челюсть слегка слабовата, но этот изъян удачно скрывает аккуратно подстриженная бородка.

Однако в этом человеке есть какая-то отвращающая деталь, которую трудно описать словами. Как будто его дух атрофировался, что делает этого человека малость ничтожным.

Однако его сестра… Я ловлю себя на том, что, глядя на нее, пытаюсь выявить присутствие той странной ауры, которую мне удалось ощутить ранее. Той неуловимой мелодии, которую я чувствовал, но не слышал. Быть может, она мне померещилась.

Тем не менее мне, как ни странно, не хочется отводить от этой девушки взгляд. По стандартам моего народа ее вряд ли можно назвать привлекательной: слишком она маленькая и хрупкая. Ее волосы напоминают мне по цвету теплый нектар джиру. Ее рот широкий, нос узкий и длинный, брови такие же темные, как и густые ресницы, обрамляющие ее необычные двухцветные глаза. Интересно, считается ли она красивой среди себе подобных?

Интересно, смогу ли оценить ее красоту, если пройдет достаточно времени?

По ее щекам расползается румянец. Она опускает взгляд, склоняясь в почтительном реверансе. Кажется, ее смутил мой долгий молчаливый взгляд. Я поспешно кланяюсь в ответ.

– Принцесса.

– Славный король, – отвечает она, кротко посмотрев на меня и тут же вновь опустив взгляд в землю.

– Не разговаривай с троллями, Фэрейн, – рычит ее брат. На слове «тролль» мои волосы чуть не встают дыбом, но мне удается, хоть и с трудом, взять себя в руки и натянуть маску равнодушия, когда принц поворачивается ко мне. Он делает полшага вперед, частично заслоняя собой девушку. – Прошу простить мою сестру, Король Теней. Она уже несколько лет не была в обществе, а потому ее манеры оставляют желать лучшего.

Проглотив замечание о том, кому из них на самом деле не хватает манер, я заставляю себя холодно улыбнуться и обращаюсь к принцессе:

– Похоже, боги благоволят мне сегодня, ибо я имею удовольствие вновь предложить вам и вашему брату помощь.

Она неуверенно смотрит на Теодра, а затем отвечает своим мягким голосом:

– Вы и ваши люди уже оказали нам большую услугу, рискуя собственными жизнями, славный король. Мы у вас в долгу.

– Подожди-ка, мы не совсем у них в долгу, – встревает ее брат. – Если так подумать, мы вообще в расчете, ведь они безвозмездно используют дороги короля Ларонгара, тем самым наслаждаясь его гостеприимством. Да и само собой разумеется, что он должен оказать помощь семье своего покровителя, не так ли?

– Теодр! – шипит девушка.

– Что? – огрызается принц в ответ. – Они фейри! Ты что, совсем не знаешь, как работает этот мир? Никогда не позволяй себе оказаться в долгу перед фейри!

– Совершенно верно, друг мой, – мягко говорю я, больше для того, чтобы успокоить его сестру, что бросает на меня виноватые извиняющиеся взгляды. – Я и не собирался брать с вас никакой платы. Скорее, я прошу вас быть столь любезными, чтобы позволить мне помогать вам впредь. Я не могу не заметить, что сейчас вы остались без охраны или средств передвижения. Для меня было бы честью сопроводить вас в дом вашего отца, поскольку я сам направляюсь туда, дабы засвидетельствовать ему свое почтение.

Теодр смотрит на свою сестру. Та в ответ приподнимает брови. Кажется, они умеют понимать друг друга без слов.

Поджав губы, Теодр обращает свой взор на обрезанную упряжь, а затем переводит взгляд на горы, едва различимые в темноте ночи.

– Ну что ж, – говорит он наконец, снова поворачиваясь ко мне. – Мы дождемся рассвета здесь. Утром ваши люди найдут наших лошадей, и мы продолжим путь вместе.

Я едва сдерживаюсь, чтобы не выдать в ответ какую-нибудь колкость.

– Мои люди предпочитают путешествовать ночью. Мы продолжим путь и при наилучшем раскладе сможем прибыть в Белдрот до рассвета.

Человеческий принц пристально смотрит на меня.

– И каким образом, по-вашему, мы будем путешествовать без наших лошадей?

– Все просто. Вы поедете с нами.

Теодр медленно поворачивается и, сощурившись, пытается разглядеть границей отбрасываемого огнем света зловещие очертания наших скакунов-морлетов, стоящих в глубокой тени. Они вскидывают головы, топают копытами и раздраженно хлещут своими колючими хвостами. Один из них фыркает, испуская сноп красных искр. Из его ноздрей валит дым.

Принц в ужасе распахивает глаза.

– Да вы, верно, смеетесь надо мной!

– Уверяю вас, поездка на наших скакунах доставит вам удовольствие. Это будет всяко лучше, нежели тащиться в этом несуразном ящике на колесиках.

Но принц резко качает головой, а затем начинает мотать ею так, будто какой-то механизм в его шее вышел из строя.

– Я не опущусь до того, чтобы ехать верхом на одном из этих монстров!

– Теодр, – мягко говорит его сестра, – будь благоразумен. Мы не можем провести здесь всю ночь, в одиночестве. Фейри могут вернуться, а у нас нет ни оружия, ни охраны.

– Мне все равно! – Теодр судорожно переводит взгляд с принцессы на меня, а затем на укутанного тенями морлета. – Я бы предпочел быть затоптанным единорогами до смерти, чем скакать на одном из этих дьяволов!

– Прекрасно. – Принцесса расправляет плечи, ее глаза сужаются. – Тогда поеду я. – Она поворачивается ко мне, полностью игнорируя истеричные вопли своего брата:

– Фэрейн! Я запрещаю тебе это делать!

Слегка склонив голову набок, она говорит:

– Я готова ехать вместе с вами, куда бы вы ни решили отвезти меня, король Фор.

Я встречаюсь с ней взглядом. В ее глазах горит смелость, неожиданная и вызывающая. Быть может, она и не воин, но это не значит, что она слаба.

Я протягиваю ей руку. Она колеблется. Ее губы сжимаются в тонкую линию, а затем, сделав быстрый шаг, она легко кладет пальцы мне на предплечье. Она не встречается со мной взглядом. Я чувствую тепло ее прикосновения сквозь рукав и жалею, что она не приняла мою ладонь. Возможно, это противоречило бы нормам этикета в человеческом обществе. Что ж, в будущем нам предстоит быть очень осторожными, чтобы ненароком не обидеть друг друга.

– Фэрейн! – рычит Теодр. Я игнорирую его и увожу принцессу туда, где ждет мой собственный морлет. Он закусывает удила и широко раздувает ноздри. Воздух этого мира ему не подходит, а потому он теряет большие клочки шерсти на холке и боках, обнажая уродливую чешую под ними. Даже я, привыкший к грозному виду морлета, не могу сдержать легкую дрожь при взгляде на него. По сравнению с тупозубыми длинноносыми существами, которых люди используют для перевозки своих экипажей, Кнар, должно быть, выглядит устрашающе.

Но принцесса приближается, ее шаги тверды, а рука на моем предплечье лишь слегка дрожит. Я ловлю себя на том, что пытаюсь вновь почувствовать ту мелодию, что окружала ее ранее. И на секунду мне кажется, что мне удается ее ощутить, – но нет. Она остается за пределами моего сознания – и невозможность дотянуться до нее оказывается на удивление достаточно мучительной.

– Не бойтесь, принцесса, – говорю я в надежде успокоить ее. – Кнар принадлежит мне с тех пор, как он был жеребенком, рожденным от выброса серы и дыма из земли под Огненной рекой.

– Правда? – она бросает на меня быстрый взгляд. – Он выглядит довольно злобным.

– О, он определенно такой и есть. Он проглотил бы меня в два счета, если бы знал, что это сойдет ему с рук. Но в этом и заключается великое достоинство морлета: ты никогда не сомневаешься в том, что он о тебе думает. Морлеты не станут притворяться вашими друзьями, но если будете относиться к ним с уважением, они ответят тем же.

Принцесса некоторое время обдумывает мои слова.

– Напоминает жизнь при дворе.

Я кривлю губы в улыбке.

– Ну что вы, все совсем не так. Морлеты воспитаны гораздо лучше, чем все придворные, которых я знаю.

При этих словах Кнар запрокидывает голову и издает пронзительный вопль, который вызывает у девушки легкий вскрик. Затем она прижимает руку к сердцу и звонко смеется. Здесь, на горном склоне, этот звук звучит ярко и тепло. У меня возникает странное чувство, что я мог бы потратить уйму времени и усилий, чтобы снова услышать этот смех.

Она поднимает взгляд вверх, на седло.

– Мне понадобится ваша помощь, – говорит она.

– Конечно, принцесса.

С губ принцессы срывается удивленный вздох, когда я обхватываю ее тонкую талию и поднимаю над землей. Она весит так мало, что усадить ее в седло – дело одного мгновения. Однако из-за моих действий ткань на ее изорванном платье вновь расходится. Опустив взгляд, она замечает собственную наготу и судорожно принимается возиться со складками ткани, пытаясь прикрыться.

Я демонстративно отвожу взгляд и сажусь позади нее. Устроившись в седле, снимаю плащ и набрасываю ей на плечи. Она мгновенно закутывается в него.

– Спасибо, – бормочет она.

В моем горле образуется комок. Я проглатываю его и отвечаю:

– Не за что.

И снова я почти уверен, что чувствую ту мелодичную ауру. Но она, как и прежде, исчезает до того, как я успеваю ухватиться за нее.

Я поворачиваю уродливую голову Кнара в сторону кареты, где все еще стоит Теодр, с раскрытым ртом наблюдающий за сестрой.

– У вас есть выбор, друг мой! – кричу я ему. – Вы можете прямо сейчас поехать с нами в Белдрот или остаться здесь до рассвета в ожидании, что кто-нибудь явится и поможет вам отловить ваших лошадей. В любом случае решать лишь вам, я ни на чем не настаиваю.

Принц выглядит так, словно вот-вот подавится ругательствами, рождающимися у него в глотке. Но, к моему удивлению, он лишь коротко кивает.

Приняв это за согласие, я поворачиваюсь в седле и кричу:

– Хэйл!

– Да, мой король?

– Найди сопровождение для принца Теодра.

Мой капитан недовольно рычит, но отдает честь. Доверив ей выполнение этого задания, я направляю Кнара туда, где двое моих людей помогают юному Йоку сесть в седло. Раг и Тоз, уже взобравшиеся на своих скакунов, парят рядом, на их лицах озабоченность. Ко лбу Тоза все еще прижата припарка, а рука Рага на перевязи. Но им обоим досталось намного меньше, чем Йоку, который, похоже, вот-вот упадет в обморок. Сможет ли он добраться обратно в Мифанар?

– Присмотрите за мальчиком, – обращаюсь я к парням. – Доставьте его домой в целости и сохранности.

Раг торжественно кивает. Тоз ухмыляется, сверкая острыми зубами.

– Удачи, Ваше Величество. Желаю вам успеха в вашей миссии.

– А мне кажется, успех уже у него в руках, – заявляет мой брат.

Я поворачиваюсь и вижу Сула, гордо восседающего на своем морлете с многозначительной ухмылкой на губах. Раг и Тоз смеются, и я внезапно радуюсь, что девушка, едущая впереди меня, ни слова не понимает на трольдском.

Резко натянув поводья, я направляю своего морлета вниз по склону.

– Держитесь, принцесса, – шепчу я девушке на ухо. Я смотрю, как ее пальцы вплетаются в темную гриву Кнара, пока я гоню своего скакуна вперед, в ночь.

Глава 3. Фэрейн

Если бы кто-нибудь сказал мне всего несколько часов назад, что еще до рассвета я окажусь верхом на спине огромного, шипастого, кошмарного зверя, заключенная в объятия великолепного, голубокожего короля-воина, уверена, что в ответ лишь громко рассмеялась бы. Меня уж точно нельзя назвать романтичной натурой. В конце концов, я провела бо́льшую часть своей жизни, пытаясь избегать любых сильных и неоднозначных эмоций.

Однако чудесным образом все же обнаруживаю себя на месте героини какой-нибудь баллады!

Спустя некоторое время я окончательно прихожу в себя и наконец начинаю обращать внимание на то, что происходит вокруг. Тролли общаются на своем грубом, скрежещущем языке. Воин, едущий по правую руку от короля, особенно разговорчив. Я изучаю его исподтишка, пытаясь составить более четкое впечатление. Он очень похож на короля, у него такая же форма лба и сильная челюсть, однако он немного выше и бледнее своего правителя, его кожа лишь слегка отдает голубизной.

В один момент он внезапно поворачивается в мою сторону и ловит мой взгляд. Всего на секунду – но за это мгновение я успеваю испытать такой укол недоверия, что у меня в желудке все скручивается. Я быстро отворачиваюсь.

Всадница слева от короля – та, кого он назвал Хэйл. Я не могу ее как следует прочувствовать, ведь позади нее едет мой брат, и его тревога настолько сильна, что мешает почувствовать другие эмоции. Тем не менее, даже прорвавшись сквозь бурю переживаний Теодра, ловлю отзвук чего-то сильного, исходящего от нее. Тревоги, если я не ошибаюсь.

– Вам удобно, принцесса? – Услышав голос Короля, я вздрагиваю. От его дыхания на моей шее по спине бегут мурашки, но мне быстро удается вернуть себе самообладание.

– Фэрейн, – говорю я. – Прошу вас, зовите меня Фэрейн.

Несколько мгновений он ничего не говорит, а затем:

– И вы позволите мне подобную фамильярность?

Я морщусь… Как я могла забыть? Фейри считают имена драгоценными и опасными. Доверить свое имя фейри может быть смертельной ошибкой. Но я же не могу теперь взять свои слова обратно, не так ли?

– Да, пожалуйста, – я надеюсь, что мой голос не выдает внутреннего напряжения. – Последние два года я жила вдали от двора и немного отвыкла от титулов.

– В таком случае вы должны звать меня Фор.

– Боюсь, я не смогу.

– А почему бы и нет? Если вы желаете, чтобы я звал вас по имени, будет справедливо, если вы окажете мне такую же любезность.

– Но мой… мой отец был бы недоволен.

– Вашего отца здесь нет.

Что ж, с этим сложно поспорить. Однако с каждым движением могучего зверя подо мной я чувствую, как приближаюсь к замку Белдрот. Скоро я вновь предстану перед строгим и разочарованным взором моего отца, и, если честно, я сомневаюсь, что готова к этому.

Поспешно меняю тему:

– А как насчет ваших приближенных? Как бы они отнеслись к подобной фривольности?

– О, они были бы шокированы, потрясены до глубины души, – сразу отвечает он. – А это будет то еще зрелище, так что вы просто обязаны мне уступить.

Мне не удается сдержать тихий смешок.

– Хорошо, – говорю я спокойно, пытаясь вернуть себе самообладание вместе с утраченным достоинством, а затем, для пущей убедительности, добавляю: – Фор.

Это странное имя, такое грубое и отрывистое. Оно, кажется, совсем ему не подходит.

Мы вновь замолкаем. На самом деле довольно странно, что мне сейчас так хорошо. После нападения на карету, всей той смерти, что окружала меня, всего страха и ужаса, мой разум должен быть разрушен. Такой поток чувств обычно выводит меня из строя на несколько дней. Но сейчас все, кажется, в порядке: голова ясная, боли нет. Это странно и невероятно. Мне хочется держаться за это чувство.

Король Теней останавливает своего зверя. Мы добрались до скалистого мыса, с которого открывается вид на долину внизу. Вдалеке, едва различимые в лунном свете, возвышаются высокие башни Белдрота.

Мое сердце сжимается при виде этого зрелища. Не могу сказать наверняка, испытываю ли я страх, тоску по родным местам или какое-то странное сочетание того и другого. Хоть я и скучала все это время по сестрам, дом всегда был для меня местом боли. Жизнь в монастыре Норналы, конечно, была одинока и скучна, но там я наслаждалась относительным покоем по сравнению с суматохой, что извечно царит во дворце моего отца.

– Это и есть наш пункт назначения? – спрашивает Фор.

– Да.

– Занятно.

Я поворачиваюсь, пытаясь разглядеть его лицо. Он кажется задумчивым, возможно даже немного растерянным.

Вдруг его взгляд встречается с моим.

– Это мое первое путешествие в мир людей, – говорит он. – Мне кажется очень странным строить крепость под открытым небом. На мой взгляд, она выглядит опасно незащищенной. Скажите, принцесса, чего мне следует ожидать, когда мы прибудем во дворец?

Я колеблюсь. К ответу на подобный вопрос следует подходить с максимальной осторожностью.

– Я полагаю, это зависит от обстоятельств. А чего ожидаете вы?

Я чувствую исходящую от него неуверенность.

– Ваш отец обещал мне пир и дружбу. Его послания были довольно… эмоциональными. Мы оба заявили о наших надеждах на установление прочного союза и крепкой дружбы между народами Мифанара и Гаварии на поколения вперед.

Брак. Под «союзом» он подразумевает в первую очередь брак. Даже если это слово не было произнесено вслух, и так понятно, что Фор говорит именно об этом.

– Что ж, – продолжаю я, решив отвечать прямо, – раз мой отец обещал, значит, должно быть много еды, выпивки и развлечений. Именно так он принимал потенциальных женихов раньше.

– Неужели? – его тон слегка меняется. – Насколько мне известно, у короля Ларонгара три дочери. Он выдал замуж кого-нибудь из ваших сестер?

– Пока нет.

Фор на мгновение замолкает, а затем направляет своего скакуна вниз по горному склону, и вся наша компания вслед за ним начинает спуск. Затем он вновь обращается ко мне:

– Какое положение вы занимаете в семье? Ваш брат является старшим ребенком, я прав?

Его интерес приводит в замешательство. За время этой поездки он уже успел задать мне больше личных вопросов, чем принц Орсан за весь месяц ухаживания. Одна часть меня недоумевает, стоит ли мне проявить больше скрытности и осторожности. Другая же не может не наслаждаться вниманием. Но я должна помнить: он стратег и хочет подготовиться, прежде чем вступать в переговоры с моим отцом. Только и всего.

Так почему же от него исходит столько… тепла?

– Я родилась второй, и у меня также есть две младших сестры, Ильсевель и Аура.

– В самом деле? – Фор снова замолкает, погружаясь в раздумья. Хоть мой божественный дар и не позволяет мне читать чужие мысли, я почти чувствую, как к нему приходит осознание, что именно меня отец неудачно пытался выдать замуж в прошлом. Сейчас Фор, вероятно, задается вопросом, что же со мной не так, раз помолвка была разорвана.

Я с трудом сглатываю и быстро пытаюсь увести его подальше от подобных размышлений:

– Вам предстоит большое удовольствие познакомиться с моей сестрой Ильсевель.

– В самом деле? И почему же?

– Ее многие считают самой красивой женщиной во всей Гаварии. К этому достоинству она добавляет множество иных: у нее есть талант и к танцам, и к верховой езде, и к охоте, и к рукоделию. Ее ум острее, чем у всех придворных дам, и ей нет равных как в чувстве юмора, так и в обаянии.

– Ты, кажется, очень гордишься своей сестрой.

– Верно. В моем сердце она занимает особое место.

– Я уверен, это высокая похвала.

– Самая высокая, что я могу дать. – Я опускаю взгляд на свои руки, на пряди черной гривы, в которые впились мои пальцы. – И, конечно, нужно учитывать ее божественный дар.

– Божественный дар?

– Именно. Разве вы не знали? Все дети короля Ларонгара бы