мышляла я, переписывая ее имя. Проблема в том, что у меня нет времени, у меня все меньше времени. Мне даже казалось бессмысленным вписывать ее номер в новую телефонную книжку; мы почти не виделись с тех пор, как она разошлась с мужем.
Я только и могла, что довериться, подчиниться. Если подумать, мне кажется, что в этом и кроется причина тревоги, которую испытывает Мирелла: возможность не подчиняться. Вот что все изменило между отцами и детьми, да и между мужчиной и женщиной тоже.
Не запиши я, забыла бы этот случай. Нам всегда свойственно забывать то, что мы сказали или сделали в прошлом: в том числе для того, чтобы не брать на себя жуткую ответственность блюсти верность сказанному. Мне кажется, что в противном случае нам всем пришлось бы обнаружить, как много в нас заблуждений и особенно противоречий — между тем, что мы вознамерились сделать, и тем, что сделали, между тем, кем хотели быть, и тем, кем стали на самом деле, удовлетворившись этим.
часто испытываю желание поговорить по душам с живым человеком, а не только с этой тетрадью. Но я ни разу не смогла; сильнее, чем желание довериться кому-то, было опасение разрушить то, что я тщательно выстраивала день за днем на протяжении двадцати лет,
вообще-то, здорово, что мне каждый день нужно готовить, мыть посуду, убирать кровати, ведь эти обязанности привязывают меня к еще одной: продолжать себе жить, словно всего того, что происходит вокруг меня, на самом деле не происходит.
