I
Как прекрасна Москва ночью! Огни, неон, крыши и звезды. Уже совсем темно, завтра осень. И я смотрю на нашу Москву через огромное окно в мастерской художника. И мне кажется, что наши души горят как эти звезды. И я думаю сейчас, что если бы я тебя не встретила, то даже выдумать никогда не смогла бы! Потому что невозможно это выдумать. Потому что не бывает так.
«Дом засыпает.
Громко тикают старые часы. Затылком ощущаю, как кот неслышно пробирается к любимому дивану… Уступлю. Сейчас он уляжется, я подойду и, зажгу маленькую настенную лампу. Кажется, ему так уютнее спать. Сегодня его ночь.
В книжках строчки стоят на месте, сколько не мусоль страницу, дальше пары абзацев не уйдёшь…
Пусть будет интернетская жвачка. Светящийся экран на столе у приоткрытого окна. Клики чуть скользких кнопок, шорох листьев, вдруг шелест шин. И тускловатая любимая лампа с простецким венецианским абажуром. Пыльное стекло поверх зелёного сукна… Как-то я всё очень намешал — XIX век и сегодняшний.
Там, где-то там, за соседним домом, за улицами и скверами, за эстакадой — ты. Так странно, словно срез дома, словно окна без штор, как в Голландии… Не буду подглядывать.
Стопка выложенных с полок книг. Трудно найти Хэмингуэя. Может, его и нет у меня, зачем — я и так всё помню. Нам твердили — циник, а ведь он последний истинный романтик. ХХ-ого века.
Кот сопит, закрыв лапами нос. Завтра осень. Я знаю!
Его очень сложно зовут: Чингиз-хан Васильевич Алискин.
... 
