Кафиры («неверные») не только и не столько атеисты, не те, кто вообще не верит в Бога, а те, кто не испытывает к Нему признательности, не желает чтить Его, проявляя тем самым необъяснимое упрямство и неблагодарность. К этой категории людей никоим образом нельзя причислять тех, кто исповедует другие вероучения (иудаизм, христианство и т. п.). Коран н
И здесь опять, как нигде и никогда, хочется вернуться к гениальному Эйнштейну: «Путем понимания человек достигает далекоидущего освобождения от оков личных надежд и желаний и тем самым убеждается в скромном положении мозга по отношению к величию причины, воплощенной в сущем, которая в своей бездонной глубине недоступна человеку. Эта позиция является религиозной в самом высшем смысле этого слова. Наука не только очищает религиозные убеждения от шлака антропоморфизма, но также вносит вклад в религиозное одухотворение нашего понимания жизни… Путь к истинной религиозности проходит не через слепую веру, но через стремление к рациональному знанию». (A. Einstein, Science and Religion. New Jersey, 1956. Р. 21–30).
Хотя… Давайте посмотрим, что нам об этом говорит Альберт Эйнштейн: «Вера, не основанная на знании, – это предрассудок, и с этим нужно бороться. Но в то же время ясно, что знание того, что есть, не открывает дверь к открытию того, что должно быть целью наших человеческих устремлений. Объективное знание предоставляет нам мощные средства для конкретных целей, но конечная цель сама по себе и средства ее достижения должны прийти из другого источника… Он пришел в мир не через демонстрацию, но через Откровение, через множество ярких личностей, и нужно только просто и ясно ощущать его природу… Говоря языком религии, разве мы не дети одного Отца? Именно индивидууму дана душа, и высшее назначение индивидуума служить, а не править или посвящать себя чему-либо иному. Если посмотреть на суть, а не на форму, можно принять эти слова за выражение фундаментальных принципов демократии. Религиозно просвещенный человек – это тот, который в максимально возможной для него степени освободил себя от пут эгоистических желаний и поглощен мыслями, чувствами и стремлением, которых он придерживается ввиду их сверхличностного характера. Религиозная личность блаженна в том смысле, что у нее нет сомнений в значимости и величии этих сверхличностных объектов и целей, которые не могут быть рационально обоснованы, но в этом и не нуждаются… И в наш материалистический век серьезными учеными могут быть только глубоко религиозные люди».
Идея рая и ада со смешением вечности и бесконечности (времени – пространства) также совершенно непонятна, потому что никакой вечности нет, кроме вечности Божественной, ибо ни рай, ни ад никоим образом не могут выйти из времени в вечность.
Любая вина, всяческий грех имеют место лишь внутри вещественного творения и не могут «заразить» дух, который от Господа чист и благороден. А посему всегда есть возможность очиститься и обратиться к Богу. Достигая все большей зрелости, обретая способность к различению, а затем и к вынесению суждений, человек Волею Господа получает возможность сформировать и укрепить в себе те качества, которые принесут ему спасение, о котором так часто упоминается в заключительных рефренах Корана. Если же, несмотря ни на что, по своей изначально свободной, но порабощенной земным рассудком воле человек избирает для себя низменные эманации, Господь «запечатывает» его душу, и о нем можно просто-напросто сказать, что он плохо распорядился вверенным ему Господом «имением». Здесь он обречен на тот самый «урон», убыток (араб. «хасира»), отсутствие возможности спасения, о котором опять-таки часто идет речь в Коране.
В течение тысячелетий через слуг Божьих, пророков былых времен, Бог ниспосылал Весть за Вестью, и всякий раз люди делали из нее религию! Ради собственного комфорта! В этом-то и состояло заблуждение, ибо религии отводилась некая особая ступень, поодаль от повседневной жизни. Нам же надлежит воспринимать Весть Божью как ценные указания, внедрять ее в свою работу, в свое мышление, в свою жизнь. «Нам надлежит не почитать Весть, но пользоваться ею, и если мы не сумеем познать ее и следовать ей, мы погибнем… Весть – Писание – это та „программа“, по которой жизнь и деятельность человека должны гармонично влиться в мировой порядок (порядок строгий, что задуман был Творцом), и сознательное участие человека в осуществлении этого порядка и есть „служение во благо“ в рамках личной ответственности, когда его воля добровольно и с радостной активностью сливается с волей Творца. Ведь настоящее послушание есть не что иное, как понимание! И лишь невежды могут противиться послушанию Вести Господней» (Бернгардт О. Э. В свете Истины. Штутгарт, 1990. Т. 1).
Спасение придет от Истины – Вести, которая дает нам свободу, но принудительного спасения не бывает. Концепция спасения в кораническом тексте явлена нам уже в первых стихах суры 2 (2–5), которые дают нам наполнение духовного естества спасения:
Книга эта, несомненно, наставление для тех,
Кто, (гнева) Господа страшась, смирен и праведен (в своих деяньях),
Кто верует в Незримое, строг в совершении молитв
И щедр в подаянии из благ, которыми его Мы наделили,
Кто верует (в Писание), что послано тебе, (о Мухаммад!),
И в то, что до тебя ниспослано другим (пророкам),
Кто верует в другую жизнь, и нет сомнений (в нем об этом).
Шариат как в теории, так и на практике, вне всякого сомнения, индивидуалистичен. В отличие от западной цивилизации, где групповые интересы превалируют над индивидуальными, шариат не признает существования корпоративных юридических лиц и не рассматривает их как субъекты права. Целевой направленностью шариата, помимо исполнения воли Аллаха, является упорядочение межличностных отношений. Причем общественное владение по шариату – это совокупность частных компонентов, а не самостоятельный субъект права, требующий юридической защиты, то есть в шариате отсутствует правовая база, регулирующая интересы общественных образований, стоящих между личностью и Аллахом. Это накладывает на политические, социальные, экономические и иные институты власти обязательство функционировать исключительно на добродетели тех, кто ими руководит. А всеобщая добродеятель возможна лишь тогда, когда общество уже является богобоязненным.
Исламское право стремится соответствовать существующим представлениям о природе человека (как субъекта Господнего творения. – В. П.) с позиции здравого смысла, а не с позиции изощренных категорий, составленных самим человеком (в угоду своим пристрастиям. – В. П.). Система вынесения судебного решения строится не на оттачивании доктрины, а на стандартах повседневной жизни. Если взглянуть на нее с таких позиций, то видно, насколько она развита, логична и эффективна.
«Долг человека – соблюдать установленные Аллахом нормы морали, а не пытаться их придумать. В пределах же рамок, установленных Аллахом, человек может самостоятельно строить взаимоотношения, помня при этом о последствиях, которые влечет за собой их нарушение» (Lawrence Rosen. The Anthropology of Justice: Law as a Culture in Islamic Society. Cambridge, 1989, p. 56).
«В исламском мире полностью отсутствует характерная для западной цивилизации дихотомия между священным и светским. Не делая различия между сакральным и профаническим, интегрируя религию во все аспекты жизни, а саму жизнь – в ритмику обрядов и правил, предписываемых религией, ислам создает жизненное единство» (Саид Хуссейн Наср. New Delhi., 1990).
