Иногда, глядя на образ, который казался нам привычным, даже родным, мы с удивлением замечаем, насколько он уже далек от нас — и как быстро удаляется еще сильнее, со скоростью, превосходящей ту, с которой мы обречены его забыть.
Жан-Люк Нанси говорит мне: «Когда я вспоминаю своих друзей — писателей или философов, я вспоминаю не книги, а тембр их голосов, какие-то жесты. Ведь в книге заключен труд человека, но не сам человек».
Дидро пишет, что живущие далеко друзья, которых мы видим лишь изредка, остаются для нас живыми, пока мы не узнаем, что они умерли. В этот момент, хотя больше ровным счетом ничего не меняется, они переходят в разряд мертвых.
Но, может быть, противоположность присутствия — не отсутствие, а исчезновение? Ведь присутствие царит, пока длится жизнь, тогда как после чьей-то смерти нами завладевает не отсутствие — нечто статичное, а исчезновение, возобновляющееся вновь и вновь… Не оно ли нас мучит и изводит — не состояние, а без конца повторяющееся действие?
В наши барабанные перепонки врезались голоса людей, с которыми нам бы хотелось никогда не расставаться. Их голоса вписаны в наше тело, как эпитафии или татуировки.
