О Смольном институте и кружках шестидесятников: мемуары писательницы XIX века
«Если бы нужно было в немногих словах охарактеризовать покойную Елизавету Николаевну Водовозову-Семевскую, то едва ли это можно было бы сделать лучше, чем сказавши: это был человек 60-х годов» {«Голос минувшего», 1923, № 2, стр. 177.}. Так в журнале «Голос минувшего», где много лет сотрудничала Водовозова, начиналась посвященная ее памяти редакционная статья. И действительно, в формировании взглядов и самой личности автора настоящих мемуаров шестидесятые годы имели решающее значение. О своей литературной деятельности, продолжавшейся более полувека, Водовозова скромно говорила: «Да, пишу всю жизнь. Больше ни на что не пригодна. И пишу-то я про все такое, самое земное…» {Там же, № 3, стр. 153–154.} Писала Водовозова преимущественно педагогические сочинения и книги для детей и юношества. Труды эти, создавшие ей в свое время значительную известность, в настоящее время устарели и теперь представляют интерес лишь для узкого круга специалистов. Иное дело ее воспоминания «На заре жизни». Это яркий мемуарный памятник эпохи, живое свидетельство современника о том, что прошло перед его глазами и стало для новых поколений историей.
Э. Виленская, Л. Ройтберг
Воспоминания шестидесятницы
Э. Виленская, Л. Ройтберг
Воспоминания шестидесятницы
Жас шектеулері: 12+
Түпнұсқа жарияланған күн: 19
Қағаз беттер: 675
Пікірлер30
👍Ұсынамын
Потрясающее произведение ! Я бы обязательно его включила в школьную программу
👍Ұсынамын
💡Танымдық
Трогательное повествование о жизни дворян и крепостных, и о жизни институток в Смольном. Необходимое чтение при желании попасть в прошлое 😄
Не могу не отметить хороший слог, читается на одном дыхании
Не могу не отметить хороший слог, читается на одном дыхании
👍Ұсынамын
🚀Көз ала алмайсың
Всем советую почитать. Очень интересные свидетельства современника о жизни деревни и Смольного института времен 1840-60 х годов. Прочитала с огромным удовольствием.
Дәйексөздер141
Представьте, мой брат-студент утверждает, что скоро все люди без исключения будут равны между собой. Ведь это же значит, что никакой разницы не будет между генералами и солдатами, между крестьянами и высокопоставленными людьми! Все должны будут решительно все делать сами, значит, даже люди знатные будут сами выносить грязную воду. Ведь если это верно, значит, все на свете перевернется!
— А мой папа говорил, что у всех помещиков скоро отберут крестьян, что мужицкие дети будут учиться на одной скамейке с господскими, а мы — с нашими горничными…
— Мой дядя настаивает, чтобы после выпуска я сделалась учительницею и учила самых простых детей, а взрослым внушала мысль о том, что теперь стыдно мучить крестьян, что это даже очень гадко…
— А мой папа говорил, что у всех помещиков скоро отберут крестьян, что мужицкие дети будут учиться на одной скамейке с господскими, а мы — с нашими горничными…
— Мой дядя настаивает, чтобы после выпуска я сделалась учительницею и учила самых простых детей, а взрослым внушала мысль о том, что теперь стыдно мучить крестьян, что это даже очень гадко…
несмотря на легкомыслие относительно материальных средств, которое Андрюша сохранил до преклонных лет, несмотря на то что он нас, своих сестер, в этом отношении часто ставил в крайне тяжелое положение и доставлял нам много горя, он горячо любил нас, а мы просто обожали его. И это такое обычное явление в наших семьях. В России во все времена было много идеалистов, великих героев, отдававших свою жизнь за родину и общественные идеалы, но во все времена у нас шла величайшая путаница и неурядица в семейных отношениях. Англичанин, француз, немец, вообще культурный человек Западной Европы, если любит сестру, брата, отца, мать, то употребляет все усилия, чтобы оберегать их от страданий, у нас же в семейной жизни все выходит как-то навыворот: никто не причиняет так много горя друг другу, никто не наносит в самое сердце таких тяжелых ран, как люди, связанные между собою узами крови и чувством любви
