Почему Мангышлак
«Каспий был моей мечтой с детства, с того момента, когда я увидел в учебнике географии его выпирающую в Центральную Азию брюшину. Он вываливался из чрева моей родины циклопическим комковатым последом, внутри которого проглядывал плод, зарождение всякой цивилизации вообще». Следуя давнему замыслу, писатель и путешественник Алексей Рачунь предпринимает долгожданное путешествие на каспийские берега в компании жены, сына и таинственного GPS-навигатора по имени Оксана. Перед нами не обычный травелог, полный описаний экзотических мест, диковинных традиций и чудес природы. Скорее наоборот: проезжая через степи, минуя провинциальные закусочные, посты ДПС и направляясь в заветный Мангышлак, автор переосмысливает свое представление о постсоветском пространстве и пытается понять логику распада привычных психогеографических контуров. В своем ироничном и местами меланхоличном повествовании он стремится не склеить руины былой империи, но разделить с читателем их печальную красоту. Какой будет встреча с мечтой о Каспии, родившейся в совсем других исторических обстоятельствах? И сможет ли надежда на чудо оказаться сильнее времени?
Бұл серияда
Пікірлер2
Дәйексөздер5
Но шиханы были с одной стороны. А палатки наши стояли сейчас на изумрудном, сочном, будто недавно скошенном, в проблесках росы, лугу. Над нами нависали уже начавшие расползаться кронами, но еще молодые, метров до десяти вверх, дубки.
Это была роща дуба черешчатого — славного, могучего и красивого дерева. У нас в Прикамье такие редкость даже в единичном виде, а уж целой раскидистой рощей — тем более. Тем ценнее было наше везение.
Дубы растягивали во все стороны свои ветви, будто дурковатый физкультурник на утренней зарядке, и ласково шелестели многодольными своими широкими листьями
Это была роща дуба черешчатого — славного, могучего и красивого дерева. У нас в Прикамье такие редкость даже в единичном виде, а уж целой раскидистой рощей — тем более. Тем ценнее было наше везение.
Дубы растягивали во все стороны свои ветви, будто дурковатый физкультурник на утренней зарядке, и ласково шелестели многодольными своими широкими листьями
А в гафурийском Мракове нам, между тем, делать было нечего. Благо, мы знали, где нам есть чего делать. Мы были неподалеку от так называемых Стерлитамакских Шиханов — Торатау, Юрактау, Куштау — трех исполинских гор посреди ровного, вольного участка степи.
Оксане было велено погонять повозку к Шиханам. И она по окраинам города Стерлитамака, через дворы и зады, картофельные поля и проселки таки вывела нас к ним.
Взошла луна, и перед нами внезапно выплыла и полыхнула каменно-рыжими боками громадища шихана Торатау. Парой светлячков бродили вдалеке у самого его подножия такие же неспокойные души, как и мы.
А мы свернули к рощице. По расходящейся кроне ближайшего дерева было очевидно, что это нечто широколиственное. Споро разбив лагерь и приготовив ужин, спустя час мы уже безмятежно спали в тени исполина Торатау
Оксане было велено погонять повозку к Шиханам. И она по окраинам города Стерлитамака, через дворы и зады, картофельные поля и проселки таки вывела нас к ним.
Взошла луна, и перед нами внезапно выплыла и полыхнула каменно-рыжими боками громадища шихана Торатау. Парой светлячков бродили вдалеке у самого его подножия такие же неспокойные души, как и мы.
А мы свернули к рощице. По расходящейся кроне ближайшего дерева было очевидно, что это нечто широколиственное. Споро разбив лагерь и приготовив ужин, спустя час мы уже безмятежно спали в тени исполина Торатау
Несмотря на грозное название, Мурадымовское ущелье место до изумления приветливое. Здесь река Большой Ик, приток Урала, проточила в толщах девона и карбона красивейшие каньоны с отвесными стометровыми стенами. Здесь множество пещер с наскальными неолитическими рисунками, ажурными натеками кальцита и колониями летучих мышей, обилие прогулочных пеших и конных троп. Здесь воздух напоен до густоты варенья запахами цветущих башкирских медоносов, а небеса такие синие, какими они могут быть только в одном месте на земле — в Башкирии, благодатнейшей, привольнейшей и добрейшей из всех уральских, а то и всех северных земель.
И хотя от Мурадымовского ущелья до Уфы было больше трехсот километров
И хотя от Мурадымовского ущелья до Уфы было больше трехсот километров
