Даниил Всеволодский

Снежная княгиня

Она жила в старом замке, высившемся над отвесными скалами. Каждый день на вороном коне объезжала свои владения. Вместо голубей держала желтоглазых сов, одна из которых сопровождала ее во время прогулок по зубчатым стенам.

Поговаривали, будто по ночам в полнолуние под стенами ее замка выли оборотни, а в огромных пустых залах танцевали во мраке вампиры. Она распустила всю прислугу после смерти старого князя, и во всем замке, кроме неё, остался один лишь конюший…

Часть 1. Рыночная площадь

Крупными хлопьями падал снег из низких, сизых туч, которые заволокли все небо, кружился в воздухе рваными клочками ваты и, опускаясь на землю, мгновенно таял, смешиваясь с грязью и конским навозом, превращаясь в желтовато-бурую слякоть. По тротуарам, мощеным крупным серыми булыжником, шлепали кутавшиеся в шерстяные шали женщины; у длинных прилавков, заваленных обветрившимся мясом и серебристой рыбой, покрывшейся тонкой ледяной корочкой, выстраивались в длинные очереди дебелые кухарки, ругаясь с продавцами и выторговывая тухлятину. Дворник в протертом на локтях старом сюртуке с громовым грохотом скреб дорогу тяжелой лопатой, сгребая в сторону грязь, перемешанную с желтыми соломинками старого сена.

— Посторонись! — над площадью прогремел густой голос возницы, привставшего с козел и взмахнувшего в воздухе кнутом.

Услышав звонкий щелчок в воздухе, толпа, недовольно озираясь, подалась в стороны, плотнее теснясь к лавкам.

— Смотри, чего творишь, окаянный! — раздался бабий визг. — Прямо по ногам ездят! Вчерась только парнишку задавили рядом с Пекарской!

С трудом разогнувшись и потряхивая в воздухе клюкой, сморщенная бабка выкрикивала вслед проехавшей телеге одно за другим ругательства и указывала проходящим мимо людям на край своего подола, оборванный тележным колесом.

— Свежая рыба! Свежая рыба! — доносился глухой голос старого рыбака, торговавшего в провонявшем рыбьими потрохами закутке на углу площади. — Свежая рыба!

Встав грязными сапогами на стопку ящиков, седобородый старик в черной фуражке и расстегнутой телогрейке, забрызганной рыбьей кровью, тряс в воздухе огромной щукой и кричал настолько громко, насколько позволял ему охрипший голос. В это мгновение к прилавку подошла низенькая женщина с головой, покрытой черным шерстяным платком, и проговорив что-то едва слышно, указала пальцем на щуку. С легкостью юнца спрыгну