Две недели Восьмого марта

Девять Жизней

Шрифты предоставлены компанией «ПараТайп»

Составитель Валентина Спирина

Художник обложки Дарья Мельниченко

Корректор Валентина Спирина

Вся самая вкусная, интересная, захватывающая проза и поэзия наступившей весны — лучшее творчество от ведущих авторов Территории Творчества, на самый взыскательный вкус. Полюбившиеся уже имена, знакомые вам с самых первых выпусков, и новые авторы нашего проекта (но не новички в писательском мире) — это всё ожидает вас на страницах нового сборника «Две недели Восьмого марта. Девять Жизней».

18+

ISBN 978-5-4496-5148-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Оглавление

1. Две недели Восьмого марта
2. Территория Творчества
3. Эх, бросить бы цепи
4. Жизнь
5. Пригласила на чай одиночество
6. Гамлет какой-то
7. Зимних позёмок итог
8. Рыбка
9. Сердечко сделав на снегу
10. Капелька грусти, дюжина строк
11. Тает снег
12. Бедная Лиза
13. Под остротою зимнего дождя
14. Дитя весны
15. Весна нагрянула внезапно
16. Я падаю в бездну, считая цвета
17. Любовь ушла, чтобы вернуться новой
18. Писатели и читатели
19. Весна
20. Вновь оттепель
21. Между двух времён…
22. Ты спи…
23. Не оставив ничего взамен
24. Мышь
25. Если друг оказался вдруг
26. Весна на Лесной
27. Дай мне тебя
28. Небо в венах деревьев
29. Печаль
30. Анти этикет
31. А мне Вас обещали
32. Грачи прилетели — гимн русской природе
33. Положи в бардачок
34. Говорящий с травами
35. Я от любви твоей продрог
36. Прошу прочти мои стихи
37. Разбудите, пожалуйста, ночью
38. В библиотеках стонами его ума
39. Там, за горбатостью пять через два
40. Мы открыли сезон качелей
41. Лёха-рыбак
42. Финал… И занавеса нет
43. Под синим небом
44. На окошке, у звёзд на виду
45. Рада
46. Представь, что ты один
47. Чужой среди Своих
48. Я давно тебе не писала стихов
49. Вне зоны идентификации
50. Ангелы и бесы — это ты.
51. Обман
52. Вот и март
53. Предсказание
54. Не говорите… что меня не любите…
55. Вы все уже заранее решили
56. Матильда любит сказки
57. Твой край
58. Недетские забавы
59. Я честно тебе говорю
60. Поэту и другу Оксане Чернышовой
61. Судьба детей Ильи Репина
62. Моя любовь к тебе не померкнет
63. Город ангелов
64. Я однажды спрошу
65. Геометрическое настроение
66. Маленькая женщина
67. Братья по духу
68. Опасная. Наивная. Другая
69. Зайку бросила хозяйка
70. Меня растревожил июль
71. Первые шаги ВЕСНЫ
72. Гореть и жить
73. Ты меня не обманешь?
74. Вечер, где мы вдвоем
75. Заледенеют мои стиснувшие губы
76. Интервью
77. Поэту. Для Саши Соловей
78. Любовь забилась в угол
79. Уходящие в ночь
80. Я разлюбил Вас!
81. Созвездие из нот
82. Исполнители желаний
83. Память
84. Запахи
85. Фёдор Рокотов
86. Живет поэзия в душе!
87. Вены, сосуды и капилляры-дорог
88. Когда умру
89. Ты не спишь, и я не сплю
90. Аргументы
91. Как люди деградируют
92. Я волк
93. Мы познакомились с тобой
94. The Rustle of Star Memories
95. Море лучше любого лекарства
96. Волшебные зеркала
97. Масленица
98. Три заветных слова
99. У всех людей прошу прощения!
100. Москва не верила слезам
101. Истоки цивилизации
102. С Международным женским днём!
103. С 8 марта
104. Подарки для Бабы-Яги
105. Весна моя, молю, пошли надежду
106. Неужели только в этот праздник
107. Как же хочется мне написать стихи
108. Шагает март
109. Снова ты страдаешь
110. С 8 марта!
111. Бедный Павел
112. Любовная драма
113. Быть матерью
114. Быть матерью
115. Остервенело мается природа
116. С любимыми не расставайтесь…
117. Считает голос изнутри
118. Март
119. Сквайр
120. Разрыв
121. Красная смородина
122. Тополь
123. Март
124. На хуторе
125. Когда сезон любви наступит?
126. Я в гости к вам пришёл
127. Когда на небе загорятся звёзды
128. Девушка в красном
129. А весна вовсю кричит в окно
130. Светлана была и добра и радива
131. Крокусы
132. Через весну
133. Бабушке
134. Вернуться бы на миг…
135. Я тебя как помню, так рисую
136. С 8 марта!
137. Ты не вспомнишь, а я — не забуду…
138. Милых женщин поздравляю
139. Когда, замёрзнув в царстве января
140. Лифты небесные
141. Прюнелевая ночь
142. Дорогие женщины!
143. С милым и рай в шалаше
144. Bosca
145. Дай мне тебя
146. Весна на Лесной

Территория Творчества

Группа независимых авторов в Контакте

Все произведения в книге печатаются в авторской редакции.

Все произведения изданы с согласия авторов.

Рисунок для обложки выполнила Дарья Мельниченко.

Эх, бросить бы цепи

Светлана Королева

Приехать к морю в несезон,

помимо матерьяльных выгод,

имеет тот еще резон,

что это — временный, но выход

за скобки года, из ворот

тюрьмы. Посмеиваясь криво,

пусть Время взяток не берет —

Пространство, друг, сребролюбиво!

Орел двугривенника прав,

четыре времени поправ!

И. Бродский

Эх, бросить бы цепи все, с пустыми карманами и с клокочущим сердцем — на море,

Слушать, слушать, слушать, слушать его задумчивые истории.

Пусть шелестит себе, кулаками — волнами бьёт, а в моей душе станет просторнее.

Эх, мчать бы в плацкартном вагоне, стуком колёс вдохновляясь и перекрикивая соседа,

Вывернуть сумки с едой. Есть, распивать чаи. И угощать конфетами всех детей — оглоедов,

Ехать и не спешить, позабыв обо всем, выкинув из головы все запретные «вредно».

Жизнь

Валентина Иванова

Жизнь… Она штука такая сложная…

Катится, словно ком, годы-снег на себя наматывая.

И что нас ждет, предугадать порой невозможно,

Ибо скрыто будущее за стеклом матовым.

Жизнь… Жизнь-ком? Да нет же! Скорее — качели.

То вверх, то вниз и об землю задницей больно.

Но главное — оттолкнуться и вот уже снова вверх взлетели,

Примеряя на себя всё новые и новые роли.

Жизнь… Жизнь-качели? Помилуйте! Это рулетка!

И холостой выстрел — это твой шанс вынырнуть из личного омута.

Сломать прутья собственной золотой клетки

И уйти прочь, оставляя после себя чаши расколотые.

Жизнь… Жизнь-рулетка? Откуда такая депрессия?

Жизнь — это первые шаги ребенка и счастливые глаза мамы.

Это вечер у костра, с друзьями, с песнями.

И даже когда больно, сквозь зубы: «я смогу» — упрямо.

Жизнь… Ком, качели, рулетка… Зачем же так кардинально?

Живите здесь и сейчас — завтра может не наступить. Всё просто.

Жизнь — это остров, на который нас погостить позвали.

Оставили на песке следы и обратно — наверх, к звездам.

Пригласила на чай одиночество

Виктория Ерух

Пригласила на чай одиночество,

Чтобы с ним говорить до утра

О моментах, которые хочется

Мне из мыслей стереть навсегда.

Очень хочется, но не получится,

Как-бы я не старалась стереть…

Но однажды, я словно лазутчица

Выйду в мир, разорвав эту сеть.

Гамлет какой-то

Наталия Варская

Я просто Гамлет какой-то: пить или не пить, любить или не любить. Дилемма на дилемме. Живут же люди без проблемы выбора. Вот приятель мой, Гера Потапов, вообще не парится: жена, две «долгоиграющие» любовницы и так, по мелочи. Встречаемся с Геркой часто: то на рыбалку едем, то в кабаке посидим, а то даже и в театр. Я за ним наблюдаю с большим интересом. Он виртуоз! В сауне, например, сидит с ним рядом одна из постоянных любовниц. Слышу Геркин заливистый свист:

— Потерпи, радость моя. Ну не могу я больную жену бросить. Секса у меня с Катериной давно нет, с тех пор, как с тобой встретился. Да и нельзя ей, совсем плоха.

Видел я Катерину буквально на днях: энергичная, счастливая, кровь с молоком, она совсем не была похожа на умирающую, которой секса нельзя. Смотрю в сауне на Татьяну, вижу, она Герке верит. А ведь они вместе уже 6 лет. Звонит телефон, он отвечает:

— Позже перезвоню, я на совещании.

Танька думает, что это жена, а это вторая его постоянная пассия. Сколько же лет они ему верить собираются? А я одну постоянную заиметь не могу. Мне ведь дама не просто для секса нужна. Мать своего ребёнка я вижу интересной личностью, с хорошим воспитанием. Вот и выбираю, выбираю, никак не выберу: то умная, да норовистая, то покладистая, да дура.

Герка предложил в Сочи вдвоем махнуть. В самолёте он телефончик у стюардессы взял. В отеле в первый же день с девицей познакомился. На пляже ещё с одной. Ловкач! Мне тоже девушка досталась, подруга одной из его новых знакомых. Смотрю на неё — ну какая это мать будущего ребенка, если в первый день в койку прыгает. Герка надо мной смеётся:

— Вот заладил — мать-перемать. Отдыхай, Мить, не грузись!

Вернулись в Москву, а через неделю как бомба разорвалась — у Герки ВИЧ обнаружили. Месяц он ходил, как в воду опущенный, не знаю, говорит, как жене сказать.

Я решил, что обязан другу помочь и с Катериной поговорить.

— Катя, мне нужно поговорить с тобой о твоём муже, — начал я со скорбной миной.

— Мить, не старайся, знаю я всё. Спасибо тебе, ты хороший друг. Поэтому, надеюсь, разговор будет между нами. Нет у Геры никакого ВИЧ. Договорилась я с Леонидом Яковлевичем, доктором, чтобы у Герки болезнь нашли.

— Катя, ну это же ни в какие ворота! Он же с моста может сигануть!

— Не сиганет, я его лучше знаю. Надоели его гулянки. Так на самом деле заразу подцепит. Не было у меня другого выхода. И девок своих Таньку и Ленку освободит, наконец. Может замуж, дуры, выйдут.

Так она всё знала! Ну Катерина, зверь-баба! Вот женщины, вот изобретательные стервы! А вообще, почему Катерина стерва? Она за семью борется, за отца своих детей. Это Герка стервец.

— Попугается, подумает, потом доктор скажет, что анализы перепутали. Так бывает.

Всё продумала! Молодец Катерина и мужа своего непутевого любит.

А я всё-таки прав, что ищу одну-единственную. Я уверен, что найду. Герка то Катю нашёл. Настоящая жена и мать. Наверняка после стресса у Герки ума прибавится. Катя сказала, что сегодня он в церковь побежал. Правильно, пусть покается.

И вспомнилась мне известная поговорка: «Огромной силой убежденья владеет жареный петух».

Зимних позёмок итог

Александр Нестеров

Зимних позёмок итог

Снега, сугробов и вьюг,

Солнца и марта восторг

Сбросить унылый недуг.

Посвист весёлых синиц

Будто выводит из снов,

Много улыбчивых лиц,

Песни влюблённых котов.

Александр Нестеров 1.03.2019

Рыбка

Валентина Иванова

Столько уже о любви написано, сказано, что кажется, ничего не придумать нового.

А я возьму и скажу тебе, что люблю, как маленькая гуппи свой аквариум.

Рыбка знает, что навсегда к этим стеклянным стенам привязана, но живет в своем мире зачарованная,

Не видя рассвета, дождя, солнца, не чувствуя ветра, не наслаждаясь закатным заревом.

Но живет же счастливо, маленькая и наивная, хозяин руку протянул, а она виляет хвостиком.

Другой жизни не знает, про океаны не ведает, зато и соперниц не боится — единственная.

И жизнь только ради улыбки его, слов добрых и только вокруг него вращается-проносится.

И в гармонии с собой живет давно уже не своими, а им подаренными мыслями.

И наверное, это и есть настоящая любовь, когда всё ради него — единственного.

Когда гордость молчит, ибо не место ей в царстве аквариума-счастья.

Солнца нет? Да он и есть её солнце, и краски её не поблёкли, не выцвели.

И она для него маленькая рыбка, незаметная, но необходимой, любимой масти.

Сердечко сделав на снегу

Николай Будаев

Сердечко сделав на снегу,

Старушка время коротала.

Палатку вспомнив и тайгу,

Там, где романтика витала.

Где ночи зрели от любви,

На фоне ласковой природы.

Где красотой всегда полны

Шаги чарующей свободы.

Где будоражил до рассвета

Гитары плавный перебор.

Где дым костра в объятьях лета,

Тревожил разум, да и взор.

Автобус молча поджидая,

Несла прохожим позитив.

Клюкой невольно обнажая,

Далёких чувств своих мотив.

02.03.2019

Капелька грусти, дюжина строк

Наталья Шведова

Капелька грусти, дюжина строк,

Рифмы ложатся на белый листок.

Мысли роятся и рвутся наружу,

Не лакирую я их, не утюжу.

Не поливаю сиропом кленовым,

А вынимаю слово за словом.

Мягкие, злые, и грубые даже,

Всё на бумагу в стихах моих ляжет.

Доброе слово и кошке приятно,

Жаль глупым людям оно не понятно.

Слово такая забавная вещь,

Можно им ранить или обжечь.

Можно смеяться, рыдать над словами,

Если они тебе в душу запали.

Просто без цели порою болтать,

В страстном порыве на ушко шептать.

Лживые могут слова быть, прямые,

Резкие, умные, и дорогие.

Крыть можно словом, бросаться, играть.

Можно такого наобещать…

Взять можно слово, дать, и забрать,

Самое главное слово сдержать.

Если добавить крутого словца,

Можно ругнуться им с горяча.

Не придавая значение слову,

Можно убить этим словом любого.

Даже возвысить, польстить, оболгать,

Можно корректно их подбирать.

Есть очень нужные в мире слова,

Каждый найдёт, что то в них для себя.

Если ты хочешь мысль выражать?

Слово свободно, тебе выбирать!

Тает снег

Виктория Ерух

Тает снег, тает лёд, прозвенела капель,

И в природе весне открывается дверь.

Птицы песни поют о тепле и любви

И о том, что прольются на землю дожди.

Ароматы весны мне принёс ветерок,

А из гор потихоньку бежит ручеёк,

Он проснулся от долгого зимнего сна,

Ведь его поутру разбудила весна.

На деревьях уже распускаются почки,

На полях и лугах расцветают цветочки,

Во дворе вновь детишек качают качели,

А коты свою песенку марту запели.

Бедная Лиза

Наталья Швец

«Бедная Лиза» — жертва законов крепостного времени

В 1792 году вышла в свет сентиментальная повесть Николая Карамзина «Бедная Лиза». Спустя 35 лет художник Орест Кипренский написал одноименную картину на сюжет этого произведения. В её основе лежит трагическая история юной крестьянской девушки, которую соблазнил и бросил дворянин. В результате несчастная покончила жизнь самоубийством.

К тому времени, когда Кипренский написал картину «Бедная Лиза», интерес к повести Карамзина несколько поутих. Поэтому по одной из версий, эта работа задумывалась как дань памяти писателю, который за год перед этим ушёл из жизни.

Девушка с цветком в руках

По сюжету Карамзина, после смерти отца бедная крестьянка Лиза вынуждена трудиться не покладая рук, чтобы прокормить себя и мать. Продавая ландыши в Москве, она знакомится с молодым дворянином Эрастом. Вскоре между ними вспыхнули, как кажется влюблённой Лизе, взаимные чувства. Но юноша очень скоро охладел к соблазнённой им девушке и оставил её. Позже Лиза узнаёт, что Эраст собирается жениться на пожилой, богатой вдове. В отчаянии Лиза утопилась в пруду.

Кипренский изобразил прелестную крестьянку с красным бархатцем в руках, который на языке цветов означает верность. Она юная и очень милая. В её прощальном взгляде зритель видит мольбу и тоску, но не укор. В результате полотно заставляет сострадать невинной девушке.

Естественно, публика с восторгом приняла портрет. Более того, многие посчитали, что художник здесь проявил себя большим мастером, чем сам Карамзин. Писатель изобразил героиню сентиментально, а у художника она окутана флёром романтизма. Очень может быть, что работая над картиной, Кипренский вспоминал свою горячо любимую мать, также ставшую жертвой законов крепостного времени.

Семейная история

Историю бедной Лизы художник воспринимал как историю своей семьи. Его мать, крепостную Анну Гаврилову соблазнил и бросил помещик Дьяконов. Она родила сына, который получил имя Орест Копоровский по названию местечка, неподалеку от которого он появился на свет.

Матери будущего художника повезло больше, чем бедной Лизе. После рождения сына помещик выдал девушку замуж за дворового человека Адама Швальбе, а потом и вовсе дал вольную. От Швальбе художник получил своё отчество и всегда почитал его своим отцом. Относительно фамилии «Кипренский» есть несколько версий. Самая распространенная заключается в том, что художник рассказывал о рождении под «звездой любви» и наречении его в честь богини Киприды (Афродиты) — покровительницы влюблённых, отсюда и выбор фамилии.

Один из биографов художника Николай Врангель писал: «Он всегда был мечтателем не только в искусстве, но и в жизни. Даже происхождение его — незаконного сына, — как в романе, предвещает жизнь, полную приключений».

«Русский Вандик»

Маленький Орест был зачислен в Воспитательное училище при Петербургской Академии художеств. Кстати, уже под фамилией Кипренский. Мальчик оказался очень талантлив и его сразу заметили педагоги. За успешные работы его неоднократно награждали медалями. А по окончании образования Орест Адамович получил аттестат I-й степени и шпагу, и был оставлен служить в академии.

Начав рисовать под руководством художника Григория Угрюмова и подражая ему, Кипренский довольно скоро обратился к творчеству Рубенса и Рембрандта. В итоге он создал собственный стиль. Неаполитанские академики, увидев его работы даже отказывались верить в то, что их автор молодой русский художник, а не именитый европейский мастер…

А публика считала его «один из самых лучших портретистов России, когда-либо существовавших, и достойным соперником лучших художников целой Европы». В Италии Кипренского прозвали «Русским Вандиком». И в 1815 году Ореста Кипренского назначают советником Императорской Академии художеств.

Аллегории остались неосуществлёнными

Всё его творчество связано с жанром портрета, в котором Кипренский сумел обновить традиции русского портретного искусства.

При этом не следует забывать, что он был также виртуозным рисовальщиком, который в технике итальянского карандаша и пастели создал образцы высокого графического мастерства. К слову, довольно часто по эмоциональности они превосходят даже его живописные портреты. В этом списке и бытовые типажи «Слепой музыкант», «Калмычка Баяуста», и знаменитая серия карандашных портретов участников Отечественной войны 1812 года, и многие другие работы.

Большое число набросков и свидетельства современников показывают, что художник в свой зрелый период тяготел к созданию большой, как он сам писал президенту Академии художеств Алексею Оленину: «эффектной, или, по-русски сказать, ударистой и волшебной картины». Он очень хотел написать работу в аллегорической форме и изобразить в ней итоги европейской истории и предназначение России.

К великому сожалению, наиболее честолюбивые из живописных аллегорий Кипренского остались неосуществленными. Некоторые и вовсе пропали.

Под остротою зимнего дождя

Marcus Denight

Под остротою зимнего дождя

В сугробах талых спрятались снежинки,

Печные трубы утонули в дымке

В горячности своей не уследя

Что шаг за шагом — сквозь тумана шелк

Всё проступает небо озорное,

Лазурь и синь лишают вновь покоя,

И ветер — словно замер, приумолк.

И капли, будто звонкие слова, —

Звучат, звенят предвешними слезами,

Пылают за дорогами-лесами

Заката красок ярких острова.

И о Тебе я грежу у окна,

И называю вновь Моей Весною,

Храня в душе свечение живое

И верность всем полузабытым снам…

© Marcus Denight

Дитя весны

Анастасия Солдаткина

Под напев февральского канона,

Звон прозрачных копий ледяных,

Потянувшись ленно, полусонно,

Пробудился первенец весны.

В белый мир он смотрит удивлённо

Сквозь ветвей качающихся сеть.

И ладонью ласковой мадонна

Юный март пытается согреть.

Шалунишка скачет по сугробам,

С крыш сметает снежные ковры,

Лакомится солнечным сиропом,

Что лучами льётся во дворы.

Капризуля плачет безутешно,

По карнизу каплями стуча.

Матушка-весна журит конечно

Непоседу-сына сгоряча.

А потом прижмет к себе поближе,

И лелеет нежно сорванца.

Замирает он и тихо дышит

Сладким флёром у её лица.

В том, что он задира и мятежник,

Захмелевший ветер виноват.

Скоро вновь проклюнется подснежник,

Закрывая створки зимних врат.

Небо станет ярче лазурита,

Птичьи трели тоньше, веселей.

Пой же, март! Душа моя открыта

Для твоих безумствующих дней!

Весна нагрянула внезапно

Ольга Бабошкина

Весна нагрянула внезапно,

Приблизясь медленно на старт.

Решив всё сделать поэтапно,

Пустила пред собою март.

Пришёл открыто и степенно.

Не ночью тёмной, светлым днём.

Чтобы проститься непременно,

Красиво с другом февралём.

Март дал ещё на день отсрочку.

Февральской вьюге наказал,

Чтоб вытрясла свою сорочку.

А уж потом и на вокзал.

Умчалась, чтобы на год ровно,

И отдохнула бы сполна.

Там в уголке своём укромном,

Готовясь вновь вступить в права.

И полностью расправив крылья,

Во всей красе придёт она,

(Снимая с плеч своих мантилью),

Любви и нежности — весна.

Сойдёт снежок и будут лужи.

Появится земля черна.

Апрель здесь точно будет нужен,

Трудиться станет до темна.

Потом уже набухнут почки,

И с головой нырнём мы в рай.

Проклюнутся везде листочки,

Мы все поймём — проснулся май.

Весна придёт благоухая.

Вдруг ощутив свою масштабность,

И разноцветием играя,

Всех подбивая на внезапность.

©Ольга Бабошкина

Я падаю в бездну, считая цвета

Светлана Сапронова

Я падаю в бездну, считая цвета,

От красного до бордового,

Я падаю в бездну, опять в никуда

И знаю, там мало нового.

Я падаю, словно с вершины вода,

Пьяным потоком бурлящая,

Я падаю, снова считая года

От первого до настоящего.

Я к вам возвращаюсь, оттает мечта

В предверье чего-то доброго,

Но… Падаю в бездну, считая цвета,

От красного до бордового.

Любовь ушла, чтобы вернуться новой

Екатерина Овчинникова

Любовь ушла, чтобы вернуться новой

Она нашлась, среди толпы людей

До этого бродягой злой, суровой

Металась штурмом взятия крепостей

Она явилась с незнакомым сердцем

И с голосом лаская дюйм души

В замок скрепляли нам ладони черти

Сошлись все точки, дажи типажи

Вернулась, чтобы стать смелей, сильнее

Ещё очаровательней в стихах

Чтобы любить красивей и нежнее

Нести её так свято на плечах

Ведь новая любовь от прикасаний

От поцелуев дрожжь, мечты полет

Не нужно более новых отрицаний

Она пришла и все перенесет

Дай Бог, чтоб никогда не исчезала

У ней всегда особая есть цель

И нихочу, чтобы она страдала

Пусть успокоит гавань колыбель

Не нужно с ней идти на компромисы

Она не терпит, а пришла домой

Мы так нуждались, приоткрыв кулисы

Любовь впустили, стала нам родной…

Писатели и читатели

Наталия Варская

Было это в неизвестно какие времена, в неизвестном государстве, которое населяли поэты и писатели. Имелись, конечно, и другие профессии — иначе жизнь бы остановилась, но писателей и поэтов было очень много. А вот читателей раз-два и обчёлся. За ними, буквально, очереди выстраивались. В библиотеках на полках не книги стояли, а папки с адресами читателей, а в книжных магазинах читатели в креслах сидели в разных отделах, в зависимости от вкуса: Философия, Фантастика, Детектив, Поэзия и так далее. Писатели приходили, выбирали читателя, платили ему деньги и книги свои вручали. Был даже Союз читателей, были читатели — профессионалы. Премии различные были учреждены: лучший читатель романов, лучший читатель поэм, лучший читатель бытовой прозы…

Поэты гонялись за слушателями, чтобы стихи свои почитать, вечера поэзии устраивали, платили гостям щедро и наслаждались, декламируя свои творения. Только чаще всего на эти вечера одни поэты с писателями и являлись. Приходилось друг другу стихи читать. Поэты друг на друга злились, но виду не подавали, даже хвалили чужое творчество, про себя думая:

— Ну зачем ты пишешь? Таким бы хорошим слушателем мог бы быть, а то и читателем!

Иной раз на улице подходит писатель к гражданину и книжку свою ему предлагает вместе с деньгами, а гражданин в ответ свою книжку предъявляет и тоже деньги сует. Нелепая ситуация!

Старые люди рассказывали легенды о том, что были такие времена, когда за стихи и прозу деньги авторам редакции платили, что в библиотеках книжки на полках стояли, а в книжных магазинах книги продавались и за некоторыми очередь была. А ещё раньше, якобы, книги вообще были дефицитом и их еще достать надо было. Ну это уж совсем фантастика! Слушали люди эти байки и думали:

— Вот бы оказаться в том времени! Да только было ли оно?

А потом некоторые из них бежали домой и писали сказки или романы в стиле фэнтези об этих чудесных временах. Писали, относили рукописи в редакцию, платили деньги, забирали тираж и книги друг другу раздаривали, или платили профессиональным читателям. А остальной рабочий люд косился на них и называл тунеядцами да лоботрясами.

Весна

Светлана Степчук

Весны прекрасные шаги,

Красавица-природа дарит,

И зажурчали ручейки,

И все кругом благоухает!

И просыпаясь ото сна,

Капелью серебристой плача,

Деревья будто бы любя,

Дыханием весны судачат!

И солнца теплые лучи,

Играют птичьему веселью,

И вновь домой летят грачи,

Их ждут синички с зыбкой трелью!

И нет прекрасней той поры,

Когда природа оживает,

Даря немного теплоты,

И душу счастьем наполняет!

Вновь оттепель

Станислав Сергиев

Вновь оттепель. Опять летящий снег

Укроет город белым одеялом.

А я стою с наполненным бокалом

В кругу давно наскучивших коллег,

Поддерживаю светскую беседу,

Пустой, слегка шутливый разговор,

И обращаю мысленный свой взор

К местам, куда уж больше не приеду.

Там те, с кем развела меня судьба,

Девчонка милая и парень с кличкой странной,

Клочки незавершённого романа

И вечная с забвением борьба.

Между двух времён…

Алексей-Улитин Леканов-Антон

На земле обожжённой, распятой,

(Гвозди — сотни нейтронных грибов)

Речи старые слышатся клятвой

У немногих людей меж гробов.

Солнце нынче в свинцовой вуали,

От людей оно спрятало взгляд.

Мы, отбросив сомненья, печали,

Выживаем, пройдя через ад!

Пятый ангел вструбил очень громко,

Вся планета погружена в ночь.

Нам из мерзлого пепла позёмка

Не страшна. Можем всё превозмочь!

Помним: молот имея да камень

Можно град возвести на земле.

И судьбы этот страшный экзамен

Мы сдадим назло всякой хуле!

Меж двумя мы живём временами,

(Солнце скрылось на годы в надир)

Но, зубов скрип мешая с делами,

Строим новый, неведомый мир!

3.03.2019

Ты спи…

Сергей Чугуевский

Ты спи… пускай не потревожит,

твой краткий сон ни боль, ни шум,

пускай он силы приумножит,

и отвлечёт от тяжких дум,

которых с ворохом хватает

во власти странной суеты,

что после сна нас настигает,

надев на душу хомуты…

и рвёт на части ритм сердечный,

сбивая слабый метроном,

дабы заставить нас беспечно,

всё отложить… пот"ом… пот"ом…

и одолжить любви немного,

хотя бы капельку, пускай,

пускай хотя бы у порога,

хотя бы малостью за край…

и полетать, парить свободно,

забыв о власти суеты,

решив проблемы, как угодно,

не ощущая пустоты,

вокруг себя, она терзает,

бросая в лапы тяжких дум,

ты спи… пускай не помешает,

ни суета, ни боль, ни шум…

Не оставив ничего взамен

Оксана Чернышова

Не оставив ничего взамен

Почему любовь уходит,

Не оставив ничего взамен,

В сердце раны кровью моет,

Подставляя новую мишень

Почему так грустно на душе,

И печаль как будто просится наружу,

Не ужель не свидимся уже,

Не прозрею на одну минуту?

Почему я пенья птиц не слышу,

И уже не радуюсь весне,

И капель со мною вместе плачет,

Забывая о тебе в безмолвной тишине

Почему я больше не пою,

Голос спрятался на сиплых связках,

Не могу дышать я без Любви,

Без неё не жизнь, а чёрный лист,

Без прекрасных разноцветных красок!

2019 Оксана Чернышова

Мышь

Светлана Королева

— Придушить бы эту вечнонедовольную мышь!

— Кого — кого?

— Да эту гадину, которая сидит в засаде, когда все хорошо. Но, стоит только немного скиснуть настроением, как она несётся, течёт незаметно по венам, будоражит, портит, анализирует, режет разумным холодом и жрет, жрет, жрет…

— Что жрет!?

— Да все… Нервы, силы, эмоции… Процарапывает тропинку к сердцу и, добираясь, вгрызается в него своими острыми равнодушными зубками.. И тогда…

— И тогда… Что?!

— И тогда не сцену выходит великолепный, непревзойденный, освежающий, отрезвляющий главный герой. Соратник и помощник мыши. Буквально её правая рука.

— Сомнение?

— Смотри шире! Ум!

— Ум? Это плохо?!

— А кто говорил, что это плохо? Это скорее… Никак… Да, это по-никаковски.

— Например?

— Ну, например… Знаешь, есть такие шкафы, впихнутые пронырливыми мелочными дельцами посреди невинной улицы? Они ещё варят отвратительный кофе. Даже предлагают несколько вариантов: хочешь латте, хочешь капуччино, хочешь эспрессо, американо… Ваниль, корица, сахар… Вода, молоко, сливки… Вот, вроде есть все, понимаешь?

— Понимаю…

— Неа. Ничего нет. Но одновременно и есть. Есть только жалкая иллюзия кофе, подобие, несуразная жижа с признаками горечи.

А теперь понимаешь всю силу этой мыши? Осознаешь масштаб её действий? Вникаешь в суть последствий?

— Кажется… Это депрессия?

— Да ну! Какая к чертям собачьим депрессия! Депрессия — это состояние души. Малейший, едва уловимый, дождливый, серый, монотонный оттенок. А тут мышь! Ещё и с разумом за руку. Понимаешь?

— Не совсем…

— А я скажу тебе почему не понимаешь! Просто ты, как и большинство двуногих, прошу прощения конечно, но хочется называть все своими именами. Так вот… Практически все подкармливают свою внутреннюю мышь. И, кстати, как бы это абсурдно не звучало — они кормят её положительными эмоциями. Хотя нет. Не так. Они кормят мышь надуманными радостями, фальшивыми ценностями, лживыми улыбками и двуличным позитивом. И мышь растёт, растёт… Как в той сказке: «Не по дням, а по часам…". И разрастается до таких размеров, что стирается грань…

— Какая грань?

— Та грань, которая у более — менее честного с собой человека, разделяет мышь от истины. Или, если хочешь, которая держит прожорливого маленького грызуна в клетке.

Но такая мышка практически безобидна. Можно изредка подкидывать ей кусочки разочарования, слепого счастья, безразличного анализирования… Можно даже проводить опыты…

— Опыты?

— Ну, это потом. И так слишком много слов. Слишком много. А то мышь услышит, обрадуется и начнёт расти с удвоенной силой.

Если друг оказался вдруг

Виктория Ерух

Если друг оказался вдруг,

Человеком лживым, жестоким

Улыбнись, оглянись вокруг,

И с его удались дороги.

В мире много разных людей,

Расставаться порою больно.

Не грусти, просто будь мудрей,

В добрый путь отпускай спокойно.

Весна на Лесной

Наталия Сычкова

Весна на улице моей

Совсем не та, что на центральной.

Вдали от шумных магистралей

Она заметней и нежней.

Вот снег растаял, а под ним

Весенним солнышком любим

Цветок листочки раскрывает,

Спеша, бутончик выпускает.

А рядом оживает лес,

Как весело запели птицы!

Вот жук на дерево полез,

Порхают бабочки-сестрицы.

Всё это рядом- посмотри,

Лишь стоит выйти за порог.

Рождается восторг внутри-

Красив родной наш уголок!

Дай мне тебя

Алекс Орлецкий

Дай мне тебя сейчас,

Чтобы я счастье пил,

И глубиною глаз

В сладком греху топи.

Так прикоснись ко мне,

Чтобы пробила дрожь,

В мой оголённый нерв

Сильный ударил дождь.

Испепели меня

Страстным теплом души.

Крепко позволь обнять

В лунной ночной тиши,

Чтобы от нежных слов

В сердце растаял лёд,

Сбылся из вещих снов

Этот — наоборот.

Стану я увлечён

Только тобой одной.

Солнца явись лучом,

Дай мне тебя весной!

Небо в венах деревьев

Светлана Королева

Небо в венах деревьев:

Тонких, сухих по-стариковски.

Скрипка — душа с оргАном — через край наушников — в уши,

Мне бы хотелось только тебя — только тебя одного слушать,

Тембру — до костей моему — минуты вечера вверив.

И наблюдая, как зажигаются фонари,

Гаснуть самой, перетекая в аморфность скованных обстоятельств,

Парочки, как назло, громко и рядом — в качестве весны-доказательств,

Образом самого из доступных формул счастья — любви.

Руки немеют. Пальцы едва касаются строчек стихотворения,

Ноги — бесцельно по тротуару — надежд — переставляю,

И встревоженным сердцем самые сладкие я мечты сочиняю

До восхитительного, парализующего разум забвения.

Печаль

Зоя Ануфриева

Печаль тиха, в молчаньи крик

Не слышен уху рядом.

А по живому клеветник

Точёной лжи обрядом,

Взмахнув корявеньким ножом

Отсек, не дрогнув, крылья.

Эльфийка в платье дорогом

Поникла от бессилья.

Вид не подаст, замрёт она,

Стоп-кадром на картине,

Кричит лишь белая спина

Со шрамом в середине.

Эльфийской сути бытие

Подернуто забвеньем,

Нет сока в жизненной струе

На древе возрожденья.

Приходит время перемен,

Прикрыть ей нечем спину.

Возьмет нить бус, что до колен, —

На раны перекинуть,

И крылья нежные в печаль

Скрывая от паденья,

Качает — видно, отзвучал

Их трепет, ставший тенью.

Анти этикет

Наталия Варская

Степан ненавидел правила хорошего тона.

— Лицемерие! Враньё! Маскировка! — говорил Степан, когда видел дежурные улыбки, слышал в ответ на свой телефонный звонок:

— Рад тебя слышать, но, прости, сейчас не могу говорить.

Степан будто ждал, чтобы ему сказали:

— Да не лезь ты со своим общением! Достал! Иди ты…

— Я правду люблю! — говорил Степан и всегда высказывался прямо и нелицеприятно:

— Что-то ты, мать, располнела, жрать надо меньше! Что-то ты, братишка, совсем под каблук залез к своей грымзе. Самому-то не тошно?

Из-за этого окружающие считали Степана человеком неприятным и по возможности избегали с ним общения. Избегать старались мирно, без объяснений.

Тогда Степан чуть не подкарауливал бывших друзей и спрашивал в лоб:

— Что это ты меня избегаешь, нос воротишь? Нет, ты объясни, я жду!

Добившись, наконец, грубости в свой адрес, Степан вздыхал с облегчением и говорил сам себе:

— Так я и думал! Нет в мире настоящей дружбы!

Бывало, разговорится Степан с новым знакомым за пивком с рыбкой: — Весь этот этикет враги народа придумали, ещё при царе. Не для того революция была, чтобы эти пережитки в новую жизнь тащить. Не хочешь общаться — так прямо и скажи, не уворачивайся. А то в лицо улыбаются, а сами видеть не хотят. Я вот если кого видеть не желаю, так и говорю, что б шёл по известному адресу. Или вот в гостях смотреть тошно: я же знаю, что Лёшка дома почти всё руками ест, а тут у Петровых сидит с ножом и вилкой, как порядочный, культурного из себя изображает. Я так ему прямо за столом и сказал, что нечего из себя строить незнамо что. Так он с тех пор со мной не разговаривает. Или вот в интернете виртуальные друзья. Одному пишу:

— А что это ты на мои комментарии не реагируешь? Западло, что ли?

А он отвечает:

— Простите, времени нет, но вас уважаю.

Я:

— Нет, не ври, не уважаешь ты меня. Так напиши, за что?

А этот малохольный просто от меня отписался и всё.

Что за люди! Надо в школах уроки по анти этикету ввести, чтобы детей учили правду в лицо людям говорить. А то растим поколение лицемеров и трусов.

Собутыльник слушал Степана молча, поддакивал и думал:

— Пожалуй, больше с ним пить не буду, уж очень озлобленный мужик, неприятный. И на другой день, встретив Степана во дворе, этот вчерашний приятель сказывался занятым и быстро проходил мимо.

— Вот, ещё один! — думал Степан, а иногда бежал за таким знакомым и требовал:

— Нет, ты правду скажи! Неприятен я тебе? А почему? Ты обоснуй!

Таким вот принципиальным и честным человеком был Степан, а правда нынче не в чести.

А мне Вас обещали

Саша Соловей

Не верите? А мне Вас обещали

Туманы, одинокая луна,

Улыбку Вашу звёзды рисовали,

О Вас мне пела каждая весна!

Не верите? А мне Вас обещали

Холодный кофе, полночь, тишина,

Снега и зимы, полные печали,

И ночи, те, в которых не до сна!

Не верите? А мне Вас обещали

Ветра, что принесли Ваш аромат,

Дожди, те, что о Вас мне рассказали,

Цветущий и наивно-юный сад!

Не верите? А мне Вас обещали!

И листопады звали Вас искать.

Рассветы Ваше имя называли,

Чтоб Вас не смог при встрече не узнать.

Грачи прилетели — гимн русской природе

Наталья Швец

Картина «Грачи прилетели» Алексея Саврасова стала тихим гимном русской природе и весеннему настроению. Это полотно смело можно назвать самым весенним в русской живописи. Картину сразу купил Павел Третьяков и заплатил за нее 600 рублей. Ровно столько составлял годовой оклад Саврасова в училище художества и ваяния. К слову, Павлу Третьякову работа так понравилась, что он определил ей место у себя в кабинете. Она стала четвёртой картиной Саврасова в коллекции мецената.

«Грачи» запечатлели пейзаж костромского села Молвитино (ныне — городской посёлок Сусанино, центр Сусанинского района Костромской области). Место это известно с XVI века. Интересный факт — одно время оно принадлежало боярину Михалкову, предку современного клана Михалковых. Из этих мест был и Иван Сусанин, в 1939-м село Молвитино переименовали в его честь.

Картина «Грачи прилетели», является самым заметным этапом творчества Саврасова, который написал эту прекрасную работу в 1871 году. В этот год было создано общество передвижных выставок. Некоторое время картина под её нынешним названием, но с восклицательным знаком — «Грачи прилетели!» экспонировалась на выставке Общества любителей искусств в Москве. После выставлялась и в Санкт Петербурге, переезжала из одной выставки в другую, и только к 1873 году полотно вернулось к его владельцу Третьякову.

«Грачи прилетели» задумывалась как картина с лирическим настроением, в котором отражалась исконно русская природа, изображённая на фоне небольшой церквушки и привычных сельских домиков. На улице полным ходом весна. Тает на лугах мартовский снег, худенькие извилистые берёзки густо населены только что прилетевшими грачами. Они облепили ветки берёз, вернувшись в свои старые гнезда, которые покинули осенью. Именно грачи заставляют картину звучать.

Художник использовал много серой и тёмной краски в картине, желая подчеркнуть заурядность пейзажа. Стоит посмотреть внимательнее и можно увидеть признаки весны — огромную проталину с водой с правой стороны, луч солнца, освещающий картину откуда-то извне. А еще Саврасову удалось невозможное — он сумел изобразить весенний воздух. В этом Алексей Кондратьевич считался большим мастером. В его картинах всегда чувствовался воздух, который придавал полотнам чувство, дыхание, наполненность.

Покой мужа стал ей дороже

Годом ранее Алексей Кондратьевич из поездки на Волгу привёз серию замечательных полотен. Его «Волга под Юрьевцем», например, получила первую премию на конкурсе Московского общества любителей художеств. В начале 1870-х на фоне разгоревшегося конфликта с Училищем живописи (из-за якобы недостаточного количества учеников) Саврасова лишили казённой квартиры и он в разгар учебного года отправился с семьёй на Волгу. Они побывали в Ярославле, под Костромой, в Нижнем Новгороде, Юрьевце. Этюдов, сделанных во время путешествия, художнику хватило на следующие 5 лет работы.

В Ярославле сняли большую квартиру. Приподнятое состояние духа, в котором находился художник (об этом он писал Герцу и Третьякову), было внезапно нарушено трагическими событиями: в феврале умерла новорождённая дочка, уже третий умерший ребёнок Саврасовых. Тяжело заболела жена.

О глубине горестных переживаний живописца свидетельствуют исполненные им в это время на ярославском кладбище изображения могилы дочери. Жена Софья Карловна Герц отправляет супруга под Кострому. Женщина считает, что Алексею просто необходимо переключиться, заняться любимым делом. Если вдуматься, с её стороны это был подвиг. Ведь женщина недавно пережила роды и её не меньше, если не больше, потрясла смерть ребёнка. Софья не вставала с постели и вполне была вправе попросить мужа быть рядом. Но покой мужа оказался для неё дороже. Как знать, если бы не этот поступок, возможно «Грачи» никогда бы не обогатили наше искусство…

Ранней весной 1871 года под влиянием помогающего преодолеть страдания «врачующего простора», красоты вечно обновляющейся, воскресающей природы, под кистью Саврасова появляются подготовительные работы к картине «Грачи прилетели». По возвращении в Москву уже в мастерской художник вносит новые подробности и дорабатывает композицию.

Вот прилетели грачи

О работе Саврасова в Молвитине известно очень мало. Первый биограф художника — музыкальный критик Александр Размадзе, публиковавшийся под псевдонимом Алексей Солмонов, — в своём очерке, опубликованном в 1894 году, так описывал работу Саврасова: «Начав картину ранним утром, художник кончил её к вечеру, писал он её не отрываясь, как бы в экстазе… писал, поражённый с утра ярким впечатлением весны, вчера словно ещё не наступившей, сегодня же спустившейся на землю и охватившей своими оживляющими объятиями всю природу».

По словам искусствоведа Фаины Мальцевой, это описание может быть отнесено к работе над предварительными этюдами, но никак не над самим полотном, которое было написано позже. Она отмечала, что «неизученность биографии художника породила противоречивость, почти легендарность сведений, касающихся создания знаменитой картины».

После написания этюдов Саврасов работал над картиной в Ярославле, а затем дорабатывал композицию в Москве, куда он возвратился вместе с семьёй в начале мая. Название полотно к тому времени художник немного изменил на «Вот прилетели грачи».

Главное — чувствуйте

Рисовать Саврасов начал в детстве. Сам научился работать кистью. Его картинки вроде «Извержения Везувия» по 6 рублей за дюжину стал покупать для перепродажи сосед. Отец, небогатый купец из Замоскворечья, согласился отдать сына в училище живописи. Правда, почти сразу пришлось уйти. Заболела мать. А там оказалось, что и денег на учёбу не достаёт. Однако нашёлся добрый и просвещённый человек — городской полицмейстер, генерал, член Московского художественного общества Иван Лужин, тяготевший к «изящным искусствам», лично знававший Пушкина. Он узнал о проблемах юного таланта и стал оплачивать его учёбу. Не зрелый талант быстро окреп, картины Алексея стали пользоваться успехом. Одну даже купила президент Академии художеств, великая княгиня Мария Николаевна.

Своих учеников он наставлял писать на природе: «Природа вечно дышит. Всегда поёт, и песнь ее торжественна. Земля ведь рай — и жизнь тайна, прекрасная тайна». «Ступайте писать — ведь весна, уж лужи, воробьи чирикают — хорошо. Ступайте писать, пишите этюды, изучайте, главное — чувствуйте». Так наставлял художник своих учеников и отправлял на пленэры в Сокольники.

Период «пьяного Саврасова»

Надо сказать, что сам Саврасов был чрезвычайно не практичным и в деньгах нуждался всегда. Период успеха не использовал, денег толком не заработал. Ещё перед поездкой на Волгу его с семьёй попросили освободить служебную квартиру при училище. С тех пор они кочевали по съёмным. Пейзажи в те времена считались чем-то вроде второстепенного жанра и покупатели ценили их дешевле. При этом у самого Саврасова имелось странное убеждение, что художник и не должен быть богат. Скитания по квартирам, критика картин, смерть детей, упреки жены… Наверное, он мог бы сработать заказной портрет, ещё что-то прибыльное — но хотел писать своё.

У него начало портиться зрение… Ко всему прочему Алексей Кондратьевич начал пить, а потом и вовсе спиваться. Не выдержав такой жизни от него уходит жена, потом его выгоняют из училища, в котором он преподавал 25 лет. Официальный повод — мало учеников. Но учеников всегда бывало то много, то мало. Зато какие у Саврасова были ученики: Коровин, Левитан… Они, всегда любившие учителя, прощали ему всё. И понимали, что причина неудач в ином. Умер задушевный друг, великий художник Василий Перов, некому стало Саврасова защищать.

И всё же… Сколько можно держать в штате запойного, на глазах опускающегося человека… За злоупотребление спиртным и прогулы художника и уволили из училища. В отношении его работ 1880-х — 1890-х годов искусствоведы и коллекционеры даже стали употреблять термин «пьяный Саврасов». Справедливости ради следует заметить, после слома им было написано несколько отличных полотен. Осталась прелестная графика… Но в общем-то ему проще было быстренько, «на автопилоте», сляпать, например, повторение «Грачей» и загнать их кому-нибудь на улице за бутылку.

Нищета

Теперь художник наспех делал рисунки, которые на Сухаревском рынке расходились по 2;3 рубля. «Совсем старик спился… Жаль беднягу, — писал Владимир Гиляровский. — Оденешь его — опять пропьёт всё. Квартиру предлагал я ему нанять — а он своё: «Никаких!» — рассердится и уйдёт. В прошлом году с какой-то пьяной компанией на «Балканах» сдружился. Я его разыскивал, так и не нашёл… Иногда заходит оборванный, пьяный или с похмелья. Но всегда милый, ласковый, стесняющийся. Опохмелю его, иногда позадержу у себя дня на два, приодену — напишет что-нибудь. Попрошу повторить «Грачи прилетели» или «Радугу». А потом всё-таки сбежит. Ему предлагаешь остаться, а он своё: «Никаких!»… Видел я Саврасова ещё раз, Великим постом, когда он ехал по Мясницкой с Лубянской площади, совершенно пьяный, вместе со своим другом Кузьмичом, который крепко его держал, чтобы он не вывалился из саней».

Его многие пытались поддержать. К 50-летию творчества друзья выпустили альбом рисунков. Ему удалось обеспечить пенсию в 25 рублей — нищенскую, которую он тут же пропивал… К концу жизни Саврасов каким-то чудом смог победить алкоголь. У него появилась новая жена, дети. Но здоровье было уже подорвано. Художник почти ослеп, кисть вываливалась из дрожавших рук… Умер он в совершеннейшей нищете в больнице для бедных.

Потомки Саврасова его фамилию не носят

В неблагополучные годы Саврасов дважды сходился с разными женщинами. Родилось ещё двое сыновей. Один из них тоже стал известен как яркий художник, но другого направления. Входил в объединение «Бубновый валет», потом был сподвижником Малевича (правда, в советские годы пришлось перейти на сугубый соцреализм). Это Алексей Моргунов (1884–1935). Фамилия по матери, Евдокии Моргуновой, поскольку брак родителей не был оформлен. То, что он пошёл иным путём, закономерно. Не только потому, что вообще пришли времена новых исканий. Возможно, понимал — в традиционной живописи отца не превзойти, надо пробовать что-то своё.

Среди других потомков Алексея Кондратьевича есть ещё художники, но и они не носят фамилию Саврасова. Совершенно логично: Саврасов в нашей живописи может быть лишь один.

Положи в бардачок

Оксана Чернышова

Положи в бардачок мне слова о любви,

Я их в пробке потом зачитаю

Не могу я пока тебе всё объяснить,

Я сама от себя убегаю

Я в дороге спешу в никуда, как всегда

Обгоняя всех слева и справа,

Просто на просто я боюсь потерять,

для себя свободу — отраву

И вопросов мне лишних не задавай

Почему светофор светит «красным»

Просто воздуха мне не хватает чуть чуть

Чтобы не было больно и страшно

Положи в бардачок мне слова о любви,

Я их в пробке потом зачитаю,

А сейчас меня крепко возьми обними,

Я немножко к тебе привыкаю..

Говорящий с травами

Денис Соболев

«Говорящий с травами» Книга первая

… — Теньк! Теньк-теньк-теньк!, — заливалась прямо за окном желтобокая синичка. Она смотрела на Серко, блаженно вытянувшегося на солнышке во всю свою немалую длину, склонив голову на бок и задорно сверкая черными бусинками глаз. А Серко наслаждался первым, таким долгожданным, теплом. Лежа на боку, он зевал и блаженно щурился, временами лязгая зубами в попытке поймать пролетающую мимо муху. И это в марте! Вокруг еще снег, да и на дворе утоптанный за зиму покров не спешит плавиться под жаркими лучами, только проседает день ото дня. А муха, ошалевшая от такой ранней побудки, в отчаянии металась по двору, разыскивая товарок. Потом присела на серий от времени воротный столб и застыла на месте, тоже поддаваясь теплой весенней неге. Синичка же, заметив первую весеннюю муху, не спешила ее ловить — смотрела и, похоже, не верила свои глазам.

На самой маковке второго воротного столба сидел здоровенный котище. Полосатый, с огромными зелеными глазищами, он мог бы быть очень красивым, если бы не изодранные в многочисленных драках уши и суровый взор.

Кот пришел к ним во двор в сильную пургу. Пролез под воротиной, осмотрел двор и увиденным, похоже, остался доволен, поскольку беспардонно прошествовал мимо остолбеневшего от такой беспримерной наглости Серко прямиком на крыльцо, где и уселся, озирая окрестности с хозяйским видом. Опомнившийся Серко шагнул к крыльцу, и в его взгляде читалось явно не желание творить мир во всем мире. Котяра глянул на него, зевнул и преспокойно отвернулся. Серко рванулся вперед с явным желанием покарать нахала, и натолкнулся на яростный отпор. Кот рванул навстречу, выпустив когти и страшно завывая на одной ноте. Серко опешил, но не остановился, а кинулся в бой…

Ситуацию спас Матвей — он открыл дверь, желая выяснить причину шума, и котяра влетел в дом, едва не сбив его с ног. Серко же остановился, глянул на Матвея, проворчал что-то и ушел в будку. Матвей закрыл дверь и повернулся к коту. Тот сидел в сенках с донельзя независмым видом и… вылизывал заднюю ногу, вытянув ее вперед. Матвей хмыкнул и пошел в дом. Котов он любил, да и выгонять на улицу живое существо в такую пургу… нет, это не про него. Так котяра и прижился. Жил в сенях и платил за добро тем, что исправно ловил мышей, складывая их у порога. Серко, как ни удивительно, смирился с наглым пришельцем и предпочитал его игнорировать. Между ними установилось шаткое перемирие. Мама же каждый день выставляла коту, которого они не сговариваясь решили звать Котом, миску молока. Да и требухи из порции Серко ему тоже перепадало. Иногда Кот исчезал на несколько дней, но всегда возвращался к миске с молоком. На руки ни к кому не шел, но иногда позволял себя погладить. В общем, характер у Кота был скверный…

Сейчас же Кот, как и Серко, наслаждался теплом, жмурил глазищи на солнце и краем глаза следил за синичкой. Матвей вышел на двор, радостно прищурился на солнце, потрепал Серко по мощному загривку, потянулся до хруста… Хорошо! Весна! Наконец-то закончились серые зимние дни, метели и колючий снег, выматывающая однообразная работа по очистке двора, огромный теплый тулуп и неуклюжие валенки снова на сушку и в сундук…

Стукнула калитка, и во двор решительно шагнул сияющий Игнашка.

— Матвей, приходи на именины! — выпалил он. Глаза весело сверкают из-под пшеничного чуба, на ногах щегольски начищенные сапоги — и как умудрился не испачкать, пройдя пол-деревни от своего дома до Матвея. В этом был он весь — жил на показ, ярко и весело.

Матвей улыбнулся в ответ, крепко стиснул руку друга, потом хлопнул по плечу и кивнул. Потом сказал:

— Пойдем в дом, съедим что ни есть. Мама вон холодца наварила, вкууусный…

Игнашка чиниться не стал, шагнул за Матвеем в дом. Матвей прихватил в сенях судок с холодцом, поставил на стол. Развернул завернутый в рушник каравай хлеба, наломал, выставил соленья — любимые хрустящие пряные огурчики в мутном рассоле, капусту и редьку с запашистым подсолнечным маслом, грибы и горчицу. Горчица была особенная, ее отец делал на огуречном рассоле. От нее непроизвольно текли слезы и перехватывало дыхание. Игнашка наложил холодца в миски себе и Матвею, уставился на друга выжидательно. Быстро прочли молитву и приступили к еде. Матвей густо намазал горчицу на хлеб и с наслаждением впился зубами в хрустящую корочку. Игнашка, глядя на друга, повторил и… слезы брызнули из глаз, лицо покраснело… Он спешно хватил ложку горячей каши и от этого все внутри вообще вспыхнуло пожаром! Он слепо зашарил руками по столу в поисках хоть чего-то, что поможет ему… Матвей, со смехом следивший за другом, все же сжалился над ним и придвинул кружку с рассолом — резким, пряным. Игнашка залпом осушил кружку и выдохнул:

— Гы… гы… горчица… оооооо…

Матвей утер слезы и спросил со смехом:

— Ты разве не слышал еще про батину горчичку? Ее ж вся деревня знает. Прошлым годом староста так же вот попробовал, так теперь только у бати и просит — к холодцу да к пельменям. А ты ее как масло на краюху… Ох, умора…

Игнашка с опаской посмотрел на лежащий на столе кусок хлеба — хочешь не хочешь, а доедать надо, иначе ж ведь Матвей засмеет. Рука его несмело потянулась к хлебу, но потом лицо озарилось улыбкой — он хватил ложку каши, а следом откусил от горбушки с добрым слоем горчицы. Не помогло. Лицо снова налилось краской, во рту разгорался пожар. Пара глотков рассола, заботливо налитого Матвеем, и его лицо вернуло здоровый румянец.

— Как вы ее едите? — его удивлению не было предела.

Матвей, все это время со смехом наблюдавший за бесплодной попыткой друга обхитрить горчицу, взял остаток краюхи и молча начал жевать. Игнашка затаив дыхание ждал, когда же у Матвея хлынут слезы, но тот только покраснел немного и продолжал невозмутимо жевать. Игнашка махнул рукой, взял другой кусок хлеба и принялся за еду…

Пообедав, друзья засобирались на полянку у реки — там собиралась вся деревенская молодежь, готовиться к проводам зимы. Ведь через пару дней начало масленичной недели! Нужно было подготовить чучело зимы, а это дело ответственное. По деревне уже носились ребятишки с блинами, выкрикивая:" Прощай, зима сопливая! Приходи, лето красное! Соху, борону — И пахать пойду!». Другая часть детворы собирала старые лапти и встречала каждого въезжающего в деревню вопросом: «Везешь Масленицу?». И горе тому, кто отвечал отказом — его били лаптями и забрасывали снежками, что всегда оборачивалось веселым хохотом и валянием в снегу…

На берегу уже собрались парни и девчата. Парни соорудили из двух жердин основу для будущего чучела, и теперь обматывали ее соломой. Девчата же принесли из дома цветастые тряпки, в которые будут обряжать зиму. Но вот чучело готово, и девчата принялись обряжать его, распевая приличествующую случаю песню. Даренка затянула низким грудным голосом, Анютка подхватила, и песня полилась над рекой, отражаясь эхом от замершей в предвкушении весны тайги. Пока девчата рядили чучело, парни затеяли выбор Масленицы и Воеводы — именно им предстояло на общем гулянии зазывать весну и прогонять зиму.

Выбирали просто — устроили состязания на силу и ловкость. Воеводой, как обычно, стал Иван — он поднял на положенной на плечи жерди сразу шестерых. И Матвей подумал, глядя на его богатырскую фигуру, что если бы на той жерди поместилось десять парней, он бы и десять поднял — такой силой дышало все его могучее тело.

А вот Масленицей в этот год выпало быть Игнашке — он юркой лаской увернулся от всех ловцов и первым добрался до заветного чучела, повернулся к зардевшейся тихой Тайке и лихо ей подмигнул…

А на следующий день всей деревней строили снежный город, который предстояло штурмовать в первый день Широкой Масленицы.

Неделя Масленицы пролетела быстро — все ходили друг к другу в гости, чучело Масленицы возили по деревне на санях, потом дружно катались с горок и хозяюшки потчевали всех блинами… И вот пришел четверг — разгул. Вся деревня высыпала на берег. Разделились на две примерно равные части и началась потеха! Одни обороняли снежный городок, другие его захватывали. Летели снежки, завязывались шуточные кулачные бои… Раскрасневшаяся Анютка защищала стену, а Матвей в числе прочих рвался ее захватить. Их взгляды встретились, и непроизвольные улыбки вспыхнули на их лицах. Анютка спрыгнула со стены, подскочила к Матвею и уронила его в снег, изо всех сил толкнув в широкую грудь. Он с хохотом повалился в снег, увлекая Анютку за собой…

А потом настали и проводы. Чучело Масленицы установили на берегу, все снова вышли на берег, выставили столы. Тут и там пыхтели самовары, горками высились блины, мясо, соленья, квашенья. Парни и девчата прыгали через большой костер, пели песни и всячески славили приходящую весну. А потом выбранный Воевода поджог чучело, и женщины затянули прощальную песню… Чучело догорело, блины доели… проводили зиму. Теперь год окончательно на весну повернул, и делалось от этого на душе светло и радостно…

Матвей в эти дни с каким-то особенным теплом смотрел на отца и маму — были они такие молодые, задорные, смешливые, какими он их и представить себе не мог. надо же, а ведь раньше он не замечал этого в них. Отец и мама всегда были для него взрослыми и серьезными. А теперь вот как будто глаза открылись…

Отгремели праздники, и накатились новые будни. Пора было выбраться в тайгу, осмотреться и проверить зимовье — на позорил ли кто? Матвей с отцом заобирались, к ним присоединился Никодим, а за ним и Анютка собралась — порядок, мол, надобно навести в зимовье да в бане — а ну как придется заезжать, а там…

На том и порешили. Сборы были недолгими, и вот они уже ютятся в санях, накрывшись большой медвежьей шкурой. Полозья поскрипывают по снегу, лошадка мерно бухает копытами в утоптанный в деревне снег. И бежит она бодро, потому что весна! Она тоже чувствует скорое тепло и радуется ему. Отец с Никодимом о чем-то негромко переговариваются, до Матвея долетают только обрывки разговора, да он и не прислушивается особенно. К чему? Особенно когда рядом Анютка, доверчиво прижавшаяся к нему и счастливыми глазами глядящая вокруг. А посмотреть было на что. Матвей каждую весну с упоением любовался просыпающейся природой. Вот на крышах вытянулись и заплакали сосульки, играя на солнце искрами. Небо синее-синее, и солнце в нем какое-то особенно яркое. В воздухе уже вовсю носятся весенние запахи, пахнет талым снегом и чудится звон ручьев. Птахи распевают, порхая над деревней и усаживаясь на коньки крыш. Все какое-то праздничное, яркое и сочное. И Анюткины зеленые глаза на этом весеннем солнце горят изумрудным блеском. Когда она смотрит на солнце, они становятся удивительно прозрачными и яркими, и Матвей не может оторвать взора от ее лица. Анютка, почувствовав его взгляд, улыбнулась мимолетно, но даже не глянула в его сторону. А Матвею того и надо — он уже почти успел покраснеть и отвернуться, но Анютка не спугнула, и он продолжал молча любоваться.

А потом они въехали в тайгу, солнечный свет спрятался, и Анютка повернулась к Матвею:

— Матвейка, а медведи уже проснулись? Или рано им еще?

Матвей задумался, потом сказал:

— Какие-то наверное проснулись. Если берлогу худую выбрал медведь, так ему капель на нос капать начала — от такого кто хочешь проснется.

Анютка представила себе эту картину и звонко рассмеялась, разбивая таежную тишину. Отсмеявшись, Анютка продолжила расспросы:

— Матвейка, а если мишка проснулся, он же злой наверное?

— Конечно, всю зиму ведь не ел, лапу сосал. Сейчас вышел, а есть и нечего — снег пока везде лежит. Вот и ходит, ищет, чем бы поживиться. Особенно ему нравятся девчата… зеленоглазые.

Анютка нахмурилась шутливо, стукнула его маленьким кулачком в плечо:

— А парни черноглазые ему, значит, не нравятся?

Матвей заслонился ладонями и затараторил с наигранным испугом:

— Что ты, что ты? Нельзя ему парней есть — они ведь и стрелять могут начать, да и мясо у нас жилистое. То ли дело девчонка. Мясо нежное, бегать быстро не может, да и ружья нет. Нет, точно девчата ему нравятся.

Анютка прижалась к нему, заглянула в глаза:

— Ну ты ведь меня защитишь?

Матвей покраснел быстро и жарко, потом сказал чуть севшим голосом:

— Ага.

Дальше ехали молча. Тайга просыпалась. Тут и там сновали белки, мелкие птицы перелетали с ветки на ветку, оглашая все вокруг звонкими трелями. Снег густо усыпан шелухой и мелкими чешуйками коры. Где-то недалеко долбит дятел.

И вот из-за сосен прямо перед санями вышагнул лось. Огромный, голова в пол-лошади размером, он величественно прошел мимо остолбеневших людей, удостоив их мимолетного взгляда. Никодим схватился было за винтовку, но отец положил ладонь на ствол и пригнул его к земле:

— Пусть идет, Никодим. С голоду мы не помираем, мясо есть. А он хозяин здесь, негоже. Да и весна, худой он, жилы сплошные. Бить его надо осенью, сам ведь знаешь.

Никодим чуть смущенно ответил:

— Да знаю, рука сама пошла…

Лось тем временем все так же неспешно брел по грудь в снегу. Высокие ноги и немалая сила позволяли ему без проблем передвигаться по глубоким сугробам…

Весна уже вступила в свои права. Будут еще и метели, и морозец схватит подтаявший снег крепкой корочкой, но это зима, силясь задержаться еще хоть ненадолго, впустую растратит последние силы.

Что принесет эта весна с собой? Деревня устала ждать плохих новостей, и они не замедлили грянуть набатом…

Я от любви твоей продрог

Николай Будаев

Я от любви твоей продрог,

Купаясь в ауре мещанства.

Где только денежный мешок

Решает степень постоянства.

Где всё заранее известно

И нет романтики простой.

Где даже шутка неуместна,

И прячет лик свой удалой.

И в этом царстве непонятном,

Я задыхаюсь с каждым днём.

Себя лишь радуя изрядно,

Рождённым заново стихом.

18.03.2019

Прошу прочти мои стихи

Андрей Егоров

Прошу прочти мои стихи

Я написал их этой ночью

Я в них раскрыл свои мечты

Вдохнул в них жизнь, я знаю точно!

Прочти оценок не прошу

Прочти как можешь, как умеешь

В них строки о немой любви

О нежности сломавшей бесконечность

И сладкой памяти глоток

Ты в них найдешь, она безлика

Мое признанья между строк

Пером написанные тихо

Они безмолствуя кричат!

Взывая о безумстве лих`о

Но есть слова которые молчат

Они… Основа ст`иха

05.03.2019

Разбудите, пожалуйста, ночью

Сергей Чугуевский

Разбудите, пожалуйста, ночью,

не давая уснуть до утра,

разрывая сомнения в клочья,

пригвоздившие чувства вчера.

и сминайте, сминайте, сминайте,

от смущения угол платочка,

свои красные щёки подайте,

мне бы чистого, мне бы глоточка…

что давно замутнённый потоком,

беспардонного броского ню,

стал не нужен для нас за пороком,

превратившим интим в толчею,

с площадною увесистой бранью,

даже там, где молчание — вес,

незаметно мы встали за гранью,

отделяющей нас от небес…

и уже не желаем вернуться,

в нежный мир из касаний и встреч,

как то просто вдруг стало проснуться,

с кем и близко не хочется лечь…

невозможно, постыло, обрыдло,

я не ваш беспокойный судья,

но достало раздетое быдло,

вдруг решившее выйти в князья,

без смущения ню оболочка,

стала лучше смущения щёк,

ну сминайте же угол платочка,

очищая из грязи поток…

В библиотеках стонами его ума

Светлана Королева

В библиотеках стонами его ума,

В прощальных взглядах привокзальных сцен,

Ему, как воздух, как перрон — встречающим, нужна — она,

Как кровь, струящаяся по изгибам вен.

В мозгу — засела. В сердце — прижилась,

В бокале — красным. Или белым. Совершенна и до края.

И если б пил бы он, она б — спилась,

И если б волком выл — то на неё и как на образ лунный рая.

В руках — синицей билась и журавль в душе,

Под одеялом — чёрной кошкой — коготками по спине,

Ему отчаянно плевать на гвоздемвбитые клише,

А без неё — орать — орать — в безумствервущей тишине.

В библиотеках — книжной пылью, сладким запахом страниц

Она легла — к уму его припав,

Навеки ангелом, сложившим крылья ниц,

Навеки — с ним — титана с золотом наитвердейший сплав.

Там, за горбатостью пять через два

Светлана Королева

Там, за горбатостью пять через два

По утрам всем достаточно сладкого сна.

И как будто старение вехами вспять.

И счастливый график для каждого — два через пять.

Там, за тоской городских одиноко — скучающих ив

За чванливостью брендов поистине дорогих,

Доброта через край. И сердца — только парами. А в небесах

Можно бегать. И мыслями — только в стихах.

Там, за слезами ребёнка, упавшего не аккуратно в лужу,

За стаканом вина, продающего очередную душу,

Есть лишь только лучики смеха в самых тёплых глазах,

И забыт, и забит навсегда перед Богом скулящий страх.

Там… Там… Представляете, тоже своя суета.

А система своя. Хоть совершенно не та.

И находятся смельчаки. И ну давай воспевать :

Как бы эту систему прогнуть. И под себя сломать.

Мы открыли сезон качелей

Светлана Королева

Мы открыли сезон качелей,

Но забыли сезон сердец,

Под звенящий гомон капели

Утро день ведёт под венец.

И дитя их — вечер капризный

Синью холода ночь зовет,

Чтоб в подарок — снами амнистий

Прекратить суеты ход.

И проглотит сырое небо

Вместе с памятью стон борьбы,

И возрадуется плацебо,

Избавляясь от чувства вины.

Мы открыли сезон качелей,

Но качели пусты. Увы.

И кусок февраля в апреле

Про запас оставляем мы.

Лёха-рыбак

Наталия Варская

Юрка и Рита заглянули вечером к приятелю Олегу, который недавно расстался со своей девушкой и находился в состоянии радости от свалившейся на него свободы и тоски по живой душе рядом. То есть находился он в полном раздрае. Выражался этот раздрай в неестественно приподнятом настроении с примесью нервозности.

— Ребята, у вас ведь скоро отпуск! А давайте на недельку махнем в Астраханскую область на Волгу, на рыбалку!

— Что это вдруг? Мы, вообще-то, в Таиланд собрались.

— Одно другому не мешает. В Тай вы все равно на 2 недели летите, вполне можете на недельку со мной на Волгу поехать.

Рита спросила:

— А какие там отели, всё включено?

— Все выключено! На острове будем жить, в палатках.

— Ой, это страшно! Никогда в палатках не жила. А мыться где?

— В Волге! Ну разве вам не интересно резко всё поменять, окунуться с головой в природу, отдохнуть от цивилизации? Это же для всех нас что-то новое!

— Так мы же ничего не умеем. И ты в том числе.

— А я не с бухты-барахты предлагаю. Знакомый у меня есть, Лёха-рыбак. Он на этот остров по 2 раза в году уже 10 лет ездит. Специалист! Так вот он давно зовет меня присоединиться, и если кто из моих друзей захочет, будет рад. Только надо закупить всё по списку: палатки, спальники, удочки и прочий инвентарь. Поехали — не пожалеете! Лёха говорит, что это место необычное, там всякие чудеса с людьми происходят.

Это Риту заинтриговало, так как она увлекалась эзотерикой.

— А что, Юр, давай и правда махнём на недельку.

Юрка всегда шёл на поводу у своей невесты и, конечно же, спорить не стал.

Неделя прошла в подготовке и поездках по туристическим и рыболовным магазинам. Выдвинулись на джипе Олега втроём. Сам Лёха давно уже находился на месте и должен был их встречать на большой земле в прибрежном посёлке.

Дорога прошла без приключений, за рулем ехали попеременно, то Олег, то Юрка, поэтому 1500 км прошли почти не останавливаясь.

Выйдя из машины, Рита ощутила запах полыни и речной воды. С Лёхой договорились встретиться у местного магазинчика. Рита представляла себе этого рыбака мужиком лет 50, в высоких резиновых сапогах, в тельняшке и засаленной кепке. Из магазина вышел статный парень лет 35 в камуфляже. Олег бросился к нему:

— Лёха, ну вот мы и прибыли. Это Юра и Рита. Всё купили строго по списку. Руководи!

Все вещи были погружены в большую лодку, машина оставлена в одном из дворов у Лёхиных знакомых, взревел мотор и минут через 30 лодка причалила к берегу небольшого островка, где стояла Лёхина палатка.

Олег с Юркой выглядели беспомощно и жалко. Если бы не Лёха, палатки они ставили бы до глубокой ночи и то неизвестно, увенчалось ли бы это успехом. Затем выяснилось, что даже костра горе-туристы развести не могли.

На другое утро вся компания отправилась на лодке ловить рыбу. Юрка и Олег не поймали ни одной, а Лёха наловил пару щук, сазана и в довершение — сома размером с четверть лодки. Юрка с Олегом даже не смогли ему толком помочь, беспорядочно метались по лодке, хватали не те предметы, бестолково суетились. Лёха на них покрикивал и говорил, что руки у них растут из одного извесного места.

Рита невольно любовалась складным, мужественным Лёхой, а его простецкое лицо казалось ей даже красивым.

Всю неделю Олег с Юркой носились по поручениям Лёхи то за водой, то за хворостом, то картошку чистить, то рыбу солить и очень напоминали армейских салаг. Лёха раздавал команды, как заправский старшина или прапор, был строг, суров и немногословен. Зато вечерами у костра за бутылкой водки он рассказывал разные рыбацкие байки, повествовал о своей службе в армии, пел под гитару шансон. Говорить он никому не давал, а вот слушать — это хоть до утра. Утром он просыпался первым и будил остальную публику ни свет-ни заря. По Юрке и Олегу было видно, что они ждут-не дождутся окончания этого вояжа, а вот Рита с удовольствием научилась чистить рыбу, варить уху и даже один раз поймала довольно крупного леща, за что Лёха её даже похвалил:

— Молодец, баба! Учитесь, салаги!

К концу недели Рита поняла, что влюбилась в Лёху, как говорится, без задних ног. На бесполезного и бестолкового Юрку она смотреть уже не могла.

Так вот каков этот волшебный остров! За неделю вся жизнь с ног на голову! Ехать с Юркой в Таиланд уже совершенно не хотелось.

В Москву возвращались вчетвером, на двух машинах и Рита попросилась ехать с Лёхой, де, у его тачки ход более мягкий, чем у джипа. Всю дорогу Лёха сосредоточенно рулил, они почти не разговаривали, так как на полную громкость звучала то группа «Ленинград», то «Сектор Газа», то Розенбаум. Лёха высадил Риту у её подъезда и они обменялись номерами телефонов.

Да поездки в Таиланд оставалась ещё неделя. Юрка, не смотря на странное состояние Риты, от этого намерения не отказывался и вообще делал вид, что ничего не происходит.

Рита ждала звонка Лёхи, но на третий день не выдержала и позвонила ему сама. Они договорились встретиться в одном кафе.

Рита пришла на встречу раньше и с замиранием сердца ждала появления предмета своих грёз.

Лёха появился в непривычном для Риты облике: в костюме, рубашке и галстуке. Над галстуком возвышалось обветренное и загорелое лицо рыбака. В костюме Лёха смотрелся комично и был похож на охранника ночного клуба в каком-нибудь уездном городке. Чувствовалось, что в кафе Лёхе не уютно. Он нарочито демонстрировал уверенность в себе, перебарщивал, хамил официанту и смотрелся как слон в посудной лавке. Рите казалось, что все на них оборачиваются и недоумевают, что она делает в компании этого варвара.

Чувство внеземной любви покинуло Риту и улетучилось, как дымок сигареты, разлетелось, как одуванчик. Она удивлялась, как это её вообще угораздило.

Через несколько дней Рита уже летела с Юркой в Таиланд.

Финал… И занавеса нет

Светлана Королева

Финал… И занавеса нет. И нет условий,

Ошибка на ошибке — истины разрез,

А на дом задано — проверить горьким опытом теории,

Извлечь урок: кто по дрова, кто в лес.

Тот мальчик слишком вырос, слишком вынес

И даже выжил слишком из ума,

Душа его ступила нерешительно на клирос,

А сердце против тропарей. А сердце сожжено до тла.

Финал ли это? Есть ли продолжение?

И есть ли шанс: из омута в родник?

А разуму бумажки собирать в опровержение,

До сих — пока к наивному сиянию он не привык.

И занавес по швам. Условия ни к черту.

Да волком бы завыть, но чаща чёрная пуста,

Чернила в банке. Но никто не хочет предложить оферту.

А кляксы синие мешают заново и с чистого листа.

Под синим небом

Роберт Утяганов

1 куплет:

Под синим небом, встретились мы,

Пересеклись, под синим небом, пути,

С первого взгляда, рассеял туман,

Вчера он еще, мои глаза застилал.

Под синим небом, наконец, я прозрел,

Когда красоту, твою в стихах я воспел,

Когда на рассвете, пригрел первый луч,

Путь, проложив, друг другу меж туч,

Путь, проложив нам между туч.

И бежал я к тебе — ты бежала навстречу,

Те минуты тянулись, будто бы вечность,

Под синим небом, в томлении том,

В наших сердцах, зарождалась любовь.

И мы сошлись, под синим небом,

Я тебя подхватил, на руки с ветром,

Мы закружились, в танце над миром,

И душа мне твоя, пропела: Любимый

Припев:

мы с тобою достанем, все звезды с небес,

Знай теперь друг для друга, мы одни на Земле,

Под синим небом, встретились мы,

Любовью своей, чтоб все звезды затмить.

2 куплет:

За руки, взявшись мы оставили память,

Небо увидело сердца наши в шрамах,

Наши тела, окатив летним дождем,

Поняли вдруг, что мы снова живем

под этим небом, И что в наших руках

за нами дорога осталась в цветах,

Мы не сжигали за собою мосты,

Из наших книг вырвав чистые листы,

Вырвав чистые листы.

Мы с тобой не сомкнули глаз до утра,

Про любовь нашу мы писали слова,

И мы смеялись над обидой и болью,

Мыслям своим мы тогда дали волю.

И мы взлетели в синие небо,

Сердце друг другу открыв свое слепо,

Мы закружились в танце над миром,

И душа мне твоя пропела: Любимый

Припев:

мы с тобою достанем все звезды с небес,

Знай теперь друг для друга мы одни на Земле,

Под синим небом встретились мы,

Любовью своей чтоб все звезды затмить.

И согревая друг друга в ночи,

Признаваться мы будем вечно в любви,

Ты лишь на миг, назад обернись,

Впереди на двоих одна у нас жизнь.

3 куплет:

Я благодарен Всевышний за утро,

Что нам приберег кисти Ты для этюда,

И что мы, когда кружились над миром,

Она о любви мне пропела: Любимый

Припев:

мы с тобою достанем все звезды с небес,

Знай теперь друг для друга мы одни на Земле,

Под синийм небом встретились мы,

Любовью своей чтоб все звезды затмить.

И согревая друг друга в ночи,

Признаваться мы будем вечно в любви,

Ты лишь на миг назад обернись,

Впереди на двоих одна у нас жизнь.

На окошке, у звёзд на виду

Светлана Сапронова

Два часа. На окошке, у звёзд на виду,

Извращая сознанием сна неизбежность,

Я в глубинах небес утону, пропаду,

Покидая телесные рамки небрежно.

Благодатно. Душой прикоснусь к чудесам,

Их мне дарит пока снисходительно небо.

Не завидуй тому, что умеешь и сам,

Но сидишь приземленно и плачешься «мне бы…»

Два часа. До рассвета ещё далеко,

Раздвигает бессонница счастья границы.

Это утром мне будет опять нелегко,

Снова город, работа, привычные лица…

Рада

Денис Соболев

Утро. Хмурое сентябрьское утро. Над дорожками парка висит плотный, как вата, белый зябкий туман. Стоящие вокруг пожелтевшие тополя и березы застыли в немом ожидании. Наверное, тоже замерзли за ночь. В воздухе витает запах увядания, мокрых листьев и сигаретного дыма. Сижу на скамейке, курю уже какую по счету за ночь сигарету. Настроение… да какое там настроение. Не спал, замерз и от запаха сигарет уже тошнит…

— Привет. Ты чего такой грустный?

Поднимаю глаза, смотрю хмуро и устало. Теплая улыбка, смеющиеся глаза и озорные ямочки на щеках. Лет двадцать? Или чуть больше? Или меньше? Сейчас возраст угадывать все сложнее. Не отвечаю ничего, выбрасываю окурок и устало откидываюсь на спинку скамейки. Спать хочется просто зверски. Да и нет у меня настроения разговаривать, даже с такими хорошенькими девчонками. Негромко шуршит ее легкое платье — присела рядом. И как ей не холодно? Вроде бы и тепло на улице, но этот туман…

А она продолжает как ни в чем не бывало:

— А я иду по парку, любуюсь красотой. Ведь правда же красиво? — она чуть касается моего рукава. Я поднимаю такие тяжелые веки и молча смотрю на нее. Раскраснелась, улыбается… такая… миленькая. Точно, это слово лучше всего ее описывает. Она, не смущаясь, тараторит все так же:

— Такой туман густой, почти ничего не видно! Только березы в нем свои ветки полощут, как белье в реке…

Я слушаю ее голос, такой мелодичный и приятный. Хм. Березы полощут ветки в тумане… Поэтично.

— А тополя стоят такими великанами. Как будто братья старшие сестренок оберегают. Правда же похоже? — она вопросительно на меня смотрит, а я молчу. Но ее это как будто не смущает, она встает, тянет меня за руку:

— Пойдем гулять? Чего ты тут сидишь, нахохлился, как ворон.

И когда я поднялся, говорит:

— Я Рада.

Кивнул:

— И я рад. Только не знаю чему.

Она звонко рассмеялась, закинув голову, отчего ее волнистые русые волосы рассыпались по плечам настоящим водопадом:

— Да нет же, меня так зовут — Рада, — и улыбнулась, глядя мне прямо в глаза.

— Тогда я рад знакомству…

Она потянула меня снова… шаг… еще шаг… Мне было все равно, сидеть или идти.

Рада продолжила прерванный разговор:

— А потом смотрю — ты сидишь, грустный-грустный. А я не могу, когда люди грустят. Грустить плохо.

— А как ты узнала, что я именно грустный? не усталый, не злой, не пьяный наконец?

Рада улыбнулась широко, весело:

— Ну ты чего? По человеку сразу видно, когда он грустный. Вот бывают люди, которым немного взгрустнулось. Ну там, лето кончилось или еще что-то такое… легкое. И грустинка у человека легкая, светлая, как облачко. Налетела на миг, солнышко закрыв, и улетела. Такого человека легко развеселить можно. Сказал что-нибудь приятное, и уже улыбка, — она снова улыбнулась.

Мы шагали по неровным дорожкам, перешагивая трещины в асфальте и пробивающиеся тут и там сквозь дорожку травинки.

— А бывает такое, что у человека грусть тяжелая. Поругался с кем-то, обидел кто-то или несправедливость какая приключилась. И ходит такой человек насупленный, глаза темные, холодные. Такого человека развеселить сложно. Он грустит еще и от того, что грустит.

Я поднял на Раду глаза, спросил заинтересованно:

— А у меня какая грусть?

Рада посмотрела на меня внимательно, и сказала не то, чего я ожидал:

— Но хуже всего, когда у человека грусть привычная. Она страшнее всего. Такой человек ходит так, будто у него на плечах груз неподъемный лежит. Смотрит под ноги, никого вокруг не видит. И не хочет видеть. И с грустью своей сроднился как с любимой старой курткой. Идет куда-то — обязательно наденет. Попробуешь отобрать — будет сражаться за нее. Он ее холит и лелеет, любит и оберегает. Жалеет себя и постепенно учится не любить других. Таких людей нужно срочно спасать!

Рада не заметила, как повысила голос, на нас стали оглядываться редкие прохожие. И то сказать, странная парочка. Хмурый мужик в теплой ветровке, с трехдневной щетиной и красными от недосыпа глазами, и свежая как весна молодая девчушка в легком цветастом платье и сандалиях. Я остановился, стянул ветровку, накинул ей на плечи:

— Замерзла поди, Рада?

Она зажмурилась благодарно, потерлась щекой о плечо, посмотрела вдоль аллеи:

— Смотри как красиво!

Посмотреть и правда было на что. Туман, наконец, разошелся, выглянуло солнце, и стоящие вдоль дорожек дубы будто вспыхнули в его свете желтым, оранжевым и красным!

Листья ковром накрыли траву, распространяя вокруг дурманящий запах. Рада шагнула на этот роскошный лиственный ковер, сняла сандалии и пошла, разгребая листву босыми ногами. Я шагнул следом, не знаю зачем.

Рада повернулась ко мне, зачерпнула охапку листьев и подбросила вверх, рассмеялась счастливо. Протянула обе руки ко мне:

— Идем! Идем, я тебе кое-что покажу!

Я шагнул послушно. Она ухватила меня за ладонь своими тонкими длинными пальцами, потянула уверенно куда-то вглубь парка. Я остановился:

— Погоди, сандалии…

Но Рада махнула рукой:

— Некогда! Пойдем скорее!

Хм. Ну пойдем. Хотя что за спешка?

Она подвела меня к огромному раскидистому дубу. Под его кроной можно было бы поставить пару десятков столиков, такой он был большой. Рада поманила меня пальцем. Подошел. Она взяла мои ладони, приложила их к узловатой коре:

— Слушай.

Я послушно стоял, думая про себя, что эта странная девчонка удивляет меня все больше. А она спросила вдруг, глядя на меня взволнованно:

— Слышишь?

Я отрицательно помотал головой. Рада огорченно вздохнула:

— Так я и думала… Погоди, иди за мной, — она решительно пошла вокруг дерева, пригибаясь перед особенно низкими ветвями. На другой стороне дуба я увидел большое дупло. Все повторилось.

— Слышишь?

— Да, вроде мыши пищат…

Рада рассмеялась. Она вообще любила смеяться, и у нее это получалось очень заразительно. я невольно улыбнулся:

— Что?

— А ты в дупло загляни. Только не шуми, напугаешь.

Достав телефон, я посветил в дупло и увидел там… наверное, это была мышь. Я не очень разбираюсь во всей этой фауне. Она сидела на задних лапах и испуганно смотрела на меня бусинками глаз, смешно шевеля носом. Я повернулся к Раде:

— А что я должен был услышать?

Она задумчиво погладила кору могучего дерева:

— Этому дубу уже триста лет. Он старше этого города, он патриарх. Он видел все радости и печали этого города. И не засох, живет и радует всех вокруг. Люди утеряли связь с природой, с собой. И от этого такие грустные. Вот и ты не слышишь. Вот скажи мне — от чего ты сегодня такой грустный?

Я задумался.

— Дела не идут, с друзьями вчера поругался, не спал вот…

Она улыбнулась грустно:

— И из-за этого ты грустный? Честно-честно?

Я ответил:

— Пойдем, а то твои сандалии найдут себе другого хозяина.

Рада кивнула:

— Пойдем…

Солнышко меж тем уже светило вовсю, расцвечивая парк яркими осенними красками. На дорожке, возле того места, где Рада оставила сандалии, стояла маленькая девчушка лет пяти. Глазастая, курчавая, она посмотрела на нас долгим внимательным взглядом, и строго спросила:

— Тетя, это ваши сандалики?

Рада присела перед ней на корточки, спросила с улыбкой:

— Как тебя зовут, кукла? И где твоя мама?

Девочка насупилась:

— Я не кукла, я Мафа. И вообще, вопросом на вопрос отвечать не вежливо.

Я усмехнулся, а Рада рассмеялась заливисто, сказала:

— Да, Маша, это мои сандалики.

Голос маленькой Маши стал еще строже:

— А зачем же вы их тогда бросили? Ведь нельзя свои вещи разбрасывать.

Рада ответила серьезно:

— Ты права, нельзя конечно. Я больше не буду…

Из-за спины раздался женский голос:

— Доченька, вот ты где. А я тебя обыскалась.

И обращаясь к нам:

— Спасибо большое, что приглядели.

Я ответил:

— Скорее Маша за нами приглядывала, — и подмигнул девчушке.

Рада меж тем принялась обуваться. Маша, заметив это, спросила:

— Тетя, а зачем вы босиком ходите? Так ведь можно заболеть…

Рада с улыбкой сказала:

— Это очень здорово — ходить босиком по траве и листьям. Хотите попробовать? — обратилась уже к маме маленькой чудесницы.

Та замялась, смутилась:

— Да ну как-то неудобно…

Маша подняла на маму глаза и просительно затянула:

— Ну мааааам, ну пажалста! Ну давай с тетей босиком походим!

И мама сдалась, благо тоже была в легких туфельках. Я стоял и смотрел, как Рада водит маму с дочкой по листве, и как их глаза начинают светиться настоящей, неподдельной радостью. А уж когда девчушка увидела мышку, восторгам ее не было предела. Расстались они с Радой уже подругами. Маша сказала на прощанье:

— Тетя Рада, я вам рада. приходите в гости. И дядю своего хмурого берите.

Рада и мама девочки переглянулись и прыснули, а я улыбнулся Маше — не такой уж я и хмурый…

Мы гуляли по парку до самого вечера. Перекусили в кафешке, покатались на аттракционах, ели мороженое и катались на катамаране. Я не думал о времени, о неидущих делах. Просто гулял. И мне было хорошо. Рада рассказывала мне о том, как просто быть счастливым. Как много вокруг поводов для радости. Маленькие и большие радости подстерегают нас везде. Главное от них не уворачиваться. Так она и сказала.

А потом Рада сказала:

— Мне пора.

Я спросил:

— Завтра встретимся?

Она улыбнулась:

— Ты совсем не грустный теперь. Ты сегодня весь день улыбался и много шутил. Ты устал?

— Нет, мне хорошо.

— То есть быть радостным не сложно?

— Конечно нет. Почему ты спрашиваешь?

Но она продолжала:

— А грустным? Грустным быть легко?

Я усмехнулся:

— Ты ведь знаешь ответ…

Она улыбнулась:

— Знаю. И ты знаешь. Зачем тогда грустишь?

Я не нашелся что ответить. Потом сказал все же:

— Потому что грустно. Бывает такое.

— Самое главное — не позволять себе грустить долго. Любая грусть со временем сушит душу, делает ее черствой. И люди перестают радоваться. А ведь быть счастливым просто.

Она кинула на меня взгляд из-под пушистых ресниц, развернулась и пошла в ночь.

— Рада! Мы встретимся?

— Я хочу видеть тебя веселым…

Я стоял и улыбался. Просто потому, что улыбаться — просто…

…Солнечные блики теплыми мягкими лапами гуляли по лицу, просвечивая сквозь неплотно прикрытые веки. Легкий теплый ветерок покачивал ветки рябины над моей головой. Рубиновые налитые грозди тяжело раскачивались на тонких ветвях, распространяя вокруг чуть горьковатый пряный запах. Хо-ро-шо. Утро выдалось замечательным, теплым и солнечным. Бабье лето в самом разгаре, ошалелые мошки носятся вокруг, спеша урвать последние дни жизни. Откуда-то из травы поднялась бабочка, невесть каким чудом дотянувшая до конца сентября. В этом году природа будто сошла с ума и передвинула все на пару недель вперед. Такими темпами на новый год без снега останемся…

Откуда-то из-за спины доносился детский смех, живо напоминая мне одну маленькую и очень серьезную девочку. Маша. Как заливисто она смеялась, бегая босиком по желтым дубовым листьям, уворачиваясь от ласковых маминых рук… Это было, а как будто бы не было. И Рада. Юная девочка-весна в легком платье посреди промозглого сентябрьского утра. Она так и не сказала мне, как я грущу. А сам я не знал. Да и разбираться теперь не было никакого желания — я учился не уметь грустить. И сейчас мне было просто хорошо. От этого солнечного утра, от дурманящего запаха рябины и желтой листвы, от тонкого запаха дыма — где-то неподалеку дворники сгребали листья в большие кучи и поджигали их, стремясь облегчить себе работу…

С того чудного утра прошла пара недель. Я помирился с друзьями, уволился с опостылевшей работы и на неделю сбежал в Осташково. Там у одного моего хорошего друга есть просторный бревенчатый дом, добрая баня и прямой выход на Селигер. Я приехал к нему без предупреждения. Просто сел в машину и поехал. Обычно мы договаривались о таких визитах, друг часто летал по всей стране, и застать его на месте бывало сложно. Но в этот раз он оказался на месте. Увидев меня, не удивился даже — просто обнял, похлопал по плечам и повел в дом…

Обедали мы на небольшой веранде с видом на озеро. Первозданная тишина вокруг. Палыч поставил на стол парящую кашу в чугунке — в его доме была настоящая русская печь. и пользовался он ей мастерски. Быстро разложил кашу по тарелкам, напластал ароматного хлеба, выставил миску с плавающими в мутном рассоле хрусткими огурчиками…

— Как это ты ко мне так собрался? — спросил, глядя на меня с хитрецой.

— Да вот, — ответил я и неопределенно покрутил в воздухе ложкой, — развеяться надо. Сижу, как сыч, в городе…

Палыч кивнул согласно, и принялся за еду. Каша была чудо как хороша. Прожевав, он продолжил начатый разговор:

— Вот если бы ты меня предупредил заранее, я бы баню к твоему приезду истопил, рыбы наловил и ухи наварил бы. А так довольствуйся тем, что есть, — он хмыкнул.

— Ну баню истопить дело нехитрое, да и рыбы завтра вместе наловим. Ведь наловим, а? Я так на рыбалку хочу…

Он глянул на меня, сказал одобрительно:

— А ты как-то посветлел что ли… Был смурной вечно, на рыбалку не выманишь. А тут смотри-ка, сам приехал. Неужто влюбился? — продолжил он совершенно нелогично.

Я чуть не подавился от такого его предположения:

— Да ну тебя. Просто устал. От города. От суеты этой вечной. От хмурых лиц. От… да от себя самого устал.

Палыч хитро глянул исподлобья:

— Нееет, друг, темнишь. Чувствую в твоей душе какое-то томленье.

Палыч часто выражался таким вот слогом, классическим и более присущим веку позапрошлому, серебряному, чем немало меня радовал. Всегда очень радостно послушать правильный красивый родной язык.

Я не стал ничего отвечать. Сделал вид, что целиком и полностью поглощен потрясающе вкусной едой…

Вечером мы сидели в бане, и я как на духу рассказал Палычу о своей неожиданной и такой непонятной встрече с Радой. Палыч, залпом выпив большую кружку ядреного кваса, выдохнул:

— Ну мил человек, это ты хватил конечно… Такая Рада в жизни раз всего встречается. А ты отпустил. Эх ты, тетееееря…

…Прав был Палыч, тетеря и есть. Сижу вот сейчас, солнышку радуюсь да смеху детскому. На той самой скамейке сижу. Каждое утро. Уже неделю как. И в каждой девчонке ищу Раду.

Подумалось вдруг — а я ее ищу чтобы… что? Вот сейчас подойдет она ко мне, присядет рядом на скамейку и…

Сквозь детский смех я расслышал, как кто-то подошел к скамейке, легкими такими шагами. Встрепенулся, открыл глаза и… Передо мной стоял благообразный дед. Маленький, сухонький, в темном твидовом пиджачке и беретке. Такой, знаете, какие художники любят?

Он стоял, опираясь на богатую трость, и улыбался, глядя на меня поверх маленьких очков в тонкой изящной оправе. Трость выбивалась из всего его образа, так ладно скроенного.

— Вы позволите? — дед указал взглядом на скамейку. Голос у него был неожиданно глубокий. Какой-то несочетаемый сам с собой дед.

— Да, конечно, присаживайтесь, — я культурно сдвинулся, хотя места на скамейке было хоть отбавляй — я ведь один сидел.

Дед вынул из кармана неожиданно большой платок, расправил его на скамейке, сел. Видимо, заметив промелькнувшее в моем взгляде удивление, сказал:

— Хозяюшка моя, знаете ли, ворчит. Вечно, говорит, ходишь по паркам и скамейки штанами обтираешь, — он очень похоже изобразил какую-то женщину, и я невольно улыбнулся.

Забавный дед. И скамейка какая-то необычная. Толкает людей на немотивированное общение.

А дед тем временем снял очки и повернулся ко мне, чуть подслеповато щурясь:

— А вы верно ждете кого, молодой человек?

Ну вот, и этот с разговорами. Точно, непростая скамейка. Я кивнул — жду.

Говорить не хотелось. Слишком хороший день для разговоров с незнакомцами. Но деда не смутила моя неразговорчивость.

— Вы ведь не впервые здесь ждете? Я вас уже видел здесь…

— А я вас не видел, — немного грубо перебил я словоохотливого и любопытного дедушку. Но тут же устыдился, сказал примирительно:

— Впрочем, я невежлив, извините.

Дед кивнул понимающе, улыбнулся:

— Да ничего, ничего…

И замолчал надолго. Я искоса наблюдал за ним. А он сидел, уставясь куда-то своими блеклыми глазами, скрестив руки на трости и положив на них подбородок. Беретка смешно съехала набок, но он этого как будто не замечал.

Дед не ответил ничего, замолчал вновь. Легкий ветерок гонял по растрескавшемуся асфальту желтые дубовые и березовые листья. Оставшиеся на ветвях шумели под его невесомыми прикосновениями, гоняя по нашим лицам солнечные блики. Дед мечтательно улыбался, следя за игрой листьев и вслушиваясь в счастливый детский смех. Ребятня валялась в лиственных кучах, нагребая пахнущие осенью кусочки прошедшего лета на себя и с криком выпрыгивая вверх…

— Ты ведь ее ждешь? — дед повернулся и смотрел на меня испытующе, как-то резко перейдя на «ты».

Я смутился под этим пристальным взглядом, спросил:

— О ком вы?…

— О Раде, — он вновь мечтательно улыбнулся, — о девочке, похожей на весну. Ты ведь видел ее, правда?

Я потрясенно кивнул:

— А откуда вы?…

Он перебил меня. Точнее, он наверное не услышал меня:

— Когда-то, когда я был таким как ты, я встретился с ней. Здесь, на этой самой скамейке. Был 45-й, я пришел с войны. Я был молодым и… старым. Война сожгла во мне все. Так я тогда думал. Я глушил боль водкой и орал по ночам, я не мог смотреть на женщин. Мне все время казалось, что вот сейчас снова начнется стрельба и… В общем, я разучился улыбаться, — дед увлекся и говорил, говорил, словно спеша высказать накопившееся, выплеснуть…

— Вокруг царила радость — ну как же, такая победа, великая победа. А я не мог радоваться. Перегорело. И тогда появилась она. Подошла и спросила: «Почему ты такой грустный?».

Я молча слушал его рассказ, не веря в то, что это происходит на самом деле. Этого просто не могло быть. Это МОЯ Рада… Но дед говорил и говорил. О том, как они гуляли в парке, о дубе, которому скоро будет триста лет, о ее улыбке. А потом прервался вдруг на полуслове и снова посмотрел мне в глаза:

— Ты видел ее. Какая она? — он придвинулся чуть, жадно вслушиваясь в то, что я скажу. А я судорожно вспоминал, какая же она была?

— Улыбчивая. Теплые такие глаза и ямочки на щеках. Она была в легком платьице, но не мерзла, — я путался в словах, пытаясь описать ту, кого описать просто не получается.

Дед слушал сначала жадно, а потом сокрушенно кивнул:

— Да. Все так. Я тоже не смог вспомнить. Помню улыбку и ямочки, глаза помню и голос. Переливчатый такой, как колокольчики…

Он улыбнулся чуть грустно:

— Она научила меня улыбаться. Снова улыбаться, понимаешь?

— Понимаю. Она и меня научила…

Помолчали. Потом я набрался решимости и задал мучивший меня вопрос:

— А вы… вы ее только один раз видели?

Дед кивнул:

— Один. Но запомнил на всю жизнь…

— И вы… вы ее ждали всю жизнь?

Он отрицательно покачала головой:

— Не ждал. Искал. Но не нашел. Разминулся с ней. Я ведь был здесь в тот день, когда ты с ней встретился. Я уверен, что это был тот день…

Молчу, пытаясь осмыслить его слова. Он видел ее всего раз и искал всю жизнь.

— Но зачем?…

Он понял невысказанный вопрос:

— За тем же, за чем и ты. Мне очень нужно ее еще раз увидеть. Я хочу знать, что все это правда, понимаешь? Что не зря все…

— Все правда.

Мы оба потрясенно замолчали и одновременно повернулись на такой знакомый голос колокольчиками. Рада. Она стояла перед нами, в том же легком платье, с теми же ямочками на щеках, и внимательно смотрела на обоих. В глазах ее плясали теплые искорки.

— Рада! — я вскочил со скамейки, замер, не решаясь подойти ближе, спугнуть. Я боялся, что она вот сейчас растает, как мираж. Дед смотрел на нее не отрываясь. Челюсть его прыгала, но он нашел в себе силы, улыбнулся широко и радостно:

— Я улыбаюсь, видишь? Ты ведь хотела видеть меня радостным. Я рад тебе…

Она взяла его за руку, потянула:

— Нам пора. Пойдем.

Он встал и послушно шагнул. Я шагнул следом:

— Рада! А я? Я так ждал тебя, я хотел встречи с тобой… я…

Она посмотрела на меня долгим взглядом, спросила с легкой улыбкой:

— Ты рад мне?

— Конечно! Конечно я рад. Я очень ждал тебя…

— Зачем?

— Ну… чтобы… ты мне нравишься очень! — выпалил и уставился в ее глаза, пытаясь прочесть в них хоть что-то.

Рада покачала головой:

— И ты мне нравишься. Но нам рано еще встречаться. Рано. Когда-нибудь мы обязательно встретимся. А пока — радуйся. Я хочу видеть тебя радостным…

И они пошли. Дед шагал, опираясь на тросточку и о чем-то оживленно говоря, Рада держала его под руку и временами заливисто смеялась. Я смотрел им вслед и думал, что когда-нибудь мы встретимся. Обязательно. А пока… пока я буду жить и радоваться каждому дню…

Представь, что ты один

Валентина Иванова

Представь, что ты один на вершине холодной горы.

Нет ни меня, ни стихов моих, ни других источников тепла и света.

И дикий озноб бьет, несмотря на жаркую середину лета.

Ты стоишь — руки к небу подняв и в звезды целятся вековые сосны-стволы.

А ты не молчи. Крикни. Позови меня. И я обязательно приду.

Через тысячи верст прилечу, обернувшись птицей.

Я не Феникс, но ради тебя я из пепла смогу возродиться.

И услышу тебя всегда, даже если буду лежать в горячем бреду.

На минуту представь, что один среди бескрайних антарктических льдов.

Голубое безмолвие жжет глаза и никуда от него не спрятаться.

Я буквами осыплюсь с неба — словно кадры из фильма «Матрица».

Я возьму тебя за руку и поведу в долину теплых и нежных снов.

Представь, пожалуйста, на мгновение, что ты посреди вечно-зеленой тайги.

Даже солнце не может пробиться сквозь плотную занавесу веток.

Я белкой спущусь в ладони к тебе и улыбнется, качая листвой кедр-предок.

Сквозь деревьев тропинка мелькает — лишь для тебя — беги.

Чужой среди Своих

Андрей Егоров

Стирая грань непониманий

ЧУЖОЙ, в обители Земли…

СРЕДИ изломанных скитаний

СВОИХ находишь на пути…

И нервы сжаты под прицелом

Горящих взоров за спиной

Сжигаешь мысли в пепел белый

И понимаешь, что Чужой…

В пыли несущихся столетий

Бессмертен стих, послание иных…

Потомкам тех, кто не заметил,

Что ты… Чужой, среди Своих…

15.03.2019

Я давно тебе не писала стихов

Валентина Иванова

Я давно тебе не писала стихов, несколько дней — это очень много…

Но что бы я не начала писать, всё будет про любовь, даже если стихи будут про дорогу.

Даже если стихи будут про дождь, я скажу, что это мои слезинки.

Ты, наверняка, не совсем такое ждешь, и тебе хотелось бы, чтобы я сменила пластинку.

Сменила пластинку и включила бы режим природы, шум моря и звездный шепот добавила.

А у меня на сердце одна погода — сезон засухи по тебе и без тебя — одиночества марево.

Без тебя — одиночества марево или зима под весенним солнцем.

Без тебя я словно сердце на паузу поставила, ибо без тебя оно не поет, не бьется.

Без тебя и стихи не звучат в душе, не поют про любовь — скрипят убого.

Я давно не писала тебе стихов… Несколько дней… Это слишком много.

Вне зоны идентификации

Валентина Иванова

Раздеваюсь. Медленно-медленно снимаю с себя стихи-кожу. А ты готов к такому?

С пальцев перчатки-отпечатки сползают. Вне зоны идентификации.

Казалось бы — ну кому и зачем нужна моя вот эта душевная дефлорация.

И что она может дать ещё воображению моему — лишь тобой — больному.

Падаю. Обнаженная до аорты сердца, до трахеи, до боли — от крика — в горле.

И ползу — стихотворного мяса кусок — тебе не страшно?

Но сегодня именно так, такими словами жесткими, но для меня важными.

А ты попробуй дослушать, ибо правду всю — какая есть — можно сказать лишь, когда разум в коме.

Остановилась. Под словами-плетью застыну, как каменное изваяние.

Твоё «не люблю» ляжет шрамами — до костей — глубокими.

И буду скулить от боли, словно собака побитая зеленоокая.

Лучше промолчи, ибо молчание твоё, лучом надежды хрупкой станет мне.

Неправда! Всё не так! Стихи для меня и броня, и кожа, и спасение.

Даже если не любишь и не любил — всё-равно — спасибо. Я за двоих счастлива.

Свою индульгенцию на любовь я на тебя потратила и музой теперь обласкана.

А тебе, любимый, спасибо за то, что ты есть — пусть не мой. И за твоё терпение.

Ангелы и бесы — это ты.

Светлана Королева

Ангелы и бесы дружат в нас,

Балансируя

То нежной добротой, то необузданным гневом,

То лёгкими минутами, а то разнуздатой тоской подчас,

И в зеркале души: то летнее дыхание, то — порванные в клочья нервы.

Ангелы и бесы — сильные соперники,

Но союзники также,

Сила их в объединении, в единстве, человеческой многогранности.

Как латынь с немецким — в авторских трудах Коперника,

Как стабильность стали-мастерства, слитая с золотом-спонтанности.

Ангелы и бесы в нас не делятся

На рай и ад.

Им комфортно — в мире целостном-тебе. Канатоходцем и верёвкой.

От того — ты то нещадно беден смыслом, то воистину воскреснувши — богат,

От того ты — то тяжёлым камнем вниз, а то ввысь крылатой фразой лёгкой.

Ангелы и бесы — это ты.

Обман

Оксана Чернышова

Ты столько лет обманывал меня,

А я стирала это грязное бельё,

И надо было нам расстаться уж давно,

А я терпела и прощала тебе всё

Зачем ты жил на две семьи,

Кого хотел из нас ты обмануть,

Сейчас же свои вещи собери,

Разбилось моё сердце,

будто в градуснике ртуть

Тебя пьянила красота в другой,

Но временем проверено, что это ненадолго,

Ну чтож, ты сделал выбор свой,

И всё же ноет боль в груди осколком

Мне не простить твоей измены никогда,

Живи по правилам своей игры,

Тебе оставлю только память навсегда,

Как ты мне клялся о своей любви…

Вот и март

Светлана Сапронова

Вот и март. Снова ночь. Невозможно заснуть.

Размочаленных нервов колеблется лодка.

Натянув, как резину, сезонную муть

Рвут хвостатые злыдни бездонную глотку.

Третий час, и с бессонницей снова «на ты»,

А беруши куда-то исчезли некстати.

Вновь по улицам сонным гуляют коты,

Раздавая мяуканье всем, кто в кровати.

Предсказание

Наталия Варская

В магию Антон никогда не верил, гороскопы в журналах воспринимал как страничку юмора. И надо же — попался! Друг Юрка затащил его в магический центр» Свет и тень», описав это место, как стильное и оригинальное. Обитатели центра далеки от бизнеса, не похожи на деловых людей, чем и хороши. Сначала Антону так и показалось: необычно, кругом мягкие ковры, забавные фигурки, картины, свечи, запах ароматических палочек. Всё это расслабляет, успокаивает, радует. Хозяйкой центра оказалась худощавая, рыжеволосая дама с жёсткими чертами лица и странным именем Секлета. Скорее всего, это псевдоним, но это имя женщине шло. За чаем Антон спросил, чем отличается магия от колдовства и Секлета объяснила, что колдун служит потусторонним силам, а маг их себе подчиняет. И тут она вдруг спросила:

— А вы знаете свою судьбу?

Антон ответил:

— Не знаю и знать не хочу.

Юрка поддержал хозяйку салона:

— Да ладно, Антоха, не трусь! Попробуй! Выглядеть трусом не хотелось и Антон прошёл за Секлетой в другую комнату, маленькую и темную, освещенную одним тусклым светильником. Гадалка стала раскладывать на маленьком нефритовом столике какие-то странные карты, затем взяла Антона за руку, нащупала пульс и вцепилась в его запястье тонкими пальцами с острыми ногтями. И тут Антон заметил, что рыжей Секлета была не всегда. Кожа её была смуглой, глаза почти чёрными, и вообще она была похожа на цыганку. Как он этого сразу не заметил?! Хотя какая разница, всё это спектакль, не более того. Казалось, что Антон себя уговаривает, успокаивает, а самому явно не по себе и в области солнечного сплетения ощущается какой-то ком. А Секлета сказала:

— Опасайся женщин. Одна из них тебя отравит.

Антон криво усмехнулся и спросил:

— А можно этого избежать?

Он думал, что сейчас Секлета назовет сумму, за которую берётся ему помочь. Но она сказала:

— Больше ничего не вижу. Поможет тебе Фёдор.

Антон подумал, что в центре работает какой-нибудь экстрасенс Фёдор и сейчас его отведут к этому спецу, а он уж назовёт сумму. Но Секлета сказала, что пора вернуться к гостям. Антон старался шутить и выбросить из головы это предсказание, но слова Секлеты не выходили из головы. Затем его осенило: конечно же это шутка! Наверное Юрка подговорил Секлету разыграть друга.

Дома Антон окончательно успокоился, быстро уснул. Правда снилась ему всякая пакость: бородатый мужик, похожий на Гришку Распутина, Секлета, поливающая маслом Олейна асфальт перед его офисом, радостный Юрка в образе крупье из казино.

Женщин Антон всегда любил, но женат ни разу не был. Наверное потому, что любил женщин, а не женщину. На субботу у него была запланирована встреча с длинноногой моделькой Соней. Предполагался поход в ресторан и продолжение вечера дома у Антона. И вот, как назло, в ресторане Соня заказала суп из грибов. Романтическое настроение как рукой сняло, так как грибы почему-то ассоциировались с отравлением. А когда Соня выловила в тарелке гриб и попыталась засунуть его Антону в рот, реакция оказалась неожиданной: он резко выбил ложку из рук девушки, она разрыдалась и убежала, а Антон отправился домой в одиночестве.

Время было детское и он обрадовался, когда ему позвонила Верка, которую в шутку он называл Верка-модистка, так как она была дизайнером модной одежды. Верка приехала как всегда весёлая, с тортиком в руках. Именно торт испортил весь праздник. Антон знал, что кремом можно отравиться. Он внимательно изучил этикетку со сроком годности, но есть торт всё равно откался, да так резко, что Верка обиделась и быстро ушла. Хорошо, что секс случился до чаепития, а то вся суббота была бы насмарку.

Поразмышляв, Антон решил позвонить Юрке и прояснить ситуацию:

— Юр, я твой розыгрыш раскусил. Прямо как в фильме» Игра» с Дугласом. Молодец! Креативненько!

— Антон, я не понимаю, о чём ты?

— Да о предсказании этом про баб отравительниц.

— Расшифруй, не понял.

И Антон поведал Юрке слова Секлеты, свои страхи, всё больше понимая, что Юрка тут ни при чём.

Антон решил развеяться, а где это можно сделать лучше, чем за кулисами театра, где много друзей, где весело и шумно, где поют под гитару и где его всегда ждёт Елена Прекрасная (как он её прозвал),актриса и давняя пассия. Антона сразу обрадовал тот факт, что премьерный спектакль был не про семью Медичи, без единого намёка на отравления и преступления вообще. Он громче всех кричал» Браво!», преподнёс Елене цветы и конечно же остался на банкет. В театре он был свой в доску, и не только потому, что был официальным любовником ведущей актрисы, но и потому, что являлся одним из спонсоров. Антону хотелось верить, что любят его искренне. С ним здоровались все, от билетёрши до директора театра и казалось, что все были ему несказанно рады. На банкете среди множества тостов звучали тосты за его щедрую руку, доброе сердце, благородную натуру. Елена Прекрасная пробралась к нему, оставив журналистов, с двумя бокалами вина и прошептала:

— Давай выпьем за нас.

У Антона засосало под ложечкой, потому что он заметил на пальце Елены перстень. Как раз в таких удобно прятать яд и незаметно подсыпать его в бокал. Он сказал:

— Я пить не буду, не хочется.

Елена расценила отказ по-своему:

— Ах вот как! Ты не хочешь выпить за нас! Ты просто считаешь меня временным гостем в твоей жизни! Я устала от этой неопределённости! Я выйду замуж за первого встречного! У Антона разболелась голова и он подумал о том, что женщины способны отравить существование безо всякого яда. Он пожелал Елене счастья с первым встречным и уехал домой. Дома он долго думал и понял, что постепенно сходит с ума. Опять позвонил Юрке:

— Плохо мне совсем от этого предсказания. На женщин смотреть боюсь. Секлета говорила, что помочь мне может только Фёдор, ты не знаешь, кого она имела ввиду?

Юрка пошутил что-то про «перечти Достоевского», но толком ничего не сказал.

Так прошло 9 месяцев. Антон пил транквилизаторы, занялся йогой, но с женщинами встречаться не мог.

И тут вдруг объявилась Верка-модистка. Она родила ребёнка! Его ребёнка!

— Антон, ты не бойся, мне ничего не надо. Я родила для себя. Не хотела тебя грузить, но Юрка сказал, что ты имеешь право знать. Я записала его на отчество моего отца и на свою фамилию — Фёдор Андреевич Светлов. Алименты мне не нужны.

— Вера! Нет! Это мой сын! Он Фёдор Антонович Неведров! А мы с тобой немедленно распишемся! Я понял, что люблю тебя, а сын — моё спасение! Это волшебный Фёдор!

Через 3 месяца состоялась свадьба, свидетелем был Юрка. Антон больше не боялся отравлений — у него есть волшебный Фёдор! Он был благодарен Секлете, ведь если бы не она, так и носился бы он по волнам удовольствий то с одной, то с другой. А Юрка хитро улыбался и думал: какая отличная мысль пришла ему в голову, посоветовать этой милой, доброй Верке назвать сына Фёдором!

Не говорите… что меня не любите…

Саша Соловей

Не говорите… что меня не любите…

Не отводите взгляд, чуть влажных глаз,

Вы нашу встречу утром позабудете,

Растает на рассвете пылкость фраз.

И не гоните прочь, дрожащим голосом,

Твердя что я вас верно погублю,

А просто нежно гладя мои волосы,

Шепните: я тебя ещё люблю!

Не говорите… что меня не любите…

Ломая руки, будто бы в бреду.

Вы нашу встречу, знаю, позабудете,

Когда в рассвет неслышно я уйду.

Ну а пока, позвольте быть собой!

Смеяться, плакать и пьянеть от счастья,

Касаясь ваших нежных плеч рукой,

Или целуя тонкие запястья…

Вы все уже заранее решили

Саша Соловей

Вы все уже заранее решили,

А я несмело путаю слова

И вы как будто обо мне забыли

И равнодушно прячете глаза.

Вы не хотите показаться грубой,

Но проходили это много раз,

Вам говорили что то там про губы,

О том что тонут в бездне ваших глаз.

И вам клялись в любви и обещали,

Избавить от душевной пустоты,

Как часто, с вами просто так играли,

Вам не сказав о правилах игры.

И вас не подкупают комплементы,

И поздний «откровенный» разговор,

И дорогие, пышные букеты,

И разочарованья приговор.

Как много было тех кто говорили,

Красивыми, глубокими словами,

А после просто тихо уходили,

Оставив вас с разбитыми мечтами.

И вы привыкли ничего не ждать.

А сильной и надменною казаться,

И все обиды молча забывать,

А часто так хотелось разрыдаться!

Но вы прощали тех кто уходил,

А вот себя вы так и не простили,

За то что одиночеством больны,

За то что так доверчиво любили.

Я вам кажусь таким же как они,

И этого не в силах изменить,

Кто падал, тот боится высоты,

Кто предан был, боится полюбить.

Матильда любит сказки

Зоя Ануфриева

Матильда любит сказки

Про эльфов разных стран,

Читает на терраске,

Забравшись на диван.

В руках большая книжка,

Картинками полна,

Красавица-малышка

Застенчива, скромна.

Вокруг нее мечтами

Летают мотыльки,

Цветные оригами

Как бантики ярки.

Какого крылья цвета?

Лазурь и бирюза?

Матильда видит лето

И красит небеса.

Твой край

Оксана Чернышова

Посвящается моему другу С. Соловей

Далеко твой край от меня,

И страна даже вроде чужая,

Там и травы поют, чуть дыша,

Говорить обо мне не желают

Почему я не вольная птица,

Мне бы в небо твоё улететь,

У поэта читаю страницы,

И не смею ему даже спеть

Утопает МолдОва в садах,

И глаза застилает зелёным самшитом,

Собери с широких полей урожай,

накорми меня, чтобы стала я сЫтой

Далеко твой край от меня,

И страна даже вроде чужая,

Там и травы поют, чуть дыша,

Говорить обо мне не желают…

15.03.2019

Недетские забавы

Наталия Варская

Аня писала стихи о любви, пусть не шедевры, но складные и искренние, и выкладывала их на своей страничке и в поэтической группе «Слёзы любви». Её стихи нравились девушкам и женщинам. Читателей-мужчин были считанные единицы, а возможно они Анины стихи читали, но виду не показывали.

И кто бы мог подумать, что найдутся у Ани недоброжелатели. А ведь нашлись! Некая дама с ником Апраксия и, что особенно удивительно, мужчина с ником Карлсон Иванов. Этот Иванов Карлсон, видимо не был в курсе, что Карлсон — это фамилия. На аватарке Апраксии красовалась девушка с утиными губами, а Карлсон, особо не утруждаясь, на аватарке был мультяшным Карлсоном. Появись эти двое на личной странице, можно было бы немедленно их заблокировать, но в группе приветствовались любые комменты, главное, чтобы нецензурщины не было. Апраксия и Карлсон бранных слов себе не позволяли, но писали зло и обидно.

— Что это за беспомощные стишки!? Как можно позволять себе глагольные рифмы?! — писала Апраксия.

— Кому нужны эти ваши излияния «Без него нет жизни мне, словно без Земли Луне»? — вторил Апраксии злобный Карлсон.

— Не судите строго, я пишу от души, — пробовала объясниться Аня.

— Что значит — не судите?! Вы же в группе публикуетесь!? Надо читателей уважать и не подсовывать им своё жалкое графоманство! — отвечала Апраксия.

— Вы бы лучше на курсы домохозяек пошли, а то все, видите ли, поэтессы, а готовить никто не умеет, — писал Карлсон.

— При чём тут умение готовить? Это не ваше дело! — отвечала Аня.

— Нет — наше! — припечатывал Карлсон и Ане слышался голос артиста Папанова из фильма «Берегись автомобиля».

Апраксия тут же вмешалась:

— Согласна с предыдущим

комментатором. Часики-то тикают, надо о замужестве думать, а не о стишках!

Аня чуть не задохнулась от негодования. Что эти люди забыли в группе Слёзы любви? Дело в том, что Аня была далеко не юной девушкой, а дамой 38 лет. На её аватарке была нейтральная картинка: тетрадь и перо.

Да, конечно, часики тикают давно, но какое право имеют посторонние люди вмешиваться в её личную жизнь!?

— Мне не двадцать лет, чтобы меня жизни учить, — написала Аня в комменте.

— А, понятно! Всё стишки писала, а замуж не вышла! — тут же отреагировал Карлсон.

— Я так и знала, по стихам видно, что автору далеко за тридцать, а понимания жизни нет, — вставила Апраксия.

Аня решила заглянуть на страницы этих двух жутких людей. У Карлсона в друзьях было 17 человек, вялые посты про политику, под которыми не было ни лайков, ни комментов.

У Апраксии друзей было около двухсот, выкладывала она мудрые мысли великих людей, комменты никто не писал, но по три-четыре лайка под каждым постом присутствовало. И ни у Карлсона, ни у Апраксии о поэзии ни слова. Что же эти ценители стихов прицепились к ней именно в поэтической группе?

А в это время между Карлсоном и Апрексией в комментах завязалась переписка:

— Вы заметили, что этой возрастной дамочке сказать больше нечего? Замолчала! — обращалась Апраксия к Карлсону.

— Наверное, рыдать побежала или новый бред сочиняет, — блестнул юмором Карлсон.

Аня заглянула в другие знакомые ей поэтические группы и обнаружила там в комментариях те же лица. Апраксия и Карлсон высказывались везде, и их комменты разнообразием не отличались. И вместо того, чтобы написать этой парочке нечто язвительное, Ане вдруг стало жалко этих неприкаянных, явно немолодых и одиноких людей. Понятно, что не от хорошей жизни они в группах злобятся, а поэтические выбрали, наверное, потому, что в них публика интеллигентная. В какой-нибудь группе юмора их бы быстро матом обложили.

Аня перестала обращать на комментарии внимание и они сошли на нет. Апраксия и Карлсон заскучали.

А Аня подумала, что зря они время тратят, созвонились бы лучше, в кино или в кафе сходили. Глядишь и создалась бы новая ячейка общества.

Я честно тебе говорю

Светлана Королева

Я честно тебе говорю, что всё у нас хорошо!

Смотри: там, на улице солнце играет в чужих лицах,

И этот весенний день устроил цветное шоу,

Насытив верой сердца и стерев всех безумий границы.

Смотри: скоро будет жизнь — листочками на костях,

И даже в апреле пень цветёт безудержно-смело,

А ты проходи — танцуй. И пой. И не как в гостях,

А будто ты только увидел весь этот свет белый.

И в ямочках на щеках у девочки — вот, гляди!

Разлилось простое, нежное и наивно-прекрасное счастье!

А ты струны души обидами не тереби,

А лучше мелодией лейся. И мимо тревог — пасти.

Я честно тебе говорю, что всё у хорошо у нас!

И рифмы послушно кружатся, не давая листу скучать,

Идём на свидание к Весне! Плести из себя рассказ.

Идём же идём, идём, идём! Весну, наконец, встречать!

Поэту и другу Оксане Чернышовой

Саша Соловей

Ты как весна: спокойна и тепла!

Твои стихи мне кажутся родными —

У них твоя красивая душа,

Они сверкают красками живыми!

И я, устав от праздной суеты,

Спешу скорее сердцем окунуться,

В твои печали и твои мечты,

Которые поэзией зовуться!

И этот мир: порочный и святой…

Ты согреваешь трепетной тоскою.

Хочу, чтоб счастье ты звала сестрой,

И радость нежно гладила рукою!

Судьба детей Ильи Репина

Наталья Швец

Судьба детей Ильи Репина сложилась по-разному

Благодаря кисти гениального художника сегодня все имеют представление, как выглядели его дети. Он оставил много портретов своих детей и первой жены Веры. Одной из самых известных работ стала «Стрекоза», написанная на даче в Мартышкино под Петербургом.

На картине «Стрекоза» изображена старшая дочь художника Вера. Ребёнок сидит на перекладине на фоне светлого неба и качает ножкой. Так и слышится стрекотание сверчков и жужжание шмелей. Схожесть модели с насекомым придает и голубое платьице, которое расцветкой напоминает крылышки стрекозы.

Да и сама девочка, которая безмятежно качает ножкой, присев на жёрдочку, чем-то похожа на лёгкокрылое насекомое. На секунду коснулась брёвнышка, сейчас взлетит и понесётся по своим делам…

Верочка-стрекоза

Поза ребёнка, которому на момент написания работы, было двенадцать лет, свободная и живая. Шляпка на голове закреплена под подбородком чёрной лентой. На лице и шее играют солнечные зайчики. Личико её очень задорно…

Не случайно Илья Репин в одном из писем Павлу Третьякову написал: «Девочку на солнце следует назвать „Стрекозой“: и по цвету, и по движению, и по положению она подходит под это название».

Глядя на картину, можно сразу определить характер девочки, которая была самой любимой дочерью художника. Сразу понятно, что это гиперактивный ребёнок. Жёрдочка, на которой сидит Вера, находится высоко от земли. Забраться на неё может не каждый мальчишка, не говоря уже о девочках. К слову, искусствоведы предполагают, что художник создавал портрет дочери по памяти, свидетельством тому — некоторое несовпадение фона и фигуры…

Осенний букет в руках Веры

На другой известной картине Репина «Осенний букет» Вера изображена уже девушкой. Этот портрет художник рисовал в имении Здравнёво Витебской губернии. Земля, приобретению которой радовалась вся семья, была куплена за деньги, что Илья Николаевич получил, продав картину «Запорожцы».

В портрете живёт цветовая гармония: кружево воротничка, светлый рюш, украшающий блузку, белые пуговички и такие же цветы — как воспоминание о светлых летних днях. Но неяркое золото деревьев второго плана, «жаркий» цвет берета и красные с охрой цветы букета говорят о дыхании осени…

В письме к дочери Толстого Татьяне Львовне Илья Репин писал: «Начинаю портрет Веры, посреди сада с большим букетом грубых осенних цветов, с бутоньеркой тонких, изящных; в берете, с выражением чувства жизни, юности, неги».

Старшая дочь

Илья Ефимович Репин был отцом четверых детей, появившихся на свет в браке художника с дочерью преподавателя рисования и черчения императорской Петергофской гранильной фабрики — Верой Алексеевной Шевцовой.

Старшая дочь художника, названная в честь матери Верой, та самая «Стрекоза», родилась в октябре 1872 года в Санкт-Петербурге. Будучи первым ребёнком в семье, девочка всегда считалась всеобщей любимицей. Крёстным отцом маленькой Веры стал близкий друг Ильи Репина, директор Публичной библиотеки в Петербурге, известный критик и искусствовед — Владимир Васильевич Стасов.

Племянница художника со стороны жены Людмила Шевцова-Споре вспоминала: «Несмотря на многие недостатки в характере Веры, отец любил её более других детей. Да и вообще это была любимица семьи. Энергичная, весёлая, предприимчивая девушка, она бодрила всех и в полном смысле слова являлась душой семьи. С нею никогда не было скучно, и сам Илья Ефимович, помню, из всех детей выделял Веру именно за то, что ему самому было приятно побеседовать с нею — второй, молодой хозяйкой дома. Она могла принять кого угодно и без стеснения занимала беседой любого именитого гостя. Своё, можно сказать, „привилегированное“ положение Вера нередко использовала утилитарно и, в частности, применяла в щекотливом вопросе выпрашивания денег. И отец ей не отказывал».

Вера находилась с отцом до конца

Сразу после рождения дочери художник вместе с семьёй отправляется в поездку по Европе. Письма Репина, которые он в тот период пишет друзьям и близким, буквально переполнены неимоверной нежностью и любовью: «Маленькая наша бегать начала и очень нас забавляет, девица французской весёлости и так же умно говорит, как они…».

Ранние творческие наклонности и безграничная любовь со стороны отца сделали своё дело. Увлечение театром привело её к службе артисткой Александринского театра, где Веру вспоминали как даровитую драматическую актрису, не лишённую музыкальности, однако имеющую неприглядную внешность и плохой характер.

В 1922 году старшая дочь художника переезжает в отцовское имение «Пенаты» на берегу финского залива и становится полноправной хозяйкой в доме уже пожилого отца, взяв на себя все бытовые заботы.

Вера проживала с отцом до конца его жизни. Замуж так и не вышла. О ней мало кто лестно отзывался. В том числе хорошо знавший семью Репиных Корней Чуковский. По его воспоминаниям, Вера Ильинична не задумываясь продавала картины отца, а на вырученные деньги покупала себе серёжки. Была «лжива, труслива… и тупа умом и сердцем». Вот такая резкая критика…

Супружество не было счастливым

Первый брак Репина длился пятнадцать лет. За эти годы Вера Алексеевна помимо старшей Веры родила Надежду, Юрия и Татьяну. Супружество, по мнению исследователей, сложно было назвать счастливым. Илья Ефимович тяготел к открытому дому, готов был в любое время принять гостей, его постоянно окружали дамы, желавшие позировать для новых картин. Вере Алексеевне, сосредоточенной на воспитании детей, салонный образ жизни был в тягость.

Разрыв отношений произошёл в 1887 году. При разводе бывшие супруги поделили детей: старшие остались у отца, младшие перешли жить к матери. Семейная драма настолько серьёзно повлияла на художника, что Стасов писал Марку Антокольскому о своём беспокойстве за душевное самочувствие друга: «Репин что-то замолчал со своей выставкой, а летом и осенью он много о ней поговаривал… Какой тут покой, какая радость, какая возможность писать свои картины? Как тут готовить выставку, когда… все неприятности, истории, сущее несчастье?»

Надежда Репина

Надежда родилась спустя два года после рождения старшей дочери. О её детстве почти ничего не известно. Кое-какую информацию о Надежде можно почерпнуть лишь из переписки Ильи Репина с дочерью Льва Толстого. В ней художник сообщает, что двадцатилетняя Надежда склонна к эмансипации, и восхищается её трудоспособностью. В тот период она обучалась на Рождественских женских курсах лекарских помощниц в Петербурге, практику проходила в Полтавской губернии.

Он так пишет об этом времени Татьяне Толстой: «Благодарю Вас за любезное отношение к Наде, она такая выносливая работница. Более месяца она там дежурила у больных, теперь дома готовится к экзаменам — побледнела и похудела даже».

После окончания этих курсов Надя Репина работала в земских больницах Петербурга. В начале 1910-х гг. Надежда Ильинична заболевает тяжёлым нервным расстройством и с тех пор постоянно проживает вместе с отцом в «Пенатах». Несмотря на огромные усилия со стороны Репина привлечь дочь к творчеству, Надежда замыкается в себе и практически не покидает своей комнаты. Её жизнь оборвалась в 1931 году в Куоккала.

Сын Георгий

Сын Георгий, в семье его называли Юрий, родился летом 1876 года по возвращении семьи из Парижа в Россию. В метрической книге Покровского собора города Чугуева (близ Харькова) за 1877 год было записано, что восприемниками сына академика Императорской академии художеств Ильи Репина и его жены Веры Алексеевны стали друзья художника — мировой судья Александр Михайлович Любицкий и жена отставного майора Евдокия Степановна Чадина.

Уже в юном возрасте стало ясно, мальчик пойдёт по стопам отца и станет художником. Начав с домашних отцовских уроков рисования и живописи, он учился впоследствии в художественной школе княгини Тенишевой и Петербургской академии художеств, где преподавал Илья Ефимович. С 1903 года Юрий работал вместе с отцом, участвовал в выставках Союза русских художников, Товарищества передвижных художественных выставок.

Юрий Репин писал портреты, картины на евангельские сюжеты, но более всего преуспел в исторических и батальных работах. На международной выставке в Мюнхене в 1910 году был награждён юбилейной премией принцессы Евгении Ольденбургской за картину «Великий вождь (Пётр І в Полтавской баталии)». В 1913-м — II премией по исторической живописи Общества поощрения художников за картину «Тюрченский бой». В 1915-м получил премию по исторической живописи Общества им. А. Куинджи. К сожалению, следует объективно признать: даже его самые успешные картины не могут сравниться с шедеврами отца.

Отношения старшего и младшего Репиных безоблачными не назовешь. Вот как описывает их взаимоотношения Корней Чуковский: «В те краткие периоды, когда у Репина бывало перемирие с сыном, жившим по соседству с „Пенатами“ (а их размолвки длились порой годами, и вообще отношения у них были тяжёлые), Илья Ефимович втягивал в работу и сына и очень радовался, когда тот соглашался прийти к нему в мастерскую со своей палитрой. Репин встречал его очень радушно, даже как будто заискивающе, и после первого же сеанса горячо одобрял его живопись, но Юрий Ильич выслушивал его в угрюмом молчании, не глядя ему в лицо, и норовил воспользоваться любой возможностью, чтобы ускользнуть из „Пенатов“ и скрыться от отцовского глаза».

Однако, в отличие от Чуковского, коллеги-художники младшего Репина считали его талантливым живописцем и порядочным человеком.

Трудная жизнь

После смерти жены Юрия Репина Прасковьи отношения отца и сына теплеют, они проводят много времени вместе. Когда отец умирает, Юрий переезжает в Хельсинки и занимается написанием православных икон. Однако денег это занятие приносило мало, и сын великого художника сильно бедствовал.

О судьбе двух сыновей самого Юрия практически ничего не известно. Лишь о Дии сообщалось, что он мечтал обучаться в Ленинградской академии художеств, для чего самовольно перешёл советско-финскую границу. После рассекречивания архивов выяснилось, что в 1935 году он был арестован при пересечении границы с СССР и приговорён трибуналом Ленинградского военного округа к расстрелу на основании статей 58—8 и 84 УК РСФСР.

Татьяна Репина

Самая младшая дочь художника родилась в июле 1880 года. Незадолго до этого умерла мама художника — Татьяна Степановна и малышку было решено назвать в её честь.

После окончания гимназии Татьяна Ильинична училась на Бестужевских курсах. В апреле 1901 года она вышла замуж за поручика Николая Язева. Молодые покидают Петербург и отправляются к месту службы мужа. Вскоре они возвратились, так как Николай Геннадьевич решил поступать в Инженерную академию. Благодаря картине «Семейный портрет», написанной Ильёй Репиным в 1905 году, можно иметь представление о семье Татьяны.

На полотне изображены две Татьяны: Татьяна Ильинична и трёхлетняя Тася (Тасенька). За столом — Николай Геннадьевич Язев и его мать. Слева, ближе к двери, стоит няня. У неё на руках вторая дочка Любочка, которая вскоре умерла.

Ферма

Семейная идиллия длилась недолго, через какое-то время супруги расстались. Татьяна Ильинична Репина-Язева вместе с дочерью переезжает жить в имение отца «Здравнево», которое ныне находится в Беларуси. После революции, осенью 1918 года, в помещении теперь уже бывшей репинской дачи открылась школа для детей, где Татьяна Ильинична работала учителем.

Летом 1930 года Татьяна с семьей дочери, в которой на тот момент уже было четверо детей, переезжает в «Пенаты». После смерти отца Татьяна с детьми и внуками перебралась во Францию, где долгие годы прожила на ферме, приобретённой за деньги, вырученные от продажи картин отца.

Судьба детей художника сложилась по-разному

В последние месяцы своей жизни Илья Ефимович Репин был счастлив, о чем без утайки писал своим друзьям, ведь рядом с ним собралась вся семья. Однако все понимали: глава семейства ослаблен длительной болезнью и это знание омрачало жизнь обитателям «Пенатов». После смерти художника в сентябре 1930 года его дети поделили между собой наследие отца и начали жить самостоятельно.

Вера вместе с Юрием переехала в Хельсинки, где скончалась в 1948 году. Она похоронена на православном кладбище, рядом с которым есть небольшая церквушка, освящённая в честь Ильи Пророка. Иконостас для этой церкви резал Юрий Репин в память о своём отце. Его могила появилась рядом с могилой сестры спустя шесть лет, в 1954 году. Последние годы он проживал в Доме Армии спасения. Судьба детей Ильи Репина сложилась по-разному, но на каждого из них легла тень славы великого отца…

Моя любовь к тебе не померкнет

Роберт Утяганов

Моя любовь к тебе не померкнет с годами,

День ото дня она лишь крепнет меж нами,

В каждом стихе написанном позже,

Опишу поцелуи, что нужны мне как воздух.

Расскажу, как с тобой открываю мир снова,

Как тебя научился понимать я с полслова,

Как счастлив душою и плотью с тобой,

О том я напишу, что случилось впервой.

Город ангелов

Владимир Филатов

Сентябрь, учёба, пора золотая,

И первый звонок во дворе отыграл.

Как тут же слетелась бесовская стая,

Как скот — всех согнали в спортзал!

В немом безумии тщедушного спортзала,

Эхом нарастает детский плач.

Женщина в беспамятстве упала.

— Помогите, маме нужен врач!

— Мам, скажи: когда дадут попить?!

Скажи: пусть сводят в туалет!

Мамочка, как хочется пожить;

От материнских слёз затмился целый свет.

На стенах алым красится рассвет,

И третьи сутки рассыпаются в надежде,

Но сил уже на веру в чудо нет,

А жажда изнуряет как и прежде.

И грянул взрыв под потолком!

Затем второй! Заполыхал спортзал.

Живые к выходу потоком,

А в спины им свинцовый шквал.

Навстречу им военные бегут…

Живой стеной детишек заслоняя.

Спасти от пуль кого-нибудь.

Но не они, а случай всё решает.

Раз в год зажгите, люди, свечи,

И вспомните: со школьного двора

Полуживые выбегали дети,

Легла осколком школьная пора.

И прошлого воспоминания уносят,

С тех самых пор кровоточащих ран.

Мы будем помнить золотую осень,

Сентябрь, дети, маленький Беслан.

Я однажды спрошу

Светлана Сапронова

Я однажды спрошу после пьяной серебряной свадьбы,

Как терпел ты меня, взбаламошно-рассеяно-злую?

Что ответишь ты завтра, сегодня хотелось узнать бы,

Но пока мы не вместе, другого небрежно целую.

Я однажды спрошу: Почему ты позволил так долго

Не свершаться мечте и ходил неприкаянно где-то?

Но пока я в Печоре, а ты отдыхаешь за Волгой.

Ждёшь, когда опадет с моих веток разнузданность цвета?

Я однажды спрошу: Пребывая в плену увлечений,

Знал ли ты, как мы встретим сегодня совместную старость?

Если хочешь, молчи. Я на стол положила печенье,

То, что завтра с весёлой серебряной свадьбы осталось.

Геометрическое настроение

Людмила Ромашкина

Сегодня я буду круг. Или шар. Решено. Круг и точка. В смысле, точка не с кругом вместе, а как символ непоколебимости принятого решения. Такая же бесконечная и безначальная, не подвластная измерению. Кругом быть легко. Когда в тебе нет острых углов, да вообще никаких углов нет, можно быть мягкой, уступчивой, всепрощающей. Когда ты круг, гораздо легче быть луной. Можно даже стать солнцем, но это несколько сложнее, ответственность очень большая — обогрей всех, освети. А луна только для избранных, для самых отчаянных так сказать. Можно быть циферблатом часов, и по собственному желанию руководить временем. Выторговать у Хроноса танец и вальсировать с ним чеканя шаги-минуты — минута вперед, две минуты назад, поворот… Хронос профессионально ведет в танце, чувствует ритм, но очень уж скучный партнер, с ним не пошалишь. А когда ты шар — легкий и неустойчивый как мыльный пузырь, то очень сложно быть серьёзной. Еще можно быть колесом, каким хочешь, без разницы. Когда ты колесо, перед тобой открыты все дороги, катись хоть на край света, тебе все можно.

Вчера я была квадратом. Монументальным и нерушимым, монолитным и перманентным. Квадрат — это постоянство и уравновешенность, сила, таящаяся в простоте линий. Квадрат не умеет быть спонтанным, ему недоступны вольности, кроме как проекция и цвет. Можешь быть загадочным и мрачным как черный квадрат Малевича, а можешь быть цветным и сложным как кубик Рубика, дело твое. Квадратом быть просто. Со всех сторон ты одинаковый и понятный. Можно даже быть квадратом в квадрате — запереться в четырех стенах квартиры и наблюдать за плоскими фигурками по квадратному телевизору.

А вот треугольник — это очень непросто! Всюду торчат углы, прячутся тайны и загадки. Не люблю быть треугольником. Только он обычно не спрашивает можно ему сегодня быть или нет. Он просто приходит, даже не так — врывается! Острый, звенящий как колокол, несговорчивый и принципиальный. Еще когда он прямоугольный — полбеды, а вот когда остроугольный, то пиши пропало, прячься и разбегайся все живое. Почему вы думали, треугольные дорожные знаки называют «предупреждающими»? Вот именно поэтому. Не на пустом месте аномальный участок моря близ Бермудских островов в форме треугольника. А если бы Фараонов хоронили не в пирамидах, где целых четыре треугольника, то не окружало бы их столько тайн и головоломок, будьте уверены. Не люблю быть треугольником!

Еще не люблю быть прямой линией, как рельса — не сгибаемой, стойкой, вечно куда-то длящейся. Прямолинейность — это не для меня. Уж лучше пусть зигзаг, ломаная линия кардиограммы, которая отражает сердечный ритм, живет своей жизнью, и жизнь эту самую олицетворяет. В моменты, когда во мне просыпается зигзаг, я становлюсь страшно непостоянной, но в тоже время очень активной, саркастичной и взбалмошной. Могу быть разрушительной как молния, рубить сгоряча и не следить за языком. А могу — плавной и текучей как волна, нежной, ласкающей. Когда я волна, то все живое стекается к моим ногам и ластится, не боясь кушать из рук. Движения плавные, грациозные, хоть иди танцевать «Лебединое озеро» вместо примы балета.

Я очень боюсь стать точкой, сузится до пределов атома, исчезнуть, не существовать. Страх этот настолько велик, что он полностью затмевает собой путь к бесконечности. Понятно, что от точки не убежишь, но пусть это будет хотя бы запятая. Все-таки не безысходность, а слабая надежда на возрождение. Точка — это шляпка гвоздя, вбитого в крышку последнего земного пристанища.

Лишь немногим удается познать аскетичную замкнутость бесконечности. Превратиться в змея Уробороса, кусающего себя за хвост, перерождающегося снова и снова. Вкусить сакральные тайны бессмертия. Отменить все законы и правила, видеть начало в конце, быть всегда и радоваться тому, что имеешь.

Маленькая женщина

Анастасия Солдаткина

Маленькая женщина, опять тебе не спится?

Взглядом изучаешь очертания теней,

Узнаёшь в них странные фигуры или лица,

Созданные отсветами жёлтых фонарей.

Маленькая звёздочка, глубокими ночами

Для кого пытаешься отчаянно гореть?

С пустотой беседуешь молитвами, стихами,

Исписав за час тетрадь уже почти на треть.

Маленькою куколкой скрываешься в коробке,

Слишком часто боли меч насквозь тебя пронзал.

Сломанной игрушкою, грустною и робкой,

Смотрит отражение с серебряных зеркал.

Маленькая женщина, развенчанная фея,

Крыльями усталыми в чернильной тьме шурша,

Ты не плачешь, пишешь вновь, меня улыбкой грея,

Маленькая женщина, огромная душа.

Моей БО.

Братья по духу

Наталия Варская

Павел Афанасьевич, чиновник на пенсии, жил в своём особняке со взрослой дочерью и мечтал удачно выдать её замуж.

И не потому, что был он беден. За время своей службы чиновник заработал столько, что многим и не снилось. Но бедного жениха Павел Афанасьевич не принял бы ни за что. Собственно поэтому дочь Софья в свои 37 лет замуж так и не вышла. Женихов вокруг неё крутилось много, да все зарились на богатое приданое,

а Павел Афанасьевич видел всех насквозь.

Софье нравились военные, но не больших чинов. Большие-то чины были слишком взрослые и девушка говорила о них:

— Геморрои-любовники и побитые молью женихи. Тягу дочери к военным Павел Афанасьевич объяснял её патриотизмом, но разрешения на брак не давал, а ослушаться Софья не смела, так как отец мог лишить её наследства. Тем более, что вдовец-чиновник был резв не по годам и вполне мог жениться на какой-нибудь молодухе, да всё ей отписать. Павел Афанасьевич любил застолья, гостей и всегда, выпив, рассказывал о своём монашеском поведении, а сам с прислугой Лизой заигрывал.

Софья постоянно сидела на сайтах знакомств и высматривала там женихов.

Отец и сам для дочери женихов подыскивал. Вот, например, сын его друга, чем не жених? Дело было почти слажено, но Софья познакомилась в интернете с каким-то прощелыгой, влюбилась и дала отставку протеже отца.

И вот однажды сидел Павел Афанасьевич в гостинной на диване и вдруг увидел в кресле напротив представительного мужчину.

— Как вы тут оказались?! — воскликнул Павел Афанасьевич.

— Затрудняюсь ответить. Разрешите представиться — Павел Афанасьевич Фамусов.

— Тёзка, стало быть. Только фамилии у нас разные. Я — Усов.

— Знаете что, голубчик, я сам удивлён не менее вашего, но почему-то чувствую себя у вас, как дома: будто бы знакомо всё.

— А мне кажется, что я вас давно знаю.

И Павел Афанасьевич, сам не понимая почему, рассказал гостю о своей печали — о дочери. Фамусов кивал с пониманием, а затем изрёк:

— Ну точь в точь как у меня с дочерью! И даже имена у них одинаковые. А всё книги виноваты! Собрать бы все книги да и сжечь!

— Книгами моя дочь мало интересуется, она всё в сетях сидит, на сайтах знакомств.

Гость явно не понимал, о чём речь и Павел Афанасьевич вкратце ему всё объяснил.

— А! Ну хрен редьки не слаще! Тоже сжечь!

— Полностью с вами согласен! Все беды от лишней информации да ещё от новой Москвы. Ведь как изменилось всё!

— И не говорите, не то, что прежде было. Портят современные нравы наших детей, ох как портят!

Павел Афанасьевич достал бокалы, коньяк, и раздосадованные отцы принялись пить, закусывая шоколадом, а затем одновременно воскликнули:

— Что станет говорить княгиня Мария Алексеевна!

И тут Павел Афанасьевич проснулся. Он долго пытался вспомнить, кто же такая эта Мария Алексеевна: то ли жена мэра, то ли супруга олигарха Лабаковича, но так и не вспомнив, принялся за коньяк. И приснится же такое! А жаль, что этот приятный господин Фамусов всего лишь сон! Вот с кем приятно было бы коротать вечера и говорить по душам! Такого взаимопонимания Павел Афанасьевич не встречал за всю свою жизнь.

Опасная. Наивная. Другая

Саша Соловей

Опасная. Наивная. Другая.

Я сжал твою ладонь в своей руке,

А ты как свечка, медленно сгорая,

Теснее прижимаешься ко мне.

И непокорных глаз, зелёным взором,

Ты душу, выжигаешь мне дотла,

А я любуюсь плеч твоих узором,

Как мученик, глядит на образа.

И я хочу, чтоб ты других забыла,

И от того, ладонь сильнее сжал.

И зная, что ты многих погубила,

Я только обречённей обнимал…

Зайку бросила хозяйка

Саша Соловей

«Зайку бросила хозяйка —

Под дождём остался зайка.

Со скамейки слезть не мог,

Весь до ниточки промок.»

А может мог, но просто не хотел,.

Устал что постоянно забывают,

Смирился с тем — что дождь его удел,

Устал что лгут, лукавят и теряют.

И не поймёт он странный отчего,

Хозяйка, не любя его бросает,

Быть может, дело в мордочке его?

А может, мягкость всем надоедает?

А он наивен! Он готов любить!

А не играть приятными словами,

Он просто хочет очень нужным быть,

Делиться с кем то нежными мечтами.

Ему наверно, лучше быть пустым,

Так легче жить и проще расставаться.

Привыкнуть, что не долго он любим,

И научиться каждый раз прощаться.

А может, это в детстве началось?

Он сам, не тех хозяек выбирает,

И от того, опять промок насквозь,

Но он сидит. Грустит. Не замечает.

И каждый раз, всю душу на куски!

И вата, от дождей совсем сырая.

Он застывает, в холоде тоски,

Теряет веру, к ливням привыкая.

Меня растревожил июль

Светлана Сапронова

Меня растревожил июль,

И дома уже не сидится.

Впускает прохладу открытое настежь окно.

Душа моя рвется в загул!

Сбежав из домашней темницы,

Бегу наобум! А куда? Все равно, все равно.

Мне хочется в сумрачный лес,

Зовёт говорливая речка,

Заманчиво ветер шевЕлит траву на лугу.

Восторг в моем сердце воскрес,

А солнце пылающей печкой

Загаром покроет меня на бегу, на бегу.

Как тесно мне было зимой

Смотреть на метель из окошка.

А ныне дышу с упоеньем, стою у ворот.

Не жди меня рано домой,

Когда заиграет гармошка.

О летних ночах мне она пропоет, пропоет.

Первые шаги ВЕСНЫ

Marcus Denight

Первые шаги ВЕСНЫ…

Заря блистала, пламенея,

И в сердце новая Весна

Приобретала очертанье.

Осколки февраля развеяв,

Угасла блеклая Луна,

Лишь ветра шумное дыханье

Касалось синевы небес,

В белесой глади облаков

Лучам освободив дорогу.

И чувств былых нежданный всплеск,

Красноречивей всяких слов,

Передавал мою тревогу.

Ты, — песня Вешняя моя,

Душа Тобой напоена!

И Ты со мной, в моих объятьях!

И завтра, на рассвете дня,

Нас вновь пробу́дят ото сна

Заря и Даль, в весенних платьях…

Гореть и жить

Анастасия Солдаткина

Гореть и жить хотелось, как вулкан,

Чтоб только Durex был в моей аптечке.

Но гнут ветра жестокие мой стан

И гасну я, подобно жалкой свечке.

Хотелось петь малиновке под стать,

Но голос мой для песен не годится.

Молчанием привыкла отвечать,

Когда злословье в душу мне стучится.

Любить бы, как в романах у Дюма,

Лишь без самосожженья и надрыва.

Но оказалось, что любовь — тюрьма,

А не инъекция сплошного позитива.

И жизнь не бесконечный сериал,

А только миг до вечности короткий.

И как бы кто об этом не мечтал,

Не подлежит обратной перемотке.

Ты меня не обманешь?

Светлана Сапронова

Действия

— Ты меня не обманешь?

— Немного…, —

Разве честно смогу рассказать,

Как от слез плохо видно дорогу,

Как пустынна большая кровать?

Как в тарелке дрожит одиноко,

Расплываясь, яичницы глаз?

Неподсчитаны звезды. А проку

От полночных рассыпанных страз.

Прошепчу тебе в трубку: «Скучаю…»,

«Умираю!», имея ввиду.

И холодной рукой себе чаю

В одинокий стакан наведу.

Вечер, где мы вдвоем

Валентина Иванова

Вечер, где мы вдвоем —

мечта, которая никогда не сбудется.

И никакие силы не преподнесут нам этот вечер на блюдеце

И сами мы к ней — мечте — никогда не придем.

Но кто нам помешает мечтать?

Закрыть глаза и представить — комната, свечи, мы.

А там за окном гроза и молнии рвут покрывало тьмы.

И мне так много хочется тебе сказать.

Но ты головой — отрицательно — молчи.

Не нужно слов, не стоит тратить время на разговоры

И задернул на окне шторы

и выкинул в форточку от дома ключи.

В всполохах молнии иногда мелькает оконный проем.

Мир внутри комнаты вокруг двух сердец замкнулся.

Раскаты грома повторяют ритм нашего пульса

И ветер поет — вечер, где мы вдвоем.

Заледенеют мои стиснувшие губы

Оксана Чернышова

Подари мне чистоту твоей души

И оставь мне руки, пахнущие хлебом,

Мои чувства, как слепому поводырь

Я оставлю тенью, серым следом

Силуэт любви уходит прямо вдаль,

А судьба становится мишенью,

Между нами остаются города,

Дай в последний раз тобою надышаться,

На мгновенье…

У надежды больше нету тысячи дорог,

Ты в последний раз целуешь мои руки,

И когда уйдёшь ты только за порог,

Заледенеют мои стиснувшие губы…

Интервью

Наталия Варская

У нас в гостях, не побоюсь этого слова, звезда — Ангелина. Наших читателей мало интересуют творческие планы и прочая скучная информация. Поэтому первый вопрос:

— Вы замужем?

— Нет, но мне бы хотелось обрадовать моих зрителей: на днях выходит мой сольный альбом «Средство от детства».

— Так вы поёте? Очень интересно. Интересно:

сколько у вас внебрачных детей и есть ли среди них дети знаменитых отцов?

— На этот вопрос вас, видимо, натолкнуло название моего альбома? Нет, в нём песни о том, как…

— Я поняла, о контрацепции. Очень актуально для многодетной незамужней матери.

— У меня нет детей.

— Вы уверенны?

— Более чем. Да и какое это имеет значение? Я бы хотела исполнить одну песню из нового альбома…

— Не надо песен! У нас печатное издание, и вашу песню вынуждена буду выслушать только я, а между тем читателям интересны вы, как личность. Поэтому вопрос:

— Во сколько лет вы лишились девственности и кто был этот счастливчик?

— Я не помню, и это не важно. В моём альбоме есть песня о том, как…

— Не помните имя первого мужчины?! Вы злоупотребляли спиртными напитками? Как с этим обстоит дело сейчас?

— Я перестаю понимать ваши вопросы. В моём альбоме как раз есть песня о трудностях в понимании друг друга…

— Это известный факт — «Мысль изречённая есть ложь» и всё такое. Но может быть ваше напонимание вопросов связано с употреблением запрещённых веществ? Когда вы впервые попробовали наркотики?

— О чём вы?! Я против наркотиков и об этом в моём альбоме тоже есть песня, которая…

— Значит вам ближе алкогольные напитки? Какие? Читателям это очень интересно знать.

— Никакие! Я вообще не употребляю алкоголь!

— Простите, но вопросы для интервью я беру не с потолка, а из смс читателей и мы с вами должны быть честными с аудиторией. Поэтому вопрос: сколько денег вы берёте за выступление в бане?

— Какая баня?!

— Любая, сауна, например.

— Никаких бань!

— Так вы не любите ничего русского? Вы хотите эмигрировать на Запад? Это очень интересно! А в какую страну? Вам предложили контракт?

— Никуда я не собираюсь эмигрировать! На днях выходит мой сольный альбом и предстоят презентации, гастроли…

— Так вы певица? Очень хорошо. А как к гастролям относится ваш молодой человек?

— У меня нет молодого человека.

— О, это очень интересно! Вы предпочитаете женщин? Кто она?

— Вы о чём?! Никого я не предпочитаю! Я занята своим творчеством и мне пока не до личной жизни.

— Что привело вас к такой закрытости от людей? В вашей жизни было много разочарований? Кто ваши враги?

— У меня нет врагов. В моём альбоме как раз есть песня» Мир без вражды», в ней…

— Так вы поёте? Очень интересно. Интересно, почему вам никто не завидует? У всех звёзд есть завистники.

Может быть вы не хотите об этом говорить, так как опасаетесь мести? У вас есть охрана?

— Очень странное интервью, я просто в замешательстве. Мне бы хотелось рассказать о своём альбоме…

— Альбом? Вы собираете марки? Давно вы начали этим увлекаться и во сколько оценивается ваша коллекция?

— Я не собираю марки!

— Так это альбом с рисунками?! Как мило! Вы рисуете портреты, пейзажи? В каком стиле?

— Ничего я не рисую! Речь идёт о музыкальном альбоме. Но я больше не могу с вами беседовать. Это не интервью, а кошмар!

— Вам снятся кошмары? Давно это началось?

— Думаю, что начнётся сегодня. По моему вы мне долго будете сниться. До свидания!

Какая странная звезда. Совершеннейшая серая мышь, при том очень нервная. Ничего интересного не рассказала. Нечего в печать давать. Надо позвать кого-то из нормальных, проверенных, стабильных — Бузову или Волочкову.

Поэту. Для Саши Соловей

Оксана Чернышова

Как же пишет он, что я робею

перед ним свои стихи слагать,

Я от слов прочитанных хмелею,

Я хочу его всё больше узнавать

И поёт без фальши о любви,

разрывая в клочья свою память,

Божью милость только не гневи,

И неси в объятьях свою славу

Твой рассвет в незрелом ячмене,

Пробуждает глубину моей души,

Пусть твои творения- не мне,

Я прошу тебя, ты только лишь пиши…

Любовь забилась в угол

Валентина Иванова

Любовь опять забилась в дальний угол.

Сидит, молчит, взгляд исподлобья — колкий.

И снова до крови искусанные губы…

А ведь она совсем уж не девчонка.

Пора бы стать мудрей, сильней и проще.

И коль не любят — отпускать с улыбкой.

Но нет же! Душу в памяти полощет —

Хоть грабли новые, но старые ошибки.

А за окном весна и звон капели,

Но солнце про любовь опять забыло.

В углу темно и горькие метели

Любовь кромсают раскаленным шилом.

Что пишут там про чувства, сердце, душу?

Любовь прекрасна в каждом проявлении?

Да нифига! Любовь как водку глушат,

Чтобы не сдохнуть в омуте забвения.

Уходящие в ночь

Валентина Иванова

— Вааась… Расскажи сказку… — Андрэ сидел, развалившись в кресле, положив ноги на стол. Вообще, в таверне такое не приветствуется. Но это мало, походу, волновало молодого человека.

— Андрюш, но я уже всё рассказывала и не один раз — с улыбкой ответила немолодая женщина.

— А ты чего — нибудь новое расскажи.

— А нового ничего нет, к сожалению. Хотя… Знаешь, есть у меня одна сказка. Я никогда никому её не рассказывала, хоть и обещала когда-то написать её.

— О! Давай! Послушаю с удовольствием! — Опа, кто тут чего говорит про удовольствие? Я тоже хочу! К столу подсела девушка. Сделав грозное лицо, она столкнула ноги Андрэ со стола и села в кресло напротив.

— Ой… Ну вы только строго не судите, если что.. Слушайте…

Давным-давно жили-были в нашей варварской стране девушка Бони и юноша Клайд…

— Стоп! — Закричал Андрэ, — ты точно о варварах говоришь? Бони и Клайд это же гангстеры из известной американской истории!

— Тюю.. Что мне твоя америка! У нас своих героев хватает. И не перебивай, а то забуду и снова не закончу сказку.

А тем временем в таверне наступила тишина и народ, стараясь не шуметь, располагался вокруг стола.

— Так… О чем это я? Ах да. Сказка. Ну так вот.

Начинали молодые люди свой варварский путь как и сотни других людей здесь — башни, звери, кланы. В свободное время сидели в таверне, смеялись, шутили, ругались. Бони всегда отличалась острым языком и хорошим чувством юмора. Прямая и открытая. Родная для друзей и непримиримая к врагам. Нужно сказать, что и тех и других было у неё в достатке.

Клайд был более сдержан, как и подобает мужчине, но такой же весельчак и балагур. Наверное, это и сблизило молодых людей. И вскоре варвары стали замечать, что Бони и Клайд не расстаются надолго, что спина к спине в бою и бок о бок в таверне. Где есть Клайд, там непременно появится и Бони и наоборот.

Воины росли и крепли, обзаводились лучшим снаряжением, оружием. И однажды настал момент, когда им просто стало скучно. Просто стало мало ходить по расписанию на зверей. Молодая кровь требовала адреналина. куража. Тогда бросили они свои кланы, собрали команду из сильных воинов и пошли гулять по всей Варварии. Заходили всей компанией в какой нибудь тихий клан, обещая качать и развивать его, вычищали подчистую все пещеры и… Уходили. Потом делили добычу, закупали новое, лучшее снаряжение и все начиналось сначала- клан, пещеры, звери и на выход. Лидеры кланов, конечно, были недовольны и потихоньку слава о Бони и Клайде ядовитой змеей расползлась по всей стране. И вот однажды, после очередного удачного похода, вся компания отдыхала в таверне, когда к ним подошел лидер одного из клана:

— Что, пропиваем честно наворованное добро? С гнустной ухмылкой произнес он.

— А тебе, что, на хлебушек не хватает? — Смеясь, отвечала Бони.

— Ну так садись рядом, мы не жадные, накормим и напоим. Девушка гостеприимно распахнула руки.

— С ворами не пью! — Заорал воин и плеснул содержимое кружки девушке в лицо. Кровь ударила в голову Клайду и, обнажив топор, кинулся на обидчика. И что тут началось! Люди в таверне словно только этого и ждали. В сторону полетели столы и стулья.

Несколько десятков воинов молча двинулись на нашу небольшую компанию. Бони и Клайд встали спина к спине, закрывая друг друга и отбивая пока ещё редкие удары, стали продвигаться к выходу. Их друзья следовали за ними, но силы были явно неравны и вот то один, то другой стали падать под ливнем ударов. Заветная дверь была совсем близко, ещё несколько шагов и вот она — свобода.

— Врешь! Не возьмешь! — Шипел клайд. — Бони, дверь! Закричал он. Девушка, ударом ноги выбила дверь, схватила Клайда за руку, — Бежим!

И молодые люди нырнули в спасительную ночь. Преследователи сунулись было за ними, но непроглядная темень была явно на стороне молодых людей и хорошо скрыла все следы.

Клайд и Бони лежали на кровати из шкур в пещере. Это место было известно только им двоим. Вдоль стен ярко горели факелы и вообще, если бы не события последнего дня, то обстановку можно бы было назвать романтичной. Если бы…

— Пора завязывать с походами, — немного грустно сказала Бони, — сменим имена, построим свой дом и будем жить как порядочные пенсионеры. На последних словах Бони зашлась истерическим смехом.

— Тихо. Тихо. Тихо, — приложив палец к губам девушки, прошептал Клайд, — вот возьмем сокровищницу дракона и тогда точно завяжем, обещаю.

Девушка пыталась возразить что-то, но мужчина уже накрыл её губы поцелуем.

— Вдвоём пойдём. Сил и оружия у нас достаточно. Найдём тихий заброшенный клан, быстро заходим, берём сокровищницу и уходим. На все про всё полчаса. Никто ничего не сможет понять.

— А если кто-то нас опознает? Наверняка наши фото уже висят по всей стране, — Бони ещё пыталась возражать, но ласковые руки любимого уже скользили по её телу…

— Действуем, как договорились. Ты заходишь в клан, идешь в гостиную и ведешь там светскую беседу. Я захожу через пять минут после тебя, иду сразу в пещеру. Ты говоришь что тебе нужно носик припудрить и бегом ко мне. Поняла? — Клайд говорил четко, отрывисто.

— Поняла, мой генерал! — С улыбкой ответила Бони.

— Ну, с богом! — прошептали молодые люди и Бони направилась к распахнутым воротам казалось бы заброшенного клана. Там она без труда нашла гостиную и не раздумывая направилась туда, поздороваться с лидером, внутренне отсчитывая пять минут. После непринужденной беседы она спросила где у них в клане туалет и покинула гостиную. Выйдя на улицу, Бони бегом кинулась в сокровищницу. Там её уже ждал Клайд. Молча начали бой, каждое движение отточено до автоматизма, а перед глазами уже стоял маленький уютный домик где то там, в богом забытом углу варварии.

Молодые люди собирали добычу в мешки, на полу пещеры лежал поверженный дракон.

Всё! Уходим, — коротко бросила Бони.

— Я сейчас, — ответил ей Клайд и направился в глубь пещеры — там на постаменте стоял золотой ящик.

— Нееет! — Закричала Бони, но было уже поздно — пещеру залил красный свет и со всех сторон раздался очень громкий вой сирены.

— Бежим! — В один голос закричали наши герои и кинулись прочь из пещеры.

А тихий клан ожил в одно мгновение. Казалось, что даже камни и деревья зашевелились. Со всех сторон к пещере бежали люди. Все пути отхода были перекрыты. Все. Кроме одного. Позади пещеры начинались гнилые болота, и именно туда рванули молодые люди. И началась долгая изматывающая погоня, а точнее сказать — охота.

Ветки деревьев царапали лицо. От острых камней в кровь были разбиты ноги, но девушка и мужчина ни на минуту не останавливались. Болота остались позади, пройден почти уже каменный лес, а погоня продолжалась. Они гонят нас на чёрные скалы, сказал Клайд. Бони только молча кивнула в ответ.

Они лежали в высокой траве у подножья скалы. На какое то время удалось оторваться от погони.

— Знаешь, я давно хотел тебе сказать, — начал было Клайд, но Бони перебила его:

— Вот только не надо всё опошлять банальными признаниями про любовь, — тихо смеясь произнесла девушка. — Слова — вода. Важно только то, что здесь и сейчас. А здесь и сейчас есть только мы и свора каких то злобных неудачников, которые жаждут нашей крови.

— Ну и зараза же ты, — смеясь проговорил Клайд.

— Всё, надо двигаться дальше, а то уже слышно даже, как скрипят зубами от злости наши фанаты, — сказала Бони и молодые люди начали подниматься вверх по скале.

— Эммм… Мы ещё можем сдаться, — со сдавленным смехом начала Бони, — нас посадят в подземелье в таверне и будут показывать за деньги всяким лохам.

— Ага, — подхватил Клайд, — мы будем дико вонять и пускать слюни, а грозные дядьки с грязными бородами будут рассказывать новичкам, что случается с теми, кто не похож на них, — смеясь уже во весь голос, продолжал Клайд.

— Ну уж нет! Никогда этому не бывать! — Одновременно сказали молодые люди.

Они уже стояли на самой вершине горы. С трёх сторон по склонам карабкались люди, а впереди чёрной пастью зияла пропасть. В последний раз обернувшись, молодые люди помахали руками и сделали шаг вперед. Черная пропасть распахнула им свои объятия. Бони и Клайд уходили в ночь. Не побеждённые. Молодые. Красивые. Дерзкие. Настоящие дети этой дикой страны. Настоящие варвары.

А кто сказал, что варвары должны быть другими? Каждый выбирает свой путь в этой жизни…

— Ну как то так… Такая вот сказка… — сказала Васька и замолчала.

— Кхм..кхм… — Андрэ почесал голову. Ну блин. Вась… Красиво.. Ну вот не можешь ты без этих..соплей. Красиво и грустно. Но спасибо! — и губы Андрэ растянулись в довольной улыбке.

Я разлюбил Вас!

Саша Соловей

Я разлюбил Вас! Я ведь обещал…

Тогда, весной, в саду, у старой вишни.

Вы помните, как долго я молчал,

Хоть и слова, наверно, были лишни.

Я разлюбил Вас! И давно забыл

Цветущей вишни терпкий аромат.

И, как Вы говорили, я застыл,

Смотря на Вас и на цветущий сад.

Я разлюбил Вас! Я забыл давно

И Ваших глаз хмельную синеву,

И, как казалось, что не доживу

До завтра… Да, теперь уже смешно!

Но я забыл и губы, и мечты,

И неба сине- голубую даль,

И Ваши руки, волосы, черты,

И той весны пьянящую печаль.

Я разлюбил Вас! Как и обещал.

За что же Вы смеётесь надо мною?

Ведь в сны свои я Вас совсем не звал,

Зачем же снитесь каждою весною?

Созвездие из нот

Marcus Denight

Мелодия как ночь,

тебя обволокет

Созвездием из нот,

озвученных Вселенной

И эхо лет былых

и новых дней восход

В душе вдруг отзовется

нежностью нетленной.

А за стеклом окна

вновь плачет зимний лед,

И в памяти идет

парад воспоминаний,

Оставив за плечами

сумрачность невзгод,

Стирая боль утрат

и горечь расставаний.

И на заре с небес

мольберта соскользнет

Прерывистой чертой,

столь яркой, незабвенной

Мелодия как свет,

как новых дней восход,

Соцветием из нот,

озвученных Вселенной…

Исполнители желаний

Наталия Варская

Жили-были исполнители желаний, ИЖи. Летали они бесшумно среди людей, желания подслушивали и исполняли. На первый взгляд — дело благородное, но ИЖи страдали.

— Вот в прошлом году услышал я желание одной девушки, чтобы парень Витя на ней женился. Исполнил я всё, а через полгода узнал, что Витя этот алкоголик и супругу поколачивет. Ну как на такое спокойно смотреть!? А девушка молчит, желание развестись почему-то не загадывает, — делился с товарищами один из ИЖей.

— А я недавно мечту Павла Сергеевича исполнил, он машину очень хотел хорошую. Выиграл он моими стараниями в лотерею джип, а теперь весь в тревоге, ночами не спит: машина стоит во дворе, то фару разобьёт кто-то, то лобовое стекло вдребезги. Весь в переживаниях мужик, за сердце хватается.

— Это ещё что! — вступил в беседу третий ИЖ, — Солидный мужчина в возрасте мечтал со старой женой развестись без скандала и жениться на молоденькой. Всё исполнилось, а мужчина вскоре умер, то ли от радости, то ли энергии на молодуху не хватило.

— Да, печально. Помню женщина одна о детях мечтала, родила двоих сыновей, а когда они выросли, мать с дом престарелых сбагрили.

ИЖи наперебой делились своими горестями: то кто-то за границу хотел уехать, уехал и работает там таксистом, а здесь врачом был, уважаемым человеком. То женщина похудеть мечтала, похудела, а муж её бросил, сказал, что худая она злая стала и вообще ему пышки нравятся. То мужчина мечтал в бизнесе преуспеть, преуспел, да почему-то всегда в тревожном настроении и в депрессии.

И тут один ИЖ воскликнул: «Я понял в чём дело! Мы тут ни при чём, это люди мечтают неправильно. Подробнее надо мечтать, например, хочешь ты машину, так сразу мечтай о том, где она стоять будет, чтобы не повредили и не угнали, где её оставлять будешь, когда в магазин, например, на ней приедешь или в гости.»

Все ИЖи согласились, что мечтают люди очень поверхностно, без подробностей, но сообщить об этом мечтателям они не могли, так-как их речь людям была не слышна. И осталось всё, как было. А что тут поделаешь?

Память

Наталья Шведова

Посвящается моему прадеду.

Офицеру, дворянину, попавшему без вести.

Разбирая старьё и хлам,

Что храниться на чердаке,

Мы нашли небольшой чемодан,

И попали к памяти в плен.

Возвращаясь столетья назад,

С фотографий на нас глядят:

Дамы в шляпках, мужчины в мундирах,

Лица строги и очень красивы.

Кто они? Мы уже не узнаем,

Как изменчива память бывает.

Было время когда молчали,

О родстве своём забывали.

А иначе темница, расстрел,

Враг народа-дворянства удел.

Был в почёте крестьянин, рабочий,

Остальные как класс у обочин.

Не щадила злая судьба,

Нежных дам и военных с усами,

Дети их сиротами стали,

Да, жестокое время война.

Но ведь кто-то хранил эти снимки?

Не порвал, и не бросил в огонь,

Значит это не просто картинки,

А послание нам с тобой…

Запахи

Наталья Шведова

Чем же пахнет зима? Снегами,

Стужей, ветром, лыжнёй вдоль реки,

Новогодними пахнет стихами,

Рождеством, фейерверком в ночи.

Запах ели и мандаринов,

Снега хруст, кружева на стекле,

Пахнет белыми, длинными снами,

Песней вьюги в печной трубе.

Запах веника в жаркой бане,

Мёда, чая из летних трав,

Заметёнными пахнет мечтами,

Что остались в глубоких льдах.

Обновляется время по кругу,

Мы зимой насладились сполна,

И в надежде на новое чудо,

Отряхнулась природа от сна.

Талым снегом запахло, ручьями,

Истекают сосульки от слёз,

На ветвях вьются гнезда грачами,

Ветер странствий весну принёс.

Пахнет щами из свежей крапивы,

С одуванчиков соткан ковёр,

Пахнет тёплыми, светлыми днями,

В ожидании майских гроз.

Фёдор Рокотов

Наталья Швец

Фёдор Рокотов открыл период блестящего расцвета русской портретной живописи

Выходец из крепостных Фёдор Рокотов открыл период блестящего расцвета русской портретной живописи второй половины XVIII века. К сожалению, о жизни художника практически ничего неизвестно.

По сей день искусствоведы спорят — был или нет Рокотов крепостным. Всё дело в том, что его имя стояло под «Правилами Московского английского клуба». А там могли состоять только дворяне. Поэтому долгое время считалось, что художник принадлежал роду псковских дворян Рокотовых.

Однако в середине 1950-х годов учёные обнаружили челобитную Рокотова, датированную августом 1776 года. В ней он просил освободить от крепостной зависимости своих племянников. Естественно, тут же возникла версия о его крепостном происхождении. После долгих дискуссий искусствоведы сделали предположение, что Фёдор Рокотов мог быть незаконным «хозяйским» ребёнком. Скорее всего, его отцом был князь Петр Репнин, давший сыну вольную ещё в юные годы…

Художественный дар Рокотова заметил граф Шувалов

В 1755 году в Санкт-Петербурге открылась Академия Художеств. Граф Иван Шувалов приехав в Москву набирать одарённых юношей, замечает Фёдора Рокотова и увозит в столицу. Юноша поступает на службу в Сухопутный шляхетский корпус. Подтверждением тому служат его работы, на которых запечатлены кадеты. Выполнены они довольно непосредственно. В ходе службы Фёдор получает чин ротмистра, который даёт ему дворянство, тут же увольняется с военной службы и полностью отдаётся живописи.

В 1760 году, по словесному приказанию Шувалова, Рокотов был зачислен в Академию художеств. Его учителями становятся иностранные мастера Луи Ле Лоррен и Пьетро Ротари. Благодаря им, молодой художник усваивает принципы эстетики рококо. Вскоре ему даже разрешают надзирать над другими учениками. Написанные Фёдором в то время портреты демонстрируют отличное знание приёмов современной ему западноевропейской живописи.

Портрет императрицы

А вскоре Рокотов получает невероятное предложение. Молодому художнику доверяют писать коронационный портрет Екатерины II. «Почти геральдический по своей отточенности профиль» так польстил императрице, что она распорядилась впредь изображать своё лицо по оригиналам Рокотова.

В 1765 году он был удостоен звания академика «за оказанный опыт в живописном портретном искусстве» и копию с картины Луки Джордано «Венера и Амур». Но преподавательская деятельность в Академии не была занятием прибыльным. Дело в том, что руководство запрещало академикам вести частную портретную практику. Поэтому Рокотов принимает решение покинуть Петербург и вернуться в Москву.

Жизнь в Москве

Здесь на него буквально посыпались заказы от родовитых московских семей, не избалованных вниманием мастеровитых художников. К тому же, за свои работы Рокотов брал немного — всего 50 рублей. Для сравнения — иностранные художники требовали в 15 раз дороже. Кроме того, основное внимание он уделял похожести лица, а не отделке платья, что очень нравилось заказчикам. В итоге, довольно скоро художник написал «всю Москву». Из-под его кисти вышли целые фамильные галереи, изображающие представителей двух-трёх поколений одного семейства.

Количество портретов, приписываемых Рокотову, поражает. Особенно при том, что он «никогда скорее месяца не рабатывал что-нибудь с натуры». Вероятно, многие из полотен были выполнены вместе с учениками. Доподлинно известно, что в его доме жили четверо крепостных, которые помогали ему в работе. Именно в Москве и был написан портрет, о котором пойдёт речь ниже.

Братья Орловы

Все братья Орловы, те самые, которые помогли Екатерине II взойти на престол, были незаурядными личностями. Самый известный из них, Григорий, был фаворитом императрицы, но оставил след в истории не только этим. Уже одно то, что он спас Москву от чумы и в его честь в Царском селе воздвигли ворота с надписью «Орловым от беды избавлена Москва», говорит о многом.

Брат Алексей разработал план военной операции против Турции в Средиземном море, а за победу в Чесменском бою генерал-аншефа наградили орденом Св. Георгия I класса, дали право присоединить к фамилии своей «Чесменский» и именоваться графом Орловым-Чесменским.

Не менее Алексея прославился в боях и Фёдор. За свои подвиги имел много наград, в том числе шпагу, усыпанную бриллиантами, и орден Св. Георгия II класса. Владимир Орлов был назначен директором Академии наук, заботился о русских молодых людях, обучавшихся за границей, принимал меры к распространению в переводах произведений классических писателей, помогал в составлении словаря русского языка.

Портрет графа Орлова

Иван Григорьевич, чей портрет нарисовал Рокотов, был старшим среди них. Современники считали его незаурядным человеком. В отличии от многих, он не поддался соблазну придворной карьеры, а, получив графский титул и чин капитана лейб-гвардии Преображенского полка, вышел в отставку.

Придворной жизни он предпочёл хозяйственную деятельность и ревностно управлял огромным состоянием и многочисленными имениями семьи. Он очень гордился ролью старшего в роде. Его авторитет в семье был огромен. Братья называли его «старинушка», «папинька-сударушка».

На портрете Фёдора Рокотова Орлов одет в дорогой кафтан. Его поза спокойна и горделива. Сквозь маску вельможной любезности на лице угадываются ум, твёрдость и властная уверенность в себе. Художник мастерски передал объёмы, выписал бархат, мех и кружево… Его модель смотрится идеально. Даже спустя столетия понимаешь — этот человек достоин всяческого уважения. Не удивительно, что братья при его появлении всегда вставали…

О последних годах жизни мастера

После разгрома московских масонов, в обществе которых художник состоял, продуктивность Рокотова резко падает. Последние известные работы датируются началом 1790-х годов. Краски на них крайне скупы, почти монохромны. Принято считать, что она стал видеть хуже, потому и стал так рисовать.

Но подтверждений тому нет, как нет сведений о последних двадцати годах его жизни. Известно лишь, что Рокотов скончался в Москве 12 (24) декабря 1808 года. Похоронен племянниками, которые благодаря дяде сделали неплохую карьеру, на кладбище Новоспасского монастыря. Но его могила затерялась.

Сергей Дягилев вернул имя Рокотова

В провинциальных музеях и частных коллекциях хранится множество портретов в рокотовском стиле. Имена большинства моделей утрачены и восстанавливаются с большим трудом. Среди искусствоведов бытует предположение, что в Москве конца XVIII века существовал целый «круг Рокотова». Однако имена тех, кто подражал мастеру, не установлены. Поэтому все портреты продолжает атрибутироваться именно Рокотову.

Как ни странно, но имя и творчество художника до начала XX века даже в искусствоведческих изданиях вспоминали редко. Лишь благодаря театральному и художественному деятелю Сергею Дягилеву, который устроил в 1905 году в петербургском Таврическом дворце «Историко-художественную выставку русских портретов», Россия вспомнила об этом гении.

Более того, в это время Русский музей не имел ни одной его работы. А в Третьяковской галерее находился только «Портрет Г. Г. Орлова». Лишь в 1920-х годах в государственные музеи стали поступать картины Рокотова из национализированных частных коллекций.

Живет поэзия в душе!

Светлана Степчук

Живет поэзия в душе,

В ней самые страстные чувства,

И нежные отзвуки грёз,

Великая сила искусства!

В ней буйство холодных ветров,

И звонкая песнь жаворонка,

В ней магия звуков и слов,

И радость, как смех у ребенка!

Поэзия — это страна,

В ней ширь необъятной свободы,

И мудрость бессонных ночей,

И мыслей безоблачных всходы!

Поэзия — это глоток,

Вздох нежной и чистой прохлады,

И счастья — большой лепесток,

Мне большего в жизни не надо!

И если меня, кто то спросит,

Ответить смогу не спеша,

Поэзия — это наука,

О том, что такое душа!

Вены, сосуды и капилляры-дорог

Светлана Королева

Вены, сосуды и капилляры-дорог от тебя до него,

Пульс еле слышен, когда его музыка на твоих губах,

Если он говорит «моя», то все остальное испепеляется в «ничего»,

Если он говорит, то тишина расщепляется облаками райскими в небесах.

Взять бы билет на манящий поезд. И слишком сладким маршрутом

От тебя до него. Шепотом. Криком. И наплевав на каноны,

Самой черной до страсти ночи или бескрайне-горячим утром

Сердцем к нему ворваться. Чувством, мыслью и стоном.

И проводник, теребя отчаянно время,

С легкой тревогой в глазах, на тебя — отлюбвисумасшедшую глядя,

Будет чай предлагать с надеждой в рассказ поверить,

Нервно крутить в безысходности волосы — пряди.

Ну, а пока он живет за этим миром зеркальным,

Тихо встречает гостей, провожает маму до станции дачи.

Все же дыша в твоем сердце чудом сакральным

И навсегда зарубкой оставшись значимой.

Когда умру

Валерия Яковлева (В. Мирэн)

Когда умру — помянут* обо мне…

Когда умру — полюбят непременно…

И будет всё, как было… Только не

Напишется строка проникновенно….

А больше жизни любят тех людей,

Снискавших благосклонность откровенно,

В глазах которых, мне не стать святей…

Планета наша вся несовершенна…

И сладостнее миру те плоды,

Что над землёй восходят после смерти.

И ярче нет на свете той звезды,

Что над слугою муз — в небесной тверди…

*в значении вспомнят

Ты не спишь, и я не сплю

Валерия Яковлева (В. Мирэн)

Ты не спишь, и я не сплю…

Нынче дождь и ветер…

Эту ночь благословлю

И знаменья эти…

Нам рукою не подать…

Не прильнуть друг к другу…

Нам ведь правда наплевать

На метель и вьюгу?…

Нам же правда всё равно

На сию разлуку?…

Мы в любви уже давно —

Претерпели мУку…

Аргументы

Светлана Королева

Посмотрите лучше на эту правду:

Аргументов сто тысяч вразрез и против,

Боевых, бывалых «любви-солдатов»,

Для кого каждый день — в эконом-обороте.

И глядите, ведь знают, что сердце глухо,

Что броня крепка. Не пробить и взрывом,

Не сманить усладой — бумажным пиром,

Не внести разрядом в душе разруху.

Но упорно, цельно и воедино:

В миллиметры слов — километры жажды,

Жажды чуждой славы и взглядов мира.

Но, увы и ах, как для ртути — нейтрино.

Посмотрите лучше на правду Божью:

Что с любовью, то непременно дышит,

То живО! А все остальное — титрами-ложью.

Кто с любовью — тот сердце своё огромное слышит.

Как люди деградируют

Наталия Варская

Николай точно знал, как сделать жизнь людей лучше:

всё отнять и поделить. Нет, не так, как было в 17-ом, без жертв, без перегибов и не до нитки разорить богатеев, а по справедливости. Оставить по одной квартире, по одному загородному дому, по 1—2 автомобилю. Ведь сколько таких, у кого домов несколько, квартир несколько, машин с десяток, а то и больше!

Николай был уверен, что честно заработать на все эти блага невозможно. Многие его приятели, и он в том числе, всю сознательную жизнь, получив образование, честно вкалывали, а даже одну квартиру купить себе не могли. Когда Николай делился своими соображениями с окружающими, те целиком и полностью были с ним согласны. Дело оставалось за малым — притворить разумные планы в жизнь, но как это сделать, Николай не знал. Ему приходила в голову только одна мысль: воззвать к совести зажиточной части населения. Всё должно быть добровольно.

Однажды Николай встретил своего бывшего одноклассника Мишку Дегтярёва. В школе Мишка учился на слабую троечку, зато в спорте блистал на весь район.

Николай собирался перейти улицу на «зебре», и хотя светофор горел зелёным огоньком, раздался скрип тормозов и в метре от Николая остановился шикарный автомобиль. Из машины выскочил дюжий молодец и набросился было на пешехода с кулаками, но тут из салона показался господин в шикарном костюме и крикнул: «Отставить!»

Господином в костюме оказался Мишка Дегтярёв.

Николай знал по рассказам друзей, что в 90-ые Мишка круто поднялся, а теперь вообще являлся владельцем «заводов, газет, пароходов». Мишка почему-то Николаю обрадовался, хотя обычно люди, вырвавшиеся из «грязи в князи» прежних знакомых не жалуют. Наверное помнил Дегтярёв, как отличник и гордость школы, Николай, помогал ему хоть как-то вытянуть учёбу на тройки.

Мишка предложил:

— Извини, Колян, зашиваюсь, времени ни на что не хватает, давай в машине со мной проедешься, поболтаем за жизнь, ехать около 2-х часов, а обратно тебя водитель доставит.

Мишка вкратце рассказал о себе, но больше Николая расспрашивал, как он, где он, чем занят. Узнав о том, что Николай трудится в каком-то КБ за копейки, Дегтярёв предложил: — Моей компании свои толковые люди нужны. Я же помню какой-ты гений в науках. Давай ко мне. Вот моя визитка, позвони завтра.

И тут Николая дёрнуло изложить свою идею о справедливом разделе имущества. Ему казалось, что Мишка, такой свой, открытый, добродушный, всё поймёт и поддержит. Дегтярёв как-то странно посмотрел, ничего не сказал, а тут и до места доехали.

На другой день Николай позвонил Мишке, но дозвониться не смог. Не дозвонился он ни на другой день, ни через неделю, ни через месяц.

А Дегтярёв, в день встречи с Николаем, рассказывал вечером жене, морща свой узкий лоб:

— Одноклассника встретил. Что время с людьми делает! Школу с красным дипломом окончил, а превратился в Шарикова. Хотел было на работу его пристроить, да понял, что он весь интеллект растерял. Аж противно, как люди деградируют.

Я волк

Дмитрий Никитин

Я волк. Я на воле рождён.

И на воле, мечтал умереть.

Но люди, нарушив закон,

Меня сунули в тесную клеть.

Теперь бьюсь с тоски о прутья,

Ломая о железо клыки,

Потому что лучше пуля в грудь,

Чем жить как пёс на цепи.

А другие волки кричат

Мне: «Злость свою уйми,

И если приспичет пожрать,

То перебесишься и ты».

Вон они как разжирели

Здесь на халяву, суки.

И позабыв как пахнут ели,

Лижут человечьи руки.

И если б не эта решётка,

Им бы глотки враз перегрыз я..

Отымают люди свободу волка,

На свете белом царя.

Мы познакомились с тобой

Светлана Сапронова

Мы познакомились с тобой

На парковкой скамейке.

Котёнок грязный и смешной

Взобрался на коленки.

Он был голодный и просил

Любви к себе немного,

И ты тот час ему скормил

Сосиску из хот-дога.

Теперь мы вместе и живём

В большой любви и мире,

И размещаемся втроём

В малюсенькой квартире.

Как будто солнца яркий свет,

Котёнок рыжей масти,

Мурлычет тихо Амулет,

Мой амулет на счастье.

The Rustle of Star Memories

Marcus Denight

Новый альбом Marcus Denight

The Rustle of Star Memories

[USC-WR-1710.0384]

Тссс… Тихо… Закрой глаза…

И ещё уши закрой ладонями! Ты должен слушать сердцем!

Ты обязательно услышишь, как плёнка твоей памяти проигрывает время назад. А я буду твоим проводником — лишь протяни мне свою руку.

Смотри туда — видел, как звезда соскользнула вниз, оставив след? Это воспоминания о первой любви наконец-то отпускают тебя. Ты свободен!

Мы вместе пройдем по самому краю Млечного пути. Не бойся споткнуться или упасть — я же рядом. Хочешь прикоснуться к звезде рукой? Все говорят, что они мёртвые и холодные. Не верь им! Звёзды подобны сердцу, бьющемуся в твоей груди.

Давай пойдём по лунной дорожке и спустимся на пустынный берег океана. Мы будем сидеть на песке, слушать шум прибоя и шёпот звёзд, которые знают множество историй.

И есть среди них та, которая для тебя роднее всех на свете, хотя ты пока её и не знаешь. Слушай!.. Внимательно!..

И не смей её упустить!..

1. Invitation to Star Memories 3:44

2. A Handful of Starry Sadness 5:32

3. Heavenly Soundscapes 5:31

4. Vacuum 6:18

5. Meditation Upon the Star Placers 5:35

6. The Rustle of Star Memories 4:50

7. Exciting Landing 6:49

8. P.S. Dream on a Distant Planet 2:49

Море лучше любого лекарства

Александр Нестеров

Море лучше любого лекарства,

Враг расстройства и даже хандры,

Там НептУна подводное царство

И иные для глаза миры.

И волнуется море — живое,

В горизонте бушующий вал,

Раз под парусом вышел ты в море,

Ты проверить себя так мечтал.

Небо тучами вновь ухмыльнётся,

Дождь рассеет по морю чуть-чуть,

Только луч из-за туч, что от солнца,

В волнах тех твой указывал путь.

Ты отважный герой — без сомненья,

Ты — гурман не еды, риска — явств.

Вспоминая о тех приключеньях —

Море лучше любых из лекарств.

9.03.2019.

Волшебные зеркала

Наталия Варская

В некотором царстве, в некотором государстве жил-был царь. Скучно было царю: не сеял, не пахал, только ел да спал. Балы давно развлекать перестали. И учредил царь министерство экспериментов над населением, сокращенно МЭНН. Министра назначил толкового. И вот что министр придумал: в каждом доме, в каждой избе установили волшебные зеркала, в которых люди не отражались, а различные сюжеты отображались. Народ даже не пришлось царским указом в зеркала смотреть принуждать. Сами как прилипли, так и оторваться не могли, до того всё было увлекательно и заманчиво, гораздо интереснее, чем в избе да на дворе.

И придумал министр потеху: в сюжетах девиц только худых да костлявых показывали, каких испокон веков убогими считали. Они там принцесс изображали и мужики в зеркалах были от них без ума. Смотрел народ, смотрел, да и привык. Только о таких параметрах все стали грезить. Мужики баб в теле за людей считать перестали, а бабы голодом себя морят и худеют до изнеможения.

А министр уже других баб в зеркала всунул — здоровенных, высоких, плечистых, на мужиков похожих. Ясное дело, только на таких спрос и пошёл.

Царь с министром пьют по вечерам чай и потешаются.

Проходит время, а в зеркалах других баб нет, как только до 25 лет. Мужики со старыми жёнами развелись и молодыми обзавелись. А министр ещё листовки выпустил, где черным по белому сказано, что мужик — оплодотворитель, а для этого баба чем моложе, тем лучше. Царь говорит: — Ну этого эталона ничему не перебить! Ан — нет! Появились в зеркалах бабы за 40, а в листовках сказано, что это и есть вершина совершенства, а родят-не родят, дело десятое, в царстве и так перенаселение. Мужики на молодых не глядят, за зрелыми бабами носятся.

25-летние грим накладывают, чтобы постарше выглядеть.

Царь веселится, скучать некогда.

А министр новое придумал — бабок 70-летних в зеркала напихал, а в листовках написано, что кто такой красоты не понимает, тот не мужик. И всяких принцев, министров и султанов с бабками в обнимку показывают. Мужики давай за бабками ухлёстывать, да на них жениться.

Много чего ещё министр попридумывал: лапти на платформе из чугунных утюгов внедрил — носят, мужиков в юбках в зеркале показал — мужики тут же юбки нацепили, бабам косы отрезать в моду ввёл — отрезали, а он тут же в зеркалах длинноволосых показывает, так бабы лошадиные хвосты стали к своим коротким космам клеить.

Ждал царь, что какое-нибудь новшество не приживется, да только всё, что министр придумывал народ тут же подхватывал. Видать великая сила в волшебных зеркалах заключена была! (Наталия Варская. «Волшебные зеркала. Сказочка». Бытовая ироническая проза).

Масленица

Ира Черницкая

Солнце, радость, свет, весна,

Мир, любовь, добро, слова!

Жизнь, покой, капель, мечта,

Праздник, утро, доброта!

Ветер, нежность, миражи,

Март, семья, кураж, цветы!

Мысли, сила, мир, тепло,

Воскресение, окно!

Жар, блины, сметана, вкус,

Шум, веселье, карапуз!

Горка, снег, улыбки, смех!

Вера, счастье, ритм, успех!

Три заветных слова

Николай Будаев

Очарован я тобою,

Околдован красотой.

Изболелся весь душою,

Потерял совсем покой.

От любви сгораю в муках,

Ты за это не казни.

Не силен пока в науках,

Я сердечных, черт возьми.

Жду свиданий будто школьник,

Тороплю скорей часы.

И цветов на целый стольник,

Я куплю как ни крути.

Приглашу затем девицу,

Прогуляться вдоль реки.

Не забуду извиниться,

За невольные стихи…

Провожу до дома снова,

И, смущаясь, повторю.

Три заветных, милых слова:

«Дорогая, я люблю!»

У всех людей прошу прощения!

Алексей Осидак

У всех людей прошу прощения!

У знакомых — за то, что уже сделал им плохого.

У незнакомых, — за то, что ещё сделаю, когда познакомлюсь с ними.

Да и у знакомых тоже прошу прощения за то что, ещё сделаю.

В общем, с «Прощёным Воскресением» всех, если даже оно уже и прошло.

Милые люди! Пусть каждый наш день будет Прощённым!

Я из вены фонтаном молю: «Извини!»

Лишь позволь мне покаяться, не отвергай!

Чем ты дальше, тем ярче, как Солнца зенит.

Словно вечность минула с того четверга.

И как будто всё умерло, призрачные те,

Что счастливым союзом запомнили нас.

Не случилось быть вечной прекрасной чете:

Кто-то мир расколол на «тогда» и «сейчас».

На осколке «теперь» я останусь один.

Не возьму никого из далёких тех дней.

По ушедшей любви я устрою помин.

Если ты вдруг случайно, не вспомнишь о ней.

Если это свершится, Земли тектонит

Вновь сольется платформами, даже внахлест.

Да, такому бывать, коль меня извинит

Та, которой нет лучше в Пристанище звёзд.

Я прошу тебя милая: просто прости.

Нам нельзя допустить, чтоб разрушилась твердь.

Посмотри: я уже изменился… Почти.

Будет всё хорошо. Только, главное, верь!

Москва не верила слезам

Оксана Чернышова

Москва не верила слезам

Как долго я тебя ждала,

Как долго я тебя искала,

Москва не верила слезам,

Она Любви не обещала

А мне почти уже за 40

И дети выросли давно,

Мне опостылел этот город,

И я одна, как в том кино

А может мне на электричке

Уехать просто в никуда,

И пусть я даже не москвичка,

Не верила она мне всё равно

А ты уже навстречу шёл,

И улыбался, глядя на меня

Ты знал, ты верил, ты нашёл

Хоть встреча так была смешна

Как долго я тебя ждала,

Как долго я тебя искала,

И пусть не верит нам Москва,

Любовь на свете есть, я знаю!

Истоки цивилизации

Наталия Варская

Наш дачный посёлок дружно строился, повсюду кипела работа. На соседнем участке орудовала бригада из Калмыкии, напротив хозяйничали армяне и почти везде — таджики с узбеками. Вечерами горели костры, жарились шашлыки, варился плов, распивались спиртные напитки. Я перезнакомился со всеми строителями и они приглашали меня к своим кострам. У прораба калмыцкой бригады был день рождения. Мы сидели вокруг костра, ели, пили и говорили. Чем больше пили, тем интересней шёл разговор. Я узнал много нового из истории. Оказывается, русские цари брали в свою охрану калмыцких воинов. Глядя на говорившего это трудно было представить: маленький, худой, с испитым лицом, он никак не был похож на гренадёра. Товарищи его поддержали и сообщили о том, что слава о калмыцких богатырях гремела по всей земле. Постепенно оказалось, что калмыки — потомки Чингиз-хана и их кровь течёт в жилах большинства гениев от, естественно, Ленина, до, извините, Пушкина. Только враги калмыцкого народа эту правду тщательно скрывают. К концу вечера оказалось, что вся цивилизация от калмыков пошла.

Уж не знаю, как с цивилизацией и Пушкиным, но гаишники в Калмыкии действительно мощные. Бывало едешь по трассе в Астрахань и проезжая Калмыкию диву даёшься: кругом степь, ни кустика и вдруг прямо будто из-под земли вырастает пост ГАИ, три человека, с круглыми, откормлеными лицами, эдакие крепыши. И дёшево от них не отделаешься! Они безжалостны и свирепы. Для меня до сих пор загадка — откуда они появляются в голой степи? Не иначе как прячутся в засаде в ямах, специально для этого вырытых. Действительно — отчего было не брать таких смекалистых бравых молодцов в царскую охрану?..

Размышляя над парадоксами истории, я шёл к дому и был перехвачен бригадой из Армении. Компания была уже навеселе и я узнал ещё кое-что из истории. Оказалось, что цивилизация зародилась на горе Арарат. Именно туда пристал Ной со своим ковчегом. Естественно, что все великие люди имели и имеют армянские корни. А грузины вечно к славе армян примазывались. Вот Шота Руставели на самом деле Ашот Руставелян, а грузины его переименовали из гордости и амбиций. Да, с аргументом про Ноя и Арарат не поспоришь.

Я снова сделал попытку дойти до дома, но меня позвали на плов. От таджиков я узнал, что цивилизация зародилась в Иране, а Иран был исконной территорией таджиков. Все языки Востока произошли от великого таджикского языка. Узбеки имели на то свои возражения и у котелка с пловом чуть не завязалась потасовка.

А я наконец-то оказался дома. У меня тоже шла стройка и работала сборная бригада из украинцев, молдован и белорусов. Хорошо, что они уже спали, иначе мне наверняка пришлось бы узнать ещё много нового о происхождении цивилизации на земле.

С Международным женским днём!

Виктория Ерух

Чудесных женщин поздравляю

С Международный женским днём,

От всей души вам пожелаю,

Успехов, радости во всём.

Пусть море нежности подарит

Вам март, и светом озарит,

Пусть все заветные желания

Он с лёгкостью осуществит.

С 8 марта

Виктория Ерух

С прекрасным праздником весны

Я от души вас поздравляю.

Пусть дарят вам всегда цветы,

Глаза пусть радостью сияют.

Как дома, так и на работе

Пусть будет всё у вас прекрасно,

Пусть улетучатся заботы,

А жизнь пусть будет словно сказка.

Желаю вам любви и счастья,

Заботы близких, теплоты,

Чтоб в жизни не было ненастий,

Чтоб все исполнились мечты.

Подарки для Бабы-Яги

Наталия Варская

К Лешему пришёл Кощей:

— «Просыпайся поскорей!

Надо нашей Бабке Ёжке

Приготовить «сюрпризЕй».»

— «Да на кой она нужна?

Чай не дочка, не жена.

Неказистая бабёнка,

Очень плохо сложена.»

— «Игнорировать нельзя,

Всё же старые друзья.

На мужицкий день дарила

Нам по пенке для бритья.»

Собрались, пришли в бутик,

Леший сразу как-то сник,

Только ценники увидел

И расстроился старик.

Смотрят нижнее бельё.

Леший в смех: «Ну ё-моё!

Как представлю Ёжку в боди,

Слов уж нет — одно лишь ё.»

Говорит ему Кощёй:

«Ты бы, это, поскромней

В представлениях копался,

Так с ума сойдёшь, ей-ей.»

Леший тут же предложил:

«А давай, не тратя сил,

Купим то, что подешевле.

Вон — зелёный крокодил.

На Ягу похож точь-в-точь,

Поженить я их не прочь,

Пусть в обнимку с ним ложится,

Как в лесу наступит ночь.»

— «Ладно, Лешенька, давай.

Выбирай — не выбирай,

Ничего ей не подходит,

Так что в кассе пробивай.»

Вы поверите, иль нет,

Но понравился презент.

Бабка Ёжка целовала

Крокодила сотню лет.

С ним в обнимочку спала,

Видно бабка не стара,

Хоть какой мужчина в доме.

Значит Леший — голова!

Весна моя, молю, пошли надежду

Валентина Иванова

Весь зимний бред уйдет как талый снег,

Я скину шубу, что давила плечи.

Теперь ничто не остановит бег

К тебе, родной и близкий человечек.

Сквозь хоровод ручьев, что нам поют,

Сквозь льдины, что уже взломали реку,

Неведомые чувства оживут

К любимому, родному человеку.

Весна! Весна… Надежда на тепло,

На то, что стужа в сердце не вернется.

И чувство то, что нас с тобой свело

У всех людей Любовью назовется.

Подснежников букет и самый первый ландыш.

И первая веселая капель…

Ты подойдешь и тихо-тихо скажешь:

— Искал тебя всю жизнь. Прошу, поверь.

Счастливые часов не наблюдают

И время года, может, ни при чем.

Но нас весною звезды повенчают

И небо нас благословит дождем.

Пора Любви! Пора Мечты безбрежной.

Для всех несказанных зимою слов…

Весна моя, молю, пошли надежду

На верную, взаимную Любовь!

Неужели только в этот праздник

Валентина Иванова

Неужели только в этот праздник

мы достойны теплых, нежных слов?

Мы же женщины, мы все такие разные

и по разному мы чувствуем любовь.

Каждая из нас — своя история,

каждая прекрасна и мила.

Мы порою, словно птицы вольные,

подставляем ветру два крыла.

А порой, так хочется пленения,

чтоб любимый взял, не отпускал.

И лелеем каждое мгновение,

счастливы, что этот плен настал.

А порою тихо, безнадежно,

ждем напрасно теплых, нежных слов.

Рыцари… Мужчины… Разве можно

предавать и отпускать любовь?

Девушки, родные, дорогие!

За окном смеется март-проказник.

Пусть вас радуют любимые мужчины

каждый день — не только в этот праздник!

Как же хочется мне написать стихи

Светлана Королева

Как же хочется мне написать стихи,

Чтоб хоть как — то объять необъятное,

Чтоб тоска — громоподобно в тепло.

И чтоб были они легки и тихи,

Ты прочел и тебе приятно!

Улыбнулся, перечитал и светло!

Как же хочется каждой буквой к твоим губам,

Интонацией гладить, ласкать, прикасаясь едва — едва…

Да, любимый, я знаю, что это всего лишь слова!

Но они словно бригантина с гребцами-мыслей к твоим берегам.

Как же хочется рук. Самых великолепно-родных,

Утонуть в их любви, забывать обо всём,

Переплавить себя в молчание-золото.

Это мир будто создан для нас — двоих,

И когда мы вместе, мы жизнь в унисон поём,

И печаль с её оттенками перемолота.

Мне, родной, так легко на качелях: то плакать, а то смеяться до слёз в уголках глаз,

То мечтать, а то серой вуалью закрыться от солнца-марта.

Но с тобой хорошо дышать. Даже воздухом предлагаемого авангарда.

А любовь разлилась океаном. К тебе. Из рифмованных сердцем фраз.

Шагает март

Валентина Иванова

Шагает март, пока еще несмело,

Пока еще, с оглядкой на метель.

Под грозный шопот снежной королевы,

Под звонкую веселую капель.

Шагает март, ведет с собою праздник,

Чтобы поздравить женщин дорогих,

Любимых, нежных, добрых и прекрасных.

Веселых, умных, грустных и простых.

И солнечным лучом стучится в окна,

Сосульками заплачет, зазвенит.

Зима уже насупилась, намокла..

И каплями на крышах задрожит.

Несет с собою март цветов охапки,

Подснежники, тюльпаны — всё для вас.

Игриво вьется локон из под шапки,

И ярче уже блеск любимых глаз.

Короче, откровенней стали юбки,

И глубже стали ваши декольте.

Распахнуты пальто и полушубки,

Открыв обзор всей вашей красоте.

Мужчины сбились с ног — ища подарки,

Штурмуют магазины день-деньской.

От украшений ломятся прилавки.

Залиты туалетною водой.

И всё к ногам своих любимых женщин,

Для мам и бабушек, сестренок и невест,

Ведь женщины — не больше и не меньше.

Для вас благословение небес.

Ваш стимул и опора в вашей жизни,

Когда есть для кого на свете жить,

Мужчины, научитесь нас, капризных.

Принять как есть. Какие есть — любить.

Шагает март! Весна берет начало.

Восьмое марта — самый женский день,

Желаю всем, чтоб сердце отвечало,

Чтобы растаяла тоски и грусти тень.

Снова ты страдаешь

Светлана Сапронова

Снова ты страдаешь, голову ломая,

Что любимой женушке в праздник подарить.

Сколько лет с тобою прожила я, Зая?

И не за подарочки буду дальше жить!

Главное на свете, это ты, дурашка!

Намекну тихонечко я тебе в конце :

— Подари мне, милый, скромную ромашку

В обрамленье камушков на златом кольце.

С 8 марта!

Волк Раненный

Я не смогу тебя поздравить,

Когда наступит день восьмой,

И потому решил оставить

Тебе сейчас подарок свой!

С тобой ни роза не сравнится,

Ни клумба, полная цветов,

Твои глаза, твои ресницы —

Достойны самых лучших слов!

Тебя я нежно поздравляю,

Жаль, не могу поцеловать,

От всей души тебе желаю

Ярче цветов благоухать,

Желаю счастью поселиться

С тобою в доме навсегда,

Желаю петь и веселиться,

Успехов в жизни без труда!

Здоровья, силы безграничной,

Пусть настроение твоё

Не ниже будет, чем «ОТЛИЧНО!»

И только выше с каждым днём!

Пусть звёздный ветер сказки шепчет

тебе всегда по вечерам

И зажигает в небе свечи,

Путь открывая сладким снам!

А ночью — в тёмное окошко

Пусть смотрит жёлтая луна,

Тебе завидуя немножко,

Ведь, как не ты, она — одна!..

Бедный Павел

Наталия Варская

Я познакомился с ним в Туапсе. Павел был роста ниже среднего, но гордости неимоверной. Выглядел Павел комично: форма казака, но собранная, будто из костюмерных Мосфильма и разных театров, по принципу: что где списали, то и урвал. Мы с друзьями отдыхали в Туапсе в ведомственном санатории и перед самым отъездом увидели это чудо на бульваре. Миниатюрный лубочный казак пел под гитару песни о России, о казаках и пел, надо сказать, очень неплохо.

Мы познакомились, разговорились. Оказалось, что Павел пишет песни сам, что он бомж, преследуемый спец службами за правду, что он потомственный казак, имеет какие-то ордена и офицерский чин. Павлу было лет 35, но если бы не усы и борода, выглядел бы он лет на десять моложе.

Конечно же мы выпили за знакомство, и не остановившись на этом, пили всю ночь, а утром поезд уже уносил нас в Москву. Нас было четверо, а пятым в нашем купе ехал Павел. Я даже не помню, как и почему пришло такое решение. Благодаря миниатюрности, Павел ехал на третьей полке, предназначенной для багажа, а проводница за небольшое вознаграждение закрыла на это глаза. Всю дорогу мы пили и слушали песни Павла.

В Москве, протрезвев, я не знал, как быть дальше: Павел почему-то оказался именно у меня. Моя жена от этого не была в восторге и сказала, что если бы она была в Туапсе со мной, ничего подобного бы не случилось. Это вне всяких сомнений, но ей на работе не дали отпуск.

Наш 14-летний сын смотрел на Павла, как на диковинку.

Выгнать Павла мы не могли, не звери же. Я носился по знакомым и пытался пристроить Павла на какую-нибудь работу, где дают комнату или койко место в общежитии, но, оказалось, что Павел работать не намерен, так как должен спасать Россию и у него миссия. Я даже показал Павла творческим людям. Песни хвалили, но заняться продвижением никто не брался. Павел наотрез отказался переодеться в гражданскую, нормальную одежду. Где-то он был даже прав. В обычной одежде Павел смотрелся как-то жалко и даже убого.

У Павла оказался свой райдер, требования к быту: продукты он приветствовал только отечественные и внимательно изучал этикетки. Даже от литовского сыра наотрез отказался, заявив, что так должен поступать каждый патриот.

Однажды я застал Павла за интересным занятием: он стоял перед зеркалом и строил всякие гримасы. Услышав за спиной мой смешок, Павел обернулся, посмотрел неодобрительно и сказал, что репетирует речь перед депутатами.

Прогостил у нас Павел два месяца. На этом терпение моей жены кончилось. Мы купили Павлу билет до Туапсе и проводили с почестями.

Судьба столкнула нас через 10 лет в Москве. Я встретил Павла на банкете по поводу юбилея одного депутата из опозиции. Павел важно разгуливал между столами, узнав меня, обрадовался, но не нашей встрече, а тому, что может утереть мне нос:

— А ты мне чёрную работу подыскивал! Я теперь помощник депутата, новый чин получил в объединении казаков-патриотов, служебную квартиру мне выделили. Теперь я спасу Россию!

А лет через пять я встретил Павла в переходе, он пел под гитару, а перед ним лежал ящичек для денег. Заметив меня, Павел отвернулся. Я бросил в ящик тысячу рублей и не стал задерживаться, так как понимал, что ничем не смогу ему помочь.

(Наталия Варская. «Бедный Павел». Бытовая ироническая проза)

Любовная драма

Елена Панарина (в соавторстве с Айдаром Халимовым)

Считала ты себя богиней,

В любовь играла каждый раз.

А может дело не в гордыни?

Искала ты всегда лишь связь.

Хороших же парней бросала,

Хотя был шанс любимой стать.

Зато с плохими ты гуляла,

Чтоб снова всю себя отдать!

И каждой клеточкою тела,

Ты растворялась вновь и вновь,

Безумства ты всегда хотела,

И это для тебя любовь?

Скажи, зачем ты всех бросала?

В тебя влюблялись с головой.

Ты чувств других не признавала,

Всё было для тебя игрой?

И вот теперь одна осталась,

Любовников и след простыл.

Внутри тебя сердечко сжалось

И не осталось к жизни сил.

Быть матерью

Светлана Степчук

Быть матерью — такое наслажденье,

Сердечко малыша услышать стук!

Для женщины, сие предназначение!

Оно важнее всех других наук.

Не передать словами тех эмоций,

Когда толчок, и первый в жизни звук,

А в колыбельке плач, как песня льется,

И звонкий смех от материнских рук!

И нежный плен младенческих объятий,

Родного человечка:- колдовство!

И кучеряшек мягких, нежных прядей,

И горечь слез на глазках у него…

Кто пребывает в горести сомнений,

Мне хочется всем женщинам сказать:

«БЫТЬ МАТЕРЬЮ — одно предназначение,

Нет счастья в мире большего, чем МАТЬ!»

Быть матерью

Валентина Иванова

Быть матерью — почетней нет призвания,

Мы дарим жизнь, несем тепло и свет.

Быть матерью совсем не наказание,

Дай Бог здоровья Вам на много лет.

И пусть детишки не всегда нас радуют,

Роднее, ближе в мире нет людей.

Нам материнство стало нам наградою,

С детьми и мы становимся сильней.

Мы сможем всё, нас не пугают трудности,

И ради смеха, чтоб звучал всегда,

В богатстве иль в достатке или в скудности,

С детьми мы связаны на долгие года.

Быть матерью — нелегкая профессия,

Но я горжусь, что трижды стала ей.

Тепло детей не рассчитать по цельсию,

Но слово МАМА греет всех сильней.

Остервенело мается природа

Светлана Сапронова

Остервенело мается природа,

Летят снежинки, снова зимний фарт.

Эй, кто-нибудь здесь есть мужского рода,

Чтоб приструнить сумел бы месяц март?

Чтоб взял и сам, уверенно-могучий,

Вокруг меня весну нарисовал?

И я бы знала: нет мужчины круче,

Что рядом Он, наш женский идеал!..

С любимыми не расставайтесь…

Светлана Степчук

Это стихотворение имеет интересную историю создания.

Лето 1932 года супруги провели у родственников, и Александр Кочетков должен был уехать раньше жены. Билет был куплен до станции Кавказской, после чего нужно было пересесть на поезд Сочи — Москва.

По воспоминаниям Нины Григорьевны, супруги никак не могли расстаться, и уже во время посадки, когда проводник попросил провожающих покинуть поезд, Нина Григорьевна в буквальном смысле вызволила мужа из вагона. Было решено сдать билет и отложить отъезд на три дня. По истечении трех дней Кочетков уехал и, прибыв в Москву, обнаружил, что друзья уже считали его погибшим в крушении, которое произошло с поездом Сочи — Москва. Получилось, что те три дня отсрочки спасли поэта от неминуемой гибели. В первом же письме от мужа, которое получила Нина Григорьевна, было стихотворение «Баллада о прокуренном вагоне».

Все произошедшее заставило поэта задуматься о роли случайностей в жизни человека и о великой силе любви, способной уберечь человека от трагических перипетий судьбы. Несмотря на то что стихотворение было написано в 1932 году, напечатано оно было лишь спустя 34 года в сборнике «День поэзии». Однако еще до опубликования эти проникновенные строки никого не оставили равнодушными и передавались буквально из уст в уста, как и сама история его создания. После выхода в свет «Баллада о прокуренном вагоне» стала включаться в многочисленные сборники стихов как одно из лучших лирических произведений того времени.

Александр Кочетков написал много замечательных стихов, но он так и остался в памяти людей благодаря своей «Балладе…». Прошел не один десяток лет со дня ее написания, а строчки из этого стихотворения продолжают оставаться гимном всех влюбленных. И в любых жизненных ситуациях самое главное — это всегда следовать наказу поэта: «С любимыми не расставайтесь!». И тогда отступит даже неизбежное.

Считает голос изнутри

Ольга Бабошкина

Считает голос изнутри — и раз и два и три…

Ты в моём сердце точно есть — четыре, пять, и шесть.

Связала нас с тобою осень — семь, восемь.

Вот повернуть бы время вспять — десять, девять… пять…

Стоял парнишка молодой на улице опять,

Ему друзья кричат: «Постой, не стоит начинать».

— Иди домой, зачем ты здесь? Она уж не одна…

— Готовь ты лучше свою месть, хотя ведь не жена…

И каждый день он приходил, считая до конца.

И ждал опять возле перил той девушки отца.

Хотел бы с ним поговорить о ней, начистоту,

Чтобы помог и дал совет, осуществить мечту.

Стоял он долго, до темна, как видно снова зря.

На небо выплыла луна холодный свет даря.

И не осталось больше сил, закрылась вмиг душа.

Он шёл и ноги волочил, тихонько, не спеша.

Считает голос изнутри — и раз и два и три…

Ты в моём сердце точно есть — четыре, пять, и шесть.

Связала нас с тобою осень — семь, восемь.

Вот повернуть бы время вспять — десять, девять… пять…

Стоял парнишка молодой на улице опять…

Март

Алекс Орлецкий

Молочное белое небо

Затянуто мокрой вуалью.

И нету дождя или снега

За этой высокою далью.

И свет… он как будто не свыше,

А просто — идет отовсюду.

И шума деревьев не слышно,

И солнце уж кажется чудом…

Плыву, огибая прохожих,

Машины, деревья и зданья,

В молочном тумане похожих

На формы, но без содержанья.

Земля — грязно-серая кожа —

Шумит, если к ней прикоснуться.

Останешься чистым, коль сможешь

От брызгов ее увернуться.

И в полном отсутствии мыслей

Одна лишь проскочит порою:

Ужель этот полог нависнет

Навечно над нашей Землёю?

Сквайр

Станислав Сергиев

Прихлебывай английский самогон,

Как старый сквайр в поместье захудалом,

Плывущем сквозь туманы в тяжкий сон,

Пропитанном весной водою талой,

Где только на болотах странный вой,

Мелькание теней в заросшем парке

Да горькие раздумия о той,

На чей портрет ложится свет огарка.

Разрыв

Ольга Бабошкина

Разрыв… стена непонимания,

Отрыв… поездка в ресторан.

Прорыв… крушу самосознание,

Остыв… опять самообман.

Курсив… пишу тебе послание,

Испив… любовь и боль с тобой.

Открыв… тебе мои страдания,

Нарыв… и вышел сразу гной.

Заплыв… тону и нету воздуха,

Схватив… удачи только хвост.

Сменив… навечно зону доступа,

Простив… я поднимаю мост.

Отплыв… вот пароход на пристани,

Просив… у Бога лишь терпения.

Решив… быть ближе только к истине,

Забыв… отныне своё мщение…

Красная смородина

Оксана Чернышова

Накорми меня красной смородиной,

Вкусных ягод горстку принеси,

Помню я была ещё молоденькой,

Ели мы её и дождик моросил

Тот манящий запах лета,

Кисло- сладкий привкус на губах,

Я стою в саду на табурете,

И вдыхаю пряный запах трав

Ты с куста срывай их по потихоньку,

И в ладони по одной ложи,

Переспелые отложим мы в сторонку,

Остальные на варенье,

Чтоб зимою для души!

Тополь

Анастасия Солдаткина

Ветви, что тонкие чёрные вены,

Врезались в рыхлую снежную плоть,

Холод звенящий белёсого плена

Будто пытаясь унять, побороть.

Важных ворон на пустынной аллее

Ловишь задумчивый пристальный взгляд.

Хруст под ногами всё громче, смелее.

Вдруг то не снег — дни, ломаясь, хрустят?

Встанешь на миг, просто так, оглядеться,

Дрожь проберет от макушки до пят.

Воздух так чист, словно слезы младенца,

Порохом лёгким снежинки летят.

Тополь увяз в забытье беспробудном,

Крепок и строен, высок и силён,

Кажется, что обхватить его трудно.

Но лишь попробуй приблизить ладонь!

Складки шершавой морщинистой кожи

Гладь, не стесняйся, добра не жалей.

Это так странно — рукам твоим тоже

Будто становится сразу теплей.

Кажется, что отряхнув сна оковы,

С веток снегов навалившийся груз,

Тянется древо, к объятьям готово.

Пальцами чувствуешь сбивчивый пульс.

Нежно коснись его тверди щекою,

Слышишь, дыханье под кожей шумит?

Может быть ветер играет с тобою?

Иль живой дух внутри тополь хранит?

С ним не прощайся, и дай ему слово

Эти мгновения в сердце сберечь.

Пусть долгой зимнею ночью суровой

Спит в ожидании будущих встреч.

Март

Marcus Denight

Его пора мне с давних лет близка —

Внезапного природы пробужденья,

Дней зимних растворились берега

И, набираясь долгого терпенья

Переживая наступивший март,

Земля к теплу небесному стремится,

И в половодье талом закружится

Бескрайний и лучистый солнца взгляд.

А за рассветом вновь спешит закат —

Весь мир весной чарующей обьят

И явит жизнь любовью и добром.

Протяжен голос прилетевших птиц,

Везде склоняет ветер ветви ниц —

Словно благая весть сокрыта в нем…

На хуторе

Ольга Бабошкина

Часть 1

На хуторе тихо. Всего лишь три дома,

Живущие люди там спят уж давно.

А в воздухе вязком витала истома,

Вливаясь тихонько к Марьяне в окно.

Марьяна на выданьи и хохотушка

И в девках теперь засиделась она.

Уж с детства была, как царевна — лягушка,

А к юности вдруг распустилась краса.

С кудрями, как смоль и глазами, как небо,

Вот в доме напротив жил парень Степан.

Мы точно не знаем, то быль или небыль,

На хуторе стал он гроза — атаман.

Степан тот давно уже сох по Татьяне,

Что в домике третьем жила без отца.

Об этом с утра сообщил он мамане

И слёзно просил засылать к ней гонца.

Задумал жениться Степан на Татьяне,

Не мог обуздать свою дикую страсть,

И он понемногу топил грусть в стакане.

Боялся, что девушка может пропасть.

Как-будто нарочно проснулась Марьяна.

Истома уже трепетала в душе.

Коварство задумав, уж строила планы,

Степана влюбить и женить на себе.

По-быстрому встала, оделась поспешно,

Взяла узелок и прямёхонько в лес.

И это так страшно, совсем не потешно,

Колдунью искала в глуши той — Мер'ес.

А вот и избушка, скрывалась надёжно.

Марьяна украдкой подходит поближе,

И в дверь очень тихо стучит, осторожно.

Внутри тишина… ничего там не слышит.

Уж в домик заходит, а в нём темнота.

Сначала привыкли глаза потихоньку,

Но в это мгновенье исчезла луна,

Пёс чёрный поднял свою морду легонько.

— Спишь плохо ты ночью, зовёшь всё Степана.

— Вот зелье возьми, прекрати свои муки.

— Три капли в вино, у меня без обмана», —

Натужно скрипит теперь голос старухи.

Сжимая в руке с этим зельем стекло,

Марьяна открыла с усилием дверь.

Дев'ице вдруг стало совсем не смешно,

Ну что же ей делать, вот с этим теперь?

Часть 2

На хуторе тихо. Большой глаз луны.

Ничто не нарушит уже тишины.

Марьяна идёт, прикрывая лицо,

Легонько ступает она на крыльцо.

Вот дверь подалась, сразу сени, изба.

Марьяна разулась и быстро зашла.

Куда же припрятать тот страшный флакон?

Минута раздумья и он средь икон.

Креститься не стала, легла на кровать.

Но Боже, помилуй, не хочется спать.

Лежала, не двигаясь так до утра.

Кричат петухи, подниматься пора.

Марьяна оделась, накрыла на стол.

Почуяла совести в сердце укол.

Тарелки и кружки валились из рук,

А душу терзали теперь сотни мук.

Степан протрезвел, собирался к Татьяне.

Не стал доверять это дело мамане.

Решил сам сказать о своей ей любви,

А ноги не слушались, просто не шли.

Татьяна жила целый год без отца.

Ещё не простила его подлеца.

Ведь бросил тогда он болящую мать,

А сам веселиться и пить, да гулять.

Любила обоих Татьяна безмерно.

Не только красавица, очень примерна.

Мечтала о счастье, о самом большом,

Свести свою матерь обратно с отцом.

Подумав, Степан не пошёл никуда,

Ведь были в избытке вино и еда.

Решил он к Татьяне сходить вечерком,

Сказать обо всём, посидеть с ней рядком.

Теперь собралась и Марьяна к Степану,

Нести эликсир своему атаману.

Готовила долго прекрасную речь,

Не ведая, что принесёт ему меч.

Сложила закуски, блины и гуся,

Ещё запекла своего порося.

А с зельем флакончик, тот в юбки карман,

Чтоб капнуть три капли в Степана стакан.

Марьяна к Степану заходит домой,

Сидит за столом он, её дорогой.

Степан оглянулся: «Зачем ты пришла?»

— А знаешь, Степан, что судьба я твоя?..

Продолжение следует…

Когда сезон любви наступит?

Светлана Сапронова

— Когда сезон любви наступит? —

Спросила кошка у меня, —

Весна, а снег по окнам лупит,

Задора нет, и нет огня.

В душе рождается томленье,

Хочу кота, пойдёт любой! —

Сказала мне самозабвенно,

Пушистый хвост, задрав трубой.

И я бегом к ветеринару :

— От мужиков таблетки есть?

А тот взглянул сквозь аккуляры,

Сказал :

— Но Вам нельзя их есть!

Такую редкую породу,

Как Ваша, нужно возрождать! —

И гладит плечико мне, вроде,

Готов сейчас же помогать…

Когда вернусь в свою усадьбу,

Открою кошке, пусть идёт.

Пускай устраивает свадьбу

И ей лохматый обормот.

Я в гости к вам пришёл

Волк Раненный

Я в гости к вам пришёл, был вечер тёмный,

Кружился снег, позёмкою клубя,

В душе моей есть уголок укромный,

Он предназначен только для тебя…

Мы говорили, время пролетало,

Я робкий твой ловил порою взгляд,

Мне взгляда твоего казалось мало, —

Я так мечтал тебя поцеловать…

Я думал: почему ты не со мною…

Ты думала о том же, может быть,

Уснул твой муж за толстою стеною,

Но мне тебя уже не позабыть…

Однако час пришёл и ты устала, —

Сморило тебя сладкое вино,

Зима свои позиции сдавала,

Хотя ещё кружила за окном…

Ты собралась в нелёгкую дорогу, —

Добраться до кровати поскорей,

И я к тебе поднялся на подмогу,

Но, лишь прошли мы линию дверей, —

Тебя как будто сразу подменили,

Тебя в тот миг мне было не узнать:

Откуда-то вдруг взявшиеся силы

Тебе меня позволили обнять!

А дальше, — словно в сказочном романе:

Я с губ твоих слизал пьянящий мёд,

Мне не хотелось приходить в сознанье!

Лишь тот, кто любит, тот меня поймёт!

Я вышел, снег ещё кружит позёмкой,

А сердце — рвёт и мечет от любви,

Душа поёт печально и негромко

Про губы про медовые твои!

Как хочется порою просто плюнуть

И сделать так, как хочется душе

И в небеса подняться ночью лунной,

Да силы прежней в крыльях нет уже…

Пусть молод я уже не так, как прежде,

Но сердце просит пламенной любви,

Ещё храня в душе клочок надежды

Отведать мёда сладких губ твоих…

Когда на небе загорятся звёзды

Виктория Ерух

Когда на небе загорятся звёзды,

Накроет мир ночная пелена,

Наполнит город мой волшебный воздух,

В который я безумно влюблена.

Мечтаю в эти ночи я о чуде,

Об искренней и трепетной любви.

Путь к счастью своему тернист и труден,

Но верю, что смогу его пройти.

Искусно залатаю в сердце раны,

На поиски любви отправлюсь вновь,

Я в чудо точно верить не устану

И встречу настоящую любовь.

Но страшно мне отвергнутой быть снова,

Хоть это чувство для меня не ново.

Девушка в красном

Наталия Варская

Виктор был подозрительно озабочен моим холостым положением. Закрадывалось подозрение, что друг мне завидует. Ещё бы! К примеру, собираемся мы компанией на шашлыки, я, Виктор с женой и ещё один наш товарищ, Алексей, тоже с супругой. Я всецело отдаюсь отдыху, дурачусь, пью сколько душе угодно, а Виктор с Алексеем будто на прогулку с воспитательницами выехали:

— Витя, не испачкай джемпер! — Лёша, тебе уже хватит! — Витя, не надо на дерево лезть, брюки порвёшь! Лёша, закусывай как следует!

После шашлыков друзья домой тащатся, мусор выносить, а я иду в ночной клуб.

Виктор постоянно подсовывал мне невест, в основном подруг жены, но ни одна меня не впечатлила.

Впрочем, впечатлила одна, но особым образом.

Однажды Виктор позвонил и радостно сообщил, что нашёл для меня такую девицу, что даже я со своими капризами, не устою. Договорились, что дама, которую звали Наташей, приедет ко мне на дачу на выходные, сразу с ночёвкой.

Наступила пятница и невеста прибыла. Увидев её я буквально открыл рот: красный плащ, красная сумка, красные туфли лодочки и красная шляпка. В голову лез неприличный куплетик: «Девушка в красном, дай нам, несчастным.»

Наташа привезла с собой пирожки собственного сочинения, а также целый баул с вещами: тапочки, халат, куртка, на случай похолодания, босоножки, кеды, спортивный костюм, шампунь и всё такое прочее. Это выглядело как-то угрожающе и напоминало фразу: «Я к вам пришла, чтобы навеки поселиться».

Пирожки я есть отказался, так как начал подозревать, не сделала ли девица какой-нибудь приворот. Уж больно она оказалась активной: оглядела хозяйским взглядом мой запущенный сад и сказала:

— Столько земли пропадает! Вот тут можно картошечку посадить, тут зелень, а там огурцы с помидорами.

Я сразу представил, что эта хозяюшка впряжёт меня в огородную романтику и предложит завести кур или даже корову.

Наташа обиделась, что я отказался от её стряпни и с ожесточением принялась есть их сама. При этом девушка очень громко чавкала, чего я вообще не выношу.

Разговор наш не клеился, так как Наташа оказалась девушкой хотя и начитанной, но такой ерунды, что просто уму непостижимо. Сплошные руководства по позитивному мышлению и успеху.

Я решил включить музыку и тут Наташа предложила свою флешку с записями её любимых композиций и исполнителей. Такого ужаса я ещё не слышал: заунывность, которую девушка называла релаксом.

Приближалась ночь, я отвёл гостье отдельную комнату, так как о близости с ней совершенно не думал. Ночью девушка прокралась в мою комнату, присела на кровать и сказала:

— Я уважаю твою порядочность и сдержанность, но мы оба взрослые люди, я не ханжа, тем более, что дальше мы пойдём по жизни вместе.

На этом моя сдержанность иссякла и я довольно грубо ответил:

— Никуда мы с тобой вместе не пойдём! Иди спать, а завтра с утра я тебя провожу.

Утром Наташа вела себя как ни в чём ни бывало, хлопотала с завтраком, надела свой жуткий халат в цветочек, который напоминал халат моей бабушки и когда износился, служил половой тряпкой. Наташа смотрела на меня с какой-то жалостью и сказала:

— Как я тебя понимаю! Ты груб внешне потому, что в душе очень раним. Наверное, у тебя много детских травм. Я знаю упражнения, которые могут тебе помочь.

Ясно, она ещё и психолог! Я чувствовал, что ещё немного и терпение моё кончится.

— Наташа, тебе пора домой, — сказал я.

— Да нет, я не тороплюсь. Но если у тебя какие-то планы, я могу заняться чтением и не буду мешать.

— Нет, уезжай!

Наташа переоделась и пошла к своей машине, но сумку с вещами с собой не взяла. Я побежал за ней с этой сумкой и услышал фразу, которая привела меня в шок:

— Зачем таскать вещи туда-сюда? Я ведь скоро снова приеду, кстати привезу своё одеяло, то, что ты мне дал, какое-то тонкое.

Я буквально затолкал Наташу в машину вместе с её баулом и наконец вздохнул с облегчением. Через час на мой телефон стали приходить сообщения: «Спасибо за время, проведенное вместе!» «Думаю о тебе!» «Уже скучаю!» На другой день я так поговорил с Виктором, что больше эту Наташу не видел.

А весна вовсю кричит в окно

Светлана Королева

А весна вовсю кричит в окно:

«Надевай пальто, сапоги из резины, шапку полегче, да шарф цветастый!

Я пришла, я капелью в твои стихи, я по венам пением первых птиц. И совсем напрасно

В печали ты и тоске. И мысли — мозаичное панно…»

А весна спешит. Ей, как девушке молодой, светлоокой

Хочется петь, кружить, танцевать, искриться.

Самой нежной и тайной мечтой у кого — то в сердце сбыться.

И разлиться теплом в засухе-разума быстрой рекой широкой.

А весна не даст упасть. И не даст тревогам бить по живому.

А весна за тебя. Весна за жизнь. За мгновение, радость, улыбки и за самого Бога,

И за то, чтоб покинута навсегда была опостылевшая берлога.

И за то, чтоб душа — открыто, мирно, искренне — к своему дому.

Светлана была и добра и радива

Ольга Бабошкина

Светлана была и добра и радива.

И качества эти ей делали честь.

Но где-то в душе всё же очень пуглива.

(Все страхи людей в подсознании есть).

Сходила с утра, как всегда на работу,

И выслушав новую в адрес свой лесть,

(Надолго отбило общаться охоту).

А мозг начал строить им страшную месть.

Пока шла домой, изучала и планы…

Какие ей нужно доделать дела,

В коллегах своих находила изъяны…

Дошла до подушки… и вот уж спала…

И тело тогда поднялось очень сильно,

Зависло оно в параллельных мирах.

И девушка став в этот миг инфантильной,

Лишь зайца — игрушку, покрепче обняв.

Тот мир не приемлет вторженья без спроса.

Он девушке вдруг показался суров.

И кто-то уже задаёт ей вопросы,

А кто-то ведёт, как на казнь докторов.

А нервные клетки дают импульс дерме.

Опасность… внимание… бей и беги…

И это приводит к волос шевеленью,

И кажется тотчас… здесь всюду враги.

Уже атакуют и стресса гормоны.

Они не сдаются никак без борьбы.

Разрушены крепости, также препоны.

И волосы тут же встают на дыбы.

Вот ночь пронеслась, снова новое утро.

И девушка много теперь поняла.

Душа обелилась и вся перламутром

Сияла… и это не просто слова!

Крокусы

Анастасия Солдаткина

Резвился ветерок над полем белым,

Заглядывал в безмолвные сады,

Скользил по серебрящимся постелям,

Летая вдоль дорожной борозды.

Трепал игриво лист сухой истлевший

В оцепеневшем дремлющем лесу.

Трухлявый пень, как злой ворчливый леший,

Под ноги подставлял корявый сук.

Слонялся целый день неугомонно,

А что искал? Не знал того и сам.

Вдруг издали заметил он колонну,

Не веря своим собственным глазам,

Подкрался незаметно и легонько,

На лоб сугробу сел и там притих:

Друг к другу льнули цветики-мальчонки

В больших лиловых шапочках смешных.

Спасаясь от уколов лютой стужи,

Ютились в одеяле из снегов.

Им солнца свет горячий очень нужен,

Но скрыт он пленом мраморных оков.

Взметнулся ветер пущеной стрелою,

На серых туч обрушил ярость крыл,

Сметал налёт их мрачный слой за слоем,

В далёкий край отважно их турил.

В просвет сочиться стали капли мёда —

Тягучие и мягкие лучи,

И радовался ветер-воевода,

Желтело солнце дыней у бахчи.

А маленькие цветики-ребятки

Качались суетливо, невпопад,

Тепло ловили, пили воздух сладкий.

Смеялся, расцветая, юный март.

Через весну

Алекс Орлецкий

Я поеду по дорогам дальним,

Зашагаю по тропинкам босым,

По лесам, таинственно-хрустальным,

По лугам, воинственно-белёсым,

Мимо опустевших деревенек

И зеркал озёрных отраженья,

Через марта розовый оттенок,

Сквозь апреля солнечное жженье,

Прошлому оставив бесприютность,

Доберусь до майского раздолья,

Где оставил я когда-то юность,

Где пасётся лето молодое.

Брошусь в царство запахов и красок,

Утону в прекрасном захолустье.

В прежний мир, что холоден и вязок,

Даже не зовите, не вернусь я!

04.03.2019

Бабушке

Анастасия Солдаткина

На старых фото ты совсем другая —

Спокойный взгляд и мягкие черты,

Изгибы губ тончайшей красоты,

И руки без морщин, коса тугая.

Но молодою я тебя не знала,

Хоть кровь одна, но разных мы эпох.

Намного позже свел нас вместе Бог —

Когда ты моей бабушкою стала.

Ты эту встречу с теплотою вспоминала-

Мой нос смешной, писклявый голосок,

Кудряшки возле лба, наискосок,

И как сама мне имя выбирала.

Известно всем, что время не щадит

Ни лиц, ни жизней, ни в полях колосьев,

И всё по-своему расставит, и не спросит,

И мысли и желанья исказит.

Но ты всегда была так энергична,

Не предавалась грусти без причин.

Ведь знала, жизнь-она как миг один,

И гаснет так легко огарком спички.

Ты от труда любого не бежала,

И помогала, сколько было сил,

Но возраст твое сердце износил,

И дней мы провели с тобою слишком мало.

На старых фото ты совсем другая,

Но в памяти храню иной альбом,

Где мы с тобой, родимая, вдвоем,

И глаз твоих дождинка голубая.

Вернуться бы на миг…

Айдар Халимов

Вернуться бы на миг в то время,

Когда любовь жила в сердцах…

С тобою прочь ушли проблемы,

Являлась мне в чудесных снах.

Любила нежно, без корысти,

Твоей поддержке я был рад.

Манил меня твой взгляд лучистый,

Сводил с ума любой наряд.

Взаимны чувства наши были,

Пусть жили в разных городах.

В любовной лодке вместе плыли,

И планы строили в мечтах.

В реале ждали нашу встречу:

Твоя ладонь — в моей руке.

И страстной ночи, как предтеча,

Слова любви в одной строке.

Вернуться бы на миг в то время,

Когда любовь жила в сердцах…

Как жаль… Закрыта эта тема,

Ищу себя… В твоих стихах!

Я тебя как помню, так рисую

Роберт Утяганов

1 Куплет:

Под стук колес. Мой путь назад,

Лежит к тебе минуя бури,

Закрыв глаза и снова взгляд

мой пробежится по фигуре.

Я вспомню сладость твоих губ,

Я вспомню рук твоих плетенья,

И снова я тобою люб,

И вновь в душе одни волненья.

Припев:

И я тебя как помню, так рисую,

Любовь тебе дарю свою вслепую,

Я обнимаю, и с тобой танцуем,

Где пламя мы любви раздуем.

2 куплет:

А за окном летят часы,

И ледяные мостовые,

Душа моя кричит: Порви,

Ты кандалы внутри тугие.

И вновь закрыв свои глаза,

Я позабуду о разлуке,

И снова встреча вдаль неся,

Весной соединила руки.

Припев:

И я тебя как помню, так рисую,

Любовь тебе дарю свою вслепую,

Я обнимаю, и с тобой танцуем,

Где пламя мы любви раздуем.

С 8 марта!

Волк Раненный

Сегодня я хочу поздрав