Лариса Джейкман

Три погасших свечи

Шрифты предоставлены компанией «ПараТайп»

Дизайнер обложки Ярослав Скрипченков

© Лариса Джейкман, 2018

© Ярослав Скрипченков, дизайн обложки, 2018

Мы живем в мире, полном страстей, соблазнов и желаний, и как часто мы готовы поддаться искушению, веря в то, что это принесет нам счастье. Но как порой обманчиво и зыбко оно, это мнимое счастье. Стоит ли менять, ломать и коверкать свою жизнь ради того, чтобы удовлетворить свое «я» и ринуться навстречу сомнительным удовольствиям и переменам в судьбе? Героини моей книги, такие разные и далекие друг от друга, оказались в водовороте событий, которые в корне изменили не только их жизни, но и судьбы.

18+

ISBN 978-5-4485-7775-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Оглавление

1. Три погасших свечи
2. Свеча — любовь
3. 1
4. 2
5. 3
6. 4
7. 5
8. 6
9. 7
10. 8
11. 9
12. 10
13. 11
14. Свеча — жизнь
    1. 1
    2. 2
    3. 3
    4. 4
    5. 5
    6. 6
    7. 7
    8. 8
    9. 9
    10. 10
    11. 11
    12. 12
    13. 13
15. Свеча — судьба. Эпилог
    1. 1
    2. 2
16. Немного грустной лирики…
    1. САША
    2. ОДНА
    3. ВСТРЕЧА
    4. ТЫ ВЕРНУЛСЯ…
    5. НЕЛЮБИМАЯ
    6. ИШТВАНУ

Свеча — любовь

1

Тело лежало на дороге в странной и неудобной позе. Ноги, согнутые в коленях, были повернуты в одну сторону, голова и обе руки — в другую. Алекс резко затормозила, и машина остановилась метрах в пяти от лежащего на дороге мужчины.

— О, господи! Что это еще такое? — проговорила испугавшаяся женщина и стала искать в своей сумочке мобильный телефон.

Но кому, собственно, звонить? Родители в отъезде, от мужа она только что уехала, сказав, чтобы не искал. Остается одно: позвонить в полицию. Алекс совсем было собралась набрать «999», как вдруг мужчина пошевелился и слегка приподнял голову, пытаясь оглядеться вокруг.

Были предрассветные сумерки, часы показывали около четырех утра, а из дома Алекс уехала в два ночи, выслушав очередные незаслуженные упреки мужа, который прокричал ей вдогонку:

— Все равно вернешься, стоит ли уезжать! Алекс, вернись немедленно, я тебе обещаю, что этого больше не повторится! Я всего лишь беспокоюсь о…

Но окончания фразы Алекс уже не слышала из-за шума включенного мотора. Сейчас ей почему-то вспомнилась эта неприятная сцена, и она, поежившись как от прохлады, приоткрыла окно.

— Вы в порядке? — спросила она человека, лежащего у нее на пути.

— Помогите мне, — услышала она его голос и уловила в нем ярко выраженный акцент.

— Что с вами? Вы ранены? — снова спросила Алекс, все еще не выходя из машины.

Но тут мужчина, только что пытавшийся приподняться, вдруг снова рухнул без сил, ударившись затылком об асфальт.

— Этого мне еще только не хватало! — Она снова стала набирать номер службы спасения, но тут услышала глухой протяжный стон.

Мужчина вновь попытался пошевелиться, что, видимо, причинило ему немалую боль. Алекс отложила телефон в сторону и осторожно вышла из автомобиля. Она огляделась вокруг. Как назло, ни одной машины, дорога пустая, и только свет ее фар освещает человека, который так некстати оказался у нее на пути.

— Эй, вы живы? — негромко крикнула Алекс, но в ответ услышала только стон. — Черт, угораздило же меня, — бормотала перепуганная женщина, несмело приближаясь к своей опасной находке.

Она остановилась в метре от лежащего на дороге человека и поняла: он тяжело ранен, страдает от боли, но жив и нуждается в помощи. Алекс подошла поближе и вновь услышала его голос:

— Умоляю, помогите мне…

Говорил мужчина действительно с акцентом, да и выглядел несколько необычно. Смоляные черные волосы густыми прядками обрамляли его лицо, закрывали лоб и даже глаза. Нос был прямой, слегка длинноватый, а губы Алекс не сумела разглядеть из-за густых, хотя и аккуратно подстриженных усов. Но разглядывать пристально человека, нуждающегося в помощи, было не совсем уместно. Алекс подошла к нему, присела на корточки и сказала:

— Потерпите, я сейчас вызову службу спасения. Они будут здесь незамедлительно.

Но реакция на ее слова последовала самая неожиданная:

— Нет, ни в коем случае! Я в опасности, меня разыскивают! Помогите мне спрятаться где-нибудь и оставьте меня…

Тут мужчина снова откинул голову назад и застонал. После его слов первым желанием Алекс было тут же уехать отсюда, но она не могла оставить беспомощного человека на дороге, где его мог переехать своей машиной любой неосторожный водитель. Ей пришла в голову мысль оттащить его в кювет, поросший густым кустарником, уложить поудобнее, а затем вернуться к машине и позвонить в службу спасения. Он не сможет ей помешать издалека.

Мужчина не сопротивлялся, он изо всех сил помогал Алекс транспортировать свое тело, отталкиваясь ногами от асфальта. При этом он стонал и порой произносил какие-то непонятные слова.

Когда наконец мужчина оказался в безопасном месте, Алекс облегченно вздохнула и направилась было к своей машине, но он остановил ее:

— Послушай, я скажу тебе номер телефона, набери его и дай мне трубку.

Алекс несколько удивилась такой просьбе, мужчина как будто приказывал ей, а не просил сделать ему одолжение. Но в тот момент она проигнорировала этот факт: в конце концов не до церемоний в такой критической ситуации. Она молча направилась к машине за мобильным телефоном, и тут ее ждало разочарование: батарейки сели, она вспомнила, что не успела зарядить телефон вчера вечером, когда разыгрался очередной конфликт с Эдди.

— Прости, но мой телефон отключился, он не заряжен.

Мужчина снова сказал что-то непонятное и даже резкое, как показалось Алекс, и она растерялась.

— Хочешь, я отвезу тебя в ближайший госпиталь. Там тебе окажут помощь, и ты сможешь оттуда дозвониться туда, куда тебе нужно? — спросила она участливо, но мужчина отрицательно покачал головой.

— Нет! Я уже сказал тебе, мне нельзя светиться. Я должен исчезнуть куда-нибудь.

— Ты преступник? — спросила Алекс напрямую, и сама испугалась своего вопроса.

— Это как посмотреть. Для кого-то преступник, для кого-то герой, а для кого-то жертва. Помоги мне, увези куда-нибудь, где я смог бы отлежаться.

Разговаривать времени не было, нужно было действовать. Алекс понимала, как тяжело этому несчастному, и она решила сделать все, чтобы помочь ему.

— Сможете забраться в мою машину, если я подгоню ее поближе? — спросила она, все же надеясь на то, что вдруг на дороге появится кто-то еще.

Но в столь ранний час, да еще и утром выходного дня, никто никуда не торопился, и на дороге было по-прежнему пусто.

— Я попытаюсь, у меня нет выбора, — ответил мужчина, и Алекс мягко подкатила свой «Мерседес» к тому месту, где лежал на обочине ее несчастный будущий попутчик.

Ему не без труда и не без помощи хрупкой Алекс удалось все же забраться на заднее сидение, и он тут же повалился навзничь.

— Ноги подберите, мне нужно дверцу закрыть, — сказала Алекс, ужасно волнуясь и нервничая.

Когда она села за руль, то обернулась и спросила:

— Ну? Так куда вас отвезти?

— Я должен где-то отлежаться, у меня сломаны ребра по-моему, возможно сотрясение.

— Но вам же нужен врач, черт возьми!!

— Нет, ты меня погубишь, лучше тогда оставь здесь, я отлежусь в кустах.

— Ну вот еще! — сказала Алекс с негодованием, — буду я снова тебя из машины выволакивать, а потом переживать за тебя. Ладно, поехали.

И она тронулась с места. Мужчина лежал тихо и почти не стонал, дышал он глубоко и немного хрипловато, иногда кашлял. Примерно через полчаса он спросил все же:

— Куда мы едем? Ты знаешь место, где я мог бы оказаться в безопасности?

— Знаю, и ты там окажешься очень скоро, но при одном условии: ты должен рассказать мне, что стряслось и чего или кого ты боишься. Иначе я отвезу тебя в полицейский участок.

Мужчина приподнялся на локте, держась второй рукой за спинку сидения и умоляюще проговорил:

— Ну я же просил! Я все тебе расскажу, обещаю. Просто сейчас у меня нет на это сил. Понимаешь?

Алекс посмотрела на мужчину, слегка полуобернувшись, и какой-то жалостливый комок шевельнулся у нее внутри. Она впервые разглядела его лицо, так как волосы уже не закрывали его глаз и поразилась тому, как он по-мужски красив. Она поддалась своему чувству жалости и еще какому-то другому, в котором она еще не успела разобраться. Алекс сказала немного строгим, но заботливым голосом:

— Ляг ради бога! Скоро приедем. Не волнуйся.

Мужчина снова лег на сидение, а Алекс стала размышлять над тем, что ей лучше всего предпринять.

«Ладно, родителей нет, они еще пару недель будут в отъезде, так что я спокойно смогу привезти его к ним в дом и помочь ему. Скорее всего, он в опасности. Как только поправится, тут же попрошу его уйти. Интересно, что с ним произошло? Кто он такой? Португалец? Мексиканец? Нет, не похож. А может быть русский, ну там чеченец какой-нибудь, или афганец? А может быть он из Косово или из какой-то другой бывшей Югославии?»

Пока Алекс гадала над тем, кто же ее попутчик по национальности, они почти приехали домой. Дом ее родителей, большой, двухэтажный, стоял особняком, окруженный высокими деревьями и низким забором, который плохо просматривался, поросший густым кустарником. Дом был с гаражом, к которому вела подъездная дорожка.

Алекс остановила машину и пошла открывать гараж. Она умоляла, чтобы машины отца в гараже не было, тогда ей легче всего было бы провести своего «гостя» в дом. Ей повезло, гараж был пуст, скорее всего родители уехали в аэропорт на машине а не на такси, и сейчас машина отца припаркована на стоянке аэропорта.

«Отлично!» — проговорила Алекс и осторожно вкатила свой «Мерседес» в гараж. Затем она заперла гаражную дверь изнутри и включила свет.

Мужчина тем временем попытался сесть и спросил:

— Я здесь буду отлеживаться?

Алекс улыбнулась в ответ и сказала:

— Нет, для вас, сэр, приготовлены более удобные апартаменты. Сейчас мы пойдем в дом, я покажу вам комнату, где вы будете в полной безопасности. Сможете доковылять?

— Ну если ты мне поможешь. Я должен на тебя опереться, иначе не дойду.

Алекс подхватила своего подопечного подмышкой, обхватив рукой сзади, а вторую руку он положил ей на плечо, больно вцепившись в него пальцами.

— Полегче, мне больно, — сказала Алекс, и они направились к входу в дом.

Алекс понимала, что в комнату для гостей, расположенную на втором этаже дома, им будет не добраться, подняться по лестнице он вряд ли сможет, даже с ее помощью. Но на первом этаже дома располагалась вполне удобная и просторная комната, в которой был диван. Эта комната принадлежала ее отцу, здесь он хранил свой архив, свою библиотеку и зачастую работал допоздна. Удобным оказалось и то, что здесь же, рядом с комнатой находился небольшой санузел с душем.

Алекс с огромным трудом буквально дотащила своего нового знакомого до дивана, на который он тут же улегся, со стоном и причитаниями. На лбу его выступили капельки пота, лицо было бледным, несмотря на смуглость, а губы приобрели слегка синеватый оттенок.

— Да тебе совсем нехорошо, как я посмотрю, — пробормотала Алекс и достала из шкафчика аптечку.

Она накапала ему успокоительных капель, которые принимала ее мама, дала пару таблеток парацетамола и заставила принять. Затем заварила густой чай и принесла ему большую чашку и кувшинчик с молоком.

— Выпей чаю и постарайся заснуть, — сказала она и сняла с ног мужчины обувь, легкие летние полуботинки.

Под ними оказались носки, как показалось Алекс довольно дорогие и, слава богу, чистые. Вообще мужчина был одет довольно опрятно. На нем были летние холщовые брюки песочного цвета, коричневый с серыми ромбами пуловер, а под ним рубашка цвета беж. Все было в тон, чувствовалось, что молодой мужчина следил за своим внешним видом. Лицо его было аккуратно выбрито, ногти на руках он содержал в порядке, а на пальце имел золотой перстень с агатом и маленьким бриллиантиком в центре.

Алекс довольно внимательного разглядывала своего нового знакомого, пока он осторожно, чуть приподнявшись, пил принесенный ему чай. Ей вообще нравилось, что он слушается ее, не перечит и не возражает, хотя честно говоря, в повседневной жизни она этого не любила.

Ее муж, Эдвард Скотт, тем самым и довел ее до такого состояния, что она решила оставить его. Он следил за каждым ее шагом, старался предугадать и выполнить любое желание, любой каприз. Он себя вообще ни во что не ставил, полностью подчиняясь ее воле. Они прожили с Эдвардом без малого пять лет, и все эти годы она только и слышала:

«Я нравлюсь тебе в этом костюме? Ты не возражаешь, если я куплю себе японскую машину? Ты не очень замерзаешь в этом плаще, может быть купить потеплее?» и так далее и тому подобное.

Конечно, кому-то может показаться, что такая трогательная забота мужа — это просто счастье, и Алекс так думала сначала, но когда это излишнее, приторное внимание окружило ее как липкий кокон, и ей стало трудно дышать, она вдруг решила избавиться от этого.

— Эдди, это просто невозможно, я не могу быть ежесекундно под твоим пристальным вниманием. Дай мне немного свободы, какой-то приватности. Дай мне отдохнуть от тебя!

— Хорошо, дорогая, — ответил ей тогда муж, — иди и отдохни в гостиной, а я посижу рядом. Если понадоблюсь, я тут…

Алекс взорвалась, она не смогла сдержать своих эмоций и сказала:

— Я не могу тебя видеть! Не могу! Я завтра же уеду к родителям и поживу у них хотя бы неделю.

Они еще долго препирались, Эдвард не понимал претензий жены, а она пыталась ему внушить, что она взрослая, самостоятельная женщина и не нуждается в излишней опеке.

Эдвард слегка озадачился и, чтобы закончить спор, сказал вполне разумно, как ему показалось:

— Успокойся, Алекс. Давай я сделаю тебе ванну с лавандой, как ты любишь, полежи, отдохни, потом чай с ромашкой и в постель. Завтра твое настроение будет получше.

Это было выше ее сил. Она стала собирать дорожную сумку, пока Эдди готовил для нее ванну. Алекс посмотрела на часы, шел второй час ночи, и она подумала, что лучше уехать утром, но тут в спальню вошел Эдди с махровым полотенцем в руках и в одних плавках.

— Я с тобой приму ванну, если ты не возражаешь, — сказал он и озорно подмигнул жене.

— Все, мое терпение лопнуло. Ты переходишь всякие границы, Эд. Я уезжаю.

— Куда так поздно? Одумайся…

Но Алекс уже открывала входную дверь и спешила поскорее выйти из душного, пропахшего лавандой и ромашковым чаем дома, их семейного гнездышка. Эдвард конечно пытался образумить ее, но в одних плавках на улицу он выбежать не осмелился, а Алекс тем временем уехала.

И вот теперь она здесь, но опять не одна, хотя ей так хотелось этого спокойного одиночества, в любимом доме ее родителей, где прошло ее детство, полное самых приятных воспоминаний. А рядом на диване лежит совершенно незнакомый ей человек, но что-то в нем неумолимо притягивает ее. Что? Его беспомощность? Его зависимость от нее? Или его экзотичная внешность, дурманящая красота, желание быть с ним рядом?

Алекс решила все же оставить его одного, пояснив, где находится туалетная комната.

— Тебе помочь дойти до туалета? — спросила она несмело.

— Еще чего! Это я должен сделать сам. Будь добра, оставь меня, я с этим справлюсь.

Алекс ушла тут же. Она представила себя на месте Эдди, и ей стало стыдно.

«Забота заботой, но чрезмерная опека, конечно же, ни к чему», — подумала она и ей показалось, что она покраснела. Тревога не покидала Алекс ни на минуту. Усталость, стресс, переживания — все это навалилось на нее сразу же, как только она осталась одна в своей спальне. Было уже утро, за окном слышался шум пробудившихся и спешащих куда-то людей, а ей ужасно хотелось спать. Она неспешно разделась, облачилась в свою уютную любимую пижамку и собралась юркнуть под одеяло, как вдруг раздался телефонный звонок.

— Алекс, любимая, с тобой все в порядке? — услышала она тревожный голос Эдди. — Я всю ночь не спал, твой мобильный телефон не отвечает, нельзя же так! Я волновался…

— Успокойся, Эдди. У меня все в порядке, я ложусь спать и пожалуйста больше не звони сюда. Я сама тебе позвоню, когда высплюсь и приду в себя. И я тебя очень прошу, не вздумай приехать. Мне нужен отдых, понимаешь? Смена обстановки, если тебя это больше устраивает.

Эдди видимо понял и тут же пообещал:

— Не волнуйся, дорогая, только не волнуйся. Отдохни, сколько тебе нужно. Я понимаю, я и сам бы сбежал куда-нибудь, но не могу без тебя. Люблю тебя и жду. Пока.

— Пока, — мрачно ответила Алекс и повесила трубку.

Ей было немного жаль этого добряка и увальня Эдди. Он был неплохой человек, умный, хорошо образованный. Когда они познакомились, Эдди было около тридцати, он уже практиковал в солидной юридической конторе. Алекс только что закончила Университет и преподавала Английскую литературу в небольшой частной школе. Их роман нельзя было назвать романтическим с самого начала. Наверное потому, что Алекс не была даже влюблена в Эдди. Он ей нравился только потому, что был умным и целеустремленным молодым мужчиной. Он мечтал о карьере и так усердно совершенствовал свое мастерство, что вскоре занял солидный пост и к тридцати пяти годам слыл одним из самых известных адвокатов в их округе.

Но дома, в семейной жизни Эдди оказался совсем другим: робким, неуверенным в себе и полностью зависящим от мнения жены. Поначалу Алекс этого не замечала, ей нравилось быть хозяйкой, домоправительницей, особенно тогда, когда она оставила свою работу. Эдди зарабатывал достаточно, чтобы позволить жене не работать, но вскоре она почувствовала, что это начало ее раздражать. Эдди никогда не имел своего мнения, во всяком случае, не высказывал его, он всегда, в любом вопросе прислушивался к жене и ждал ее решений по любому поводу.

Но при этом он постоянно оберегал ее от малейших нагрузок, следил за каждым ее шагом, и не потому что ревновал или не доверял, а просто беспокоился за нее, зачастую без всякого повода.

— Эдди, ты должен дать мне немного свободного пространства, я не могу находится постоянно под твоим пристальным вниманием. Мне кажется, я дышу самостоятельно только тогда, когда ты на работе, — говорила ему Алекс, но он лишь отшучивался.

— У тебя есть муж, твоя опора и защита. Ты должна чувствовать себя со мной как за каменной стеной, иначе грош мне цена, как мужу.

Родители тоже не понимали дочь. Они обожали Эдди и никогда не прислушивались к жалобам дочери по поводу ее недовольства семейной жизнью.

— Ты слишком придираешься к нему, крошка, — говорил ей отец. — Эдвард отличный семьянин, таких надо всем в пример ставить.

А мама твердила свое:

— Все твои недовольства из-за того, что ты не становишься матерью, Алекс. Почему ты тянешь с малышом? У вас какие-то проблемы?

Алекс этих разговоров не любила и всегда старалась перевести на другую тему. Она и сама не знала толком, почему у них нет детей. Просто не получалось. Но честно говоря, у нее и желаний не возникало стать матерью, родить ребеночка.

«Может быть это от того, что я не люблю Эдди, вернее не влюблена в него?» — не раз думала Алекс и пыталась представить себе другого мужчину на месте Эдди, которому она захотела бы вдруг родить ребенка. На ум сразу же приходил вихрастый, долговязый и «чертовски сексуальный», как говорили ее подружки на курсе, Эндрю Палмер. С ним у нее был недолговечный роман, который закончился именно тогда, когда Алекс уступила его настойчивым просьбам и переспала с ним в маленькой гостиничке в Брайтоне, куда он увез ее на уикенд.

Она была совершенно неискушенной в делах любви, а уж о сексе и вовсе знала только понаслышке. Эндрю же был опытным ловеласом, он часто менял подружек, и когда очередь дошла до Алекс, он сказал ей:

— Ты не такая как все. Ты мне нравишься, потому что строгая и неиспорченная всякими недоумками, которые понятия не имеют, что такое настоящий секс. Я научу тебя, если захочешь.

— А давай пока без этого, — робко сказал Алекс. — Я хочу получше узнать тебя сначала. Не забывай, что если это произойдет, ты будешь первым моим мужчиной. А это так важно для меня.

Эндрю призадумался, наверное первый раз в жизни и наконец согласился.

— А знаешь, ты права. Секс от нас никуда не уйдет, я просто уверен в этом. Давай попритремся друг к другу, помечтаем о тех сладостных минутах, и тогда это будет настоящий кайф!

Но все вышло не совсем так. Притирались молодые люди друг к другу недолго, недели две. Они все вечера проводили вместе, ходили на выставки, на концерты, собирались в кругу друзей. И каждый раз, находясь в обществе Эндрю, Алекс испытывала одно и то же: ей хотелось его любви. Наверное потому, что каждый раз расставаясь, Эндрю так страстно целовал ее, что у нее кружилась голова. Он всегда при этом трогал ее грудь, ласкал ее, гладил, и Алекс почти готова была сказать ему, что согласна на все, но сдерживала себя.

Когда на выходные они отправились с Эндрю в Брайтон, Алекс предусмотрительно надела красивое тонкое белье, джинсы и легкую маечку. Девушка выглядела очень изящной, и была при этом и сексуальна, и доступна. Она уже знала, что это будет ее ночь, первая ночь любви с мужчиной, которого она безумно хочет.

А Эндрю все испортил. Перед тем как прийти в гостиницу, они целый день бродили по Брайтону. Купальный сезон еще не наступил, и пляжи были пустые, но зато кафе, бары и пабы были гостеприимно открыты для многочисленных туристов, праздно шатающихся по курортному городку. Эндрю заходил с Алекс почти в каждое питейное заведение. Он заказывал то виски, то водку, то пиво, Алекс пила всевозможные коктейли, легкие фруктовые вина, и к вечеру голова у нее гудела так, что ей казалось там разместился целый улей.

— Ну что, красавица, пошли отдохнем? Гостиница заказана, я устал и чертовски хочу спать, — заявил наконец Эндрю, и Алекс поспешно согласилась.

Ей не хотелось больше бродить по пивным, да и Эндрю выглядел не самым лучшим образом. Добравшись до своего номера, он тут же рухнул на кровать и моментально заснул. Он был чертовски пьян.

Алекс была разочарована и раздосадована. Ей хотелось плакать. Не так она представляла себе их романтическую поездку на море. Она приняла душ, вновь надела свое красивое белье и вошла в комнату, где одевшись на кровати спал Эндрю. При этом он сопел и не было никакой надежды на то, что он вдруг возьмет и проснется. Алекс села в кресло, укрылась большим махровым полотенцем и задремала. Проснулась она от того, что Эндрю взял ее на руки. Она открыла глаза, обвила его шею руками и сказала:

— Проснулся? А я уже собралась уходить.

— Я заметил, ты была почти в дверях.

Он положил девушку на кровать, и тут только она заметила, что Эндрю совершенно голый.

— Ну что, приступим к нашей главной части программы? Сейчас я тебя раздену, потом покажу, где у тебя самые прелестные местечки, а потом ты сама мне отдашься. Договорились?

— А можно без предисловий? — спросила смутившаяся Алекс и быстро разделась сама.

И тут она действительно испытала блаженство. Эндрю оказался знатоком своего дела, он ласкал девушку так сладострастно и с таким чувством, что она восторженно вздыхала и ждала чего-то большего, чего-то главного, того, ради чего согласилась провести с ним эту странную ночь.

Но это большое и главное не произвело на нее такого уж потрясающего впечатления. Получилось все очень внезапно, быстро. Она слышала только хриплый вздох Эндрю, потом почувствовала резкую боль, ощутила теплую, довольно неприятную влагу и испугалась.

— Пусти меня, — прошептала Алекс со слезами на глазах и уперлась кулаками в грудь своего любовника.

Но он, казалось, ее не слышал. Он продолжал совокупление с неистовством маньяка, казалось, ему было на нее наплевать, и Алекс заплакала. Наконец все закончилось, Эндрю весь напрягся, вскинулся, громко застонал и прекратил свои телодвижения. Через секунду он отодвинулся от Алекс, она тут же вскочила и заперлась в ванной. Там она долго мылась под душем, плакала навзрыд и проклинала себя за беспечность и легкомыслие.

Каково же было ее удивление, когда, выйдя из ванной, она нашла Эндрю крепко спящим, безмятежно раскинув в стороны руки.

Алекс быстро оделась и ушла. Было раннее утро, но автобусы уже ходили. Она добралась до станции, села на поезд и вернулась домой. Родители встретили ее радостно:

— Ну как провела время? Гуляли, наверное, всю ночь. Выглядишь неважно, иди поспи, сказала ей мама, накормив гренками с джемом и напоив свежим чаем.

Поздно вечером, сидя у себя на кровати и укутавшись пледом, Алекс все рассказала маме.

— Я думала, это будет волшебная, незабываемая ночь! Я так была влюблена в Эндрю, а он использовал меня как дешевую резиновую куклу. Это ужасно, мама!

— Ну-ну, успокойся. Что сделано, то сделано. Винить его не надо, ты сама шла на это, сознательно. Просто выбрала не того. Не стоит он высоких чувств и серьезных переживаний. На этой неделе сходим к врачу, тебя посмотрят. Все будет хорошо. Но впредь будь поосторожней, дочка. Ты уже взрослая, и спрос с тебя соответствующий.

— Мама, не говори отцу пожалуйста. Он очень расстроится, я знаю.

Мама пообещала, и эта тайна так и осталась тайной. С Эндрю Алекс больше не общалась. Только однажды он подошел к ней и сказал:

— А ты ничего. Если захочешь порезвиться, намекни, окей?

Она хотела ударить его по лицу, но промахнулась. Удар пришелся куда-то ниже плеча, Эндрю усмехнулся и отошел в сторону, где его поджидала очередная пассия, кривоногая и плоскогрудая Аманда Барнет. Она буквально повисла у Эндрю на плече, а он бесцеремонно положил ей руку ниже пояса, и они, хохоча, удалились.

Алекс сама не понимала, почему она всегда вспоминала именно Эндрю, когда задумывалась о ребенке. Неужели та ужасная ночь любви все же запала ей в душу каким-то плодотворным зерном, которое искало выхода, хотело произрасти? Почему никаких подобных мыслей у нее ни разу не возникло за все те годы, что она живет с Эдди?

Алекс не спалось. Несмотря на ужасную усталость, она лежала с закрытыми глазами, чувствовала тяжесть век и мучилась воспоминаниями. Картины прошлого с такой откровенностью рисовались в ее сознании, что она как будто переживала все вновь. Сердце ее учащенно билось, она вдруг подумала о том, что то, что у нее случилось с Эндрю, больше никогда в ее жизни не повторялось. Конечно, он повел себя грубо и цинично в самый ответственный, самый главный момент, и это она понимала. Но все остальное: поцелуи, ласки, взгляды, прикосновения — это было ее единственным женским счастьем. Эдди никогда не дарил ей таких минут блаженства, поцелуи и ласки его были скупы, взгляды озабоченные и напряженные, а прикосновения не вызывали у Алекс никаких чувств, как будто их и не было вовсе.

Наверное, Эдвард просто не был сексуальным от природы, и поэтому их интимные отношения носили характер этаких обязательных действий, которые должны происходить между супругами. Какое-то время Алекс казалось, что это лучше, чем грубая страсть гиперсексуального самца, который никак не может подходить на роль мужа, но со временем она поняла, что должна быть золотая середина. Она все еще помнила то звенящее чувство желания, которое билось внутри нее серебряным колокольчиком, когда ее страстно целовал Эндрю. Но к Эдди она была равнодушна. Он для нее лишь мягкий, удобный и теплый большой ребенок, который согревает ее постель, превращая ее в некоторое подобие брачного ложа…

***

— Хеллоу, где вы там? — услышала вдруг Алекс сквозь дрему и тут же вскочила с постели. Она набросила халат поверх пижамы и поспешно спустилась вниз.

Ее новый знакомый стоял слегка согнувшись у лестницы на второй этаж, крепко держась за перила.

— Что с вами? Вам нехорошо? — испуганно спросила Алекс.

— Нет, мне намного лучше, только в боку болит, вот здесь, — и он показал то место, где его беспокоила боль.

Алекс подошла к нему, приподняла рубашку и увидела огромный кровоподтек в районе ребер.

— Да, неважно. Надо что-то предпринять. Давайте я вас покормлю, потом вы умоетесь, приведете себя в порядок, и я начну вас лечить по-хорошему.

— А ты врач? — наивно, как ребенок, спросил мужчина.

— Я не врач, но мои родители медики. У них в запасе целый арсенал медикаментов, подберем что-нибудь. Раз вы в состоянии ходить, значит все не так уж плохо. Пойдемте на кухню.

Алекс приготовила завтрак на двоих, пожарила яйца с беконом, сделала тосты, заварила кофе.

— Ешьте, — сказала она, пододвинув своему гостю большую тарелку.

Он стал есть не спеша и к удивлению Алекс отложил хрустящие ломтики бекона в сторону.

— Не нравится? — спросила Алекс.

— Я этого не ем. У тебя есть какой-нибудь сок?

Алекс открыла холодильник и достала три различных сока, мужчина выбрал томатный, ее самый нелюбимый, и налил себе.

— А знаешь, мы ведь даже не познакомились, — сказала Алекс, чтобы скрыть свое удивление по поводу манер своего гостя. Он казался ей не очень дружелюбным и довольно бесцеремонным.

— Меня зовут Юсуф, а тебя?

— Александра. Можно просто Алекс. Так что же произошло, Юсуф?

— Я думал ты дашь мне спокойно поесть. Я не могу говорить о серьезных вещах с полным ртом.

— Да, конечно. Извини, — пробормотала Алекс, покраснев, и налила своему гостю еще стакан сока. — Ты будешь чай или кофе? — спросила она осторожно.

— Чай. Только без молока, крепкий и сладкий… пожалуйста, — добавил он, когда Алекс недовольно посмотрела на него.

Его приказной тон немного нервировал ее, она не привыкла к такой манере общения, но решила не делать ему пока никаких замечаний и оставить воспитательные меры на потом.

«Имя у него странное: Юсуф… арабское. Значит он мусульманин и поэтому не ест бекон… Вот еще проблемы!» — Алекс украдкой взглянула на Юсуфа и подумала, что нужно бы как-то побыстрее спровадить его из дома.

Но в глубине души она понимала, что он должен чувствовать себя немного получше, чтобы быть готовым покинуть ее дом.

— Ты не волнуйся, — неожиданно сказал Юсуф, — я долго не задержусь. Пару дней, и я уйду. Мне пока трудно дышать и ребра болят.

— Ты кажется хотел кому-то позвонить, помнишь? Можешь воспользоваться телефоном. И я смогу отвезти тебя, куда тебе нужно, если там смогут присмотреть за тобой.

Юсуф посмотрел на Алекс в упор и сказал:

— Я уже звонил. Там целая беда. Ты не поверишь, если тебе все рассказать. Я влип по самую макушку, и мне наверное придется бежать из этой чертовой страны!

В его словах было столько злости и отчаяния, что Алекс испугалась ни на шутку.

— Эй-эй-эй! Минуточку, не горячись так! Что значит «влип»? И почему это страна «чертова», если у тебя вдруг возникли личные проблемы? Ты можешь мне объяснить по-человечески, что с тобой произошло? Из любой ситуации есть выход.

— Послушай, девочка! Ты живешь в маленьком, уютном, богатеньком мирке и понятия не имеешь, что происходит за пределами этого мирка. А там опасность, угроза войны, смерть, если хочешь знать! А тебе мама с папой говорят, что жизнь прекрасна и удивительна, да? И ты веришь им.

Алекс вдруг разозлилась, она сжала кулаки, скулы ее непроизвольно заходили, но она нашла в себе силы ответить как можно спокойнее:

— Если ты думаешь, что знаешь нечто сверхъестественное и поэтому на голову выше остальных, то ты глубоко заблуждаешься. Опасность, война, смерть — это повседневные вещи, они никогда не исчезали к сожалению с нашей планеты. А ты что, решил бороться с этим злом в одиночку? Тогда конечно ты влип по самую макушку, ничего удивительного.

— Хорошо сказала, — спокойно ответил Юсуф и присмирел.

Затем он попросил Алекс налить ему еще один стакан чая и стал говорить. Было видно, как тщательно он подбирает слова, иногда задумывается над чем-то, порой повторяется. Но из всего, рассказанного им, Алекс поняла, что все обстоит намного серьезнее, чем она предполагала.

2

Юсуф приехал в Англию из Пакистана ровно два года назад. Ему тогда было двадцать пять, он хотел найти работу, чтобы помочь своей семье материально. Он был старший из шестерых детей, отец был болен и работать не мог, а мать кое-как зарабатывала только на прокорм детей. Правда двое других его братьев тоже были довольно взрослыми и начали работать, но все равно денег хватало только на то, чтобы едва-едва сводить концы с концами.

— Я думал, что здесь я найду работу, любую, даже самую тяжелую, буду зарабатывать и отправлять деньги им. Так сначала и было, я работал на мойке машин, потом на стройке, но все нелегально конечно. Разрешения на работу у меня не было, а чтобы его получить, нужно серьезное основание для пребывания здесь.

— Но это же не проблема. Ты мог бы обратиться в соответствующие инстанции, в эмиграционную службу и легализовать свое положение здесь, — прервала его Алекс.

— Ну конечно! Они меня там ждут с распростертыми объятиями! Для этого надо быть как минимум политическим беженцем из своей страны, в которой тебе угрожает смертельная опасность. Нет, таких как я тут немерено. И все практически нелегалы. Самый простой путь стать признанным в этой стране — это женитьба на англичанке.

— О, господи! Ты серьезно?

Но Юсуф не растрачивал свои силы на эмоции Алекс, он пропускал ее удивленные возгласы мимо ушей.

— Я познакомился с компанией, которая располагала потенциальными невестами. Девушки разных возрастов и сословий. За солидную плату они соглашались выйти замуж за тебя, а потом развестись, ну когда паспорт британский будет в кармане.

Алекс слушала своего собеседника и поражалась тому, с какой обыденной простотой он говорит о вещах столь крамольных, недостойных и даже противоестественных. Она не могла поверить, что этот самоуверенный, сильный и неглупый мужчина обитал в таком обществе, где все противозаконно и непристойно.

— Ну и что? Ты нашел себе невесту подешевле или ты не мелочился? — спросила она с сарказмом.

— Я не мелочился. Но и раскошеливаться не пришлось. Я женился на женщине, которая меня полюбила.

— Она была одной из этих, потенциальных?

— Нет. Мы познакомились в пабе. Я пришел туда с одной потенциальной, с которой мы уже почти договорились в цене, а она, моя будущая жена, была там в компании своих друзей. Я на нее никакого внимания не обратил, я и не смотрел по сторонам, но ко мне в туалете подошел один из парней и сказал, что его хорошая знакомая хочет познакомиться со мной. Я не возражал, а когда моя потенциальная жена ушла, и я остался один, этот парень подвел ко мне девушку. Вот, говорит, знакомьтесь, это Грейс. Ну так мы и познакомились.

— Она тебе понравилась? — спросила Алекс, подсознательно желая услышать отрицательный ответ.

Но Юсуф пожал плечами и ответил:

— Да, в общем понравилась. Только полная немного. Знаешь, такая не стройная, а с фигурой женщины. У нас в Пакистане у девушек талии — ты не поверишь — вот! — и Юсуф изобразил пальцами окружность сантиметров двадцать в диаметре. — Ну я больше смотрел на ее лицо. Блондинка, губы полные, глаза голубые. Я, говорит, как увидела тебя, так сразу поняла, что влюбилась. Смелая девочка, ничего не скажешь.

Алекс вдруг прервала его рассказ и сказала, что пора принять лекарство и прилечь.

— Потом расскажешь до конца, отдохни немного, а я пока поесть чего-нибудь приготовлю.

Но Юсуф отказался от отдыха в одиночестве.

— Я не хочу есть. Не готовь, пойдем лучше поговорим. Мне совет нужен, я же не просто так тебе все это рассказываю.

Алекс послушно поплелась за ним и сама поразилась, что не в состоянии отказаться. С Эдди она бы себе этого не позволила, он давно бы уже лежал в кровати, укутанный пледом, и Алекс не стала бы выслушивать его жалобы.

А Юсуф даже и мысли, казалось, не держал, что она может его не послушать или не выслушать все, что он намерен ей рассказать. И последующие два часа они обсуждали его семейную жизнь и то положение, в которое он попал.

Оказалось, что Грейс была единственной дочерью у родителей, они были небедны и обожали свою дочурку. Когда молодые поженились, родители Грейс предложили Юсуфу помощь в том, чтобы он поступил в Университет, но у него не было времени на учебу, нужны были деньги. Тогда им с Грейс пришла на ум замечательная идея, открыть что-нибудь свое. Стали подыскивать что-либо подходящее и нашли типичный английский магазинчик по продаже жареной рыбы и картофеля фри «Фиш энд Чипс», выставленный на продажу.

— Отлично! — провозгласила Грейс. — Всегда мечтала быть хозяйкой подобного заведения. Ты будешь готовить, а я продавать!

— Дочка, это нелегкий бизнес, — резонно заметил ее отец, но она и слушать его не хотела.

— Все, покупаем! Мы все здесь переделаем, отремонтируем, купим новое оборудование.

— А деньги? Это же баснословно дорого! — пытался вразумить ее отец.

— Ну и что? Кредит возьмем. Магазин-то дешевый! Нам повезло.

В конце концов никто не смог переубедить упрямую Грейс, и молодожены купили заветный магазин, а с ним приобрели и кучу проблем. Ремонт, приобретение нового оборудования, ревизии, проверки, сертификаты — все это заняло не менее четырех месяцев. Но когда магазин все же открылся, то оказалось, что работать молодым людям пришлось с самого раннего утра и до поздней ночи.

Грейс быстро разочаровалась в своем новом бизнесе, устала, потребовала отдых и уехала на Кипр. Все тяжести свалились на плечи Юсуфа, который тоже держался только на одном энтузиазме. После отъезда жены в продолжительный отпуск, он понял, что один не справится и пригласил на помощь своего знакомого Омара, который постоянной работы не имел, а подрабатывал полулегально на различных стройках.

Омар с радостью согласился, к тому же не раз уже работал на кухнях в различных ресторанах, да и повар он был неплохой. Поэтому отнесся к предложению с душой, и дело пошло.

Грейс часто звонила мужу, интересовалась, как идет бизнес, но он ее в подробности не посвящал, не считал нужным. Честно говоря, что-то перегорело в душе Юсуфа, он обнаружил, что вовсе не скучает по этой женщине, которая так опрометчиво стала его женой. Ее привычки, манеры, взгляды на совместную жизнь совершенно не соответствовали его представлению о том, какой должна быть жена.

Как-то он поделился своими мыслями с Омаром.

— Оставь ты ее, — вдруг неожиданно сказал он. — Зачем она тебе, эта английская, холодная кукла. Ты и сам англичанин теперь. Привези девушку из Пакистана, или здесь найди. Будешь настоящим мужем, хозяином, а не мальчиком на побегушках.

Юсуф тогда в первый раз задумался о том, что он и правда готов разойтись с Грейс. Она была капризной, своенравной и настойчивой. Он не любил ее плаксивого тона и постоянных, зачастую завышенных требований. Секс с ней был до поры до времени одним из его любимых занятий. Грейс была мягкая телом, податливая и умелая. Но она не была девушкой, когда вышла за него замуж.

«Скольких мужчин она переменяла уже?» — задумывался порой Юсуф и испытывал нечто вроде брезгливости к своей хорошо обученной в постели жене.

Они расстались вскоре после ее возвращения с Кипра. Расстались плохо, Грейс кричала на него, обзывала словами, смысла которых он порой и не понимал. Наконец она объявила, что беременна, и это было ее самой большой ошибкой.

— Послушай, я не спал с тобой уже почти два месяца, откуда я знаю, от кого ты беременна, — заявил он ей и получил звонкую пощечину.

Юсуф поморщился от удара, крепко схватил Грейс за запястье и, посмотрев в ее испуганные глаза, гневно сказал:

— Я женщин не бью, но если бы бил, убил бы тебя за это. Я не люблю тебя, понимаешь? Чего нам тянуть время и притворяться мужем и женой? Я уйду, мне от тебя ничего не нужно.

— А «Фиш энд Чипс»? Кто будет держать магазин? Мы еще не расплатились по кредитам!

— Омар тебе поможет, ему много платить не нужно, справишься.

— Тогда убирайся сегодня же, ублюдок! — кричала разъяренная Грейс и топала ногами.

Юсуф собрал свои вещи, взял только что полученный английский паспорт, кредитки и ушел от жены навсегда.

Но теперь ему нужна была работа. Конечно на первое время деньги у него были, но он знал, что развод обойдется ему недешево. И он, опять-таки по совету Омара, подался к их общим знакомым, которые целой общиной жили на окраине Лондона. Его приняли по-братски, посочувствовали, покачали головами и сказали:

— Ничего, не горюй. Поживи пока у нас, комната есть. А работу ищи. Но если не найдешь, обратись к Рахмату, он тебе поможет.

Юсуф пришел к Рахмату через несколько недель. Ему не нравилась та тяжелая и черная работа, на которую можно было устроиться без проблем, а хороших работ ему не попадалось, так как ни образования, ни особых навыков Юсуф не имел.

— Мне нужны деньги, Рахмат. Нужно платить адвокату, да и суд взыщет немало. Помоги мне, — попросил отчаявшийся совсем было мужчина, вкратце рассказав ему свою историю.

Рахмат посмотрел на него пристальным и тяжелым взглядом своих выцветших глаз и спросил:

— А что умеешь делать? Английских телок замуж брать? Или еще на что-нибудь способен?

Рахмат был старым, грубым и циничным, но Юсуф не посмел с ним спорить: он ему в деды годился, да и помощь была нужна.

— Я, Рахмат, женился по глупости, быстро это осознал и теперь свободен. И веры я своей не предал, и перед своими братьями я честный.

— Это хорошо, что не предал. Но надо это доказать.

— То есть? — не понял старика Юсуф.

— Мы здесь все живем на чужбине. И живем не потому, что тут сытно и привольно, нет. Мы здесь по велению Аллаха. Наша священная земля далеко отсюда, и она в опасности. И наши братья и сестры в беде. На них надвигается такая жизнь, где всем будет править сатана. Женщины потеряют стыд, мужчины променяют совесть на деньги, а дети останутся никому не нужными сиротами при матерях, породивших их от порока.

Юсуф слушал Рахмата, и ему становилось страшно.

«К чему он клонит? Что значат его слова? Как я должен отвечать?» — эти мысли роились у него в голове, когда Рахмат вдруг сказал:

— А теперь иди и подумай, сможешь ли ты во имя Аллаха встать на защиту своего благословенного народа? Сможешь ли спасти его от надвигающегося мрака? Если найдешь в себе силы настоящего мужчины, приходи назад. У меня будет для тебя работа, и за развод твой я смогу заплатить, а ты отдашь потом, искупишь свой долг.

Юсуф ушел от Рахмата с тяжелым чувством, он как-будто начал понимать, о чем говорил старик. Он уже не раз слышал о том, что здесь есть так называемые подпольные группы, которые готовятся к какой-то то ли борьбе, то ли сопротивлению местному режиму. Но он никогда в это не вникал, не задумывался всерьез, его это как бы не касалось. И вот в первый раз он столкнулся с тем, что ему предложили участие в чем-то очень серьезном, ответственном и скорее всего небезопасном.

«Нет, надо держаться от всего этого подальше. Какой из меня борец за счастье своего народа? Мне бы свою семью как-нибудь обеспечить, да здесь с проблемами разобраться. Не до большой политики в моей-то ситуации», — напряженно думал Юсуф и решил больше не показываться Рахмату на глаза.

Вскоре ему подвернулась денежная работа, его взяли в таксопарк. Хозяин таксопарка, добродушный пожилой ирландец, помог Юсуфу снять комнату недалеко от работы, и он немного успокоился. Зарабатывал он и в самом деле неплохо, хватало и себе, и родным, и юридические издержки он умудрялся проплачивать.

Однажды к нему неожиданно заявился Омар. Выглядел он устало, одет был неважно, и Юсуф посочувствовал ему в душе.

— Что, брат, случилось? — спросил он как можно беззаботнее. — Это рыба и картошка тебя так доконали? Или моя бывшая жена все опять свалила теперь уже на твои плечи?

Омар невесело усмехнулся и сказал:

— Грейс хочет поговорить с тобой. Она ждет ребенка, ты ведь знаешь об этом.

— Ничего я не знаю. Если и ждет, то не от меня.

— Она беременная, а ты ее официальный муж пока. У тебя дела скверные. Хочешь или нет, но это твой ребенок по закону.

Юсуфа прошиб пот. Это как раз то, чего он меньше всего хотел. Мысленно он уже давно расстался с Грейс. Какой может быть ребенок?

— И что по-твоему я должен делать? Перестать разводиться с ней? Помогать воспитывать ребенка, который родится от порока? — невольно повторил он слова Рахмата.

Омар взглянул на друга, потом быстро отвел глаза и ответил:

— Твое дело, тебе решать. Но ты ведь сможешь оплатить услуги доктора, она согласна на аборт.

— Ах так вот зачем она прислала тебя! — взбесился Юсуф. — Я-то думал ты поддержать меня приехал, а ты по поручению, за деньгами. Нашел, кого слушать! Не буду я оплачивать никакого врача, так ей и скажи!

— Слушай, чего ты кричишь, а? Не хочешь врача оплачивать, будешь алименты платить. У тебя выбор невелик, но он за тобой. А я тебе просто напомнил, что аборт делать еще не поздно, а время протянешь, тогда все, станешь законным отцом.

Юсуфа трясло от одной мысли об этом. Расстался он с Омаром в этот вечер не очень хорошо, а еще через пару дней заявился к Рахмату.

— Можно я все-таки возьмусь за работу, мне срочно деньги нужны. Скажите, что нужно делать?

— А ничего пока не нужно. Я тебе денег дам, а когда ты мне понадобишься, я тебя позову. — Рахмат говорил безразличным тоном, как будто перед ним находился совершенно неинтересный ему человек.

Но тем не менее, денег он дал Юсуфу много. Тот поблагодарил старика и обещал отработать.

— Я все сделаю, что ты скажешь, отец. Спасибо, что помог, они пойдут на пользу.

В тот же вечер он приехал к Грейс. Она была дома одна, сидела на диване, укутавшись теплым пледом и смотрела телевизор.

Юсуф присел рядом и спросил:

— Ну как ты? Как чувствуешь себя?

Говоря это, он понимал, что ему совсем неинтересно ее самочувствие, но нужно было играть роль заботливого супруга, пусть даже бывшего.

Грейс на него не смотрела и ничего не отвечала. Она согнула ноги в коленях и обхватила их руками, положив на колени подбородок.

— Скажи что-нибудь, — настаивал Юсуф. — Я с Омаром разговаривал, он сказал, что ты… ну как бы не хочешь этого ребенка и тебе деньги нужны на аборт. Я привез.

Грей посмотрела на него с ненавистью, глаза ее наполнились слезами, и она зло выдохнула из себя:

— Откупиться решил? А как же твой Аллах? Простит тебя разве за убиенного дитя? А за магазин кто расплачиваться будет? Омар?

Юсуф поморщился и сказал как можно спокойнее:

— Послушай, Грейс! Мы оба знаем, что ребенок не мой. Это во-первых. Магазин ко мне тоже никакого отношения не имеет. Раньше ты его хотела, если теперь не хочешь, продай. Я ни на что не претендую. Это во-вторых. Ну и последнее. Мне за развод платить столько, что я всю жизнь отрабатывать буду, а я еще тебе деньги на врача даю. Почему ты на меня злишься?

— Потому что ты обманул меня. Женился ради своей выгоды, а теперь я тебе не нужна. Все, что хотел, получил и до свидания. Подонок!

Юсуф тяжело поднялся, бросил на стол пачку денег и ушел. Эта женщина не стоила больше его внимания. Но когда он вышел на улицу, его вдруг охватил страх. А что, если она деньги заберет, а аборт делать не станет? И будет с него еще и алименты тянуть?

По спине пробежал холодок, он поежился и вернулся назад. Грейс лежала на диване, уткнувшись лицом в подушку, и плакала.

— Ну ладно, перестань. Хочешь, я завтра с тобой к врачу пойду? Оплачу все, что нужно, ну и… договорюсь, чтобы побыстрее все сделали, не тянули. Хочешь?

— Я сама в состоянии, — сказала Грейс сквозь слезы.

— Что? Оплатить или договориться? Давай все-таки это буду делать я.

Но Грейс стояла на своем. В конце концов они снова поссорились, перешли на крик, но благоразумие Юсуфа взяло верх.

— Уже поздно, — сказал он вдруг примирительно. Я останусь у тебя, а утром пойдем в больницу. У меня всего один выходной завтра. Нужно все успеть.

Спал Юсуф на диване и всю ночь, просыпаясь от малейшего звука, думал о том, не пойти ли ему к Грейс. Ему вдруг захотелось ее ласки, но в глубине души он понимал, что в их положении это противоестественно.

«Обойдусь», — думал Юсуф и усилием воли заставлял себя утихомирить свое все нарастающее желание. В конце концов он справился с собой и заснул. За окном уже светало, занимался новый день.

Юсуф нехотя поднялся, вышел из комнаты и позвал Грейс. Но ее дома не оказалось, но деньги все так же лежали на столе нетронутые.

«Ну это и к лучшему», — подумал Юсуф, забрал деньги и ушел, захлопнув за собой дверь.

3

Прошло не менее двух недель, и Юсуфа позвал к себе Рахмат.

— Ну что, решил свои проблемы? — спросил он сразу, вместо приветствия.

— Ну почти. Не все так быстро делается, вы же знаете здешнюю бюрократическую систему. Неделями, да чего там, месяцами надо ждать.

— Ну вот и хорошо. Пока ждешь, я тебя попрошу мне помочь. Помнишь наш уговор? Я тебя выручил, теперь твоя очередь.

Юсуф пожал плечами и ответил:

— Без сомнения. Я готов.

— Тебе надо будет поехать в порт, туда прибыл корабль, как его отыскать, я тебе скажу. Заберешь там кое-какой груз и перевезешь его по одному адресу.

— А что за груз? У меня ведь машина небольшая, если что-то объемное, то в багажник не полезет.

— Три небольших ящика. Но очень тяжелые. У тебя на проходной ничего никто не спросит, но на всякий случай вот тебе накладные. Тут указано, что ты получил товар для оптового магазина «Кэш энд Кери». Ящики будут опечатаны, вскрывать их не будут. Этих накладных будет достаточно, чтобы тебя пропустили.

— Хорошо, я все сделаю, — пообещал Юсуф. Задание показалось ему простым, и он понимал, что тех денег, которые ему заплатил Рахмат, такая работа не стоит.

Но он промолчал. В конце концов какая ему разница, он сделает то, что от него требуют, а там видно будет. И только через несколько недель он понял, что в кабале. Перевозить груз с корабля по указанному адресу ему приходилось довольно часто. Он никогда не задумывался о том, что в этих тяжеленных ящиках, во всяком случае до тех пор, пока однажды на проходной его попросили отъехать в сторону. К нему подошли два офицера, которых он раньше никогда на проходной не видел, и стали подробно расспрашивать о грузе. Юсуф поначалу растерялся, но потом взял себя в руки и стал отвечать на вопросы так, как его учил когда-то Рахмат.

— Это товар для «Кэш энд Керри». Что там конкретно, я не знаю. Посмотрите в накладной. Я всего лишь водитель и товар тоже принимаю и сдаю по накладным.

Офицеры забрали его документы и накладные и скрылись в здании проходной. Юсуф ждал и нервничал, у него даже мелькнула мысль убежать, но тут офицеры снова появились с его бумагами в руках и сказали перепуганному Юсуфу:

— Проезжайте, но в следующий раз мы досмотрим ваш груз. Когда вы ожидаете следующую партию товара?

— Не знаю. Я водитель и…

— Вы регулярно забираете свой груз и должны знать, как часто ваш товар прибывает в наш порт.

— Но я не знаю, я же сказал. Меня пошлют, я еду, мое дело только перевозка и доставка товара в магазин. Остальное меня не касается.

— А что, других водителей у вас нет? Почему только вы приезжаете за этим грузом? У нас в базе данных значится только ваше имя.

— Нет у нас других водителей. Да и потом вам лучше переговорить с моими боссами. — Юсуф почувствовал, как у него неприятно засосало под ложечкой.

Но офицеры вдруг отстали от него с расспросами.

— Хорошо, проезжайте. Мы возьмем ваши рейсы под контроль и следующий раз будьте готовы к досмотру. Всего хорошего.

Юсуф сел в машину и почувствовал, как у него трясутся руки и ноги. Почему его не стали досматривать сейчас, он не понял.

«Наверное у них не было санкции, а сейчас они ее подготовят заранее и следующий раз я уже не откручусь. Интересно, что же там, в этих проклятых ящиках?» — Юсуфа одолело любопытство.

При первой же возможности он свернул с проезжей части на небольшую грунтовую дорогу, проехал по ней с полмили и очутился в безлюдном месте на въезде в небольшую лесопосадку. Невдалеке паслись лошади, но больше никого видно не было. Он вышел из машины, открыл багажник и стал рассматривать ящики. Можно ли проникнуть хотя бы в один из них так, чтобы потом закрыть его, чтобы никто ничего не заметил? Ящики были сколочены из крепких досок, плотно прилегающих одна к одной, а по ребрам ящики были обиты металлическими пластинами.

— Все равно залезу и посмотрю. Пусть потом доказывают, что это я открывал, — пробормотал Юсуф и принялся за работу.

Он не без труда вытащил крепкий, наглухо вбитый в железную пластину гвоздь и отогнул железку. Потом при помощи отвертки, находящейся у него в багажнике, ему удалось приподнять крайнюю доску и просунуть руку в ящик. Он ощутил холодную мятую поверхность скорее всего промасленной бумаги и стал рыться глубже, сминая бумагу в комок. Но тут Юсуф вздрогнул. Его рука ощутила нечто металлическое, длинное, холодное, похожее на ствол ружья. Он поставил ящик на бок и заглянул внутрь, посветив фонариком. Сомнений не было, в ящике находилось оружие.

Юсуф издал протяжный стон и отшвырнул ящик от себя. Тот тяжело грохнулся, и металл угрожающе брякнул внутри.

— Сволочи!!! Так вот чем они тут занимаются, а я у них шестерю на самом опасном участке, подвязался, идиот.

Затем он заколотил ящик, пригнул железную пластину и вбил гвоздь на место. Все выглядело почти так же, как и было, но железка была все же немного помятой и, если приглядеться, то можно догадаться, что ящик вскрывали.

— Ну и пусть догадываются. Пусть спасибо скажут, что я все это в полицию не сволок сразу же.

Он снова сел за руль и задумался, что же теперь делать. Мысли беспорядочно метались у него в голове, и какой-то необъяснимый страх сковал его по рукам и ногам. Юсуф понял, что в полицию поехать он не решится. Если бы это была его первая поездка, тогда можно было бы сдать их всех с потрохами, но раз его имя в базе данных на проходной, то значит они точно определят, что он постоянный и давнишний перевозчик оружия, а за это даже при явке с повинной по головке не погладят.

— Отвезу им все и исчезну. Уеду в Пакистан, пусть ищут, — решил Юсуф и завел мотор.

Было уже довольно поздно, когда он приехал по знакомому адресу, где его ждал сюрприз. В доме находились какие-то незнакомые ему доселе люди. Двое из них буквально вытащили его из машины и заволокли в дом.

— Проверьте груз! — крикнул один из них молодым парням, находящимся во дворе. — А ты отвечай, почему так поздно приехал, где был и что делал все это время.

— Меня на проходной задержали, первый раз в жизни! — ответил Юсуф. — Все выспрашивали, что за груз, куда везу, кому он принадлежит и откуда прибыл. Никогда раньше такого не было, все шло гладко.

— А ты что? Блеял там, как овца? Ты показывал им накладные?

— Они забирали и накладные, и мои водительские права, изучали все чуть ли не под микроскопом. В этот раз совершенно не тот человек дежурил на проходной, что обычно. Тот пропускал без разговоров.

Тут в комнату вошел один из рослых парней и сказал:

— Ящик один как будто бы вскрывали. Правда, я не уверен. Посмотри сам.

Мужчина метнулся к выходу и исчез за дверью. Через несколько минут он вернулся, подошел к Юсуфу и схватил его за горло.

— Отвечай, сука, лазил внутрь? Отвечай, а то убью!

Юсуф резко откинул голову назад и поджал колени. Руками он вцепился в стул и издал протяжный хрип. Но при этом он все же отрицательно мотал головой, пытаясь оправдаться. Наконец мужчина отпустил его горло и сильно толкнул Юсуфа ногой. Тот вместе со стулом полетел на пол, истошно кашляя.

Когда к нему вернулась способность говорить, он прохрипел:

— Вы что делаете? Я не трогал ваши ящики! Я не первый раз на извозе, зачем мне голову подставлять? Я на Рахмата работаю, он мне заплатил, а вы кто такие?

— Ты на Рахмата работаешь, а Рахмат на нас. Будешь вякать, задушу. Последний раз спрашиваю: ты знаешь, что в ящиках?

— Нет!!! Понятия не имею! Но раз так допытываешься, то догадываюсь — наркотики. Ну а мне-то что? Торгуйте вы чем хотите, только меня не надо пытать. Я — свой, понимаешь? И вам еще пригожусь.

Мужчина посмотрел на свою жертву с интересом.

— Посмотрим, кто кому пригодится, — зло проговорил он и вышел из комнаты.

Юсуф достал платок и сплюнул кровавой слюной. Горло неимоверно болело, и все тело ломило от удара об пол. Он тяжело поднялся и огляделся вокруг. Ничего особенного, полупустая комната с зашторенными окнами, стул, стол и старый диван.

Юсуф сел на диван и стал ждать. Знакомый ему мужчина в сопровождении еще двоих появился в комнате примерно через час.

Ни слова не говоря эти двое подошли к Юсуфу, крепко схватили его под руки и поволокли во двор. Там они запихнули его в крытый грузовичок и захлопнули дверь. Юсуф упал на пол, снова больно ударившись обо что-то головой. Не успел он прийти в себя, как машина резко дернулась и тронулась с места. Его куда-то повезли. Он лишь слышал голос своего мучителя:

— Я приеду утром. Вытрясите из него всю душу, но чтобы он был к утру как шелковый, а то я и вас закопаю, клянусь Аллахом.

Юсуф сначала беспомощно, как мешок, лежал на полу и его трясло и кидало из стороны в сторону. Потом он набрался сил и сел, крепко ухватившись руками за выступ на стене. Его тошнило, голова болела, но надо было что-то предпринимать. Прошло уже около получаса, как они неслись куда-то на дребезжащей машине. В кузове он был, слава Аллаху, один. Он с огромными усилиями подобрался к дверям и нащупал замок, но внутри никаких ручек не было, и открыть его не представлялось возможным. И все же Юсуф не отступил, он стал шарить по полу машины и наконец нащупал что-то вроде крюка, что-то металлическое и увесистое. Крюк имел острый конец, и Юсуф стал орудовать, на ощупь он пытался взломать замок изнутри. Он понимал, что рискует. Парни в кабине могли его услышать, или они могли приехать и остановиться в любую минуту, но выхода у него не было. Наконец что-то щелкнуло, и какая-то невидимая глазу часть механизма замка поддалась давлению. Юсуф осторожно подтолкнул дверь плечом и понял, что она открывается. Не долго думая, он сел на корточки, приоткрыл дверь и боком выпрыгнул наружу прямо из несущегося на приличной скорости грузовичка. Сильный удар об асфальт был его спасительным знаком. Теперь нужно немедленно убраться с дороги — это была последняя мысль Юсуфа, после чего он потерял сознание. А придя в себя, он увидел ее, испуганную хрупкую женщину.

— Эй, вы живы? — спрашивала она, а он не знал, что ответить. Жив он или нет — это для него самого было загадкой.

4

Алекс уже давно подумывала о том, что с Эдвардом ей необходимо развестись. Да, он хороший, заботливый, семейный и все такое, но сердцу не прикажешь, а чувства они либо есть, либо нет. У Алекс чувств к Эдварду не было. Она привыкла к его существованию в своей жизни, а точнее, свыклась, это стало ее раздражать.

«А что будет, если я полюблю кого-нибудь? Тогда мне придется убить свои чувства или начать обманывать Эдди. А он этого не заслуживает. Нет, лучше уж сейчас расстаться с ним и начать свою жизнь с белого листа».

Так размышляла Алекс, и сама не отдавала себе отчета в том, что она просто находится под властью своей новой влюбленности. Мужественный, красивый Юсуф, очень странный и необычный в манерах, рассуждениях и поведении постоянно занимал все ее мысли. Сначала она думала о нем, как о человеке, нуждающемся в ее помощи и поддержке, потом как о смелом, но попавшем в сложную ситуацию мужчине, а позже она стала изнывать от внутреннего ожидания более близких, более интимных взаимоотношений.

Это больше всего беспокоило и нервировало Алекс. Умом она понимала, что Юсуфа надо отпустить на все четыре стороны и забыть о нем, но сердце шептало ей: «Один лишь поцелуй, одно объятие, одна ласка — и ты будешь удовлетворена. Сделай шаг навстречу, не пожалеешь».

Но Алекс не теряла благоразумия. Юсуф жил у нее уже почти неделю. Он вполне мог передвигаться самостоятельно, боли еще не прошли, но они стали слабее, и чувствовал он себя намного лучше. Алекс категорически запретила Эдварду появляться в доме ее родителей. Она сказала мужу, что все будет хорошо, она немного отдохнет и вернется. Эдвард, как ни странно, послушался. А с другой стороны Алекс и не возражала бы, чтобы он приехал. Тогда бы ей легче было объясниться с ним и сказать, что они должны расстаться, что у нее появился другой мужчина.

Но другой мужчина был абсолютно холоден с ней. Ни разу не ответил на ее улыбку, ни разу не предложил ей провести с ним вечер или задержаться подольше, а однажды вдруг и вовсе заявил:

— Я не могу больше оставаться у тебя. У меня куча неотложных дел, куча проблем. Надо их решать. Отвези меня по одному адресу, и на этом все.

Алекс растерялась.

— И ты так вот совсем уйдешь от меня? И мы больше не увидимся? — спросила она дрогнувшим голосом.

Но это ужасно разозлило его.

— Послушай, что за вопросы ты мне задаешь? Конечно, я уйду, а встретимся мы или нет, это одному Аллаху известно. Чего ты хочешь?!

— Ничего. Но ты даже не удосужился поблагодарить меня. Я все-таки…

Но она не договорила. Юсуф подошел к ней вплотную и крепко взял ее за плечи. Потом он прижал ее к себе, и Алекс почувствовала, что он ужасно возбужден. У нее слегка закружилась голова от нахлынувших, полузабытых чувств.

— Ты этого хочешь, да? — хрипло спросил он и еще плотнее прижался к ее телу.

— Пусти, — шепотом проговорила растерявшаяся Алекс и попыталась высвободиться.

Но не тут-то было. Юсуф уже не слушал ее, да ей и не хотелось, чтобы слушал. Ей вообще не хотелось ни слов, ни звуков, ни мыслей. Только бы произошло то, что так сильно давит на ее сознание и воображение, только бы выплеснуть наружу все свои эмоции, все чувства, всю страсть, накопившиеся за эти дни и переполнявшие Алекс. Она обмякла и сильно вскрикнула, когда он резко повернул ее к себе спиной, а потом быстро и умело овладел ею.

Ее тело сотрясалось от сильных толчков, грудь была крепко схвачена его руками, и она испытывала такое блаженство от того, что с ней происходит, что стонала от неистового удовольствия.

Юсуф часто и прерывисто дышал, он обходился без ласк и горячих слов, а лишь совершал то, что подсказывала ему его мужская, сильная натура. Он наверное не стал бы вступать с Алекс в эту связь, если бы она его сама не спровоцировала. Эти взгляды, эти улыбки, эти прикосновения — зачем она испытывала его, зачем соблазняла? А теперь поздно, теперь он во власти своих чувств, и ничто его не остановит. Но наконец все кончилось, кончилось так бурно, так стремительно, что оба задохнулись собственным криком и без сил лежали на на ковре.

Только сейчас Алекс поняла, что они занимались любовью на полу. Первый раз в жизни! Обычно это была кровать, супружеское ложе, которое вызывало в ней тоску и скуку от неприятных, слабых и неуверенных мужниных ласк. А это было что-то! Это был такой фонтан чувств, такой суррогат страсти, что Алекс даже пожалела, что все кончилось, и вряд ли повторится еще когда-нибудь.

— Юсуф, — сказала она тихонечко и повернулась к нему лицом. — Юсуф, ты спишь?

— Нет, а что? — спросил он равнодушно.

— Я хочу тебе сказать, что это было бесподобно.

— Перестань, обычный фак. Ты хотела, ты получила. Считай, что это мой прощальный подарок.

— Тебе не идет быть таким циничным. Хотя… тебя не переделать. Ты потребитель в полном смысле этого слова.

С этими словами Алекс поднялась, одернула юбку, подняла с полу свои трусики и ушла в ванную. Тут только она вдруг испуганно вздрогнула.

— Господи, ну и дура же я! Даже не подумала предохраниться, а что если… Ой, только не это!

Она тщательно вымылась, постаралась вычистить все из себя, хотя умом понимала, что это уже бесполезно. Прошло достаточно времени для того, чтобы все уже попало туда, куда нужно, и любые попытки предотвратить это запоздали навсегда. И вдруг ее пронзило острое, малоосознанное чувство. Она неожиданно для себя поняла, что хочет его ребенка! Мимолетная связь, недопустимая, недозволенная — да что она, совсем с ума сошла! Но нет, Алекс отгоняла от себя здравый смысл, она подчинилась внутреннему инстинкту и еще раз повторила мысленно:

«Да, я хочу его ребенка. И все тут…»

Когда она вышла из ванной, Юсуф сидел на диване и листал журнал. Она подошла и села рядом.

— Ты уже собрался уходить? — спросила она и обняла его за плечи.

Он ее руку не стряхнул, но лицо его стало жестким, сосредоточенным.

— Послушай, Алекс. Я хочу, чтобы ты не тешила себя никакими надеждами. То, что произошло, это несерьезно. Не думай, что мы теперь в каких-то отношениях.

— Но ведь ты тоже хотел меня, сознайся! Ведь это же было… ну я не знаю, потрясающе! Неужели ты ничего такого не заметил?

— Заметил. Было и прошло. Я по уши в проблемах, моя жизнь висит на волоске, Грейс со своим ребенком, да ты еще с чувствами. Забудь, я очень тебя прошу. Я бы мог навсегда исчезнуть сейчас и прощай, как звали. Но понимаешь, я в такой ситуации, что ты мне можешь еще понадобиться, вернее, твоя помощь. И я вынужден буду к ней прибегнуть. Но я не хочу, чтобы тогда ты думала, что я специально ищу с тобой встреч, чтобы заняться любовью. Я честен с тобой, и хочу, чтобы ты поняла меня.

Алекс убрала руку с его плеча и проговорила:

— Хорошо. Но я не могу тебе обещать, что в любой момент смогу оказать тебе помощь. Родители приезжают с курорта, и я возвращаюсь к мужу. Так что извини.

Юсуф поднялся, встала и Алекс. Он вдруг неловко притянул ее к себе и сказал:

— Мужчина решает. Когда ты мне будешь нужна, я найду тебя.

Алекс опять почувствовала возбуждение, но оскорбленная до глубины души отстранила его от себя и горько усмехнулась.

— Посмотрим. В любом случае, я желаю тебе удачи, — сказала она и указала на дверь.

— Мне нужно немного денег. И отвези меня в центр. Там я разберусь как-нибудь.

— У меня нет наличных, — сказала она, растерявшись.

— Поехали к ближайшему банкомату, снимешь. Я много не прошу, фунтов пятьдесят. Я отдам.

Алекс быстро переоделась, и они пошли в гараж. Больше не было произнесено ни слова до самого последнего момента расставания. Она сняла пятьдесят фунтов со своего счета и дала их Юсуфу. Он не поблагодарил, положил деньги в карман и попросил отвезти его на вокзал. Алекс послушно и безропотно выполнила его просьбу. Перед тем, как выйти из машины, Юсуф взял ее за руку и сказал:

— Ты послушная, Алекс. Женщина должна быть такой. Прощай, ты мне очень помогла. Я это ценю.

У нее из глаз покатились горячие слезы, а он торопливо вышел из машины и захлопнул дверцу.

Приехав домой, она дала волю слезам. Она понимала, что то, что произошло между ней и Юсуфом — это наваждение, какой-то противоестественный порыв, но с другой стороны она не могла остановить слез, оплакивая такую короткую, такую неповторимую встречу с мужчиной, которому она хотела бы принадлежать и душой, и телом.

К чувствам ее вернул резкий телефонный звонок. Это был Эдвард.

— Алекс, — прокричал он в трубку. — Я немедленно приезжаю за тобой. Хватит истязать меня. Я не могу так больше! Ты моя жена, ты должна быть рядом. Я умоляю тебя!!!

— Хорошо, успокойся, — сказала ему Алекс в ответ. — Я сегодня же приеду. Прекрати свою истерику.

Эдвард всхлипнул, хотел еще что-то сказать, но произнес только «Э-э-х!» и повесил трубку. Она стала собираться. И действительно, что ей делать в этом опустевшем доме. Здесь все напоминает ей о Юсуфе: и диван, на котором он спал, и ковер, на котором она отдавалась ему, и кухня, где она кормила его, надеясь на похвалу. Она вновь вспомнила его холодные глаза, такие холодные, что мурашки пробежали по ее телу, вспомнила руки, красивые, с тонкими пальцами, темные блестящие волосы, широкие плечи. Горький тугой комок подступил к горлу, она судорожно вздохнула и пошла собираться домой.

***

Эдвард ждал жену с мальчишеским нетерпением. Он купил бутылку дорогого французского вина, кучу пирожных, всевозможных фруктов и приготовил стол. В центре стола стояла ваза с букетом розоватых лилий с дурманящим сладким запахом. Он ожидал от этой встречи чего-то нового, какого-то поворота в их отношениях. Нужно было объясниться с Алекс, попросить у нее прощения и пообещать впредь быть с ней более спокойным, не донимать излишним вниманием, раз уж это так утомляет ее. Но из всего задуманного Эдварду удалось лишь высказать жене огромное восхищение и радость по поводу ее возвращения. Но она отреагировала на его чувства весьма своеобразно.

— Эдди, перестань. Я вернулась домой, в этом нет ничего восхитительного. К тому же я устала до чертиков. Выпить есть чего-нибудь.

Эдвард сбился с основной мысли, смутился, замолчал и повел Алекс в гостиную, к накрытому столу. Налив вина в бокалы, он снова собрался было с мыслями и решил сказать самое основное, но Алекс опередила его:

— Эдди, я изменила тебе сегодня.

Он оторопел.

— Как изменила? Где? С кем? — спросил он, слегка заикаясь.

— Неважно, где и с кем. С мужчиной, естественно. И знаешь, это было так хорошо, что я не откажусь, если у меня снова появится такая возможность.

— Алекс, ты с ума сошла?! О чем ты говоришь? Ты испытываешь меня, да? Специально заводишь? Хочешь, чтобы я тебя приревновал?

Алекс громко расхохоталась.

— Нет, — сказала она сквозь смех. — Я просто призналась и сказала тебе чистую правду. Я хочу, чтобы ты знал все перед тем, как снова ляжешь со мной в постель. Ты имеешь право знать, не так ли?

— Конечно. Но я не понимаю, зачем ты мне изменила? Тебе плохо со мной? Ты кого-то встретила, полюбила, да? — Эдвард говорил смешно и неестественно. Он как будто не знал, что нужно говорить в подобных случаях и боялся, что если скажет что-то не то, то Алекс опять уйдет от него, хлопнет дверью и уйдет.

Но она никуда не уходила, напротив, сидела за столом, смаковала вино, ела виноград и закусывала пирожными.

— Вкусно, — произнесла она и снова налила себе вина. — Будешь? — спросила она мужа, но он отрицательно покачал головой.

Ему расхотелось пить вино, наслаждаться своими любимыми шоколадными пирожными, ему хотелось проснуться от страшного сна или услышать от Алекс, что она пошутила. Он подошел к жене, присел рядом с ней на корточки и обнял за колени.

— Это ведь неправда, Алекс. Скажи мне, что это ложь, не терзай меня. Я так люблю тебя, ты такая замечательная, чистая, моя. Я не переживу, если кто-то своими грязными лапами трогал тебя. Скажи мне, что ты обманула меня.

— Зачем? Чтобы ты обманывался еще больше? Давай считать, что это было заблуждение, моя ошибка, непростительная глупость. И ты вправе поступать, как считаешь нужным. Я приму любое твое решение.

— А что я должен решать? Я не могу без тебя, я все прощу, переболею, забуду. Но я прошу тебя, верни мне себя. Ты хорошая, ты такая хорошая, просто цены себе не знаешь. Я всю жизнь боготворил тебя, но ты оступилась. С кем не бывает? Давай все забудем и начнем нашу семейную жизнь сначала. Ты родишь ребенка, хочешь малыша? Нашего с тобой беби? Хочешь, родная?

И Алекс вдруг ухватилась за эту мысль. Да, она родит малыша, а от кого он появится на свет, теперь будет трудно определить. И Алекс снова оказалась в объятиях какой-то необузданной страсти. Она подчинилась своим чувствам, своим желаниям и сама не заметила, как оказалась в постели. Эдвард с восторгом и сладостным бормотанием совершал свой супружеский долг, а точнее наслаждался счастливыми минутами, о которых уже так долго мечтал и, надо сказать, превзошел сам себя. Его страстные порывы удивили Алекс.

Эдвард любил ее долго и мучительно. Он терзал ее ласками, изводил поцелуями, оглаживал ее тело и постоянно напрягался от переполнявших его чувств, а она мечтала о том, чтобы испытать хоть маленькую искорку того желания, которое совсем недавно переполняло ее самое. Но это было там, в другом измерении, с другим мужчиной. И перенести эти чувства сюда, проявить их к этому безвольному, униженному и такому простодушному Эдварду у нее не было возможности.

Алекс закрыла глаза и стала ждать конца своим мучениям. Моментально в ее воображении появился он, Юсуф. Она отчетливо увидела его лицо, глаза, пронзительные и суровые, и почувствовала его прикосновение, уверенное и настойчивое. Поддавшись этой эйфории, она схватила руку Эдварда, положила себе на голую упругую грудь, выгнулась, крепко стиснула его тело коленями и вдруг застонала от наслаждения. Она вновь представила, что это он, Юсуф, обладает ею, это он терзает ее, и она вся в его власти.

Так продолжалось минут пять, пока трезвое сознание не вернулось к Алекс. Эдвард почти рыдал от удовольствия, а Алекс облегченно вздохнула, немало удивившись тому, что с ней произошло.

— Мне так хорошо с тобой. Давай забудем все, я умоляю тебя! — услышала она тихий голос Эдварда.

— Да уже забыли, Эдди. Если тебе все равно, то мне-то какое дело.

— Ну вот и хорошо, ты моя, а остальное я сотру в своей памяти в порошок.

Он еще долго говорил ей что-то, о чем-то просил, умолял, в чем-то клялся, а она думала о другом, о том мужчине, которому была совсем не нужна, но к которому тянулась каждая ее жилка, каждая ниточка ее души, каждый вздох.

«Интересно, где он сейчас? Что решил делать? Увижу ли я его еще когда-нибудь?» — думала она, закрыв глаза и время от времени кивая головой, поддакивая Эдди.

5

Прошло полгода. Жизнь супругов Скотт шла в тихой семейной суете. Супружеская пара ждала своего первенца, Алекс действительно забеременела сразу же после бурных страстей, но от кого, это был большой вопрос, на который она и не пыталась найти ответа. Эдвард несколько раз осторожно спрашивал ее, есть ли у нее сомнения, но она уверенно соврала ему, что сомнений нет никаких, это их ребенок.

— Женщина всегда знает, от кого она ждет ребенка. Это чистая правда, — заявил муж авторитетно.

— Да глупости все это, ничего женщина не знает. Я обманула тебя тогда, ни с кем я тебе не изменяла. Забудь об этом.

И Эдвард постепенно успокоился. Он с наслаждением поглаживал округлый животик своей жены и даже целовал его со словами:

— Моя крошечка, мой малыш. Скорее подрастай и появляйся на свет. Мы с мамочкой будем любить тебя.

Однажды вечером Алекс позвонила ее мать. Голос был немного встревоженный, она спросила, как Алекс себя чувствует, а затем сказала немного взволнованно:

— Тебе тут письмо заказное пришло. Совершенно непонятно, откуда и от кого. И почему на наш адрес?

У Алекс учащенно забилось сердце, и ей стало трудно дышать. Тем не менее она справилась с собой и ответила:

— Перешли его мне пожалуйста. Я думаю, я знаю, от кого оно. Ты только не волнуйся так, я тебе потом все объясню.

Алекс пыталась успокоить мать, а сама при этом изрядно нервничала.

«Что там, в этом письме?» — думала она. Ей так хотелось поскорее вскрыть его и прочесть. Конечно же, она была уверена, что письмо от Юсуфа, только что в нем: очередной крик о помощи или…

Ей вдруг захотелось, чтобы Юсуф написал ей что-нибудь трогательное, волнующее, обещающее, но она понимала, что это не в его стиле.

«Тогда это пусть будет какое-нибудь неотложное дело, ради которого мы должны будем встретиться с ним», — размышляла Алекс и сама не верила своим мыслям и боялась их.

Неужели это она, стойкая, сильная, знающая себе цену Алекс? Да что же с ней происходит? Почему она в такой зависимости от своих чувств к этому угрюмому, холодному мужчине, который вообще ни на какие чувства не способен, скорее всего?

Алекс слегка дрожала, размышляя над всем происходящим. Но тут с ней рядом присел Эдвард и стал расспрашивать, что случилось.

— Ничего не случилось, ровным счетом ничего, — ответила ему Алекс и, прежде, чем он обнимет и прижмет ее к себе, как он это часто делал, Алекс тяжело поднялась с дивана и проговорила:

— Пойду к себе. Мне что-то нездоровится сегодня.

Эдвард разочарованно посмотрел на жену и даже не попытался удержать ее. Алекс ушла с чувством победительницы. В душе ей было немного жаль Эдди. Конечно он не виноват в том, что Алекс сошла с ума от своей недозволенной любви. Но самое большее, что она могла ему дать — это право надеяться на то, что все изменится к лучшему в их отношениях, когда родится ребенок.

Для себя же она решила: «Судьба распорядится сама. Если родится ребенок Эдварда, я останусь с ним, значит это воля свыше. А если это будет малыш Юсуфа, я с Эдвардом разведусь. Пусть время все покажет и решит».

Буквально на следующий день Алекс получила письмо. Эдвард был на работе, что было весьма кстати: меньше расспросов и врать ничего не нужно.

Письмо от Юсуфа было более, чем кратким:

«Немедленно позвони мне на мобильный» — гласило послание и был указан номер мобильного телефона.

«Ну а чего ты еще ждала? Люблю, не могу дождаться встречи, обожаю…», — с грустью подумала Алекс и тяжело вздохнула. Ей не хотелось звонить Юсуфу, было понятно и так, что он потребует от нее какой-то помощи и начнет снова использовать ее в своих интересах. А Алекс беременна, она не сможет в таком состоянии быть у него не побегушках. И тем не менее, здравый смысл не победил. Разум бессилен перед велением сердца. Промучившись и поборовшись с собой часа три, она все же набрала его номер. Юсуф ответил не сразу, и она почти собралась уже положить трубку на рычаг, мысленно радуясь удаче. Ей не хватило на это пары секунд.

— Алло! — выдохнул он, и Алекс нерешительно спросила:

— Юсуф, это ты? Здравствуй.

— Здравствуй. Послушай, я… ну в общем как бы тебе это объяснить? Я в трудной ситуации сейчас. У меня большие проблемы. Мне нужен совет или помощь от тебя. Но это не те проблемы, которые были раньше. Тут другое. Давай встретимся, я тебе все расскажу, а ты подскажешь, что делать, а?

— Ну а по телефону нельзя посоветоваться? Ты же понимаешь, что мне придется ехать куда-то, чтобы встретиться с тобой. А я не могу. Извини.

— Почему? Давай я приеду, только скажи, куда. Ты у родителей?

— Нет, я у себя дома. Говори, что тебе нужно. Если смогу, посоветую…

Алекс не договорила, она вдруг осознала свою оплошность, она позвонила ему с домашнего телефона и не заблокировала свой номер, теперь он легко узнает, с какого номера, а значит и с какого города она звонит ему.

А Юсуф уже настаивал на том, чтобы она приехала завтра в Лондон, где они встретятся на вокзале «Виктория».

«О господи, помоги!» — взмолилась Алекс и все же послушно согласилась.

— Только давай с утра, часам к десяти подъезжай, я буду ждать тебя у билетных касс. Пока.

Юсуф резко отключился от связи, так резко, что Алекс не успела даже слова сказать в ответ.

— Негодяй! — гневно, шепотом проговорила она и стала искать в себе решимость не ехать на эту встречу.

И тем не менее утром, едва за Эдвардом захлопнулась входная дверь, она встала и стала собираться в Лондон. Алекс надела серый брючный костюм с длинным жакетом, который удачно скрадывал округлость и полноватость ее фигуры, туфли на высоких, но устойчивых каблуках, которые делали ее выше и стройнее, уложила волосы феном, слегка подкрасилась, совсем чуть-чуть, чтобы скрыть бледность кожи, и села в автомобиль. К вокзалу «Виктория» она прибыла почти вовремя, но с трудом нашла парковку, поэтому у билетных касс появилась только в четверть одиннадцатого.

Юсуф стоял, читая газету. Вид у него был слегка потрепанный, джинсы, кроссовки на ногах и легкая замшевая курточка, местами залоснившаяся.

— Пришла-таки? — вместо приветствия сказал он, и Алекс вспыхнула от негодования.

— Я не обязана была, я сделала тебе одолжение, так что будь любезен, разговаривай пожалуйста повежливее.

— Ах простите, мадам, я забыл поздороваться. Все эти ваши английские церемонии мне даются с большим трудом.

— Чего у тебя стряслось опять? Если вопрос денежный, то он не имеет смысла, денег я тебе не дам. Спрятать я тебя тоже нигде не смогу, что еще?

Юсуф осматривал Алекс с головы до ног и, казалось, совсем не слушал ее. Он немного задержал свой взгляд на ее талии и спросил прямо в лоб:

— Ты беременна?

— Юсуф! Это совершенно нетактичный вопрос! Прекрати вести себя как мужлан. Ну кто учил тебя так обращаться с женщинами! Кто тебя воспитывал?!

— Слава Аллаху, не ты. Так что? Да или нет?

Алекс резко развернулась и пошла было прочь, почувствовав на глазах горячие слезы, но он догнал ее и крепко схватил за руку.

— Куда?! Мы еще и не поговорили. Хорошо, считай, что этого вопроса не было. Мне, честно говоря, не до этого, у меня своих забот по горло. Меня разыскивают…

— Я так и знала! И что же я могу сделать, попросить их, чтобы не разыскивали или спрятать тебя у родителей дома?

— Ни то, ни другое не годится. Меня ищут родители Грейс, она все же решила рожать, но при родах умерла. Ребенка спасли, а ее нет. А мы так и не успели развестись, я отец получаюсь. Хотя мы оба знали, что это не так.

Алекс стало не по себе. Ее так потрясло известие Юсуфа, что она смотрела на него широко открытыми глазами и не могла произнести ни слова. Глаза были все еще влажными от набежавших слез, сердце учащенно билось.

— Ну чего ты молчишь? Я не за этим тебя позвал, мне помощь нужна.

— Какая? Что я могу сделать в этой ситуации? Усыновить ребенка Грейс?

— Хорошая мысль, но тебе вряд ли удастся. Так что придется идти другим путем. У тебя ведь муж юрист. Пусть он мне поможет выкрутиться. Я бы конечно нанял юриста и сам, но у меня нет ни копейки. Я еще своим работодателям должен столько, что всю жизнь не расхлебаюсь.

Алекс потеряла дар речи. Еще чего не хватало — впутывать Эдварда!

— Ты с ума сошел? — тихо проговорила Алекс и впервые взглянула на Юсуфа с ненавистью. Она вдруг поняла, что его нахальство, граничащее с наглостью, его потребительские замашки выводят ее из себя настолько, что все ее чувства и былая страсть к нему притупляются до основания.

Да все это она выдумала про чувства и про страсть. Разве этот мужчина стоит того, чтобы поддаваться им? Алекс взяла себя в руки, уверенно и с превосходством посмотрела на примолкшего Юсуфа и отчетливо проговорила:

— Значит так, я твоими проблемами сыта по горло. Никакой помощи я тебе больше оказывать не собираюсь, я убедительно прошу тебя оставить меня в покое и больше никогда, слышишь, никогда ко мне не обращаться. Да, я жду ребенка, а больше в этой жизни меня ничего не волнует.

Юсуф криво усмехнулся и проговорил тоже настойчиво и зло:

— Ладно, посмотрим. Если ты не хочешь мне помочь, придется мне самому действовать. Я и сам смогу разыскать твоего мужа, не иголка в стоге сена. Потолкую с ним по-мужски, ну и того, попрошу взаимопомощи. Я оставляю его жену в покое, а он мне помогает советом и делом.

— Тебя отвезти к нему? — вдруг спросила Алекс. — Прямо сейчас, поехали?

Юсуф примолк и взглянул на Алекс удивленно.

— Не молчи. Я тебя препровожу к моему мужу в контору, но учти, он сумеет найти управу на шантажиста и политического преступника. Лучше уж тебе убраться подобру-поздорову. Да, кстати, мой муж все знает о нас с тобой, ты его ничем не удивишь, а неприятностей у тебя будет еще больше. Так что, лучше прощай.

С этими словами Алекс резко развернулась и ушла прочь. Она немного нервничала, но только совсем чуть-чуть. Ее вдруг охватило чувство какой-то внутренней свободы, как будто пелена спала с глаз.

«Боже мой, как же я могла думать, что влюблена в него? Он психопат. А тут и я со своими неудовлетворенными страстями. Что делает нас, женщин, такими безвольными и распущенными?» Алекс злилась на себя ни на шутку. Она уже почти подошла к своей машине, когда услышала сзади себя торопливые шаги.

Решая не оборачиваться, она ускорила шаг, но Юсуф все же догнал ее.

— Прости, — вдруг сказал он. — Я сам не знаю, что со мной. В голове помутнение. Алекс, я не хотел вступать в перепалку, но так получилось. Ну хорошо, если не твой муж, то кто-нибудь сможет помочь мне разобраться в этой проблеме?

— Иди в бесплатную юридическую консультацию, отсиди там в очереди с полдня, тебе дадут совет. Но в солидные учреждения тебя без денег и на порог не пустят. Но если я не ошибаюсь, то ты от своих проблем собирался когда-то к себе на родину уехать. Чего же сейчас не едешь?

— Да не могу я! Я не хочу сбегать как нашкодивший малолетка. Я должен оформить все законным путем, это не мой ребенок, и ко мне он не должен иметь никакого отношения. Только тогда я буду спать спокойно.

— Понятно. Но это тебе вряд ли удастся, ребенок был рожден, когда ты был в законном браке с его матерью, и ты — юридический отец этого ребенка. Смирись со своей участью. Извини меня, мне пора.

Как ни странно, Юсуф не пытался ее остановить. Он дал ей возможность сесть в автомобиль и уехать. Он слегка отступил назад, когда Алекс разворачивалась, а потом долго стоял и смотрел ей вслед. Но это не тронуло Алекс, она была холодна и спокойна.

Вернувшись домой, она приняла ванну и вновь прокрутила в своей памяти кино, встречу с Юсуфом, свои чувства к нему и переживания, и ей стало стыдно. Холодная неприятная струя разлилась внутри, и Алекс почувствовала легкую тошноту. Немного успокоившись, она прилегла на диван и задремала. А когда открыла глаза, то увидела рядом с собой Эдди. Он пришел с работы, хотя еще и не переоделся, взгляд у него был ласковый и внимательный, и Алекс поняла, что этот добряк, умница и заботливый муж и есть ее настоящая опора в жизни. А все эти страсти — да бог с ними. Разве они смогут сделать женщину по-настоящему счастливой? Нет. От них только слезы и страдания.

Алекс протянула Эдварду руку и сказала тихо:

— Посиди со мной. Я устала чего-то. И соскучилась.

— Я пойду чай приготовлю, а потом приду и ты мне все расскажешь. Что-то ведь произошло, правда?

6

Город просыпался неохотно. Морозное субботнее утро лишь кое-где поблескивало светящимися окнами, но их можно было по пальцам пересчитать. Остальные окна были темными и неприветливыми, и вокруг них кружились, метались на ветру легкие воздушные снежинки.

Как хорошо в такое утро лежать в теплой мягкой постели, дремать и видеть приятные сны. Но где-то на городской окраине Москвы уже гремели грузовики, раздавались громкие голоса и горели прожектора. Стройка жила своей особой жизнью и не было на ней ни выходных, ни праздников, ни спокойствия. Группа рабочих собралась вокруг тусклого костра и, греясь, люди вели неспешную беседу, так, ни о чем. Просто, чтобы убить время.

Юсуф плохо понимал, о чем они говорят. Обсуждают что-то, вроде бы и не ссорятся, а говорят друг с другом как-то грубо, часто сплевывая и матерясь. Русский мат он уже научился понимать.

— А ты чего смурной с утра, чурка? — обратился вдруг к нему рыжий, бородатый здоровяк по имени Степан. — Не проснулся еще что ли? Твоя бабенка-то, небось, в койке еще, а ты тут с кислой рожей на заработки приперся. И чего тебе в твоем Иране не сиделось, в тепле да сухе.

Юсуф ничего не понял, но на всякий случай улыбнулся и потер руки над огнем.

— Привет, — сказал он с акцентом, — холодно. Я замерз, а ты?

Все дружно захохотали, а один молодой парень, самый приличный на вид, сказал Степану:

— Он из Пакистана, а не из Ирана. Сам ты чурка.

— В Пакистане тепло, в Пакистане я не замерз никогда. Там солнца много, — высказался Юсуф.

Но тут раздался гудок, все встрепенулись, побросали окурки в догоравший костер и побрели по рабочим местам. Юсуф направился к экскаватору, на котором он работал, и вдруг почувствовал ужасную усталость. Рабочий день только начинался, а ему уже хотелось домой, в маленькую чистенькую квартирку в Чертанове, где он жил со своей женой Натальей.

С тех пор, как он тайком уехал из Англии прошло почти полтора года. Наташу он встретил в захолустной провинциальной английской гостинице, в которой жил последний месяц, скрываясь от своих бывших родственников. Она работала уборщицей и каждый день приходила в его номер, чтобы убраться. Юсуф никуда не выходил и получалось так, что Наташа убиралась в его присутствии. Она всегда стеснялась, извинялась, делала все быстро и старалась уйти как можно быстрее. Однажды Юсуф разговорился с ней, но девушка как всегда торопилась и, сославшись на занятость, быстро ушла. В этот день Юсуф поджидал ее у выхода после окончания работы. Она вышла из гостиницы и хотела пройти мимо, но он ее остановил:

— Можно с тобой поговорить? Ты не очень спешишь? — спросил он, подойдя к девушке и заглядывая ей в глаза.

Она немного смутилась, покраснела как всегда и ничего не ответила. Он пошел рядом с ней.

— Ты полька или чешка? — спросил Юсуф.

— Я русская. А ты?

Так они познакомились и вскоре стали встречаться. Оказалось, что судьба у Наташи тоже не сахар. Она приехала в Англию, выйдя замуж за очень одинокого, нелюдимого мужчину, с которым познакомилась через службу знакомств в Москве. Сначала он писал ей длинные скучные письма, потом приехал в Москву. Они встретились, провели вместе около двух недель, и он уехал. После этого Питер долго ей не писал и не звонил, а спустя два месяца она вдруг получила приглашение в Англию как невеста мистера Питера Кларка. Это очень польстило отчаявшейся было Наташе, она-то думала, что он забыл про нее, или их встреча была ошибкой, но оказалось, что это не так. Питер приглашал ее к себе и как бы делал ей предложение руки и сердца.

Тут же бросив работу учительницы английского языка, Наташа Ревенкова стала заниматься оформлением визы и собираться в Англию. Ей тогда казалось, что бог услышал ее молитвы и послал ей наконец-то мужа, семейное счастье и благополучие. Теперь-то ее жизнь изменится! Она уедет в далекую загадочную страну, о которой столько знала и читала, и будет в ней жить со своим избранником, пусть не таким уж и молодым, да разве в этом дело! Главное, он англичанин, джентльмен, пьет только виски, и то по субботним вечерам, а курит ароматные сигары, а не Беломор-канал, который всю жизнь курил ее отец-пьяница.

Коллеги по работе наверное завидовали ей, так как все наперебой отговаривали ее от опрометчивого шага.

— Куда ты так мчишься? Зачем работу бросаешь, жилье? А что, если ничего у вас не получится? Куда вернешься?

Но Наташа слушала их в пол-уха. Жилье она не бросала, во всяком случае, не выписывалась из своей квартиры, в которой осталась одна после смерти родителей. А работу ей было не жаль. На такие гроши она везде устроится, если придется вернуться. Но о возвращении она тогда и не думала. Только вперед, только туда, где туманы над Темзой хранят покой старинного величественного города, где на холмистых пустошах высятся замки с привидениями, и где она теперь будет жить с достоинством английской дамы.

Но все ее мечты и надежды мало оправдались. Домишко, в котором жил Питер Кларк на окраине Лондона, был очень маленьким, холодным и неуютным. Дом был окружен садиком, совсем крохотным, но за ним требовался тщательный уход, который предназначался Наташе. У Питера был радикулит, и ни стричь газоны, ни обрезать кустарники, ни полоть клумбы он был не в состоянии. Помимо сада у Наташи было много остальных забот по дому, ежедневная стирка и глажка, уборка и готовка.

Готовить нужно было строго по часам и строго по рецептам. Абы-чего Питер не ел, иностранных блюд не признавал, борщей, солянок и пельменей даже попробовать не решался. И приходилось Наташе супы подавать только протертыми, готовить мясо и рыбу в гриле, картофель жарить только во фритюре, но так, чтобы он получался мягким и золотистым. Обязательно вареные овощи ко вторым блюдам, ну и разные соусы к мясу и рыбе. Самой ей такая пища быстро надоела, но готовить для себя отдельные деликатесы у нее не было времени.

Питер к тому же оказался человеком очень занудным и скучным. Он не любил шума, и просил выключать телевизор после восьми часов вечера. Перед сном обязательно отправлялся на прогулку вместе с женой. Шел он медленно, чинно вышагивал, смотрел по сторонам, раскланивался с соседями, а Наташа держала его под руку и молча сопровождала. Говорить им было не о чем. Россией он не интересовался, а об Англии и ее истории почти ничего не знал. Долгими вечерами, лежа на диване, Наташа читала книги, читала на английском и узнала столько интересного о стране и ее людях, что ей не терпелось с кем-нибудь поделиться. Но Питер, если и слушал ее порой, то совершенно отрешенно, без комментариев и вопросов, и лишь иногда провозглашал:

— Ерунда. Это выдумали те, кому выгодно очернить Англию и подложить ее, как уличную девку, под грязную рогожу истории. Не верю ни одному слову.

Особенно он злился, когда речь заходила о королях и разных их кровавых деяниях.

— Королевская знать никогда не стала бы марать руки кровью. Мы даже вторую мировую войну выиграли практически без потерь. Мы никого никогда не убивали, мы действуем разумом и убеждениями.

Наташа попыталась поспорить и объяснить мужу, что вторую мировую войну выиграли русские, разгромив немцев под Москвой, прогнав их через всю Европу, по ходу освобождая ее, и штурмом взяв Берлин. Но на это Питер заявил:

— Это советская пропаганда. Ты очень мало знаешь, и твоя голова забита красными лозунгами. Я с тобой спорить не буду, Наташа. Но если не хочешь выглядеть смешно, лучше помалкивай.

Так они общались на интеллектуальном уровне, ну а какого-либо другого общения у них просто не было, если не считать обсуждения меню на следующий день и списка необходимых дел. Что касается их интимных отношений, то здесь Питер свою молодую жену не напрягал. У них была первая брачная ночь, длинная и скучная, она же была, пожалуй, и последней. Все немногочисленные попытки интимной близости болезненного супруга всегда заканчивались неудачно, и в итоге Питер осторожно сказал Наташе, что он со временем подлечится чуть-чуть, а сейчас пока ей придется потерпеть. Спали они отдельно, но это не огорчало молодую женщину, в конце концов секс с Питером не был пределом ее мечтаний, даже наоборот, лучше уж совсем никак, чем так, как у них это случалось иногда.

А через полтора года Питер Кларк умер. Умер он неожиданно, сильно не болея. У него случился обширный инфаркт, и спасти его не удалось. Наташа пережила свою потерю очень тяжело, именно потому, что неожиданно. Ей жалко было беднягу мужа. Он был неплохим человеком, странным, старомодным, докучливым, но он не был ни негодяем, ни сквернословом, и ее не обижал. А теперь его не стало, и как распоряжаться всем этим имуществом, что делать дальше, Наташе на первых порах было непонятно.

Но вскоре откуда ни возьмись появились близкие родственники Питера, его дочь Эмма с мужем приехала из Ирландии на похороны, сестра Катрин и еще какие-то дальние, двоюродные, троюродные братья, сестры, племянники и племянницы. Оказалось, что у Питера было составлено завещание, о котором Наташа никогда не знала. И согласно этому завещанию все движимое и недвижимое имущество по наследству переходило его единственной дочери Эмме. Она же получила и все сбережения своего отца за небольшим исключением: Наташе муж оставил в наследство десять тысяч фунтов и свой старенький автомобиль, которому было лет двадцать, и уже лет пять он подлежал основательному ремонту, поэтому на нем Питер почти не ездил.

От автомобиля Наташа отказалась, а деньги месяца через два поступили на ее счет. Тогда же Эмма, стесняясь и заикаясь, попросила Наташу освободить дом, в котором она жила с Питером, и очень мило попрощалась с ней, пожелав удачи. На прощание падчерица подарила своей мачехе маленькую фарфоровую статуэточку и упаковку носовых платочков, красивеньких таких, с кружавчиками по краям и с английской буквой «N», вышитой вензелем в уголке. И Наташе стало даже неудобно, она не догадалась купить Эмме прощального подарка. Поэтому она просто поблагодарила свою несостоявшуюся падчерицу за щедрость и внимание, забрала свой чемодан и ушла.

7

Наташа постаралась уехать подальше от того места, где они жили с Питером. Так она оказалась в районе Ипсвича, где переночевала в гостинице, а позже сняла небольшую картирку неподалеку. Что делать дальше, Наташа не знала. Живя с Питером, она не работала, хотя разрешение на работу у нее было. В центре по трудоустройству выбор работ был невелик: овощная фабрика, разносчица газет или уборщица в гостинице. Наташа согласилась на последний вариант, ей предложили место уборщицы в той самой гостинице, где она переночевала однажды, и Наташа обрадовалась. Все-таки это не овощи сортировать с утра до вечера в холодном помещении. А газеты разносить без велосипеда хотя бы, тоже было трудно, да и платили там намного меньше.

Начав работать в гостинице, Наташа и не подозревала, что здесь ее ждет судьба, что здесь она встретит его, молодого, красивого, умного, строгого — своего единственного мужчину, которого полюбит на всю оставшуюся жизнь. Юсуф покорил ее сердце одним взглядом орлиных глаз. Он смотрел на нее так, как никто и никогда не смотрел! С интересом, изучая, оценивая. И Наташа знала, чувствовала, что нравится ему. А почему бы и нет? Она высокая, стройная, с волнистыми светло-русыми волосами, большими серыми глазами. Нет, внешности своей она не стеснялась, вот только угловатая немного, и изящества нет. В школе это не приветствовалось, нужно было быть самой что ни на есть обыкновенной, без выкрутасов, а с Питером она этого самого изящества тоже не приобрела в постоянных заботах о нем и работе по дому. А теперь она простая уборщица, какое может быть изящество?

И все же Наташа старалась приходить на работу опрятной, хорошо причесанной, и духами пользовалась дорогими, французскими. Купила себе, когда деньги появились.

Познакомившись наконец с мужчиной своей мечты, Наташа как будто обрела крылья. Оказалось, что он совершенно одинок и потерян. На родину возвращаться не может, очень уж все у него там сложно и опасно, здесь на чужбине он не прижился, семьи не получилось, работы нет. А он так хочет быть хозяином, семьянином, заботится о жене и детях. Только где их взять, если все так наперекосяк. Но Наташа уже знала, как ему помочь. Она станет для него всем: и женой, и матерью его детей, и любящим заботливым другом, только бы он полюбил ее, полюбил по-настоящему! Она не торопила события. На первых порах даже виду не подавала, что замечает его пристальное внимание, и лишь когда он встретил ее после работы и проводил домой, она дала волю своим чувствам. Она и не пыталась их скрыть, и в первую же ночь, проведенную вдвоем в ее маленькой комнатушке, она сама призналась ему в любви с первого взгляда.

Юсуф был несколько озадачен. Он как будто не поверил ей до конца и все выспрашивал, как это она так сразу поняла, что любит его.

— А чего тут понимать? Я никого никогда не любила, и чувств к тебе мне не с чем перепутать. Я тебя люблю, тебя одного, и ты в этом скоро убедишься, если не оттолкнешь меня, не откажешься от моей любви.

Юсуф долго обдумывал ее слова и наконец понял, что это выход из его труднейшего положения. Он уедет с этой женщиной в Россию, там его никто никогда не найдет, ни родители Грейс, ни Рахмат с его приспешниками. А они, если найдут, и убить могут. Мало того, что он им денег должен, он для них еще и опасен: он сбежал от них, зная, чем они занимаются. И даже на родине их люди его поджидают. Об этом ему сообщили его братья, к которым уже не раз наведывались с угрозами.

«Да, эта ясноглазая газель — мое спасение. Если любит, пусть слушается и повинуется. Уедем к ней, а там посмотрим, что к чему. Страсти улягутся, тогда можно снова все перерешить, а пока и этот вариант сгодится», — размышлял Юсуф и гладил нежную кожу своей новой женщины, хоть и не восточной, но зато не такой чопорной и холодной, как эти англичанки. Все им не так, все не эдак. А эта послушная, смотрит преданно и любое желание исполнит, только прикажи.

А Наташа желания своего возлюбленного считала за дар божий, за счастье, за радость. Она исполняла любые: станцевать танец живота — попробую, приготовить креветки в пряном остром соусе — пожалуйста, сделать покупки в магазине восточных сладостей, который в полутора часах езды от ее дома — нет проблем, постирать, погладить — так это вообще мелочи! И делала она все легко, припеваючи, и любила своего обожаемого Юсуфа так нежно и страстно, что порой он забывал, с кем он в постели. Он ей не грубил, нагоняев не устраивал — она была ему нужна. Эта женщина, и служанка, и любовница в одном лице, подходила ему как нельзя лучше, и надо было сделать ей предложение так, чтобы она поняла, что женится он на ней только тогда, когда она согласится уехать с ним к себе на родину, в дикую холодную Россию, где ему нужно будет переждать свое бедственное положение годок-другой в полной безопасности.

В этот вечер они бездельничали. Наташа смотрела телевизор, Юсуф дремал рядом с ней на диване. Она обняла его и начала целовать, сначала в лоб, потом в щеки и наконец в губы, слегка покусывая их. Он отстранился от нее, приподнялся на локтях, и, подавляя плотское желание овладеть ею немедленно, тихо проговорил:

— Ты, Наташа, ведешь себя со мной, как с мужем. А я ведь тебе не муж, и позволять такое поведение не могу.

Она напряглась и посмотрела на Юсуфа испуганно.

— Что ты хочешь этим сказать? Я тебя обидела, разочаровала? Но ведь ничего особенного я не сделала. Хотя, прости, если…

Но он перебил ее на полуслове:

— Да нет, не то чтобы обидела, но видишь ли, наши отношения зашли слишком далеко. Ты задумывалась о последствиях?

— Да, — сказала она очень поспешно. — Я задумывалась и не раз. Я хочу быть твоей, понимаешь? Твоей навсегда. Что мне нужно для этого сделать, Юсуф?

Он призадумался. Потом встал, налил в стакан воды, поднес к губам, но пить не стал. Он выглядел очень озадаченным и растерянным. Потом он вновь подошел к ней и сел рядом.

— Мы должны уехать отсюда, из этой страны, где мы изгои. К себе я тебя забрать не смогу, там сейчас все слишком сложно, ты знаешь. Остается один вариант — уехать к тебе в Москву. Я готов начать свою жизнь сначала, с тобой.

Наташа вскочила с дивана и заметалась по комнате. Ей такая мысль и в голову не приходила! Возвратиться в Москву из Англии? Это безумие! Но высказывать это Юсуфу нельзя. Она слишком хорошо знала, что должна быть покладистой как шелк и безупречно послушной, не перечить ему ни в чем. Только тогда он будет любить ее всегда.

— Юсуф, родной мой, а ты представляешь себе жизнь в Москве? У меня там маленькая двухкомнатная квартирка, нет работы ни у тебя, ни у меня. Как мы будем жить?

— Квартирка есть, это уже хорошо. Мы поженимся, и работу найдем. Послушайся меня, я все продумал.

Наташа, оправившись от шока, стала размышлять здраво. В конце концов деньги у нее есть, и для России почти десять тысяч фунтов деньги немалые. Жить есть где. Английский у нее теперь почти совершенный, не пропадешь. Надо было соглашаться. И все же она осторожно спросила:

— А что, если я не соглашусь, ты тогда на мне не женишься?

Юсуф с трудом сдержал свой гнев:

— Ты торгуешься? Ты думаешь только о своих бабских глупостях — женится, не женится! А обо мне ты подумала?! Я на краю бездны, меня не сегодня завтра найдут и прощай! Тогда всем будет без разницы, женюсь я на тебе или нет. И у тебя выбора не будет! А сегодня он у тебя есть: мы уезжаем отсюда насовсем, и ты получаешь все, что хочешь. Включай свой здравый смысл и принимай решение, пока не поздно. Я пошел, завтра дашь ответ.

Таким Наташа его еще не видела. И она испугалась. Она долго плакала, когда Юсуф ушел. Плакала навзрыд, как плачут дети, у которых отнимут что-то ценное, важное, любимое. Она боялась потерять его, остаться одной, стать опять никому не нужной. Разве ради этого она приложила столько усилий и стараний, чтобы стать похожей на женщину Востока, покладистую, любящую, преданную своему властелину. Зачем она превратилась в глупую гусыню и стала задавать никчемные вопросы? Теперь он в ней разочаровался, и как искать пути к примирению, чтобы не наделать еще больших глупостей?

В эту ночь Наташа спала неспокойно, прислушивалась к каждому шороху и ждала, что произойдет чудо, и Юсуф вернется. Но напрасно. Наступило утро, она тяжело поднялась с постели и отправилась на работу, в надежде увидеть его и попытаться исправить свою ошибку.

Придя в гостиницу, Наташа с ужасом узнала, что Юсуф выписался и съехал. Куда, никто не знал, да и расспрашивать было как-то неудобно. Ужасно расстроенная, убитая горем женщина кое-как доработала свою смену и убежала домой в большой надежде, что там ее поджидает любимый, но она ошиблась. Юсуфа не было, и не появлялся он долгих, мучительных пять дней. За это время Наташа потеряла покой и сон, она изводила себя мыслями о потере, ничего почти не ела и наконец слегла. К концу недели у нее ужасно разболелась голова, силы ее покинули, и она вынуждена была не выйти на работу. Лежа в постели почти в забытьи, она мечтала только об одном: увидеть его вновь, обнять, прижаться к нему и сказать — «Прости…».

Вечером в ее квартирке раздался короткий нерешительный звонок. Наташа вздрогнула от неожиданности, вскочила с кровати, кое-как накинула халат и подбежала к двери:

— Кто там? — спросила она дрожащим голосом.

— Юсуф. Открой мне.

И она впустила его, впустила с такой откровенной радостью, что он усмехнулся. Заметив на ее глазах слезы, Юсуф сказал:

— Будешь реветь, я уйду. Я женские слезы не выношу, понимаешь? Это ты так расстроилась, что я пришел?

— Юсуф, дорогой мой, я же не реву, это я от радости. Где ты был, где пропадал? Я чуть с ума не сошла!

— К другу ездил, к Омару. Узнать, как дела и все такое. А он и сам не знает. Говорит, уезжай отсюда, от греха подальше. Вот я тайком у него просидел несколько дней, и вернулся. Когда в Москву поедем?

— Тебе виза нужна. Оформляй пока, а я на работе рассчитаюсь. У тебя есть деньги?

— Слушай, давай так. Деньги — это мое дело. У нас совместных счетов нет и не будет. То, что есть у меня — это мое, что есть у тебя — твое. Когда поженимся, тогда посчитаем все по-хорошему.

Наташу удивил и озадачил его ответ. Она хотела промолчать, но все же внесла ясность.

— Да я спросила на тот случай, если у тебя нет ни пенса. Тогда я могла бы помочь, но если ты не нуждаешься, то хорошо.

8

После этой встречи и после этого тяжелого, но все же такого приятного сердцу разговора, прошло больше двух месяцев, прежде чем молодые люди смогли наконец уехать в Москву. Наташа переживала ужасно. Ей стоило огромных трудов объяснять в Посольстве, зачем и почему она приглашает Юсуфа к себе, кем он ей приходится, и какова цель его визита. Их приглашали на собеседование, на котором Юсуф вел себя нервозно, раздражался по пустякам и на вопросы отвечал неохотно, как будто что-то скрывал, а порой еле сдерживал себя, чтобы не сорваться. Наташа сглаживала углы, постоянно улыбалась и говорила, что ее друг очень нервничает, так как просто беспокоится.

— Трудно ему, понимаете. У него жена умерла, он в депрессии. Я хочу его специалисту показать, один мой родственник — врач, вот мы и едем на консультацию. И я, и он.

Проводившая собеседование женщина немного насторожилась, но все же пожалела видимо двух вдовцов, и в визе Юсуфу не отказали. Они покинули Лондон поздним осенним вечером, и, прилетев в Москву, окунулись в тепло и очарование колдовского бабьего лета. Юсуф был в восторге. Он подумал, что здесь всегда так — сухо, тепло и солнечно.

— И почему вашу страну называют холодной? Или будет холодно потом?

— Будет, будет, — смеялась Наташа. — Надо тебе сразу же теплую одежду купить, а то холод может наступить внезапно, замерзнешь моментально.

Позднее Юсуф понял, что такое сезоны и межсезонья, он с нетерпением ждал первую настоящую зиму, а когда она наступила, он пришел в ужас. Слово «пурга» пугало его так, что он начинал заикаться. Тогда он еще не работал, посещал языковые курсы, и Наташа всегда заезжала за ним, чтобы ехать вместе домой. Сама она сразу же устроилась в солидную фирму на должность секретаря-референта. Работой своей была очень довольна, но главное — это конечно же ее семейное счастье. Юсуф очень изменился, стал не таким требовательным и настойчивым, во всем слушался ее. Видно было, что ему нелегко в чужой стране, но он не жаловался, учил русский язык понемногу и наконец устроился на работу в одну из строительных фирм. Работать приходилось на стройке, но ему сказали, что это временно, потом переведут в договорной отдел, будет заключать договора с иностранными поставщиками. Но для этого русский язык нужен, а не только английский.

— Подучись как следует, к лету переведем, — обещали ему, и приходилось работать и учиться. Дома, с женой они договорились общаться только по-русски, чтобы постоянно была практика разговорной речи, что так важно при изучении любого иностранного языка.

Однажды Юсуф вернулся домой позднее обычного, и Наташа стала изрядно волноваться.

— Господи, ну что случилось? Где ты был? — спросила она мужа, глядя на него испуганными глазами.

— Послушай, женщина! Что за вопрос ты спрашиваешь? Я был по делам, встречался с одним человеком. Он мне предлагает бизнес, понимаешь? Деньги заработать. Что я на стройке получаю? Гроши. Я хочу машину покупать. Где деньги возьму?

— Та-а-а-к. Это что-то новенькое. И что за бизнес? Может расскажешь, поделишься со мной?

— Почему это? Ты что, не хочешь мне доверять совсем?

Наташа разволновалась.

— Послушай, Юсуф. Тебя могут обмануть, вовлечь в авантюру какую-нибудь. Нельзя доверять первому встречному. Кто он, этот незнакомец?

Юсуф долго не решался поделиться с женой, но в конце концов рассказал.

— У нас на стройке работал один, он из этого, как его, Бакы что-ли?

— Баку. Азербайджанец. Ну и что за бизнес?

— Коньяк. Очень выгодно. Он договорится в Баку с заводом, где коньяк выпустят. Они зальют одну или две цистерны и пришлют их сюда. Я приму и отправлю на разлив уже здесь, в Москве. Потом продам бутылки конька и получу прибыль.

Наташа была в шоке.

— Ты что, с ума сошел?! Какую прибыль? Откуда она возьмется?

— Не кричи! Ты не поймешь ничего! Коньяк я куплю дешево, а продам дорого, это прибыль. Мне деньги нужны. Ищи!

— Нет, ты совсем ополоумел! — Наташа чуть не плакала. — Я умоляю тебя, не ввязывайся. Денег нет, ты потерпишь огромные убытки на этом сомнительном мероприятии, ты даже не знаешь человека, который тебя в это втягивает.

— Знаю. Я с ним работал долго. Он бросил эту чертовую стройку и продает этот коньяк уже. У него сеть, меня он пригласил работать, потому что я как и он, мы похожие, как братья. Мы мусульмане, друг другу всегда помогаем, не то что вы, русские. Каждый только все себе.

Спор и раздоры по этому поводу продолжались долго, целую неделю. Но переубедить Юсуфа не удалось. Он потребовал отдать ему остатки Наташиных сбережений, но этого оказалось мало. Тогда его азербайджанский друг познакомил с несколькими своими собратьями, которые тоже были якобы в деле, и те согласились помочь.

— Мы тебе одолжим несколько миллионов рублей, но ты все отдашь, процент будет небольшой. А если не отдашь вовремя, квартиру заберем. Пиши расписку.

— Квартира не моя, жены, — попробовал возразить Юсуф.

— Все равно пиши расписку. Нам без разницы. Да и потом, до этого ведь дело не дойдет. Ты же ничем особо не рискуешь. Все же договорено. От нас коньяк придет, тут тоже все оформлено. Какие проблемы?

— Это да. Но на заводе требуют пробную партию, они сначала проверять будут, чтобы коньяк был с качеством, — неуверенно сказал Юсуф.

— А как же! У нас есть образцы. Завтра же пойдем на разливочную, привезем им канистру, пусть снимают пробы. Ты увидишь, все тип-топ! Не дрейфь, кореш. Верное дело тебе предлагаем!

Но Юсуф, предупрежденный Наташей, все же посомневался.

— А сами вы почему не делаете это? У вас и деньги есть, и договорились везде? Я-то вам зачем?

Мужички переглянулись, но его друг ответил:

— Да прав ты, ты нам особо и не нужен. Сам же жаловался, что на стройке замучился, денег мало, заработать не можешь. Я тебя и пожалел. Не хочешь, не надо! Пошел ты!

— Да нет. Ну я так спросил. У нас тоже ведь брат брату всегда помогает. Договорились, да?

Несколько дней спустя Юсуф в сопровождении двух дельцов прибыл на маленький заводишко, и через проходную их провели в разливочный цех.

— Так, давайте свой коньяк. Мы сдадим его на экспертизу, получим заключение. Дня через три приходите, если все в порядке, подпишем договор.

Так Юсуф занялся предпринимательством. О том, что оно было полулегально, он не задумывался. Деньги в долг он получил, дал расписку своим новым друзьям по бизнесу, и тут же заплатил за две цистерны коньяка, которые должны были прибыть из Азербайджана примерно через месяц. На тот момент они уже получили заключение экспертизы, в котором значилось, что коньяк, представленный на проверку, кондиционный, хорошего качества, и договор о разливе вступает в силу.

Юсуф стал ждать. Наташа нервничала изрядно. Она не спала ночей, постоянно ссорилась с Юсуфом, но она еще не знала, что ее квартира фактически в залоге.

— Послушай, не кричи, не устраивай мне истерики, я мужчина и должен заработать деньги. Нравится это тебе или не нравится, не имеет значения совсем.

Наташа переживала весь этот длинный, практически нескончаемый месяц. Юсуф все еще работал на стройке. Наступила весна и приближалось то время, когда можно было заявить о переводе в договорной отдел. Но Юсуфа это уже не интересовало. Он ждал коньяк и мечтал о больших прибылях. Наконец однажды ранним утром раздался звонок. Ему звонили из диспетчерской товарной станции Павелецкого вокзала.

— Юсуф Джафар? — спросил недружелюбный голос, когда Юсуф поднял трубку. — Пришли две цистерны. Приезжайте, оформляйте и отгружайтесь. Мы не можем вас тут держать больше суток. Чтобы до завтра все вывезли.

И тут начались проблемы. Юсуф и не задумывался о том, как он будет перегружать цистерны с коньяком с вокзала на завод. Кто это будет делать.

— Наташа, ты должна это узнать все. Я не умею с ними договариваться. Звони на завод, пусть они заберут сегодня.

Со слезами на глазах ей пришлось подчиниться. Перепуганная и расстроенная, Наташа начала звонить на завод.

— Извините, я от Юсуфа звоню. Коньяк прибыл из Азербайджана, просят отгрузить его сегодня. Вы сможете организовать отгрузку?

— Сможем конечно, только не сегодня, а в понедельник. Сегодня пятница, у нас нет техники, вся в работе. Но мы и не будем забирать, пока экспертизу не проведем, так что сегодня экспертиза, в понедельник отгрузка.

— Но как же так? Они ведь требуют, у них нет возможности хранить цистерны.

— Да ничего с ними не случится, с цистернами. Украсть не украдут, а за простой вам придется заплатить.

Но самое страшное незадачливого бизнесмена ждало впереди. Экспертиза выдала совсем неутешительные результаты. Попросту говоря, коньяк, прибывший из Азербайджана, оказался некондиционным.

— Это совсем не тот коньяк, который мы проверяли раньше. Это спирт плохого качества, настоянный вовсе не в дубовых бочках. Или это какая-то смесь плохого коньяка со спиртом. Мы это не берем.

— Как не берете? Что, совсем не берете? И что же мне… что теперь делать я буду? — сбиваясь, и еще плохо понимая весь ужас ситуации говорил Юсуф.

— Не знаю. Вас обманули. Разбирайтесь со своими поставщиками.

Но поставщиков ни Юсуфу, ни Наташе отыскать не удалось. Накладные, по которым товар был отгружен, оказались липовыми, телефоны, указанные в накладных, не работали, таких номеров попросту не существовало. И наконец Наташе стоило огромных трудов и немалых денег договориться с работниками товарной станции, чтобы они сами как-то решили вопрос с этими цистернами. Те, скорее всего, в накладе не остались, перепродав коньяк менее придирчивым деловым людям, и нагрели на сделке руки.

Но история на этом не закончилась. Наоборот, жизнь Наташи и Юсуфа превратилась в сплошной кошмар. Каждый вечер им звонили с угрозами и требованиями немедленно возвратить деньги, взятые в долг. Наташа пыталась договориться с «кредиторами» Юсуфа, объясняя им, в какую ситуацию они попали, но сочувствия не было.

— Нас ваши проблемы не интересуют. Ты знаешь, что твоя квартира в залоге? Отдавай деньги по-хорошему, а не то будет по-плохому, — говорил ей грозный голос с кавказским акцентом, и Наташа холодела от ужаса.

Спустя неделю, исчез и Юсуф. Он просто не вернулся домой однажды вечером, не появился он и в последующие дни, и Наташа испугалась. Ей было страшно от мысли, что его могли убить, к тому же ежевечерние звонки в ее квартиру не прекращались. Ничего не оставалось делать, как обратиться в милицию. Но и от этого ей стало не легче. Юсуфа никто особо не искал, в милиции высказали предположение, что он просто бросил ее и исчез в неизвестном направлении. Ну а на звонки с угрозами и вовсе не обратили внимания.

— Милая барышня, с этим уж вы сами как-нибудь разбирайтесь. Когда хотели с мужем деньжат срубить, к нам за консультацией не обращались, а теперь пришли. А что мы можем сделать? Вы даже не знаете, кто вам звонит и откуда. Ищите мужа у подруг, а шантажистов ваших к нам ведите, когда появятся на пороге.

Наташа была в отчаянии. Но все еще больше осложнилось, когда однажды вечером к ней в квартиру пришел нежданный гость. Наташа не хотела открывать незнакомому человеку, настойчиво звонившему ей, но он сам отпер дверь и, плотно прикрыв ее за собой, тихо вошел в квартиру. Мужчина был высокого роста, длинноволосый, бородатый, от него сильно пахло дешевым табаком. Наташа от страха прижалась к стене. Он подошел к ней вплотную и спросил хриплым голосом:

— Ну что, мадам? Будешь по-хорошему освобождать жилплощадь, или придется убрать тебя с дороги? Я не шучу. Давай, решай.

Наташа, дрожа всем телом, спросила робко:

— Где Юсуф? Что вы с ним сделали?

— Юсуф? А где Юсуф? Я не знаю, я думал, ты мне расскажешь. Он мне деньги должен, много денег. А раз он не отдает и сбежал, то придется платить тебе. Раздевайся.

Наташа громко вскрикнула и отскочила в сторону. Но это ее не спасло. Сильный мускулистый мужчина одним прыжком настиг ее, повалил на пол и грубо изнасиловал. Так грубо, что она почти потеряла сознание от боли. Она плохо понимала, что с ней толком происходит. Неистовая, мучительная боль сотрясала все ее тело, она громко стонала, но ее стоны заглушали хрипы ее насильника, который истязал ее до тех пор, пока сознание ее совсем не помутилось. Она вдруг прекратила стонать, кричать и сопротивляться и провалилась в какую-то ледяную, колючую яму. А когда пришла в себя, обнаружила, что лежит на холодном полу, совсем раздетая, истерзанная и с приступом неимоверной тошноты. Она попробовала приподняться и огляделась вокруг. Никого не было. Только опрокинутая табуретка и два окурка на полу говорили о недавнем присутствии здесь постороннего.

С большим трудом Наташа добралась до ванной и забралась под душ.

«Значит у них есть ключ», — подумала она, и ей стало так мучительно страшно, что захотелось тут же бежать куда глаза глядят. Но сил на это не было. Она сидела на корточках, обхватив руками колени, и упругие струи воды кололи ее тело, как горячими иглами.

«Все, это конец», — снова подумала она и решила исчезнуть. Но куда? Ни родных, ни друзей. Куда пойдешь? Да еще с Юсуфом неизвестно что. Но все же она понимала, что бороться ей не удастся, у нее просто нет на это сил. Жить в этой квартире одной и ждать неизвестно чего ей совсем не хотелось. Она уже поняла, что от нее все равно не отстанут, и либо убьют, либо доведут до самоубийства.

— Нет, я вам так не сдамся. Забирайте все, если сможете. А я спрячусь от вас. Ничего, я сильная, выдержу. Сама себя на такую жизнь обрекла, полюбила негодяя. Где он теперь? Сбежал? Ну и пропади все пропадом.

Бедная измученная женщина провела бессонную ночь в своей уютной теплой спальне. Рано утром она поднялась, собрала большую дорожную сумку, в которую сложила все самое необходимое, и тут только заметила, что паспорта Юсуфа нет на месте.

— Понятно, значит он все-таки сбежал. Как я раньше не догадалась проверить? Тем лучше, — проговорила она, и горячие слезы неудержимо покатились из глаз.

Наташа закрыла квартиру на все замки и осторожно вышла из подъезда. Во дворе почти никого не было. Она поспешила на улицу и, остановив машину, попросила отвезти ее на работу. В фирме ее встретили очень настороженно.

— Что с вами, Наташенька, вы так неважно выглядите. Заболели что ли? — спросили ее в отделе.

— Да, я больна, и у меня тетя умерла. Я должна уехать на время.

Ей дали отпуск и даже отпускные выплатили.

— Вы надолго? — спросил ее начальник.

— На месяц. Очень много хлопот предстоит. Я вам позвоню.

9

Чистенький новый поезд стоял на первом пути Рижского вокзала, и пассажиры суетливо пробегали по перрону, торопясь в свои вагоны. Наташа шла не спеша, до отхода поезда оставалось еще двадцать минут, торопиться было незачем. Ее большая сумка оттягивала руку, идти было тяжело и неудобно, так как ее постоянно толкали со всех сторон, но она старалась не обращать на это внимания. Самое главное добраться до своего вагона, занять место в купе и вздохнуть с облегчением.

В маленькой сумочке через плечо у нее были деньги и путевка в Ригу. В турагентстве ей оформили эту путевку за три дня, и все это время она провела на различных вокзалах. Так было безопаснее, ей не хотелось, чтобы ее заметила вокзальная милиция и пристала с расспросами, кто она и откуда, если она три ночи будет околачиваться в одном и том же месте.

Один раз у нее правда проверили документы, но особо не придирались, прописка в паспорте есть, выглядела она прилично, поэтому ее отпустили, задав несколько дежурных вопросов. И вот теперь все позади, она уезжает из этого страшного и опасного города, каким он стал для нее в последнее время.

Наташа решила уехать в Ригу. Там у нее действительно жила тетя Инга, двоюродная сестра матери. Она, еще учась в техникуме, вышла замуж за латыша, и он увез ее в Ригу. Наташа знала адрес Инги и Яниса Шкеле и решила остановиться у них первое время, успокоиться, собраться с мыслями, а потом определиться, что делать дальше. Главное, подальше от Москвы, тем более тетя Инга не раз приглашала ее приехать погостить, но Наташе было некогда, пока она жила, училась и работала в Москве, да и денег особых не было. Потом она уехала в Англию, а вот теперь получилось так, что дом тети Инги — ее единственное безопасное пристанище. Наташе было немного не по себе от того, что пришлось сказать на работе, что тетя умерла. Она ругала себя в душе за это, но вернуть ничего было нельзя, сказала, значит сказала.

Но приехав в Ригу, Наташа была шокирована известием о том, что тетя Инга действительно умерла почти два года назад. Об этом Наташе сообщил муж тети, Янис. Наташа с трудом узнала его, когда он открыл ей дверь. Высокий, худой и сутулый, с угрюмым лицом и длинными, почти седыми волосами он напомнил ей артиста из жуткого фильма «Господин оформитель». Фамилии артиста Наташа не помнила, но холодок страха сначала окутал ее снаружи, а затем заполз внутрь и оставался там во время длинной и грустной беседы с Янисом.

Он пригласил Наташу в столовую, чистую и просторную, усадил на высокий дубовый стул и принес еду: копченое мясо, от которого так вкусно пахло, что у Наташи рот наполнился слюной, ржаной, почти черный хлеб, тарелку с сыром, желтое янтарное масло, мягкое и ароматное, поставил на стол начатую уже бутылку коньяка и две бутылки минеральной воды.

— Поешь с дороги, и давай выпьем за упокой души Инги. Рано, очень рано она покинула меня, — сказал Янис и поведал ей историю о том, что Инга долгое время была больна, лечилась с неохотой и перебоями, ослабла совсем. Затем у нее случился инсульт, и муж полгода старался выхаживать ее, но организм был ослабевший, сердце неважное. — Короче, не справилась она, умерла и все, — закончил свою историю Янис.

Глаза его блестели от слез, и Наташа вспомнила своих бедных родителей, которые тоже рано ушли, оставив ее одну на белом свете.

— Дядя Янис, вы простите меня, я не знала, — тихо сказала Наташа, а Янис лишь покачал головой и ответил:

— Конечно, ты не знала. Откуда ты могла знать? Ну вот, теперь знаешь. А ты как тут оказалась, специально к нам приехала, или в командировку?

— Я по путевке. У меня номер в гостинице «Каравелла», но у меня тоже горе, дядя Янис, — и Наташа не выдержала, заплакала.

Она во всех подробностях рассказала Янису о своей беде, об Англии, о смерти мужа и о Юсуфе, а так же о том, что она потеряла, по-видимому свою квартиру в Москве. Рассказала об угрозах и изнасиловании.

— Я не знаю, что мне делать, дядя Янис. В Москве мне находится опасно, как вы сами понимаете, и я думала вы с тетей поможете мне.

— Ну живи пока у меня. Хотя как долго ты сможешь здесь пробыть? Тебе, наверное, работа нужна?

Наташа кивнула. Она подумала о том, что есть может быть какие-то русские компании здесь, где ее могли бы взять на работу, неважно кем. Но у Яниса была другая идея.

— Я работаю в частном мебельном магазине в центре города начальником отдела продаж. Мы как раз набираем девушек в рекламный отдел. Будешь раздавать покупателям буклеты с нашей продукцией и следить за рекламным стендом, обновлять его. А так же будешь следить за образцами обивки мягкой мебели. Они должны быть всегда в наличии и предоставляться покупателям по первому требованию. Подходит?

— Ой, дядя Янис, миленький! Конечно подходит! Только как быть с пропиской? У меня же московская. Возьмут меня на работу без вида на жительство?

— Я сам тебя возьму. С хозяином магазина я договорюсь, он мой друг. А потом посмотрим, может быть что-то получше подберем тебе. Ты ведь английский хорошо знаешь? Контракт с тобой заключим, будет тебе работа. Только нужно бы со своим замужеством как-то разобраться, развод оформить что ли.

— Я не могу, пока не узнаю, где Юсуф, что с ним. Только через три года, если не объявится, я смогу добиться, чтобы его считали безвестно отсутствующим, так по-моему это называется, и тогда разведусь.

— Да, попала ты в переделку. Ну ладно, заполночь уже. Спать пора.

Так Наташа осталась жить у дяди Яниса. Она была бесконечно благодарна ему за все. И первое время старалась ни о чем не думать. Работала она старательно и с душой. Деньги ей платили небольшие, но дядя Янис не брал с нее за постой ни копейки.

— Копи, — сказал он. — Как жизнь обернется? С деньгами-то сподручнее.

И Наташа копила. В душе она вынашивала план возвращения в Москву, ей хотелось узнать, что произошло с ее квартирой, кто ею завладел, и еще мысль о Юсуфе не давала ей покоя. Она очень часто вспоминала его и думала, что скорее всего, он уехал в свой Пакистан, а может быть в Англию вернулся? И все это время ей казалось, что она все еще любит его. Глупо, конечно, но сердцу ведь не прикажешь.

Так прошло полгода, уже наступила осень, золотая, прохладная, дождливая. Наташа все так же работала у Яниса. Не сказать, что ей было легко. Зачастую у нее возникали проблемы из-за языкового барьера, порой клиенты разговаривали исключительно на латышском языке, и тогда приходилось трудно. Языка Наташа не знала, и если со временем она научилась кое-что понимать, узнавала слова и фразы, то говорить на латышском не могла совсем. Позднее оказалось, что владелец магазина Раймонд, угрюмый и суровый латыш, был не очень доволен тем, что Янис Шкеле принял на работу свою русскую племянницу. И он даже заявил Янису:

— Не будет справляться, уволю. Сам, собственноручно!

Янис об этом Наташе конечно не говорил, но переживал в душе. А позднее произошла еще одна неприятность, которая закончилась для Наташи большой проблемой. К Янису неожиданно приехал его сын Эрвин. Красивый, статный блондин, очень элегантный и породистый, как определила про себя Наташа, Эрвин проживал в Финляндии, был женат на финке и занимался поставкой финской мебели в магазин, где работал его отец.

Наташа всегда удивлялась, почему дядя Янис не любил говорить о сыне. Она несколько раз спрашивала его об Эрвине, которого никогда не встречала в своей жизни, но Янис уклончиво отвечал, что с ним все в порядке и переводил разговор на другую тему. Оказалось, что этот красавец был крайне высокомерен, эгоистичен и равнодушен к окружающим. Но если ему что-то не нравилось, или затрагивались его личные интересы, он становился агрессивным и злым. Приехав к отцу и узнав о том, что тот приютил свою дальнюю родственницу, Эрвин стал открыто возмущаться и тоном, не терпящим возражений, потребовал, чтобы Наташа немедленно «убиралась из его дома».

— Эта приживалка тебе никакая не родня, отец! Зачем она здесь живет? Раймонд на нее жаловался. Он звонил мне несколько раз. Немедленно отправь ее обратно, и чтобы духу ее тут не было.

— Наташа Ревенкова — племянница твоей матери, Эрвин. С ней приключилась беда, поэтому она здесь. Я дал ей шанс поправить свои дела. Успокойся, тебе она не мешает ничем. Почему ты ведешь себя как разнузданный эгоист? Это и мой дом в конце концов, и я имею право принимать решения!

— Тогда моей ноги здесь больше не будет! — взорвался Эрвин, хлопнул дверью и ушел.

Наташа, вся дрожа и почти в слезах, вышла из своей маленькой и уютной комнатки, хотела что-то сказать дяде Янису, но не смогла, разрыдалась.

— Не плачь, дочка. Он всегда был таким несдержанным. Я его не собираюсь слушать, и ты в голову не бери. Он обеспечен прекрасно, все имеет, поэтому мне не в чем себя упрекнуть. Я на его добро не претендую. А здесь он вряд ли теперь появится, во всяком случае в ближайшее время.

— А с работой мне что делать? — сквозь слезы спросила Наташа. — Раймонд недоволен мной, я знаю. Я не могу с клиентами говорить по-латышски. Он хочет меня уволить, ведь так?

— Не-е-ет, что ты. Это не так. Раймонд очень строгий, но он не может тебя уволить, я тебя принимал, и я несу за тебя ответственность. Ты хорошо работаешь, девочка. А язык надо учить, если ты хочешь жить в Латвии, конечно. Хочешь, я тебя в колледж определю? Будешь работать, а вечерами учиться.

— Спасибо, дядя Янис. Очень хочу, только сначала мне нужно в Москву съездить, узнать, что там с моей квартирой.

— Хочешь узнать, не вернулся ли твой муж? Если вернулся, то наверное с ума сходит, не знает ведь где ты. Поезжай. Бери отпуск и поезжай.

«И действительно, что я тут делаю? Живу в чужой стране, работаю за копейки и пользуюсь добротой дяди Яниса. Хороший он все-таки человек, а я злоупотребляю его добротой», — думала Наташа, лежа на своей кровати поверх одеяла, и горькие слезы бежали из глаз.

10

На следующий день она оформила отпуск и стала собираться в Москву. С дядей Янисом они договорились, что Наташа проведет три недели в Москве, за это время он оформит и пришлет ей вызов, и она вернется. Поздним вечером Янис проводил племянницу в аэропорт, и она улетела домой. Хотя «домой» — это не совсем точно. Наташа не собиралась жить в своей квартире, но наведаться туда было необходимо, чтобы узнать, что же теперь стало с ее жильем. Поэтому остановиться ей пришлось в гостинице. Она выбрала самую недорогую на окраине Москвы и не так уж и далеко от своего дома. Всего полчаса электричкой.

Первые два дня Наташа собиралась с мыслями, сидела в номере и никуда практически не выходила, только в буфет перекусить. На третий день она поехала к себе домой. Придя в свой двор, она сначала походила вокруг, зашла в соседний подъезд, внимательно посмотр