Глава 1. Необычное дело
Дело было не в том, чтобы поймать известного всем монстра. Дело было в том, чтобы убедить его заложников, что они сами держат в руках ключи от своей клетки.
Город задыхался в тумане, и мой офис на седьмом этаже был похож на островок в молочном море. На такие островки обычно и приплывают те, кто потерял все ориентиры, кто окончательно сбился с курса. Её звали Татьяна. Она вошла не как проситель, а как эксперт, который принёс на анализ самый сложный случай в своей практике. В её глазах не было страха — только холодная ясность диагноста, знающего болезнь в лицо. Она молча положила на стол папку.
— Детектив, — начала она без предисловий, — я веду дело о серийном преступнике. Его имя — Алкоголизм.
Я усмехнулся.
— Этот парень у всех на слуху. Его почерк известен: он проникает в дом и медленно отравляет всё, к чему прикасается, — разрушает карьеры, крадёт сбережения, убивает любовь. Что нового вы хотите мне рассказать? Что полиция бессильна?
— Полиция, врачи, общество — все видят только его, — кивнула Татьяна. — Они смотрят на разбитые бутылки, на скандалы, на сломанные жизни и говорят: «Вот он, преступник». Но они не видят главного. У него есть соучастник. Идеальный соучастник.
Она сделала паузу, давая словам впитаться в спёртый воздух кабинета.
— Этот соучастник невидим. Он не оставляет отпечатков пальцев. У него нет мотива в привычном понимании: ни денег, ни ревности, ни мести. Он играет в другую игру, а его оружие — чрезмерная забота и надежда. Психологи называют его «Созависимость».
Тут дело стало интересным. Я всегда знал, что самые опасные преступления совершаются из «лучших побуждений».
— Рассказывайте, — я подался вперёд.
— Этот подельник живёт прямо в доме жертвы. Это жена, мать, муж, взрослый ребёнок… Он делает всё, чтобы главный преступник никогда не попался. Он врёт начальнику на работе, прикрывая прогулы. Отдаёт последние деньги, чтобы заплатить долги. Успокаивает детей, говоря, что «папа просто устал». Он убеждает самого себя и всех вокруг, что это не преступление, а просто «вредная привычка» или «чёрная полоса».
Я видел эту картину сотни раз. Семья превращается в конспиративную квартиру, где все работают на одного бандита, сами того не осознавая.
— Выходит, — заключил я, — они строят вокруг него звуконепроницаемую стену. Смягчают ему каждое падение, не давая почувствовать боль от удара о реальность.
— Именно! — В её глазах блеснул огонь. — Они думают, что спасают его, а на самом деле мешают ему дойти до того дна, от которого можно оттолкнуться. Они — его главная защита. Но самое страшное не это.
— А что же?
— Дети, — выдохнула она. — Они растут на месте этого преступления. Они видят, как «любовь» становится синонимом «контроля», «забота» — синонимом «жертвенности», а «семья» — синонимом «тайны». Соучастник, сам того не желая, вербует их. Он готовит их к тому, чтобы в будущем они либо стали такими же, либо нашли себе партнёра, с которым можно будет повторить тот же сценарий. Это преступление, передающееся по наследству.
Она откинулась на спинку стула. Вся информация была на столе.
— Так в чём ваш план, Татьяна? — спросил я. — Устроить облаву на Алкоголизм невозможно. Он слишком силён, пока у него такая поддержка в тылу.
— План в том, чтобы лишить его поддержки, — твёрдо сказала она. — Нужно разоблачить соучастника. Нужно, чтобы семья перестала быть его укрытием. Чтобы близкие начали «выздоравливать» первыми. Перестали играть роль подельников и спасать преступника от последствий. Только тогда, оставшись один на один со своими деяниями, он, возможно, захочет измениться. Это единственный способ разорвать цепь. Спасти не только его, но и будущее детей.
Она встала. В тумане за окном забрезжил слабый свет. Дело было не в том, чтобы поймать известного всем монстра. Дело было в том, чтобы убедить его заложников, что они сами держат в руках ключи от своей клетки. А это, как известно, самая сложная работа в нашем проклятом городе.
