Зинаида Лобанова

«Мама, я поела и в шапке»

Родительский квест от школьных поделок до пубертата любимых детей

Москва
МИФ
2025

Информация
от издательства

Лобанова, Зинаида

«Мама, я поела и в шапке». Родительский квест от школьных поделок до пубертата любимых детей / Зинаида Лобанова. — Москва : МИФ, 2025.

ISBN 978-5-00214-695-6

Непростые родительские будни и отношения матери со взрослеющими детьми. Постоянные дилеммы воспитания, смех сквозь слезы и невероятный поддерживающий вайб всех родителей, которые иногда мечтают просто лечь и умереть, но не могут: они тут взрослые.

Вы найдете здесь тепло и поддержку, ощущение надежды, оптимизма и легкую нотку грусти. И все-таки они вырастут.

Все права защищены.

Никакая часть данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме без письменного разрешения владельцев авторских прав.

Эта книга про моих дочерей Нину и Розу, которые не знали, как быть подростками, и поэтому вели себя как хотели.

 

Посвящается моим родителям. Они тоже когда-то не представляли, как быть родителями, но справились с задачей и воспитали меня,

 

…брату. Который всегда был рядом, даже если его не было,

 

…моим друзьям. Мы и знать не знали, как надо, поэтому делали что хотели и как-то справились со всем,

 

…памяти моего мужа, который знал чуть больше, чем я.

 

Посвящается всем мамам и папам, которые сомневаются, но делают все, что могут. Я смотрела на вас и училась. Вы все очень сильные, так и знайте.

И будет вечер…

Пятница, конец июня. То самое время, когда кто-то только уходит с работы, а кто-то уже заходит в ресторан. Я была из первых. Выйдя из офиса, я привычно дошла до метро и тут вдруг тормознула. А куда я так спешу? Свиданий у меня сегодня нет… Внутренний голос саркастически рассмеялся: «А-ха-ха, Зина, как ты красиво это сейчас — про свидания. У тебя личной жизни нет уже несколько лет. Тебя дома ждут только дети! Да и то не особо сильно, судя по тому, что они тебе вообще не пишут. Тебе некуда спешить!»

Это было что-то новенькое. Можно не торопиться делать ужин, проверять уроки, укладывать спать.

Я остановилась в полушаге от входа в метро. А вокруг все такие красивые. Это же не просто вечер. А вечер пятницы. Бокал на веранде, улыбки, ощущение, что впереди вся жизнь и все будет хорошо… И я решила, что надо срочно выбрать платье. Ну а что еще делать, если вся жизнь впереди?! Зашла в соседний магазин. Пробежалась вдоль вешалок, выхватила пару платьев. Померила с такой скоростью, словно я полжизни в армии служила и одевалась, пока горит спичка.

Подходит продавщица:

— Как вам? Все нравится?

А я даже не пойму, как мне. Ну так как-то…

И тут она начинает:

— Давайте я вам другой размер принесу, другой цвет, другой фасон, из другого магазина сейчас закажем.

И я сразу:

— Нет! У меня нет времени! — Потом осеклась и думаю: «А чего нет-то?» И говорю: — Давайте!

Она принесла еще пять платьев. Я надела каждое. Посмотрелась в большое зеркало. Вошла во вкус.

— Туфли, — говорю, — несите. На каблуке.

Если бы в этом магазине подавали кофе и пирожные, то я бы еще и перекусила. Спешить же некуда.

Такой кайф: выходишь из примерочной, смотришь на себя со всех сторон в зеркало, и нет вот этого: «Ну ма-а-а-ам, ну пошли-и-и-и! А когда обедать? А зачем тебе платье? А когда уже всё?!»

Из магазина я отправилась в сторону Арбата, по бульварам. Очень медленно. Сказала себе: я никуда не опаздываю, не надо ни за чем гнаться. Купила по дороге мороженое. Потом кофе. Дети не звонили и не писали. А я тем временем дошла до кинотеатра «Октябрь» и стала изучать афишу. Стою у касс и думаю: «Я могу с таким же успехом купить сейчас билеты не в кино, а на самолет. И улететь»…

Вот прямо сейчас. Сию минуту.

Написать детям сообщение: «Уехала, буду через два дня».

И ничего не случится. Мир не остановится.

Потому что они справятся без меня.

Одни.

Когда я это поняла… То сразу как-то поняла: мне одновременно хотелось плакать от печали, что я никому не нужна, и радоваться, что это случилось.

Разом вспомнилось, сколько всего было до того, как наступил этот вечер. Все, что казалось мне бесконечным: сопли, подгузники, рвота, травмы, школа, оценки, «купи собаку!», разбросанная одежда, стухшие в рюкзаке бутерброды, сигареты, кроссовки, «сдаем деньги на экскурсию!» — все это вдруг развеялось на теплом июньском ветру.

Так и появилась эта книга.

Меня зовут Зинаида, я мама двух девочек-подростков. Так вышло, что я воспитала их одна. И вот что я хочу сказать: если вечером любого дня вам кажется, что этот переходный возраст не закончится никогда и добьет вас окончательно, то пусть эта книжка станет вам поддержкой — все наладится самым внезапным вечером.

Кстати, пока я писала книгу, моя старшая дочь окончила школу и поступила в институт. И это не потому, что я долго писала, а просто жизнь очень стремительна.

Вот, например, уже прошло три минуты, пока вы читали предисловие. Поэтому не будем откладывать.

Глава 1

Утром я вставала уже уставшей

Нине 12, Розе 9

Я и не думала просыпаться. Просто встала и пошла с открытыми глазами. По дороге крикнула: «Подъем!» — в сторону детской, включила свет на кухне.

Плита.

Кастрюля.

Молоко.

— Девочки-и-и! Встае-о-о-ом! Зубы! Чья тут математика? Давайте быстрее!

Просыпаться для всего этого нет никакого смысла. Времени 6:45, смотришь на часы — и глаза болят.

Сейчас конец ноября. Наверняка есть места, где в конце ноября тепло. Там люди просыпаются в 6:45, смотрят, как солнечные зайчики скачут по белым легким занавескам; с улицы пахнет мандаринами и чем-то сладким, и хочется не просто встать, а выпрыгнуть из кровати, бежать в душ, пить морковный сок и надевать яркую юбку с цветами. Наверняка где-то, в параллельной для меня Вселенной, есть именно такое 23 ноября.

Но не в Москве.

Не в Москве…

Я прислушалась: в ванной уже текла вода. Это значит, Нина встала и тупит в телефон под видом того, что чистит зубы.

— Нина, толкни Розу!

— Она лягается.

Роза спала так, как я сама мечтала бы. Горел свет, играла музыка, Роза дрыхла, закрывшись одеялом с головой. Господи, как же я хочу тоже лечь и вырубиться.

Иногда меня спрашивают: от чего ты устаешь? Это же «началка»! Носи каштаны, лепи из пластилина, шей костюм тыквы. А я честно отвечаю: от всего. Я задолбалась.

И это всегда срабатывает. Не надо ничего объяснять. Говоришь так — и все понимают. У меня было ощущение, что я — канарейка, которая врезалась в самосвал. Есть самосвалы с надписью «Вода» или «Цемент». Так вот на моем самосвале было написано «Жизнь».

— Может, не пойдете сегодня в школу? — малодушно предложила я, заходя в детскую.

— Я уже собралась. — Нина расталкивала Розу, чтобы та проснулась.

«Предательница!» — подумала я.

В этот момент из кухни потянуло противной гарью.

— Вот черт! Еще и это! — Я понеслась на кухню.

Каша, предоставленная сама себе, показала, на что была способна, и выкипела изо всех сил. Склизкие подтеки поджаривались на плите, и отвратительный запах моментально пропитал все вокруг. В кастрюле не осталось даже на порцию.

— Роза, вставай! Из-за тебя каша сгорела!

— Я-то тут при чем?!

Отвечает — значит, встала. Уже хорошо. Зина, тебе надо продержаться немного: просто отвези их в школу. Не думай дальше, действуй — например, достань творог.

Пришла Нина, увидела творог вместо каши и скорчила характерное лицо.

— Я этот не люблю.

— Добавь варенье.

— Я люблю мягкий.

Я только пожала плечами.

— Что, нельзя было купить мягкий?

Я развела руками.

— Тебе просто наплевать на меня!

Я аж развернулась. Нина победоносно ждала реакции. Очень хотелось повысить голос и сказать: «Сегодня ты хочешь мягкий, а завтра — не хочешь. Никогда не доедаешь до конца. Остатки киснут потом в холодильнике, и в итоге я все выкидываю. Мне это надоело. У меня нет денег покупать все виды творога тебе на выбор. Не хочешь — не ешь. Давай собирайся, времени в обрез!» Но я ничего не сказала. И не потому, что я сознательная мать и не кричу на детей. Просто не было сил собачиться с утра.

Глава 2

Проклятие резинок для волос

Утренние сборы в школу я возвела в систему военного построения. Все действия последовательны, все движения выверены. Даже утренние прически.

Точнее так: особенно утренние прически.

У Розы длинные и густые волосы. Каждое утро я расчесываю их и заплетаю, каждое следующее утро появляется свалявшийся собачий колтун. Как это происходит? Загадка.

Я знаю с точностью до сантиметра, где должна сидеть Роза и куда встать мне, чтобы все прошло быстро. Поверьте, тут нет мелочей.

Я зачесываю волосы в хвост и крепко держу их левой рукой. Правой беру со стола резинку и начинаю закручивать ее вокруг основания хвоста. Вот эти две секунды — держать хвост и взять резинку — самые важные. Все надо сделать так быстро, чтобы хватка левой руки не ослабла. А для этого надо стоять возле стола.

На столе разложены резинки разных цветов. Роза придирчиво решает, какую она хочет именно сегодня.

Как-то я попыталась выбрать резинку накануне. Вечером твердо договорились, что будет розовая. Естественно, утром была выбрана голубая.

Почему же так важно правильно стоять и рассчитать траекторию до резинки? Потому что если вдруг левая рука ослабнет, то волосы вылезут и вдоль головы появятся «петухи»!

— Петух! Вот тут! Вот! — верещит Роза. — Как я пойду в школу с этим?!

Петухи — это проклятие утра. Если утро началось с них, то ждать от этого дня ничего хорошего уже не стоит. Примета столь же точная, как и то, что если вы воскресным вечером не делаете спешно домашнее задание, значит, от вас что-то утаивают.

Обычно старшие учат младших. Но тут было наоборот. У Нины волосы густые, тяжелые и гладкие. Они струятся вдоль спины, и Нина похожа на диснеевскую принцессу-русалочку. Собрать ее волосы в хвост всегда было легко: если вдруг появлялся какой-то хохолок, то я зачесывала его, и он смещался ближе к резинке. Чаще даже вообще ничего не делала, потому что Нине было ровным счетом все равно.

А вот у Розы волосы не только густые, но еще пышные и вьющиеся, и сделать гладкую прическу очень сложно. Но она хотела, чтобы было как у Нины, потому что «раз у нее так, то и я хочу».

И однажды я допустила ошибку. Вскользь брошенная фраза стоила мне потом нескольких лет утреннего кошмара. Я сказала:

— У Нины так же, просто ей не важно…

Я произнесла это, торопясь в школу, прыгая на одной ноге и намекая, что вот старшая сестрица-то нормальная, не парится по такой ерунде. Нина в тот момент молча надевала школьный пиджак, Роза придирчиво рассматривала в зеркале очередной хвост, а я даже не поняла, что катастрофа уже случилась и остановить ее невозможно.

Я как-то читала воспоминания тех, кто выжил во время смертоносного цунами. Очевидцы рассказывали, что за несколько часов до катаклизма океан «отошел» на сотни метров от суши. Туристы побежали смотреть на эту невидаль, а расторопные местные принялись собирать морских гадов, которые остались на обнаженном дне… А буквально через несколько часов на берег обрушились волны высотой в пятнадцать метров — с шестиэтажный дом! Этот «отход» и спокойствие океана были предвестниками катаклизма. Тогда погибло более двухсот тысяч человек.

Вот и я так же не смогла оценить повисшее молчание, когда Нина услышала, что сестре делают по-другому. Но время уже начало обратный отсчет — три, два, один, и…

— Я не пойду так! Переделай мне! — потребовала она и тут же, отрезая мне пути к отступлению, стащила резинки с хвоста.

Первая волна цунами ударилась о хлипкие постройки моей нервной системы.

— Нина, мы опаздываем!

— Ты же Розе делаешь нормально!

— Значит, идешь так, с распущенными.

— Любовь Анатольевна будет ругаться.

Это прозвучало как угроза. Классная руководительница и так постоянно писала мне, что Нина опаздывает в школу. И что ходит без формы. И уже пару раз — про то, что в школу следует приходить аккуратно заплетенной.

Выбор был невелик. Первый вариант: переделать хвост и получить замечание за опоздание. Второй: не делать ничего и получить замечание, что Нина с распущенными волосами, а так нельзя. И последнее из возможного: переделать хвост, гнать максимально быстро и получить штраф. Выиграть тут было невозможно. Вторая волна цунами сносила все.

Я решила не переделывать и получить замечание. Так и вышло.

С тех пор Нина смотрела на то, как я делаю хвосты, с внимательностью оперирующего хирурга. Она требовала идеально ровной головы. Она не могла позволить, чтобы что-то в ее внешности оказалось «не важно». Не было утра, когда бы я не вспомнила про то, с чего все началось. Иногда я переделывала хвосты по десять минут. Иногда меня срывало, я бралась за ножницы и орала, что все, сил моих больше нет, сейчас я вас подстригу!

Так что теперь утренние сборы были точно рассчитаны.

Глава 3

Каждое утро у школы

В школу мы торопились всегда. Даже к третьему уроку мы умудрялись опоздать. А про первый и говорить нечего.

Обычно мы бежали, а навстречу нам шли родители: у пап были видны синие рубашки и яркие галстуки, мамы были уже аккуратно накрашены, и даже через зимний мороз я чувствовала легкий запах их парфюма. И вот я: в пальто-пельмене поверх пижамы, в шапке с помпоном и в ярко-рыжих валенках; на щеке еще виден след от подушки. Это было столкновение двух миров.

Если человек способен в шесть утра встать, накраситься, поесть, прилично одеться и вовремя привезти ребенка в школу, — он точно киборг. От такого можно ожидать чего угодно.

Каждое утро на дорожке к школе я видела чью-то маму: загар круглый год, ровные «стрелки», лоб забит ботоксом. Она всегда в чем-то нарядном, с какими-то немыслимыми сумками. Мы идем друг другу навстречу по узкой тропинке через газон. Каждое утро она вышагивает на меня, словно по подиуму, и всякий раз я — в последний момент — отхожу в сторону, в слякоть и снег, уступая ей дорогу. Этого можно не делать, можно чуть развернуть корпус и разойтись. Но что-то толкает меня вбок, и я плюхаю правым ботинком прямо в грязь. На ее идеально заколотом ботоксом лице нет ни единой реакции.

Я уверена: если бы метель занесла наш квартал и от мороза на лету замертво падали бы птицы, то эта женщина все равно бы шла с розовым румянцем поверх калифорнийского загара. Шла бы как обычно: легко и решительно, как танк; а я бы неслась по той же тропинке с замерзшими соплями в носу и со щеками, намазанными барсучьим жиром.

День за днем, месяц за месяцем, год за годом мы шли навстречу друг другу пять дней в неделю. По ней можно было сверять часы. Если я встречала ее у парковки — значит, мы уже опоздали и нет смысла бежать; если у развилки — в запасе еще пять минут. Иногда я понимала, что наступила весна, только потому, что она появлялась в плаще. В глубине души я мечтала быть как она: так же хорошо выглядеть, идти утром уверенной походкой, в идеально скроенном пальто.

…Спустя несколько лет мы обе оказались в оргкомитете выпускного вечера. Собрание всех трех девятых классов было в кабинете литературы. Я заняла последнюю парту. Там стопкой лежали тетради для проверки, и я сдвинула их к противоположному краю, чтобы туда уже никто не сел. Через пару минут, отодвинув тетради на середину парты, рядом села она: в темных очках в помещении в шесть вечера. Я не видела ее лет пять или шесть, но узнала моментально.

— А по деньгам уже решили? — она сразу спросила главное.

Я покачала головой.

— А где вот та активная мама, кто цветы покупает? Может, ей сразу перевести деньги?

— Под Тургеневым.

— А он где?

Я мотнула головой.

— Как она изменилась! Подтяжку сделала, что ли?

— Может, просто выспалась, — предположила я.

— А вы чья мама?

Разговаривала она так же, как шла, — сшибая все.

— Нины, она в «А» классе.

— А я мама Феди. Людмила, — представилась она.

Так вот как ее зовут на самом деле. Я-то называла ее про себя «Ботоксный Метроном».

Когда все кончилось, мы вышли на улицу. Словно подружки, еще постояли у школы, обсуждая мезотерапию и то, что с каждым годом надо все больше и больше тратить на косметолога. Торопиться было некуда.

— Как так вышло, что за столько лет мы с тобой не познакомились? — удивилась Людмила.

Я светски улыбнулась, чтобы было понятно: такие прекрасные женщины, как мы с ней, все время заняты, буквально разрываемся между побережьем Франции и пляжами Сардинии. А потом все-таки сказала:

— Мы каждый день виделись, когда дети были маленькими. На дорожке в школу.

Она попыталась нахмурить лоб, но ее косметолог знал свое дело: ботокс стоял насмерть. Поэтому она расширила глаза, демонстрируя удивление: как так?

— Ты всегда шла от школы, а я с детьми бежала навстречу. — И пока она думала, я добила: — В рыжих валенках.

Такого не может быть, но это случилось! Всего на одну секунду Людмила от удивления подняла брови, несмотря на весь ботокс. Потом она быстро справилась с собой, захохотала; захвалила мой новый образ и цвет лица.

Она сказала все, что я так мечтала услышать девять лет назад. Но сейчас мне это было уже совершенно безразлично.

Глава 4

Интервью у психа

В то утро все шло стандартно: пробежка от машины до школы — девицы резво, а я уже на последнем издыхании. Прощаясь, вспомнила:

— Из продленки вас заберет мама Ксюши. Рины сегодня нет.

Кивок.

— Из школы не вздумайте выходить.

Девицы быстро удалялись, а я кричала вслед:

— На улице ничего не ешьте!

Они сделали вид, что это вообще не им.

Начинало потихоньку рассветать. Снег еще не выпал, кругом была грязь вперемешку с листвой, и от этого становилось еще тоскливее. Но больше всего раздражали витрины магазинов: там висели новогодние гирлянды и стояли елки, украшенные яркими игрушками. Все напоминало о том, что еще один год прошел.

Как это случилось? Лето помню. Начало учебного года помню очень хорошо. Но почему сейчас уже конец ноября? Как вышло, что октябрь просвистел, а я не заметила?

Меньше всего мне хотелось в этот момент ехать на работу, но больше всего хотелось денег. Привычная система координат.

Надо было съездить за город, чтобы сделать рекламное интервью с владельцем бизнеса. Моя задача — так отполировать слова заказчика, чтобы он сверкал, как ме

...