Глава 1

– Леоненко Дмитрий Николаевич, схолферм, – чиновник за стойкой со скучающим видом провел моим айдимом по панели, дернул пальцем, прокручивая список.

– Направление на работы отсутствует, – отозвалась система синт-голосом. – Продовольственный статус откорректирован. Выдача рациона подтверждена. Проследуйте в ПВР для ожидания выдачи рациона.

Обычное дело. Редко кому удается получить официальное направление хотя бы на временную работу. К счастью – пока еще кормят. Пусть рацион и состоит по большей части из отдающей кислым молоком агентировки. В сети все чаще всплывают – лагерные контент-фильтры, управляемые откопанными где-то в залежах ранних поколений модер-ботами, представляют собой одну большую дыру – увлекательнейшие дискуссии о присвоении нам «неактуального статуса». Зажатая в тисках двух сильнейших ГОК Евразии, Красноярская Республика явственно перенимала не лучшие черты конкурентов.

Несколько лиц в очереди повернулись в мою сторону, когда я двинулся к выходу из конторы. Безо всякого интереса, впрочем. Я не первый покидал очередь несолоно хлебавши. Общеизвестно было – рассчитывать на распределение в жилые блоки и рабочее место можно, либо обладая крайне востребованными на рудничных платформах Нориля и Жилинды навыками, либо договорившись с «вахтерами». Последнее стоило денег. Копеечных. Для обитателей Талнаха – неподъемных. Первое к недоучившемуся конструктору биоаркоценозов не относилось.

Стоило откинуть термосетку, и промозглый северный ветер хлестнул как ножом. Раскисшая земля с чавканьем втягивала в себя подошвы ботинок. Айдим надсадно пискнул, требуя не отклоняться от маршрута следования.

Дурость. Проверить, нет ли твоей фамилии в списке счастливчиков, можно было и из барака. Дважды в день наведываться в офис заставляла нас только косность администраторов. А может, и паранойя. Не исключено, что таким способом начальство лагеря проверяло, не присутствуют ли некоторые из перемещенцев в бараках лишь виртуально, устроившись на нелегальную работу или пополнив собой ряды мобильных банд.

Если и так, то непохоже, чтобы эта проверка была очень уж эффективна.

Я влился в жидкий ручеек товарищей по несчастью, тянувшийся между вздувшимися полуцилиндрами хабов. Полиэтиленовые телогрейки не спасали от мелких брызг, оседавших на лицо. Низкое, серое небо навалилось на лагерь, от прудов доносился чудный букет запахов – канализационная вонь, смешанная со слабым духом антисептика.

Я слишком глубоко задумался о нерадостных слухах. Пропустил момент, когда впереди раздался испуганный крик, тут же подхваченный десятками глоток. Спины людей мигом расступились, перемещенцы бросались в стороны, торопясь свернуть в узкие проходы между бараками. Я вскинул голову, оторвав взгляд от крохотной панели айдима, и стоящий передо мной человек улыбнулся светлой, радостной улыбкой, обнажив выкрошившиеся зубы. Босые ноги глубоко утопали в холодной грязи, крохотные язвочки между бровей и у крыльев носа открылись от улыбки, капелька крови повисла на носу.

– Какое красивое облако, – громко произнес он, обращаясь ко мне. Вскинул руку, будто указывая на предмет своего восторга. – Да посмотри же ты!

Я не стал ждать, пока эйфилитик сделает последний, гибельный шаг ко мне. Бросился прочь, вслед за остальными, разбрызгивая грязь по телогрейке, торопясь укрыться за углом хаба. Зацепился за торчащий кусок бетона, полетел лицом вниз, успел выставить руки, неловко вскочил. Обернулся – и увидел, как недоуменно смотрящий мне вслед эйфилитик с коротким хлопком нелепо дергается вперед, падает навзничь и вода вокруг его головы быстро становится мутно-красной.

Широкоплечая фигура «вахтера» в дальнем конце дорожки убрала пистолет за пазуху, извлекла айдим. Бросила в него несколько слов. Расположенная на соседнем бараке «шпарилка» крутнулась, нацеливаясь на тело. Раздалось высокое гудение, и эйфилитика окутали клубы горячего пара.

Медленно, стараясь не привлекать внимания, я попятился прочь. Уйти отсюда, уйти как можно скорее. Прежде чем появились санработники и охранники в защитных костюмах. Потом медики, конечно, проверят местонахождение айдимов всех, кто общался с зараженным, но эйфилитик не приближался ко мне ближе пяти метров. Есть шанс отделаться предохранительной прошивкой, а не заключением в карантинную зону.

Я так и не пристрастился к куреву, но при виде Гайка, торопливо смолящего с парой своих якутских корешей одну на троих сигарету, невольно позавидовал ему. Обдирающий горло дым, должно быть, позволял хоть ненадолго забыть и долетавший смрад, и стоявший внутри хаба густой аромат немытого человеческого тела. И скрыть трясущиеся руки от любопытных взоров.

Протолкаться, поминутно задевая чьи-то ноги, между тесными рядами коек. Сбросить телогрейку на крючок зарядки, сунуть в карман айдим. Разуться, вскарабкаться на свое ложе. Вытянуться и закрыть глаза, стараясь не обращать внимания на вонь. Скоро она перестанет ощущаться.

Ощутимый удар по плечу привел меня в чувство. Проклятье.

Вскинувшись на локте, я различил внизу три, увы, хорошо знакомые физиономии.

– Спишь? – недобро поинтересовался Серыс. – Слазь.

На соседних койках понимающе отводили глаза. Маленький спектакль, разыгрывающийся на нашей сцене почти ежедневно. Я потянулся за айдимом. Обреченно вздохнув, перекинул ноги через край койки. Очень хотелось от души пнуть по отъевшейся косоглазой харе.

Дураком я не был.

Резкий рывок сдернул меня вниз, так что плечом я со всей силы врезался в коечную опору. Кто-то из приятелей Серыса хохотнул.

– Голубь ты сизокрылый. – Серыс говорил без особой злости. – Расслабляешься, смотрю? Совсем забывчивый стал, что?

Молча я отомкнул айдимом шкафчик. Извлек накопленный сигаретный паек – две пачки. Вложил в требовательно протянутую лапу.

– Умный! – восхитился Серыс. – Ну раз умный, что надо сказать?

– Извини, – выдавил я. – Не выспался. Забыл. С утра бегал на раздачу.

– Извиняю. – «Сохатый» упрятал пачку себе в карман, вторую бросил подельникам. В следующую секунду жесткая крышка тумбочки впечаталась в мой подбородок. Я попытался вскочить, но второй удар отбросил меня на нижнюю койку.

– Как сходил? – поинтересовался Серыс, дождавшись, пока я перестану хватать ртом воздух.

– Никак, – выдавил я. Рука сама потянулась к вшитому в подкладку острому металлическому уголку. И отползла обратно. Дураком я не был.

– Ну и дурак, – выдал ошибочное заключение, тем не менее, Серыс. – Знаю пацанов – за пятерку впишут тебя на клатраты. Через недельку будешь калымить в Норильмане, а не жрать тут агенту. Ты гляди – зима, ежить ее, близко. Лагерь, говорят, бросят на неактуалке – уяснил, тюмка?

– Денег нет, – сквозь разбитые губы выговорил я. Что было чистой правдой.

– Дурак, – подытожил «сохатый». Утратив ко мне интерес, направился в глубь барака. Я обтер струйку крови, бегущую по подбородку.

Занятно. Отчасти я был даже благодарен ублюдкам. Теперь бьющую все тело дрожь и бледность в лице есть на что списывать.

– Скоты, – шепотом пробормотал мой сосед, Айян, бывший студент-инфотехник какой-то из екабургских субклиентелок. Как и нас, их территорию прожевал и выплюнул каток владиросской оптимизации. – А слышал, Димер? Позавчера в шестом хабе «вахтера» «сохатого» забили. Прямо после отбоя. Зашли, сняли с койки и запинали.

– Вранье, – вяло отозвался я. Хотя в слухи хотелось поверить. – У этих сук с «вахтерами» все схвачено.

– Может, – оживился Айян. – А слышал еще? В женском лагере вчера сел кольцевик. Врубили внеочередную раздачу, вызвали баб в офис в половину третьего ночи и полчаса прогоняли через медблок. Потом десятка три усадили в кольцевик и увезли.

– Молодых?

– Ага. Никого старше двадцати пяти не забирали.

– Ну и чему удивляться? – я хмыкнул. – Может, в Нориле будут раньше нашего. Тоже работа, и хоть с голоду не сдохнут. Хотя… жалко девчонок, – я не стал договаривать очевидного – что ждет отобранных даже не норильский бордель, а, скорее всего, лишь пьянка лагерной администрации.

– Погодь, – Айян приподнял руку. – Кольцевик был знаешь чей?

Я пожал плечами.

– Неужели арбитражный?

Айян ухмыльнулся.

– Бери выше, – он закатил глаза.

Я лишь покачал головой.

– Арктаны? – предположил наугад.

– Выше, – со значением повторил Айян. Я отвернулся. Настроение было не то, чтобы играть в загадки.

– Орбиталь, – раздалось за моей спиной.

Невеселый смешок вырвался из груди, перейдя в кашель.

– Конечно, – выговорил я, откашлявшись. – На ХЕПОС-Монтажной среди персонала эпидемия острого вирусного спермотоксикоза. А так как все бордели Кито поражены сетевым дарвином и закрыты на профилактику с инвентаризацией, спейсеры обращают свой спутниковый взор на далекий Талнах.

– Смейся, смейся, – обиженно ответил Айян. – За что купил, за то и продаю. Кольцевик видели многие, девчонок в офис гоняли – вот за это ручаюсь. А про орбитальщиков – черт знает.

– Идешь на кормежку? – сменил я тему разговора.

– Рановато, – Айян привычно покосился вправо, затем, спохватившись, вынул айдим.

– Постоим, – я пожал плечами. Лучше уж отстоять лишних пару часов в очереди, чем успеть аккурат к показавшим дно котлам. И без того корректируемые в сторону уменьшения рационы упрямо не хотели соответствовать в количестве попадаемым в файлы лагерного начальства цифрам.

Однако вспомнилось другое срочное дело. Я выудил из тумбочки смену белья, прошел к раковине – слава богу, свободной в это время суток. Подтвердив расход воды с айдима, сунул замызганную одежду под кран, тонкая струйка мыльного раствора разбрызгалась по ткани. Засек время и принялся тереть штанины друг об друга, пытаясь отчистить вьевшуюся грязь.

– Б… Пошел ты в баню со своей стиркой, – посоветовали с соседней койки, когда брызги грязной воды долетели до нее. Я промолчал, снова глянул на айдим. Выделенное на умывание время истекло, а водный лимит – нет, и кран снова выдал струю воды. Что ж… по крайней мере, одежда стала чуть чище, чем была. Отжав барахло, я пристроил его на краю койки, понадеявшись, что никто не скинет его на пол за время моего отсутствия.

Час спустя мы с Айяном и Гайком и еще парой сотен перемещенцев сгрудились у обшарпанной стойки пищеблока. Скудные порции ароматизированной агентировки шлепались в бумажные миски, поверх ютились прозрачные ломтики прессованного хлеба и чанины. Дождавшись своей очереди, я отнес миску к расположенному ближе к выходу столу – под продувающий сквозняк, зато подальше от «сохатых», включая Серыса с приятелями.

Вкусовыми качествами каша похвастать не могла, но одного достоинства у обеда было не отнять – он согревал желудок. Я вытащил айдим, пробежался по норильскому сектору сети в поисках свежих новостей. В новостном портале пережевывали китайские события, общий тон обсуждений сводился к опасливому ожиданию – при всей богатой и кровавой истории отношений между Красноярском и Пхеньяном, в сравнении с таблигитами корейцы выглядели куда меньшим злом. На нашем черном портале эта тема тоже крутилась, кто-то даже полушутя предположил, что не сегодня-завтра весь лагерь скопом зачислят в ряды Самозащиты и пошлют со смартами в руках, словно наших праотцов в две тысячи сто третьем, крепить оборону под Хабаровск. Всплыл и озвученный Айяном слушок о загадочном кольцевике, то ли орбитальском, то ли все-таки арбитражном, немногочисленные очевидцы и очевидицы, как и положено, расходились в показаниях.

До последнего я оттягивал чтение темы, посвященной сегодняшней встрече. Пока не сказал себе, что незнание ни от чего меня не спасет, и решительно кликнул мигающую сигну.

Пробежал скупые строчки глазами, чувствуя, как страх медленно отпускает. Должно быть, зараженный почти до конца понимал, что с ним происходит, и старался скрывать припадки неуместного веселья, радостную улыбку при виде сокращаемого рациона и восторг, в который его приводил узор трещинок на пластике стены. Лишь когда уровень эндорфинов, выбрасываемых в кровь клетками возбудителя, превысил критический порог, бедняга переступил порог хаба, уже не отдавая отчета себе в своих поступках, и отправился навстречу своей гибели. В карантин пришлось бы отправлять две трети лагеря… решить проблему перемещенцев окончательно и радикально можно было и более простыми способами. Которые, впрочем, никто и не отменял в будущем. А пока сигны предупреждений об эпидемической угрозе курсировали по лагерной официальной сетке, сообщая об опасности и инструктируя нас, как себя вести при случайном контакте с зараженными.

Чтение не могло отвлечь меня от обеда, и моя ложка уже скребла по дну миски, когда айдим неожиданно замигал оповещением.

– Димер? – Гайк обернулся.

– Подожди… – я щелкнул по сенсу. – Странно…

– Что странно? Срочная раздача.

Айдим уже настойчиво попискивал, не в силах дождаться, когда я наконец направлюсь к лагерному офису.

С удивительной синхронностью соседи выхватили свои айдимы и уставились в них. Подняли глаза.

– Ну, Димер… – протянул Айян. – Может, ты везунчик?

Гайк промолчал, только как-то нехорошо глянул исподлобья.

– Наверняка какая-то ерунда, – проговорил я, боясь обрадоваться раньше времени. А сам уже двигался к выходу, промахнувшись миской мимо окошка утилиза, расталкивая все еще тянувшуюся в дверь пищеблока очередь. Выскочив за дверь, помчался по грязи, не обращая внимания на брызги, разлетающиеся при каждом моем шаге.

Дверь админ-хаба, скрипнув, уползла в сторону, отреагировав на приближение айдима. Термосетка горячей ладонью прошлась по лицу. Все тот же офис, черные глазки камер под светолентой, лепесток «шпарилки» под потолком, высокая стойка и заслонка из бронестекла с узким окошком под айдим. Опейчар за бронестеклом оторвал глаза от панели стола, с неудовольствием покосился на запыхавшегося меня.

– По вопросу? – судя по всему, это должно было звучать как «катись на хрен».

– Леоненко Дмитрий, – проговорил я. – Явился… оповещен, – дальше не хватило дыхания, и я молча сунул айдим сквозь стерилизующую завесу. Опейчар поднял его, будто нечто склизкое и мерзкое, приложил к столу. Медленно поднял на меня взгляд.

– Пройдите в главный админблок, четвертый офис, – без выражения произнес он.

Скучающие охранники на выходе из сектора пропустили меня, даже не удосужившись сличением айдима с мордой лица, лишь вяло махнули сканером.

Центральный офис лагеря размещался не во времянке, а в каком-то старом, чуть ли не федеральной постройки здании, обтянутом паутиной пластметалликовых стяжек. За ним начиналась мешанина из серых бетонных руин, обточенных за века запустения непогодой, каких-то готовых развалиться халуп неактуалов, колючих зарослей – даже на расстоянии я узнал желтые плети одичавших мод-тыквин. Если посмотреть влево – можно было увидеть раскинувший стальные лапы бактербашен и челюсти шлакороев рудничный узел, напоминавший километровой ширины паука, прижавшегося к земле. Над горизонтом блестели на солнце верхушки высоток и микроволновых приемников Нориля, в воздухе скользили несколько черных точек квадрохаридотов СПД.

Еще на подходе к развалинам старого Талнаха я увидел собравшуюся у конторы под навесом довольно большую – человек пятьдесят – кучку перемещенцев. Ни «сохатых», ни «вахтеров» видно не было. Никого из моих соседей по хабу я тоже не заметил. Дымили папиросы, люди тихо переговаривались между собой.

Судя по всему, именно под навесом и находилась точка айдима. Мне навстречу прошел человек лет сорока, разодранный рукав телогрейки хлопал на ветру, и хозяин рукава неловко пытался связать между собой концы разрыва. Затем оставил эти попытки и исчез за дверью офиса.

Подождав с минуту, я тронул за плечо одного из курильщиков.

– Друг, на секунду. Что тут такое?

Курильщик обернулся.

Лоб пересекала ниточка полумесяцем изогнутого шрама, на скуле виднелась характерная вмятина «лисичьего» клейма. Цепкий взгляд пробежался по мне, длинные пальцы затушили папиросу об опору навеса.

– Не знаю, приятель. Дернули срочной раздачей из барака. Стоим, ждем вызова. Ты из чьих?

– С четвертого хаба, – я обернулся на вход в контору. У одного из курильщиков запищал айдим, тот торопливо выбросил окурок и быстрым шагом заторопился к крыльцу.

– А до Арбитража?

Неожиданный вопрос. Я задумался.

– Димер. ТюменьАгро, схолферм, – я протянул руку.

– Почти земляки, – мой визави ответил рукопожатием. – Зови Корчмарем. ОбьВодОхрана, масбез, – мои глаза невольно скосились на клеймо.

– Да, «лисовин», – ответил собеседник на невысказанный вопрос. – Ты, выходит, из ферм?

Я кивнул.

– По этой раздаче, насколько я вижу, выдернули пищевиков и строителей, – Корчмарь обвел прислушивающихся к беседе перемещенцев. – К чему бы это?

– Продадут арктанам? – с надеждой предположил я.

– Что-то я не слышал, чтобы Арктика перекупала контракты в этом году, – с сомнением произнес «лисовин».

Я не успел ответить – айдим снова призывно запищал.

– Сейчас посмотрю своими глазами, – я попытался улыбнуться. Иные из перемещенцев проводили меня взглядами, иные безразлично отвернулись.

Я миновал длинный обшарпанный коридор, наспех затянутый пленкой. Сверяясь с айдимом, отыскал дверь четвертого офиса. Айдим уже оповестил чиновника за дверью о моем прибытии, так что стук в дверь стал чистой данью вежливости.

– Войдите, схолферм, – раздалось из-за двери.

Свет – не тускло-зеленоватый отработанных светолент, а теплое белое свечение микролюма. Стены и потолок покрывал не тусклый кондич, а настоящие активные обои, сейчас, впрочем, выставленные на однотонный рабочий фон.

– Присаживайтесь, – сидящий за панелью стола человек указал мне на кресло. Я опустился на него и почувствовал, как спинка мягко прогнулась подо мной. Последние полгода отучили меня от таких удобств, как умная мебель. Я перевел взгляд на чиновника – и едва не подскочил. На сидящем была не серая форма лагерной администрации, а черный с желтым бумажный комбинезон. На плече поблескивала знакомая по новостям эмблема – четыре перекрещивающихся золотых эллипса в круге.

– Так, – офицер Орбитали легким движением над столом прокрутил мой (очевидно) файл. – Леоненко Дмитрий Николаевич, основной ник – Димер, родился 30 сентября 2735 года в шестнадцатой хаб-группе Тюмени, родители – Леоненко Николай Михайлович и Стерлинг Наталья Ивановна. Уровень биокоррекции – дельта, генный модуль «конфуций-прим-ант» разработки ИркГеномик. В 2740 году зачислен в биологическую учебную группу субклиентелы ТюменьАгро с заключением базового двадцатипятилетнего рабочего контракта, в 2749 начал специальную подготовку по специальности «конструирование урбоаграрных экосистем». В 2753 году принял гражданскую присягу Красноярской Республики и подтвердил базовый рабочий контракт с ТюменьАгро, однако заключению веточного контракта помешали Оттавский Арбитраж и аннулирование Владиросом базовых договоров. Перемещен согласно Закону о лицах без аккредитованного клиентажа в Талнахский пункт временного проживания. Все верно?

Я кивнул. Эти подробности, в принципе, можно было найти и в моем открытом файле, но сам факт того, что орбитальщик не поленился прочитать досье, обнадеживал…

– Тро Гарольд. ОрбитПерсональ, масейчар, – спейсер поднес руку к сердцу. Мой древний айдим не мог ответить сбросом визитки, но жест вежливости я оценил и сам ответил поклоном.

– Что Орбиталь заинтересовало в такой дыре, как Талнах? – проговорил я пересохшими губами.

– Кое-что, – Тро скупо улыбнулся. – Дмитрий, вы позволите мне задать несколько вопросов?

– На ваше усмотрение, – еще бы я ему не позволил!

– Если почувствуете себя лучше, можете закурить, – Тро щелкнул по столу, заставив стену вздуться портсигаром и прикуривателем. – Алкоголь, релаксы, эйфори – что вы употребляете, чтобы расслабиться?

Я покачал головой.

– Хочу иметь ясную голову. – Кажется, мой отказ не обидел орбитальщика, более того, он удовлетворенно кивнул.

– Квота распределения, выделенная Красноярском на перемещенный из западно-сибирской производственной зоны персонал. Вы вполне могли бы подать заявку на заключение рабочего контракта, скажем, с уланской клиентелой. Или хабаровской. Испугались войны?

Я потер ладони, выигрывая время для ответа. Посмотрел в бесстрастные, прозрачные глаза Тро.

– Ирке одиннадцать лет, масейчар. Она даже не выбрала ветку подготовки. Что бы ее ждало в лагере? А наша семейная квота включала только трех человек.

– Должно быть, такое решение оказалось довольно болезненным для ваших родителей, – взгляд Тро был изучающим. – Вам и не приходило в голову с ними связаться? Или с сестрой?

Странно. Такими дешевыми приемами мог бы пользоваться безопасник лагеря, а не масейчар Орбитали.

– Масейчар Тро, вы ведь знаете, как ужаты межсетевые трафик-менеджеры, к чему риторические вопросы? – Но внутренне я слегка напрягся. Вышерстить три моих письма и два Иркиных из глубин сетки – вопрос лишь времени, даже не лишних усилий. Другой вопрос, кому понадобится шить такую мелочь нищему перемещенцу Талнаха.

Тро слегка улыбнулся. Отпил воды из появившейся откуда-то из стола фляги-трубки.

– Дмитрий, вы когда-нибудь сталкивались с земледелием в открытом грунте?

Если масейчар хотел выбить меня из колеи неожиданной сменой темы, ему это удалось. На несколько секунд я морфнул в сбой в поисках ответа.

– Факультативно, – наконец выговорил я. – В рамках курса рекреационной экологии, плюс учебные командировки в Семиречье. Отдельного курса по нему нам не читали, но кое-что представляю.

– С чем может быть связана низкая урожайность картофеля линии «Бербанк Термал VIII» при грунтовом выращивании?

– Вопрос слишком общий, – ответил я, запнувшись лишь на секунду. – Характер почвы… кислотность, соленость, уровень температуры и освещенности… Нужно ознакомиться с плантацией. А в каком регионе производились посадки?

– Предположим, Арка, – задумчиво вымолвил Тро.

– Переэксплуатация, истощение почв, интоксикация, – предположил я неуверенно. – Наверно, имеет смысл хотя бы на пару сезонов засеять площади злаково-аккумуляторным комплексом. Правда, мне казалось, что Арка лет сто как окончательно перешла на фитотронику?

– А если речь идет о ферралитных грунтах Бразильского плоскогорья?

– Наверно, переувлажнение, или повышенная кислотность. Можно попробовать фосфоритные, кальциевые присадки, мелиорацию. Но вообще сама линия не очень подходит под регион. С хорошим доступом к служебным сетям Нориля я бы мог…

– Достаточно, – прервал меня Тро. – Схолферм, насколько ваши допотопные республиканские убеждения помешают вам работать на ГОК?

Я проглотил просящиеся на язык едкие фразы насчет того, кто первым начал практиковать лишение актуального статуса и сколько клиентел на территории нынешнего Владироса изведало все его прелести.

– Смотря на какую. Если речь идет об Владиросе или Пацифике – дело одно. Если об Орбитали или Арктике – другое.

– Рад слышать, – в уголках глаз Тро снова собрались морщинки. – На самом деле нас слабо волнуют ваши политические взгляды, Дмитрий, разве что в той степени, в какой они влияют на ваш психопрофиль. Орбиталь сугубо нейтральна по отношению к земным гособразованиям. Но да, мы намерены предложить вам рабочий контракт гражданина.

Я тоже плеснул себе воды – горло окончательно пересохло. Стал пить мелкими глотками, пытаясь унять сердцебиение.

Уж очень щедр этот подарок судьбы.

– Зачем вам агрономы со специализацией по работе с открытым грунтом? Выращивать цветы в вакууме?

– Нет, мы запускаем новый проект по посадке лесополос на долгопериодических кометах, – улыбка Тро сделалась шире. – Вы узнаете все подробности в скором времени. Но хочу сразу предупредить – работа тяжелая, рискованная и низкооплачиваемая, а рабочий контракт заключается не на стандартные двадцать пять лет, а пожизненно. Правда, не могу вам гарантировать, что его действие не закончится гораздо раньше, чем через четверть века. Есть, впрочем, и плюс – работа будет нескучной.

– Обнадеживающе, – проговорил я. По крайней мере, подкупала искренность Тро. – Работа в космосе?

– В определенном смысле. Вам потребуется некоторая переподготовка, но это уже наша забота. Мы не хотим создавать впечатление, что загоняем вас в безвыходное положение… но наши аналитики дают девяносто два процента вероятности, что Красноярская Республика присвоит всем перемещенным лицам неактуальный статус. При том в Талнахском лагере зарегистрировано уже восемь случаев вспышечного эйфилиса, так что не исключается и введение карантинного положения. Тогда у вас не будет даже шанса прибиться к одной из мобильных банд. Боюсь, Дмитрий, наше предложение все же из тех, от которых не стоит отказываться.

– Вы не сказали сейчас ничего нового для нас, масейчар, – я положил айдим на стол. – Я согласен.

Тро пробежался пальцами по столу. Айдимы и стол пискнули, сопрягаясь в сеть.

– Доступ. Создание гражданского рабочего контракта. Форма К13-ЛС для проекта «Кементари». Шаблон «камень». Участники – перемещенное лицо схолферм Красноярской Республики Леоненко Дмитрий, трисубклиентела КементариИСРПерсонал. Опознать айдим, вывести текст.

Я перевел взгляд на стол. Это была по-настоящему хорошая модель, судя по лого – «Чейслин» британской работы. Даже без очков столешница отслеживала движения моих зрачков, прокручивая страницы формы рабочего контракта.

Увы, под рукой у меня не было панели юридической субклиентелы, через которую я бы мог прогнать текст, а если бы я принялся самостоятельно продираться через дебри многоуровневых ссылок и шаблонных параграфов, то закончил бы изучение контракта аккурат к завтрашнему полдню. Но на первый взгляд ловушек в тексте договора не содержалось, да и к чему? Орбиталь могла просто перекупить контракты, и раз целый масейчар тратил свое время на собеседования с нами – значит, спейсерам требовалось наше содействие. Понять бы, в чем?

Я поднял глаза.

– Утверждение произведем, когда мы ознакомим вашу группу с проектом «Кементари», – произнес Тро. – Не исключено, что после презентации мобильная банда все-таки покажется вам более подходящей участью. Вам требуется вернуться в лагерь? Личные вещи, товарищи?

Я помотал головой.

– Ничего такого, о чем следовало бы беспокоиться, масейчар.

– Отлично, – Тро что-то сбросил на мой айдим. – Тогда я направляю вас на сканирование и в комнату отдыха. Презентация начнется через два часа, когда мы закончим опросы.

Медскан занял около часа, в течение которых мне ввели великое множество каких-то то ли индикаторов, то ли прошивок, прогнали через такой же новый, с иголочки, сканер (судя по всему, попутно оглушив нейропунктурным лучом или наркотиком, так что точно о ходе времени я смог судить, только посмотрев затем на айдим), задали с десяток бессмысленных вопросов и заставили с нейросеткой на голове изучать странные комбинации цветов, звуков и запахов. Наконец медики спейсеров смилостивились и вышвырнули меня, выдав робу с логотипами Орбитали взамен прежней лагерной, в крохотную каморку, снабженную, однако, санузлом и экраном. На умных гамаках дремали пятеро человек, свет был приглушен.

– Схолферм, – негромко произнес кто-то с соседней койки.

Я обернулся на голос. Корчмарь приподнялся на локте.

– Они и тебе рассказывали про опасное, но, по их словам, безумно интересное предложение, от которого нельзя отказываться?

– Точно так, – подтвердил я. – И ничего конкретного. А у тебя есть какие-нибудь идеи?

– Сперва я подумал – вербуют в гвардию Кито. Но этот парень, Тро, не особо интересовался моей военной подготовкой. Зато долго выспрашивал, какими подразделениями я руководил, сколько человек имел под началом, доводилось ли сталкиваться с бунтами, занимался ли отладкой снабжения… Срань лисья, странно все это.

– И я думаю, – я присел на койку рядом с «лисовином». – А у меня выспрашивал про внешнее земледелие. Для чего это спейсерам, объясните мне?

Корчмарь промолчал, уставившись в потолок. Прочие соседи мирно дремали, и вскоре, откинувшись на койку, я последовал их примеру. В Талнахе, как нигде, я понял суть поговорки «Не выспаться всегда успеешь».

Сигнал айдима вырвал нас из забытья. Протиснувшись к умывальнику, я брызнул себе в лицо водой, пригладил волосы мокрой пятерней. Кандидаты уже выбирались в коридор.

В лекционный зал набилось около тридцати мужчин и женщин, к счастью, все имели возможность принять душ перед началом медсканирования – помещение было явно маловато. Я принялся пробиваться через толпу к назначенному мне месту. В подлокотнике обнаружилась пластинка очков, я согнул ее поудобнее и натянул на голову.

Тро расхаживал взад-вперед по подиуму, дожидаясь, пока зал наполнится. Наконец он затворил с айдима двери, прокашлялся. Гул голосов мгновенно стих, все уставились на масейчара и фоновые обои за его спиной.

– Соискатели! – негромко и буднично произнес он, очки послушно транслировали голос. – Государствообразующая клиентела Орбитальные Предприятия приветствует вас. В обмен на вашу клятву труда и преданности мы готовы предложить вам участие в одном из самых грандиозных проектов в истории человечества.

Он выдержал паузу. По рядам прокатился негромкий шепот. За спиной Тро проявился в воздухе лого Орбитали – знаменитые четыре перекрещенных эллипса.

– Прошу простить мне то, что кажется лишним пафосом, – все так же безэмоционально продолжал Тро. – Но именно так дело и обстоит. Проект «Кементари» действительно может открыть – если нам повезет – новую страницу в истории человечества, и так далее, и тому подобное. Перейдем же к делу.

Сначала немного истории. Шестьсот девяносто лет назад агентство НАСА, субклиентела в составе Соединенных Штатов Америки, специализирующаяся на космических исследованиях, организовала впечатляющий – для того времени – проект изучения внесолнечного пространства. На гелиоцентрическую орбиту были выведены четыре крупных орбитальных телескопа, объединенные в оптикорадиоинтерферометрический комплекс, предназначенный для обследования звезд и звездных систем на расстоянии до трехсот световых лет. Основной приоритет был отдан наблюдению процессов на поверхности звезд и в коронах, но изучению планетных систем также уделялся определенный интерес.

В 2066 году, как могут помнить те из вас, кто проявлял интерес к истории, данный комплекс обнаружил спектры поглощения кислорода в атмосфере четырех планет, согласно расчетам, попадающих в зону обитаемости своих светил или находящихся близко к ней. Это открытие наделало много шума, и до самого Второго Инцидента было одной из главных тем сетевых обсуждений. Думаю, многие из вас также в курсе, что ажиотаж вокруг этого открытия был достаточным для запуска к целевым звездам четырех беспилотных ядерных импульсных зондов. Этот совместный проект НАСА и ДЖАКСА потребовал огромных затрат, которые сыграли не последнюю роль в приходе к власти в Североамерике изоляционистского режима Купера и резком урезании вложений в космические исследования. Затем грянул Второй Инцидент, и до самого создания Орбитали все работы за пределами земной атмосферы были прекращены на века. Интерферометрический комплекс был заброшен, связь с зондами прекратилась.

А теперь я пропущу шестьсот лет истории и перейду к сегодняшним дням. Орбитали удалось восстановить связь с тремя зондами из четырех.

– Внимание! – очки усилили голос Тро, так что возбужденный гомон оказался заглушен. – Я ценю ваш интерес, но еще не перешел к самой впечатляющей части!

Он взмахнул рукой.

– Зонды передают информацию. Многое из их оборудования вышло из строя, они давно потеряли связь со своими аэростатическими платформами и лендерами, но все еще транслируют собранные данные. Мы получили достаточно сведений, чтобы представлять себе целевые планеты.

HD 156384 Cc, Изида. Связь с зондом утеряна, астрономические наблюдения не позволяют говорить с уверенностью об обитаемости планеты.

HD 40307 g, Аматерасу. Зонд успешно произвел торможение в целевой системе и вышел на экваториальную орбиту на высоте тысячи километров. Масса планеты составляет около десяти земных, радиус втрое больше земного, ускорение свободного падения – примерно 1,2 g. Атмосфера состоит из углекислого и угарного газов, кислорода и водяных паров, средняя температура около трехсот градусов по Цельсию, атмосферное давление до двадцати атмосфер. Предположительно, кислород в атмосфере накапливается в ходе дегазации горных пород. Планета подвержена активному вулканизму, связь с последним посадочным модулем утрачена через восемнадцать минут после входа в атмосферу.

HIP 57050 b, Деметра. Из-за нерасчетного торможения зонд вышел на целевую орбиту с превышением на две тысячи километров. В результате удалось произвести успешное приземление только одного посадочного модуля. Масса планеты – 1,6 земной, диаметр – 16 тысяч километров, ускорение свободного падения почти равно земному. Планета находится в устойчивом орбитальном резонансе 1 к 1 со своим светилом, атмосферное давление вчетверо больше земного, температура сильно варьируется. Атмосфера состоит из смеси азота и угарного газа с небольшим количеством кислорода, планета частично покрыта водным океаном, простирающимся от солнечного тропика в противосолнечное полушарие. Уверенно предполагается наличие развитой прокариотической жизни.

Тро сделал сценическую паузу. Я поймал себя на том, что слушаю, затаив дыхание. Странные вопросы масейчара начали складываться в единое целое…

– HD 160691 Bd. Кементари, – глаза Тро блеснули. – Зонд успешно произвел торможение и посадку модулей. Планета является спутником газового гиганта, лежащего в зоне обитаемости.

Он обернулся к фону, окутавшемуся черной тьмой с рассыпанными по ней крохотными, нестерпимо яркими иголочками звезд. На их фоне плыл бело-синий диск планеты. Сквозь облачный покров можно было рассмотреть явно отличающийся от земного рисунок континентов.

– Планета практически полностью соответствует Земле по всем основным показателям – составу атмосферы, силе тяжести, радиационному фону и температурному балансу. Посадочные модули обнаружили развитые белковые формы жизни, в целом соответствующие нашим позвоночным, насекомым и сосудистым растениям периода поздней перми. Биохимический анализ не обнаружил распространения опасных для человека соединений, а также подтвердил принципиальную совместимость биосферы Кементари и земных организмов.

Орбиталь располагает технологиями и строительными мощностями, достаточными для отправки в систему Мю Жертвенника корабля полезной нагрузкой до девятисот пятидесяти тысяч тонн. Имеющиеся запасы топлива позволят осуществить перелет в течение пятисот лет. Разработанные на Земле в последние двести лет консервационные технологии позволяют поддерживать жизнь пассажиров и экипажа на этом промежутке времени.

Орбиталь приступает к запуску программы межзвездной колонизации. Вы отобраны, чтобы присоединиться к ней. К величайшему приключению в вашей жизни.

Глава 2

Аудитория потрясенно молчала. Что касается меня, я все пытался переварить слова Тро. Заявление масейчара казалось взятым из скверно прописанной устарелой моносюжетки.

Видимо, не один я так думал. Среди рядов соискателей зародились шепотки, перешедшие в удивленные возгласы. Через пять кресел от меня поднялась высокая русоволосая женщина средних лет с жестким взглядом запавших глаз.

– Соискатель Шаганова, – мои очки спроецировали вокруг женщины светлый ореол, как только масейчар произнес ее имя. – Слушаю вас.

– Прошу простить меня, масейчар, – отрубила Шаганова. – Судя по вашим словам, проект осуществляется уже некоторое – и явно долгое, вряд ли вы собрали информацию со всех трех зондов и разработали технологию межзвездного перелета за несколько суток – время. Как получилось, что в сети о ней нет ни словечка?

– Вы совершенно правы, Анастасия, – ответил Тро. – Мы осуществляли подготовку проекта собственными силами уже около двух лет, с тех пор, как уловили сигнал зонда из системы HD 40307 и приступили к целенаправленному поиску радиосигналов. За это время нами было завершены проектирование межзвездного транспортного средства и подготовительные работы по началу строительства. Теперь проект вступил в стадию, когда для его продолжения необходимы согласованные усилия крупнейших земных правительств и клиентел. Поэтому руководящий состав Орбитали принял решение о снятии с проекта режима секретности и наборе личного состава экспедиции.

– Зачем вообще понадобилась эта секретность? – бросил, не вставая, Корчмарь.

– Скажем так, рекламные соображения, – слегка улыбнулся Тро. – Такого рода информацию лучше сообщать в строго рассчитанный момент.

– А вы уверены, что земные правительства поддержат ваш проект? – настойчиво спросила Шаганова.

– Наши экспертные системы и предварительные консультации дают очень высокую вероятность, – отрезал Тро. – Вы недооцениваете стремление человечества к расширению границ освоенного.

Кто-то рядом негромко хмыкнул. В другом конце зала поднялся мужчина средних лет, на его лице виднелись отметины от демонтажа вживленных очков.

– Прошу слова, масейчар, – заговорил он. Тро, видимо, усилил его негромкий голос. Вставший с благодарностью кивнул и продолжил: – Масейчар Тро, мне бы хотелось узнать немного больше о так называемом проекте «Кементари». В частности, можем ли мы ознакомиться с записями, отснятыми вашим зондом, услышать в подробностях о вашей технологии анабиоза, о корабле, который, если верить сказанному, строит ваша ГОК? Тяжело принимать решение на основе такой скудной информации, что мы услышали.

– Безусловно, опертрейн, – кивнул Тро. – Я как раз планировал перейти к более подробному описанию проекта. Поэтому попрошу еще немного внимания, прежде чем переходить к обсуждению.

Он повел рукой в воздухе, и объемное изображение планеты отдалилось, проваливаясь в черноту. В центр экрана впрыгнула яркая звезда, вокруг которой закружились шесть крохотных точек, траектории их орбит слабо засветились желтым.

– Мю Жертвенника, она же HD 160691. Желтый карлик типа G3, находящийся на расстоянии пятнадцати целых трех десятых парсека от Солнца. Имеет планетную систему из шести планет, включая два горячих нептуна, два газовых гиганта и две ледяные суперземли на удаленных орбитах. Третья по счету от звезды планета – газовый гигант, значительно превышающий в размере Юпитер, состоящий в основном из водорода и гелия. Период орбиты – 644 земных суток, диаметр по экватору – 203 тысячи километров, – изображение придвинулось, несколько ярких точек скользнули мимо, пока не осталась одна – полосатый сине-голубой шар. – Обладает четырьмя спутниками, два из которых сравнимы в размерах с Землей. Более подробно вы сможете ознакомиться с планетной системой в файлах проекта «Кементари», нас же интересует сама Кементари – четвертый спутник газового гиганта, получившего, к слову, также взятое из кельтской мифологии название Илуватар.

Изображение вновь пришло в движение. Зазвучала мягкая музыка. Газовый гигант, медленно вращающийся вокруг оси, ускользнул в сторону. Теперь мы неслись на стремительно растущий красно-оранжевый диск, вокруг нас замелькали ярко-оранжевые склоны кратеров, затем поверхность планеты провалилась вниз. Вновь короткий полет через космос, и нашим глазам предстали вздымающиеся и опадающие волны лавы. В небе сверкнула яркая молния, во вспышке стали видны склоны горы впереди, с ее вершины текли лавовые потоки. Мы пронеслись сквозь вулкан (хорошо, что создатели ролика не стали пользоваться стандартными эффектами наподобие сернистой вони или бьющего в лицо жара, иначе бы я однозначно уверился в том, что смотрю очень качественную трехмерку!), взвились вверх, на заднем плане вновь мелькнул изрядно уменьшившийся газовый гигант.

– Модель выполнена на основе снимков зонда, – негромко проговорил Тро. – Конечно, это не настоящая запись, но сами пейзажи – достоверны.

Теперь в очках мелькали бело-серые склоны холмов с оттенками беж. Камера спикировала в обрывистый каньон, показала нам фиолетовые волны, неторопливо набегавшие на берег, и вновь поднялась вверх мимо слоистых обрывов. Затем последовала запись черно-бурой пустыни с темно-синим небом. Камера минуту следовала за мечущимся по пустыне смерчем, после чего вернулась обратно в космос. Звезды закружились – и замерли, а голубая искорка в центре изображения медленно стала увеличиваться.

– Выходим на траекторию зонда, – произнес приятный женский синт-голос. – Масштаб времени – три тысячи к одному.

В модель медленно вплыл серый вытянутый корпус. Носовую часть корабля занимали разномастные антенны, сенсорные блоки, радары, лидары, виднелся серый цилиндр командно-аналитического модуля. Далее располагались стыковочные узлы посадочных модулей, плотно пригнанных один к другому – нос к корме. За ними широко раскинулись изломанные крылья радиаторов, а на широкой ферме был вынесен двигательный модуль, из сопел которого лился прерывистый голубой свет. Серую обшивку корабля покрывали многочисленные темные разводы.

– Расстояние до Кементари – шестьсот тысяч восемьсот километров, – прокомментировал синт, словно мы не могли самостоятельно прочитать мелькавший над зондом столбик цифр.

Голубой шарик планеты рос на глазах. Стали различимы белые облака, очертания континентов, блеск на полюсах планеты.

– Масса планеты составляет девяносто четыре процента земной, при ускорении свободного падения 9,6 метра в секунду в квадрате. Планета совершает оборот вокруг оси за двадцать восемь часов и тридцать четыре минуты, период орбитального вращения вокруг Илуватара составляет сто пятнадцать земных суток, или девяносто семь кементарийских. Сама Кементари вместе с Илуватаром совершают оборот вокруг звезды за шестьсот сорок четыре дня. Эксцентриситет их орбиты довольно велик – примерно 0,13.

Теперь Кементари простиралась под нами, занимая треть поля зрения. Сопла двигателей вспыхнули, звездное небо медленно пришло в движение, звезды неторопливо опускались за выпуклый горизонт планеты.

– Выход на орбиту Кементари в экваториальной плоскости Илуватара. Осуществляется первичное орбитальное сканирование.

Облачные массивы разом сделались прозрачными, открыв вид на полярные шапки, океаны и материки. Словно в детских обучающих моделях, изображение приблизилось – так, что стали видны горные массивы, зелень лесов, тонкие ниточки рек.

– Атмосфера планеты почти идентична земной по составу и плотности, не считая незначительного превышения содержания парниковых газов. Средняя температура на поверхности составляет приблизительно 286 кельвин. Расположение материков и малый наклон оси снижают годовые и широтные перепады температур по сравнению с Землей, однако ввиду большего эксцентриситета орбиты Илуватара сезонность, тем не менее, выражена довольно ярко, что подтверждается данными лендеров.

Вновь удалившаяся, Кементари медленно поворачивалась под нами. Стало видно два крупных участка суши – один занимающий большую часть верхнего полушария, будто огромный треугольник, наползший на полюс одним из углов и обращенный к экватору вогнутым основанием. Второй, расположенный ниже экватора и пересекающий его краем, напоминал огромную запятую. От хвостика запятой тянулась цепочка островов, самый южный из них, то ли крупный остров, то ли небольшой материк, заходил краем за полярные широты.

– Форма континентов, следы активного горообразования и развитая сеть срединно-океанических хребтов подтверждают наличие у Кементари активной плитовой тектоники. Наличие сильного магнитного поля также свидетельствует об активности недр планеты. – Синт сделал короткую паузу. – Сканирование завершено. Зонд производит запуск посадочных модулей.

Словно паззл, кольцо модулей рассыпалось на плоские треугольные кусочки. Один за другим четыре лендера запускали двигатели, гася орбитальную скорость. Их траектории расходились под углом, каждый из кораблей нацеливался на собственную точку высадки. На поверхности планеты замигали четыре огонька. Один располагался в северо-западной части большого континента, ближе к границе полярной шапки, вдоль которой протянулись складки горной цепи. Второй – на выступающем на его восточном краю полуострове, рядом с побережьем крупного озера. Третий пришелся на один из островов средней величины в районе экватора, и последний – в район «хвостика запятой».

Коснувшись контекст-болла, я сосредоточил изображение на втором зонде. Точка обзора последовала за ним, в соответствии с убыстрившимся течением времени помчавшись к планете, пока вокруг не расцвели плазменные вихри. Изображение зонда смазалось в огненном облаке, затем скорость снизилась и пламя угасло. Модуль несколько раз вскинул нос, еще тормозясь в набегающем потоке, пока окончательно не перешел на аэродинамический полет.

Теперь мы мчались над плотным, чисто-белым облачным покровом. Модуль продолжал снижение, фон погрузился в туман, затем лендер вынырнул из облаков, и под ним открылась сочно-изумрудная равнина, на горизонте виднелась протяженная горная гряда. Она стремительно мчалась навстречу, открылся и улетел цветок тормозного парашюта, еще и еще один. Вспыхнуло пламя сопел вертикальной посадки. Уже были различимы отдельные деревья. Горизонтальная скорость модуля упала до нуля, и он медленно шел вниз, выпуская посадочные опоры. Точка обзора висела над модулем, пока шасси не коснулось опаленной пламени дюз земли. Одна из опор ушла в грязь, заставив модуль накрениться и застыть так среди заросшей высокой травой вытянутой поляны в лесной чаще.

– Посадка произведена. Возврат к нормальному масштабу времени. Производится анализ зоны высадки, – жизнерадостно оповестил нас синт. Местность закружилась вокруг нас, то и дело какая-либо деталь пейзажа – дерево, камушек, стебель травы – вспыхивала слабым свечением активизации.

Вокруг еще тлели подожженные дюзами стебли, но огонь быстро затихал – похоже, растения вокруг были довольно сочными. Их пушистые зеленые метелки покачивались под ветром. Метрах в ста от нас устремлялись к небу высокие деревья, их стройные стволы по спирали окаймляли на удивление короткие веточки. В отдалении промелькнула крохотная белая точка – бабочка?

– Анализ воздуха, почвы и почвенных вод показывает высокое содержание микроорганизмов и спор – до семисот единиц на кубометр воздуха, до двух миллиардов единиц на грамм верхнего почвенного слоя. Макробиота также развита, выявлены крупные растительные формы. Обнаружены крупные летающие членистоногие, – предполагаемая бабочка подсветилась. – Биохимический анализ и биоконтроль не выявили присутствия опасных для человека токсинов, цитолитографический анализ образцов не обнаружил повышенного патогенного действия в сравнении с земными средами.

– Естественно, – пробился сквозь синт голос Тро. – Этот рекламный мультик предназначен для демонстрации в крупнейших сетях планеты. Вы можете ознакомиться с двумя терабайтами телеметрии, но предупреждаю – прорисовка там хуже, а на первичное ознакомление с отчетами уйдет по меньшей мере неделя. При этом вы рискуете забыть о еде и сне, – по-видимому, масейчар общался через очки с кем-то из кандидатов, но системы шумоподавления в этой дешевой версии работали не очень хорошо, и его слова долетали и до меня. – Тем не менее, основные детали здесь излагаются верно и достаточно подробно для того, чтобы вы могли принять решение.

Я коснулся айдима, направляя Тро запрос на беседу.

– Схолферм, – очки приблизили лицо Тро. – Ваше решение остается в силе?

– Давайте закончим с формальностями, масейчар, – ответил я.

Как и следовало ожидать, отсеялось не так много людей – в основном те, как я предположил, кто имел весомые шансы дождаться в Талнахе распределения на предприятия Республики. А таких среди перемещенцев уже давно остались считанные единицы. Масейчар прокрутил презентацию до конца, дождался, пока все желающие зададут ему вопросы, а затем вскинул руку, переключившись на общее вещание.

– Соискатели, – проговорил он. – Нам нужны добровольцы, а не беглецы. Проект опасен, и мы этого не скрываем. Наши знания о планете, как многие уже отметили, неполны, хотя мы уверены, что человек может на ней выжить. Но вполне возможно, что наша авантюра потерпит неудачу и колония погибнет.

Но мы не можем позволить себе отправить в это путешествие неподготовленных людей. У вас будет возможность подумать до завтрашнего дня и более внимательно изучить полученную нами информацию. Помимо этого, в Эквадоре мы проведем более жесткие отбор и тестирование, и не все из здесь сидящих его пройдут. Орбиталь берет на себя обязательство по трудоустройству тех, кто не выдержит проверок, в нашей наземной инфраструктуре, Католической Федерации или, на выбор, по депортации обратно в Красноярскую Республику.

Однако если вы в ходе подготовки решите, что этот риск не для вас – вам придется урегулировать не только вопросы выплат по перекупленным Орбиталью вашим гражданским контрактам, но и возместить затраты, понесенные Орбиталью в ходе проекта. Поэтому я прошу вас еще раз все взвесить и только тогда принимать окончательное решение. Пока же – следуйте к посадочной площадке.

Дверь скользнула в сторону, повеяло свежестью и тонким ароматом цветов. Раздавался многоголосый птичий щебет, в воздухе звучала приятная музыка.

Просыпаясь сегодня утром на жесткой койке в четвертом бараке, я и не думал, что буду ужинать в кафетерии норильского хаба люкс-уровня. Видя наше недоумение, Тро кратко разъяснил – по протекции Красноярска, не скупившегося на представительские расходы при заключении с Орбиталью сделок на энергопоставки, хаб-клиентелы Сибири предоставили спейсерам жилые ячейки повышенной комфортности в каждом полисе Республики. Правда, до этого дня орбитальщики были в Нориле нечастыми гостями, и оперсервов НорильХаба застало врасплох пожелание Тро разместить весь навербованный им в Талнахском лагере состав.

Так или иначе, а они с этим справились. Причем не распихивая нас по стандартным гробикам временного проживания, а расселив по полноценным элитным комнатам, по одной на человека, с умной кроватью, активными обоями и – о чудо – душевой с ненормированным расходом воды! Даже Тро, похоже, не ожидал такой роскоши, а ошеломленное выражение на наших лицах его повеселило.

Я шел вдоль опоясывающей колодец террасы, вглядываясь в идущих навстречу людей. В таких заведениях селились немногочисленные администраторы полисов и клиентел, чья работа вынуждала их к частым перемещениям из полиса в полис – публика, как правило, небедная. Это заметно было по щегольским гарнитурам, по то и дело взблескивавшим в свете стен инфокольцам на пальцах и серьгам в ушах, по модной расцветке волос и глаз, даже по орнаментированным вставкам на повседневной униформе. Стены оплетали вьющиеся лилии, за прозрачной панелью в центре кафетерия располагался большой сукцесс-сад, откуда и доносилось птичье пение. Уровнем ниже виднелась прогулочная терраса, на которую выходили ярко светящиеся витрины, а посреди шло выступление эрзац-театра, собравшее небольшую кучку народа. Актеры, движущиеся среди невидимых без очков активной среды декораций, производили странное впечатление. Цокая опорами, пробежал мул с чемоданом в креплениях.

Из-за столиков на меня косились, и хотя я понимал, что бояться мне нечего, все же внутренне нервничал. В прежней тюменской жизни, очутись я в таком месте – и ближайший монитор поспешил бы проверить мой айдим на взлом, чтобы выяснить, как я миновал контроль. Но теперь на моем плече был лого временного персонала Орбитали, и то же самое подтверждал мой айдим. Так что я сделал глубокий вдох и расслабился.

Все к лучшему. Я в кои-то веки наелся, вымылся, надел удобную одежду и выспался в безопасном месте. И потому был готов плясать от радости, не обращая внимания на косые взгляды. О предложении Тро я старался не думать… в основном потому, что все еще не до конца в него поверил.

Такого не бывает. Место межзвездным полетам – в древней доинцидентной фантастике, рядом с неомифологиями, саморазмножающимися нанороботами, колониями на Марсе и искусственными интеллектами. Не в новостных облаках, презентациях и гражданских контрактах.

Я отвернулся от перил, стал рассматривать сад. Под ветерком из вентиляционных отверстий колыхались стебли ситника и фиолетовые головки кипрея, по саду были разбросаны заросли ольхи, малины и кусты шиповника. С четко слышным, несмотря на прозрачную перегородку, жужжанием, от цветка к цветку перелетали шмели и бабочки, стрекотали кузнечики, где-то в ольховнике чирикали чижи. Я пригнулся, всматриваясь в почву, перевел взгляд на ольху. Явно землю здесь не трогали мотыгой, а несколько листьев скрутились в посеревшие трубочки.

– Димер! – внезапно окликнул меня знакомый голос. Оборачиваясь к столику, откуда тот раздался, я не верил своим ушам.

– Крапивник?!! Ленка?!!

– Димер, жеваный карась! – Олег Крапко, мой закадычный товарищ, сосед по жилблоку и согруппник с первого учебного курса, стиснул мою руку. Секунду спустя Ленка Яковлева, рыжая хохотушка из нефтехимической группы, из-за которой два года назад мы с Крапивником впервые в жизни чуть не поссорились всерьез, повисла у меня на шее.

– Что – как?.. – я уставился на такие же, как и у меня, золотые эллипсы на плечах друзей. – Крапивник? Вы что, тоже…

– И ты?.. – Ленка, заметно осунувшаяся, перевела взгляд на мою эмблему. – С ума сойти! Так ты что, в Талнахе…

– Ну мама родная, – Крапивник цокнул языком. – Какой лагерь?

– Талнах-2, а вы?

– А мы сидели в первом. Ни черта ж себе! Знал бы, связался бы через сетку. Ленку я выцепил в первую неделю. Мы думали, ты пойдешь по квоте…

– А я думал, вы, – я развел руками. – Ирке я сумел отписаться по левому лимиту, весь его и выжрал. Как ваши?

– Господи, – Ленка всплеснула руками. – Димер, да садись ты! Сколько же времени…

– Полгода, – Крапивник улыбался до ушей. – А кажется, будто полвека. Наши… Отца перекупили арктаны, он сумел вытащить мать только с большим понижением в классе.

– Мама осталась в Тюмени, – договорила Ленка, помрачнев.

– Это лучше, чем в лагере, – жестко произнес Крапивник. – А твои?

– Под Хабаровском, – ответил я. – Тро обещал помочь с доступом к межсетке, может быть, удастся и про ваших узнать поподробнее.

– Тро, – Ленка явно хотела сменить тему. – Ребята… вы думаете, они это всерьез?

– Даже норильская сетка только об этом и говорит, – я отправил облачко на ее айдим. – Нет, конечно, верится с трудом…

– И не на трезвую голову, – Крапивник перевел взгляд на стол. – Лен, что будешь – вино, пиво?

– Ты видел местные цены? – скептически поинтересовалась Ленка. Мне, как и прочим завербованным, выделили небольшую сумму на накладные расходы, но хватило бы ее на здешний ужин – большой вопрос. В отличие от бесплатной кормежки в комнатных терминалах, здесь питание было более чем дорогим.

– На пару кружек хватит, – беспечно заявил Крапивник.

– Тогда пиво, – согласилась Лена. Пробежалась пальцами по столу.

Не удержавшись, я взял себе к пиву еще и порцию говядины с печеным картофелем. Такая роскошь пробила в моем бюджете серьезную дыру… но куда нам тратить деньги? Завтра с утра мы должны были сесть на кольцевик, отбывающий к эквадорскому терминалу Орбитали.

Через две минуты к нашему столу подъехала тележка, груженная тремя запотевшими кружками и исходящим паром блюдом. Ленка и Крапивник взяли один на двоих пакетик креветок, так что я поделился ужином с ними. С холодной кружкой откинулся на послушно выгнувшуюся спинку.

– Хороший сад, – заметил Крапивник, кивая в сторону мини-парка, который я рассматривал полчаса назад.

– Да? По-моему, за ним никто не ухаживает, – заметил я скептически.

– Посмотри внимательнее, – Крапивник, в отличие от меня, специализировался как раз на экологии ЛРЗ. – Они регулируют зарастание только светом и, возможно, дозируя полив и присадки. Почвенный покров не нарушен, листья опадают в естественном режиме. При этом видовой состав поддерживается, а судя по величине кустарников, подросту как минимум лет пять. Либо у них работает гениальный бонсаер, либо это просто очень хороший просчет миниэкосистемы.

– Ну, теперь мы все переквалифицируемся в фермеров, – заметил я, делая добрый глоток пива. – Так что придется мне у тебя учиться.

– Всем придется, – пожал плечами Олег. – Ничего. Бравый колонист Крапко обучит вас, городских неженок, выживанию на лоне природы! Дождь и ветер, жара и холод, инопланетные монстры с щупальцами выбьют из вас, мальчики и девочки, привычку к лагерным удобствам! К черту фитотронику, к черту чаны! Только натуральное хозяйство, только лишения, и голод, и санузел под кустиком!

Ленка от всей души пихнула его в бок.

– Лично я, – заметила она, – собираюсь перелопатить учебники по истории нефтедобычи. Что-то мне подсказывает, что на Кементари нам ее понадобятся немалые объемы.

– Собираешься совершить на другой планете третью пищевую революцию? – Крапивник потер место, куда угодил твердый локоток.

– Холодно. Глубже.

– ЖЕЧЬ нефть? – я поднял брови. – Господи, Ленок, ну это уже совсем архаика!

– Смотря ради чего, – рыжая голова качнулась. – Для обогрева, может, и архаика. Но сверхзвуковик или ракету на кольцевых двигателях, по-моему, за последние четыреста лет еще не разработали!

– Зачем нам на Кементари сверхзвуковые машины? – полюбопытствовал Крапивник.

– Тебе что-нибудь говорит фраза «двигатель внутреннего сгорания»?

Мы переваривали сказанное, дружно запив пивом.

– А чем плохи кольцевики… мда. Рециклинг, – ответил на свой собственный вопрос Крапивник. – А ты, пожалуй, права.

– Вообще, я не удивлюсь, если в итоге придется вернуться к паровым машинам, – добила нас Ленка. – Если там действительно пермский период… одному богу известно, что на Кементари с нефтяными залежами.

– Нет-нет, – помотал я головой. – Будем последовательны. Да здравствуют костер, пещера и каменная дубина!

– За добросовестный последовательный регресс! – подхватил Крапивник, поднимая кружку. Рассмеявшись, мы дружно выпили.

Крапивник посерьезнел. Поднял взгляд к потолку колодца, туда, где располагалась довольно качественная, даже без очков, проекция звездного неба. По ней временами проплывали уже знакомые нам изображения спутников Илуватара, переданные зондом. Должно быть, администрация хаба оперативно среагировала на опубликованную Орбиталью новость. Олег вздохнул, отодвинул экран столика вбок и на уровень глаз и вывел на него картину снаружи – черную в скудном лунном свете, одетую огнями громаду Оганерского блока, лес отблескивающих металлом рудничных башен с кранами грузового терминала и далеко на горизонте – неровную темную линию Талнахских гор. Я досадливо отвернулся – на этот угрюмый вид мы досыта насмотрелись еще в лагере.

– Можно, вообще говоря, – сообщил я, – глянуть, что выложила в сеть Орбиталь. Наверняка у них есть какие-то планы по колонизации в открытом доступе. Я, кстати говоря, еще не влезал в их сетку.

Крапивник извлек айдим и развернул экран. Ленка вздохнула.

– Еще успеем. В сети я видела – до завершения проекта и старта корабля они отвели три года. И если по правде – у нас все равно нет выбора, не так ли?

– Мобильные банды, – горько пошутил я. – За добровольно-принудительный героизм!

Звякнуло стекло.

– Суки, – процедил сквозь зубы Крапивник, скользя взглядом по столикам.

– Ты о ком?

– Об этих уродах, – пробормотал он. – Пока у нас животы подводило, эти сволочи здесь мяско жрали. Убивал бы. Или вышвырнул за периметр, пусть бы там камни глодали, – он заскрипел зубами. Ленка успокаивающе положила руку на его запястье.

– Они-то здесь при чем? – к счастью, мы хоть и привлекали внимание собравшейся в кафетерии немногочисленной публики, но Крапивник говорил достаточно тихо. – Это Владирос отжал Тюмень, а не норильские админы.

– Да насрать мне, – Крапивник резко встал. – Что владиросские уроды, что эти. За Кементари! – он высоко поднял кружку. – За новый мир без сволочей!

– За это выпью, – я опустошил кружку. – Пора ложиться. Не хочу явиться к отлету с больной головой от недосыпа.

– Тоже верно, – кивнул Крапивник. Встал, отбросив стул ударом ноги. Подал Ленке руку.

Я с удивлением обнаружил, что то ли пиво крепче, чем кажется, то ли я отвык от алкоголя, – меня слегка вело. Добравшись до двери комнаты, я торопливо разделся, бросился на послушную кровать и уснул как убитый, не успев укрыться одеялом.

Глава 3

Солнечные лучи ворвались в иллюминатор кольцевика, разбежались зайчиками по обшивке салона, ударили в глаза. Поморщившись, я зажмурился, дожидаясь, пока стекло иллюминатора не затемнится автоматически.

Мои биологические часы были сбиты с толку. Из Нориля мы вылетели ранним утром, и организм упрямо считал, что сейчас должна стоять глубокая ночь. Но мы двигались сквозь часовые пояса, посадку для подзарядки на Камчатке совершили уже в кромешной темноте, над гавайскими аквафермами пролетели, когда по