Ки Чанс

Школьные тайны и формула нелюбви

Из-Вращение Чувств

Шрифты предоставлены компанией «ПараТайп»

© Ки Чанс, 2018

Знакомство с героинями книги начинается в зале суда, где одну из них приговаривают к принудительному лечению в Центре коррекции поведения. Друзья героини подозревают, что за этим прячется какая-то тайна и начинают собственное расследование. Их ожидают страшные открытия и смешные ситуации, невероятные приключения и ожоги первой любви и первых разочарований. Это книга о дружбе, которая проходит проверку на верность, мужество и доверие и побеждает в любых обстоятельствах.

18+

ISBN 978-5-4490-4743-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Оглавление

1. Школьные тайны и формула нелюбви
2. Пролог
3. Глава I. Два года спустя. Приговор, сумерки разума и другая реальность
4. Глава 2. Розовый закат на чёрном озере, живой покойник и подвал ужасов
5. Глава 3. Встреча цивилизаций и полёты перед доской
6. Глава 4. Русская подводная лодка и весёлая ночь в душевной больнице
7. Глава 5. Десять лет назад. Шесть глаз, три рояльных ноги и пожизненный приговор
8. Глава 6. Любовь, война и прицел в сердце
9. Глава 7. Вечер того же дня. Слёзы Клоуна и Кровавый зонт
10. Глава 8. Излечение от «невинных забав» и Институт Всемирного Прощения
11. Глава 9. Любовь, капризы и демоны
12. Глава 10. Мужской подарок и похищение старосты
13. Глава 11. Ночь. Центр коррекции умственного здоровья. Клоун и доктор
14. Глава 12. Ранний гость, врут все и сети для наивной души
15. Глава 13. Год назад. Четвёртый лепесток, парашют любви и «мистер очарование»
16. Глава 14. Сюрприз №2, трусы в полосочку и в компании с гериллос
17. Глава 15. Подарок старого тополя, скелет в трубе и торт из Канады
18. Глава 16. Лампочка во лбу, полуфренч и трудный разговор
19. Глава 17. История Винсии, поющие мальчики и шопинг с задержанием
20. Глава 18. Любовь как игра по правилам и без…
21. Глава 19.. Нападение в школе и учительские посиделки
22. Глава 20. Любовь «наповал» и как заработать на «выстрелах судьбы»
23. Глава 21. Расследование Лии, преображение Призрака и загадки телефона
24. Глава 22. Следующий день, утро. Летающие ветки и спуск в пещеру
25. Глава 23. Звуковой ветер, слепые существа и встреча с чудовищем
26. Глава 24. Этот же день. Совещание в бункере. План «Ликвидация свидетеля»
27. Глава 25. Терапия природой, демократические печенюшки и спасательная операция
28. Глава 26. Пещерная реанимация, операция «нога» и зал Люцифера
29. Глава 27. Этот же день. Вечер. Детектив хмурится
30. Глава 28. Поздний вечер этого же дня. Квартира учительницы. Секретные чипы
31. Глава 29. Утро следующего дня. Коррекционный центр. Клоун дерётся
32. Глава 30. Школьные задворки, драка и тайна кабинета физики
33. Глава 31. Калифорнийская сакура, розовый туман и задержание
34. Глава 32. Бункер. Сова выскакивает по тревоге и загадка телефона
35. Глава 33. Несколько дней спустя. Королевский переворот и волшебница в горах Непала
36. Глава 34. Тайны зловещего города, «покушение» и не долечили
37. Глава 35. Скрипка против барабана, секреты любви в исламе и код еврейского счастья
38. Глава 36. Тот же день. Раннее утро. Кабинет шерифа округа Сан Диего
39. Глава 37. Бомба в рюкзаке и овчарка с ноутбуком
40. Глава 38. Этот же день. Калифорния. Секретная миссия штурмовиков и тайна Скайуокера
41. Глава 39. Ужасное, нелепое и смешное в Неваде
42. Глава 40. Звёздные войны в больнице, ожог любви и чудо-очки
43. Глава 41. Офис шерифа. Допрос и путь в Преисподню
44. Глава 42. Побег, хитрый туннель и мудрый шериф
45. Глава 43. Парижский рейс в Лондон, межгалактическая конференция и подвиг клоуна
46. Глава 44. Приступ счастья, как посчитать любовь и будни аристократа
47. Глава 45. Английская вечеринка и полосатый телефонист
48. Эпилог. Звонящая ночь и добрые новости

Книга посвящается всем девушкам и женщинам России

Ни одна женщина в мире не обладает сочетанием такой яркой красоты и столь острого ума. Мир ни на шаг не продвинулся в понимании загадки хрупкой и ранимой русской души, на страже которой стоит достоинство любящего сердца.

Красота женщин России особая. Это сильная красота, которая лукаво прячется за изящной вуалью утончённой женственности…

Но понимаешь это, только вынырнув из другой, западной реальности…

С любовью к каждому читателю,

Автор Ки Чанс

«Недолюбленность — это не просто нехватка любви, это болезнь… Боль обделенности любовью, боль одиночества, любооставленности, которая неумолимо толкает к любви — или смерти — как единственному выходу и спасению.

М. Н. Эпштейн

«Есть только два способа прожить жизнь. Первый — будто

чудес не существует. Второй — будто вокруг одни чудеса.

(Альберт Эйнштейн)

Пролог

Москва. Аэропорт Шереметьево. Зал вылетов.

— И куда тебя несёт, Тина? Может, всё-таки сдашь билет?

Интеллигентная московская подруга говорила мягко и слегка нараспев. В голосе угадывалась тёплая внутренняя улыбка, которая неизменно покоряла звонкоголосую Тину каждый раз, когда она оказывалась в её компании.

— Несёт непонятно куда и непонятно к чему… Некоторые считают, что самое крутое в путешествиях — это наткнуться на что-то такое, чего не искал.

— А ты? Что ты конкретно ищешь?

— Возвращения… Возвращения в Россию. Я уверена в том, что невозможно понять собственную страну, не пожив в другой. Кроме того, мои друзья пишут о возможности устроиться на работу по специальности. А кто же откажется «почистить» свой иностранный язык?

— В США?! И ты в это веришь?

— Я ни во что не верю, пока сама не попробую. Мне знание испанского языка может помочь.

— Почему именно испанского?

— В Калифорнии идёт школьная реформа. Вводят обучение на двух языках в связи с притоком иммигрантов из Мексики. И ощущается острая нехватка педагогов.

— Но ведь дипломы придётся подтверждать. Проходить кучу тестов. Собеседований. Искать рекомендации. Сколько знакомых уже уехало… И что? Врачи добавками торгуют. Художницы — туфлями. Актрисы официантками подрабатывают… А то и хуже… Только программисты да инженеры по специальности работают. И то не все.

— Ну, во-первых, есть и такие, кто по специальности работает.

— Очень интересно! Ты про кого-то конкретного говоришь?

— Да. Моя знакомая семья из Чечни вот уже семь лет живёт в Калифорнии. И глава семейства преподаёт в университете. По-моему, сравнительное религиоведение. Я понимаю, что он исключительный человек… Владеет и английским, и арабским и даже французским. Но всё-таки его пример вдохновляет.

— Это плохой пример. Вернее, нетипичный. Наверняка, люди уехали из Чечни или во время, или сразу после войны. Их можно понять. А тебя с какого перепуга на трудности потянуло?

— Ты какие трудности имеешь в виду? Бессонные ночи с учебником в руках? Провалы и победы на экзаменах? Забытое волнение перед рабочими интервью? Да это же всё равно, что начать жизнь заново! Здорово и интересно! И совсем не то же самое, что просто туристом по стране поездить.

— А адаптация? Потеря своего привычного окружения? Ты же завучем сколько лет была. Всё-таки статус… А там — всё нуля.

— Так ведь только так и можно и страну, и её народ понять. Начав с нуля. Живя на то, что зарабатываешь, а не на то, что с Родины привёз. Мне-то везти нечего. Хочу понять, как живут простые американцы. Ты же знаешь — моя страсть не природа, не архитектура… Моя страсть — это люди. Меня захлёстывает любопытство: что и как они думают, чему радуются, от чего плачут.

— Да… Чувствую, что это нездоровое любопытство такие приключения на твою занозистую русскую голову навлечёт…

— Ты чувствуешь, а я на это надеюсь. Сидя в четырёх стенах, об интересной жизни можно только мечтать. Ну, всё! Пора прощаться. Раньше, чем через три года не ждите… Я уже начинаю по России скучать… Ещё расплачусь… Лучше побегу на посадку.

Глава I. Два года спустя. Приговор, сумерки разума и другая реальность

Ослепительно яркий, несмотря на октябрьский день, желток Калифорнийского солнца упрямо растекался по раскалённой сковороде высохшего, скучавшего по дождю неба. Дождь не навещал его два с половиной года. Было только девять часов утра, но машины, крыши и редкие пешеходы уже молили светило о пощаде. И только верные стражи Окружного Суда: Холодный Закон и Скучный Порядок не давали упрямому солнцу ни малейшего шанса согреть зал заседаний и пошутить с теми, кто там находился.

Судья — невысокая, с усталым потухшим взглядом дама, зачитывала приговор:

— Ученицу двенадцатого класса…

— «Розового Заката»

— Лия Суавес будет находиться…

Два крепких мужчины быстро подошли к обвиняемой. Её испуганные глаза заметались по залу. Стало тихо. Взгляд девушки нашёл того, кого искал, и стал по-детски жалобным и обиженным:

— А как же наш приговор? Почему ты…

Дверь за ней закрылась.

Винсия плакала. Плакала тихо и беззвучно. Потому что ей было больно. Это была безнадёжная боль сползания в беспомощность. Не падения, а именно сползания. Падение одаряет секундами вольного парения. Сползание тянет за кончики нервов в кошмар безысходности.

В следующую минуту тихо открылась входная дверь. На пороге комнаты заседаний стояла тоненькая девушка. Из-под неяркого мусульманского платка на Винсию смотрели тёплые, всё понимающие, всех прощающие глаза Саният.

— Я опоздала?!

Немногочисленная публика в зале притихла. Люди опустили головы. Некоторые отвели глаза. Винсия бросилась к подруге, на ходу заметив, что вслед на Саният в зал мягко, но с удивительным достоинством вошла её мама.

— Слушай, — жарко и горячечно зашептала Винсия. — Я прямо чувствую, что Лия докопалась до какой-то тайны. Она что-то скрывала в последнее время. И эти её ночные исчезновения…

— Я тоже об этом думаю, — поддержала подругу Саният. — Эта тайна, мне кажется, как-то связана с её братом.

— Он — страшно неприятный человек.

— А мне он иногда кажется просто страшным, — не согласилась Саният с Винсией.

— Так и я о том же. И ноги у этой тайны растут из Мексики. Я в этом почти уверена.

— А ещё это как-то связано с отцом Лии. Не зря же и мать, и брат сделали всё, чтобы она не узнала, кто он.

— А вдруг Лия на банду какую-нибудь вышла?! Или на настоящую мафию! Она ведь рискованная. Да ещё все эти любовные неудачи. От безнадёжности люди иногда…

— Либо подвиги, либо глупости совершают, — поспешила закончить разговор Саният, видя, как к ним уверенной походкой приближается её мама.

Она щедро обняла девочек, ласково, уверенно повторяя:

— Чшшш… Чшшш… Всё обойдётся. Верьте мне. А сейчас пойдёмте. Я вас отвезу к нам домой. Отдохнём и обдумаем, что можно сделать.

Когда Тина, запыхавшись, влетела в приёмную здания суда, из зала заседаний уже выходили последние присутствовавшие. Она поискала глазами Винсию. Её нигде не было. Не было и третьей закадычной подружки — Саният. А про Лию Тина всё поняла, увидев отъезжающую от здания суда служебную, с решётчатыми окнами, машину.

Она постояла, опустив плечи. Вот так стоять и страдать, может, и было уместно, но помочь это не могло никому. Во всяком случае, не сейчас.

Это был один из таких моментов, с которыми надо просто смириться. Смирение уменьшает, а иногда и побеждает сопротивление. И когда сопротивление тает в волне кротости и принятия, на его место тихо просачивается мудрость. А вместе с ней понимание и верное решение. Во всяком случае, в это хотелось верить.

Все эти мысли пронеслись в голове учительницы за секунду.

В следующее мгновение она была в своей машине. Её ожидал напряжённый рабочий день. Опять новая школа, новые коллеги, новые ученики. И она не могла себе позволить затащить старые проблемы в эту новую «реальность». Тем более что она, эта реальность, обещала быть из разряда «нереальных» и даже «фантастических».

Так, во всяком случае, ей было сказано в отделе образования. В голове тут же ожила недавняя беседа.

Когда Тина вошла в кабинет начальницы, та, поздоровавшись, отвела глаза в сторону.

— Миссис Ти! Мы хотим попросить Вас вести Новейшую Историю в школе Золотой Рощи.

— В каком классе?

— В одиннадцатом. Но хочу Вас предупредить: ничему не удивляйтесь. Там вы можете столкнуться… Как бы помягче выразиться… С другой реальностью… С фантастическими героями и…

Дама замолчала и даже слегка покраснела.

— Но я ведь из России. У меня обычно всё на лице написано.

— А мне говорили, что Вы — профессионал, — разочарованно протянула начальница. — Педагог со стажем. А, значит, Вы прекрасно знаете, что такое «непробиваемый учительский апломб». Вот и спрячьте за ним свои эмоции!

— Хорошо. Предположим, эмоции похоронила. А преподавать в этом классе получится?

— Всего я Вам объяснить не могу, да и не собираюсь. А учить и заинтересовать детей в этом классе, действительно, очень желательно. Так что примените инновационные методики. Рассказывайте, что угодно, лишь бы было интересно. Только не идите у них на поводу. Это — главное!

— И всё-таки… Почему я? Человек другой культуры, другой ментальности. Да у меня и «психотип» — не в том смысле, что я типа «псих», а в смысле психологических подходов к учащимся — другой.

— Так вот именно поэтому директор школы, миссис Вия, попросила назначить в этот класс Вас, миссис Ти. Во-первых, она из Латвии, училась когда-то в Москве, и она верит в российскую методику обучения. Во-вторых, в этом классе учатся её дети.

Начальница покраснела, опустила глаза и откашлялась.

— Её не совсем простые дети… Вернее, её совсем непростые дети… Вернее…

Тут начальница твёрдо посмотрела на посетительницу и скомандовала:

— Приступайте завтра! Проблемы будем решать по мере поступления. Но лучше бы, чтобы их не было.

И она подтолкнула Тину к двери, чтобы та не успела открыть рот.

Вот в эту Золотую Рощу она сейчас и направлялась. Одна мысль её согревала: «Хорошо, что это школа Рощи. Всё-таки не Чаща. Из Чащи можно и не выбраться». Шёл третий год её пребывания в Калифорнии, куда она приехала по приглашению давних американских друзей. Начало её пребывания в золотом штате совпало с началом грандиозной школьной реформы, которая требовала укомплектовать школы двуязычными учителями. Началась охота за преподавателями, говорящими на испанском языке. Тина оказалась в этой немногочисленной группе.

После двух лет работы Тина Ивановна была уверена, что каждый год должен бы считаться за два. Как для тех, кто работает в России на Севере.

Одно вождение выматывало так, как ни один самый пакостливый «Вовочка с последней парты» не исхитрился бы этого сделать. Конечно, это была сугубо её проблема, но проще от этого она не становилась. Каждый раз, беря себя в руки в тот момент, когда руки брались за руль машины, Тина почти с нежностью вспоминала потрёпанные российские автобусы, лениво ползущие трамваи и даже бесшабашные, уродливые маршрутки. А московское метро казалось раем, только подземным.

В тех местах Калифорнии, где она жила и работала, ничего из перечисленного просто не было. Была, зато, очень меткая поговорка: «You drive or you die». Либо води машину, либо умирай. Конечно, когда до ближайшей булочной — не меньше двадцати километров, а большинство дорог не манили пройтись по их тротуарам потому, что их, тротуаров, просто не было, о свободе выбора транспортного средства и не мечталось. Демократии было много. Выбора — мало.

Тина научилась совмещать обе части американской поговорки, выкинув из неё союз «либо» и заменив его на «и». Она водила машину и каждый раз чуть-чуть умирала от страха и напряжения. Да и культурный шок был всегда с ней. А, может, это она была с ним? Да неважно. Главное, что они жили и работали вместе.

Занятая этими размышлениями, миссис Ти и не заметила, как подъехала к школьной ограде и стала вспоминать свою встречу с директрисой Вией.

Она вошла в её кабинет, набросив на рот дежурную улыбку и отключив все вредные и непокорные мысли. То, что именно так надо поступать перед каждой встречей с боссами, она поняла далеко не сразу. И первые двенадцать рабочих интервью с треском провалила.

Но стоило ей начать работу и в начале каждого семестра подписывать инструкцию, которая заканчивалась фразой: «Развитие критического мышления у школьников запрещается», как она поняла все свои ошибки на собеседованиях.

С тех пор Тина прилежно тренировалась. Ежедневно. Включала критический взгляд, выключала. Включала, выключала.

Каково же было её удивление, когда директриса Вия встретила учительницу словами:

— Надеюсь, миссис Ти, Вы не разучились развивать критическое мышление у своих учащихся? И питаю надежду, что Вы не растеряли способности вовлекать студентов в групповые дискуссии и поиски альтернативных ответов.

Высокая белокурая дама сказала всё это на ломанном русско-латышском языке. Сказала уверенно и твёрдо. Но прямой властный взгляд голубых глаз не смог спрятать живущую в них привычную печаль ни за напускной холодностью, ни, за напускным же, безразличием.

Миссис Вия, между тем, продолжила, но очень кратко.

— Вы будете вести Историю в одиннадцатом классе. Новейший, послевоенный период. Мы верим в ваше образование, доверяем методике и надеемся на взаимно — обогащающее сотрудничество.

Это говорилось уже на английском с приятным латышским акцентом.

Тина въехала на школьную парковку, вышла из машины и задумалась. Потом глубоко вздохнула и, отключив все посторонние мысли, включила американский «Позитивный настрой» и «Я сделаю это!»

Учительница быстро нашла кабинет истории, встала за дверью и прислушалась. То, что она могла уловить правым ухом, слегка насторожило. Когда, загнув оба уха в форме локаторов, миссис Ти буквально прилипла к двери и прислушалась получше, она слегка испугалась. То, что доносилось из-за дверей, не было ни криками, ни громкими ударами. Всё было намного хуже.

Глава 2. Розовый закат на чёрном озере, живой покойник и подвал ужасов

Вечеринка по случаю Хэллоувина была в разгаре. Впервые им разрешили праздновать этот не всеми любимый праздник по-взрослому: без родителей, на заброшенной даче Сэма. Сама дача и её расположение придавали особый привкус «неправедному сборищу чёрной силы», как назвали этот праздник собравшиеся. Все они были учениками выпускного, двенадцатого класса лучшей школы в округе с поэтичным названием «Школа Розового Заката».

Дача возвышалась довольно уродливой пирамидой на берегу «Чёрного озера». Само озеро славилось тем, что напоминало кальмара, протянувшего кривые щупальца в глубину хоть и небольшого, но дикого и лохматого леса.

— Эй, Сэм, не пора ли нам открыть папин ящик с пивом? — гнусаво протянул Боб. — Мы же знаем, что он всегда прячет пару ящичков в подвале.

Девочки затарахтели все разом, возражая.

— Сэм, ты же бойскаут! Бойскауты не пьют!

— И это не наше пиво!

— И, вообще, пора в страшилки играть.

— Так вот и поиграем! Кто пойдёт в чёрный, чёрный подвал по очень старой и гнилой лестнице? — не сдавался Боб.

— Ты и иди! — закричал Призрак с огромными ушами и сверкнул Очками Ужаса с батарейками. При каждом резком движении головы батарейки включались, и глаза сверкали противным, иногда просто мерзостным, грязно-болотным светом.

В этот момент Сэм что-то разглядел в окне и истошно закричал:

— Покойник! Там… На дереве…

Самая крупная и невозмутимая девочка презрительно хмыкнула и подошла ближе к оконному стеклу.

— Боже мой! Боже мой! — завопила она. — Он дёргается и открывает рот!

Староста класса, всегда прямой и несгибаемый Джесс, решил взять ситуацию в свои руки.

— Сэм и Боб, идите за мной! Накиньте накидки или плащи, дождь пошёл!

Это было невероятно. После двух лет засухи косой, путающийся в фалдах ветра мощный ливень, решил, видимо, подыграть всем любителям нечистой силы и накрыл окрестности дачи рыдающим куполом водной стихии, в котором захлебнулись все привычные звуки и краски.

Ребята в растерянности оглядывались по сторонам, ища Фанки. Фанки был мастером на розыгрыши и на всякие невероятные переодевания. Он так в этом преуспел, что однажды учитель религии чуть не поверил в раздвоение собственной личности, зайдя в класс и столкнувшись нос к носу с самим собой, стоящим у доски и торжественно поющим псалом «К радости». После этого Фанки долго не ходил в школу, откуда его исключили на целый месяц, но исправно ходил в местный центр Коррекции Умственного Здоровья, куда добровольно поместил себя учитель религии. Несмотря на истеричные протесты учителя, Фанки считал своим долгом навещать его.

Джесс остановился и прислушался. Со стороны леса неслись сдавленные, слабые стоны. Иногда они переходили в хрипы. Ребята подкрались к дереву, с которого что-то свисало, и тут же в ужасе остановились: под деревом лежал покойник. Бледный, начинавший синеть двойник Фанки.

Джесс призвал всю свою бойскаутскую силу воли и дотронулся до ног свисающего человека. Ноги дёрнулись.

— Сэм, лезь на дерево! Боб, принеси нож, пилу и нашатырный спирт! — чётко отдавал команды староста.

Сам он подставил крепкие плечи под ноги свисающего человека, чтобы ослабить силу натяжения верёвки. Через несколько минут настоящий, но полуживой Фанки, лежал на сырой земле и пробовал открыть глаза. Рядом валялся его Хэллоувинский двойник-покойник.

Что произошло, стало ясно только спустя полчаса. Именно столько понадобилось Фанки, чтобы придти в себя и начать говорить.

Будучи «пофигистом», когда дело касалось учёбы, Фанки был абсолютным перфекционистом, как только речь заходила о «приколах» и розыгрышах. В эту чёрную ночь, на берегу Чёрного озера, набухавшего чёрными дождевыми и грязевыми потоками, он решил разыграть всех по-чёрному. Целый месяц Фанки изготовлял себя самого, только тряпичного (не без помощи мамы, от которой он и набрался этой страсти к пугалкам), чтобы устроить «Чёрную Вечеринку Века». Он незаметно вышел из комнаты и направился к ближайшему от окна дереву, под которым его ждал приготовленный заранее табурет, и, не спеша, приступил к выполнению плана.

Будучи, как уже отмечалось, перфекционистом, он добивался абсолютной правдивости создаваемых образов. Чтобы понять, как «правильно», то есть естественно, должен свисать труп с дерева, он решил поупражняться на себе.

— Я влез на табурет, обернул петлю вокруг шеи, запомнил, на какое место какой ветки надо будет повесить «себя», и стал готовиться к спуску на землю.

Но Фанки не подумал о том, во что превратился пластмассовый табурет под таким сильным дождём. Нога соскользнула с мокрого сиденья, и он повис. Повис, действительно, очень натурально и естественно. Чем бы всё кончилось, если бы не взгляд Сэма в окно, ребята решили не думать. Зато все дружно согласились открыть коробку пива в подвале.

Возражали только две девочки. Серьёзная, разумная, рассудительная Софья и её лучшая подруга: взбалмошная, необыкновенно живая, всегда всем сочувствующая хохотушка Тришка. Так все называли её с первого класса, начисто забыв красивое, но слишком длинное для «эсэсмэсок» имя Патриция.

— Мы вообще не должны были устраивать эту вечеринку сегодня! — решительно и громко сказала Софья.

— Вот иименна, — тихо поддержала подругу Тришка. Она всегда тянула гласные, которые ей нравились, и не утруждала свой пухленький ротик правильным произношением последних звуков.

— Это ещё почему?! — взвопил, вытянув толстую шею с красным следом от верёвки, всё ещё иссиня — бледный Фанки.

— Потому что сегодня случилось несчастье с Лией. Когда нашему товарищу так плохо, мы не должны что-то там праздновать, — уверенная в своей правоте Софья говорила, как их нелюбимый учитель физики: повелительно и с выражением превосходства на слишком красивом для отличницы лице. Её строгие чёрные глаза обдали всех морозным ветерком осуждения.

— Да кто вообще круглых отличников будет слушать? — встал на сторону друга Сэм.

— И, вообще… Лия сама во всём виновата, — вступил в разговор староста Джесс.

Джесс был из тех, из кого «прорастают» правильные республиканцы, будущие губернаторы и члены конгресса: всегда в отлично сидящем на нём костюме с умно подобранной, застёгнутой на все пуговицы рубашкой в элегантную мелкую полоску, которую оттенял строгий, в меру яркий, галстук. Всегда счастливый и позитивный староста умудрился даже на «нечестивую» вечеринку придумать «благочестивый» костюм. Он облачился в тогу судьи и намеревался выносить Высший Приговор всяким неправедным недоумкам, вроде Слепой Летучей Мыши или, свихнувшемуся от безделья, Призраку Печали. Какие печали могут быть у здорового молодого человека в его великой стране?

— Лия никогда не отличалась сдержанностью. Так что я считаю, что общение с хорошим психиатром пойдёт ей на пользу, — не без удовольствия огласил свой «приговор» Джесс.

— Ты что, вееришь её браату?! — не без злости протянула Тришка. — Да он самовлюблёённый, избааалованный, нааглый лгун!

— Если бы только лгун! — резко вступила в спор Софья. — Я уверена, что он замешан в преступном бизнесе. И не в одном. Как может не очень образованный, почти неработающий красавчик из Мексики позволить себе ездить на Инфинити последней модели и держать в гараже кабриолет? А как он со всеми разговаривает? Смотрит на тебя, как будто монетами осыпает и ждёт нижайшего за то поклона.

— А глааза? Вы сматреели в его глзааза?! Нет! Не сматреели! Потому что он их отвоодит. Он только на тех, кто слаабее или млаадше него, смотрит. Причёём, всегда сверху вниз. Я его боюсь с пееервой встрееечи. Он тогда пришёл за Лииией в школу, а она не хотеела с ним уходить. Как будто родного брата боялась. Схватила за руку Саният и так умоляюще на неё смотрела… Словно просила защитить.

— Ладно, брату вы не верите. Ну а камере наблюдения?

— А у тебя дома, в вашей кухне и холле, есть камеры наблюдения?

— Конечно, нет. Что за чушь ты несёшь? — возмутился Джесс, но резко замолк и понял, что попался.

— Вот именно! Зачем в бедном доме иммигрантов, где все живут на пособие, кроме, кстати, Лии, которая работает с шести лет, нужны камеры наблюдения? Почему ни судья, ни адвокат этого вопроса не задали?

— Это спрашивайте у них. Что касается меня, то я своими глазами видел, как на видеозаписи Лия несётся с ножом за своей мамашей. И только брат спасает обеих: мать от убийства, а Лию от тюрьмы.

— Ой-ёй-ёй! На-сме-шил! Лия с маленьким бойскаутским ножиком, пригодным разве что листья с веток очищать, собирается нанести удар в сердце своей мамаше, причём, сзади и находясь в пяти метрах от неё!

— Ну, не знаю, — стал сдаваться Джесс. — И вообще, хватит дебатов! Мы же не на факультативе по риторике. Давайте уже пиво пить. Сегодня можно. Кто пойдёт в подвал?

— Так Фанки и пойдёт, — рявкнул Сэм. — Это же из-за него вся вечеринка рухнула.

Фанки лениво поднялся с дивана, на котором отходил от самоповешения, и бодро направился к чёрной, с огромным замком, двери.

— А где ключ? — повернулся он к другу, но тут же понял, что замок был открыт. Он висел на одной скобе и криво ухмылялся беззубым железным ртом. Фанки открыл дверь, которая издала ржавый писк, и исчез в темноте. Ребята молча ждали. Говорить почему-то никому не хотелось. Когда круглая голова Фанки не появилась из подвала ни через пять, ни через десять минут, Сэм занервничал. Они с Джессом переглянулись, боясь поверить собственной догадке.

— Ты думаешь, нам надо спуститься? — шёпотом спросил Сэм старосту.

— Я думаю, да. Надо быть готовыми к неприятностям покруче, чем покойник на дереве.

— Неужели он на это способен?

— Фанки способен на всё. Даже на то, чтобы всю коробку пива самому оприходовать.

В этот момент из подвала донёсся крик. Кричал, явно, не Фанки. Голос был абсолютно чужой. Глухой и хриплый. Так мог бы рычать разбуженный среди спячки старый, уставший медведь. Не крик, а жалостливый рык.

В следующую секунду к рыку присоединился резкий, истошный вопль Фанки.

Сэм бросился за ружьём в кладовку, а девочки проявили чудеса храбрости и на цыпочках, прячась за невысокую, но крепкую спину Тришки, направились к входу в чёрную пасть подвала. Женское любопытство лишний раз доказало своё превосходство над мужским здравым смыслом.

Первой заглянула вниз Тришка. Она не закричала, не завопила, а, наоборот, застыла не шелохнувшись. Снизу теперь тоже не доносилось ни звука. Через пару секунд из подвала раздался треск. Треск мог принадлежать скелету, который решил пройтись или попрыгать, зная, что у него артрит, артроз и хондроз во всех костях и суставах. Это был отчётливый звук дребезжащих, ломающихся или насильно сгибаемых костей. Потом всё затихло. На две долгие секунды. Затем затрещало опять. Только в этот раз скелет решил выбраться из могилы и трещал всеми костями разом. А следом раздались глухие звуки:

— Всё равно мы мёртвые… Не старайтесь… Мы всё равно мёртвые…

На последнем слове «мёртвые» вполне живой Фанки и, мало похожий на скелета здоровенный мужик показались на верхней ступеньке. За мужиком тянулась какая-то проволока. На её противоположном конце громыхало нечто, напоминающее радиоприёмник, который таковым и оказался. Мужик выглядел, как старый дворовый пёс, к хвосту которого привязали пустую консервную банку и заставили бегать и развлекать не очень добрых детишек.

Фанки, а за ним и мужик, бросились в поисках убежища. Фанки выбежал на улицу и в панике готов был опять залезть на дерево, которое едва не стало для него виселицей. Мужик оказался поспокойнее и закрылся в туалете. Через минуту он приоткрыл дверь, но, увидев Сэма с ружьём, замуровался возле туалетного бачка намертво.

Джесс и Призрак с Мигающими Глазами приволокли с улицы онемевшего Фанки.

Его опять уложили на продавленный диван и все на него воззрились в немом вопросе:

— Что, чёрт возьми, произошло?

Фанки молчал и вздрагивал. Вздрагивал и опять молчал. Иногда тихонечко скулил.

Всем надоело ждать. Ребята решительно подошли к туалету и Сэм гаркнул:

— Эй, мужик, выходи! Не выйдешь сам, буду стрелять. Ты в мою собственность проник. И полицию вызову.

Бачок в туалете хрюкнул, раздались шаги и дверь открылась.

Перед детьми был типичный бомж: небритый, немытый, дурно пахнущий, с проволокой в руке.

— Рассказывай всё! И честно! Как в подвал попал, что там делал и почему орал.

Бомж оказался безобидным бродяжкой их Детройта. Всю жизнь он работал на заводах Форда, на жизнь хватало, но отложить что-то не удавалось. Когда дети (а их было трое) выросли, продажи американских машин, наоборот, резко упали. Бомжа уволили. Лет ему было немало, и новую работу в разорившемся городе-призраке Детройте никто ему не предлагал. Он решил податься в солнечную Калифорнию. Здесь можно почти весь год спать на улице и питаться тем, что тысячи ресторанов выбрасывали, даже не надкусив.

— А жена? Она где? — спросила Софья. Звучала она строго и осуждающе.

— Так она сразу от меня того… ушла, то бишь, смылась. Как только я работу потерял.

Гость говорил с таким деревенским, провинциальным акцентом, что девочки разулыбались и смягчили тон «допроса».

— А почему Вы кричали и рычали в подвале? И что Вы там делали? И как вообще здесь оказались?

— Так я сюдой часто наведываюсь: погреться, пивка попи…

Бедняга не договорил. Услышав про «пивко», Фанки пришёл в себя, скатился с кушетки и бросился к мужику на шею. Обниматься он не собирался, а вот стукнуть его пару раз точно захотел. Но Тришка, которая занималась боксом с шести лет, влепила ему такой боди — апперкот слева, что он тихо вздохнул, присел и затих. Сегодня, явно, был не его день.

— Чего орал-то? Сидел бы себе тихо да пивко попивал.

— Да энтого вашего, ну… энтого, который напротиву меня сидит, испугался. Глядь… А на меня висельник идёт. На шее полоса от верёвки свяркает, рожа синяя, а губы белые. Тут зарычишь.

Первым согнулся в хохоте Боб. В сильном возбуждении от всей этой истории, он стал дёргать своего друга Призрака за руки, приглашая повеселиться вместе. Голова с Очками Ужаса затряслась, и глаза замигали жутью и грязно-чёрными болотными отблесками. Мужик закрыл голову руками и завыл. В этот раз он подвывал, как койот на неудачной охоте. Хор получился на славу. Бомж вопил истошно и тонко, Боб рассыпался фальшивыми гитарными аккордами на три ноты, староста с Сэмом благородно смеялись, стараясь подчёркнуть мужественные нотки в своих молодых баритонах, а Призрак катался по полу, издавая те звуки, которые получалось издавать.

Насмеявшись, ребята решили выяснить, что за проволоку тянул за собой «подвальный сиделец». И кто кричал о том, что они мёртвые.

Гость оказался бывшим радиотехником. Много лет он устанавливал навороченные стереосистемы и автомобильные телевизоры в машины требовательных клиентов на заводах Форда. В этот Хэллоувин бедняга доковылял до дачи засветло. Чёрное озеро кишело празднующими, а его берега превратились в одну большую парковку. Некоторые машины были с антеннами. Некоторые с радиоприёмниками. Самые навороченные — с телевизорами и компьютерами. Мужик решил, что будет справедливо, если он найдёт какой-нибудь Форд, напичканный аудио и видео гаджетами, и позаимствует из него кое-что для своего личного праздника.

Тут блеклые глаза пленника хитро сверкнули, и он важно изрёк:

— А хто же его знает… Может, я эти штуковины сам им и прилаживал. А, значит, имею право… Попользоваться.

Недолго думая, он вытащил одну антенну и один радиоприёмник из незакрытого автомобиля и скрылся в подвале дачи. Настроил всё это на местную волну и начал праздновать.

Дальше ребята всё поняли сами. Каждый Хэллоувин находились прикольщики радиолюбители, пугающие легковерных старушек и слишком доверчивых домохозяек «Эфиром из Преисподней». Местная полиция их ловила, наказывала, но каждый год кто-нибудь «вёл прямой репортаж» либо из свежей могилы, либо из местного морга, а некоторые предлагали позвонить на прямую горячую линию самому Принцу Тьмы. И ведь звонили же…

За окном, между тем, тихий сумеречный свет разогнал все тучи. Лес выдохнул на озеро облако свежего воздуха, и озеро покрылось нежной, глубокого зелёного цвета рябью. Девочки выбежали на улицу. Им хотелось помолчать, подумать и не спеша прогуляться вдоль водоёма, в котором уже плавал и кувыркался хрупкий полумесяц, добавляя в изумруд воды брызги золотых россыпей. Все их мысли были о Лии, которую в классе любили и уважали. Подруги ценили её за не по годам острый ум, неуёмную энергию в поисках счастья, за умение хранить секреты и всегдашнюю готовность дать списать. Последнее в их школе было такой редкостью, что стало символом непонятной большинству душевной щедрости. Фраза «добрая, как Лия» стала почти что поговоркой. А ещё все просто поражались умению Лии дружить. Три подружки — американка Винсия, чеченка Саният и мексиканка Лия — были разве что не школьной достопримечательностью.

Если бы девочки знали, как сильно ждали их бравые друзья-бойскауты этого момента. Едва за девушками закрылась дверь, бомж скользнул в подвал и вскоре …вечеринка началась. За полчаса пиво было выпито, животы окончательно надорваны, подорваны и почти оторваны в новых и новых конвульсиях смеха. К тому времени, когда подруги достигли противоположного берега, парни принялись за вторую коробку. А когда девушки вернулись, со второй коробкой тоже было покончено.

Фанки разпушился и расхвостился, как главный индюк птичьего двора, и решил подправить свою сначала подвешенную, затем подмятую, а потом и вовсе нокаутированную репутацию. Он принял решение идти домой пешком. Да, через дикий лес! Да, через ямы и ухабы! Да, через овраг, где водилась нечистая сила! В общем, навстречу всем этим худосочным призракам леса.

Отговорить его не удалось. Он встал, расправил увесистые плечи, и, ступая не очень твёрдо, ушёл.

Остальные ребята вызвали такси, разрешив бомжу пересидеть на даче до утра. Вернувшиеся девочки объявили мужской половине бойкот. Они погрузились в молчанку и заявили, что доберутся домой сами. Тришка позвонила старшему брату и попросила забрать их через час. Они хотели навести хоть какой-то порядок на притихшей, обалдевшей от приключений, со слегка поехавшей крышей даче.

В последнюю минуту Призрак озаботился судьбой «бедного Фанки» и наотрез отказался садиться в такси. Он решил последовать за другом. Пешком, в тёмный лес и через нехороший овраг. Удержать его не удалось.

Глава 3. Встреча цивилизаций и полёты перед доской

Только взявшись за дверную ручку, Тина Ивановна вспомнила, что сегодня был Хэллоувин. От этой мысли ей даже стало легче. Наверняка, то, что раздавалось за стенами кабинета истории, было какой-нибудь Хэллоувинской штучкой. И она смело вошла в класс.

Однако, увидев и услышав тех, кого ей предстояло обучать Новейшей Истории, она потеряла весь учительский кураж. Глаза цвета морской волны округлились. Русые волосы ощутимо зашевелились на макушке и ближе к затылку. Небольшой в естественных условиях рот взял челюсть в свои руки и резво оттащил её вниз… Да там и оставил. Она даже стала ниже ростом, которым и так никогда не отличалась.

Миссис Ти стояла, молчала и слушала.

Половина класса разговаривала на очень странном, никогда ею не слыханном языке.

Язык звучал примитивно и смешно. Она сразу вспомнила известную русскую комедию:

— Кин-дза-дза…

— Куу…

На неё смотрели, нет, это сильно сказано, поглядывали через прорези амуниции Штурмовики… Настоящие… Из «Звёздных войн» Лукаса. Из-под тяжёлой светящейся короны непрошеную гостью старался уничтожить своенравный взгляд принцессы Падме. Её величество Лея пыталась заморозить пришелицу властными «световыми» брызгами из-под слишком большой, нелепо сидящей на её маленькой головке диадемы. Дарт Вейдер злобно косился в сторону учительницы, приподняв капюшон грязно-коричневого балахона. Королевские гвардейцы угрюмо выглядывали из-под своих «визоров». И только Люк Скайуотер не смотрел на неё вообще. Она его внимания не заслуживала. Миссис Ти поискала глазами мудрого наставника Бена Кеноби, но он отсутствовал. Может, ушёл, забрав остатки ума у непокорных, своенравных повстанцев и не желающего взрослеть ученика.

— Добро пожаловать в новый эпизод Звёздных Войн местного образца — поняла она.

Остальные шесть человек выглядели вполне по-человечески, но все до одного разговаривали на непонятных, каких-то экзотических языках. И ни один не прервал милую беседу с товарищем или подругой при её появлении.

На раздумья у Тины были секунды:

— Хотите поиграть? Сейчас поиграем! Другая цивилизация у них, видите ли!

Миссис Ти начала урок. Внутри неё лёгким облачком вспорхнула хулиганистая, ребячья вредность. И она заговорила на русском языке, вставляя для куража звучные испанские и итальянские слова. Представившись и, нимало не заботясь о том, поняли они что-нибудь или нет, учительница подошла к карте мира и классной доске.

Написав цифру 1945 год, а под ней три даты: 8мая, 9 мая и 2 сентября, Тина приступила к рассказу о разгроме Германии, об окончании Великой Отечественной и Второй мировой войн. Неожиданно вспомнив школу Станиславского и уроки актёрского мастерства, на которые студентов силком загоняли преподаватели университета, Тина лихо разыграла историческую драму « Гитлер капут, мы победили, фашизм не пройдёт».

Когда она дошла до самоубийства фюрера, над её губой появились гаденькие усики, нарисованные чёрным маркером, а затем Тина лихо плюнула на ладошку и размазала по лбу косую чёлку. Она вошла в образ так глубоко, что когда, в агонии, упала головой на учительский стол, у неё не было никакого желания с него подниматься.

Потом Тина бегала перед картой, изображая самолёты всех видов: разведчики, бомбардировщики и даже штурмовики. Она надувала щёки и безобразно свистела, изображая бомбардировку Хиросимы и Нагасаки американскими лётчиками. Вышагивала на Параде Победы в Москве и выступала с обвинительной речью на Нюрнбергском процессе. Возможность говорить на родном языке смягчила душу, и учительница старалась употреблять всё больше международных слов, понятных каждому. И проговаривать их мед-лен-но и внят-но.

«Сражение» заменялось на «баталию», «самолёт» на «аэрокрафт», «захватили» звучало как « арестовали», а «остановить наступление» превращалось в его «блокировку» и далее по списку. Тина даже пару раз упомянула имя Джорджа Лукаса, режиссёра «Звёздных войн». Он просмотрел много документальных фильмов о войне и, особенно, о лётчиках, прежде чем написал самые удачные батальные эпизоды.

Наконец, она выдохнула остатки задора и замолчала.

Доброе учительское сердце нашёптывало ей вопрос, который следовало задать.

— Any questions? Вопросы есть?

Но строгий преподаватель внутри неё говорил голосом директрисы Вии:

— Не поддаваться! Ни одного слова по-английски! Они начали эту игру в молчанку, они и должны её прервать.

Тогда Тина подошла к доске и нарисовала несколько вопросительных знаков, вертя глазами во всех направлениях. Ей казалось, что таким образом она подсказывала ученикам, что делать. Было тихо. Не разговаривал никто. Даже капризная и своевольная Лея сидела, как пай девочка, сняв нелепую диадему и подперев нежную пухлую щёчку рукой. Её песочного цвета волосы заиграли всеми красками золотых Балтийских дюн. Учительница поняла, кто здесь дочка миссис Вии.

Вопрос пришёл, откуда она не ожидала. Самый тихий, смуглый мальчик подмигнул ей бархатным шоколадным глазом и сказал на мягком, с азиатским акцентом, английском:

— А нам кого спрашивать? Вас или Гитлера? Вы же до сих пор с усами и приклеенной чёлкой.

Тина застыла в ступоре. На секундочку. А потом все взорвались добродушным смехом. Нет, чуда не случилось. Костюмы никто не снял. Но недобрая атмосфера слегка подтаяла. Пока миссис Ти стирала усы и расклеивала чёлку, в классе поднялись сразу две руки. Первая принадлежала девушке с первой парты. Тина сразу выделила её среди всех учеников. На неправдоподобно красивом чёрном лице жили своей жизнью блестящие, полные дерзкой непокорности, мудрые глаза много повидавшего человека.

— А у Вас дети есть? — с вызовом спросила девушка.

— Двое, — коротко ответила она.

— А у меня пять — отрубила она и подняла опять руку.

— Да, ещё вопрос?

— А настоящую войну Вы вблизи видели? От смерти спасались?

— Нет.

— А я от неё, от войны, убегала. И вот до самой Америки добежала.

Тина заметила шок на лицах «звёздных принцесс» и поняла, что ученики этого класса ничего друг о друге не знают. Или почти ничего. Почему-то вдруг вспомнился печальный взгляд голубых глаз директрисы.

— А из какой страны ты от войны убегала? — это подал некрепкий голос сам Люк Скайуокер.

— Из Южного Судана.

— Вы знаете, — Тина попыталась вступить в разговор. — Мы будем очень благодарны, если на одном из уроков Вы нам расскажете свою историю. Договорились?

Все тихо и разом закивали головой.

Поднялся черноглазый, шустрый на вид подросток, сидевший рядом с похожей на него девочкой.

— А когда мы будем смотреть кино?

— Какое кино?

— Ну… По истории. Мы на уроках истории всё время кино смотрим.

— И какие же фильмы вам запомнились?

Мальчик молчал. Несмело, срывающимся голосом, ответила его соседка:

— Спасти рядового Райена.

— А ещё?

— Звёздные войны. В этом классе мы всё время только их и смотрим. Разные эпизоды…

— Это интересно! И кто же мне расскажет в трёх-пяти предложениях сюжет этих фильмов? Я их не видела.

— Почему?! Да такого быть не может! Вы нас разыгрываете!

— Скучно. Наверное, во мне чего-то не хватает, но спецэффекты меня в сон вгоняют. Я их называю цитатой из Шекспира: «Много шума из ничего». Конечно, это сугубо моё мнение. И большинство моих знакомых его не разделяют. Но идея и тема фильма интересные. Я сценарий читала. Самый первый. Так кто меня просветит? О чём фильм?

Тут заговорили все разом. Громче всех звучал голос императора Палпатина из второго эпизода:

— Это фильм про войны, про умных джедаев, про Мёртвую звезду.

Остальные говорили что-то в подобном духе. Сыпались режущие ухо имена, упоминались световые мечи и торпедные бомбы. Но ни один не мог сказать, про что, собственно, фильм. Тогда слово взяла сама Тина:

— Как вы думаете, что может заставить человека сесть за стол и начать писать книгу или сценарий? Быть часами одному, в полном одиночестве, когда другие гуляют, веселятся или в бейсбол играют?

— Может, этот человек хочет много денег заработать? — предположил один из штурмовиков.

— Верно. Это одна из причин. Но на бирже или в строительном бизнесе деньги заработать куда легче. А люди зачастую бросают самый прибыльный бизнес или работу и начинают писать. Почему?

— Может, они прославиться хотят? Брокеров и менеджеров много. Их никто и не знает. А фамилию Лукас сейчас знает весь мир.

— И это — сущая правда. А сколько других известных фамилий писателей или режиссёров вам приходят на ум, кроме Лукаса? Ведь писателей тысячи. А известных — единицы.

Все молчали.

— А почему именно его фильмы вас так «на крючок» поймали?

— Потому что они о подростках. О молодёжи.

— В них много приключений.

— Там интересно говорится про тёмные силы и светлые силы.

— Этот фильмы о том, как стать Героем.

— Точно! Сам Лукас говорил, что он хотел показать «правильный» жизненный путь юноши-подростка: его возмужание и превращение в Героя. Многие думают, что это ему удалось. В конце фильма все понимают, что без «подключения» к межгалактическому энергетическому полю силу обрести невозможно.

— А как к нему подключиться? Как наполниться силой энергии? — серьёзно, без

иронии, спросил Люк Скайуокер.

— Я не специалист по энергетическим полям. Могу только догадываться. Наверное, надо много учиться и набираться опыта… Делать что-то конкретное, стоящее, интересное. Не бояться приключений и всего нового. Любить своё воображение. И, мне кажется, не стоит слепо подчиняться приказам и инструкциям.

— Вот это да! Даже в своих наставниках сомневаться?

— Даже в школьных инструкциях?

— Думаю, да… В фильме есть герой, который был настолько верен своему наставнику, что выполнял все его приказы с точностью до буквы. И что с ним стало? Я говорю о Дарт Моле с планеты Иридония. Или возьмите штурмовиков! Всегда и везде они верны империи. Послушно бегают по Звезде Смерти там и туда, куда им начальник прикажет. А результат? Ни одного сражения выиграть не могут.

— А Лукас много читал?

— Да! Лукас очень любит читать. У него есть несколько самых любимых книг.

— Можете назвать хотя бы несколько? — спросил «Дарт Вейдер»

— Книга Айзека Айзимова «Основание». Ему нравятся все романы Фрэнка Герберта и Эдгара Райза Барроуза. И многие другие, которые мне вот так, навскидку, не вспомнить. А ещё Лукаса восхищают японские истории и сказки о самураях. И японский режиссёр Акиро Куросава — это его кумир.

Между тем, шустрый черноглазый мальчик упрямо повторил вопрос:

— А кино мы когда смотреть будем?

— А мы не будем смотреть кино. Мы будем по-другому изучать историю, — очень твёрдо ответила Тина. К её огромному облегчению, никто не возразил. Только Скайуокер бросил на неё взгляд, полный искренней неприязни. Даже ненависти.

Время урока вышло. Миссис Ти стала прощаться с классом. И, только выходя из кабинета, один из ребят выкрикнул:

— А Вы на русском языке бегали перед доской?

Из-за того, что он ошибся, вопрос получился вполне из разряда «Школьных приколов». На всех опять напал смех. А миссис Ти ответила:

— К Италии на итальянском подлетала.

Глава 4. Русская подводная лодка и весёлая ночь в душевной больнице

Домой Тина добиралась долго. К вечеру пошёл дождь, и движение на дорогах встало так, как в России оно может встать только в сильнейший снегопад.

Так как это был вечер Дня Нечистой Силы, то и дождик включился в праздничные розыгрыши. Он то серел и темнел, заливаясь ехидными всхлипами, то впадал в ярость и грубо барабанил по крыше машины, как будто требовал впустить его внутрь. Но через минуту затихал и начинал подыгрывать серебристыми капельками уставшим от собственной яркости лучам заходящего солнца.

Перед тем, как лечь спать, Тина всегда слушала радио. Для языковой практики она, естественно, выбирала разговорные станции. Так она поступила и в этот раз. Тем более что в этот вечер на это была ещё одна причина. Мысли о том, что случилось с Лией, её самой любимой и невезучей ученицей, не оставляли никакой надежды на то, что, прикоснувшись к подушке, голова примет решение забыться во сне.

Миссис Ти прикрыла глаза и нажала кнопку приёмника.

— Тревога! Уровень пятый! Перископ российской подводной лодки только что показался в заливе Нью Йорка!

Её встряхнуло и передёрнуло. В следующую секунду Тина вскочила.

— Повторяем! У вас осталось несколько минут до возможной атаки с борта российской подводной лодки! Торопитесь! Покидайте дома и немедленно включите телевизоры!

Странный до глупости приказ покидать дома при включённых телевизорах озадачивал… В панике, Тина покрутила настройку приёмника. Если начинается война, то ведь все станции должны прервать передачи и оповещать граждан. Первая же радиостанция обдала её вкрадчивым, тёплым голосом Фрэнка Синатры. «It’s my way..» уверенно выводил любимец женщин, оповещая всех о том, что у него «Свой путь». О войне и пути в бомбоубежище Синатра не заикнулся.

Следующий голос оказался женским. Тоненько и смущённо дамочка щебетала о своём, о женском: как угождать мужу, что одевать, если он пригласит тебя в ресторан, какой макияж когда уместен. Тина крутанула ручку назад:

— До атаки осталось, возможно, пара минут! Но они у вас ещё есть! Вы ещё можете купить «Набор для чрезвычайных ситуаций». С нашим набором вам не страшна даже атака с российской подводной лодки. Скидки действуют для тех, кто позвонит в телестудию «Магазина на диване» прямо сейчас. В набор входят: 10 батареек, упаковка….

Тина рухнула на стул. Её натурально трясло от злости. Гнев включил критическое мышление на полную катушку. Она задумалась, потом решительно набрала номер телефона, который как в нирване повторял ведущий: позвони мне, позвони… Набери 6359…

— Здрааавствуйте! — приторно пропела она в трубку. — А набор для слишком эмоциональных и нестабильных у вас есть? Ну, для тех, кто в такой ситуации ничего не соображает и буйствует?

— Одну минутку, мэм, — радостно заворковал продавец. — Вот, уже нашли!

— А два?

— Конечно, мэм, и два найдём.

— Слушай, мужик, съешь их оба разом! Один тебе не поможет!

И Тина повесила трубку. Мужик из рекламной кампании взял, видимо, перерыв на приём лекарства. Крики прекратились, полилась джазовая композиция Дюка Эллингтона.

Но не зря же говорят: не поминай лиха. Её «лихо» тут же достало Тину звонком. И был он из Клиники Психического Здоровья.

— Это миссис Ти? — вежливо и устало спросил мужской голос. Убедившись, что попал по нужному номеру, мужчина представился:

— Меня зовут доктор Хат. Я звоню из клиники Коррекции Психического Здоровья.

— Чем я могу Вам помочь? — спросила она доктора, тут же осознав, как глупо прозвучал вопрос, и не к месту хихикнув.

— Очень даже можете, мы надеемся. К нам тут полиция доставила двух ваших учащихся. Из двенадцатого класса школы «Розового Заката». Они утверждают… Скорее, бормочут, что Вы, миссис Ти, их классный руководитель.

— Допустим. Но у них есть родители. Мне кажется, что Вам лучше связаться с ними.

— В том то и дело, что они умоляют не звонить родителям. Как недавний студент, я их понимаю. Вы знаете, я интерн, отрабатываю свои два года до лицензирования.

Вы своих студентов всё-таки знаете. Поможете разобраться. Мы в сомнении: надо их госпитализировать или можно отпустить домой.

— А Лию Суавес тоже к вам поместили? — выпалила Тина, пока юный доктор не вспомнил о врачебной тайне.

— Да! Ох, да ведь я не должен был говорить.

— Всё нормально. Я умею молчать и быть благодарной. Я подъеду. Буду через полчаса.

Мелкий дождь погрузил городок Эскондидо и скоростную «дорогу безумцев» I-15 в унылое облако мороси. Знаменитая трасса вела прямиком в Лас Вегас и славилась безумными водителями. Направляясь в пятничный вечер в игорное королевство, люди горели шальным желанием выиграть безумно много денег. И машины они вели соответственно: сто пятьдесят-сто восемьдесят километров в час было обычной скоростью. По словам знакомого полицейского, на этой трассе движением командовали Призрак Удачи на пути в игорный рай (или ад) и Бес Отчаяния по дороге домой.

Так что миссис Ти не стала искушать судьбу и решила добираться до больницы по «старушке» 101. Она полюбила эту дорогу с первых дней своего бездарного вождения. Машин было в три раза меньше. Полоумные водители, спешащие на небеса без направления доктора, отсутствовали. Сама дорога вилась в окружении приятных зелёных холмов и разноцветных, сельского вида, домиков. Один участок трассы прилегал почти вплотную к кряжистым, загоревшим до красной пузырчатой шкурки скалистым горам. В этот раз Тина замедлила скорость, огибая высокую, выжженную до последней травинки скалу, которая ей всегда нравилась. Она изящно, но сильно, тянула вверх свои четыре руки — отрога, раскрыв их ладонями к небу как в вечной молитве. Но в этот раз что-то на правой «ладошке» зацепило взгляд женщины.

— О, господи, да это же красный цветок! — выдохнула она.

На голой, без единой травинки горе, хрупкий цветок победно тянулся вверх, как большой палец руки, крича на всю округу: « Вот здорово! Я расцвёл!»

Тина сама себе удивилась, когда она вдруг притормозила, закрыла глаза и тихо попросила цветок поделиться с ней стойкостью и терпением. Ведь её ждала не самая весёлая больница и совсем невесёлые проблемы.

Через двадцать минут она добралась до Центра Психического Здоровья и припарковала машину на почти пустой стоянке. Тина заглушила двигатель, зачем-то захватила с собой зонтик, и, спрятав смятение и неуверенность за уверенным учительским голосом, попросила администратора пригласить доктора Хата. Замороженная улыбка появилась на бесцветном, без всякого выражения лице девушки и исчезла. Пошептавшись со своим компьютером, она вяло махнула безвольной рукой куда-то вправо. Миссис Ти не стала переспрашивать и поспешила в том направлении, куда она показала.

В узком белом коридоре одна дверь была распахнута. В неё она и вошла. Кабинетик оказался малёхоньким. Два на три метра, не больше. Тюремный стандарт. Да и внутри было как в камере: какие-то нары, один стул, ни окна, ни картинки на стене, ни даже жизнеутверждающих плакатов типа «Если в пустой комнате ты слышишь голоса, не пугайся: все писатели с этого начинали». Или, например, что-то типа « Не впадай в психоз сразу. Дождись, когда тебе принесут счёт за оплату больницы!».

Но стены были серыми и унылыми до безобразия.

Вдруг раздались шаги и чей-то голос. И то и другое доносилось из коридора. Тина выглянула. К ней направлялся клоун. В такой больнице, как эта, клоуном в ночь Хэллоуина мог быть кто угодно: пациент, врач, применяющий творческие методы лечения, волонтёр, пришедший развлечь больных. Тот, который спешил к ней, походил на настоящего живого клоуна из самого настоящего цирка. На носу красный шарик. На голове рыжий парик. Глаза заводные. Походка с подволакиванием обеих ног, которые путались в непомерно широких и длинных горошковых штанах на одной лямке.

Тина на всякий случай поздоровалась.

— Оу, оу, привет зрителям! Вас поместили в одиночную камеру? — весело затараторил циркач.

— Похоже на то, — бодро поддержала разговор учительница.

— И что же Вы натворили?

— Диктору с радио нагрубила.

— Грубить плохо. Надо веселить…

С этими словами он захлопнул дверь кабинетика и двинулся дальше. В один прыжок миссис Ти оказалась рядом с дверью и стала её трясти, пытаясь открыть. Она нападала на неё сбоку, в фас и с разбегу. Бесполезно. Потом Тина вспомнила Шурика из «Кавказской пленницы», громко рассмеялась и стала думать. Это же не простая больница. И замки у них непростые:

— К нам — добро пожаловать! А вот наружу — это как доктор решит!

Доктора, между тем, не было. А желание выбраться из этой клетки росло с нездоровой скоростью.

На ум пришло маленькое происшествие, которое случилось с ней на днях. По пути на работу Тина ежедневно проезжала мимо новостройки. Рабочие возводили целый микрорайон из небольших частных домиков. Тина была поражена, как быстро они их строили. Каждые десять дней она насчитывала одним домом больше. Наконец любопытство стало нестерпимым, и Тина остановилась рядом с группой рабочих. Она решила спросить, как они умудряются строить так быстро. В чём секрет?

— Ну, во-первых, мы не закладываем фун

...