Оглавление

Обзор содержания книги

Книга представляет собой исторический обзор происхождения, развития и упадка галльской цивилизации, начиная с древних времен и заканчивая ранним средневековьем. Вот краткое содержание каждой главы:

ГЛАВА ОДНА

В этой главе описывается происхождение галлов, их территория и связь с кельтами. Рассматриваются природные условия Галлии, мужество и гостеприимство её жителей, а также их оружие и военные традиции. Особое внимание уделено друидам, их роли в обществе, а также друидессам и феям. Упоминается важность дубовой омелы в ритуалах.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Глава посвящена ранней истории галлов, включая основание Марселя, деятельность таких лидеров, как Амбигат, Сиговез и Бреннус. Описываются вторжения галлов в Рим, их союз с Аннибалом, участие в македонских войнах и взаимодействие с Митридатом. Также рассказывается о борьбе галлов с римлянами, включая поражение от Мария, и восстаниях рабов.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Эта глава охватывает завоевание Галлии Юлием Цезарем. Описываются ключевые битвы, такие как битва при Аутуне, изгнание германцев, взятие Нуайона и Бове. Упоминаются поражения галлов, включая резню в Орлеане, и сопротивление под руководством Верцингеторикса. Завершается глава полным подчинением Галлии Риму.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Глава рассказывает о процветании Марселя, его сдаче Цезарю и основании Лиона. Галлы интегрируются в римскую империю, получая места в сенате. Упоминаются такие фигуры, как Велледа и Эпонина, а также первые вторжения франков и распространение христианства в Галлии.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Эта глава охватывает период от смерти Константина до смерти Феодосия. Описываются узурпация власти Магненцием, деятельность Юлиана в Галлии, его жизнь в Париже и провозглашение императором. Упоминаются вторжения германцев, разделение Галлии на провинции, а также правление Феодосия и назначение франкского императора Арбогастом.

ШЕСТАЯ ГЛАВА

Заключительная глава описывает состояние Галлии перед нашествием варваров. Рассказывается о правлении Аркадия и Гонория, нашествии готов, гуннов и других варварских племён. Упоминаются ключевые фигуры, такие как Аэций, Фарамон, Хлодион и Хлодвиг. Глава завершается падением Западной Римской империи и окончательным формированием франкского государства.

Книга представляет собой подробный исторический экскурс, охватывающий ключевые события и фигуры, связанные с галльской цивилизацией и её взаимодействием с Римом и варварскими племенами.

Введение

Выйдя из мира римского, первый народ, который на его развалинах восстает могущественным и победоносным, — это народ французский; поэтому мы должны начать историю современной Европы с истории Франции, поскольку именно во Франции мы проследим первые шаги европейской цивилизации и величия.

Слава нашей нации не боится никакого сравнения со славой Рима: мы можем с гордостью противопоставить нашего Хлодвига их Ромулу, Карла Мартелла — Камиллу, Карла Великого — Цезарю.

Наши Годфруа, наши Раймунды, наши Дюгеклены, наши Дюнуа, наши Колиньи, наши Монморанси, наши Баярды, наши Катина, наши Тюренны, наши Виллары, наши Конде могут идти рядом с их консулами, а в наши дни множество героев не уступают героям Греции и Италии.

Людовик Святой, Карл V, Людовик XII, Генрих IV, кажется, были вдохновлены духом Антонинов; Людовик XIV, как Август, справедливо дал свое имя своему веку; позже новый Александр воссиял и исчез, подобно македонцу; быстрый завоеватель, долгое время непобедимый воин, столь же воинственный, как Траян, он пронес нашу славу, наши оружия и свое имя по Африке, Германии, Италии, Испании, Скифии, в центр Азии и, подобно ему, потерял свои завоевания, отказавшись установить им границы.

Сюлли, Л’Опиталь и Д’Агессо, знаменитые своими добродетелями не менее, чем своим умением; бессмертный Боссюэ, трогательный Фенелон, великий Монтескьё, возвышенный Корнель, неподражаемый Расин, этот оригинальный Монтень, этот Мольер и этот наивный Лафонтен, не имевшие себе равных в своем жанре; Вольтер, столь удивительный универсальностью своего гения; наконец, бесчисленное множество блистательных писателей, остроумных моралистов, гармоничных поэтов, глубоких ученых и красноречивых ораторов — все они оставляют нам нечего завидовать в лаврах кафедры, суда, трибуны, театра и всех венцов, которые вручают музы.

Наши открытия в науках, наши успехи в искусствах, совершенствование земледелия и всех ремесел, кисти Давида и Жерара, резцы Гудона, Пигаля и их последователей, создание наших машин, разнообразие наших профессий, чудеса наших мануфактур, уничтожение всякого рабства, разнообразие и изобилие благ, украшающих жизнь граждан всех сословий, как земледельцев, так и горожан, — все это заставило бы нас сегодня, если бы они появились вновь, увидеть Афины дикими, а Рим — варварским.

Будем же гордиться нашим веком и нашей Францией, этой Францией, которую объединенная Европа так боялась в ее триумфах, которую она уважает даже после ее поражений и которую ее объединенные усилия поколебали, но не смогли уничтожить.

Но пусть наша справедливая гордость не бросает презрительного взгляда на наше древнее происхождение; не будем подражать большинству историков, которые возводят наши воспоминания лишь к Хлодвигу; будем менее несправедливы к предкам всех наших рас; мы все происходим от галлов, римлян, германцев и франков; наше имя, наш язык, наши нравы родились из их смешения; наши характеры, наши законы, наши обычаи, наши пороки, наши добродетели до сих пор сохраняют неизгладимые следы.

Часть римского права до сих пор управляет нами; наши поэзии обязаны своим очарованием древней греческой и латинской мифологии; наши присяжные напоминают нам о древнем равенстве франков; наши дуэли — об их воинственной независимости.

Наши крестоносцы в Палестине, наши короли-завоеватели Италии, наше авантюрное вторжение в Египет, даже взятие Рима пробуждают воспоминания о Сиговезе, Белловезе и Бренне.

Галльские феи до сих пор развлекают наше детство; наши понтифики, сменившие в Галлии превосходство и могущество друидов, до сих пор внушают народам справедливое благоговение, даже после падения злоупотреблений честолюбивого господства.

Дворяне, герцоги, графы и бароны Франции долгое время наследовали в нашей стране влияние и власть, которые в Галлии осуществляли сенаторы, вельможи, вожди, окруженные амбатами или преданными и многочисленными солдуриями, а также авторитет антрустионов и леудов среди франков: даже сегодня, будучи ограничены лишь силой воспоминаний, многие с гордостью вспоминают и слишком живо сожалеют о тех рыцарских временах, когда они господствовали над народами и сражались с королями: наконец, во Франции, как и в Галлии, женщины, далекие от порабощения, оказывают большое влияние на наши нравы и получают своего рода поклонение, тем более долговечное, что оно более нравственно и очищено.

Итак, гордо поднимемся к истокам нашего существования и нашей славы; с уважением приветствуем наши старинные и простые памятники; войдем в обширные и тенистые леса, которые осеняли нашу колыбель; и прежде чем писать летописи Франции, быстро пробежим по хроникам галлов и франков, наших предков.

Их мифы не обладают обаятельной прелестью мифов Гесиода и Гомера; но они, возможно, менее абсурдны, чем мифы почитателей Исиды, диких пеласгов и грубых основателей Рима.

Галльский Геркулес более нравственен, чем греческий Геркулес: вместо дубины он держит у своих уст цепь, счастливый символ власти, разума и красноречия.

Наш Теутат исполняет на небесах ту же миссию, что и Меркурий.

Эзус кровожаден, как Марс, но менее распущен, чем Юпитер.

Галлы воздавали Минерве такое же поклонение, как и греки.

Наши феи более привлекательны, чем сивиллы.

Дубовая омела своими чудесами меньше оскорбляет здравый смысл, чем тот священный гвоздь, торжественно вбитый диктаторами в двери храмов, чтобы отогнать чуму, и образ Берецинфии, проносимый по галльским полям, подобно тому, как христиане позднее носили образ девы из Нантерра, чтобы призвать на себя небесную росу, более радует воображение, чем суровый культ Кибелы и Весты.

Вернемся же теперь назад и обратим наши взоры на ту бедственную эпоху, когда гибель Рима, казалось, ввергла цивилизованный мир в хаос.

Древние памятники, таинственные и гигантские величия Египта далеки от нас; мы видели рождение и смерть империи Кира; героические и светлые мифы Греции исчезли; народ чудес, народ Божий, томится в рассеянии; гордая Карфаген разрушена.

Мы проследили все шаги римского колосса от его колыбели до могилы; мы описали его быстрое возвышение, его глубокую мудрость, его силу, его славу, его величие, его свободу, его роскошь, его развращенность, его упадок, его рабство; мы еще слышим гул его падения, и только что видели, как его последние обломки были раздавлены в Византии свирепыми детьми Магомета.

По сигналу разрушения Римской империи в Италии Запад стал добычей диких воинов Севера. Половина мира оказалась в рабстве и под властью мусульман, другая — христианской, но варварской; искусства, знания, богатства, цивилизация многих веков бежали перед мечами кельтов и скандинавов; Олимп лишился богов, Парнас — муз.

Темная завеса невежества опустилась на эти прекрасные земли, где науки некогда сияли ярким светом: этот Капитолий, на который поднималось столько триумфаторов, этот Форум, где Цицерон своей красноречием покорял внимательную толпу, этот величественный Рим, которым гордился Вергилий, воскрешая троянских героев, этот знаменитый город, где гармоничные стихи Горация склоняли жестокого Октавия к тому, чтобы сделать власть Августа любимой, где суровый Тацит заставлял тиранов бледнеть, — теперь оглашаются лишь военными криками герулов, готов и лангобардов.

Неукротимая Испания пала под ударами свевов и вестготов; вандалы прошли через нее, чтобы опустошить Африку; наконец, Галлия, долгое время более спокойная, богатая и процветающая, чем Италия, Галлия, затопленная разрушительным потоком готов, бургундов, гуннов, алеманнов, аланов и франков, увидела свои поля разоренными, свои школы опустевшими, храмы поверженными, цирки разрушенными, города сожженными.

Галлия, некогда гроза Рима и ужас Азии; Галлия, которая стоила Цезарю десяти лет трудов; Галлия, неприступный оплот империи против германцев; Галлия, столь счастливая при Антонинах, столь мирная при Констанции, столь дорогая Юлиану, — стала рабыней тысячи тиранов.

Мы видим ее покрытой густым мраком, но она лишь повержена, а не уничтожена; при кровавом свете смертоносных мечей, сталкивающихся в ее недрах, восхитимся ее усилиями подняться! Скоро она цивилизует своих свирепых победителей; скоро эта знаменитая Галлия, прокладывая новый путь к славе, под блистательным именем Франции вновь будет оспаривать у Рима его древнюю славу, основать новую Западную империю, служить примером для мира своими законами, изумлять его своими триумфами, просвещать своими шедеврами, обогащать своей торговлей и распространять блеск своего имени и своего оружия до краев земли.

Именно из этой процветающей Франции должен подняться новый мир, более прочный, богатый, могущественный и просвещенный, чем старый; именно из этой славной Франции выйдут столь знаменитые королевства; столько бессмертных гениев; именно из этой Франции, капитолия современных героев, убежища наук, музея искусств, пантеона всех талантов, мы будем воссоздавать историю.

Пусть при этом прекрасном имени Франции старость гордится своими воспоминаниями! Пусть зрелый возраст с гордостью следит за прогрессом величия, непрерывно растущего на протяжении пятнадцати веков, империи, которая еще не предвещает своего упадка! Пусть молодежь, особенно, с усердием изучает летописи страны, чьей надеждой она является.

Да обширная картина, которую мы собираемся представить, да эта краткая история древней и современной Франции вдохновит наших читателей благоговением перед истинной набожностью, ужасом перед фанатизмом, уважением к нашим законам и нашим королям, нерушимой привязанностью к свободе и, прежде всего, священной любовью к родине! Именно она одна диктует мне этот труд; именно она одна дает мне некоторую надежду на успех; и, подчиняясь ее вдохновению, я не призову иной музы, кроме истины.

Глава I

Происхождение галлов — Пространство Галлии — Кельты — Климат, богатство страны — Храбрость галлов — Гостеприимство — Оружие галлов — Друиды — Друидессы — Феи — Дубовая омела.

Читая историю древних народов Востока, Греции и Италии, замечаешь, что самые знаменитые из них, подобно великим рекам, берут начало из слабого, темного и почти неизвестного источника, который гордость и легковерие тщетно пытались возвеличить чудесами и украсить вымыслами.

Бродячее семейство дало начало еврейскому народу; Египет постепенно заселился пастушескими племенами, которые были облагорожены несколькими жрецами и прославлены удачливыми воинами; их происхождение, как и происхождение Нила, теряется в песках Эфиопии.

Азия, обреченная во все времена на рабство и развращенная прежде, чем стала цивилизованной, тщетно ищет во тьме начала своей истории. Семирамида, Нин, Навуходоносор расширяли свои империи, не просвещая их, и со времен Кира восточные монархи лишь утяжеляли цепи своих народов, делая их более обширными и блестящими.

Греция, долгое время населенная дикарями, питавшимися желудями, получила от египетских мореплавателей своих богов, законы и героев. Гордая Карфаген была построена женщиной и несколькими беглыми тирийцами.

Вождь пастухов и разбойников стал основателем этого селения Рима, которое впоследствии стало владычицей мира.

Только галльская нация, кажется, не имела детства; она появляется в ночи времен, как гигантская тень; первое впечатление, которое она производит, – это ужас; ее первые шаги – это нашествия; ее первые вожди – завоеватели: первый взгляд на них поражает обширностью их территории, силой их населения, и именно страх перед их оружием впервые заставил произнести их имя в покоренной Италии, разоренной Греции и подвластном Востоке.

В какую бы эпоху мы ни углубились, мы всегда видим этот воинственный народ, судьба которого была заставить трепетать народ-царь и занять его место, владеющий обширными землями между Пиренеями, Океаном, Альпами и Средиземным морем.

Пьемонт был отделен от них, но они включали в себя Гельвецию и Батавию, и их территория простиралась от 42-го до 52-го градуса северной широты и от 13-го до 27-го градуса восточной долготы: вскоре их оружие присоединило к ним север Италии, который галлы оспаривали у римлян в течение двух веков.

Другие народы, пораженные величием галлов и не будучи в состоянии узнать их происхождение, приписывали им и искали для них вымышленное начало: Аммиан Марцеллин утверждает, что пустынная Галлия была заселена греками, рассеянными после осады Трои. Другие считали основателем Галлии Геркулеса, сопровождаемого несколькими дорийцами.

Друиды говорили, что часть их предков была местного происхождения, а другая пришла из земель за Рейном. Некоторые христианские авторы возводили их род к Гомеру и Иафету. Наконец, согласно наиболее распространенному в Галлии вымышленному преданию, распространяемому римлянами и фокейской колонией, обосновавшейся в Марселе, галлы происходили от царя по имени Манус, чей сын Сатурн восстал и был побежден своим братом Титаном; Юпитер, в свою очередь, победил Титанa и вернул скипетр Сатурну. Позже, когда Сатурн был вынужден бежать в Италию из-за восстания своих подданных, Юпитер отдал Галлию Плутону, которого галлы называли Дис или Тис и считали своим прародителем. Эта вера наполняла их суеверным почтением к тьме; они считали время только по ночам и выбирали самые темные леса в качестве своих храмов.

Цезарь утверждает, что после Плутона Меркурий был богом, которого галлы почитали больше всего; они называли его Теутат и считали своим первым законодателем.

Достоверно известно, что до Александра Великого древние имели точные представления только об Италии, Греции, Сицилии, Египте, Малой Азии, Испании и африканских побережьях; остальную часть земли они делили на четыре части: Индию на востоке, Эфиопию на юге, Скифию на севере и Кельтику на западе.

Согласно Страбону, кельты простирались через Галлию от севера Батавии до Гибралтарского пролива; на востоке их границей была Висла, отделявшая их от скифов.

Аристотель называл кельтами германцев и галлов: это мнение долгое время было общепринятым, хотя некоторые известные писатели отделяли кельтов от иберов, иллирийцев и бриттов. Цезарь первым четко отделил германцев от кельтов или галлов; он считал Рейн их границей.

У Аппиана мы видим, что Кельтика, расположенная к западу от этой реки, получила название Галлии, так же как кельты к востоку от нее стали называться германцами.

Эти противоречия можно легко объяснить последовательными нашествиями орд с Севера и Востока, которые так часто нарушали распределение народов на обширных территориях между Рейном и Вислой: народы там постоянно меняли свои территории, судьбу и названия. Каждое племя, каждый союз или конфедерация принимали разные имена; имя кельтов было утрачено; только галлы, долгое время непобедимые, сохранили его: но впоследствии, уступив судьбе Рима, они стали римлянами, затем, после другого завоевания, получили имя франков и, наконец, сохранили имя французов.

Древние считали, что имя кельтов происходит от Цельтуса, сына Геркулеса и Цельтины, который вернул этому полубогу быков, украденных у него Герионом. Некоторые современные писатели приписывают этимологию имени кельтов греческому слову kelos, что означает "быстрый"; другие — слову zelt, или "палатка" на кельтском языке: более вероятно, что имя кельтов происходило от слова kalt или "холод", и так называли народы Севера.

Происхождение имени галлов также не совсем ясно; одни приписывают его искажению слова kalt; другие — слову gelt или "доблесть"; третьи — слову gal или "молоко", потому что это имя напоминает о белизне кожи народов Севера; наконец, некоторые авторы утверждают, что римляне дали нашим предкам имя Gallus, потому что находили некоторое сходство между гребнем петуха и прической, которую галлы обычно собирали на макушке головы.

Во все времена восхваляли благоприятный климат нашей родины; однако кажется, что в древности Галлия, покрытая озерами и лесами, была гораздо холоднее современной Франции; целые армии переходили по льду реки со своими повозками: но природа сделала её плодородной задолго до того, как она стала богатой благодаря населению и промышленности.

Там можно было увидеть плодородные виноградники, тучные пастбища, фрукты всех видов, деревья всех пород, многочисленные соляные копи, знаменитые термальные источники; горы, ограничивающие её с юга, содержали богатые залежи железа и золота.

Галльские леса были полны кабанов, бизонов, очень свирепых диких быков; там тогда в изобилии водилось животное, чья порода, кажется, исчезла, называемое алкея, которое одновременно напоминало оленя и верблюда. Луга, усыпанные цветами, кормили множество пчел: финикийцы, карфагеняне и греки приходили на берега Галлии за воском, скотом, кожами, строительным лесом и золотыми песчинками, которые приносили реки.

Долгое время многочисленные жители Галлии имели в качестве жилища только пещеры и дупла деревьев; их первой роскошью были хижины, которые они собирали в поселения.

Марсель гордился тем, что цивилизовал Галлию; однако до основания этого города эта обширная территория была покрыта деревнями: уже во времена войны с кимврами упоминаются галльские города, имена которых сохранила история; даже город Алезия в Бургундии должен был быть очень древним, поскольку Диодор Сицилийский рассказывает, что Геркулес основал его, что красота женщины из этого места воспламенила его, что он женился на ней и имел от неё знаменитого сына по имени Галат, который дал своё имя народу и стране.

Галлы, уже цивилизованные, уже жившие в поселениях и городах, долгое время сохраняли обычай хранить свои урожаи в тех обширных подземельях, где они раньше жили, и одна из этих пещер послужила убежищем для знаменитой Эпонины, когда эта мужественная галльская женщина в течение нескольких лет скрывала голову своего мужа Сабина от мести Веспасиана.

Пища галлов была простой и грубой; она состояла из молочных продуктов, сыра, мёда, продуктов их рыбалки и охоты; шкуры животных служили им постелью и сиденьем, они рвали мясо руками. Их самым распространённым напитком был вид пива, сделанного из ферментированного ячменя, которое они называли сервуаз; женщины использовали пену этого напитка для отбеливания своей кожи.

На пирах одна чаша обходила всех гостей. Умеренность была в почёте у галлов; они наказывали невоздержанность; чрезмерная полнота, которая является её следствием, считалась позором, и закон обязывал галла платить штраф, если его тело не помещалось в пояс, размер которого был установлен.

Сельскохозяйственные работы и домашние заботы были уделом женщин; битвы, удовольствия и отдых — мужчин: страсть последних к охоте, войне и сильным физическим упражнениям вместе с их умеренностью способствовала тому, что они имели высокий рост и огромную силу, что делало их ужасом для других народов.

Все древние авторы изображают их как гигантов; римляне сравнивали их со слонами и ставили пленных этой национальности на передний край своих линий, чтобы они служили сигналами для манёвров.

Общий рост галлов составлял от шести до семи футов; у них была очень белая кожа, голубые глаза, светлые волосы, дикий взгляд, громкий и грубый голос: Афиней упоминает их женщин как самых красивых среди всех варваров.

Они считали храбрость главной добродетелью; война казалась их стихией, и они всегда сражались между собой, если у них не было внешних врагов: первое место на собраниях и пирах отдавалось самому смелому, и страстное желание получить эту честь постоянно вызывало среди них шумные споры, которые часто омрачали их трапезы и праздники кровопролитием.

Закон сильного был законом галлов; все права, казалось, давались победой и терялись поражением; Бренн слишком ясно дал понять это римлянам своими роковыми словами: "Горе побежденным". Таким образом, позор невозможности победить приводил их в ярость, и часто можно было видеть, как они, когда их мечи ломались, бросались безоружными на римлян и душили их в своих объятиях.

Одно галльское племя, побежденное Марцием, убило своих женщин и детей, а затем бросилось на костры, смешав свои останки с пеплом.

В их борьбе против Цезаря жители Берри (берруйцы) сожгли двадцать своих городов, чтобы лишить римлян продовольствия. Чаще всего они убивали своих раненых, чтобы спасти их от рабства.

Храбрость галльских женщин была не менее знаменита, чем храбрость их мужей; они следовали за ними на войну; воодушевляли их в атаке, останавливали в бегстве, и когда всякая надежда казалась потерянной, они убивали своих детей и использовали их как дубинки, чтобы отразить насилие врага.

Хиомара, пленница офицера, который хотел её обесчестить, заколола его, отрубила ему голову, прошла через вражеский лагерь, вернулась к своему мужу и бросила к его ногам кровавый трофей, который доказывал одновременно её смелость и добродетель.

Один князь по имени Синорикс убил галльского тетрарха Сината, мужа Каммы; он хотел заставить эту безутешную вдову выйти за него замуж; разъярённая галльянка скрывала свой план мести, чтобы обеспечить его успех, она притворилась, что соглашается на предложение убийцы, привела его к алтарю Дианы, поднесла ему свадебную чашу, выпила вместе с ним яд, который она туда налила, поблагодарила богиню за то, что та способствовала её мести, и умерла, сказав умирающему Синориксу: "Варвар, вместо того чтобы войти в это брачное ложе, которое ты хотел осквернить, спустись со мной в могилу, которую я вырыла под твоими ногами".

Пока галлы сохраняли эту суровость нравов и храбрость, они повсюду сеяли ужас: римляне сравнивали их с молнией.

При одном только слухе о войне с ними сенат назначал диктатора: открывали священную казну, все освобождения от службы отменялись, даже для священников и стариков; и как только боевая песнь галлов раздавалась на равнинах Италии, Капитолий, казалось, содрогался на своих древних основаниях. Народ-правитель считал себя хозяином мира только после завоевания Галлии, и только Цезарю, победителю галлов, он мог без стыда подчинить свою свободу.

Галлы, по детскому и варварскому высокомерию, презирали культуру, ремесло, учёность; в перерывах между охотой и битвами отдых был их единственным удовольствием. Завоевание Италии внушило им пагубную страсть к вину, и часто можно было видеть, как они продавали раба, чтобы получить кувшин этого напитка.

Привыкшие к очень умеренному климату, они боялись жары юга и не могли выносить усталости долгих походов: Ганнибал сравнивал их со снегом, который тает под лучами солнца; он ставил испанцев во главе их, а карфагенян позади, чтобы заставить их не останавливаться на пути.

Привычка к независимости и праздности делала их непостоянными, легкомысленными и любопытными; это всегда было их отличительной чертой. Цезарь рассказывает, что они засыпали вопросами всех путешественников и, основываясь на их часто лживых рассказах, опрометчиво решались на самые великие предприятия.

Самоуверенные перед боем, они любили в своих вызовах оскорблять врага своими хвастливыми речами; иногда, видя, как против них движутся римские легионы, они садились на поле боя, чтобы доказать презрение, с которым ожидали их атаки; затем, вставая, издавая громкие крики и громко стуча щитами, они воодушевляли друг друга этим шумом: их храбрость превращалась в ярость, и их ужасные вопли сеяли больше страха, чем их оружие.

Жестокие после победы, они приносили часть своих пленников в жертву подземным богам. Если враг сопротивлялся их первой ярости, вскоре можно было увидеть, как они теряют мужество; горячие в атаке, они не умели защищаться; и их отступление было таким же стремительным, как и их нападение.

Все авторы, Полибий, Диодор, Страбон, Плутарх, Силий Италик, Цезарь и Дион Кассий, сходятся в этом; все они говорят, что у галлов ужас был безграничен, как и смелость, и что они внезапно переходили от безрассудства к унынию.

Храбрый враг возбуждал их великодушие; но они проявляли беспощадность к трусам и предателям. Когда бесстрашный Фабий осмелился спуститься с Капитолия и пройти через их армию, чтобы исполнить священный обет на развалинах Рима, они уважили его добродетель и спокойно позволили ему совершить благочестивое жертвоприношение; но когда гречанка предала Эфес Бренну за значительную сумму золота, этот галльский вождь, став хозяином города и считая, что следует воспользоваться предательством и наказать предателей, приказал своим войскам забить коварную гречанку, бросив на её голову всё обещанное ей золото.

Хотя галлы, полагаясь только на свою храбрость и физическую силу, пренебрегали подражанием этому строгому порядку, этой военной тактике, которая дала римлянам власть над миром, иногда они использовали хитрость, чтобы обеспечить себе победу: они покидали свои лагеря, оставляя там опьяняющие напитки, чтобы без риска уничтожить врага, изнурённого развратом и уснувшего.

Когда консул Постумий выступил против них, они выкорчевали большие деревья, которые стояли вдоль его пути, и оставили их стоять; когда римляне углубились в лес, одно толкнутое дерево повлекло за собой другие, которые упали на колонну, раздавили её и сделали их поражение столь же полным, сколь и лёгким.

В своих набегах их страсть к грабежу не щадила ни храмов, ни гробниц, и не признавала ничего святого; но в своей стране они были покорны жрецам, доверчивы, суеверны, советовались с полётом птиц, слепо верили предсказаниям друидов и фей, а иногда подвергали своих новорождённых детей испытанию водой, чтобы убедиться в законности их рождения.

Этот народ, столь грозный для своих врагов, был для путешественников самым мягким и гостеприимным на земле. Смерть иностранца наказывалась вдвое строже, чем убийство галла, и если путешественник терпел убытки в каком-либо жилище, его хозяин и вся деревня были обязаны выплатить ему значительную компенсацию.

Их одежда, простая, как и их нравы, состояла из туники из кожи, называемой сагум или сайя, поверх которой зимой они носили меховой плащ и широкие штаны, закрывающие ноги и бёдра до щиколоток: эти просторные одежды не стесняли свободу их движений; однако, либо с целью быть более лёгкими, либо из бравады, они сбрасывали их на поле боя и сражались обнажёнными до пояса.

Шапка из меха была единственным головным убором мужчин; женщины носили треугольные головные уборы; их платья отличались от сайи только длиной.

Галльский воин, больше думающий об убийстве врага, чем о самозащите, не имел ни шлема, ни кирасы; он прикрывал своё тело только щитом из ивовых прутьев, обтянутым кожей, который использовал как лодку, чтобы смело переправляться через самые быстрые реки. Его наступательное оружие состояло из копья, стрел, топора и слабо закалённых сабель, длина которых, неудобная в рукопашной схватке, ставила их в невыгодное положение против коротких мечей римлян.

Роскошь мужчин, выделявшихся своим положением, богатством или подвигами, заключалась в браслетах, ожерельях, золотых кольцах, к которым они питали необузданную страсть; поэтому, чтобы почтить своих идолов, они украшали их этими украшениями, и когда галльский царь Катуманд вошёл в Марсель, желая снискать благосклонность Минервы, он преподнёс этой богине богатое золотое ожерелье.

Более странная и более соответствующая их варварским нравам роскошь проявлялась в их армиях: они привязывали к концам своих копий и на шеи своих лошадей головы врагов, убитых ими в боях; эти черепа, украшенные золотом, затем становились сосудами для их пиршеств.

Отличаясь от всех других народов, галлы, владея с незапамятных времён обширной территорией, на протяжении нескольких веков наполняли другие страны земли шумом своего имени и ужасом своего оружия; они занимают значительное место в истории всех наций, и всё же, когда они сияли таким великим блеском вовне, их внутренняя история оставалась тёмной и неизвестной: лишь слабые лучи света пробиваются сквозь древность, сквозь эти мрачные тучи, которые, казалось, покрывали эту завоевательную Галлию, откуда Азия, Греция и Италия с ужасом видели, как нисходит столько бурь.

Во времена их первых нашествий, согласно рассказам латинских авторов, все их племена объединились в Галлии под одним вождём. Это единство составляло их силу; свобода и равенство, царившие среди них, доказывались их храбростью, гордостью, собраниями, на которых они решали свои походы и иногда судили своего вождя; но, похоже, постепенно амбиции их жрецов и самых могущественных воинов разъединили их, изменили форму их правления и сделали его одновременно теократическим и аристократическим, так что они постепенно потеряли большую часть своей силы и свободы.

Когда внутренняя жизнь Галлии стала лучше известна, то есть в момент, когда победоносное оружие римлян проникло туда, эта нация уже не могла противопоставить им силу, рождённую единством и равенством. Галлия, перестав быть объектом страха, стала для Рима лёгкой и заманчивой добычей.

Цезарь сообщает нам, что галльские жрецы, известные под именем друидов, всегда выбирали своих учеников из числа самых знатных и богатых галлов; таким образом, знать и жрецы образовали в государстве два привилегированных класса или две касты, которые, следуя естественному ходу вещей для привилегированных сословий, постепенно уничтожили независимость народа.

В соответствии с древним обычаем, который встречается во всех странах, населенных кельтами, самые храбрые вожди окружали себя молодыми воинами, называемыми Амбактами или Солдуриями, которые неразрывно связывали свою судьбу с их судьбой; их преданность не знала границ; они следовали за ними во всех походах, прикрывали их своими телами в боях и считали позором пережить их.

В свою очередь, вожди выполняли по отношению к своим Солдуриям все обязанности товарищей по оружию и покровителей; они поддерживали их в спорах, обеспечивали их долей добычи, пропорциональной их заслугам, и награждали их либо завоеванными землями, либо подарками в виде лошадей, оружия, ожерелий и браслетов.

Эти вожди и их главные Амбакты сражались только верхом: пехота, некогда бывшая силой галльских армий, больше не пользовалась почетом; элита нации образовала конный порядок, который вскоре занял главенствующее положение как в собраниях, так и в лагерях. Так возникла галльская знать, чья власть усилилась благодаря союзу с жречеством; в результате Галлия, некогда столь свободная, гордая и грозная, представляла своим врагам лишь зрелище блестящей, воинственной, но слабой, гордой, беспокойной и анархичной аристократии.

Цезарь утверждает, что в его время вся власть находилась в руках знати и жрецов, а народ пребывал в состоянии, мало отличающемся от рабства.

В то время как знать захватила военную власть, друиды завладели законодательной и судебной властью. Цезарь сообщает, что эти жрецы решали споры, связанные с собственностью, судили все дела, наказывали все преступления, регулировали все, что касалось культа; и что галл, отлученный ими, больше не мог появляться в лагерях, на жертвоприношениях, собраниях или публичных пиршествах.

Говорят, что этих жрецов ранее называли Семнотеями, а затем Саронидами, имя которых происходит от Сарона, третьего короля Галлии.

Почтение этих жрецов к лесам, и особенно к дубу, который на кельтском языке назывался "деру", вероятно, дало им впоследствии имя друидов. Главное место их собраний в священном лесу до сих пор называется Дрё, город дубов. Именно там, в Шартре, они решали свои общие дела и избирали верховного друида или верховного жреца.

Недалеко от Отёна, столицы эдуев, до сих пор существует гора, называемая Мон-Дрю, потому что в древности друиды основали там один из своих колледжей.

Слава друидов распространялась до самых отдаленных уголков Востока; их мудрость, серьезность, знания, их философия, повсеместно уважаемая, делали их первым сословием нации. Их воля считалась законом, их слова — оракулами.

Кажется, что, подобно египетским жрецам, они исповедовали два разных учения: одно — публичное для простого народа, другое — тайное, предназначенное для посвященных и самых знатных людей государства; их догмы не были записаны, они передавались только устно.

Друиды, говорит Цезарь, учат движению звезд, природе вещей, силе богов; они убеждают галлов в бессмертии и переселении душ; этой верой они избавляют их от страха смерти.

Когда римляне завоевали Галлию, они нашли ее разделенной на крупные соперничающие конфедерации, такие как битуриги, арверны, эдуи, секваны, ремы, нервии и т.д., и триста мелких народов, одни из которых управлялись царями, а другие — сенатом и избранными вождями.

Эдуи имели правителя, носившего титул Вергобрета; он обладал над своим народом правом жизни и смерти; но, будучи сам скованным, он не мог покинуть свою резиденцию, не рискуя потерять власть и жизнь.

Цезарь, чтобы завоевать расположение эдуев, сместил Вергобрета Кота, который узурпировал власть путем незаконного избрания, и поддержал своим авторитетом законное избрание Конвиктолана.

Единственной связью, которая еще объединяла галлов и давала им некоторую силу против внешних врагов и средства для урегулирования внутренних раздоров, был общий совет или конфедеративное собрание; оно проводилось в открытом поле; туда приходили вооруженными; все конфедеративные кантоны отправляли туда своих депутатов; друиды и знать, или всадники, представляли галльскую нацию.

Здесь решались вопросы войны или мира; назначались магистраты; судили администраторов; но, вероятно, этот суд был весьма иллюзорным для таких могущественных вождей, как тот Оргеторикс, о котором говорит Цезарь и который ходил в окружении десяти тысяч преданных солдуриев.

Можно было почти выделить и третье сословие в государстве: это были женщины, выделявшиеся своим положением, и особенно те, которые посвящали себя культу и гаданиям; не раз они решали вопросы мира или войны; часто, как сабинянки, они успокаивали ярость народов, готовых уничтожить друг друга; уважение к ним распространялось далеко за пределы их страны, так что Ганнибал в договоре, заключенном с галлами, постановил, что любые разногласия, которые могут возникнуть между ними и карфагенянами, будут передаваться на арбитраж галльских женщин.

У этого народа не было письменных законов; все регулировалось обычаями и традициями; память жрецов заменяла архивы. Кража и убийство карались смертью; власть отцов над детьми не имела никаких ограничений.

Помимо тайного культа, которому обучали друиды, галлы поклонялись богам, которых, казалось, они заимствовали у нескольких иностранных народов. Их Теутат, изобретатель искусств, носил кадуцей и крылья, как Меркурий у греков, рог изобилия, как Таутес у финикийцев, Теутат у Карфагена и Тау у Египта; он также имел другие атрибуты, схожие с Теутом или Туисконом Германии.

Эсус или Иегова, или Марс был богом войны. Иногда его почитали под именами Камула или Беленуса, он, как и Аполлон, распространял свет и исцелял болезни.

На берегах Сены поклонялись божеству, которое одни считали Минервой, а другие — Исидой. Некоторые авторы даже выводят название Парижа от Парисиса или храма Исиды.

Мы уже говорили о почитании галлами Диспатера, бога подземного мира, от которого они считали себя происходящими: это суеверие сохранялось долгое время после установления христианства: в течение нескольких веков сохранялся галльский обычай считать время по ночам, и Карл Великий счел необходимым запретить остатки этого идолопоклонства специальным указом в своих капитуляриях.

Галльский Геркулес, отличавшийся от греческого, был морщинистым стариком, одетым в львиную шкуру и с цепью, прикрепленной к его рту.

Галлы также поклонялись низшим и местным божествам: Рота была богиней Руана, Матута или Левкотоя — богиней Лютеции; в Намюре почитали Нама, в Токсандрии — Нехалемию, в Арденнах — Ардуену.

Можно предположить, что эти божества были обожествленными женщинами, так как они считались знатоками в искусстве предсказания будущего и чтения воли судьбы, их называли фатациями, фатидиками или феями.

Самые знаменитые и святые из них, как говорят, собирались на острове под названием Сена[1], на побережье Арморики.

Друидесс также считали обладающими даром пророчества. История рассказывает, что одна из них предсказала Александру Северу восстание его солдат и его смерть.

Аврелий консультировался с ними о судьбе своего потомства. Диоклетиан, возведенный на трон после смерти мятежника Аррия Апера, которого он заколол, рассказывал, что в Галлии друидесса предсказала ему, что он станет императором, как только убьет кабана, который по-латыни называется "апер".

Суеверное уважение к феям долго сохранялось во Франции после падения идолов, и даже сейчас детство не везде единственное, что сохраняет память о феях и веру в гадалок.

Неизвестно, почему Тацит говорит, что у галлов не было храмов или идолов; множество фактов опровергают это утверждение: Цепион нашел богатое сокровище в галльском храме в Тулузе; в другой храм принесли голову консула Постумия; Авзоний упоминает храм Беленуса, обслуживаемый друидами. В Лютеции из храма выносили изображение Берецинфии, чтобы пронести его по полям; наконец, Григорий Турский рассказывает о разрушении великолепного храма в Оверни, который был разрушен при Валериане и Галлиене германцами.

Возможно, что до принятия иностранных богов галлы, как и все кельты, поклонялись божеству только в его творениях, почитая звезды, землю, леса, реки и горы.

Друиды тщательно сохраняли этот культ природы; они особенно верили, что боги любят обитать в глубине самых темных лесов; их мрак внушал страх, который способствовал легковерию, и друиды находили эти таинственные тени благоприятными для своих амбиций; под их покровом они якобы тайно общались с богами и советовались с их оракулами.

В центре этих священных лесов великий друид, одетый в белое одеяние, торжественно шел вперед, сопровождаемый всеми понтификами, на шестой день первой луны приносил в жертву богам белого быка, взбирался на почитаемый дуб, срезал золотым серпом драгоценную омелу, предмет суеверного поклонения, принимал ее в белый плащ и завершал праздник большим пиром.

Народ приписывал этой омеле, превращенной в порошок, чудесную силу исцелять большинство болезней и давать плодородие.

У галлов, как и у всех народов, которые еще не знали ни роскоши, ни нищеты, плодородие было в почете, а бесплодие считалось несчастьем и позором; потому что количество детей, далекое от того, чтобы быть обузой, становилось настоящим богатством.

Безбрачие презиралось в Галлии; муж приносил приданое своей жене, как и она ему; девушки имели право выбирать среди своих поклонников человека, с которым они хотели связать свою судьбу. Друид подносил жениху и невесте чашу, из которой они оба пили: на этом и заканчивались все свадебные церемонии.

Только некоторые женщины, посвященные богам, имели право оставаться безбрачными без стыда. При рождении детей они призывали на них защиту и дары фей.

Молодые галлы не появлялись на публике до пятнадцати лет; до этого времени отцы имели над своими детьми право жизни и смерти; но по достижении этого возраста и доказав, что они способны носить и владеть оружием, им вручали копье и щит; они становились независимыми мужчинами и занимали свое место на общественных собраниях, а также в военных лагерях.

Военные упражнения заменяли им все учебу; однако, чтобы разжечь их мужество и пробудить в них страсть к славе, их обучали истории героев их родины: эта история не была записана, это были поэтические повествования, военные песни, сочиненные бардами, которых считали вдохновленными, и которые среди всех народов Севера образовали почти священный класс.

Эвбаги, прорицатели или авгуры, также были объектом почитания галлов. Они толковали полет птиц, направление молний и воодушевляли армии, предсказывая им благосклонность богов.

Друиды занимались воспитанием молодых знатных юношей, предназначенных для вступления в их орден или в магистратуру; они посвящали их в свои тайные культы и передавали им достаточно знаний, чтобы возвысить их над простым народом, но тщательно сохраняли суеверия, которые держали их в зависимости.

Таким образом, друиды, объединяя судебную власть с жреческой, господствуя над народами через авторитет и управляя князьями через совесть, сумели оставаться на протяжении нескольких веков истинными хозяевами Галлии.

Основание греческой колонии в Марселе, более частое общение с другими народами, запрет на чужие культы и, особенно, победы римлян постепенно подрывали эту теократическую власть, которая, однако, упорно сопротивлялась завоевателям.

Император Клавдий окончательно запретил культ друидов; но галлы долгое время тайно исповедовали его. В четвертом веке семьи, происходившие от друидов, еще были объектом общественного уважения. Двести лет спустя Прокопий сообщает нам, что франки сохранили часть галльских суеверий.

Григорий Турский писал Брунгильде, призывая ее защищать частые жертвоприношения, которые еще совершались во Франции идолам.

Один из пунктов капитуляриев Карла Великого объявлял святотатством священников, которые не прилагали всех усилий для полного искоренения культа камней, деревьев и источников.

Около Меца все еще тайно почитали могилу жрицы, на которой была надпись: "Друидесса Арета, предупрежденная сном, посвятила это место Сильвану и нимфам".

Французские романисты, сменившие бардов, на протяжении нескольких веков воспевали Моргану, Мелюзину, фей и волшебников; наши паладины верили в чудеса источника Мерлина и с суеверным страхом приближались к древним могилам, к грудам камней, покрывавших прах галльских вождей и рабов, принесенных в жертву их манам согласно обычаям варварских народов. Даже в семнадцатом веке дети в Гиени все еще просили подарки, повторяя припев старой галльской песни: "Омеле, новый год".

Таков удел человечества: самые грубые заблуждения быстро распространяют свои мрачные покровы над землей, и требуются века, чтобы истина рассеяла эту тьму.

----

[1] Остров Святых.

Глава II

Основание Марселя — Амбигат — Сиговез — Бренн — Галлы в Риме — Вторая осада Рима галлами — Виридомар — Галлы объединяются с Ганнибалом — Галлы в Македонии — Бренн II — Галаты — Союз с Митридатом — Римляне в Галлии — Битвы кимвров и тевтонов против римлян — Они побеждены Марием — Восстание рабов.

Первой точкой соприкосновения Галлии с цивилизованными народами древней Европы стало южное побережье страны, которое мы сегодня называем Провансом.

Различие законов, языков и обычаев разделяет