Оглавление

Отношения, завязавшиеся в лифте, с самого начала не обещали быть романтическими. Да и могло ли сложиться иначе? Влад — новый начальник отдела — молодой, чертовски привлекательный, высокий сероглазый брюнет с дорогим автомобилем, а она — Аня Коробова — среднестатистическая сотрудница той же компании с неприметным лицом, бесформенной фигурой и тощей косицей ниже плеч, пусть и умная, сообразительная, с замечательным чувством юмора. Но, если верить корпоративной легенде, первый застрявший с Аней в лифте автоматически становится ее суженым. А так как обмануть надежды коллег, жаждущих исполнения пророчества, было бы слишком жестоко, Аня и Влад решают ненадолго превратиться во влюбленную парочку.

ГЛАВА ПЕРВАЯ

— Подождите!

Громкий вопль ушел в высокий потолок, не произведя никакого эффекта.

О чем-то споря, женщины вошли в лифт, не заметив спешившую к ним неуклюжую девушку. Едва та подбежала к дверцам, как они насмешливо сомкнулись перед самым ее носом.

Анфиса безнадежно притормозила, нелепо замахав руками, будто пытаясь взлететь. Высокий каблук проехался по скользкому мраморному полу и подвернулся, болезненно вывернув ногу. Она неуклюже запрыгала, проклиная впервые надетые ненадежные туфли, а вместе с ними и ушедший из-под носа лифт. Подергав ногой и убедившись, что ничего страшного не случилось, свирепо, словно пытаясь прожечь дыру, посмотрела на закрытую шахту бессовестно обманувшего ее надежды агрегата. Угрожающе потрясла крепко сжатым кулаком, мстительно сверкая яркими голубыми глазами. Дамочкам, пренебрежительно не дождавшимся ее, это злодеяние просто так с рук не сойдет!

Тут же раздался зловещий скрежет. Она перестала махать руками и прислушалась. Ага! Так и есть! Лифт застрял на своем излюбленном месте между пятым и шестым этажами. Из шахты гулко послышались женские крики и бессильные проклятия. Анфиса довольно хихикнула, глухо хлопнув себя рукой по пухлому бедру. Что ж, это — отмщение судьбы! Дежурный лифтер появится не скоро, и как минимум полчаса отдохновения в тишине и покое сидельцам обеспечено.

Она зловеще фыркнула и пробормотала под нос:

— Будем надеяться, что клаустрофобией никто из них не страдает…

Из лифта продолжали доноситься возмущенные вопли и громкий стук.

Анфиса испугалась:

— Лучше бы не молотили в хлипкую стену кабины, не ровен час, свалятся в шахту!

Наконец сверху раздался рассудительный мужской голос. Грохот и крики затихли. Она довольно покивала головой, одобряя вмешательство разумного человека.

— Ага, услышали голос разума и решили благоразумно дождаться лифтера. Мудро, мудро. Бабскими воплями лифт не починить.

Насколько можно было расслышать, в роли голоса разума в очередной раз выступил начальник административно-хозяйственного отдела. У него это получалось весьма удачно ввиду многолетнего опыта успокоения застрявших. Анфиса была уверена, что он повторяет один и тот же текст машинально, не задумываясь о его смысле. Вот и сейчас через шахту слышалось невнятное бубнение, производимое Егором Валентиновичем, и девушка еле слышно повторяла за успокаивающим, как хорошая порция валерьянки, приятным глубоким басом:

— Согласно пункту пятому правил поведения в лифте, — между прочим, выгравированным на металлической пластине, висящей на стене кабины, — при остановке лифта в неположенном месте необходимо нажать на кнопку вызова лифтера и спокойно ждать ответа. Подчеркиваю: спокойно! И не волнуйтесь, пожалуйста, все в нашем лифте сидели, и все из него выходили, рано или поздно. От совершенно излишних криков лифт еще не разу самостоятельно не пошел! — И добавила уже про себя, — …даже к черту! И чем они так недовольны, в первый раз застряли, что ли? Иммунитет уже должен быть выработан…

Ахошник еще бурчал какие-то шаблонно-успокаивающие слова, но ничего нового сказано не было. Еще бы, народ застревал в лифте постоянно, и Егор Валентинович не собирался каждый раз выдумывать какие-то новые сердобольные фразы, он просто использовал привычные стереотипы, апробированные на большом количестве коллег и посетителей. Весь конторский народ мог хором вместе с ним повторять все его штампованные речи, но это-то и успокаивало. Незыблемость традиций, на которых держится вся наша жизнь, как любила повторять своим коллегам Анфиса.

С чувством глубокого удовлетворения и верой в высшую справедливость она запрыгала по корявой лестнице, забыв о подвернутой ноге. Всегда приятно сознавать, что несправедливость наказывается, так сказать, не отходя от кассы, — не успели сделать тебе мелкую пакость, как тут же получили в ответ пакость покрупнее.

Радуясь, что жизнь складывается гораздо забавнее, чем можно было ожидать от обычного рабочего дня, Анфиса влетела в приемную управляющего. Увлекшись приятными мыслями, не успела придержать тяжелую дверь, и та громко бабахнула на весь этаж, заставив ее в ужасе подпрыгнуть на месте. В гневе обернулась и прожгла взглядом набезобразившую дверь, как ни в чем не бывало вставшую обратно.

Пригнув голову, немного подождала справедливого наказания за нарушение священной тишины, но никто из приемной громы и молнии в нее метать не собирался. Вздохнув, закончила выяснять отношения с коварной дверью, повернулась и шагнула в сумрачную глубь просторной комнаты.

Огромная стеклянная стена, не достающая полметра до потолка, отделяла отстойник для посетителей от собственно приемной. Стена была зеркальной со стороны посетителей и прозрачной со стороны секретаря, давая возможность Наталье Викторовне, бдительной секретарше, вовремя рассортировать посетителей и принять соответствующие меры. Важных шишек она проводила внутрь, где был приготовлен столик с парой удобных кресел, и подавала кофе в узорных чашечках тонкого фарфора. Остальные, не столь высокого ранга, дожидались в холле, в черных мягких креслах вокруг письменного стола, снабженного шариковой ручкой и бумагой на случай внезапного приступа эпистолярного вдохновения.

Секретарша была одна на двух начальников — управляющего и его первого зама, поэтому работенки у нее хватало. У каждого начальника был собственный подход к выполняемым им обязанностям, поэтому Наталья Викторовна за десять лет работы приобрела немалые дипломатические навыки. Существовала еще пара заместителей, но они сидели отдельно и обходились без секретаря. Это добавляло работы общему отделу, в котором служила Анфиса.

Аня уткнулась взглядом в отражение на разделительной стене и кисло сморщилась. В отличие от любящего себя большинства она терпеть не могла собственной неказистой персоны, ее внутреннее мнение о самой себе коренным образом расходилось с увиденным в зеркале. Себя она считала чрезвычайно милой еще молодой (двадцать два года разве возраст?) девушкой с замечательным чувством юмора, отражающимся в красивых умных глазах.

А из зеркала на нее смотрело существо неопределенного возраста с тощей бесцветной косичкой чуть ниже плеч, неприметным лицом и бесформенной фигурой, напоминавшей только что плотно позавтракавшего крокодила. В довершение зеркального кошмара на лбу краснели два строго симметричных прыща. Казалось, что у нее режутся рожки, как у юной ведьмочки.

Гордо задрав нос, она показала неприятной особи в зеркале язык и громко объявила, обильно заливая целительным бальзамом нанесенные зеркалом раны:

— Зато я очень умная и сообразительная!

Из зазеркалья появилась удивленная Наталья Викторовна. На ней был черный брючный костюм, удачно подчеркивавший ладную женственную фигуру с тонкой талией и всеми необходимыми выпуклостями на нужных местах. У Анфисы выпуклостей тоже хватало, но вот места их размещения почему-то шли вразрез с женской конституцией и красоты явно не добавляли.

Анин взгляд невольно зафиксировал на зеркальной стене два разных отражения. На фоне миловидной элегантной секретарши она показалась себе еще противнее. Наталья Викторовна, не догадываясь о мрачных мыслях посетительницы, дружелюбно согласилась:

— Конечно, умная и сообразительная, а разве кто-нибудь сомневается?

Анфиса подергала себя за нос, напоминая, что не стоит болтать всё, что приходит в ее буйную голову. Пора, пора бы быть скромней! К тому же скромность — главное украшение женщины! По мнению мужчин, конечно… Решив, что, если уж других украшений у нее явно нет и вряд ли появятся, ответила предельно корректно:

— Нет, разумеется, это я себе напоминаю, чтобы не забыть. Управляющий у себя?

Секретарша давно привыкла к забавной девушке и только растерянно улыбнулась.

— Уехал в областную администрацию до обеда. Что-то передать?

Аня протянула пухлую красную папку с надписью «общий отдел».

— Здесь куча разных бумажек. А это приказ на подпись. — Она вручила женщине отпечатанный на лазерном принтере листок бумаги. — Вот лист согласования к нему. Все подписи собраны.

Наталья Викторовна осторожно взяла документы из рук девушки.

— Что ты так пыхтишь? Бегом по лестнице бежала?

— Ну да. Правда, не бегом, но около того. Те дамочки, что, не дождавшись меня, уехали в лифте, жестоко наказаны провидением. Сидят теперь и ждут дежурного лифтера. Надеюсь, ждать им придется достаточно долго, чтобы раскаяться в своем низком поступке. В следующий раз…

Секретарша резко, будто собираясь с кем-то боксировать, взмахнула узкими ладонями с изящными наманикюренными пальчиками, накрашенными переливающимся сиреневатым лаком в тон губной помаде, и расстроено перебила:

— Ах, это наверняка юристы. Пал Василич срочно их вызвал, чтобы посоветоваться перед поездкой, но не дождался. Как он сердился! Вот попадет им, когда он вернется!

Анфиса безразлично пожала пухлыми плечами, не желая вникать в проблемы начальников.

— Ну, пора бы уже и поменять единственный лифт, ведь он такой ненадежный! Мне кажется, не так уж это сложно.

Наталья Викторовна снова в ужасе замахала руками, напомнив Ане несколько расшатанный ветром флюгер.

— Аня, да это же столько времени ходить пешком, и потом, для нового типового лифта нужно делать более широкую шахту, а это проблемы со зданием. Если бы оно было кирпичным, а то ведь из железобетона, его переделать очень сложно… Ты же знаешь, что лифт у нас нестандартный. Выпендрились в свое время, поставили лифт по спецзаказу, а теперь вот маемся. Кто нам выделит такую уйму денег? Нет, здесь проблем гораздо больше, чем кажется. Да и бегать тебе надо больше, станешь стройной и красивой, от парней отбою не будет!

— Ну, красивой мне никогда не бывать, уж останусь просто умной. И парней никаких не надо, мне не до них: я карьеру делаю!

Она приняла позу Наполеона, гордо вздернув точеный носик, левую руку заложив за борт воображаемого мундира и закинув правую за спину. Увидев отразившийся на стекле образ великого полководца в своем пародийном исполнении, не удержалась и звонко расхохоталась. Секретарша невольно засмеялась вместе с ней. Отсмеявшись, Аня взяла темно-малиновую папку, полную подписанными начальниками документами и направилась к двери, собираясь разнести их по отделам. На выходе окинула неприязненным взглядом противную пампушку в зеркале и едва удержалась, чтобы вновь не показать ей язык. Небрежно добавила, опротестовывая рекомендации секретарши:

— А бегать я не собираюсь. По нашим корявым лестницам это слишком опасно. Сломаю ногу, просижу на больничном месяца четыре и стану в два раза толще, чем была. Ну, мне пора. Пока!

Наталья Викторовна удержала ее, невежливо схватив за рукав.

— Извини, Аня, но почему тебя никто не называет Анфисой, ведь это твое настоящее имя? Очень красивое, между прочим…

Аня быстро завертела головой.

— А мне оно не очень нравится. В детстве у нас была соседка баба Анфиса, ужасно вредная старуха. И для меня имя Анфиса слилось с неприятностями, которые я по ее милости получала. Она без перерыва на меня ябедничала. Хотя я ничего особенно не делала. Ну, шалила слегка, конечно. Но так, по-детски. Просто она считала, что дети должны дома в уголочке сидеть, чтобы взрослым не мешать.

Секретарша покачала красивой головой, не соглашаясь с такими прозаическими доводами:

— А мне кажется, Анфиса тебе подошло бы гораздо больше.

— Ну конечно, потому что толстым оно к лицу. Оно круглое такое, как колесо. — Секретарша с неодобрением взглянула на выдумщицу. — Да ладно, кому что нравится. Мне вот гораздо больше нравится Наталья! Подумаю, может, и поменяю имя!

Аня гордо повернулась на высоких каблуках, тут же споткнулась, в очередной раз подвернув ногу. Сникла и, прихрамывая, уныло вышла из приемной. Секретарша с улыбкой посмотрела вслед несуразной визитерше, поправила перед зеркалом и без того безукоризненную прическу и скрылась в своем стеклянном домике.

Аня обернулась, посмотрела на закрытую дверь и с завистью прошептала про себя:

— Бывают же на свете такие приятные женщины, милые, приветливые, просто красивые, наконец! В отличие от меня, безобразного крокодила! — И безрадостно пошлепала обратно.

Наверх идти было куда трудней. На узкой неудобной лестнице со сбитыми бетонными ступенями можно было запросто свернуть не только ногу, но и голову.

Комитет занимал все здание в десять этажей. На каждом располагался свой отдел. Общий, где работала Анфиса, жил на седьмом. Больше всего хлопот ей доставлял отдел автоматизации, вольготно раскинувшийся под самой крышей. Лифт до десятого этажа не доходил. Сотрудники автоматизации доезжали до девятого и топали на десятый пешком. Анфиса не понимала, почему вместе с ними должна страдать и она. Ее, как самую молодую в отделе, постоянно посылали наверх со всевозможными поручениями — отнести приказик, принести картридж для принтера или вовсе с какой-нибудь ерундой.

Аня подозревала, что таким образом ее великолепная начальница пытается подыскать ей молодого человека подходящего возраста. Таковые среди автоматизаторов действительно имелись, но только вот беда, никто из них на нее внимания не обращал. Из неподходящих, впрочем, тоже. Но Аня не расстраивалась, она давно решила для себя: энергии на ненужные увлечения не расходовать.

Увидев раскрасневшуюся сотрудницу, начальница сочувственно вздохнула:

— Опять лифт стоит?

— Ага. — На более подробные ответы у Ани не хватило дыхания.

— И кто же в нем застрял на сей раз?

— Юристы. — Аня не стала говорить об их недостойном поведении и последовавшем за ним наказании. Ей и без того приписывали особые отношения со старым механизмом.

— Небось опять спешили к управляющему, — Васса Ивановна была недовольна почти также, как и секретарша. Она работала здесь с начала организации комитета и душой болела за качество и оперативность работы всего их замечательного учреждения, а не только вверенного ей отдела. — Он столько раз запрещал ездить в лифте тем, кого срочно вызвал. По лестнице гораздо надежнее. Опять им попадет. — Она задумчиво посмотрела на сотрудницу и невпопад добавила: — А вот с тобой бы не застряли. Ты ведь единственная, кто из всей нашей конторы ни разу не застревал в лифте.

Анфиса нахмурила брови и пошла к своему столу. Эта тема давно набила оскомину. Она действительно за все шесть лет работы никогда не сидела между этажами, но о чем это говорит? Лишь о том, что у нее все впереди. Как-то любящие пунктуальность бухгалтеры собрали сведения обо всех поездках на лифте за неделю, получилось, что застревал каждый третий. Анфиса была уверена, что рано или поздно, но она тоже впишется в эту статистику. Хотелось бы, конечно, попозже…

Начальница прошла следом и вознамерилась посидеть рядом с ней. Предусмотрительная сотрудница опасливо посмотрела на серый велюровый стул для посетителей, стоявший подле ее стола. В отделе имелась парочка рассохшихся стульев, которые сотрудницы потихоньку переставляли друг другу, когда никто не видел. Егор Валентинович упорно склеивал стулья, но они не менее упорно рассыхались и грозили уронить любого, кто на них усаживался. Васса Ивановна, не подозревая о нависшей над ней опасности, плюхнулась на стул, заставив испуганно вздрогнуть бедное Анино сердечко. Но ничего не произошло — начальниково седалище, слегка поерзав, удобно устроилось на сиденье. Аня чуть слышно простонала: «На этот раз пронесло»…

— Если ты застрянешь в лифте, да еще не одна, то это точно будет судьба. — Васса Ивановна всё не могла угомониться.

Аня с укором посмотрела на свою не в меру романтичную начальницу. Скоро на пенсию, а в голове одна заполошная любовь. Обидно, что все дамы в отделе с ней заодно. Недаром все они Ивановны, как на подбор. Можно было подумать, что начальница подбирала свой коллектив по принципу подобия — все кругленькие, невысокие, да еще и с одинаковыми отчествами. И все считали, что Ане надо непременно заняться поисками подходящего мужа. Все Анины уверения, что формула любви одна — «лямур, тужур, бонжур», — их не устраивали.

— Замуж выйти необходимо, пусть ненадолго, чтобы в старости было о чем вспоминать! — Речи, подобные этой, она слышала несколько раз на дню.

Анины отговорки о своей полноте и некрасивости в расчет не принимались. Каждая дамочка знала несколько правдивых случаев из своей жизни, когда потрясающие мужики женились на дурнушках и счастливо жили вместе по сей день. И вообще, нужно обязательно побывать замужем, хотя бы для того, чтобы узнать, что такое секс.

Аня в долгу не оставалась, объясняя, что вовсе не обязательно попасть под трамвай, чтобы понять, что это очень больно. Что касается подобного развития, то достаточно посмотреть ночью парочку фильмов из рубрики «Только для взрослых», и гарантировано такое совершенство, после которого никакая практика уже не устроит, будет казаться мелкой и непродуктивной. Дамочки сконфужено хихикали над ее намеками и на время оставляли в покое.

Анфиса прекрасно знала, что в их конторе ее считали некрасивой, или, как выразился большой знаток и поклонник женского пола комитетский сантехник Юрий Германович, неаппетитной. Поскольку десертом ей служить не хотелось, она и не пыталась хоть сколько-то понравиться неблагонадежным особям противоположного пола.

Какой смысл приукрашиваться, все равно лучше не будет. Зачем терять время на сомнительные процедуры? Зато она была умной девушкой. С этим соглашались все. И все признавали, что она из тех людей, которые делают себя сами, как говорят американцы.

Аня гордо подбоченилась. Конечно, она вполне может быть довольна собой. Не каждый может похвастаться подобной целеустремленностью. После школы в маленьком уральском городке, которую закончила с серебряной медалью, она уехала в областной центр и с первой попытки поступила на бюджетное место в классическом университете. Причем на юридический факультет, чего не смогли добиться многие городские медалисты при мощной поддержке обширной родни и всяческих знакомых.

На дневном отделении учиться, увы, не довелось: из семьи в ту осень ушел отец. Мать, у которой на руках остались два стремительно подрастающих сына-близнеца, получающая небольшую зарплату школьного учителя, старшей дочери помогать не смогла. Очарованный молодой женой отец о первой семье, как водится, напрочь забыл. Чтобы поменьше платить родным детям, устроился дворником в детский сад на микроскопическую зарплату. Там не работал ни дня, нанимал для уборки бомжей. Чтобы не нищенствовать, стал частным предпринимателем, подторговывал то одним, то другим. Доходы имел приличные, но делиться ими с прежней семьей считал излишним. Самому мало.

Поэтому после первого семестра Ане пришлось перевестись на вечернее отделение и срочно искать работу. Преподавательница литературы, которой веселая и сметливая девочка очень понравилась, порекомендовала ее своей родственнице, Вассе Ивановне, как раз подыскивающую сотрудницу на вакантное место в своем отделе. После пристрастного разговора с Аней та рискнула и взяла на работу вчерашнюю школьницу.

И не ошиблась. Работала девушка споро и аккуратно, умела ладить с людьми и зачастую своими шутками разгоняла проблемы чисто женского коллектива. Ее быстро полюбили и снисходительно относились к ее стремлению сделать карьеру, что среди обеспеченных замужних дамочек считалось занятием не слишком достойным.

Рабочие обязанности Анфисе казались скучными и примитивными, не требующими ни ума, ни смекалки, что-то вроде «подай-принеси», но унылую жизнь скрашивали коллеги. Дамы в их отделе работали славные. Порой их пустая болтовня и банальные житейские советы заставляли Аню смеяться от души, заставляя женщин искренне недоумевать: а что же они сказали смешного? Огорчало ее лишь отсутствие нормального жилья.

Она больше года подпольно жила в университетском общежитии, поскольку прав на него не имела: студенты, обучающиеся на вечернем факультете, безжалостно изгонялись. Помогла всё та же неутомимая Васса Ивановна. Она случайно прочитала объявление о сдаче двухкомнатной квартиры, написанное корявым старческим почерком и криво приклеенное к фонарному столбу. Аня никогда бы подобные сомнительные объявления читать не стала. Но начальница с ее неистребимым любопытством имела обыкновение совать нос в любую дырку.

В этот раз ее не слишком приятная привычка оказалась весьма полезной. Квартиру сдавала старушка, переехавшая жить к больной сестре и ищущая скромных жиличек, желательно одиноких девушек. Она питала глубокое предубеждение к молодым семьям с детьми. Возможно, это объяснялось жизнью самой владелицы квартиры — замужем она никогда не была и детей не имела, всю жизнь прожила одна. Квартира была уже с мебелью, пусть старой, но добротной, что девушку очень даже устраивало.

Анфиса поговорила с Полиной, сотрудницей бухгалтерии, с которой познакомилась и подружилась после прихода в комитет. Та тоже жила в студенческом общежитии и подыскивала приличную недорогую комнату. Они переехали на следующий же день. Вещей у обеих было по одному чемодану.

Через четыре года после новоселья Анфиса успешно защитилась в универе и получила долгожданный диплом юриста. Васса Ивановна выбила для нее должность ведущего специалиста, зарплата стала гораздо больше, и Аня решила получить второе высшее образование, чтобы стать хорошим переводчиком. Снова поступила всё в тот же классический универ, но теперь уже на инъяз. За обучение приходилось платить довольно много, но дело того стоило. Она считала, что деньги, вложенные в образование, окупятся сторицей.

До пенсии Вассе Ивановне оставалось всего два года, и она открыто заявляла, что готовит ее себе на замену. Ане не слишком хотелось пожизненно закопать себя в унылом отделе, но огорчать начальницу раньше времени не хотелось. Та всегда относилась к ней по-матерински, и ее уход восприняла бы как измену себе лично. Ведь она столько для нее сделала!

Но втихаря Аня всё равно подыскивала работу поденежнее. Братья подросли, на следующий год заканчивали школу. Ее святой долг старшей сестры — помочь им поступить в вуз, и, естественно, его закончить. А для этого нужны деньги, и, по ее меркам, немалые. Она уже попросила всех своих знакомых сообщать ей о хороших тепленьких местечках, появляющихся на горизонте, но пока ничего путного не находилось. Терпеливо ждала, приготовив для потенциального работодателя достаточно лестное о себе резюме. Если не терять надежды, то обязательно повезет.

Суматошный день всё никак не кончался. Лифт, бесцеремонно изъятый из любимого им межэтажного состояния, работать отказался наотрез, и ей еще раз десять пришлось пробежаться по всем этажам с разными поручениями. Под конец рабочего дня у нее гудели ноги и разболелась голова. Она проклинала офисные туфли на высоких каблуках, купленные исключительно ради того, чтобы потрафить сослуживицам.

«И все из-за того, чтобы они могли сказать, что я стала похожа на какую-то там леди!» — Аня с сочувствием посмотрела на распухшие щиколотки, обтянутые дешевыми колготками телесного цвета. — «Вот во что выливаются непомерные амбиции! Скромнее надо быть, скромнее! И неприятностей будет меньше! Завтра буду ходить только в старых проверенных босоножках!»

Повстречавшаяся на лестнице Полина пожалела ее измочаленные ноги и посоветовала на занятия в универ сегодня не ходить. Поколебавшись, Аня с ней согласилась, здоровье надо беречь. Если выслушать вечером еще и лекцию по истории английского языка, жить уж точно не захочется. В результате вместо того, чтобы ехать в университет, пришла домой, приняла горячую ванну, обкатилась ледяным душем и шлепнулась в постель в девять часов вечера, надеясь, что за ночь боль пройдет.

Голова действительно перестала болеть, но зато замучили жуткие кошмары, главным участником которых был старый вредный лифт, с гнусной ухмылкой захлопывающий свою пасть прямо перед ее носом, и ей приходилось ползти по бесконечным лестницам, уходящим в никуда, на огромных неудобных каблуках, рискуя переломать и без того гудящие ноги. Утром она встала в редкостно пакостном настроении, умылась, и, как всегда, не завтракая, поплелась на работу.

Апрель выдался в этом году удивительный. На синем небе не было ни облачка, деревья почти полностью распустились, и на клумбах у дома вовсю цвели белые и голубые первоцветы. Каждый подъезд имел свою делянку, и пенсионерки, старавшиеся перещеголять друг друга в выращивании разнообразных экзотических растений, с утра пораньше уже поливали своих питомцев. В воздухе стоял сладковатый аромат свежей зелени, распустившихся цветов и мокрой земли.

Аня шла очень медленно, стараясь глубоко дышать, чтобы провентилировать легкие сомнительным городским кислородом, но в комитете, как обычно, всё равно появилась раньше остальных. Зашла в пустой прохладный вестибюль, гулкий от непривычной пустоты. Поздоровалась с улыбнувшейся ей вахтершей (вот есть же люди, которые с утра чувствуют себя бодрыми и довольными!) и вызвала металлического мастодонта.

Лифт, как всегда, приполз не сразу, а выдержав значительную паузу, чтобы больше уважали. Шествовал он между этажей со скрипом и грохотом, особенно зловещим с утра, когда в здании никого не было, вызывая в вестибюле гулкое эхо. Ни дать ни взять — чудище из американского фильма ужасов.

Но вот знаменательное событие свершилось и зеленые дверцы с визгливым скрипом расползлись в разные стороны. Анфиса вошла в слабо освещенную кабину. Расслабленно подняла руку, чтобы нажать на кнопку седьмого этажа, но сзади внезапно послышались тяжелые мужские шаги, и кто-то торопливо запрыгнул в лифт. Она оборачиваться и разговаривать с нежданным пассажиром не стала.

С утра у нее всегда бывало кислое некомпанейское настроение. Любое, самое безобидное обращение к ней казалось вмешательством в личную жизнь и требовало решительного отпора. Организм жаждал крепкого чаю и спокойного сидения в глубоком удобном кресле, чтобы взбодриться и начать хоть что-то соображать.

Не глядя на мужчину, нажала кнопку нужного этажа. Первая с попутчиком разговор не начинала. К тому же ясно: не здоровается, значит, чужак. И нужный этаж тоже не нажимает! Вот нахал! Он что, за лифтера ее принимает, кнопки тут за него нажимать? Но мысль что по ней незнакомец будет судить обо всем их дружном коллективе, перевесила страстное желание никогда ни с кем не разговаривать. Васса Ивановна, постоянно внушавшая своим сотрудникам постулат о перманентной вежливости, могла ею гордиться.

— Вам на какой этаж? — всё так же стоя к нему спиной, постаралась произнести эту сакраментальную фразу максимально вежливо.

Получилось не очень отчетливо, так как ей отчаянно хотелось уткнуться носом в пластиковую стену лифта и сладко зевнуть. Если бы она была одна, так бы и сделала. Но сейчас ничего компрометирующего себе позволить не могла. Уже только за это самоограничение спутник ей ужасно не нравился.

— На десятый. — Ответ, произнесенный приятным баритоном с легкой хрипотцой, прозвучал небрежно и недружелюбно.

«Какой высокомерный тип! Хорошо, что чужак. Не знает, что лифт на десятый этаж не идет. Придется ему пару пролетов прогуляться, сюрприз будет».

Отчаянно сдерживая зевок, Аня нажала кнопки седьмого и девятого этажей. Дверцы с металлическим похрустыванием закрылись. Она приготовилась к привычной тряске, но ее не последовало. Это насторожило. Лифт имел характер ехидный и на редкость своенравный. Он мог резко дернуться, так, что пассажиры подпрыгивали и хватались за стенки, но дальше подниматься ровно и легко, как во времена своей молодости; мог скрипеть и покачиваться, как жалкий старикашка; мог затрястись и закашлять ни с того ни с сего.

Но сейчас он плавно тронулся с места и чинно отправился к месту назначения, как и положено образцовому механизму, воспитаннику многих поколений лифтеров. Эта ненормальность в его поведении насторожила девушку. Еще не понимая, что произошло, она тревожно взглянула на попутчика.

— Кажется, мы сейчас застрянем.

— Не каркайте! — мужчина недовольно покосился на спутницу. — Вот паникерша!

Тут лифт загрохотал и встал на своем любимом месте между пятым и шестым этажами.

— Ну вот, напророчили! А может, вы это специально подстроили? — гаркнул он и стал недоверчиво изучать спутницу с ног до головы, словно намереваясь найти спрятанный источник регулировки лифта.

Ей очень захотелось повертеть пальцем у виска, намекая на его ничем не ограниченные умственные способности, но, вспомнив, что они одни в замкнутом пространстве и надо быть осмотрительной, сдержалась. Ведь есть же у нее где-то там здравый смысл, пусть он и далековато спрятан, но имеется, и в нужный час она его всем может предъявить.

Обнаглев, сосед даже заглянул ей за спину, видимо, считая, что именно там запрятана таинственная кнопка, останавливающая лифт между этажами.

Аня в свою очередь с подозрением покосилась на спутника. Что он надумал? Что она сговорилась с лифтом, чтобы посидеть между этажами со странным типом вроде него? Что за бред? Пригляделась к нему повнимательнее. На психа вроде не похож, на наркомана тоже — глаза ясные, ботинки начищены, ногти отполированы. Одет хорошо, даже слишком, в их конторе таких пижонов нет.

Может тоже, как она, с утра ничего не соображает? Поэтому и кидается на людей? Она решила быть с ним поосторожнее и незаметно отодвинулась. Кто знает, чего ждать от неуравновешенной личности, оказавшись с ней наедине в замкнутом пространстве?

Ее осторожные перемещения ему не понравились.

— Что вы меня так обсматриваете? — он раздраженно заглянул в ее глаза неприязненным порицающим взором.

Она не выдержала. Всегда была достойным противником для разного рода провокаторов и сейчас отступать не собиралась. Забыв все свои благие намерения, выпалила:

— Взаимно! И с той же целью: решаю, псих мой попутчик или нет.

Ляпнув глупость, прикусила язык и нахмурилась. Ее всегда подводила излишняя прямота. Гораздо разумнее было промолчать. Чтобы разрядить накаленную обстановку, отвернулась от зловеще потемневшего мужского лица и нажала черную кнопку вызова дежурного лифтера. Из динамика раздался недовольный женский голос, прерываемый звуковыми помехами:

— Сейчас буду!

Лифтерша даже не стала спрашивать, где они застряли, и так всё было ясно. Анфиса скорчила постную утешающую мину и повернулась к попутчику.

— Не волнуйтесь, скоро нас спасут!

— Да уж, поскорее бы! — он сказал это таким противным тоном, что сразу стало ясно, насколько ему неприятно сидеть тет-а-тет с подобной девицей.

Аня взвилась. Ей-то тем более не хочется оставаться наедине с таким отвратительным типом!

— Да уж, это точно. Скоро здесь можно будет умереть от тоски!

Красивое лицо мужчины выразило недоумение и досаду.

— Это вы со мной собираетесь умирать от тоски? И что, по-вашему, я должен делать, чтоб вас развлчь? Серенаду вам спеть или целовать, чтоб не скучали? Такова местная традиция?

При этом он низко склонился над девушкой, будто собираясь исполнить сие обещание или угрозу, смотря как посмотреть, и она быстренько поправилась, проявив несвойственную ей дипломатичность:

— Нет, мне ваши песни и поцелуи ни к чему… — и тут, испуганно ойкнув, прикусила нижнюю губу.

В голове ярким заревом вспыхнули слова Вассы Ивановны о великой роли их нестандартного лифта в ее судьбе. Если верить доморощенной провидице, то получается, что этот франт просто обязан стать ее суженым. Хорошо, что он об этом никогда не узнает, а то бы вдоволь посмеялся. К тому же он наверняка никакого отношения к комитету не имеет, скорее всего, просто посетитель. Но на всякий случай решила уточнить:

— Вы кто? — вопрос прозвучал не слишком дружелюбно.

Он склонился в низком поклоне, прижав правую руку к сердцу.

— Артемов Владислав Михайлович. Теперь, боюсь, мы будем часто встречаться.

— Это в каком же смысле? — голос у нее задрожал от нехорошего предчувствия.

— В смысле того, что я новый начальник отдела автоматизации.

Она замерла, не поверив своим ушам. Владислав Михайлович с недоумением наблюдал за ее внезапно побледневшим лицом, не понимая, с чего бы его должность возымела такой потрясающий эффект. Может, она работает в его отделе и испугалась, что нахамила новому начальнику? Но, насколько он помнит, в отделе автоматизации женщин нет.

Наконец Аня подала признаки жизни:

— Какой ужас! — у нее из груди вырвался неприличный вопль. — Вы, наверняка, еще и не женаты к тому же?

Он удивленно кивнул. Его озадачил такой беспардонный допрос.

— И что вы хотите узнать обо мне дальше? Валяйте, не стесняйтесь! — и приготовился к составлению собственного досье с перечислением всех своих данных — возраста, веса, роста, перенесенных в детстве болезней, сведений о родителях, но странная девица ничего больше о нем узнать не пожелала.

Ей оказалось вполне достаточно того, что он сообщил. Она обессилено прислонилась к серой стенке и скорбно возвела голубые очи ввысь. Поскольку вместо неба оказался обшарпанный потолок кабинки, с нескрываемой досадой перевела взгляд на изумленного собеседника.

— Ну что же, теперь нас с вами ждет радостная и счастливая совместная жизнь, в этой конторе уж точно. И очень, очень веселая. Скучать нам с вами не придется, уж поверьте. Вам нравится быть в эпицентре вулканических страстей, сплетен и вымыслов?

Теперь уже он осторожно отодвинулся от особы, лихорадочно тараторившей непонятные глупости. Похоже, у нее начинался приступ клаустрофобии. В чем точно эти самые приступы выражаются, он не знал, но слышал, что в маленьких тесных помещениях некоторые люди совершают неадекватные поступки.

А эта девица ведет себя весьма странно. Смотрит на него, как на собственного мужа, застуканного в постели с проституткой, таким же разгневанным и горьким взглядом. Ясно, с ней не всё в порядке. Предусмотрительно напружинился, чтобы быть готовым к отпору в случае чего.

Аня сдавленно хихикнула, в свою очередь заметив его нервные потуги.

— Я на вас набрасываться не собираюсь, успокойтесь, пожалуйста. Ни здесь, ни где-либо еще. Просто поверьте, что мы с вами, — эти слова она произнесла медленно и значительно, — попали в весьма неприятную историю. Застряли в ней, так сказать.

Он громко возмутился, пытаясь привести в чувство бесцеремонную особу:

— К каким это сплетням? Уж не замуж ли за меня вы собрались? Что, здесь так положено: посидел с девицей в лифте — женись?! — Окинул ее насмешливо-оценивающим взглядом и небрежно прищурился: — Одно хорошо, соперника у меня явно нет. По крайней мере, на дуэль никто не вызовет. Это плюс. Как я понимаю, вы не замужем?

Пренебрежительная речь возмутила Аню. Подразумевалось — кому она, кикимора этакая, нужна? Какой дурак на нее позарится?

— Конечно, нет, — пропела приторным голоском. Я еще слишком молода для сдачи в эксплуатацию.

Он не понял:

— Какую эксплуатацию?

— Человека человеком. — Глядя в его озадаченное лицо, пояснила: — В наше время жена исполняет обязанности полотера, пылесоса, посудомоечной машины, повара, горничной, а ежели муж не в духе, то и психотерапевта, а также надувной резиновой куклы по ночам, поскольку ее желания, как правило, чурбана под кодовым названием «муж» не интересуют.

Влад с ленивым интересом взглянул на нее, отметив смешные рожки на лбу. Ну прямо мегера, и по виду, и по повадкам. Не следит за собой нисколько, никакого макияжа и платье такое смешное. Серая косичка, как у голодающей крысы, пробуждает мальчишеские привычки: так и хочется за нее от души подергать.

От таких странных особ он всегда старался держаться подальше, но сегодня явно не судьба. Ответил в своем обычном стиле с откровенными намеками, так, как говорил со всеми женщинами. К чему менять свои привычки из-за какой-то ерунды? Вряд ли ему часто придется с ней видеться.

— Бьюсь об заклад, на вас просто ни один мужик не позарился, со всеми вытекающими отсюда последствиями. — И нахально пообещал: — Если вы каким-то чудом очутитесь в моей постели, гарантирую, что вести себя как чурбан не буду. Ручаюсь, незабываемые ощущения вам будут обеспечены.

Его ленивый чувственный взгляд медленно пополз снизу вверх по напряженному телу спутницы, с вызовом задержался на груди и неторопливо прокочевал к губам, осязаемо прочертив по ее коже огненную дорожку. От этого взгляда Аню бросило в жар. Еще ни один мужчина не рассматривал ее так нагло, с откровенно интимным подтекстом. Она растерялась и не знала, что отвечать. На подобные рискованные темы ей с нахалами беседовать не доводилось.

На ее счастье, лифт дернулся и тихо дополз до шестого этажа, избавив от необходимости изобретать достойный ответ. На площадке их встретили лифтерша и охранник, с нескрываемым любопытством оглядевшие освобожденных. Если раньше у Анфисы была слабая надежда избежать огласки, то теперь она растаяла без следа. Охранник ее хорошо знал, знаком был и с легендой о ее сидении в лифте с потенциальным мужем.

Аня взглянула на него, поздоровалась, и в ответ удостоилась многозначительного подмигивания. Покраснев, отвернулась и сделала вид, что никакого отношения к попутчику не имеет. Выйдя из заточения, они пошли дальше пешком, не глядя друг на друга. Влад, прыгая через три ступеньки, быстро скрылся из виду, а Аня дошагала до нужного этажа, волоча ноги и угнетенно покачивая головой в ожидании неизбежных неприятностей.

И они не замедлили явиться. Дамочки с горящими от возбуждения глазами кинулись к ней, даже не сняв пальто.

— Аня! Ты застряла! В лифте! С новым начальником автоматизации! Нам об этом только что сказал охранник Толя! Ну, колись скорей!

Всего в отделе работало пятеро сотрудниц, и Аня считала, что этого количества вполне достаточно и для работы, и для веселой болтовни. Но сейчас решила, что даже парочки лишковато. Они галдели и радовались так, будто получили нечаянную премию в размере годового оклада.

— Ну рассказывай! — потребовала Васса Ивановна. — Он симпатичный?

Аня не стала делать вид, будто не понимает, о чем идет речь.

— Зовут Влад, импозантный, даже красивый, на вид лет двадцать семь — двадцать восемь, рост около метра девяносто, одет хорошо, глаза серые, брови черные, уши, к счастью, не оттопыриваются. Не женат. Уже сделал мне предложение. Детей у нас будет не меньше трех, жить будем или в Канаде, или в Швейцарии, точно еще не решили. Свадьба сегодня после обеда, когда начальники отделов вернутся с планерки от управляющего. Раньше не получится, ему ведь, как начальнику отдела, положено присутствовать на совещании. А свадьба без жениха возможна, конечно, но уж больно нетрадиционна. Я права?

Дамы разочарованно зашумели и плотно обступили Анино кресло, намереваясь добиться от нее правды.

— Ух, и болтушка же ты! А если серьезно?

— Я серьезно.

Она хотела добавить еще парочку милых сердцу заморочек, но зазвонил телефон, и начальница взяла трубку. Резко замахала руками:

— Тише, девочки! Звонит Наталья Викторовна. Сейчас придет Пал Васильич и будет представлять нового начальника отдела автоматизации. По местам!

Дамы испуганно разлетелись по своим столам и весьма правдоподобно принялись имитировать трудовую деятельность, с нетерпением поглядывая на вход. Минут через десять, когда напряжение достигло температуры плавящейся стали, вошли двое — управляющий и симпатичный молодой мужчина. Женщины с огромным интересом уставились на него, переглядываясь и перемигиваясь.

Аня с раздражением подумала, что милые дамочки в настоящем экстазе, как будто управляющий ловким движением фокусника вытащил из кармана оранжевого слона, играющего на гавайской гитаре. Ах, если бы Влад был просто случайным посетителем! Завтра об этом прискорбном событии никто бы и не вспомнил! А сейчас сколько будет пересудов! Все будут следить за каждым их словом, каждым взглядом и выворачивать так, что потом сам не будешь знать, где правда, а где то, что привиделось кому-то ночью в горячечном сне!

Вот и наглядный пример ее катастрофическим выводам: как женщины уставились на этого типа! Аж восторг в глазах светится! А ведь начальников в их комитете перебывало, хоть книгу памяти пиши! Знакомство с очередным прошло бы вполне обыденно. Одним больше, одним меньше, какая разница!

Пал Васильич вышел на середину комнаты, откуда обзор был лучше и монотонно провозгласил:

— Здравствуйте, уважаемые коллеги! Я хочу представить вам нового начальника отдела автоматизации, — управляющий, по обыкновению, был чопорен и скучен.

Самым интересным в его топорной внешности, на неприхотливый Анин взгляд, были симпатичные оттопыренные ушки, на которые она очень любила смотреть в моменты редких с ним встреч. Если он стоял против солнца, они сияли ликующим розовым светом. В такие минуты она всегда думала, что подкрасться к нему сзади и дернуть за уши было бы сплошным удовольствием. Если б только она могла себе это позволить…

— Очень приятно! — возбужденная Васса Ивановна радостно прервала начальника.

— Я еще не кончил! — управляющий недовольно посмотрел на нетерпеливую женщину. Та испуганно затихла.

Аня усмехнулась. А вот не надо прерывать начальника!

Исподволь наблюдавший за ней Влад принял улыбку за напоминание о совместном сидении в лифте и обещание будущих амурных встреч. Грозно нахмурился. Глуповатые намеки на продолжение курьезного знакомства его основательно раздражали. Была бы хоть поприятней, а то такая страхолюдина, и туда же! Неужели думает, что у него нет более симпатичных кандидаток?

Начальник сделал значительную паузу, обведя всех строгим взглядом.

— Итак, это… — Запнувшись, покосился на спутника, забыв имя-отчество представляемого.

Тот немедленно пришел на помощь.

— Владислав Михайлович Артемов. Холост. Не пью, не курю. Образование, как вы, видимо, догадались, высшее, и не одно.

Шутливые слова звучали высокомерно, и вид мужчины был надменно-снисходительным. Он молча предупреждал: со мной шутки плохи. Это поняли все, даже твердолобая Васса Ивановна, которая тут же скисла и перестала улыбаться. Женщины озадаченно переглянулись. Мечты рушились на глазах.

Аня саркастически усмехнулась. Она-то ничего другого и не ждала. А дамочкам хороший впредь урок. Не будут выдавать ее замуж за первого встречного-поперечного, которого вздумал посватать ей вредоносный ржавый механизм.

Начальница виновато посмотрела на сотрудницу и беспомощно пожала плечами, извиняясь за внушенные той напрасные надежды. Аня лицемерно потупила взгляд. Со стороны можно было подумать, что она переживает тяжкое разочарование. Коллеги почувствовали себя не в своей тарелке и удрученно посмотрели друг на друга. Она поздравила себя с маленькой победой — по крайней мере прекратится болтовня об идиотском предназначении лифта. А то весь комитет с легкой руки Вассы Ивановны объявил жалкую металлическую рухлядь вершителем ее судьбы.

Но этого ничтожного наказания для мечтательных дамочек ей показалось маловато. Надо навсегда выбить из их голов мысли о сватовстве! Чтобы впредь никогда не только женихов не пытались ей подыскивать, но даже и разговоры такие не вели! Перед глазами возник чудненький мстительный план. Ух, как пожалеют все эти дамочки, что пытались навязать ненужного ей прынца!

Простой до невозможности, но, по ее мнению, очень результативный планчик заключался в следующем: она притворится влюбленной в этого петуха, будет попадаться у него на дороге по любому поводу и без него, вызываться на все поручения в отдел автоматизации, в общем, как говорят в народе, побегает за ним. Начнет строить глазки, кривляться, прикидываться совершенно одуревшей от безумной любви.

Правда, ничего подобного она никогда не делала, но это не проблема. Посмотрит одну серию какой-нибудь мыльной оперы и сможет профессионально изображать из себя главную героиню. Он абсолютно уверен, что любая девица от одного его суперменистого вида голову потеряет? Вот пусть и получит это удовольствие по полной программе!

Анфиса сдавленно захрюкала от предвкушаемого удовольствия и поболтала ногами, представив угнетенно-обозленную физиономию насильственно обожаемого кавалера. От предвкушаемого озорства заблестели глаза и разрумянились щеки.

«Как все забеспокоятся, примутся уговаривать ее не портить свою жизнь, подумать хорошенько и прочее, и прочее. Ах, как славненько можно будет повеселиться! Главное — вовремя вздыхать и манерно глазки закатывать. Надо будет сегодня же вечером перед зеркалом потренироваться. — Тут настроение несколько подпортила пришедшая в голову неприятная мыслишка. — А если он из комитета сбежит после месяца такой развеселой жизни? То-то управляющий будет недоволен! Но ведь любовь — великая сила! Что с ней может сделать такой-то там босс! А начальников чего жалеть, одним больше, одним меньше, велика беда!»

Она вообразила, с каким удовольствием порыдает в полный голос в кабинете управляющего, если тот вдруг вызовет ее и попытается прочесть нотацию по поводу ее недопустимого поведения, и захихикала почти в полный голос. Оторвалась от чудных мечтаний лишь после того, как управляющий недовольно посмотрел на нее и строго указал:

— Мы уходим, но, как вы понимаете, работать вам придется в тесном контакте с отделом автоматизации и его начальником…, —

Он запнулся, опять забыв его имя. Но на этот раз Влад ему на помощь не пришел, поскольку с негодованием буровил подозрительным взглядом наглую девицу, дергающуюся в своем кресле, как на иголках. Управляющий хмуро закончил, так и не дождавшись подсказки:

— Его новым начальником.

Вдоволь наговорившись, Павел Васильевич отправился в следующий отдел. Окинув напоследок нахалку тяжелым, недовольным взглядом, Влад в ответ получил широкую очаровательную улыбку и томный многообещающий взор, от которого по его позвоночнику пробежал холодный озноб.

Успокоительно подумал, что эта фифа, к счастью, работает не в его отделе и видеть ее он практически не будет. Спокойно пошел дальше, но неприятное чувство не проходило, наоборот, с посещением каждого отдела, куда вводил его управляющий, росло и ширилось.

После отбытия начальства дамы возбужденно загалдели.

— Да, видимо, мы поторопились, — со вздохом признала свою ошибку начальница. — Жаль, внешне такой приятный молодой человек, а вот характер… — Она огорченно замолчала, неодобрительно разведя пухлыми ручками.

Обескураженные женщины разошлись по своим местам в необычной тишине. Даже Васса Ивановна удалилась в свой кабинет, не сказав ни слова, только сокрушенно покивав на прощанье. Анфисе показалось, что начальнице очень хочется погладить ее по головке и сказать что-нибудь шаблонно-утешительное, что-нибудь типа: не печалься, всё наладится!

Ане захотелось успокоить начальницу, но она сочла полезным полученный той урок. Ведь обернувшаяся неприятностями романтическая выдумка о лифте целиком принадлежала Вассе Ивановне. Спасительных конкурентов у нее в этой области не было.

И вообще, то ли еще будет!

К концу рабочего дня, получив изрядную дозу глуповатых соболезнований и сочувственных взглядов от «случайно» проходивших мимо коллег, коих оказалось гораздо больше обычного, Анфиса еще больше укрепилась в своем решении немножко повеселиться, используя все имеющиеся в ее арсенале возможности.

Увы, немедля приступить к воплощению своего грандиозного замысла Ане не удалось: в отдел автоматизации коллеги ее намеренно не пускали, щадя ее нежные девичьи чувства. Все ее попытки проникнуть на десятый этаж к Владу пресекались на корню. Решив, что уж завтра она непременно вырвется из заточения и доведет этого малоприятного типа до зубовного скрежета нежными взглядами и намеками на неземное чувство, охватившее ее во время их совместного заточения в лифте, она смирилась.

Но первая встреча произошла гораздо быстрее, чем она предполагала. В этот же день она столкнулась с Владом в вестибюле.

ГЛАВА ВТОРАЯ

После работы Владислав Михайлович, находясь в совершенно гнусном настроении, изволил стоять в вестибюле, небрежно прислонясь плечом к стене и поигрывая ключами от машины. Боясь пропустить нужную ему особу, пристально оглядывал еще незнакомых сослуживцев, которые тонкой струйкой высаживались из лифта либо гурьбой спускались с лестницы.

Проходящие мимо женщины с удовольствием рассматривали широкоплечую мужскую фигуру. Он настолько отличался от субтильных комитетских мужчин, что с трудом верилось, что он асс в компьютерном деле, а не чемпион России по плаванию или гребле. Слишком хорошо одет для обычного буднего дня. Сотрудники комитета одевались гораздо скромнее.

По мнению рассматривающих его женщин, он представлял из себя прекрасный мужской экземпляр, но, как отметила всё знающая Валентина Ивановна, уж слишком брутальной направленности. Многие понятия не имели, что это за брутальность такая, но поспешно с ней согласились, чтобы не прослыть невеждами.

Выглядел Владислав Михайлович весьма стильно: серые брюки из тяжелого шелковистого материала подчеркивали тонкую талию; внушительную ширину плеч обозначал распахнутый темно-серый пиджак, открывающий всеобщему обозрению серую же рубашку в тон брюкам. Галстука на нем не было, и небрежно расстегнутая верхняя пуговица рубашки чуть-чуть приоткрывала крепкую загорелую шею. Взгляд был намеренно безразличен, и было непонятно, ждет ли он кого-то или просто стоит, знакомясь с новыми местами.

Но Анфиса, едва выйдя из лифта, почувствовала завибрировавшими кончиками нервов: это ожидание неспроста. Ощутив опасность, заме