Глава 2

 
Мальчики танцуют,
Девочки танцуют.
 

Какая-то старая клубная песенка

Негров теперь четверо. Двое с опахалами, один с тяжелой металлической бадьей, еще один важно держит в руках большое пушистое полотенце. Над бадьей поднимается парок.

Я почему-то сижу на кровати, а чьи-то руки трут меня влажными тряпками, поворачивают, поднимают голову и локти. Холодное и щипкое касается кожи под мышками, по лицу скребется длинное и тупое, волосы чуть дергает…

Больно же!

В поле зрения появляется еще один человек, не негр, обычный. Из одежды только обтягивающие штаны по середину икр и распахнутая безрукавка, а в руке здоровенные черные ножницы.

Тип примеривается и отхватывает мне прядь волос со лба.

Ножницы тупые, и мне снова больно, да еще как!

Я бью парикмахера ногой. Выходит неудачно, удар смазанный. Моя нога движется медленно, как и положено во сне. И потому тип с ножницами успевает отпрянуть, мой удар вместо низа живота попадает ему в коленку.

Снова больно, отбиваю себе пальцы.

– Бур-бур-бур-бур! – жалостливо говорит кто-то под ухом. Не видно кто, голос мужской. Тип с ножницами приближается с опаской, косится, боком идет, как краб.

– Бур-бур! – повелительно говорят со стороны.

Тип с ножницами закрывает глаза и делает еще шаг вперед, поднимает ножницы с досадой обреченного ни за что, ни про что.

Этак он мне голову отхватит, чудак… В нос целится! Стой, стой, кому говорю, стой…

– А ну стой!

– Ста-аять!.. – С этими словами я проснулся.

Спать на столе было не очень удобно, но делать нечего. Кроватей не предусмотрено, только кресла. Откидываешь спинку и спишь, на лицо кепку натянув. Твой напарник в это время кофе пьет, в мониторы смотрит и за сигнализацией поглядывает. Если вдруг что не так, то один будит второго и идет смотреть, что случилось. А второй в это время в готовности отправить тревожный сигнал вверх по инстанции, директору или заму.

– Приснилось чё? – спросил Михаил, мой напарник на сегодняшней смене.

– Да ничё, – буркнул я. – Кофе где-то тут я себе делал…

– Да вон за монитором чашка.

Я вынул чашку из-за монитора, слепо поднес к лицу. Остыл уж, да и ладно… С шумом втянул горьковатую жидкость в себя.

Глаза сами собой начали раскрываться.

– Мих, ты давай… Я пока что, сна у меня нет.

Михаила долго уговаривать не пришлось, он мигом кресло назад, руки на стол, голову в руки и засопел счастливо.

Я же выпрямился в кресле и принялся смотреть на экраны.

Утром за мной мой товарищ заехал, с которым мы вместе работаем. Константин, среди своих Костик.

Природа Костика ростом и статью не обидела, как и мозгами. Чуть меня повыше ростом, но раза в полтора шире, с широкими запястьями и сильными плечами, с несколько мягкими чертами лица Константин, среди наших Костик, производил впечатление человека очень спокойного. И впечатление это не портили набитые за пять лет тренировок в тхэквонд кулаки, жим штанги лёжа под 120 килограммов и даже несколько шрамов на рассеченной когда-то брови. Физическую силу Костик проявлял хоть вальяжно и неторопливо, но быстро и решительно, а чаще предпочитал обходиться словами. По молодости успел он санитаром отработать в психиатрической больнице, несколько лет катался с бригадой на «скорой», обезвреживая «белочек», марсиан и агентов ЦРУ, а в свободное время учился на психологическом факультете одного очень модного вуза.

Сегодняшнюю ночь Костик отстоял на дискаче «Василек», самом сложном нашем направлении, а мой дом ему по дороге. Да и одному-то на новенькой «десяточке» скучно ездить, компания нужна.

Ну, нужна так нужна. Да и человек-то он неплохой, хороший даже, и энергетика у него хорошая. Хоть я в эти энергетики и не верю.

Открыл дверь, втиснулся в салон. Костик кивнул мне, вырулил со стоянки.

– Пристегнуться не забыл?

Я поспешно накинул ремень, щелкнул замком. В двери рядом со мной щелкнуло.

– Центральный замок! – сказал важно Костик. – Ну что, куда двинем?

– Да не знаю, ты ж с дежурства, Кость? – спросил я неуверенно. – Да и я полночи не спал. Может, по домам двинем?

– Да ты что, целый день впереди, погода хорошая, да и машину прокатить надо, а то не будет слушаться. Я еще и тыщи не прошел. Может, в Рязань махнем?

– А что в Рязани?

– Рязанки. И Серегиной сестре надо учебники передать, он просил.

– О, давай… – А почему бы и нет? – Поехали?

– Сейчас только карту погляжу… – Костик зашуршал бумагами в бардачке.

Машина нырнула в слабый утренний поток, чуть потолкались на выезде из города, проскочили мост через реку Москву и свернули на шоссе.

Урчал мотор, мурлыкала что-то негромкое музыка, асфальт с готовностью ложился под новые шины. Навстречу проносятся авто, грузовики и легковушки, промелькнул тентованный КамАЗ с прицепом. Тягач Scania тащил громадную фуру с надписью «Промхолод» через весь белый борт. Toyota Land Cruiser пристроилась сзади, с ревом обошла по встречке как стоячих детище Баварского моторного завода, она же – Боевая Машина Вора.

Деревенька, скорость сброшена. Бабушки на здоровенных стеллажах выложили товар. Полотенца, чайники-самовары, ведра с яблоками, картошкой, банки с маринованными овощами.

«Крузер» свернул, остановился.

Я откинулся назад, поерзал, устраиваясь поудобнее, и закрыл глаза.

Зря.

Надо мной нависает балдахин, на котором вышит корабль среди бури. Округлый трехмачтовый парусник несется куда-то по высоким волнам, разламывая их круто изогнутым носом. Над ним задувает облака щекастое лицо с длинными кудряшками и выпученными глазами. Под кораблем, в пучине морской, туповато косит тремя глазами буро-серый кит.

Хочется спать. Очень хочется спать, но почему-то голова совершенно ясная. Лежу и не могу пошевелиться, оцепенение, будто ниже головы и нет ничего.

Рядом голоса.

Вслушиваюсь.

Опять то же бур-рур-бур-рур-бур. Как кашу во рту перекатывают, а не разговаривают. Голоса разные, мужские. Один повыше, а второй басит очень. И в комнате очень много народу, очень много.

Надо повернуться.

Я попытался повернуть голову. Да где уж там… А вот глаза можно скосить, а?

На этот раз негров больше. Штук десять стояло вдоль стены, двое с опахалами застыли рядом с кроватью, еще один моет полы широкой серой тряпкой.

На мне пижама, нежный шелк. Не знаю, как выглядит шелк, но похоже очень, касания тела мягкие и прохладные. Пижама чуть жмет у ворота. Под головой мягкая подушка, в которую моя голова глубоко проваливается, когда я скашиваю глаза, то вижу ее край, мягкий белоснежный холм.

Почему-то вспомнилось детство, когда я лежал на боку и смотрел в комнату через край подушки одним глазом. И так мне тогда не хотелось просыпаться…

Источник шума в комнате давешний толстяк-покемон. Я его еще по первому сну вспомнил. Одежды своей он не изменил… Хотя стоп, сапоги-то поменял, на сандалии. Смешные такие, с загнутыми носками.

С ним разговаривает тип поколоритнее. Высокий, басовитый, в расшитом золотом камзоле и широких пышных штанах, на ногах атласные сапожки с длинными серебряными шпорами. Через плечо перекинута перевязь, роскошная, тоже шитая золотом. На боку из черно-золотистых ножен выглядывает рукоять сабли, слева торчит что-то похожее на кинжал. Лицо обрамлено аккуратной курчавой бородой, нос с горбинкой, глаза какие-то быстрые, не поймешь, куда смотрит. И здоровенный, выше покемона на полторы головы и вполовину шире.

– Пришел в себя? – спросил бас.

– Нет, ваша светлость, – ответил толстяк. – Всего лишь рефлекторные движения! Всего лишь. Но мы уже достигли большого прогресса! Год назад мальчик не открывал глаза и не мог говорить.

– Сейчас может?

– Нет, ваша светлость.

Его басистая светлость поправил ножны с саблей, а другой рукой горстью огладил бороду.

– Вы делаете успехи, мастер Клоту. Пожалуй, ваше золото оправдано, оправдано…

– Благодарю вас, ваша светлость… – Толстяк попытался согнуться в поклоне, но до конца не смог, пузо помешало.

Так это что, я их теперь понимать могу?

Тут я натолкнулся на взгляд негра, того, что полы мыл. Он тщательно возил по полу тряпку, согнувшись в три погибели, но глаза у него были острые, холодные, и смотрел он на меня. Миг, и снова в пол смотрит, пол протирает.

Почудилось?

И вдруг меня неслабо так тряхнуло, и я проснулся.

Кочка. Спасибо вам, дороги российские. Машина на кочке подпрыгнула, я головой о стойку хлопнулся и проснулся.

– Не спи, замерзнешь! – усмехнулся Костик, не отрываясь от дороги. – Ты что, на дежурстве не выспался?

– Представь себе, нет, – буркнул я. – Кость, мы уже приехали?

– Ну так пока ты спал.

По бокам дороги тянулись панельные пятиэтажки-хрущевки, которые довольно быстро сменились старой застройкой, двух- и трехэтажными домами. Промелькнуло здание железнодорожного вокзала, навстречу попался свадебный кортеж, три длинные черные «Волги», все в цветах. Со второй «Волги» нам приветливо помахали рукой, я ответил, постаравшись улыбнуться как можно шире.

– Серега-большой звонил, сказал, что сестра его нас в парке ждать будет. Книги им отдадим…

– Как звонил? – не понял я. – Мы ж в машине?

– Сотовый у меня! Девяностые на дворе уж, темнота ты!

– А-а-а… – вспомнил я. И в самом деле, уже с полгода как на поясе Костика красовался чехол из настоящей кожи, в котором лежал предмет зависти и восхищения половины всей нашей конторы – сотовый телефон финской фирмы «Нокия». – Отдадим так отдадим…

Оставили машину на стоянке, рядом с парком. Костик бибикнул новенькой сигнализацией, полюбовался задвинувшимися автоматически окнами. Подозрительно огляделся вокруг, пригладил рукой короткий ежик на голове и внушительно этак опустил в напоясную сумку-кенгурку панельку от магнитолы.

– Пошли? – предложил он.

Пошли в зеленый парк, в котором росли высокие и раскидистые деревья. Бросили мелочь в действующий фонтан, Костик мимоходом попытался познакомиться с симпатичными девушками на лавке, читавшими одну книжку на двоих. Как и ожидалось, девушки его отшили. Они сюда пришли книжку читать, а не общаться с разными пижонами.

Прошли парк насквозь и вышли к монастырю. Монастырь тут здоровенный, только начал отстраиваться. Туда и сюда сновали чернорясые монахи с важными лицами, таинственно возникали из одной низкой двери и так же быстро ныряли в другую.

Пара высоких церквей стояла в лесах, по которым как муравьи сновали смуглолицые рабочие, гортанно перекрикиваясь на своем языке. Вверх отправлялись ведра и доски, стучали молотки и шуршали скребки, шумно работал перфоратор. Толстый смуглый бригадир, похожий на мастера Клоту из моего сна, разве что одетый в кожаную куртку и штаны «Адидас», важно оглядывал своих работающих соплеменников и иногда косился на прохожих.

– Ну, наконец-то! – Костик улыбнулся куда-то мне за плечо.

Я обернулся, проследил его взгляд.

Около фонтана стояли две девушки. Обе высокие, стройные, фигурки одинаковые, и обе в белых облегающих платьицах го-ораздо выше середины бедер. Как сестры-близняшки. Вся разница лишь в том, что одна блондинка, а другая брюнетка.

– Маша, – представил Костик блондинку с зелеными глазами. Блондинка очаровательно улыбнулась, не отрывая от меня пристального взгляда. Я смутился, посмотрел в сторону, на фонтан. Девушки рядом с ним все так же читали одну на двоих книжку.

– Сестра Сергея, нашего коллеги.

Маша улыбнулась.

– Женя, – представил Костик брюнетку. Карие глаза и вздернутый носик. Брюнетка обожгла меня такой же улыбкой, как и ее подруга, и протянула руку ладонью вверх. Я сдуру пожал, что поцеловать надо было, уже потом сообразил.

– А это мой коллега, Сергей. Мы с ним работаем вместе.

– Очень приятно! – хором сказали девушки.

– Кость, давай книжки, – сразу же принялась за дело Маша.

Костик протянул ей сверток.

– Спасибо! Как вам Рязань?

– Хорошо! – ответил Костик.

– Твой друг, он всегда такой хмурый?

– Иногда бывает, – покосился на меня Костик.

– Ладно ему. Мы не кусаемся, – сказала Женя. – Вы уже в монастыре были? Там ремонт недавно сделали, пойдем, прогуляемся!

– А… – сказал Костик, растерянно оглянулся на меня, я ответил ему таким же растерянным взглядом. – Это… Да, конечно же!

– Так, сначала… – Маша задумалась, нахмурилась. Я должен был признать, что ей это очень шло… Впрочем, а что ей не шло? Девушке красивой пойдет все! – Сначала мы вас на горку проведем, оттуда хорошо видно! Пиво будете?

– Я, чур, пас, – сказал сразу же Костик. – За рулем!

– А руль где? – Пихнула его в бок Маша.

– В парке стоит… – Развел руками Костик.

– А твой стеснительный друг? Молодой человек… – Она взяла меня под руку. – А вы пиво выпиваете?

– Не, я тоже пас, – удалось выдавить мне.

– Какие скучные… – Округлила глаза Маша. – Вот мой брат… Что стоим-то, пошли! – Она решительно взяла меня под руку. Женя покорно позволила Костику чуть приобнять себя за плечи. – В восемь у нас кастинг, а нам еще собраться и накраситься надо!

– Что? – тупо спросил я.

Вспомнилось, Серега-большой рассказывал про свою сестру, которая устроилась в модельное агентство, ходит по подиуму, рекламирует. Но молодец, учебы не бросила, и учится на одни пятерки.

– Ты что, не знаешь, что такое кастинг? – Округлила глаза Маша. – И про модельный бизнес ничего не знаешь? Телевизор, что ли, не смотришь? Ну ты даешь, дикий совсем! Же-е-ень? Слышала? – Маша быстро обернулась назад и снова ко мне. – Пошли, пошли! Сначала к фонтану, там желания загадать можно!

Рязань – красивый город, особенно когда тебе его показывают красивые девушки.

На обратном пути я не спал, хотя глаза так и закрывались. В Луховцах остановились, в «Макдоналдсе» купили по паре кофе и гамбургеры. Уснул только дома уже, просто выключился и проспал совершенно без сновидений. На этот раз меня ничего не беспокоило.

Проснулся уже днем. И почувствовал себя не очень хорошо. Голова раскалывалась, все тело ломило, во рту как кошки нагадили. И самое обидное, что вчера я не пил!

Встал кое-как, включил компьютер, доковылял до ванной. Душ, контрастный, холодный-горячий, холодный-горячий. Потом холодный. На улице плюс тридцать, в условиях города все плюс сорок. Жарко, душно, через открытые настежь окна в дом несет липкую пыль с дороги.

Поставил чайник. Порылся в холодильнике, нашел обрезок сыра, масло, половину батона позавчерашнего хлеба.

По жаре и духоте выходить на улицу совершенно не хотелось, хотелось в прохладу и покой. Желательно вот лечь сейчас в воду, речку какую-нибудь, и смотреть, как над тобой склонились ветки деревьев… Но не получится, вечером обязательная программа. Петр Сергеевич лично проверяет, как сотрудники его фирмы готовы к выполнению принятых на себя обязательств.

Тренировка для сотрудников фирмы начиналась в шесть. Рюкзак у меня уже уложенный стоит, там спортивная форма, тапки, полотенце, перчатки, бинты на руки, йод и пластырь, еще две тонфы разборные, моя гордость. Металлический стержень с резиновой оплеткой, примерно на расстоянии длины моего локтя отверстие, куда рукоятка вставляется перпендикулярно к основной части и фиксируется одним махом. По отдельности просто две палки, одна короткая, другая длинная, а вместе – тонфа, удобная дубинка.

Опоздал чуть, к моему приходу тренировка уже шла, и только что закончился один спарринг.

Костик сидел на лавочке, выставив ноги вперед и морщась. Над правым глазом у него рассечение, кровь редко капала на дощатый пол. Валерий Алексеевич, зам нашего генерального, ловко облил ранку чем-то жидким и быстро, но очень аккуратно залепил длинной полоской пластыря.

– Кость, увлекаешься, – сказал он недовольно. – Вот попался тебе человек с хорошей «двойкой», и где теперь это ногомашество?

Костик только охнул.

А рядом с ними неуверенно перетаптывался Серега-большой, брат Маши и наша основная ударная сила.

Да, он и в самом деле большой. Росту в нем под два метра, жира ни грамма, а в ширину в нем таких, как я, двух уместить можно. Удар у него хорошо поставлен, груша аж сгибается, а пресс такой, что я даже с ноги в пузо не всегда могу взять. Костяшки рук сбиты, лицо простое, с парой незаметных шрамов, светлые короткие волосы и ослепительно-синие глаза. Если со стороны смотреть, очень похож на нордическую бестию, которая так и норовит засадить кому-нибудь кулаком промеж глаз… Что, страшно? То-то же. Но ко всему этому набору в нагрузку дается немного обостренное ощущение справедливости и куча пошлых анекдотов в придачу. Хороший парень, всегда поможет, улыбнется, как бы плохо ни было.

Занятия самбо и рукопашным боем в школе проложили Сереге-большому дорогу в Войска Дяди Васи, сначала рядовым, а умение не только быстро бегать и метко стрелять, но и шевелить мозгами проложило дорогу в воздушно-десантное училище.

Распад Союза встретил Серега-большой офицером ВДВ. Офицером отправился и на первую свою войну в одну маленькую, но гордую республику, после которой, наверное, и появилась у него некая отстраненная пустота в глазах. Офицером и вышел же в отставку, когда с какого-то перепугу министр обороны сократил ВДВ чуть ли не вдвое. И поехал Серега на заработки в Москву, лучшей доли искать, благо руки у него были золотые и головой не обижен.

Конечно, без приключений не обошлось. Как и что было, Серега-большой рассказывал скупо, но с той поры очень сошелся с Петром Сергеевичем, работой доволен был и менять не собирался.

– Кость, ты как? – неуверенно спросил Серега-большой.

– Да жить буду, ничего страшного! – отозвался Костик бодро.

– Вот и славно, – ответил на это Валерий Алексеевич. Статью он чуть уступал и Костику, и Сереге. Чуть пониже ростом, чуть поуже в плечах, но дядька спортивный. На вид ему лет тридцать пять, сколько точно, никто не знает, может, к сорока ближе. Бывший мент, откуда-то его Петр Сергеевич нашел и сразу, не чинясь, назначил своим замом по боевой и стрелковой подготовке, да и по остальным вопросам тоже. Заданные обязанности Валерий Алексеевич хорошо тянул, в спаррингах наравне с нами, с молодыми, стоял, а еще у него народу знакомого много везде и всюду, и знал он если не все обо всех, то многое о совершенно разных. Да и сам мужик более чем нормальный, практически любой вопрос с ним можно было решить. Денег не брал, иногда брал коньяк, причем сам выпивал очень редко. Но в напитках разбирался хорошо… Именно от него пошел наш фирменный коктейль, с легкой руки Сереги прозванноый «Неспин», основанный на коле, кофе, коньяке и еще каких-то травках, который возвращал потребляющему его бодрость на пару часов.

– Какие люди! – как родному обрадовался мне Александр Вербицкий, мой коллега. По уровню он сильно ниже Сереги и Валерия Алексеевича, но чуть меня повыше, ему-то как раз со мной стоять в паре хорошо. – Проходи, чувствуй себя как дома…

– Да запросто…

– Ладно, хватит разговоров, – подвел черту Валерий Алексеевич. – Саш, тебе Сергей пойдет. Сергей… Который большой. Ты со мной достоишь, Константин, отдыхать. Продолжаем. Полторы минуты свободного спарринга.

Александр, действующий мечник из клуба какой-то там исторической реконструкции, привык размахивать тяжелым железом в виде специально затупленного меча и копья, или чем они там машут, и на этой почве наработал себе неплохие физические кондиции. Но вот рукопашка пока ему не очень давалась…

Пропустив пару ударов в корпус, Вербицкий хорошо отработал мне по ноге, и в этот момент зазвенел будильник. Я присел отдохнуть на лавочку.

– Три минуты отдыха, потом еще по три минуты, – сообщил нам Валерий Алексеевич, тяжело дыша. Серега погонял его хорошо.

Вновь зазвенел будильник, мы с Вербицким встали друг против друга. На этот раз мне повезло больше. Озадачив своего противника широким замахом правой, я с левой ноги обозначил ему замах в голень, а когда Вербицкий опустил глаза вниз, то сорвал дистанцию, схватил его за плечи и усадил на свое колено. Получилось хорошо, прямо в пузо, которое реконструктор напрячь не успел.

– Эк! – выдохнул Вербицкий.

Костика в это время обрабатывал Валерий Алексеевич. Костику приходилось тяжко, Валерий Алексеевич обрабатывал оппонента по полной, легко в голову, грудь, ноги, грудь, голову, прокатывался как катком.

С подоконника звякнул будильник.

– Хорошо, – подвел итог Валерий Алексеевич. – Отдых три минуты, потом силовая по самочувствию. Сергей, – это мне, – ты к «груше». У тебя все никак удар не идет, будто девушку гладишь!

Вздохнув, я приступил.

После тренировки домой пешком. Костик занят на дежурстве, у него снова ночная смена в «Васильке», с ним сегодня в паре Серега-большой стоит. Зачем Петр Сергеевич связался с этой дурной дискотекой на окраине, я просто не понимаю. Все время там что-то происходит. То бандюки приедут и в «шашечки» играют на джипах, то наркоманы устроят массовый торчок-шоу, закинувшись таблетками прямо посреди пати, то просто дерутся все против всех.

Хозяин дискача, пожилой кавказец Ашот, потом клялся-божился, что ни ногой не пустит хулиганов-дебоширов, да только если слишком строгий фейс-контроль, то вообще никто внутрь не пройдет, прибыли хозяину не будет… Потому приходится делать послабления, фильтруя уж совсем отмороженных, которые, к слову, совсем не желают мирно отправляться восвояси, а с допущенными решать быстро, не давая мелкой неприятности развиться в большую проблему. Вот потому-то там стоят самые-самые, Костик, Серега-большой, Олег, Генка. А такие, как я или Вербицкий, на подхвате там в лучшем случае.

От нашего спортзала до метро недалеко, а вот на метро ехать уже далече.

Попрощался с Вербицким, который решил продолжить распитие пивка у палатки. Он кого-то из своих друзей ждал, собрались на какой-то там древнеславянский праздник, через костры прыгать, наверное.

Сел на лавку в конце вагона, положил рюкзак на колени и не заметил, как задремал.

И проснулся.

Лежу и смотрю в потолок. Ночь, на стенах трещат факелы, пахнет смолой и чуть-чуть еще чем-то, непонятно. В углу курятся благовония в большой бронзовой чаше. Над ними видны красные отблески огня.

На вышивке все тот же парусник плывет по волнам. Только теперь огонь от факелов бросает на него отблески, и кажется, что парусник плывет по алому морю и паруса у него тоже алые.

Повернул голову влево, потом вправо.

Никого нет.

Хотя как это нет?

Вот двое негров сидят у дверей, водят головами, смотрят на факелы и на меня. Пока никак не реагируют.

Нет, заметили. Поднялись с колен, один подошел к факелу и что-то такое с ним сделал, так что он загорелся еще больше, а второй тихонько скрипнул дверью и выскользнул из комнаты.

Второй все шел по кругу комнаты, запаливал факелы лучиной. Я за ним следил, поворачивая голову. Шею немного сводило, но все равно тело работало. Ничего вроде бы не болело.

Так, снова. Как меня это все достало.

Я попытался приподняться.

Выходило. Хотя слаб еще, да и одеял на меня навалили целую гору, как бы не задохнуться под ними окончательно. Тяжелые… Так, одеяла нафиг. Первое, и р-р-раз!

Ну заслаб я тут, во сне. Ручки-ножки тонкие, движения какие-то не сильные. Еле шевелюсь. Второе одеяло тоже нафиг! Ух, и тяжелые же. Как маты спортивные, да и те легче будут, пожалуй. Третье, вот мы его сейчас…

Подняв голову, я увидел шагах в трех перед собой человека. Вполне европеоидное лицо, разве чуть смугловатое и раскосое, одет в свободную грубую рубашку белого цвета, зеленый, расшитый желтыми нитями жилет, черные вязаные колготки и грубые башмаки с большими пряжками.

– Ваше высочество. – Человек склонился в поклоне. Слуга он, получается? Хотя вот что-то лезет на язык слово «лакей». Ну совсем таких в исторических фильмах показывали! А колготки эти называются «лосины», или как-то так. Мужчины в древности такое носили, пока джинсы не придумали.

– Чё это ты? – спросил я. Голос мой звучал как-то странно.

– Ваша высочество, за доктором уже послали. Чего изволите?

– Пива, – наудачу попросил я. Откинул последнее одеяло и встал на ноги.

Ох, а слуги-то тут высоченные! Как я встал, так сразу и понял, что гляжу на него снизу вверх.

Лакей склонился в поклоне и куда-то смылся, только его и видели.

– Ничего себе. Сон в руку, – сказал я вслух. И пошел к двери.

Не дошел, конечно. Стало плохо, стало сводить ноги на холодном полу. Нет, не то что на холодном – пол был просто ледяной, как будто по снегу бегаешь. Надо бы тапки какие-нибудь поискать, что это я? Вот, скажем, под кроватью?

Я подошел поближе, стараясь ступать ребром стопы, наклонился, отдернул покрывало, посмотрел.

Да нет ничего, кроме ночного горшка. Золотой, причудливый такой, в виде держащих вазу пузатых толстяков с веселыми улыбками и зубастыми ртами.

И пыли-то, пыли… Все в пыли. Сантиметровый слой.

Ругнувшись, повернулся к выходу.

В этот момент двери распахнулись, влетел уже знакомый мне толстяк-покемон в пышных штанах и безрукавке.

– Ваше высочество! – с порога гаркнул приодевшийся толстяк и поспешил ко мне.

– А ну стой где стоишь, дон Педро! – предупредил его я.

Толстяк затормозил буквально в метре от меня, раскинул руки широко-широко.

– Выше высочество, как вы себя чувствуете?

– Холодно, – буркнул я.

В дверях показался слуга, которого я за пивом отправил. В руках он волок серый кувшин с широким горлом.

Накатила внезапная слабость. Поднялась с ног, правую ногу свело, потом левую тоже, я резко наклонился, вытянулся на носках… Перед глазами медленно уплывало в темноту лицо толстяка.

Темнота.

И новая морда у меня перед лицом, рябая. Над ней шапка-пидорка, под ней кофта с высоким горлом. И еще что-то у меня в нагрудном кармане шарит.

Вытянул левую руку, от которой Рябой увернулся, но вот правую в печень он как-то не ожидал.

– Уп…ц, – сказал Рябой, выронил обратно мой кошелек и начал заваливаться на меня. Не, ну совсем как «груша», разве что та не бледнеет при удачном попадании и на тебя не валится. Хотя на Серегу-большого однажды завалилась, он как раз нам какой-то удар показывал…

Я убрал кошелек обратно, столкнул Рябого вбок, поднялся.

– Э, да ты чё, граждане, он человека… – Я посмотрел влево. В проходе вагона стоял парень, суховатый и худющий, чернявый. – Э да ты чё его ударил, мы помочь хотели…

– А ну, подставляй хохотальник… – Я выхватил из рюкзака тонфу, защелкнул рукоятку и пошел по направлению к Чернявому. Раз, два, три шага…

Чернявый что-то буркнул и стал отходить назад, голову наклонив и спрятав руки за полами куртки. Все дальше и дальше. В вагоне еще трое сидят, но они-то не помощники, бабка вообще прыжком к дверям и бормочет что-то себе под нос.

Заметил что-то в глазах у пассажира, тот глядел мне за спину.

Оборачиваться не стал, уклонился вправо, едва не свалившись на лавку, пропустил летящее тело и в пролете ткнул его коротким концом тонфы под ребра. Рябой споткнулся, согнулся, пытаясь вздохнуть, а я подхватил его свободной рукой за воротник и перекинул мимо себя, в сторону оживившегося Чернявого.

Оба гопника полетели друг на друга, а потом поезд стал тормозить и вылетел на станцию метро.

Закашляли громкоговорители.

– Осторожно, двери…

– Привет, уродцы! – сказал я, хватая рюкзак и прыгая за дверь.

Двери закрылись, с той стороны к стеклу прилипло лицо Чернявого, он ножом постарался расширить дверь, но поезд уже тронулся.

Я запихнул дубинку обратно в сумку и привалился к колонне.

Постоял немного, унимая дыхание, потом отлип от колонны, забросил сумку на плечо, улыбнулся менту, который уже с подозрением пытался вычислить степень моей алкогольной подогретости и кредитоспособности, и потрусил к противоположному направлению поездов. Станция как раз в другом конце города, еще и обратно ехать надо будет.

Сны, будь они неладны.

Глава 3

 
Знаешь, нас наконец настигли
Люди, которые играют в игры.
 

Гости из будущего

Ночь я проспал как убитый, без снов, и проснулся часов в двенадцать. И часа через полтора в голову полезли не всякие приятные мысли. Что бы со мной было, если б не заснул в метро?

– Гомосеки, – сказал я громко в пространство, забрасывая в кипящую воду пельмени.

Кошелек бы точно вытащили, а на конечной станции меня бы менты приняли. Остался бы гол как сокол да еще и в КПЗ. Замечательно день провел.

Открыл холодильник, ткнулся рукой в прохладную бутылку ненастоящего «Гиннеса», вытянул ее наружу. Внутри еще пять таких же осталось. Пока пельмени готовились, закончил с одной бутылкой, потянулся за второй… И к вечеру стало уже совсем хорошо. В смысле нажрался.

Мысли как-то по кругу катались.

Не-не, ну не бывает же так, а? Так не бывает. Так только в книжках бывает. В дурных фантастических книжках, коих у меня целая полка. Да еще и, дурак, их у Мишки беру, на прочтение. Скоро звездолеты будут сниться. Бластеры. Лазеры. Ракеты. Виктория Харрингтон уже снилась раз, с котом и без одежды.

С этими мыслями я отхлебнул еще пива, сморщился. Меня сразу замутило, все же больше я выжрал, чем хотелось бы, и меньше, чем моглось.

Снова пробуждение.

Парусник тот же. На этот раз день.

Вот и негры в набедренных повязках с опахалами. И европейского вида слуга, снимает и выносит в коридор прогоревшие за ночь факелы. В окна через неплотные шторы пробиваются лучи утреннего солнца.

– Привет, уроды, – громко сказал я в пространство, прям в балдахин с парусником. – Вы что же за такое мое личное наказание? И за что?

– Ваше высочество! – воскликнул слуга. И все рухнули на колени, морды в пол, задницы вверх.

– Где пиво? – спросил я, скидывая с себя тяжелые душные одеяла.

– Ваше высочество! Мастер Клоту запретил! – ответил слуга, чуть оторвав лицо от пола. Сказал, и опять глаза в пол.

– …ему в…! – ответил на это я. – Неси быстро, холодного! А ну!

Слуга с места сорвался в полет.

Не высплюсь, так напьюсь.

– А вы, четверо с ларца, одинаковы с лица, быстро объясните, что тут творится…

– У-у-у… – завыли все четыре негра. В унисон хорошо попали, надо сказать.

– Молчать! Так… Говорить будешь… Вот ты! – ткнул я босой ногой в того, кто был ко мне поближе.

– Аыу… – начал подвывать негр. Остальные молчали, уткнув лица в пол.

– Ну так. Что тут за концерт самодеятельности? Вчера из-за вас, недоумки, меня чуть не ограбили. А что сегодня? Короче, хватит мне уже сниться. Или снитесь что-нить поприятнее. Например, бабы с сиськами. Сиськи – это всегда хорошо. Когда они красивые. Сиськи приносят радость и счастье. Когда видишь сиськи, то становишься умнее и добрее.

Дверь распахнулась, влетел слуга с пивом.

– Во, то, что надо. – Я уселся на кровати, принял кувшин, принюхался. Холодное, вот как пальцы холодит, но выглядит… Странно. Пена не очень большая, тяжелое, на вид вязкое какое-то. Ну да ладно, вроде бы пивом пахнет.

Обхватил поудобнее, сделал большой такой глоток.

Пиво как пиво, кислющее, но пить можно. Липкие струйки потекли по усам, голова закружилась… Отхлебнул я хорошо, слишком.

Отставил кувшин в сторону, отдышался.

Шаги по коридору за дверью.

О, снова толстяк в безрукавке.

– Выше высочество! – С порога склонился в поклоне толстяк.

– И тебе доброе утро, – сказал я.

– Ваше высочество, как вы себя чувствуете?

– Как чудак, – ответил на это я. – Что тут происходит-то, а? И ты кто такой, откуда взялся? Вообще, это все откуда?

– Ваше высочество, вы долго болели. – Еще раз склонился в поклоне толстяк.

– Ты тоже здоровым не выглядишь, – на всякий случай сказал я.

– Вы долго болели, ваше высочество, – повторил толстяк, нисколько не сбившись с мысли. – Я ваш врач, мастер Клоту, из Альтзора. Это ваши покои, ваше высочество. Вас сюда перенесли после того, как вы не проснулись. Я, ваш верный слуга, неотступно находился при вас. Три дня назад началось улучшение. Вести о вашем скором выздоровлении отправлены вашей царственной матушке, которая гостит в Империи. Смею заметить, что пиво вам еще рано…

– Ты еще что умное скажи. – Я сделал еще один глоток и замер, унимая начавшееся головокружение. – Альт-Трезор это где?

– С другой стороны Неделимой Империи, ваше высочество. – Еще раз поклонился мастер Клоту. – Я добирался с караваном из столицы. В море неспокойно, пираты с Белых Скал все чаще и чаще подходят к побережью. Многие купцы идут по Королевской дороге.

– Очень хорошо. – Сон так сон. Не буду спрашивать, где же такое Полуденное море, а то так разговор долго продлится. – Поесть у вас есть что? Честно говоря, проголодался.

– Конечно, ваше высочество! Но смею вам напомнить, что в вашем положении надо есть острое, дабы взбодрить кровь. Вы так долго лежали…

– Сколько же я лежал?

– Пять лет, ваше высочество.

– Вот это да. – Я запил новость пивом. И не такое уж оно и противное, хотя и крепкое! – Слушай, мастер, как там мой обед, раз уж это сон?

– Сон, ваше высочество? Что вы имеете в виду? – Мастер Клоту склонился как мог ниже.

– Да ничё, не важно. Где еда-то? А кстати, ну-ка… Обратись ко мне по полному титулу!

– Его высочество наследный принц Соединенного Королевства Ильрони и Альрони Седдик Шеен Ильрони, лейтенант королевской гвардии, опекун гильдии врачей, герцог Ильрони, граф Штатский… Это сокращенное титулование вашего высочества.

– И это все? – глупо спросил я.

– Мои глубочайшие извинения, ваше высочество! – В пояс поклонился мастер. – Я не силен в дворцовом этикете, и мой удел – пробирки да микстуры. Но вы можете приказать позвать сюда распорядителя церемоний, он ответит много лучше, чем скромный доктор…

– Позже, – бросил я. – Где еда-то, мастер? Кушать охота. Этим… – я потряс пиво, – сыт не будешь. Что закусить есть?

– Что закусить, ваше высочество? – переспросил мастер.

– Закусить… – Я вдруг понял, что меня могут просто не понимать. Что еще закусить? Закусить удила или заесть что?

– Мясо есть? Фрукты там какие? Хлеб? Мастер, высочество моё тут кормить собираются или надо пройти куда, а?

– Ваше высочество, прикажете подавать сюда?

– Подавать, – разрешил я. – А заодно и расскажете мне, что тут такое творится. Подробно…

– Один момент, ваше высочество! – Мастер Клоту выглянул за дверь, что-то там скомандовал.

В коридоре послышались шаги и пыхтение. Несколько слуг внесли в комнату доски, перевязанные алой тканью. Ткань развернули, доски шустро собрали. Получился невысокий, но удобный стол, почти на уровне кровати. Единым взмахом застелили стол алой скатертью, поставили неудобный стул с высокой спинкой и подлокотниками.

Пришел еще один слуга, принес бронзовую миску… Не, судя по важному его лицу – чашу, с чистейшей и холоднейшей водой, бока чаши подернулись росой. Водрузил на стол, рядом широким жестом высыпал горку малиновых лепестков.

– Это что, еда? – спросил я, усаживаясь на стул.

– Нет, ваше высочество. – Мастер Клоту как-то странно на меня посмотрел. – Этим омыть лицо. Утреннее умывание, ваше высочество.

Я поплескал из чаши себе на лицо, потом опустил туда руки, побултыхал, поискал, чем бы вытереть.

– Розой, ваше высочество, – подсказал мне мастер Клоту.

Попробовал лепестками, только разбросал их по столу. Потом просто руками стер наиболее большие капли.

– Итак, где еда?

– Несут, ваше высочество. – Выглянул за дверь мастер Клоту.

Целая процессия слуг стала расставлять на столе многочисленные кушанья. Тройка широких плоских тарелок, накрытых высокими крышками, пузатые чашки-горшочки, длинная двузубая вилка, нож, похожий на маленький кинжал, две ложки, одна обычная и одна с острым краем. Золотое все, поди ж ты! Налили какое-то горячее питье в высокую золотую кружку, обмотали кружку полотенцем и торжественно водрузили у меня перед носом.

Еда. Приятного аппетита типа.

Но вот как-то даже не знаю, хочу ли я есть. Не понять. Вроде бы…

Прислушался к себе.

Не хочу. Или все же хочу? Нет, скорее хочу, чем не хочу… А, пошло б оно все. Приятного аппетита.

Схватил кружку, памятуя про вазу для умывания, поглядел на неё со всех сторон, принюхался. Вопросительно посмотрел на мастера Клоту.

– Это утреннее питье, ваше высочество. Такое пьют в Неделимой Империи. Настойка ароматных трав. Пьют горячим.

– Спасибо. – Я принюхался, потом отставил в сторону. Жаль, что кувшин с пивом под шумок куда-то унесли.

Решительно поснимал крышки с тарелок. На одной целиком зажаренный заяц, кокетливо держащий во рту яблоко, на другой россыпью каша, гречневая, кажется, на третьей сваренные овощи, с виду один в один как кабачки. Отдельно лежат круглые булки-плюшки, варенье в прозрачной чашечке, целый чайник с настойкой, которую пьют в Неделимой Империи, и так, по мелочи. Какие-то судки, мисочки, тарелочки.

– Это на какую р… рт… – Да что же такое снова, ваты в рот напихали, пока спал! – На сотню, что ли?

– Нет, ваше высочество! Это легкий завтрак… Я не силен в этикете, еще раз прошу меня простить…

– Присоединяйтесь. – Широко я повел рукой. – Эй, вы, су… Слуги! А ну, еще один стул для достопочтимого мастера! Живее! И еще чашку. Мастер, по-видимому, это варенье…

– Но, ваше высочество…

– Давай, хватит ерунду городить. Не люблю завтракать в одиночестве.

Слуги метнулись, принесли стул, расставили дополнительные тарелки-чашки, положили вилки, нож, налили в питье в кружку.

Мастер Клоту неловко уселся, осторожно взялся за предложенную чашку, налил себе, пригубил.

Некоторое время ели молча. Мастер Клоту явно стеснялся, крутил в руках то вилку, то ложку. Я же все никак не мог примериться, вилки, ложки и ножи были здоровенные, как будто для гигантов сделаны. Сначала схватил нож в правую, вилку в левую, попытался отрезать кусок, едва не вывихнул себе руки. Что вилка, что нож крайне непривычны, вилка двузубая к тому же, и сама на небольшой кинжал походит. Отложил вилку, тупым, гнущимся ножом откромсал большой кус заячьего бока, разломал руками вдоль булки, сделал себе бутерброд, откусил. Мясо нежное, тает во рту, но вот только пресное все, что мясо, что хлеб. Без соли они его тут готовят, что ли? Сморщился, глотнул настойки. Вкусная, сладкая и чуть жжется. Похожа на чай с медом и мятой, меня таким от простуды отпаивали в детстве.

– Мастер, не стесняйтесь. Пробуем… Кушаем. И рассказываем, потихоньку так.

– О чем, ваше величество?

– Как это о чем? – Я куснул бутерброд, запил настойкой, поглядел на внимательно меня слушающего мастера Клоту. – Как это о чем, мастер? О том, где это я.

– В королевском замке, ваше высочество, – осторожно ответил мастер.

– Хорошо. А где это?

– В столице, Ильрони.

– Это столица Соединенного Королевства?

– Да. – Брови мастера взлетели вверх. – Ваше величество, вы потеряли память?

Мастер поглядывал на меня с опаской, но пока что руки вязать не бросался.

Я поморщился.

Сцена начинала напоминать Мишкину фантастику, а не бредовый сон. Фантастика, где не бластеры, звездолеты и Галактическая Империя, а мечи, замки и колдовство. Фэнтези то есть. Хотя… Колдовства вроде пока не продемонстрировали, зато негры есть, стоят по углам, опахалами машут. Если негры есть, значит, это черное фэнтези, верно?

Да что за мысли-то дурные в голову лезут?

– Считай, что да. Рассказывай, если что-то не ясно, я спрошу. Рассказывай.

Королевство это называлось «Соединенное Королевство Ильрони и Альрони», располагалась на континенте. Столица – город Ильрони, город-порт. Из окна видны корабли, грубые такие парусники меж длинных просевших крыш складов. Склады черные, а паруса белые-белые, как пух, а вдалеке за ними нестерпимо блестит вода.

Еще виден форт, закрывающий бухту. Стены конусом поднимаются наверх, подпираемые круглыми башнями с плоскими площадками наверху. Там что-то стоит, какие-то сооружения, не то пушки, не то катапульты.

Между окном и портом вниз спускается город. Крыши домиков, крытые лазурной черепицей, протискиваются через сплошные заросли зеленых крон, деревья и лоза сплелись в один сплошной зеленый ковер, лишь изредка прорезаемый светло-серыми дорогами. Между городом и портом виден гребень стены, на которой вспыхивают на утреннем солнце шлемы стражников. За стеной город продолжается, но уже гораздо более пестрым одеялом. Меньше зелени, больше длинных крыш складов и пестрых крыш домиков попроще.

Пахнет хвоей и еще чем-то морским. На небе легкие кучерявые облачка, в мою сторону дует ветерок.

Жары особой нет, терпимо, жить можно. Особенно когда стоишь с глиняной кружкой, полной ароматного чаю, и глядишь с высоты неясно какого этажа на море.

Соединенное Королевство – монархия. Не знаю, какая именно. Абсолютная, конституционная, консервационная или еще там какая. Правит король. Есть разные там графья, бароны и даже три герцоги. Благородные рыцари разъезжают по дорогам на конях и тычут копьями друг в друга за прекрасных дам. Крестьяне трудолюбиво пашут и стога сгребают. Купцы богаты, горожане уважительны к власти и не бунтуют. Соседи далеко, на границы не покушаются.

Ну и конечно, я наследник престола. А как же во сне-то, во сне мы все принцы или короли! Вот и я тоже принц, будущий король. Лет пять назад уснул, да так, что не проснулся. Сначала просто за уши щипали, потом по щекам били, воду в лицо лили, потом прибегли к более радикальным методам.

Не просыпался, так и спал.

Тогда кинулись по докторам. Придворных докторов разогнали, а кого и казнили под горячую руку, стали приглашать со стороны. Ну, и приглашенные ничего не могли сделать, и потихоньку доктора перестали сюда ездить, ибо случай безнадежный, а если не ко двору придешься, так тут и казнить могут. Опустили уже было все руки, но вот нашелся мастер Клоту, непризнанный гений. Выписали издалека, добирался он тоже долго. Но все же добрался, уже год тут обретался. Весь год меня лечил, что только ни делал, и вот наконец-то вылечил, слава Светлым богам!

– Вы практически сразу начали двигаться, ваше высочество. – Забыв про стынущий чай, приплясывал мастер Клоту. – Теперь-то все узнают, что я был прав! В Королевском университете теперь узнают! И даже в Имперской Академии врачевания теперь все узнают, что я прав-то был, узнают…

– Мастер, – обернулся я к нему, – а у вас что, все такие высокие?

– Какие высокие? – Поднял бровь мастер.

– Ну… Я довольно маленького роста…

– Маленького? – Брови мастера поползли вверх. – Ничего удивительного, ваше высочество! Вам же еще только пятнадцать зим минуло! Подрастете ещё! В трактате Агафона Цинского сказано, что…

– Сколько? – Я посмотрел на свои руки. Руки как руки, ничего странного нет… Ногти подстрижены, ладони мягкие, а вот набивки-то нет на костяшках, результат моих годовых трудов с макиварой!

– Мастер, а у вас тут где зеркало?

– Вот там… – показал рукой мастер. Услужливо помог мне отбросить портьеру, встал сбоку.

В большом, на всю стену зеркале на меня смотрел парнишка. Молодой совсем, лет тринадцати я бы ему не дал, меньше. Очень исхудавший, с удивительно знакомыми мне чертами лица, только много более острыми. На голове топорщился неровный черный ежик волос, непонятного цвета глаза выделялись на лице, как озера.

Опа. Да я же ребенок!

Закрыл глаза, чтобы проморгаться.

И судорожно вздохнув, вскочил, перегнувшись в поясе, на своей родной кровати, в своем родном доме.

Да будь ты неладно.

Опустился обратно, закрыл глаза и снова провалился в сон. Без сновидений.

Глава 4

 
Вокруг так много интересного,
Когда ты сходишь с ума.
 

Одна не очень известная панк-рок-группа

Утром проснулся совершенно разбитый.

Еле-еле перевернулся на другой бок, скатился с кровати, поплелся на кухню, поставил чайник. Кое-как сделал бутерброд, запихнул его в микроволновку, поставил на подогрев.

Тело никак не хотело развязываться. Болели ноги, шея затекла, плечи просто стонали. Еще спина отозвалась протестующе, словно я ночью мешки грузил.

Добрался до душа, но вода не принесла облегчения, такой же разбитый я поплелся на кухню. Сел, прислонился спиной и затылком к стене, прикрыл глаза. Голова как ватная, мысли медленные и суровые.

Ну и сны иногда приснятся, надо же, как закрутило.

Дзинькнула мироволновка. Поесть готово.

Кое-как глотал кофе, заедая быстро остывающим бутербродом.

А не сошел ли я с ума? Может, вот так все и начинается, сначала сны, потом мастер Клоту даст мне задание пройтись голышом в автобусе или залезть на вышку. А то и убить кого. Может, у психов так крыша-то и едет?

Ну да и ладно. Будем решать проблемы по мере их поступления. А про сны… Есть же Интернет, там многое может быть!

Про сны в Интернете оказалось много, даже слишком. Поиск по ключевым словам, с названиями королевств и даже с именем мастера Клоту не принес ничего умного и путного, какая-то фэнтезийная ерунда про рыцарей и магов.

Я замер, положив руки на клавиатуру. Свистел модем, гудели вентиляторы, на экране застыла фэнтезийная картинка, прекрасные всадницы без лишней одежды на огромных драконах летели по небу.

Так весь день дома и просидел, картинки рассматривая.

Стоило мне закрыть глаза, как снова потолок, хорошо знакомый мне плывущий корабль, и опять я под тремя одеялами.

В окно рвется утро. Пахнет гарью от многочисленных факелов, черный слуга, привстав на цыпочки у стены, гасит факелы большой металлической ложкой на длинной ручке, похожей на половник. Когда половник накидывали на факел, тот шипел и истекал дымом.

– Доброе утро, – сказал я громко в потолок, сошвыривая с себя одеяла.

Слуга зашатался и едва не выронил свой половник, которым факелы гасил.

– Где одежда?

– Ваше высочество, – раздалось сбоку. – Ваше высочество, приветствую вас.

Обернулся. Сбоку от меня сидит человек, высокий, худой как палка, затянутый в камзол с серебристыми нитками так, что талия у него была не хуже, чем у иной балерины. На ногах сапожки, серые лосины, на голове острая шапочка-ермолка. Остроугольное лицо было бесстрастно, как каменное.

– И вам тоже доброе, – осторожно сказал я. – Вы кто?

– Распорядитель церемоний, ваше величество, – ответил человек, встав и поклонившись. – Я ваш распорядитель церемоний, мастер Иштван.

– А что делает распорядитель церемоний?

Выгоревшие брови Иштвана взлетели вверх, но голос оставался таким же ровным.

– Распорядитель церемоний знает, когда наступает какой праздник, какие дни благоприятны для каких дел, а какие нет, знает благородных людей Королевства и помнит их рода до седьмого колена, как их приветствовать и какие почести воздавать, он должен знать, какую одежду приличествует одевать на прием, какую на бал, а какую в поход… – Иштван сбился. – Ваше высочество, вы пришли в себя, и вам нужна достойная вас одежда!

– Вот-вот, это точно не помешает, – согласился я, скидывая на пол последнее одеяло. – А где мастер Клоту?

– Он за дверью, ваше высочество. Говорит, что его услуги больше не потребуются, но у него есть личная просьба к вам.

– Давай зови его сюда.

Показалось мне, что нажали на заднице у Иштвана кнопку «Вкл», так он вскинулся.

– Ваше высочество, так не годится! – возопил он несчастным голосом.

– Что это не годится?

– Ваше величество, принимать человека ниже себя по рангу в таком виде просто недопустимо! Вы должны быть подобающе одеты и выглядеть достойно вашего статуса!

– Хочешь сказать, что сейчас недостойно? – спросил я.

– Ваше высочество! – Склонился в быстром, но глубоком поклоне Иштван. – Для спальни и после тяжелой и продолжительной болезни ваш вид выше всяких похвал, но вот для решения дел, могущих иметь государственную важность…

«Казань просит? Так отдайте ему…» – вспомнилось мне сразу.

– Казань просить будет?

– Что, ваше высочество?

– А, не важно. Так что надо, чтобы выглядеть достойно?

– Ваша одежда, ваше высочество. Ее уже несут, как только до нас дошла весть о вашем чудесном выздоровлении, как мы сразу заказали приличествующие вам одеяния у лучших портных столицы…

Двери меж тем отворились, и слуги ряд за рядом внесли в зал тряпки.

– Разложите у стены.

Там как раз были низкие, но длинные и широкие лавки, которые я не заметил в первый раз. На них все тряпки и положили, с поклонами отошли.

Камзол. Рубашка, белая, с кружевным воротником. Колготки. Нет, не колготки, лосины или штаны, с утолщением в гульфике. Шапочка с пером, украшенная каким-то золотым обручем. Ах да, это же корона, наверное. Роскошный пояс с перевязью (серебряный), ножны с ножом. То есть кинжалом, конечно, какой это нож, кинжал самый настоящий, с длинной перевитой серебряной же нитью рукоятью.

Я двинулся было к одежке, прикидывая, как сейчас все это на себя напяливать, но был остановлен кинувшимся мне наперерез Иштваном.

– Ваше высочество! – вновь завопил несчастным голосом распорядитель церемоний. – Есть же слуги!

– Зачем они мне? – не понял я.

Вместо ответа Иштван вынул из-за пояса кинжал в ножнах и ударил его рукоятью в бронзовую тарелку, висевшую на цепях у входа.

– Бомммм! – сказала тарелка, покачиваясь.

Шорох шагов, в зал вошли два негра. Молодые еще, мелкие они какие-то. Головы бриты наголо, одеждой от своих старших собратьев ничем не отличаются. Разве что меньше раза в три и худее. Как дети совсем.

– Ваши пажи, ваше высочество. – Махнул на них рукой Иштван. – Они помогут вам одеться.

– Я и сам могу, – буркнул я.

– Ваше высочество! – Поклонился Иштван. – Не положено!

Ну, не спорить же с ним. Тем более что я хотел посмотреть на мой сон не только из этой комнаты.

Мигом раздели, еще быстрее одели. Наверное, богатая практика. Двигались пажи как роботы, раз-раз-раз, на ноги натянуты узкие брюки-лосины из мягкой шерсти, на плечи накинута рубашка, два – рубашка запахнута, затянут пояс, три – сверху набросили кожаный жилет. Лица отрешенные, словно в уме решают теорему Ферма. Усадили на кровать, натянули на ноги неудобные сапоги, с мягким голенищем и твердой подошвой.

Подняли руки, опоясали ремнем с кинжалом.

Вот теперь готов к труду и обороне.

Пажи с такими же ничего не выражающими лицами отступили и встали у стен.

– Так лучше? – капризно спросил я у Иштвана.

– Да, ваше высочество! – Поклонился Иштван. – Прикажете подавать завтрак?

– Потом. Сначала подавай сюда мастера Клоту. И чего он хочет.

– Ваше высочество, вам нужно сидеть, а мастер Клоту должен разговаривать стоя.

Я сел на кровать и выразительно поглядел на Иштвана.

– Ваше высочество. – Тот отошел к двери, открыл, просунул туда голову, прочее тело старательно оставляя в зале. – Мастер Клоту, ты можешь войти!

Вошел толстячок.

На этот раз приоделся. Штаны-шаровары, сапожки с загнутыми носками, под камзолом пышет кружевами белоснежная рубашка. Пояс весь изукрашен золотом и через плечо перевязь с таким же длинным кинжалом. С плеч вниз спадает недлинный плащ, чем-то похожий на старый халат.

– Ваше высочество! – с порога кланяется мне мастер Клоту.

– Мастер Клоту, – отвечаю ему я. Вижу дико несчастные глаза Иштвана, понимаю, что сказал что-то не то, ну да ладно, не менять же коней на переправе?

– Ваше высочество, позволено ли мне, скромному мастеру лекарского искусства, обратиться к вам с просьбой?

– Смотря что за просьба, добрейший мастер Клоту, – в тон ответил ему я.

– Я желал бы на время остаться с вами и наблюдать ваше выздоровление, ваше высочество.

– Да не вопрос… – Когда я это говорил, лицо мастера вытянулось вдоль. – Этот вопрос не стоит внимания, добрейший мастер, – быстро поправился я. – Вам предоставят комнаты во дворце… Где вы жили, пока я спал?

– В правом крыле было три комнаты, ваше высочество… – Поклонился мастер.

– Вот там дальше и живите. Кто знает… Возможно, болезнь побеждена не до конца, и ваша помощь будет необходима.

– Ваше высочество, эти апартаменты слишком тесные… – Мастер заискивающе и испытующе поглядел на меня. – Возможно ли добавить мне пару комнат и выделить несколько расторопных мальчишек?

– Мастер Иштван… – На этот раз вытягивалось уже лицо Иштвана. А, да пошли-ка они куда подальше со всем своим этикетом… – Позаботиться об этом. Что ты молчишь, Иштван?

– Да, ваше высочество. – Поклонился мне Иштван.

– Но смущает мое сердце… – театрально спросил я. – Что ты хотел попросить еще что-то еще?

Ну и вопросец вышел, просто гений синтаксиса.

– Ваше высочество, я не смею больше надеяться на вашу милость… Но вы выздоровели, и выплата вознаграждения…

Иштван зашипел сбоку, как кот.

– Прошу нижайше простить… ваше высочество!

– Так тебе еще не выплатили? – удивился я. – Иштван, почему не выплатили?

– Не было решения её величества.

– Вот дела. Так, а почему не было?

– Её величество пребывает в данное время в столице Империи и не может отдать высочайшее распоряжение. А ваше высочество находились в болезненном состоянии и не могли…

– Так кто может выплатить досточтимому мастеру прилагающееся… То есть причитающееся ему вознаграждение?

– Её величество и ваше высочество. – Иштван поклонился.

– Так выплатите, что тянуть? Я себя хорошо чувствую, спасибо уважаемому мастеру.

– Нужна ваша личная печать, ваше высочество. – Снова поклонился Иштван.

– Где она?

– Вот она, ваше высочество. – Иштван с поклоном передал мне круглый перстень. Я взял в руки, примерил. Велик на пальце, ну да и пальцы-то мои не велики. Перстень не простой, печатка. Плоская такая, щит. Разграфлен на четыре части, на каждой по какому-то замысловатому значку, а поверх них разлегся элегантный грифон. Каждая деталька прорисована с тщанием, все мелочи учтены. Печатка старая очень, следы на ней от времени остались – потертости, царапины, закопченности небольшие даже.

Ну, пусть пока что на пальце побудет, никуда не денется.

– Так, что дальше? Указ готов ли?

– Да, ваше высочество. Прикажете внести?

– Приказываю.

Мастер Клоту тихонько стоял в уголке, когда два лакея в роскошных париках, разодетых в зелено-золотые куртки с бледно-розовыми лосинами, внесли и поставили передо мной небольшой столик с наклоненной столешницей. Как парта школьная, которую я только по телевизору и видел. Там, прежде чем сесть, надо было поднять вверх столешницу, а потом уже садиться. И письменные принадлежности сверху стояли.

Иштван принял из рук третьего, такого же попугаистого лакея свиток серой бумаги, развернул передо мной.

– Ваше высочество.

– Клади давай.

Свиток положили на парту, Иштван придавил его снизу и сверху, чтобы тот не свернулся. Лакей подставил предупредительно зажженную чадную свечу, накапал воском в специальное металлическое блюдце, блюдце развернули и прижали к нижнему углу свитка.

– Сюда, ваше высочество. В воск, – подсказал Иштван. Я примерился, прижал печатку, чуть подержал, отпустил.

На воске остался отпечаток.

Так, а что это я подписал-то?

По странице шла вязь букв, чем-то похожих на старорусскую кириллицу, которую кто-то решил скрестить с европейской готикой. Размашистые буквы ровным тараканьим строем бежали по бумаге, и ни одной мне знакомой, конечно же. Хотя это вот, кажется, «Б»… Или «В»?

Аккуратно сняв лист, Иштван передал его лакею. Тот развернул лист от себя и отошел в сторону, держа его все так же развернутым.

– Через пару минут вы получите свиток, мастер Клоту, – сказал Иштван. – С печатью обращайтесь бережно, это символ королевской власти. За порчу королевских символов власти у нас суровое наказание даже для дворян.

– Я учту, уважаемый Иштван. – Неловко как-то склонился в поклоне мастер Клоту.

Ого, а тут, кажется, еще какие-то местные разборки? Потом с ними разберемся, хотя и интересно.

– Мастер Клоту, есть ли еще у тебя какие-то просьбы?

– Нет, ваше высочество. – Мне мастер кланялся гораздо ниже и старательнее.

– Тогда не смею вас более задерживать, – церемонно ответил я, гордо задрав подбородок. – Иштван, еще кто-то?

– Нет, ваше высочество. Остальное все рутинные дела, которые решала ваша царственная матушка, её величество.

Ну обалдеть, у меня тут и матушка есть. Как бы не стали кормить манной кашкой, учитывая мой возраст. Отказаться-то еще пока не получится, по причине малолетства.

– Мастер Клоту, вы еще тут?

– Свиток, ваше высочество…

– Конечно. Эй, ты, зеленый поп… поп… – Что-то как застряло в горле. – Птица говорящая! – неожиданно для самого себя выпалил я. – А ну, отдай мастеру свиток!

Лакей быстро поклонился, передал свиток радостно схватившему его мастеру Клоту.

Краем глаза я заметил заинтересованный взгляд Иштвана. Иштван смотрел очень серьезно то на меня, то на мастера Клоту, словно в чем-то его подозревал.

– Так, все дела решены, – подвел я итог, когда спина мастера Клоту скрылась за дверьми. – Иштван, как насчет небольшой прогулки?

– Как изволит ваше высочество. Прикажу позвать приличествующую вам свиту, которая будет нас сопровождать.

– На фг… – Снова запинка. – Зачем нам свита? Пойдем вдвоем, покажешь мне замок.

– Вашему высочеству так не приличествует! – осторожно возразил Иштван.

– Не надо много народу. Пока что просто походим по замку, посмотрим, что да как. – Я нагло улыбнулся. – Приказ это, понятно? Возьми с собой двух черных, если уж так захотелось.

Удивился. Точно вроде бы сказал «негров», да почему-то получилось «черных».

Странный сон, очень странный сон.

Глава 5

 
Город древний, город славный.
Бьют часы на башне главной.
 

А. Новиков

Проснулся я в своей постели и долго лежал, глядел в потолок. Никакие мысли что-то в голову не шли.

Понятно, просто так такие сны не снятся.

Такие красочные, цветные и подробные сны бывают… только когда крыша… Да нет, брат, шалишь. Даже когда твоя крыша поедет, шурша шифером, – и то такого не будет! Тогда все просто, топор в руки и на улицу, искать агентов Марса. Или Сатурна, кто первый попадется.

Перевернулся на бок, сполз с кровати. Мышцы ломило не по-детски, голова не поворачивалась на шее, сидела как на гнезде.

Ну и что теперь делать-то? Одним сном дело точно не кончится.

Да и сон ли это?

Во сне мы с Иштваном, распорядителем королевских церемоний, погуляли по замку, по замковому парку и даже прошли мимо казарм королевской гвардии.

Что сказать? Все красиво и средневеково. В держателях, стилизованных под вцепившихся в стены когтями грифонов, пылают факелы. Длинные коридоры, много дверей, из-под драпировок (наверное, это так называются полотенца на стенах, призванные скрыть грубую каменную кладку) выглядывают подсвечники и доспехи. Встречные жмутся к стенам, пугливо отводят взгляд, раскланиваются. Кому-то Иштван даже кивал в ответ, я не смотрел кому, глядел прямо. В основном лакеи перемещаются туда-сюда, изредка негры стоят перед дверьми и открывают их перед теми, кто хочет пройти.

Несколько больших залов, в которых вовсю идет уборка. Десяток негров под присмотром пары лакеев драят пол цветастыми тряпками. Полы в мыле, негры тоже все в мыле, мокрые. Служанки в длинных зеленых платьях и смешных чепчиках вытряхивают пыль из драпировок, натирают доспехи.

Парочка обитателей рангом повыше. Один полный и низкий, но важный, другой худой и нескладный, прячущий глаза. В камзолах, расшитых золотой нитью, коротких плащах до середины задницы, в серо-пятнистых лосинах. На голове шляпы-треуголки с загнутыми вверх полями и желтыми, маслянисто блестящими перьями. Широкий наборный пояс, богатый, из золотых звеньев, нашитых на кожу, на пряжке сложная вязь-гравировка, такая же повторяется на правой стороне камзола. На боку у каждого меч, простой, в простых же ножнах, самый простой, нет никаких завитушек или защит, просто перевитая проволокой рукоять и крестовина.

За ними тенью два лакея, одеты почти так же, но без украшательств, на лосинах видны следы штопки. Морды важные, как будто несут секрет родины на продажу, а вся ноша-то по плетеной корзине за спинами. Из корзин высовываются запечатанные сургучом горлышки бутылок и тянутся какие-то аппетитные запахи.

Встреченные поклонились, посторонились к стене. Я кивнул им в ответ, не сильно вглядываясь, прошел мимо. За моей спиной Иштван что-то сказал вполголоса.

Ворота выводят прямо в сад, вдаль идет дорожка, по сторонам которой установились массивные, толщиной в пару обхватов, дубы. Ветки раскинулись надо моей головой метрах в пяти, бугристые стволы тщательно обихожены. Лишние побеги срезаны, чем-то замазаны, низ стволов окрашен белым и обнесен филигранным заборчиком.

Птички поют, стрекочут какие-то мелкие твари. Трава высокая и зеленая.

Иштван отрекомендовал мне то место как личный сад, посаженный моим благородным предком. Королевский сад, сюда другим вход запрещен. Только если по чуть-чуть, по личному королевскому разрешению… Считается большой честью.

Прошлись по саду, по уложенным белыми булыжниками дорожкам, по нарочито грубым деревянным мосткам, перекинутым через забранные в каменные русла ручейки. Озеро даже было и куча уютных беседок в саду.

В парке нам встретилось несколько придворных. Кавалеры уже в знакомом мне наряде, с некоторыми вариациями, дамы в длинных платьях и с покрытыми вуалями головами.

Кавалеры кланялись, дамы приседали, смешно склоняя головы.

Казарм почти не увидел, они располагались за высоким прямым забором. Ворота, ведущие туда, были открыты, но занавешены флагами. Даже караула не видно, есть ли, нет ли.

В середине прогулки я ощутил слабость, поспешил обратно в кровать, где и заснул, так и не раздевшись.

Проснулся уже дома.

– Кость, – обратился я за комментариями к специалисту. – Ты же санитаром в дурке был?

– Было дело, – ответил Костик.

– Вот скажи. Есть у меня один друг. Ему снится сон. Очень странный сон, из ночи в ночь. Другая жизнь, до мельчайших подробностей. Вот что бы ты сказал?

– Разное бывает, – авторитетно заявил Костик. – Может, ты просто Мишкиных книжек перечитал, вот и аукнулось.

– Но три раза подряд!

– Да так и что? Впрочем, если хочешь по-настоящему профессиональную консультацию, то я могу познакомить тебя с нужными людьми…

– Да уж и не знаю, – тихонько проворчал я. – Да, Костик… Слушай, я так – умозрительно! А профессионалы серьезно это не воспримут?

– О, рад, что ты меня понял! – широко улыбнулся мне Костик. – Психологи и психиатры воспринимают человека с чувством юмора как профессиональный вызов.

– Психиаторы? Кость, слушай… Всегда хотел узнать, чем психологи отличаются от психиаторов?

– Психиатры будет правильнее, – поправил меня Костик. – Видишь ли, врач-психолог занимается мелкими отклонениями, а психиатр лечит уже больных людей. Это если просто объяснять.

– Спасибо.

– Да не за что… Обращайся, если что.

Я поблагодарил Костика и счел за лучшее свернуть эту тему.

Вечером на работу.

Наша фирма держала три точки. Одна – это как раз наш склад. Большой такой, на окраине города. Перевалочная база. Сюда товар привозят, тут он отстаивается, отсюда его партиями развозят по магазинам и супермаркетам с пивом и чипсами у метро. Особой охраны не требовалось, забор высокий и стены не одно название. Расставили простенькие камеры по столбам, провели сигналку, да и спи себе. Если кто полезет, то датчики движения сработают. Вторая точка – это советский НИИ, сдавший свои корпуса в аренду и на этой почве заработавший на «чисто крутую охрану». Ну, чтобы арендаторы плату вносили вовремя. Не очень место спокойное, специфическое такое, пару раз были инциденты. Ну и третье, наша боль головная. Клуб «Василек», при нем кафе, при нем бар, при нем ресторан и огромная дискотека для