Оглавление

Карантин

Это пролонгированный оплачиваемый отпуск, в котором дети и их родители постоянно дома, и мы решаем, чем занять себя и организовать их досуг. Кафе, промтовары, музеи, кинотеатры, парки, парикмахерские не работают, но есть продуктовые, куда я захожу в респираторе, перчатках и очках. Накануне создал стратегический запас шоколада, консервов, чая и макарон, так как было ощущение приближающейся войны. Обещают скоро выдавать продуктовый паёк по линии школы и детского сада. «Неужели катимся назад?» — подумал про себя, — «этак скоро и до талонов дойдёт».

Также в конце марта накануне всеобщего закрытия сходил в Спортмастер, где купил всё необходимое для выживания на природе: непромокаемые бахилы, непромокаемые плащи, накидки, запас сухого горючего, надувной бассейн на 800 литров, походный чайник и кастрюлю, фонарики и радио на солнечных батарейках. Почему надувной бассейн? Мало ли что. Вдруг в Москву введут войска, и нам отключат свет и воду. А так будет запас воды. Плюс два аквариума на две сотни литров. Итого на семью в запасе будет тонна воды. Можно долго продержаться.

Ездил на Савёловский рынок. Купил паяльник, рации, солнечные источники питания. Искал холодное оружие, но не решился. Да и зачем? В глазах торговцев печаль. Многие понимают, что рынок закроют надолго и не все переживут.

— Ты знаешь, какое самое безопасное место в квартире во время артобстрела? — спросил я вечером у Нади во время чаепития.

— Нет, конечно! — чуть не поперхнулась она, — я в Чечне не была.

— Ну, там по нашим квартирам и не стреляли из крупных орудий. А самое безопасное место — это ванная комната, а точнее ванна. Вчера прочитал рассказ одного писателя из ДНР «Правила выживания в большом городе».

— Ты думаешь?

— Нет, я ничего не думаю. Просто непонятно к чему всё это.

Наша компания довольно приметная, но мы, несмотря на запреты, возможные штрафы, всё равно гуляем, так как возможно это единственная свобода, которая пока не закрыта и доступна. Там, куда бы никогда не пошли, там, где можно встретить бомжей и охраняющих их шалаши дворняг. Удивительно испытывать радость от прогулки на воздухе. Не то, что в Китае, где нарушителям режима ставят снаружи засов на дверь. Мы, пролезая через ограждения, заборы из ленточек, учимся прятаться/мимикрировать от полиции и Росгвардии, которые внезапно из своих превратились в контролёров и зорко следят на лошадях и с собаками, пеше и на машинах за тем, чтобы мы сидели в квартирах и не высовывали нос дальше мусорных баков. «Граждане, убедительная просьба, — оставайтесь, пожалуйста, дома!» — то и дело звучит из автомобильных громкоговорителей и репродукторов.

Странно, а почему забыли про детей? Это ведь нам ещё повезло, что у Нади декретный отпуск, а у меня ремонт в отделении и дневную работу мне заменили на суточные дежурства, на которые добираюсь теперь на велосипеде, дабы избегать внезапно опустевшего общественного транспорта. Бегать тоже перестал. Бег к тому же снижает иммунитет. Опять же мне стыдно тренироваться, смотреть в глаза людей, которые думают о том, чтобы выжить в эту нелегкую годину. Да и соревнований никаких не предвидится.

А если бы не было такого благоприятного стечения обстоятельств с ремонтом отделения и декретом? Или если бы меня перевели на работу в «Красную зону», где моих коллег, даже домой не отпускают. Живут бедолаги между работой в модных отелях да питаются казенными харчами. Купил себе в Питере модный респиратор ЗМ со сменными фильтрами, так в столице подобный в три раза дороже стоит. Надеваю его, когда захожу в палаты к пациентам, чем пугаю их и персонал. Голос из него звучит, как из ведра. Коллега с суицидом из Коммунарки говорит, что там все в таких работают и что они научились печатать к нему сменные картриджи на 3D-принтерах.

Повезло тем, у кого есть собаки, так как им официально разрешено дальше отходить от дома. Для наших детей есть балкон метр на два с половиной, но им вчетвером там тесно, и я переживаю, что они в отчаянии взломают замки на окнах. Поэтому мы тайком выходим. Оставляем телефоны дома, чтобы Яндекс не следил за нами. Берём лишь радиостанции, чтобы переговариваться и привыкать к новой реальности. Шапки, маски, очки, перчатки, антисептик. Даже у малышей есть маски, которые мы купили через сообщество многодетных. Лишь годовасик пока мало чего понимает и рука не поднимается надеть на него маску.

Дети постигают жизнь на природе и, мне кажется, взрослеют быстрее, чем, если бы ходили в сад. Они регулярно спрашивают, когда закончится карантин. «Никто не знает!» — отвечаю сыну. Но в детский сад они явно не хотят. Им лучше с нами. Ведь можно взять перочинный нож и смастерить копьё, лук и стрелы и получать азы охоты на полудиких уток. Или, начертив круг, играть в царя земли. Или просто жарить хлеб и сосиски на костре.

Сегодня обсуждали с Надей, что будущее внезапно исчезло. Все наши вояжи за МКАД и в заграницы внезапно испарились. И им и нам, конечно же, хочется новых ощущений, открытий и познание горизонтов. Но на работе видишь, как уходят в мир иной старики, как болеют коллеги, слушаешь рассказы переболевших друзей и понимаешь, что риск стать инвалидом сегодня велик. Я уже дважды лишался обоняния и беспричинно кашлял, но списывал это на перетренировки. Мне кажется, что изобрести вакцину сложнее, чем долететь до Марса, так как на понимание новой болезни должны быть потрачены миллиарды и пройдут годы, за которые вирус будет мутировать, и что новая жизнь — это всё же ещё жизнь. Вспоминаю фразу из фильма про концлагерь «Список Шиндлера», что час жизни — всё равно жизнь!».

Ещё в марте на острове цветов — Flores — я прогнозировал, что будет плохо. Могли ведь задержаться на Азорах, могли плюнуть на всё и улететь в Японию. С выдохом получили японские визы. Но решили, что лучше дома или в том месте, которое считаешь таким. Здесь хотя бы есть эфемерное понимание того, что происходит. И опять же здесь мы похожи на таких же, как мы, и нас не чураются и не провожают взглядом.

Ощущение, что есть только текущий день, и, проснувшись утром, решаем, как его провести. Книги, телевизор, прогулка, еда, сон, цветы, рыбки и так по кругу.

От майского отпуска отказался в пользу работы. Да и зачем? Всё закрыто. Ничего в небе не летает, поезда остановились, все планы по Италии, Португалии, Японии, Венгрии рассыпались. Даже из квартиры страшно выйти, чувствуешь себя последним негодяем, преступником, вором, а не то, чтобы поехать на вокзал или в аэропорт. Кажется, что это кошмарный сон, который вот-вот закончится и снова будут Азоры и Сицилия, Окинава и Новая Зеландия. Но открываешь глаза, смотришь на настенный календарь формата В2 с фотографией заката в Пати и понимаешь, что мир сошёл с ума, и лекарства от этого не придумано.

Izumi

К поездке в Японию мы готовились четыре года. К походу в японский ресторан — неделю. О нём я узнал от знакомой бегуньи — Аси Ивановой, которая по совместительству японовед. Помню её отзывы о Японии, — «пища там может быть непонятной для европейца, но она будет обязательно красивой!»

— Добрый день, наша семья хотела бы посетить ваш ресторан. Мы будем у вас через два-три часа.

— По факту. На сегодня все столы забронированы… — ответили не очень вежливо на том конце телефона. Оператор, видимо, по совместительству шеф-повар, так как в паузах на моё обдумывание второго вопроса, она успевала давать ЦУ по кухне.

— А что такое по факту? — успел спросить я, но ответа не дождался, так как дама отвлекалась на кухонные разборки и я услышал посудный бой.

Но раз решили провести это воскресенье в японском стиле, нас «по факту» не остановить. В крайнем случае, купим в «Азбуке вкуса» креветок, лосося, тунца и приготовим суши, роллы и сашими на своей кухне. К тому же от мэра по школьному пайку нам достался отличнейший клеящийся рис.

— Папа, я не хочу в японский ресторан! — канючил сын, — там нет стульев и надо сидеть на полу.

— Не переживай, Орест. Этот ресторан адаптирован для москвичей. Там наверняка будут стулья.

— А почему мы идём в этот ресторан? — повторяла свой вопрос младшая дочь.

— Просто так! У нас хорошее настроение, позади тяжёлая трудовая неделя, и мы хотим устроить себе праздник! — варьировал я с ответами. Хотя между собой с Надей мы решили посвятить этот поход годовщине закрытия неба над Москвой. Сейчас та паника глубоко спряталась, а год назад мы были в ужасе. Десять дней назад были получены японские визы, и через две недели прозвучало «стоп!» Закрылось небо, промтовары и общепит, а потом под угрозой депортации в квартиру мы с опаской стали выходить на улицу. Ещё чуть позже стали учить детей, как прятаться от полиции в парках и лесополосах, как охотиться копьями на диких уток, отбиваться от собак, охраняющих лагеря бомжей.

И вот мы на Мясницкой. Красивая деревянная дверь старинного особняка открывается и перед нами стильный красный холл, сверкающий над головой золотой иероглиф и крутая лестница вниз, по которой мы спускаем две коляски. В прихожей толпится в замешательстве народ. В настоящем японском интерьере просматриваются свободные столы. Я уже почти растворился в объятиях Японии, но «мест нет», — ответ метрдотеля привёл в чувство.

— А почему мы уходим? — в унисон запели малыши.

— Нас сегодня здесь не ждут! — негромко ответил я.

Но парень в чёрной восточной косоворотке мягко сказал: «Я могу вашей семье предложить караоке-комнату!»

— Но мы не поём!

— Вы там просто пообедаете!

— А доплачивать за неё необходимо? — решив до конца закрыть все вопросы, уточнил я.

— Нет, для вас — совершенно бесплатно.

Ура! — звучало в душе. Есть праздник на нашей улице. Но он был недолгим. Из просторного светлого зала, выдержанного в духе Японии, в зелёно-жёлтых тонах, нас завели в катакомбу. Именно с подобным архитектурным изыском, которое нам довелось посетить на окраинах Одессы, у меня возникла ассоциация, и её трудно было победить. О прекрасной Японии напоминала лишь караоке-приставка с иероглифами, да соевый соус с одноразовыми палочками на столе. Дети принялись за изучение приставки, а мы, чтобы развеять фрустрацию, вчитываться в меню. Глаза разбегались от ярких картинок, и даже порой не верилось, что подобное чудо кулинарии воочию будет выглядеть точно так же. Уходя, нас предупредили, что связь мы держим через трубку домофона, и буквально через минуту после вызова официантка уже принимала заказ. Я подивился её объемам памяти, так как она ничего не записывала. Хотя, забегая вперёд, отмечу, что о креветках с соусом тар-тар пришлось дважды напоминать. Не встречал на просторах Японии подобный соус, но опять же, я провёл там всего две недели и за всем не уследишь.

Первым на наш стол принесли картофель фри. Для сына даже приготовили сырный соус, хотя подобного и не было в меню, а дочери достался кетчуп. Наши малыши ортодоксы в еде и их трудно заманить заморской кухне. А вот я расплылся в улыбке от биск рамена на бульоне из гребешка, его вида, запаха и почти простил все прегрешения логистики захода в ресторан и настоящей локации. К тому же для создания праздничного настроения, официант включил нам световую иллюминацию, от чего в катакомбе стало теплее. Мы пододвинули маленькие столики к нашему «кухонному уголку» и наслаждались непривычной атмосферой.

— Папа, я хочу пить! — первым подала тревожный знак дочь.

— Здесь дорого! — ответил за нас шестилетний сын. — Выйдем на улицу и купим лимонада или воды в магазине. Читать он ещё не умеет, но усвоил азы похода по московским кафе.

— Но я хочу сейчас пить! — не уставала ныть она.

— У вас японская вода? — задал я вопрос официанту. Мы доки в московских минералках. Следим за всеми новинками и знаем назубок все столичные минералки

— Да конечно! — ответила официантка.

— Маленькую бутылочку, пожалуйста.

Самое дорогое в столичных кафе — это алкоголь и вода. Это в Японии она априори бесплатно, в Izumi она стоит 1000 рублей литр! Я бы понял ценообразование, если бы это была Fiji, но на штрих-коде бутылочки Энхель красовалось 460… — произведено в Химках!

Быть в Японии и не испробовать маттю, — это не быть в Японии. Сакэ и авамори сегодня не входили в наши планы, а вот церемониальный чай должен был завершить воскресный обед. Как следовало из описания: «чай сбивается настоящим бамбуковым венчиком чосеном и подается в настоящей гайнянь…». Так всё примерно и было, только удивительно быстро. Иногда я устраиваю посиделки с друзьями, но готовить маттю за тридцать секунд так и не научился. Мы пускали нашу гайнянь — тяжелую глиняную миску с колыхающимся зелёным чаем и мечтами переносились в Японию. Хотя наши дети могли думать и о другом, так как им не терпелось выйти из катакомб на простор и то и дело мы отбивали их атаки на двери. Тем временем на соседний фланг подсадили ещё одну семью с малышом, и детские шумы хорошо поглощали толстые стены.

— Папа, а десерт? Ты обещал!!! — бдительно повторил сын, когда я после томительного ожидания уже оплатил счёт. Здесь, кстати есть связь и принимают безнал.

— Ой, совсем забыл, — соврал я. В качестве десерта он выбрал сладкие шарики из молотого риса с брусничным джемом на деревянной шпажке — брусника-данго, — сколько ждать уточнил я у официанта.

— Десять минут. Их ведь надо подогреть.

Мы взгрустнули, так как не терпелось выйти на улицу, но через минуту обрадовались, так как шарики уже были на столе. Ну а потом у дочери развилась рвота, а у нас нервная дрожь, перешедшая в нервный смех. Уже на поверхности, сделали вывод, что, наверное, девочка переутомилась и перевозбудилась. У детей так бывает, когда чего-то долго ждешь, то потом организм дает слабинку.

— Нам сегодня крупно повезло, Надя! Ты видела, что очередь на вход заканчивается на улице.

— Да, Слава. Если бы на час позже пришли, то так бы и не увидели Японию изнутри. Хотя опять же, была бы моя воля, я бы отменил все эти бронирования столов. Сколько посещал японских кафе, с такой опцией так и не встретился.

— Может быть, потому что ты не знаешь японский?

— Может быть.

— Тебе понравилось?

— Скорее да, чем нет.

На курорте Самара

— Почему Самара? — спросила старшая дочь.

— Потому, что жить в России и не отдыхать на Волге — это моветон! — ответил я ей. Мы выбирали между черноморским побережьем, Курилами и Калининградом. На морях ажиотаж, на Сахалин не пустили без цифрового пропуска. На Волге были лишь в Кимрах, и в маршрут выходного дня входило знакомство с городком.

«Может ли Волга заменить море?» — задавал себе вопрос, когда самолёт пролетал над ней, — «всё зависит от настроя», — отвечал себе сам. В юности моя семья отдыхала в низовьях Днепра и Десны, и сейчас мне хотелось разбить «детский» шаблон, что полноценный пляжный отдых может быть только на курорте.

Через час с небольшим мы приземлились в аэропорту Курумоч. С облегчением покинули Boeing компании Smartavia. Неприятное унижение при посадке, когда просят вместить полупустой рюкзак в металлическую клетушку, подпортило праздничное настроение от начала отпуска.

До сих пор не верится, что мы не то, что вышли из квартиры, а вообще улетели из Москвы. Ведь ещё недавно выходили из подъезда с некоторой опаской, а при виде полицейского патруля переходили на другую сторону дороги или прятались в кустах. Но жизнь продолжается. И мы махнули на долги авиакомпаний перед нами (может быть, когда-нибудь кто-нибудь и отдаст), и вновь путешествуем, хоть и на 1000 км от столицы.

В местном аэропорту непривычно тихо и довольно стильно. Новенькое здание с футуристическим дизайном. Как-то не по-нашему, когда на выходе из терминала прилёта нет мужичков в мятых брюках, размахивающих брелками от металлических коней. Три этажа, дышащее воздухом и пространством помещение. Есть комната матери и ребёнка, она же по совместительству игровая.

Выйдя из здания, заметил лишь маршрутки, в которые нам не поместиться. Автобус ходит крайне редко, последний аэроэкспресс отправился вероятно в период мундиаля. На Uber выбрал тариф «Select+», в надежде, что приедет минивэн и хотя бы с детским креслом. Завидев нашу семью, пять рюкзаков и две коляски, шофёр немного опешил.

— Не поместимся! У меня газ в багажнике.

Но я заверил, что уже опробовано. Главное, чтобы он не боялся полиции.

— Папа, а почему мы должны её бояться? — спросил сын.

— Потому, что она может остановить на долгий разговор. И если настроение у полицейского будет плохое, — нас оштрафуют за отсутствие детского кресла. Ни в Москве, да, наверное, ни в другом городе России не бывают такси с тремя детскими креслами.

— Папа, а в Самаре есть море?

— Нет, здесь течет река Волга.

— А вулканы? — не унимался сын.

— Нет. Здесь есть Жигулёвские горы!

— А мы на них пойдём?

— Обязательно. Вон посмотри, они выглядывают на берегах реки.

Так в разговорах, за час мы добрались до апартаментов с итальянским названием Cozy, что в переводе значились, как «уютные». На сайте мне понравился их почти максимальный рейтинг «9.8», а также необычные светильники на фотографиях и ссылка на «гипоаллергенность». Да и хозяин с утра позвонил и приветливо пожелал нам хорошей дороги.

— Бывают ли негипнабельные люди? — иногда спрашивают у меня.

— Нет!

— А как защититься от внушения?

— Смех! — лучший бронежилет.

Я расслабился. При виде Жигулёвских гор, похожих на азорские, в беседе с вежливым водителем, я потерял бдительность. А может усталость от работы сказалась? Не знаю. Не бывает у нас гипоаллергенных номеров. Надо было сразу бежать, когда вошли в мрачную бетонную коробку, покрытую строительной пылью. Нет, ещё раньше, — при виде деткой площадки с трёхметровым забором и общественных окон, как после бомбардировки, задрапированных пленкой, надо было поворачивать отсель.

— Ваши дети могут нарисовать на обоях? Будьте аккуратнее с моей электроплитой. Пусть жена пользуется «Шуманитом». Так, а теперь отмените бронь на букинге!

— А причину какую указать?

— Ковид-19! — комментировал лысеватый мужичок в шортах и татуировками на икрах и предплечьях. Тут надо было засмеяться…

Он сосчитал двадцать тысяч за проживание и ретировался. Я хотел спросить о детской кроватке, да и ещё о дополнительных кроватях, так как квартиру то бронировали на шестерых, а в нашем распоряжении лишь диван и полуторка, но его уже и след простыл.

— Куда мы сегодня пойдём? — наперебой спрашивали дети.

— Купаться!

— Ура!!!

Наша квартира расположена в 800-х метрах от Волги, но google-map показывает 2,5 км, по факту шли почти час. Самара не является исключением, и пешеход здесь не пользуется авторитетом на дороге, да и тротуары в некоторые места ещё не дошли. «Почувствуй себя неудачником!» — сказала Надя на второй день наших хождений по Самаре по выщербленному асфальту, который в последний раз укладывали то ли при Брежневе, то ли при Горбачеве. Из местного колорита — это маленькие пылевые завесы, которые внезапно появляются, откуда не возьмись, и окутывают с ног до головы. Я пожалел, что мы не взяли маски. Кстати, здесь они явно не в почете в плане профилактики новой коронавирусной инфекции. Даже у продавцов и кондукторов. Перчатки — это столичный лоск!

Но пляж компенсировал раздражение и снял усталость. Я не нашёл в интернете его названия. Просто пляж с чистым песком, прозрачной водой, свежеокрашенными скамейками, зонтами от солнца, пунктом со спасателями и полупустыми урнами. Никто не предлагает ничего купить, не играет музыка, не жарится мясо, не моют автомобили. Накупавшись, встретили насыщенный закат и вспомнили об ужине. Благо что по пути встречались и овощные ларьки да бахчевые развалы и продуктовые магазины.

Проснулись от какофонии шума мчавшихся автомобилей и церковного перезвона. Чувствуется юг. Квартира уже прогрелась. На завтрак соль-илецкий арбуз да местные пестравские творожки. Ведь любое путешествие — это, прежде всего, знакомство с кухней и продуктами. Посетовали с Надей на то, что было тесно и шумно спать, на то, что на пятерых седоков два стула и один табурет, что нет чайных ложек и столовых ножей, что интернет тормозит, но решили, что неделю потерпим.

— Куда мы сегодня пойдём? — теребили дети.

— На Волгу. Купаться, загорать и кататься на пароходе!

— Ура!!!

По карте я посмотрел, что неподалёку от нас есть пристань с поэтическим названием Барбошина Поляна, и от неё можно куда-нибудь незадорого уплыть. Полтора часа — и мы на месте. Вчерашние предположения о доминировании в Самаре четырехколёсных над двуногими утвердились. Для первых и свежий ровный асфальт, и беспрепятственный проезд. Для вторых клубы пыли, убогие тротуары, ржавые остановки и редкие автобусы. Но Волга повышает настроение.

— Папа, а что это? — спрашивает сын, — плавучий дом?

— Да, дебаркадер или пристань!

— А он, из какого века?

— Из девятнадцатого! — отвечаю я шестилетнему малышу, научившемуся считать лишь до третьего десятка.

По некоторым параметрам Самара застыла в далёком прошлом. Такие дебаркадеры помнили наши бабушки и дедушки. Ну а пятиэтажные круиз-лайнеры и баржи так и не изменились за последние сорок лет, и всё также перевозят и пассажиров и многотонные грузы. Из расписания на станции узнали, что на теплоход мы опоздали, а следующий будет только вечером. Суетящиеся загоревшие частники предлагают переехать на правый берег за шестьсот рублей за лодку. Максимум пять пассажиров. Спасательных жилетов нет. Но нам и здесь хорошо, так как всегда можно уйти в музей, если надоест валяться на берегу. Второй пляж почти ничем не отличался от первого и малыши то и дело повторяли, что мы уже здесь были.

Вода в реке бодрящая, чуть меньше двадцати, на солнце за тридцать и, нагревшись, детвора стремилась окунуться или строила песочные замки. Два часа на водно-климатические процедуры и достаточно. Хочется поближе взглянуть на Самару. Протестировали нечастый автобус. Кондуктор принимает банковские карточки и по ним проезд на три рубля дешевле чем за наличный расчёт. В салоне объявление, что «если ваша карточка находится в стоп-листе, это не освобождает от оплаты…»

Самара нам нравится своими широкими проспектами, которые не успели заузить строительством торговых центров и ларьков. Из местечковых нюансов — это бетонированные вглухую балконные эркеры. Я даже придумал неологизм — «кирпичированные балконы». Подобного самостроя довольно много на Кавказе. Вероятно это слишком заразительно и укоренилось в архитектуре Поволжья. Из второго — это пивоварни шаговой доступности и алкомаркеты «Горилка». Они своим числом перещеголяли даже шашлычницы с «Пятёрочками». Также импонировали полудикие газоны. Подобные сейчас в моде, и встречались в Люксембурге да Берлине. В Москве газон — это идеальная стриженая односортная трава, в Самаре — это луг. Да и за кронами деревьев здесь никто не следит, что придает определённый шарм вкупе с бойкой уличной торговлей дарами полей и садов.

В каждом городе мы открываем для себя новые кофейни и стремимся расширить лексикон. В Самаре — это швейцарское кафе Blasercafe и эспрессо из зёрен Ocoa Santo Domingo. На эту точку общепита наткнулись в торговом центре «Авиатор» и послушали небольшую лекцию о высокогорном кофе, а также прикупили китайского и индийского чая.

— А куда мы дальше пойдём? — спрашивали дети.

— В зоопарк!

Идея всем понравилась, и мы, пользуясь навигатором, пробивались к нему. Попытки войти в трамвай или троллейбус не увенчались успехом, из-за узких проходов и установленных по центру перил. Лучший способ познать любой город — это прогулка по нему. Двадцать километров в день — наша средняя норма на время отпуска и детвора уже привыкла к этому. Правда, сегодня к зверюшкам мы не попали, так как заглянули на передышку в Загородный парк и потерялись в дубовых зарослях и памятниках сталинской эпохи. Дети просили сфотографировать их на фоне ржавеющих аттракционов из моего детства и рассказать, как они работали. Ну а в конце парка нас ждала Волга и прекрасный пляж, на котором им казалось, что «они уже здесь были…»

На следующий день оперативно съехали из наших «уютнейших апартаментов», так как страдание хоть и облагораживает душу, но после бессонной ночи от жары, комаров, тесноты и запаха нагревшегося на балконе пластика, хотелось бы чего-то «европейского». К счастью в Макхолле был просторный семейный номер, и мы отправились туда. Конечно, хозяин апартаментов не вернул нам ничего из того, что мы ожидали, а просто послал на три буквы. Жаловаться на букинг тоже не имело смысла, так как сами пошли по обманному пути.

До новой локации восемь километров. Таксист нам отказал. Uber не подобрал вариантов машин с детским креслом. Поэтому большую часть маршрута мы прошли. Благо что день выдался нежаркий, а даже немного дождливый.

В отеле нас ждали. Судя по всему, мы были единственными постояльцами. На сей раз заявленные фотографии номера соответствовали действительности. И у нас в распоряжении почти сто квадратных метров чистой жилой площади! Обстановка напоминает современное русское мещанство: коричневый колер над головой, под ногами и по бокам; многоуровневые потолки, картинки обнаженных тел на стенах, светильники под старину. Но зато есть широкие и просторные кровати с адекватными простынями. И работает кондиционер, и нет шумной трассы под окном. Учитывая барабанящий дождь, лучшее решение — это совместный тихий час. Всё же уютная среда сильно влияет на настроение и мироощущение.

Да и вечерняя встреча с друзьями после пятнадцатилетней разлуки повысила всем настроение. Мы допоздна сидели в кафе парка имени Юрия Гагарина, делясь пережитым, сравнивая жизнь в Москве и в Самаре, а потом задворками шли к станции метро. Здешняя подземка нам показалась наиболее доступной в плане передвижения по городу. И хоть состоит она из десятка станций, но очевидный плюс — это независимость от ситуаций на дорогах. Ведь у Самары всё те же национальные проблемы: пробки, хаотичное движение, аварии и нерегулируемый скоростной трафик. Правда, из местного «подземного» колорита, на эскалаторе нас заставили взять детей из колясок на руки. На отказ, — дежурная по станции остановила ленту эскалатора и грозно предупредила, что если мы не повинуемся её приказу, то никто никуда не поедет!

В три часа ночи прекратила играть музыка на первом этаже. Вспомнился посёлок Новомихайловка начала нулевых. Там также мы пытались спать под музыку. Иногда надо сильно устать, чтобы голова отключилась от посторонних шумов. Можно завидовать детворе. Некоторые умудряются засыпать при дневном свете и прямо на ходу.

Погожий день, и мы построили маршрут к музею космоса и зоопарку. Самара славится вкладом в развитии освоения неба. Об этом свидетельствует памятная табличка, что здесь установлена единственная вертикальная ракета Союз. Но сам музей не удивил. «Туда нельзя, то не трогай, родители, следите за своими детьми». Мы почувствовали себя в детском саду, получая постоянные замечания от музеологов. «Нельзя нажимать на интерактивные дисплеи, — так как через прикосновение можно заразиться новой инфекцией. Нельзя нажимать на тумблеры, так как сначала надо прочитать детям, что они означают». Две трети экспозиции были закрыты по всей той же банальной причине — «новая коронавирусная инфекция covid-19».

Из музея мы ушли в зоопарк. Здесь не так строго с правилами. Можно даже без масок! Он немного шокировал детвору. На их глазах гепард придушил чёрного пушистого кролика, которого ему поставил служитель в качестве корма.

— Папа, а что будет дальше? — спросили малыши.

— Гепард оторвет голову кролику и съест.

Мой ответ им не понравился, и они теребили поскорее уйти. Да и мне здесь было невмоготу из-за запаха и скученности. А условия содержания зверей напоминали карцер, в который их заперли на пожизненное заключение. Вспомнился фантастический роман «Планета обезьян». Сын не верил, что медведи и волки так проведут всю свою жизнь взаперти, и убеждал меня, что по ночам верблюд гуляет по полям, а тигра выводят на прогулку на поводке.

— Куда мы дальше пойдём?

— Поедем на Волгу. Сходим в порт, узнаем расписание движения кораблей. А потом будем купаться!

— Ура!

Решили, что на пути к порту посмотрим пешеходную улицу Ленинградскую с именитым дядей Степой и попробуем самарское мороженое. Дядя Степа в исполнении Зураба Церетели был великолепен. Мега-статуи у московского мастера выходят на ура, и детвора вспоминала стихотворение Сергея Михалкова.

— Папа, а почему он оказался в Самаре, а не в Москве? — спросила старшая дочь.

— Потому что, его купили самарские полицейские! На табличке всё написано.

На центральной набережной Волги в этот воскресный день было довольно многолюдно. Как и предполагали наши самарские друзья, она нам понравится. В здании речного вокзала узнали расписание рейса в Ширяево. В кассах нам отрапортовали, что билеты продаются только за тридцать минут до отправления и предварительное бронирование отсутствует. Я заметил, что есть государственные рейсы и есть коммерческие и цена между ними разнится в несколько раз. В Ширяево решили сплавать во вторник, а сегодня предаться водным процедурам. Все предыдущие пляжи были не длиннее двухсот метров, а сегодняшний протянулся на несколько километров. В Википедии пишут, что это самый длинный городской пляж в стране. Несмотря на воскресный тёплый вечер, здесь не было тесно, и отдыхающие невольно соблюдали меры безопасного дистанцирования. Мне кажется, что Самара — редкий город-миллионник, в черте которого можно удобно и привлекательно заниматься пляжным отдыхом. Здесь нет навязчивости черноморского сервиса, нет вездесущих афроевропейцев, торгующих всякой всячиной, стремящихся заплести косички или повязать браслетик на руку за 10—20 евро, никто не возвращает из-за буйков, как в Южной Корее, нет шума, почти нет курящих-выпивающих, как на некоторых морях. Я ещё не встречал на современных цивилизованных пляжах подобных мест, где бы никто ничего не стремился продать/навязать отдыхающему, и было бы так комфортно и безопасно. Детский пляж, Доступный, Спортивный переходили один в другой. Накупавшись, мы устроили себе многокилометровый променад до метро Алабинская, любуясь небом заката, мирными корабликами, розариями и цветочными клумбами, уличными музыкантами и воскресной толпой отдыхающих.

Вечером мы решили, что переедем поближе к набережной, чтобы детальнее изучить исторический центр Самары и быть поближе к воде. Тем паче, что отдых в отеле Макхолл к этому располагал. Вечерне-ночные мелодии зарубежной эстрады, отсутствие горячей воды и, в конце концов, утром из гостинично-развлекательного комплекса-ресторана на несколько часов исчезло электричество.

На четвертый день нашего отдыха мы оказались на улице Степана Разина. Уже из окна трамвая я то и дело наблюдал то одну, то другую достопримечательность и составлял план их осмотра. Наконец-то есть цельный город, а не блоки разрозненных тридцатиэтажек на фоне покосившегося частного сектора и социальных строений эпохи застоя. Здесь и русский модерн, и купеческое барокко, и сталинский конструктивизм вкупе с деревянными домами, украшенными резными наличниками, и умелые вкрапления зелени.

Риэлтор агентства недвижимости оперативно составил договор краткосрочной аренды, взял залог в две тысячи рублей за мини-бар, провёл краткий инструктаж чего нельзя делать и пожелал хорошего отдыха.

— Папа, а что тут нельзя делать? — спросила младшая дочь.

— Нельзя курить, нельзя запускать фейерверки и нельзя рисовать фломастерами на постельном белье. Последнее относится к вам, милая леди.

— А куда мы сегодня пойдём?

— Купаться!

— Ура!

И мы отправились на пляж, благо что теперь до него десять минут неспешной ходьбы. Вдобавок это был пляж с детскими горками и качелями. Вечером в поисках овощной лавки, кулинарии и «Перекрёстка» прогулялись по близлежащим кварталам, и нам показалось, что мы приехали в другой город. Музей модерна, католический костёл, лютеранская кирха, филармония в стиле «советского модерна», деревянный особняк-музей А. Толстого, скверы, парки и притягательные кофейни-кондитерские. Куда исчезли пивницы с алкомаркетами, разбитые тротуары и дощатые остановки? Я подумал, что среда обитания формирует настроение и поведение человека. И люди здесь более приветливые и Самара воспринимается нами иначе.

Поездка в Ширяево

Мы больше десяти лет не плавали в России по морям и рекам. В Самаре решили восполнить этот пробел. Тем более, что друзья советовали посетить деревню Ширяево, куда удобнее и быстрее всего приплыть на теплоходе.

Речной вокзал Самары давно нуждается в реновации. И хотя часть его здания отдана в аренду под «дом жареного мяса», вторая «рабочая» от этого не стала краше и нуждалась в ремонте. Как и сам пирс, пристань и плавающий состав, в котором самыми молодыми плавсредствами выступают теплоходы «Москва» проекта Р-51. Вторая половина флота представлена «ОМ» или «озерными москвичами», родом из 50-60-х годов. За тридцать минут до отправления купили билеты (карты принимают). Почти трёхчасовая поездка на взрослого стоит меньше 2$, как и провоз велосипеда, дети до четырех — бесплатно.

Первый день осени выдался довольно жарким, и мы большую часть времени провели на открытой палубе, любуясь зелёными волжскими берегами, песчаными островами, резиновыми лодками с загоревшими рыбаками и проплывающими баржами. Вскоре показались Жигулёвские горы, а вслед за ними и деревня Ширяево.

На небольшой портовой площадке в ожидании туристов местные жители зазывают на поездки. Выбор небольшой. Гора Стремянная, Штольни, обзорная и Святая Чаша. В качестве транспортных средств кроме обычных машин, представлен кабриолет и миниавтобус от УАЗ. В здешних краях очень уважают отечественный автопром и здесь, наверное, минимальное количество иномарок на душу населения в стране. Нас забирали одной машиной «Нива», и даже не слишком акцентируя внимание на детских креслах. Водитель лишь предложил пристегнуться по случаю первого сентября, «так как может быть будет полиция». Нам всё равно, куда и что смотреть. Выехав в чашу, на пути выяснили, что самые красивые виды открываются с горы Стремянная (в 20 км от пристани), что в Жигулёвском заповеднике. И мы предложили изменить маршрут, но что он охотно согласился, так как это был чуть более «дорогой тариф». В качестве информационной нагрузки он рассказал нам, что раньше здесь добывали нефть, но по экологическим причинам её остановили. Сейчас ведётся лишь добыча камня и переработка его в щебенку. Жителей в здешних местах осталось немного, но и ощущения запущенности нет. Из деревни в первый класс пошёл лишь один ребёнок. Шофёр показал нам деревенскую пасеку, магазин жень-шеня, сказал, что музей-усадьба Ильи Репина сегодня закрыт (вторник, что довольно нетипично), рассказал несколько деревенских баек, но в целом был немногословен. Младшая дочь увлеклась расспросами о быте и доме художника, а младший подсчитывал муравейники, которые то и дело встречались в заповеднике вдоль нашей дороги. Въезд, кстати, в заповедник платный, — пятьсот рублей, о чём не предупреждает гид. Километров через двадцать дорога закончилась, водитель сказал, что дальше можно только идти. На объявлении указано, что максимальная продолжительность пребывания на тропе, не более одного часа, дабы не нарушать целостность установленного биогеоценоза и «не вытаптывать грунты». Мы спешились и отправились любоваться пейзажами по специально отведенной тропе, а затем по подвесным металлическим мосткам.

Человек — существо сравнительное. Так устроено, что мы сравниваем кого-то чего-то с чем-то. Кто-то называет Жигули — Поволжской Швейцарией. Мне они показались несколько иными. Когда шли вдоль каменистой степи в окружении сосен, здешний воздух напомнил горный Крым. А когда оказались на смотровой площадке горы Стремянной, открывающиеся виды на Волгу, остров Середыш и прочие безымянные острова напомнили мне острова Рангитото, Матутапу и Браунс, что в окрестностях Окленда. Тут уж каждому своё.

На обратном пути таксист-гид поинтересовался нашими планами. Мы не торопились. Он предложил заехать к нему домой и нарвать детворе вишни. Здесь довольно поздно созревают вишни, но на вкус они восхитительные и почти нетранспортабельные из-за тонкой кожицы и высокой сочности. Сам он даже не выходил из машины. А провёл инструктаж, как открыть калитку, где взять нож и где пластиковую бутылку, чтобы соорудить лукошко.

Я читал про здешние штольни и водитель в качестве бесплатного бонуса довёз нас к ним. Они напомнили мне дворцы, высеченные в белокаменной породе. Жаль, конечно, что на стенах местами граффити, но в целом, чисто, добротно и прохладно. Напоследок был живописный пляж и самая теплая заводь на Волге. Детвора плескалась по пояс в прозрачной воде, а мы, сидя на зелёном берегу, ловили последние жаркие лучи этого года.

Путь назад был чуточку быстрее, да и многие от усталости заснули. На теплоходе пожилая пассажирка насыпала нам полный пакет домашних слив со словами, «чтобы нести было легче».

Из речпорта мы отправились знакомиться с единственным в стране музеем модерна в особняк Курлиной. Вход бесплатный, работает допоздна, замечаний не делают, скорее наоборот, — персонал весьма добродушный и приветливый. Можно заказать экскурсию, взять аудиогид либо самостоятельно любоваться архитектурными изысками, бытом и кухонной утварью. Хозяин этого редкого дома, к сожалению, мало им наслаждался. Психическая хворь и последующий «разрыв сердца» скоротали его век, а вот хозяйка чуть не дожила до ста лет, правда большую часть своей жизни провела в московской коммунальной квартире, сохранив от былого богатства только личную печать мужа из горного хрусталя.

Во дворе особняка детский музей Зелёнка (названного в честь архитектора Зеленко) с бесплатными экскурсиями. Здесь же и кафе «Белая чашка» и мы под впечатлением от увиденного, услышанного и испробованного провели этот вечер.

Поездка в Рождествено

Это деревня на правом берегу Волги, расположенная в тридцати минутах плавания на речном трамвайчике. Летом навигация ежечасная. Переправа на семью обошлась в двести рублей. Сегодня теплоходом выступал «Омич» 1958 года постройки. Он заметно шумнее вчерашнего и напомнил нам схожий вид транспорта в Гонконге. По пути мы сделали остановку на острове Проран, побережье которого было покрыто палатками и летними домиками. В Самаре в почете отдых на природе, и здесь нам часто встречались разнообразные кемпинги и базы отдыха. Надя предположила, что местные не ездят на моря, на что я ответил, что человеку всегда хочется сменить картинку на отдыхе, если он не зависим от дачи.

Туристов сегодня почти нет. Второе сентября. Немного ветрено, и купаться желания нет. Сойдя на берег, отправились изучать деревню. Местная достопримечательность — это торговая площадь. Тут и импровизированный продуктовый рынок с дарами полей и ферм, и вещевые ряды, и магазины с вывесками из 80-х «Сельпо, пиво, раки, бильярд». Не устояли и купили мелких абрикос по 50 руб./килограмм, груш и ежевику. Детворе — раскраску в дорогу и немного местного трикотажа. В Храм мы не успели, так как он работает до полудня, но неподалёку от него обнаружили старинную детскую площадку, деревянную пожарную каланчу, разрушенную водонапорную башню из позапрошлого века. На площади перед домом культуры паслось стадо коров. Без привязи, пастуха и страха перед передразнивавшими их малышами. Это было не единственное стадо коров в деревне. Кроме них мы повстречали коз и отару овец. А также зашли в контактный зоопарк здешнего мецената, который открыл школу верховой езды. Хозяин зоопарка поставил перед домом памятник советскому судну на воздушной подушке и китайскому миниавтобусу. В деревне заметно влияние туристической отрасли. Это и велотуризм, и пешие прогулки, повсеместные кемпинги и базы отдыха. В деревне есть свой хлебозавод, больница с траковыми УАЗиками, школа, несколько кафе. Ещё мы хотели найти советские самолёты на аэродроме ЦСКА, но местный житель заверил нас, что их давно растащили на металлолом. Мы поверили и просто гуляли и лакомились сливами, малиной и яблоками, мимо которых сложно пройти, чтобы не сорвать. Для себя сделали вывод, что самые вкусные сливы растут именно в этих краях.

Завтра отъезд в Москву. Поэтому пораньше вернулись в город. Прогулялись к стильному ТРЦ «Гудок», где хотели посетить музей «История России», но отказались из-за того, что оставалось мало времени до закрытия. Зашли на центральный железнодорожный вокзал, чтобы справиться об электричке в Курумоч, но билетёрша заверила, что от посёлка до аэропорта нам придется брать такси и «это выйдет в тысячу рублей». В нашей ситуации это две машины.

Детишкам здание вокзала понравилось. Стекло и бетон в виде нелепой яркой конструкции напомнили им игрушечный домик, а, по их мнению, это самый красивый вокзал в России. Напоследок купили ассорти из самарских шоколадных конфет и зашли в кафе Эклерная. Посещение новых кафетериев, дегустация самарского мороженого и десертов вошло в ежедневную традицию в период этого отдыха, как и плавание в Волге с последующим променадом по набережной.

Самара была для нас, в целом, удачным экспромтом, так как идея этой поездки родилась за три дня до вылета. Может быть, это станет доброй традицией, так как при текущем положении с вирусом что-то планировать и отдавать деньги под безпроцентную ссуду авиакомпаниям, мне больше не хочется.

Белокуриха и окрестности

Об Алтае я узнал двадцать лет назад. Моим попутчиком по купе поезда Улан-Удэ–Новосибирск оказался директор тамошнего санатория. Мы пили пиво, и он сутки напролёт рассказывал о природных красотах, велотуризме, конных тропах, приглашая приехать к нему погостить или поработать. Визитку я потерял, но в памяти та беседа оставила долгую зазубрину.

Куда поехать на Алтае? Санаториям мы неинтересны. Да и опять же, общепитовское питание, скученные условия номеров, жёсткий регламент отдыха, специфический контингент. Решили, что отдыхать будем в апартаментах. Таких, к каким привыкли в Европе. В радиусе 400 км я нашёл то, что по душе. Выбор пал на жильё в Белокурихе. Уже после куплены билеты на рейс Москва-Горно-Алтайск.

И вот, доселе неизвестная авиакомпания «Северный Ветер», везёт нас в неведомый край. Мы ещё не отошли от поволжских впечатлений. На передышку в столице было всего восемь часов, в которые заехали домой, купили коляску (так как одно транспортное средство не выдержало отдыха), немного поспали, перебрали вещи и запаслись осенними куртками. Малыши наши крепкие. Поднялись в четыре утра, и наперебой расспрашивали о том, что нас ждёт впереди. Я придумывал ответы на ходу, что будем ходить по горам, собирать ягоды и купаться в бассейне.

— А медведи там живут? — спрашивал сын.

— И медведи, и волки, и дикие кабаны! — отвечал ему.

— А если они на нас нападут?

— Будем защищаться!

— А Алтай — это какая страна? — не утерпел он на третьем часе полета.

— Россия!

— Но мы столько летим и всё в России? — не унимался он. Четыре года мы летали на Запад. За четыре часа можно пересечь кучу стран и добраться до Лиссабона. А сегодня только половину страны пересекли. Ему было два года, когда мы ездили на поезде Москва-Владивосток и вероятно многое исчезло из его памяти… От воспоминаний отвлек голос командира корабля:

— Наш самолёт приземлился в аэропорту Горно-Алтайска. Температура плюс одиннадцать градусов. Разница с московским временем плюс четыре часа! Мы рады, что вы выбрали нас! — сказал на двух языках командир корабля под аплодисменты пассажиров.

— Папа, а почему все хлопают? — спросила дочь.

— Радуются, что прилетели домой!

Ещё из окна самолёта, как только мы снизились ниже облаков, я заметил пасторальные пейзажи. Реки, озёра, зелёные горы и холмы. Аэропорт тоже располагался в живописном месте. На новенькой ВПП всего два самолёта и три вертолета, а вокруг сопки с изумрудной травой. Получив коляски на багажном транспортере, мы несмело вошли в небольшой зал ожидания и прилёта. Бросились в глаза сувенирные киоски и стеллажи с диковинными шкурами, рогами, маслами и ароматным запахом трав. Таксистов наш экипаж не заинтересовал. Увы, ни транспортёров, ни минивэнов здесь нет. Uber показал, что и детских кресел в этом регионе нет. Автобус в город ушёл пять минут назад. Следующий, если верить Яндексу, будет через два часа. Льёт средний дождь. До Белокурихи 130 км. Эх, была не была, и я нажимаю заказ такси, которое подъезжает через две минуты.

— Вы умеете прятаться от полиции? — шуточно спрашивает таксист.