Наточка по прошествии лет пришла к мысли, что лишь две вещи на земле заслуживают внимания: мужчины и книги. Она так и говорит. Только это может вырвать тебя из серых дней. Снести голову, бросить в другой параллельный мир. Только от этого волнуется сердце. И лучше не смешивать. Когда не влюблен, читай, а если ты с кем-то, забудь чужие истории, наслаждайся своей.
Когда беспрерывно что-то требуешь от другого, ты на волоске, от тебя ничего не зависит, только бесноваться. Когда отдаешь – правишь миром
– В этом и все удивление, – глаза у старика загорелись. – Шел всю жизнь куда-то, продирался сквозь колючки, тьму, тащил на себе столько поклажи ненужной, от страха и боли уворачивался, искал чего-то, истин искал, а все было под рукой, рядом. Просто смотрел мимо. А то и не увидеть до срока. Пока не переболеешь, пока не накроет тебя опыт, покой, уж не говорю мудрость. Избегну. И вот почти налегке, даже уже без всех, идешь один – и вдруг в привычном узнаёшь то, что искал. Нет-нет, да перемигнешь с ними. С истинами. И от них уже не холодок абсолюта, а теплом. И силы теперь отсюда. Из внутри. Сам на себя замкнулся.
только книги и мужчины заслуживают в жизни внимания. Только это остается в памяти, когда уже многое позади…
Наточка по прошествии лет пришла к мысли, что лишь две вещи на земле заслуживают внимания: мужчины и книги. Она так и говорит. Только это может вырвать тебя из серых дней. Снести голову, бросить в другой параллельный мир. Только от этого волнуется сердце. И лучше не смешивать. Когда не влюблен, читай, а если ты с кем-то, забудь чужие истории, наслаждайся своей.
Когда беспрерывно что-то требуешь от другого, ты на волоске, от тебя ничего не зависит, только бесноваться. Когда отдаешь – правишь миром. И такая свобода вдруг открылась, господня благодать, так бы всю жизнь…
Им было не остановиться. За второй бутылкой шампанского бегала Важенка – три шестьдесят! Важенка хотела купить сухача, рубль сэкономить, но догадалась, что из-за этого рубля может рухнуть красота замысла их литературной ячейки. Пока бегала, повторяла на ходу стихи Маяковского, чтобы читать потом Тучковой, – не лыком, как говорится.
Я вышла на балкон посмотреть, не едет ли Дыкин. Дыкин не ехал, и я спрыгнула”.
кафе “Южное”, а у Важенки в городке ресторан “Восток”, и “Восточный” где-то видела, но никогда ничего про Запад прогнивший.
Валокординовая капель. На телевизоре кружевная челочка салфетки, а сверху дулевская плясунья-лебедушка в золотистом шушуне поверх фарфоровых юбок.
