Английское название месяца происходит от римского априлиса – от латинского aperire, – «открывать, обнажать, открывать доступ или устранять все, что препятствует доступу». Возможно, оно также частично происходит от имени Афродиты, греческой богини любви – ее счастливая ветреность с разными богами отражает ливнево-солнечную ветреность самого месяца.
Фактов мы уже не хотим. Неразберихи мы хотим. Повторения мы хотим. Повторения мы хотим. Чтобы люди во власти говорили правда это не правда мы хотим. Чтобы избранные члены парламента говорили у нее во лбу торчал и изгибался нагревающийся нож мы хотим что-то типа приноси свою удавку мы хотим чтобы члены парламента от правящей партии кричали в палате общин убейте себя членам парламента от оппозиции мы хотим чтобы влиятельные персоны говорили что они хотят чтобы других влиятельных персон разрубили на куски рассовали по пакетам и спрятали в морозилку мы хотим шуток над мусульманками в газетных колонках мы хотим смеха мы хотим чтобы этот смех звенел им вслед куда бы они ни шли. Чтобы люди которых мы называем иностранцами ощущали себя иностранцами мы хотим нам нужно четко показать что у них не может быть никаких прав пока мы не разрешим. Отвлекающих грубых оскорблений мы хотим. Сказать что мышление элитарно знание элитарно нам нужно чтобы люди чувствовали себя обделенными и ущемленными нам нужно чтобы люди чувствовали нам нужно. Паника нам нужна подсознательной паники мы хотим и сознательной паники мы тоже хотим. Нам нужны эмоции нам нужен праведный гнев нам нужна злоба. Нам нужен весь этот патриотизм.
Чем больше он читает, тем больше на нее злится. Она ему нравится – эта женщина, умершая сто лет назад. Она прикольная. Все это была слащавость слащавейшая. Она умная, лукавая, игривая, кокетливая, обаятельная и полная энергия, что непостижимо для такого больного человека, погруженного в уныние, но я всегда пишу так, будто смеюсь.
спереди, под словами ПОДНИМИ МОЮ ДОЧЬ ВВЕРХ, другим, более взрослым почерком написано: Всю твою жизнь люди будут только и ждать момента, чтобы сказать тебе, что твои слова – это сотрясение воздуха. Просто людям нравится унижать других. Я хочу, чтобы ты записывала в эту тетрадь свои мысли и идеи, и тогда эта тетрадь и то, что ты в ней напишешь, поможет тебе оторваться от земли и даже взлететь как птица, ведь воздух поднимает и может не только удерживать нас, но и помочь нам подняться вверх.
Ее сильно удивило, как некрасиво она ведет себя с другими, даже не задумываясь об этом, и как она теперь жалеет о том, что некрасиво ведет себя с другими.
Мы переходим от одной невидимости к другой. Я была бесправной. Я по-прежнему бесправна. Я несла страх на плечах по всему свету, направляясь в эту страну, которую вы называете своей. Я по-прежнему несу страх на плечах. Теперь я вижу это так: страх – одна из моих принадлежностей. Страх всегда будет входить в состав моих принадлежностей – повсюду, что бы я ни делала, всю оставшуюся жизнь. Я упорно сражалась, чтобы попасть сюда в вашу страну. И когда приехала, вы первым делом вручили мне письмо, в котором говорилось: Рады видеть вас в стране, где вам не рады. Теперь вы признаны неугодной личностью, с которой мы будем делать все что угодно. И это несмотря на сотни битв, в которых я сражалась, чтобы попасть сюда. Для моей души это было самое тяжелое время. Тогда-то началась моя настоящая битва. Но мне везет. Мне помогли. Ведь быть никем можно по-разному. Есть разные виды невидимости. Одни равнее других. Я говорю, как выражаетесь вы, британцы, из первых уст.
