Евгения Некрасова

По ту сторону:
рассказы о смерти

Квартирай

Главный редактор — Полина Бояркина
Литературный редактор и корректор — Елена Васильева

Bookmate Originals
2020

Я даю тебе слово,
Что домой не водила никого.

Аигел. Татарин

Зина взяла и купила квартирай. Но омосковилась она еще до этого. Приезжала в свой меленький заводской моногород, выделялась разноцветным пятном среди хрущевок и многоэтажных панелек. Удивляла зрение местных бритыми висками. Рюкзаком вместо сумки. Кроссовками вместо туфель. На нее смотрели сначала с некоторым интересом, настоянном на неприязни и зависти к дальнему, чужому, недоступному, а потом уставали, переключались на свои дела. Зина выросла на этом асфальте, среди этих людей, а смотрелась так, будто только что приземлилась здесь, прилетела с другой планеты. «Это Москва в тебе вирусом засела», — говорила мать. Изначально, когда Зина в Москву только уехала учиться, столица матери нравилась, но теперь мать точно знала, что Москва — это болезнь. Дочери близилось 32, а она и не думала выходить замуж, рожать детей, выглядела как неправильный подросток, говорила неясные и ненужные вещи, и жила так, что только много работала и много развлекалась. То есть не хотела брать на себя обычную женскую ответственность за жизни людей. Не хотела служить многочисленным другим, как должны были делать все женщины, она хотела служить только себе. А Зина удивлялась местным, особенно ровесникам, застывшим в бетоне моногорода. Они уже обросли детьми, работами, хозяйствами, обязанностями и переняли бесшовно привычки, традиции и ритуалы своих родителей — болезни, алкоголизм, поездки на дачу, походки, способы общения с детьми, манеру одеваться. Зина думала, что это происходило из-за того, что все жили совсем рядом, город был таким, что самые далекие дома располагались в 20 минутах ходьбы друг от друга — старшие и молодые постоянно варились в одном семейном супе, давно знакомом, где плавали всё те же эмоции и события, накопленные веками. А некоторые взрослые дети и вовсе приводили своих мужей или жен в родительские квартиры и уплотняли их потом собственными детьми.

Во время одного из своих приездов Зина ждала лифт и увидела соседку по многоэтажке. Когда-то в детстве они играли вместе, соседка была на год старше. Она и ее двухлетка спускались по лестнице со своего второго. Зина знала, что соседка так и осталась жить с родителями в квартире, поселилась с мужем в своей детской комнате, а потом родила в нее же ребенка. И вот теперь он шел впереди, а Зинина соседка, как и положено матери, гордо, терпеливо и одновременно контролирующе следила за ним и спускалась на лестницу выше. Двухлетний человек придерживался лапками за прожженные, залитые мочой, разрисованные фломастером стены. Туалетный запах, битые и серые от людей и времени окна. Зина помнила, что стеклянные осколки торчали ровно там же, где и 25 лет назад. Подъезд не изменился, разве что постарел, покрылся пылью, надписями. Зина удивлялась, что соседка его не замечала и не видела, на какие стены опираются маленькие пальцы ее ребенка.

Не все было так железобетонно. Парень из параллельного класса держал голубятню. Бывшая одноклассница любила комиксы и пыталась делать в городе подростковую студию, ее, правда, быстро закрыли живущие начеку родители. Девушка через несколько домов от старозининого усыновила 4 детей из интерната. Определенно, у нее был муж, но почему-то, когда обсуждали эту ее историю, упоминали только ее. Несколько знакомых работа

...