Лариса Джейкман

Возвращение из ниоткуда

Шрифты предоставлены компанией «ПараТайп»

Иллюстратор Neil Jakeman

© Лариса Джейкман, 2018

© Neil Jakeman, иллюстрации, 2018

Герои этой книги прошли через тяжелые испытания, чтобы добраться до истины бытия и небытия.

Нельзя восстать из могилы и появиться призраком среди живых. В этом упорно убеждала себя Марина, героиня драмы «Костюм от Версаче», и ее история могла закончиться очень печально, если бы призрак сломил ее волю.

Английский юноша Юлиан во второй повести убедительно доказывает нам, что бытие и небытие понятия взаимосвязанные. Но наше мышление зачастую ограничено стереотипами, которые Юлиану удалось побороть.

16+

ISBN 978-5-4490-6966-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Оглавление

1. Возвращение из ниоткуда
2. КОСТЮМ ОТ ВЕРСАЧЕ
   1. ГЛАВА 1 Странный визитер
   2. ГЛАВА 2 Призрак
   3. ГЛАВА 3 Лев и Зося
   4. ГЛАВА 4 Тайна покрывается мраком
   5. ГЛАВА 5 Вероника
   6. ГЛАВА 6 Визиты живого трупа
   7. ГЛАВА 7 Трагедия
   8. ГЛАВА 8 Валерий Муратов
   9. ГЛАВА 9 Убийство
   10. ГЛАВА 10 Исходная точка
   11. ГЛАВА 11 Долгожданная встреча
   12. ГЛАВА 12 Страшная правда
   13. ЭПИЛОГ
3. ЮЛИАН
4. ВСТУПЛЕНИЕ
5. ГЛАВА 1
   1. Юлиан: Сассекс, Англия — 2 сентября 2003
6. ГЛАВА 2
   1. Юлиан: Сассекс, Англия — 3 сентября 2003
7. ГЛАВА 3
   1. Юлиан: Сассекс, Англия — 9 сентября 2003
8. ГЛАВА 4
   1. Юлиан: Сассекс, Англия — 25 сентября 2003
9. ГЛАВА 5
   1. Алессандро: Кадиз, Испания — 3 июля 1587
10. ГЛАВА 6
    1. Юлиан: Сассекс, Англия — 15 октября 2003
11. ГЛАВА 7
    1. Алессандро: Кадиз, Испания — 14 августа 1591
12. ГЛАВА 8
    1. Юлиан: Сассекс, Англия — 22 октября 2003
13. ГЛАВА 9
    1. Юлиан: Сассекс, Англия — 30 октября 2003
14. ГЛАВА 10
    1. Алессандро: Кадиз, Испания — 16 августа 1591
15. ГЛАВА 11
    1. Юлиан: Сассекс, Англия — 31 октября 2003
16. ГЛАВА 12
    1. Алессандро: Кадиз, Испания — 3 сентября 1591
17. ГЛАВА 13
    1. Юлиан: Гуджарат, Индия — 9 ноября 2003
18. ГЛАВА 14
    1. Алессандро: Кадиз, Испания — 9 сентября 1591
19. ГЛАВА 15
    1. Юлиан: Гуджарат, Индия — 10 ноября 2003
20. ГЛАВА 16
    1. Алессандро: Кадиз, Испания — 28 сентября 1591
21. ГЛАВА 17
    1. Юлиан: Гуджарат, Индия — 10 ноября 2003
22. ГЛАВА 18
    1. Алессандро: Кадиз, Испания — 2 февраля 1592
23. ГЛАВА 19
    1. Даршан: Гуджарат, Индия — 4 марта 1601
24. ГЛАВА 20
    1. Даршан: Гуджарат, Индия — 19 марта 1601
25. ГЛАВА 21
    1. Даршан: Гуджарат, Индия — 3 февраля 1602
26. ГЛАВА 22
    1. Даршан: Гуджарат, Индия — 16 сентября 1603
27. ГЛАВА 23
    1. Даршан: Гуджарат, Индия — 17 сентября 1603
28. ГЛАВА 24
    1. Даршан: Гуджарат, Идия — 5 апреля 1623
29. ГЛАВА 25
    1. Юлиан: Лондон, Англия — 21 декабря 2003
30. ГЛАВА 26
    1. Даршан: Гуджарат, Индия — 18 октября 1653
31. ЭПИЛОГ

КОСТЮМ ОТ ВЕРСАЧЕ

ГЛАВА 1
Странный визитер

В этот обычный и спокойный день ничто не предвещало неприятностей. В доме было тихо и уютно, Марина отдыхала в одиночестве, но вдруг зазвонил телефон.

— Алло? Добрый день. Это квартира Самойловых? — прозвучал вежливый мужской голос.

— Да. Здравствуйте. Слушаю вас, — ответила Марина.

— Извините, я не знаю вашего имени. Меня зовут Игорь Николаевич. Я бы хотел с вами встретиться по одному очень деликатному делу. Не могли бы вы мне назначить удобное для вас время, я бы подъехал?

Женщина немного растерялась от такой просьбы и спросила:

— Простите, а по какому делу?

— Сожалею, но это не телефонный разговор. Давайте увидимся с глазу на глаз. Или я к вам подъеду, или вы ко мне, если хотите.

— А что, это очень серьезно? — начала волноваться она.

Ответ ее не успокоил: — Для меня, да, — прозвучало в трубке.

— Ну тогда вы и подъезжайте. Завтра в одиннадцать вас устроит?

— Прекрасно. В одиннадцать утра я у вас. Спасибо, до свидания, — быстро сказал незнакомец и положил трубку.

Тут только Марина сообразила: «А адрес? Я ведь ему не сказала. Но он и не спрашивал. Странно…»

Этот телефонный звонок весь вечер не шел у нее из головы.

«Кто бы это мог быть? Может, что-то связанное с Вадимом? Его приятель, муж подруги, коллега, врач? Ой, только не это», — подумала Марина и решила отвлечься.

Она включила музыку, заварила кофе, достала ликер, сигареты и, уютно устроившись в кресле, расслабилась. Марина любила быть дома одна. После похорон мужа они остались с сыном вдвоем в больших просторных апартаментах. Две спальни, комната для гостей, офис сына и огромная гостиная с выходом на лоджию, которая тоже служила своеобразной комнатой отдыха.

Когда Сергей, муж Марины, был жив, он вложил немало сил и средств, чтобы создать интерьер, уют и комфорт в их жилище. Ему это удалось, и Марина всегда была была ему благодарна в душе. Она вообще очень любила своего мужа, такого заботливого и внимательного. Он всегда пребывал в хорошем настроении и умел поднять его у других. К тому же Сергей имел весьма благородную внешность, был очень позитивен и никогда не доставлял неприятности окружающим его людям, будь то его домашние, друзья или сослуживцы.

Они были большие друзья с Вадимом. С самого детства сын уважал отца и сейчас, когда вырос, был очень похож на него и внешне, и по характеру.

«Как жаль, как жаль, что я потеряла его», — думала Марина и часто плакала по ночам. Вадим тоже переживал. Ему явно недоставало отца, хотя слез у него его мать никогда не замечала.

Марина почти задремала в кресле, когда послышался шум открываемой двери. Пришел Вадим.

— Мам, привет! Ты чего, спишь что ли в кресле? — спросил сын и пошел было к себе.

— Да нет, просто отдыхаю. Вадим, подожди минутку. У тебя никаких неприятностей или недоразумений нет? — спросила Марина настороженно.

— Да так, кое что по мелочи. А что?

— Это связано с женщиной? — не удержалась Марина.

— Да боже упаси! На работе просто небольшие шероховатости. А почему ты спрашиваешь-то? — удивился в свою очередь Вадим.

— Да так, не обращай внимания, — слегка успокоившись, сказала Марина и пошла готовить ужин.

Она старалась выбросить телефонный звонок из головы. В конце концов завтра все прояснится. Волноваться особо не о чем, раз у Вадима все в порядке.

На следующее утро ровно в одиннадцать часов Марина увидела из окна кухни подъехавшее такси, из которого вышел представительный мужчина. Он огляделся по сторонам и направился к их дому. Когда он позвонил, Марина сама спустилась к нему.

— Здравствуйте, госпожа Самойлова, — сказал незнакомец очень вежливо.

Он был высокого роста, довольно приятной наружности, с симпатичным, но каким-то незапоминающимся лицом. В руках он держал вместительный пластиковый пакет.

— Здравствуйте. Меня зовут Марина Евгеньевна, — представилась она, с любопытством взирая на незнакомого гостя.

— Очень приятно. А я — Игорь Николаевич, который вам вчера и звонил, — галантно поклонившись ответил мужчина.

— Я слушаю вас, — сказала Марина, все еще оставаясь в дверях, и лицо ее приняло выражение крайней заинтересованности.

— Марина Евгеньевна, скажите, где вы работаете или чем занимаетесь?

— Простите, я не совсем понимаю. Хотелось бы сначала узнать цель вашего визита.

— Я вам сейчас все объясню. И все-таки, вы имеете какое-нибудь отношение к торговле? — настаивал собеседник.

— Да нет же! У меня частный бизнес. Я дизайнер. К торговле никакого отношения не имею, — ответила она.

— Вы дизайнер одежды?

— Нет, я — дизайнер интерьеров. Да в чем, собственно, дело? — нетерпеливо спросила Марина.

Мужчина посмотрел на нее как бы решаясь на что-то и потом сказал:

— Простите, я вам должен кое-что показать. Не могли бы мы зайти к вам? Это не надолго.

Марина подумала, что Вадим уже, должно быть, встал. Она дома не одна, да и незнакомец выглядел вполне прилично и солидно. Опасаться, вроде бы, нечего. И она пригласила его подняться. Они прошли в гостиную. На душе у Марины было немного тревожно, наверное от того, что она не понимала сути визита. Тем временем Игорь Николаевич достал из пакета мужской костюм и расстелил его на диване.

— Марина Евгеньевна, вы узнаете эту вещь?

Посмотрев на костюм, Марина вскрикнула, зажала рот ладонью, и глаза ее наполнились ужасом.

— Значит, узнаете. Чей это костюм? — не отставал непрошенный гость.

— Конечно… я…я в нем мужа похоронила, — ответила Марина, холодея от страха.

Это был костюм Сергея. Темно-серый, очень дорогой костюм от Версаче, который они приобрели ему в Париже на распродаже в галлерее «Лафайет». Ошибки быть не могло, так как они меняли пуговицы на пиджаке. Сергею не нравились первоначальные, обтянутые тканью пуговицы, и они полдня потратили на то, чтобы найти достойную замену. В итоге им повезло. Они купили замечательные темно-серые пуговицы с жемчужным отливом, которые и красовались сейчас на лежащем на диване пиджаке. Марина чуть не заплакала в присутствии постороннего ей мужчины, до того ей было страшно.

— Вадим, пойди сюда скорее! — позвала она, услышав, что сын прошел в кухню. Вадим быстро вошел в комнату и поздоровался с незнакомым ему мужчиной.

— Что случилось, мама? — спросил Вадим и перевел взгляд на костюм. Он, конечно, тоже узнал его и, удивленно пожав плечами, спросил: — Откуда это?!

— Я купил его! — с излишним пафосом ответил Игорь Николаевич.

— Как это купили, где?! — совсем растерявшись, спросила Марина, а Вадим обнял ее за плечи.

— Мама, успокойся. Это недоразумение. Это другой костюм, я уверяю тебя, — сказал сын участливо.

— А это? — спросил Игорь Николаевич и протянул им бумажку, вытащенную из внутреннего кармана пиджака.

Развернув ее, Марина и Вадим увидели, что это квитанция из химчистки, на которой были указаны их фамилия и адрес.

— Ничего не понимаю, — сказал Вадим в то время, как Марина бессильно опустилась на диван.

— Видите ли, я купил этот костюм в одном из наших престижных магазинов. Знаете «Элеганс» на набережной? Там, естественно, продают только новые вещи. И этот костюм был продан как новый, с бирками, этикетками, упакованный в фирменный пакет. Никаких сомнений у меня не возникало, пока я случайно не обнаружил в кармане вот эту квитанцию, — с этими словами мужчина посмотрел на Марину. Она сокрушенно молчала. Было видно, как ее бьет дрожь.

— Понимаете, я решил сначала поговорить с вами. Думал, может как-то случайно во время примерки ваш муж, к примеру, ну или сын, засунул в карман эту бумажку. Но теперь вижу, что я ошибся. Простите меня, но думаю, вам надо обратиться в милицию. Тут дело явно не чисто и намного хуже, чем я ожидал», — сказал Игорь Николаевич и быстро ушел.

— А костюм вы разве не заберете? — крикнула ему вдогонку Марина, но он лишь махнул рукой и со словами «я с вами позже свяжусь» исчез за дверью.

Костюм остался лежать на диване. Вадим аккуратно свернул его и упаковал в пластиковый пакет.

— Позвонить в милицию? — спросил он.

— Нет! Дай сюда пакет. Я схожу в «Элеганс» и попытаюсь выяснить что к чему, — ответила Марина.

***

Магазин «Элеганс» открылся в их городе совсем недавно. Он занимал два этажа и имел четыре торговых зала. Первый этаж — женская одежда, обувь, белье, парфюмерия. Второй этаж — мужская одежда, обувь, аксессуары. Все отделы были безупречно оформлены по последнему слову дорогих заграничных торговых центров.

Марина прошлась по второму этажу, оглядела костюмы, вывешенные на показ и не увидела ничего, подобного костюму от Версаче. Неожиданно к ней подошла молоденькая продавщица и предложила свои услуги. Девушка была так молода, что, казалось, ей еще и шестнадцати нет. На ней великолепно сидело синее форменное платье с золотым пояском и с маленькой золотой пластинкой, приколотой на груди, на которой было указано ее имя: «Снежана, мл. продавец». Она участливо смотрела на Марину и улыбалась. Марина улыбнулась ей в ответ и спросила:

— Снежана, могу я поговорить с вашим товароведом?

— С Ольгой Эдуардовной? Я сейчас узнаю. А что у вас? Если возврат товара, то это не к ней.

— Нет, не возврат. У меня личная просьба.

— Минуточку, подождите здесь пожалуйста, — вежливо сказала Снежана и походкой, напоминающей бабочку в полете, исчезла в кулуарах с табличкой «Торговые офисы».

Через несколько минут оттуда вышла элегантная дама, которая пригласила Марину пройти с ней.

— Прошу, — Ольга Эдуардовна указала рукой в сторону торговых офисов, и они прошли в просторный и хорошо обставленный кабинет. Марина сразу приступила к делу:

— Скажите, Ольга Эдуардовна, у вас в продаже часто бывают вещи известных модельеров и дизайнеров, Версаче, например?

— Бывают, но не часто. Такие вещи очень дорого стоят, порой запредельно дорого. И, несмотря на нашу солидную клиентуру, уходят они с большим трудом. А вы, собственно, откуда, из газеты, радио, телевидения? Будьте любезны, представьтесь пожалуйста.

Марина растерялась. Действительно, правила хорошего тона при деловой беседе предусматривают процедуру представления себя.

— Извините, но я не из газеты. Я частное лицо. У меня серьезная проблема. Посмотрите, вы узнаете эту вещь?

Марина вытащила из пакета злополучный костюм и разложила его прямо на огромном столе товароведа. Ольга Эдуардовна внимательно посмотрела на него, подумала и сказала:

— Да, конечно. Эта вещь была продана на той неделе. Это был единственный экземпляр. А в чем дело?

— Единственный экземпляр… это и понятно. А как он попал к вам, этот экземпляр? Прямо из Парижа?

— Ну это уже вопрос, на который я вправе не отвечать частному лицу. Простите.

— Ну что ж, тогда и вы меня простите, но мне придется обращаться в соответствующие органы. Это слишком серьезный вопрос, чтобы оставлять его без ответа, — решительно заявила Марина.

Ольга Эдуардовна приняла этот вызов совершенно спокойно. Она внимательно посмотрела на Марину и сказала:

— Хорошо. Мне скрывать нечего. Этот костюм был пробный экземпляр. Его предложил нам продать один начинающий бизнесмен. Он налаживал контакты с поставщиками дизайнеровской одежды из Франции и Италии и в качестве изучения рынка спроса предложил нам продать этот костюм, чтобы посмотреть, как быстро его купят и реальна ли продажная цена.

— А можно мне узнать имя этого бизнесмена? Ведь если ваша сделка с ним легальна и законна, то вам нечего опасаться, не так ли? — не отступала Марина.

— Да ради бога, — сказала товаровед и, с озабоченным видом перелистав стопку бумаг на столе, заявила:

— Нашла! Вот его визитка: Самойлов, Сергей Константинович Самойлов.

Услышав имя своего мужа, Марина чуть не потеряла сознание, она вся обмякла и грузно, держась за край стола, опустилась на стул. Очнулась она от того, что кто-то давал ей нюхать нашатырь. Три женщины заботливо окружили ее и пытались привести в чувство.

— Что с вами? Какие-то проблемы? — озабоченно спросила Ольга Эдуардовна.

— Может, скорую вызвать? — пролепетала Снежана и направилась было к телефону.

— Нет, прошу вас, не надо. Я сейчас уйду. Только еще вопрос: когда вы последний раз разговаривали с этим Сергеем Константиновичем? — спросила Марина совсем почти онемевшим языком.

— В прошлую пятницу. Он пришел забрать деньги за проданный костюм и сказал, что созвонится со мной, когда прибудет партия одежды. Если это так важно, то могу сообщить, что этот костюм был оформлен через фирму «Европейская мода». Адреса фирмы на визитке нет, но есть номер телефона и факса, — услужливо проговорила женщина и протянула Марине визитную карточку. — Вот, возьмите, мне она вряд ли понадобится.

Почти без сил и даже не взглянув на визитку, Марина положила ее в карман и вышла из кабинета. Ей было страшно. Она не понимала, что за чертовщина происходит вокруг, а все необъяснимое всегда вызывает чувство страха.

Когда Вадим услышал рассказ матери о ее визите в «Элеганс», он сказал как можно спокойнее:

— Так. Давай сюда визитку. Найду этого Сергея Константиновича и выясню все. Не волнуйся. Это либо совпадение, либо недоразумение.

Визитная карточка была самая обыкновенная. Никаких излишеств: директор фирмы «Европейская мода», телефон, факс. Фамилия, имя, отчество директора полностью совпадали с полным именем Марининого мужа. Это пугало и отталкивало.

ГЛАВА 2
Призрак

Сергей Константинович Самойлов, бывший муж Марины, никогда не имел отношения к бизнесу подобного рода. Он был генеральным директором крупного концерна по производству строительных материалов и поставке строительной техники. В этот бизнес он вложил большой капитал, имел основной пакет акций и считался в городе одним из самых процветающих бизнесменов. Сергей работал исступленно и не щадя себя.

Последнее время он очень уставал, потерял сон, аппетит, но к врачам не обращался. Считал, что у него банальное переутомление и собирался организовать продолжительный семейный отдых на Канарских островах. Марина старалась поддерживать комфорт и уют в доме, дабы ее муж мог наслаждаться покоем и отдыхом после напряженной работы. Она не переживала за его здоровье до тех пор, пока однажды он вдруг не сказал ей:

— Знаешь, я подумал… ну так, на всякий случай… думаю, я должен составить завещание. Ну, то есть, по умному распорядиться своими деньгами и бизнесом.

Марина испуганно взглянула на мужа.

— Ну что ты так смотришь, — улыбнувшись сказал Сергей. — Во всех цивилизованных странах люди составляют завещания, это нормально. Все должно быть предусмотрено заранее. Упадет мне завтра на голову кирпич, и что тогда? Ты даже не будешь знать, с чего начать, чтобы получить все, что принадлежит нам, а в случае с кирпичом должно будет принадлежать тебе. Это очень сложно, поверь. Будет лучше, если все будет оговорено и оформлено заранее.

— Ну а если мне кирпич на голову упадет, тогда что? — с легким сарказмом спросила Марина.

— Вот именно, моя дорогая. Тогда останется Вадим, который будет являться вторым прямым наследником нашего семейного капитала. Но все должно быть четко оговорено и юридически заверено.

Марина немного успокоилась. Железная логика мужа всегда быстро приводила ее в чувство. Сергей оформил завещание, согласно которому в случае его недееспособности или смерти весь движимый и недвижимый капитал переходит в собственность его жены, которая вправе распорядиться им по своему усмотрению. В случае ее недееспособности или смерти, все переходит к Вадиму. Прямое завещание, четкое, без излишеств и экивоков.

Марина Самойлова никогда не придавала большого значения таким словам, как «капитал», «недвижимость», «собственность» и никогда не ощущала себя одной из самых богатых женщин в городе. Весь этот так называемый капитал был где-то за пределами досягаемости. Он вращался, крутился, вкладывался, уходил, приходил — короче говоря, был движущей силой бизнеса Сергея, к которому Марина не имела никакого отношения.

Да, у них были деньги. Их семья никогда не нуждалась, но все это давалось колоссальными затратами труда, времени и здоровья Сергея Самойлова. Марина, строительный инженер по образованию, тоже организовала собственное дело. Она открыла фирму «Интерьер-дизайн» и успешно возглавляла ее, имея солидную клиентуру и щедрых заказчиков.

Все шло прекрасно до прошлой зимы. Сразу после нового года Сергею стало плохо. Детальное обследование, на котором настояла Марина, выдало неутешительные результаты: тяжелое заболевание сердца с необратимыми процессами. Тяжелейший миокардит не поддавался лечению, и уже в июле Сергея не стало. Тогда она поняла, что ее муж, скорее всего, предчувствовал свою кончину, поэтому и настоял на составлении завещания.

Сергея Константиновича Самойлова кремировали и захоронили останки на центральном городском кладбище. Марина смутно помнила всю процедуру похорон, ощущая себя в каком-то полубессознательном состоянии. Вадим постоянно находился при ней, а все заботы по организации похорон и хлопоты, связанные с ними, взвалил на свои плечи Лев Сванидзе, первый заместитель Сергея и друг семьи Самойловых.

Это был очень умный и деловой человек, за что Марина его очень уважала. Сейчас Лев Георгиевич стал исполняющим обязанности генерального директора концерна и будет им до тех пор, пока Вадим Сергеевич Самойлов не сможет самостоятельно возглавить бизнес. Вадим в настоящий момент занимал должность финансового директора, что тоже не мало. Это был совет Льва, подключить Вадима к делу, начав с досконального изучения финансовой стороны бизнеса.

Но вот вдруг появился еще один мифический Сергей Константинович Самойлов, директор фирмы «Европейская мода». Нужно было во что бы то ни стало разыскать его для выяснения всех этих странных обстоятельств.

Марина позвонила Льву Сванидзе. Трубку взяла Зося, его жена. Это было чистое недоразумение, Марина никак не могла взять в толк, как такой умный, интеллигентный мужчина, как Лев, мог жениться на такой, мягко говоря, недалекой и несуразной девице, как Зося. У нее была очень привлекательная внешность, но про женщину с такими умственными способностями, как у нее, просто язык не поворачивался сказать, что она красива. Смазлива, кокетлива и даже вульгарна — все, что угодно из этой серии эпитетов, но только не «красива».

Лев же считал ее необыкновенной красавицей, по-детски наивной и кроме как «Дюймовочкой» или «Цыпленком» никак не называл. Марина тщательно скрывала свое раздражение по этому поводу. В конце концов это не ее дело, какая у Сванидзе жена, но было досадно, так как дружбы семьями в полной мере у них не получалось.

— Алле, я вас внимательно слушаю, — проворковала Зося, взяв трубку.

— Зося, добрый день. Это Марина. Мне бы нужно со Львом Георгиевичем поговорить. Можно его к телефону?

— Ой, Мариночка, лапочка, здравствуй. А Левушки нет. Он на работе! — восклицала Зося и казалось, что она слегка подпрыгивает во время разговора.

— Сегодня же суббота, Зося. Вадим не работает, он дома.

— Да?! Странно, а я и забыла, что суббота. Ну, значит, не на работе. Я спала, когда он ушел. Марина, ты смотрела последнюю серию «Любовных записок» вчера? Ой, я так плакала, когда от Сантьяго ушла жена. Правда, классный фильм? А как ты думаешь, он станет теперь встречаться с Изабеллой? Она же замужем, какой кошмар! А от Сантьяго я без ума, а ты? — тараторила Зося.

Нет, это было невыносимо.

— Извини, Зося, я этот сериал не смотрю и поэтому пока с умом. У меня сейчас несколько другие проблемы. До свидания.

— Пока. Я передам Левушке, что ты звонила. Целую, — прощебетала Зося, и раздосадованная Марина поспешно бросила трубку.

Вадима не было дома. Марина прошла к нему в кабинет и открыла ящик письменного стола. Визитка обнаружилась сразу. Она лежала среди других таких же, но все же была особенной так как хранила в себе какую-то тайну, страшную тайну, потому что в простое совпадение таких нелепых вещей Марине не верилось. Она взяла визитку и набрала номер телефона.

«Абонент временно недоступен», — проговорил искусственный голос, и у Марины немного отлегло на душе.

«Ерунда! Полная чушь! Кто-то затеял нехорошую игру со мной. К черту все! Сейчас попробую отправить факс, уверена, что получу тот же ответ. А потом посоветуюсь со Львом, какие действия предпринять относительно костюма», — решила про себя Марина.

Она взяла лист бумаги и написала: «Самойлов Сергей Константинович, позвоните по телефону 25-90-76. Марина Евгеньевна».

Отправив факс по указанному на визитке номеру, она удивилась, что он прошел.

«Ну что ж, посмотрим, кто попадется на крючок», — подумала Марина и вздрогнула, так как раздался резкий телефонный звонок. Взяв трубку, Марина почувствовала легкую дрожь, как от прохладного ветерка.

— Алло, я вас слушаю, — сказала Марина хрипловатым от волнения голосом.

— Марина Евгеньевна? Мы получили ваш факс, — проговорил приятный женский голос. — Сергея Константиновича сейчас нет, но он обязательно свяжется с вами в ближайшее время.

— Простите, а вы кто? — не нашлась Марина на большее.

— Я? Никто, абсолютно никто. До скорой встречи, — прозвучали странные слова и на другом конце бросили трубку.

Ошарашенная Марина еще с минуту слушала прерывистые гудки, потом медленно положила трубку на рычаг. Ей опять стало страшно. Она подошла к окну. Уже смеркалось, в призрачном свете ноябрьского вечера все казалось каким-то неестественным, как декорация на сцене. И вдруг что-то заставило Марину напрячься, как будто струна внутри натянулась. Она почувствовала легкое жжение в груди и поняла, что видит призрак. Через двор легкой пружинистой походкой шагал Сергей! Он поднял голову и помахал ей рукой. Марина хрипло вскрикнула и выбежала из кабинета. Она остановилась в холле, потом заметалась, не зная, в какую комнату забежать, где укрыться. Вдруг в замочной скважине стал проворачиваться ключ, и дверь медленно начала открываться. Марина зажмурила глаза, оставшись стоять здесь, в холле, прижавшись к стене.

— Привет, мам! Ты чего? — услышала она голос Вадима.

«Боже мой, так это же Вадим», — подумала насмерть перепуганная Марина и открыла глаза.

Она внимательно посмотрела на сына. Ну конечно! Как же она раньше не замечала такого поразительного сходства сына с отцом. Тот же рост, та же стать, сажень в плечах. И одет он был похоже: темный костюм, длинный плащ.

— Мама, да что с тобой? Ты смотришь на меня, как на призрак. У тебя что, опять что-нибудь произошло из ряда вон? Мама, очнись! — вопрошал ее Вадим.

— Ой, прости, сынок. Это я так. Нервы чего-то сдают. Ты, Вадим, звонил по тому телефону, ну который на визитке? — спросила Марина немного заикаясь и нервничая.

— Звонил. И знаешь, что мне ответили? Извините, мол, Вадим Сергеевич (а я, между прочим, не представлялся), но Сергей Константинович не сможет с вами переговорить. Он очень далеко и вернется не скоро, во всяком случае, в офис. Поищите его, говорят, в другом месте. И тут же отключились. Я набрал еще раз, но не сработало, номер недоступен. Судя по номеру, это сотовый».

— А голос был мужской или женский? — не унималась Марина.

— Женский. Мама, выбрось эту чушь из головы. Какой-то дурак разыгрывает комедию. Не поддавайся. Ты слишком впечатлительна для таких шуток.

— Вадим, костюм отца — это не шутки! И ты не хуже меня знаешь, что этот костюм был сожжен и погребен вместе с прахом Сергея! Откуда он взялся?! Скажи мне, откуда?! Какой шутник способен на такие изощренные выходки? Пока я не найду этому объяснения, я не успокоюсь! — и Марина заплакала.

Ей по-прежнему было страшно. Единственный человек, от которого она ждала реальной помощи советом и делом был Лев Сванидзе. Но она не хотела звонить ему домой из-за Зоси. Она знала, что когда Лев говорит с кем-то по телефону, «дюймовочка» зачастую забирается к нему на колени, тормошит его, чмокает, щекочет. Нет, лучше связаться с ним в офисе. Марина решила отложить контакт до понедельника.

«Завтра воскресенье. Надо будет съездить куда-нибудь, развеяться. А в понедельник с утра вместе с Вадимом отправлюсь к Сванидзе», — решила Марина и отправилась на кухню.

Вадим уже приготовил ужин, свое фирменное блюдо — жареную картошку и форель, запеченую в фольге. Быстро и необыкновенно вкусно! Пиво, салат из свежих овощей и ароматное абрикосовое мороженое на десерт — прямо праздник гурманов.

Потом мать с сыном уселись у телевизора с жареными фисташками. Первое, что им попалось, был сериал «Любовные записки». До омерзения слащавый Сантьяго с длинными сальными волосами тряс за плечи какую-то дородную бабищу с развратным ртом и некрасивой родинкой над губой. Скорее всего, это была Изабелла. Он требовал от нее каких-то признаний, но ей, судя по всему, было не до этого. Ей явно хотелось чего-то другого, причем не Изабелле, героине этой супер-драмы, а актрисе, которая пыталась войти в роль, но у нее это не получалось, видимо из-за всепоглощающего плотского желания, которое она даже не пыталась скрыть.

«Да уж! Как это Зося сказала? Классный фильм, кажется так. Ну что ж, каждому свое», — подумала Марина и решила принять успокаивающую ландышевую ванну, когда Вадим переключил телевизор на «Новости в мире».

Затем отдохнувшая и душистая Марина взяла томик Франсуазы Саган с «Любите ли вы Брамса?» и отправилась в спальню, пожелав Вадиму приятного вечера и спокойной ночи. Почитав роман до половины двенадцатого и успокоившись душевно, Марина стала засыпать. Было приятно, тепло и уютно, и она ощущала этот комфорт и воспринимала его, засыпая и наслаждаясь.

Проснулась Марина среди ночи от странного вибрирующего звука, легкого, еле уловимого. Она не сразу поняла, откуда он исходит, а когда звук прекратился, до нее вдруг дошло: факс! Так слегка вибрирует факс, когда принимает информацию. Немного взволнованная женщина встала, накинула пушистый халат и прошла в кабинет. Да, она не ошиблась. Это пришел факс. Легкий белый лист бумаги высвечивался в темноте, маня подойти, оторвать, прочитать. Дрожащей рукой Марина оторвала листок, включила настольную лампу и стала вчитываться в строчки, напечатанные, не написанные от руки.

«Мариночка, любимая моя! Я так устал без тебя! Когда же мы снова будем вместе? Я буду ждать тебя столько, сколько нужно. Только приходи скорей. Прости меня, родная.»

Марина читала, читала и не могла понять, что это, от кого, как вдруг факс снова заработал, и она получила еще одно сообщение, от которого она закричала испуганно и отчаянно.

«P.S. Сынок, прости, что не смог поговорить с тобой по телефону. Скажи маме, что ты хотел сказать, она мне передаст при встрече, надеюсь скорой. Отец»

Очнулась Марина в объятиях Вадима, который крепко прижал ее к себе, и его пижамная пуговица больно впилась ей в щеку.

— Так, все, хватит! Иду в милицию, завтра же! — заявил Вадим. — Я узнаю, что за негодяй треплет нам нервы. Мама, ты же понимаешь, что все это не стоит выеденного яйца. Непонятно, правда, зачем, но кто-то пытается помешать нам жить. Если мы будем достаточно благоразумны, то у них ничего не выйдет. Успокойся, я прошу тебя.

Вадим накапал матери валерьянки и уложил ее в постель. Но она так и не смогла заснуть. Какие-то бредовые мысли лезли ей в голову, и она никак не могла от них избавиться. Заснула Марина уже под утро. Спала она тревожно, видя нехорошие, пугающие сны и проснулась около одиннадцати, слыша как Вадим разговаривает с кем-то по телефону.

— Кто это? — спросила она громким голосом, когда сын положил трубку.

— Это Лев Георгиевич. Ему Зося сказала, что ты звонила вчера, вот он и перезвонил. Ну как ты? — проговорил Вадим, просунув голову в дверной проем спальни.

— Ужасно, не спрашивай. Ты сказал Льву что-нибудь об этих факсах?

— Нет, но я попросил его зайти к нам по одному, якобы, неотложному делу. Он пообещал подъехать с Зосей после двенадцати.

— Ой, только не с Зосей. Набери-ка мне его номер и дай трубку пожалуйста, — попросила Марина.

Вадим выполнил ее просьбу, и в трубке послышалось мягкое, сочное «Алло?»

— Здравствуй, Лев, это Марина. Лев, у меня к тебе такой серьезный и, я бы сказала, страшный разговор, что боюсь, он испугает Зосю. Кое-что произошло этой ночью, а она у тебя такая впечатлительная. Поверь мне, лучше уберечь ее от переживаний. Приезжай один, я тебя очень прошу!

— Конечно, о чем речь. Приеду один. Ну, до встречи, — ответил Лев немного недовольно, как показалось Марине, но переживать по этому поводу у нее просто не было сил.

ГЛАВА 3
Лев и Зося

Лев Сванидзе был лучшим другом Сергея. Они все вместе дружили еще с институтской поры, и Марина была в курсе всех его жизненных перипетий. Они вместе с Сергеем начинали бизнес пятнадцать лет назад, открыв небольшой цех по производству дешевого прочного кирпича. Технологию и подержанное оборудование они купили у финнов на деньги Сергея, которые он взял в кредит в первом тогда открывшемся коммерческом банке «Российский» под сносные проценты. А Лев не рисковал и участвовать в кредитной сделке с банком отказался. Он хуже тогда понимал новую финансовую политику, которую проводила в жизнь перестройка. Поэтому все изначально легло на плечи Сергея, но потом так и повелось — Сергей на первых ролях, Лев на вторых. Но он не обижался, да и по натуре он был колесом ведомым. Но дело свое знал хорошо и бизнесу был предан до конца, ни разу не подвел Сергея и никогда не навязывал ему своего мнения, уважая его авторитет.

До Зоси Лев был женат на потомственной грузинской княжне Ариадне. Так во всяком случае она себя везде представляла. Некрасивая, но с великолепной точеной фигурой Ариадна усиленно пила соки из бедного Льва Георгиевича, который никогда не имел своего мнения, всегда был унижен, пристыжен и в чем-то обязательно виноват. От «семейных радостей» он спасался на работе и готов был пропадать там и день, и ночь.

Титулованная грузинская родня Ариадны не могла смириться с таким несолидным положением, которое по их мнению занимала их драгоценная дочь, внучка, сестра, племянница и т. д. Они считали ее брак со Львом Сванидзе мезальянсом и всячески старались этот брак прервать.

И вот однажды Ариадна, навестив свою родню в Кахетии, откуда она родом, познакомилась там с итальянским господином с красивой фамилией Риччи, который приехал в Грузию, чтобы приобрести небольшой завод по производству великолепных грузинских вин.

Риччи безумно влюбился в некрасивую и несчастную Ариадну и поклялся создать ей рай земной, если она только разведется со своим никчемным Львом и выйдет замуж за него, синьора Луиджи Риччи, которому, правда, без малого семьдесят, но выглядит он не больше, чем на пятьдесят пять.

Крепость «Ариадна» пала без боя. Не возвращаясь домой, она потребовала у мужа развод, к счастью, оставив ему все движимое и недвижимое имущество, забрав только свои меха, драгоценности и коллекцию картин, за которыми приехал ее брат Шота. Он хорошо относился ко Льву Георгиевичу, поэтому посочувствовал, посопереживал, забрал ценности и был таков.

Лев остался один. Сергей и Марина старались морально поддержать своего друга. Чтобы как-то утешить Льва Георгиевича, Сергей организовал ему отдых и купил путевку на Рижское взморье. О черноморском побережье Лев даже и слышать не хотел, так как оно вызывало у него ассоциации с Грузией, а это ему было тяжело.

Отдохнув на Рижском взморье, Лев вернулся домой, но не один. Марина с Сергеем встречали его в аэропорту, и каково же было их удивление, когда счастливый красавец Сванидзе спустился с трапа самолета с очаровательной, на первый взгляд, девочкой.

— Знакомьтесь, друзья мои. Это Зося Зеленская, моя невеста, — гордо сказал Лев, подтолкнув девочку вперед. Она счастливо заулыбалась и с милым прибалтийским акцентом сказала: «Здравствуйте».

Все вместе прибыли к Самойловым на ужин. Тут Марина получше разглядела Зосю Зеленскую. У нее была внешность дорогой немецкой куклы — прямая противоположность Ариадне. Порцелановое личико, голубые глазки без единой мысли во взгляде напоминали хрустальные бусины, пухлый, слегка приоткрытый розовый ротик, маленький и манящий и каскад золотых кудряшек, настолько красивых и блестящих, что даже не верилось, что они настоящие. Кукольный облик Зоси дополняла фигура девочки-подростка, изящно втиснутая в голубые потертые джинсы, и только большая грудь, красиво подчеркнутая обтянутой трикотажной майкой, напоминала о том, что перед нами вполне созревшая и сформировавшаяся молодая женщина.

Оказывается, Зосе было уже двадцать девять лет, и она всего на двенадцать лет младше Льва. Вполне нормально для брака, если бы не ее, мягко говоря, излишняя наивность. Зося рано осталась без родителей, и с шести лет ее воспитывала старшая сестра Беата, которой на ту пору было уже двадцать шесть лет. Разница в двадцать лет делала Беату больше похожей на Зосину мать, чем на сестру. Родители Зоси и Беаты переехали в Ригу из Польши, когда отца назначили главным советником кораблестроения при ММФ Латвии. Зося родилась уже в Риге, а через шесть лет после ее рождения родители погибли в море, утонув на собственной яхте при загадочных обстоятельствах.

Скорее всего Беата, озабоченная устройством личной жизни после смерти родителей, не уделяла должного внимания сестре. Зося росла, как травинка в поле. К школьному возрасту она совсем плохо разговаривала по-русски, совсем почти не говорила по-латышски, так как Беата общалась с ней только на своем родном польском языке. В школе Зосе было очень трудно. Она всегда была отстающей, сидела по два года в одном классе иногда и кое-как за тринадцать лет закончила-таки школу, но уже вечернюю. Больше она нигде не училась, но работала фотомоделью в издательстве журнала «Rigas Modas».

У нее было много поклонников, в основном из братии фотографов, но серьезных отношений так ни с кем и не сложилось. Поклонники не задерживались с Зосей долее двух-трех недель. Видимо, у них тоже были свои требования к интеллекту. И Зосю уже начало пугать ее будущее.

Беата вышла замуж, имела троих детей. Им с семьей удалось вернуться в Польшу, а Зося осталась в Риге из-за работы. Но к тридцати годам конец ее карьеры уже начал маячить за горизонтом. Она понимала, что продержится на подиуме максимум до тридцати, ну в журнале, может быть, чуть дольше. А что потом? Ни профессии, ни навыков, ни мужа, ни семьи — ничего! Зосе стало страшно.

И вдруг, как снег на голову, свалился Лев Сванидзе. Он увидел Зосю на демонстрации моделей «Rigas Modas», куда попал случайно из-за дождливой погоды, и был ослеплен. Не дождавшись конца представления, он выбежал на улицу, купил огромный букет роз и стал дожидаться своего ангела у служебного выхода. Когда девушки стали выходить и садиться в поджидавший их автобус, Лев увидел Зосю, подошел к ней и вручил букет со словами: «Вы настолько очаровательны, что у меня нет слов».

— А как вас зовут? Меня Зося Зеленская. Вам понравилось представление? — услышал он милый голосок прелестницы.

— О, да, конечно! Зося — очень красивое имя. А я — Лев. Будем знакомы.

С этой минуты они не расставались. Но зато Марина с Сергеем отошли на второй план. Дело в том, что говорить с Зосей можно было только на темы, доступные десятилетнему ребенку. Так или иначе, Марина старалась избегать встреч с ней.

ГЛАВА 4
Тайна покрывается мраком

Лев, как и обещал, приехал один. Он сразу приступил к делу: что случилось? Марина рассказала все с самого начала, показала Льву костюм, визитку, факсы и вопросительно, с огромной надеждой взирала на него. Лев смотрел на вещественные доказательства Марининого рассказа и недоумевал.

— Ты меня, конечно, извини, Марина, но это чертовщина какая-то. Дай мне немного подумать. Я возьму с собой визитку и эти факсы. Завтра попробую разобраться с этим. А насчет костюма — я просто не знаю, что сказать. Кто-то явно мутит воду. Буду думать, — сказал озабоченный Лев и пригласил Марину пообедать.

— Знаешь, давай-ка собирайся, возьмем Зосю, и я свожу вас в «Алазанскую долину». Там готовят потрясающие шашлыки. Сегодня выходной, вот и пообедаем на славу. И Вадима возьмем. Ну, договорились?

— Хорошо, Лев, спасибо. Только у меня к тебе одна просьба. Давай сначала съездим на кладбище вдвоем. Я не была давненько, да и душа немного успокоится. Я тебя очень прошу, — сказала Марина, и было заметно, что она немного нервничает.

— Нет вопросов. Поехали. Сейчас только Зосе позвоню, чтобы она готова была, а ты Вадима предупреди, — сказал Лев и направился к телефону.

— Цыпленок, это я. К трем будь готова, идем в ресторан обедать, — проворковал Лев, и Марина услышала радостный визг, доносящийся из трубки.

«Наверное все же хорошо иметь такую беспечную, по-детски наивную жену. Интересно, ссорятся они когда-нибудь, выясняют отношения? Не похоже. Скорее всего, Лев ее безумно любит такую, какая она есть, а после Ариадны ему лучшего и не надо», — размышляла Марина, облачаясь в свой любимый черный брючный костюм и ярко-голубую блузку.

Поверх она надела черный кожаный плащ, взяла зонтик, перчатки и вышла из дома. Лев поджидал ее в машине. Перед уходом она переговорила с Вадимом, но он от ресторана отказался, сославшись на бассейн. Вадим старался не пропускать занятия по выходным. Он с детства прекрасно плавал, он любил этот спорт, хотя серьезно никогда им не занимался.

День был довольно теплый для ноября. Солнечно и свежо. На кладбище пахло опавшей листвой, землей и астрами. Лев с Мариной медленно шли по аллее к могиле Сергея. Говорили о пустяках, к предыдущему разговору решили больше не возвращаться до выяснения обстоятельств и Зосю не посвящать.

— Спасибо, Марина, что ты так бережно отнеслась к ней. Ты права, все это Зосю ужасно испугало бы. Она ведь как ребенок, расстраивается по каждому пустяку. Но знаешь, я так счастлив с ней. Она мне и жена, и дочь в одном лице. Люблю ее и как женщину, и как девчонку. Это трудно объяснить. Что-то в ней тронуло меня до глубины души, когда мы познакомились, и это чувство не проходит до сих пор, — разоткровенничался Лев.

— Я очень рада, Лев, что ты счастлив, — сказала Марина и взяла его под руку.

Они свернули у самого конца аллеи и по маленькой тропинке направились к памятнику Сергея. Отсюда он уже хорошо был виден. Высокая розоватая гранитная плита возвышалась на массивном постаменте, ажурная металлическая ограда обрамляла могилу, которая подсвечивалась осенним солнечным светом, проникающим сквозь редкую листву и густые ветви растущих вокруг деревьев.

Но что-то вдруг насторожило Марину. Еще издалека она заметила, что что-то не так. Подойдя ближе, она поняла, она увидела разницу. На гранитной плите памятника был высечен портрет Сергея, ниже стояли даты рождения и смерти, которые тоже были красиво высечены и покрыты сусальным золотом. Но сейчас золото отсвечивало только на дате рождения. С даты смерти позолота была тщательно счищена, и эта дата теперь как бы не просматривалась.

— Это еще что за новости?! — произнесла Марина, холодея внутри.

Лев стал оглядываться вокруг. Никаких следов, никаких намеков на то, что кто-то был здесь и старательно счистил позолоту. Лев попытался поколупать ногтем золотое покрытие, сохранившееся на другой части, но оно не поддавалось. Золото как будто бы впиталось в шероховатую поверхность высеченного мрамора.

— Да, это уже слишком. Ну что ж, надо серьезно этим заняться. Кто-то ищет больших неприятностей на свою голову, — озабоченно сказал Лев и слегка приударил кулаком по гранитной плите.

— Скорее всего, это я жду больших неприятностей, — сказала Марина потухшим голосом, и из глаз ее опять полились слезы.

— Марина, я обещаю тебе, что завтра же займусь этим. Подключу свои связи, найду человека, который отнесется ко всему с должным вниманием. И золото мы восстановим, не переживай. Ведь скорее всего, эти ублюдки на это и рассчитывают. Не поддавайся, прошу тебя. Я рядом, — сказал Лев и обнял Марину за плечи. Она прижалась к нему и разрыдалась в полный голос.

— Я боюсь, Лев, понимаешь? Боюсь. Какой-то неосознанный страх, что-то чудовищное, мистическое, я не могу объяснить, — проговорила сквозь слезы несчастная Марина.

Потом она попыталась успокоиться. Надо было взять себя в руки, и ей это худо-бедно удалось. Марина вынуждена была пойти в ресторан, так как оставаться одной после этого кошмара ей совсем не хотелось, а Вадима, скорее всего, не было дома. Они заехали за Зосей, которая со счастливым лицом буквально выпорхнула из подъезда и впорхнула в машину.

— Ой, как я рада, что мы идем обедать в ресторан! А где эта Алазанская долина? — защебетала Зося и чмокнула Марину в щеку.

— На Герцена, новый ресторан с великолепной грузинской кухней, — ответил было Лев, но Зося удивленно взглянула на него и звонко расхохоталась.

— Ой, не могу! Да не ресторан, а сама Алазанская долина где, в Мексике?

На этот, вполне логичный вопрос, ни у кого ответа не нашлось, хотя Лев резонно заметил:

— Зося, если бы она была в Мексике, там бы готовили блюда мексиканской кухни, а мы будем кушать сациви, шашлыки и пить «Цинандали». Или «Алазанскую долину». Это грузинское вино, не мексиканское.

— А у нас в Риге все обожают «Рижский бальзам». Он такой вкусный! Марина, ты пробовала? — продолжала беседу Зося.

— Да. Ты же привозила в прошлом году, помнишь?

Марина была рада такой необременительной беседе, так как это отвлекало ее от тяжелых мыслей, хотя она понимала, что очень скоро Зосины разговоры ей станут не под силу, она отключится, и тогда страшная тоска опять навалится на нее и будет давить своей неизбежностью и неотвратимостью.

***

На следующий день Лев Георгиевич вплотную занялся поиском надежного человека, который взялся бы распутать этот чудовищный клубок и вывести на чистую воду мерзавцев, которые посягают на светлую память его лучшего друга и пытаются отравить жизнь Марине — женщине, которую он так давно знал и очень уважал.

— Этому надо положить конец, — думал Лев и пытался найти выход.

Конечно, обращаться в милицию с запросом подобного рода и с такими фактами было бессмысленно. Вряд ли кто-то воспримет это всерьез. Нужен альтернативный вариант. И тут Льву на ум пришел некто Андрианов, в прошлом талантливый следователь, а сейчас директор частного сыскного агентства, открытого в их городе совсем недавно, но уже хорошо зарекомендовавшего себя.

Владимир Яковлевич Андрианов сразу взял трубку и выслушал Льва довольно внимательно, не перебивая. Лев изложил ему суть дела вкратце и попросил принять его как можно скорее. Встреча была назначена на следующий день вместе с Мариной, которую попросили принести все вещественные доказательства.

Их беседа продлилась примерно два часа. Владимир Яковлевич задавал очень много вопросов и фиксировал что-то в своей тетради во время их беседы. К тому же весь разговор записывался на пленку.

— Ну что ж, господа, думаю, что кто-то просто пытается свести Марину Евгеньевну с ума. Причина не ясна, мотивы тоже. Буду искать. Все дополнительные сведения, факты сразу же сообщайте мне или моему коллеге.

Андрианов нажал невидимую кнопку, и за дверью раздалась мягкая трель звонка. В кабинет тут же вошел и поздоровался высокий спортивного вида молодой мужчина.

— Познакомьтесь пожалуйста. Александр Сорокин — лучший сыщик в нашем агентстве.

Сорокин ухмыльнулся и сказал:

— Скажете тоже, Владимир Яковлевич. Все мы тут не промах.

— Ну ладно. Значит так. Делом буду заниматься я сам, Александр — моя правая рука. Все. Аудиенция закончена. Когда вы мне понадобитесь, Марина Евгеньевна, я вам позвоню, и вы не стесняйтесь, если что. Всего доброго!

Андрианов энергично встал, крепко пожал руку Льву Георгиевичу и проводил их с Мариной до выхода. Лев предложил подвезти Марину до дома, но ей идти домой совсем не хотелось. Она отправилась в свою фирму, но там тоже не нашла себе должного применения. Правда, выслушала рассказ своего делопроизводителя о делах текущих. Проблем, вроде бы, не было. А жаль. Они были бы сейчас кстати, можно было бы отвлечься от нехороших мыслей. Но все шло хорошо. Дизайнеровская группа справлялась с заказами, все проплаты прошли, ни должников, ни долгов.

— Ну что ж, прекрасно! Продолжайте в том же духе. Я на этой неделе в офисе не появлюсь, мне нужен небольшой отдых, — сказала Марина и устало вздохнула.

— Конечно, Марина Евгеньевна, вы не волнуйтесь, мы справимся, — заверила Наталья Аркадьевна, ее основной помощник в делах.

На эту женщину Марина всегда могла положиться. Сотрудники недолюбливали Наталью, она была строга и принципиальна, но зато одинаково требовательна и к себе, и к другим. Она выполняла роль кнута в их коллективе, а пряником был Олег, менеджер проектного бюро. Он был профессионал своего дела, у него был талант. Специализировался Олег в основном на офисах. Его проекты по оформлению кабинетов, приемных, конференцзалов были просто потрясающими. Но как натура творческая и увлеченная, Олег совершенно не признавал дисциплину. У него легко было отпроситься по своим делам, выпросить лишних пару дней на выполнение работы, он всегда входил в положение, и сотрудники чувствовали себя при нем вольготно. Наталья Аркадьевна — прямая противоположность Олегу Яновичу: не опоздай, не тяни время, не увиливай от работы, не занимайся посторонними делами и т. п.

Марина ей больше доверяла, но всегда просила:

— Наталья, снизь планку, дай людям дышать, прекрати закручивать свои гайки!

— Да что вы, Марина Евгеньевна! Мои требования вполне нормальны. Мы не можем распускаться, иначе не будем на гребне. Посмотрите, какая конкуренция. Достаточно один заказ сорвать, и пяти клиентов как не бывало. Им есть куда пойти! — отвечала Наталья, абсолютно уверенная в своих убеждениях. Что ж, она была права.

«Ладно, никто не жалуется, из фирмы не уходит, бизнес прибыльный, Олег нарасхват, ему некогда заниматься воспитательной работой, пусть Наталья управляется с этим», — так рассуждала Марина.

Она сидела в своем кабинете, в мягком кожаном кресле и курила приятную легкую сигарету. Итак, у нее есть неделя на отдых и размышления. Она позвонила Вадиму.

— Мама, привет! Я задержусь немного, хочу в бассейн сходить сразу после работы, хорошо? — торопливо заговорил Вадим.

— Это что-то новенькое. По будням ты раньше не плавал. Что случилось? — спросила Марина, крайне удивившись.

— Ничего не случилось. Просто поразмяться захотелось. Я приду часов в девять, и ты мне все расскажешь, ладно? — Марина поняла, что он имеет в виду встречу с сыщиками.

Когда она покинула офис, начало уже смеркаться. Было всего около пяти, но вечер уже уверенно вступал в свои права. Потемнело небо, зажглись первые звезды, и неяркие уличные фонари лишь усугубляли предвечернюю грустную картину. На улице было довольно многолюдно. Марина прошлась немного пешком и решила взять такси. До дома далековато, пешком идти не хотелось, а общественный транспорт, которым она пользовалась редко, был переполнен в это время дня.

Она остановилась на стоянке и стала ждать машину. Вдруг на противоположной стороне улицы она увидела до боли знакомый образ.

— Кто это, боже мой! — лихорадочно подумала Марина, не успев даже испугаться.

Мужчина стоял на краю тротуара в длинном черном пальто и черной шляпе, низко надвинутой на лоб. Он улыбался и махал Марине рукой: то ли приветствовал, то ли звал подойти, но явно выражал нетерпение.

— Нет, это бред, этого не может быть, — шептала Марина, собираясь перейти на другую сторону улицы.

Между ними был поток машин, а он все так же махал ей рукой и улыбался. Это был Сергей и никто иной. Марина стояла, смотрела на него и не могла пошевелиться. Вдруг поток машин иссяк, и она буквально ринулась через дорогу, навстречу ему. Но в это время мужчина внезапно остановил такси, послал ей воздушный поцелуй и исчез в салоне. Автоматически сработала зрительная память и «сфотографировала» номер машины. Марина бессильно опустилась на скамейку.

— Что это, а вернее, кто это? Сергей? Тогда у меня галлюцинации просто. Я же в своем уме. Господи, да что со мной творится? — шептала Марина, сидя на холодной скамье, будучи не в силах подняться.

Потом-таки встала и пошла пешком. В половине седьмого она добралась до дома и решила сразу же позвонить Андрианову. К счастью он оказался еще в офисе.

— Это уже интересно. Так, хорошо. Номер такси вы запомнили, прекрасно! Завтра же я выясню, куда он отвез этого мистического пассажира, — очень быстро проговорил Владимир Яковлевич, выслушав сбивчивый рассказ Марины.

К девяти вечера, как и обещал, пришел Вадим. Он был в спортивном костюме и темно-синей водонепроницаемой куртке.

— Я переоделся на работе, когда пошел в бассейн, — объявил он, когда увидел, что мать смотрит на него как-то странно.

— Значит ты с утра знал, что пойдешь в бассейн. Почему же ничего не сказал? — недовольно спросила Марина.

— Я не был уверен. Мне днем позвонили, мы договорились, тогда я и тебе сообщил. Ну ладно, мам, это все ерунда. Рассказывай, как день прошел, что нового?

— Я видела сегодня твоего отца, вот так же, как тебя, — безразличным голосом заговорила Марина и закурила сигарету.

— Мама, я понимаю конечно, что ты взволнована, испугана, расстроена, но ты же не хочешь мне сказать, что веришь в потусторонний мир?! — спросил Вадим, слегка повышая тон.

— Вадим, что это?! Ведь я видела его, Сергея, одетого в его черное пальто и шляпу. А эти вещи, между прочим, до сих пор лежат в чемодане на антресолях. Да еще и костюм у нас. Если пальто и шляпа могут быть похожими, то этот костюм от Версаче точно был единственный в городе. Был, пока его не кремировали. Он что, из пепла восстал? Значит, и Сергей восстал. Что мне прикажешь еще думать, что?! — возбужденно говорила Марина, переходя на крик. Вадим принес валерьянки.

— Успокойся, я прошу тебя. Расскажи мне, как вас приняли в сыскном агентстве? Я знаю в общих чертах от Льва Георгиевича, но каково твое впечатление?

— Никаково! Пока первых результатов не будет, я не берусь делать никаких выводов.

— Ясно, спасибо. А я хотел тебе кое-что приятное сообщить. Хочешь? — сказал Вадим, заглядывая в холодильник и соображая ужин на двоих.

— Извини, Вадим. Я взвинчена до предела. Знаю, что должна держать себя в руках, но сил нет. Ладно, сообщи мне приятное. Может, получшает.

— Я в прошлое воскресенье познакомился в бассейне с Вероникой. Она заканчивает ординатуру, будет психотерапевтом.

— Очень кстати, — вставила Марина, но Вадим только хмыкнул и продолжил:

— Она очень приятная и приветливая девушка. Надеюсь, тебе понравится. Тоже вот пришла в бассейн. Говорит, плавала в детстве, а потом бросила. Сейчас снова решила начать. Вот сегодня мы опять виделись. Думаю, я нашел себе подругу.

— Ну что ж, бог в помощь. Время, правда, не подходящее, ну да ладно. Рада за тебя, — только и сказала Марина.

Она давно задумывалась о том, что у Вадима нет близкой подруги. Парень высокий, симпатичный, умница, интеллектуал. Хотя все эти достоинства — может слишком, может, надо попроще быть? Но он ведь не заносчив, не горд и не высокомерен.

«Странно, почему не может пару себе найти? Двадцать четыре года, возраст вполне подходящий даже для женитьбы, а он все один», — размышляла Марина, но тем не менее женить сына ей совсем не хотелось, к этому она была просто морально не готова.

И вот вдруг, как снег на голову, подружка. Но с этим нужно было смириться. В глубине души Марина была рада за сына, но тревога и страх, сидящие в ней сейчас, не давали ощутить чувство радости в полной мере.

***

Ночь прошла ужасно. Марину мучили кошмары, и она часто просыпалась в холодном поту. В какой-то момент, пытаясь безуспешно заснуть, она вдруг вздрогнула от резкого гудка за окном. Автомобильный сигнал среди ночи, громкий и настойчивый, показался ей чем-то страшным и неестественным. И все же она встала, включила торшер и подошла к окну. Во дворе стоял и мигал фарами старый, раздрызганный микроавтобус, а рядом с ним на широко расставленных ногах стоял Сергей, точнее, его призрак, все в том же черном длинном пальто и черной шляпе. Он стоял, засунув руки в карманы и, задрав голову, смотрел на ее окно.

Марина выбежала из спальни и помчалась к Вадиму. Ее била дрожь, и холодный пот струился по всему телу. Вадим немедленно проснулся и вскочил с кровати.

— Мама, что? Что такое?! — вопрошал он Марину, которая не могла вымолвить ни слова. Она только показывала рукой в сторону своей спальни, куда и ринулся Вадим.

— Здесь ничего и никого. Что тебя так испугало? — спросил он мать, которая стояла в дверях, прижавшись к косяку, не в силах войти внутрь.

— Выгляни в окно, — сказала она еле слышно.

— Выглядывал уже. Пустой двор. Ну чего ты?

Марина нашла в себе силы подойти и выглянуть в окно. Двор был пуст, ни микроавтобуса, ни единой души там не было.

— Все, не могу больше. Может, я схожу с ума? Как ты думаешь? — безнадежно спросила Марина, опустившись на кровать.

— Этого еще только не хватало! Я прошу тебя, мама, возьми себя в руки. Чем больше ты расслабляешься и поддаешься страху, тем больше твоя нервная система расшатывается. Отсюда бессонница, кошмары и видения. Отца нет! Он умер, понимаешь? Более того — кремирован. Ты это знаешь, так как видела собственными глазами. Все, что происходит сейчас — это не мистика. Это как дурной фильм ужасов. Кто-то чего-то пытается…» — Вадим не договорил.

— Костюм тоже сгорел, как ты знаешь, однако…

— Мама, это недоразумение, которым занимаются профессиональные сыщики. Не далее, чем через неделю, они найдут этому объяснение. Загробного мира нет, призраков не бывает, они только в нашем воображении, да и то в воспаленном. Тебе надо это понять, попринимать успокоительное и не поддаваться на глупые выходки каких-то идиотов. — После этих слов Вадим сел рядом, обнял Марину и поцеловал в мокрую соленую щеку.

Уснуть ей удалось опять только под утро. Испуганная женщина так и не выключала торшер всю ночь, но от этого ей не было легче. По углам прятались какие-то мрачные тени, штора шевелилась, так как форточка была приоткрыта, но удовольствия это тоже не доставляло. И наконец, вдруг погас торшер, сам собою. Марина поняла, что перегорела лампочка, которую она уже с год не меняла, и тем не менее неприятно поежилась и тихо заплакала.

Утром, проснувшись около девяти, она слышала, как Вадим уходит на работу. Но встать не было сил. Утро выдалось холодное и пасмурное. Около одиннадцати часов раздался телефонный звонок. Это был Андрианов.

— Марина Евгеньевна, я нашел водителя такси и отправляюсь к нему на беседу в три часа, когда у него смена закончится. Хотел бы и вас пригласить, вы не против? — спросил он очень спокойным и твердым голосом, внушающим уверенность.

— Конечно нет. Заезжайте за мной чуть пораньше. Мне надо вам кое-что сообщить, — ответила Марина.

— Прекрасно. Я подъеду в два. До встречи, — и он повесил трубку.

Марина немного успокоилась. Днем все уже не казалось таким жутким и кошмарным. Было неприятно, но страх, леденящий душу ночью, отступил. Она приняла душ, позавтракала даже с аппетитом, съев яичницу с беконом и выпив крепкого ароматного чая с миндальным пирожным. Затем стала собираться на встречу. Сделала маникюр, покрыв ногти приятным, слегка розоватым и почти прозрачным лаком. Надела строгое бежевое платье, элегантные сапоги, приготовила длинное коричневое пальто. Ровно в два часа она была готова, и с точностью до минуты прозвенел звонок. Это был Владимир Яковлевич.

— Здравствуйте. Как вы себя чувствуете? Надеюсь никаких сюрпризов, или… — начал он с порога.

— Или. Я опять видела его ночью, этого призрака в черном пальто и шляпе. Он стоял во дворе и смотрел на мои окна. Я позвала Вадима, но когда он подошел, во дворе уже никого не было. Я не думаю, что это мне померещилось, так как рядом с ним стоял микроавтобус, и именно его гудком я была разбужена.

— Вы хотите сказать, что тот, кто приезжал сюда, еще и гудел среди ночи? — удивился Андрианов.

— Да, гудел и автобус мигал фарами. Я не могу найти этому никакого вразумительного объяснения.

— Марина, скажите, а эта мрачная личность, призрак, как вы его называете, он что — прямо вылитый Сергей или просто здорово похож на него, но вы можете сказать о замеченной вами разнице? Может, рост чуть-чуть другой, или комплекция, или походка?

— Я видела его издалека оба раза, и в моем воспаленном мозгу, как выразился мой сын, это был Сергей. Никакой разницы я не заметила, хотя…, — Марина сделала небольшую паузу.

— Что хотя?! Договаривайте, прошу вас.

— Хотя я прекрасно понимаю, что этого просто не может быть. Понимаю, от этого мне и страшно. Владимир, хотите кофе или нам пора?

— Кофе? С удовольствием. У нас есть еще двадцать минут. Встречу я назначил в кафе «Соловушка», это недалеко от таксопарка и нам езды минут десять.

— А таксист не удивился, что вы хотите с ним побеседовать?

— Удивился конечно, но не отказался. И это главное.

Кафе «Соловушка» оказалось вполне приличным местом с залом столиков на десять-пятнадцать. Искусственные деревца внутри создавали иллюзию живой природы, а вместо музыки откуда-то лилась нежная соловьиная трель. Было очень уютно и спокойно в этом немноголюдном местечке, хотя вечером кафе, скорее всего, было излюбленным местом для влюбленных и их романтических свиданий.

У входа в кафе Марину и Андрианова встретил молодой мужчина в джинсах и коричневой кожаной куртке, несомненно таксист. Он представился Николаем Оверченко.

— Я бы хотел спросить, вы интересуетесь мной или каким-нибудь пассажиром? — нетерпеливо спросил Николай, когда заказали кофе.

— Вы волнуетесь? — спросил его в свою очередь Владимир Яковлевич, не дав Марине открыть рот. Она сразу поняла, что ее дело — слушать и отвечать на возможные вопросы. Самой в беседу не вступать и вопросов не задавать.

— Да нет, просто не понимаю, зачем я вам понадобился? — ответил таксист, пожимая плечами.

— Ну хорошо. Николай расскажите мне поподробнее о вашей вчерашней смене, какие пассажиры вам особенно запомнились, куда вы их возили, было ли что-нибудь необычное? — начал разговор Владимир.

У Николая оказалась прекрасная память и с интеллектом было все в порядке. Он рассказывал свой вчерашний день более, чем подробно, но сначала ничего особо интересного не случалось. Но вот днем Николай припомнил одну странную пассажирку, которая попросила отвезти ее как можно скорее на вокзал и посулила пятьдесят долларов, если они успеют на московский поезд. Николай мчал машину изо всех сил, лавируя между другими, как вдруг она сказала, что, мол передумала и попросила остановить машину. Она вышла в центре города, расплатилась по счетчику и исчезла в толпе. Лица Николай не запомнил, но мог бы описать, как она была одета.

— Не надо. Это не наш клиент. Что-нибудь еще из ряда вон? — вновь спросил Владимир.

— Да. Не хотел говорить, но вы ведь им, скорее всего, интересуетесь. Была не была.

И он поведал весьма странную историю. Было около шести вечера, Николай ехал пустой по бульвару Маршала Жукова, ехал неспеша, выискивал пассажиров, когда у остановки «Морская площадь» вдруг увидел человека, который стоял у самой обочины и кому-то махал рукой. Когда Николай с ним поравнялся, тот вдруг его остановил и буквально запрыгнул в машину. Николай видел, как через дорогу, явно к нему, бежала женщина, но мужчина вдруг сказал: «Поехали, быстро!»

Николай удивился, но не в его правилах задавать пассажирам вопросы, и он тронул с места. В зеркало заднего вида Николай заметил, как женщина перебежала дорогу и осталась стоять в растерянности, глядя им вслед.

Николай подробно описал внешность своего странного пассажира, как он был одет: пресловутое черное пальто и черная шляпа. А вот лица он не разглядел как следует, шляпа была сильно надвинута на лоб.

— Понятно. Скажите, а куда вы его отвезли? — задал наиважнейший вопрос Владимир.

— В том-то и дело. Уже совсем стемнело, а он сказал, чтобы я отвез его на кладбище. Я еще удивился и даже спросил, зачем, мол, в такую пору, а он засмеялся как-то нехорошо и сказал: «Живу я там», а у меня аж мурашки по коже.

— Ну и что? Отвезли вы его на кладбище?

— Конечно, а что мне оставалось делать? Отвез. Он расплатился, вышел из машины и направился прямо вглубь. Мне аж как-то не по себе стало. Почему-то выражение «живой труп» пришло на ум. Я сразу сорвался с места и уехал.

Марина дрожала мелкой дрожью, Владимир накрыл ее ладонь своей и сказал:

— Извините, но мне надо задать ему еще несколько вопросов. Вы можете пока проветриться, если это необходимо.

Марина встала и вышла в туалет. Она не могла сдержать слез, которые градом катились у нее из глаз, и в туалете она дала им волю. Она плакала навзрыд и вытирала платком подтекающую тушь. Беседа с таксистом была выше ее сил, к таким испытаниям она была морально не готова.

Как только Марина вышла из-за стола, Николай наклонился к Андрианову и быстро заговорил:

— Это она была. Эта женщина вчера бежала ему навстречу. Я узнал ее, но не стал говорить при ней.

— Так. Понятно. А его вы узнаете? — и Владимир быстро показал водителю два снимка Сергея: в фас и в профиль.

— Трудно сказать, хотя вот в этом что-то есть. Я же его больше сбоку видел.

— Значит, в профиль похож?

— Да вроде…

— Откуда у вас эти фотографии? — вдруг спросила Марина, тихо и незаметно подойдя к столу.

— Компьютерные копии. Я нашел их на сайте фирмы Сергея Константиновича, точнее, вот эту, а профиль компьютер уже сам изобразил, — ответил Андрианов.

— У него подбородок был немного тяжелее, — резюмировала Марина.

— Ну а вот Николай этого не заметил, не так ли? Ну да ладно, не беда. Спасибо вам большое, вы нам очень помогли. До свидания, — сказал Владимир и протянул таксисту руку.

Тот попрощался и ушел. Марина без сил опустилась на стул. На нее было страшно смотреть.

— Да, туман не рассеивается. Я, честно говоря, ожидал всего, чего угодно, только не этого. Ну что ж, будем думать дальше. Найдем мы этого любителя страшилок, не волнуйтесь, Марина Евгеньевна.

— Конечно, не буду. Пойду в танцевальный зал схожу, рок-энд-ролл потанцую, чего волноваться-то? — невесело парировала Марина.

Повисло молчание.

— Отвезите меня домой пожалуйста, — наконец сказала она, и Владимир быстро согласился.

— Вас проводить до дверей? — спросил он, остановив машину во дворе.

— Нет, спасибо, я в порядке. Не волнуйтесь. Жду известий. Всего доброго.

Слава богу, сын был дома. По квартире носился аромат запекающейся в духовке курицы. Вадим обожал готовить. Правда, пирогов не пек, но ужины зачастую готовил сам, что вполне устраивало Марину. Пожалуй, надоело бы заниматься готовкой ежедневно, а так получалось вполне нормально: то она, то Вадим. Никто не в претензии.

Сын встретил ее в холле. По заплаканным глазам и мрачному выражению лица Вадим понял, что дела шли неважно, но сразу расспрашивать не стал.

— Мам, ты отдыхай. Я позову тебя к столу. Расскажешь мне все, когда сможешь, хорошо?

— Спасибо, сынок, — только и сказала Марина и ушла к себе.

За ужином Вадим предложил хорошего белого вина, Марина не отказалась. Ужин был необыкновенно вкусным: курица, жареные грибы, отварной картофель. Марина знала, что Вадим старался для нее и была ему за это благодарна.

— Мама, ты не возражаешь, если я в субботу Веронику приглашу? Хочу тебя познакомить, — спросил Вадим как бы между прочим.

— Да нет, в принципе. Только не обещаю быть красивой и счастливой. Сам понимаешь. А что, у вас это все серьезно? Ты нашел нужного человека?

— Мам, ну это уж очень конкретно. Да, мне нравится девушка, мне с ней интересно. Умная, интеллигентная… Ну увидишь, чего я тебе рассказываю. Сама все оценишь.

— Ты меня как на пушной аукцион приглашаешь: увидишь, оценишь. Ладно, не обижайся. Приводи свою Веронику-Эвридику. Думаю, обойдемся чаепитием на первый раз?

— Не волнуйся об этом. Ты только прояви интерес и участие в разговоре, я тебя очень прошу. Кстати, она не знает ничего о наших проблемах. Я ее не посвящал.

— Ну еще бы! Надеюсь, — сказала уставшая и разомлевшая от вина и ужина Марина.

Она чувствовала себя скверно. Ей очень хотелось рассказать Вадиму о сегодняшней встрече, но у нее не было сил. Но Вадим все же спросил:

— Ну что сегодня? Как прошла ваша встреча, что нового?

— Вадим, я не могу даже думать об этом. Ты не поверишь, таксист отвез вчера этого призрака… на кладбище. Это после шести часов вечера.

— Зачем?! — ошарашенно спросил Вадим.

— А я откуда знаю? Когда таксист задал ему этот вопрос, он сказал, что живет там. К тому же, таксист узнал его по фотографии Сергея. Что хочешь, то и думай.

— Бред, бред!! У отца не было брата? Может, мы просто не знали, а сейчас он объявился и водит нас за нос? Но с какой целью?

— Знаешь, как таксист назвал его? Живой труп. Такое именно выражение ему пришло на ум, когда его пассажир удалялся вглубь кладбища. Я сойду с ума, это точно.

— Еще чего! Мама, я прошу тебя, смирись с мыслью, что это фальсификация. Все раскроется, и ты убедишься в этом сама. Не терзай себя. Ты ведь у меня человек здравомыслящий. Может, тебе уехать куда-нибудь на время? Расстроить планы этого ублюдка. Не будет же он меня пытаться запугать. А если будет, вот я ему и устрою.

— Прекрати, Вадим. Этого еще только не хватало. Даже не вздумай. Вдруг это маньяк какой-нибудь? Он ведь ни перед чем не остановится.

— Ага, значит признаешь, что это человек, а не призрак, раз называешь его маньяком.

— А что, от этого легче? По-твоему преследования маньяка намного лучше, чем привидения?

— Да, ты права, не лучше. Но его хоть поймать можно, и поймают. Лев Георгиевич настроен очень решительно.

***

Конец недели выдался холодным и дождливым. Промозглая погода с низким серым небом и слякотью под ногами превращала хорошее настроение в плохое, а плохое — в депрессию. В пятницу утром позвонил Андрианов. Он осведомился о Маринином самочувствии и сказал, что два дня на кладбище дежурил Александр Сорокин в надежде встретить там загадочного пассажира в черном пальто и черной шляпе, но не встретил. Но зато за кладбищенским гаражом он нашел старый, изрядно износившийся микроавтобус. По описанию он был похож на тот, который Марина видела ночью из окна. Основной приметой была темная широкая полоса вдоль всего автобуса, Марина это подтвердила.

Автобус этот был арендован на два дня, на вторник и среду. Как раз в эту ночь, между вторником и средой, он и приезжал во двор Марины. Арендовал автобус директор фирмы «Европейская мода» Сергей Константинович Самойлов. Фирма таковая в городе не зарегистрирована, счетов в банках не имеет, но в налоговом управлении есть документы, свидетельствующие о том, что фирма под таким названием готовилась к открытию и регистрации. Адрес фирмы — поселок Порядково, то есть там, где и находится городское кладбище.

В самом поселке, естественно, ни о какой фирме не слышали, и никаких бизнесменов там никогда не появлялось. Маленький населенный пункт, автобусная остановка, магазин, библиотека, а за холмами — кладбище. И еще — заведующий гаражом узнал по фотографии человека, который этот автобус арендовал. На вопрос «Зачем вы его арендуете?» мужчина ответил: «На свидание поеду».

Вот пока и все. Замкнулся очередной круг. Марина выслушала информацию довольно равнодушно и попросила в следующий раз звонить Льву Георгиевичу.

— Я рада вам помочь, Владимир Яковлевич, если будет что-то существенное, и вам понадобится моя помощь. А такие подробности, безрезультатные, я бы сказала, меня не интересуют. Вы уж извините.

Марина повесила трубку и разозлилась. Ее раздражало все происходящее. Никакого просвета, одна мышиная возня, суета и видимость бурной деятельности. Но она понимала, что выбора у нее нет. Единственное сыскное агентство в городе, а в милицию с этим не пойдешь. Ничего преступного не совершено, ловить и искать некого. Призраки вне закона.

ГЛАВА 5
Вероника

Марине не сиделось дома. Завтра суббота. Она вспомнила, что Вадим пригласил Веронику и решила сходить в парикмахерскую, пора бы уже, а заодно и в кондитерскую «Бисквиты» за тортом к чаю. «Хотя девушка ведь спортом занимается, плавает. Должно быть, следит за своей фигурой», — подумала Марина, но от идеи покупки торта не отказалась.

На следующий день Вадим поднялся довольно рано. Легкая зарядка, легкая уборка, душ, завтрак. Хорошее настроение подбадривало его, он был явно рад сегодняшней встрече с Вероникой. Марине тоже передался его настрой, и она чувствовала себя вполне сносно, хотя до хорошего настроения ее состояние и самочувствие никак не дотягивали.

— Ну ладно, мам, я пошел. Мы встречаемся в двенадцать и, думаю, пойдем пообедаем куда-нибудь, а часам к трем придем домой к чаю, хорошо? — спросил Вадим, положив матери руки на плечи и заглядывая в глаза.

— Хорошо. Торт я купила, твой любимый, клубничный со взбитым кремом. Есть коробка конфет, лимон, шоколад. Давайте, приходите. Жду.

Она чмокнула сына в щеку, и он убежал. Марина решила поговорить со Львом, спросить, есть ли какие-нибудь новости. На ее счастье он оказался дома и сам взял трубку.

— Марина, доброе утро. Я как раз хотел тебе звонить. Я знаю, что ты разговаривала с Андриановым. Пока ему никак не удается вычислить владельца факса, с которого были отправлены эти записки. Там какая-то неувязка и путаница с номером. Еще он запросил у меня список людей, которые непосредственно занимались похоронными процедурами. Я ему дал, но не понимаю, что это может прояснить.

— Действительно, что? Он, похоже, подозревает, что кто-то из сотрудников вашей фирмы замешан в этом деле, снял костюм с трупа, так что ли?

— Честно говоря, не знаю пока, что он думает. Марина, а ты не могла бы мне подробно описать внешность человека, принесшего тебе домой костюм Сергея?

— Ну такой высокий, темноволосый, симпатичный, хорошего телосложения, лет сорока — сорока пяти, но ничего особо запоминающегося типа рыжих усов, заячей губы или ямочки на подбородке у него не было. Извини.

— Ну и ты его раньше, естественно, не встречала и знакомым он тебе не показался? — не отступал Лев Георгиевич.

— Нет. Хотя, если бы и встречала, то вряд ли запомнила бы. Вполне обычная внешность, ничего отличительного, поверь мне.

— Так, ну что ж, тогда все на этот раз. Они продолжают работать, но ты не волнуйся. Платим мы им исправно и не остановимся до тех пор, пока все не будет раскрыто. Обещаю. Ну пока. Звони, если что.

— До свидания, Лев. Ты тоже не пропадай.

Опять пустые хлопоты и легкое разочарование. После этого разговора, немного испортившего ей настроение, Марина стала готовиться к встрече с Вероникой. Она сделала макияж, красиво причесалась и выбрала наряд. Решила надеть бирюзовое платье, оно было очень элегантным и освежало ее. Затем приготовила стол, накрыв его своей любимой голубой скатертью, решив, что белая — это слишком торжественно, для семейного чаепития больше подойдет нейтральная. К тому же голубой китайский фарфор смотрелся на ней как нельзя лучше. Когда все было готово, раздался звонок в дверь, открыв которую, Марина слегка опешила.

Девушка оказалась совсем некрасивой. Высокая, худая и нескладная, с вытянутым лицом. Она держала Вадима под руку и улыбалась, обнажая, правда, ровные белые зубы. Бровей и ресниц у нее как будто не было, а глаза, губы, волосы — все было одного цвета, какого-то неопределенного, пепельно-пегого.

— Здравствуйте, Марина Евгеньевна. Я Вероника, Вероника Томилина, — сказала девушка удивительно приятным голосом и протянула руку.

— Здравствуйте. Проходите пожалуйста, — холодно ответила Марина, не найдя в себе сил сказать обычное в этих случаях «очень приятно».

Она была более, чем раздосадована. Почему-то Вероника представлялась ей красивой брюнеткой с длинными блестящими волосами, спортивной фигурой и красивыми ногами. И, хотя внешность не так уж важна, Марина понимала это, но тем не менее, не одобряла выбор сына в душе. Уж слишком глубоко было ее разочарование. Вероника тем не менее, быстро сняв плащ и подав его Вадиму, стала снимать сапоги.

«Ее ноги в сапогах, как ложки в стакане», — мелькнуло у Марины в голове, и она еще больше расстроилась, увидев, как убого смотрится Вероника в темно-вишневом платье-джерси, висящем у нее на плечах, как на вешалке.

Разговор за столом почему-то тоже не клеился, наверное, по той же причине полного неприятия Мариной этой некрасивой девицы, с которой ее сын, однако, выглядел довольно счастливым. Он говорил без умолку. Марина во время разговора отделывалась вежливыми «да» и «нет», где это было необходимо. Вероника наоборот старалась всячески поддерживать разговор. Она была неглупа, хорошо начитана и достаточно тактична.

«Ну что ж, хоть этот плюс», — подумала Марина и, извинившись, ушла к себе, когда чаепитие было закончено.

Она и не заметила, как тут же задремала, уставшая и недовольная собой и Вадимом.

— Мама, можно к тебе на минутку? — услышала Марина голос сына сквозь дрему.

— Да, заходи. Ты уже один, Вероника ушла? — спросила она с надеждой в голосе.

— Ушла, точнее, я проводил ее. Мама, неужели она тебе не понравилась? — спросил Вадим, глядя на мать недоуменным взглядом и пожимая плечами.

— Вадим, что ты имеешь в виду, внешность? Так это дело вкуса, так что оставим это. А все остальное, ну, скажем так, обычное, могло бы быть и хуже.

— Нет, это не ответ, — упорствовал Вадим.

— Извини конечно, но я не в восторге.

— Так. А кого ты хотела бы увидеть рядом со мной? Зосю Зеленскую, пустоголовую красавицу из журнала мод?

Марина наконец возмутилась:

— Не смей! Зося все же старше тебя, и она жена нашего лучшего друга. Ты не имеешь права говорить так о ней за глаза. Во-первых, это не по-мужски, а во-вторых…

— Что «во-вторых», мама?! Вероника — замечательная, интересная девушка. С ней можно говорить о чем угодно. У нее прекрасный характер, и к тому же, она хороший друг.

— Дай бог. В этом я не вижу ничего плохого. Но девушка должна иметь элементарное представление об эстетике, вкусе и имидже. И если она этим пренебрегает, то совсем не обязательно, что она будет нравиться всем без исключения только благодаря своей начитанности и эрудиции.

Вадим вышел и закрыл за собой дверь. Марина пожалела, что говорила на слегка повышенных тонах. Она безумно любила своего сына, она считала его чуть ли не эталоном. Молодой красивый мужчина со сформировавшимся характером и светлой умной головой на плечах. Естественно, ей хотелось ему достойную пару. Но что делать, эту пару сыновья обычно выбирают сами, на свой вкус и по своему усмотрению. С этим надо было примириться, и Марина была уже почти готова к этому.

В конце концов, что для нее важнее, ее амбиции или душевный комфорт ее сына? Он счастлив, влюблен (?), к тому же не просто ослеплен какой-то красоткой, а вполне сознательно выбрал себе девушку, не соблазнившись ее внешними данными, а оценив ее ум, эрудицию и другие качества, заслуживающие уважения. Да и потом, Марина сможет ведь ей помочь преобразить ее некрасивую внешность. Во всяком случае, лицо. С фигурой-то вряд ли что-то можно сделать при полном ее отсутствии.

«Интересно, как она смотрится в купальнике, такая худая и костлявая?» — опять подумалось Марине, и она укорила себя за это.

Она много думала в этот вечер и пыталась настроить себя на положительный лад. Она отдавала себе отчет в том, что прошли и канули в лету те времена, когда родители навязывали детям свою волю и подбирали им достойную, с их точки зрения, пару. И ведь речь не идет пока о женитьбе, чего паниковать? Сын нашел себе подругу, ну и хорошо. Конечно, Марина понимала, что дело осложнится, если они решат-таки пожениться, и Вадим приведет ее в дом.

«Вряд ли я смогу физически полюбить ее», — думала Марина. — «Не смогла же я научиться шить или водить машину. А ведь очень хотела, очень старалась».

Марина вспомнила, как Сергей сделал ей подарок и купил на сорокалетний юбилей «Форд-фиесту», маленькую элегантную машинку цвета «белая акация», которую впоследствии пришлось продать. Она так и не научилась ее водить, хотя Сергей отыскивал для жены самых лучших в городе инструкторов. Сменив троих, Марина решила отказаться от этой затеи. Она не смогла перешагнуть психологический барьер, панически боясь разбиться. Этот страх буквально парализовывал ее, не давая возможности расслабиться и брать уроки вождения.

Конечно, это были несравнимые вещи, полюбить человека и научиться водить машину. Но их объединяло одно: можно было одинаково не смочь сделать и то, и другое. С такими невеселыми мыслями Марина и заснула неглубоким тревожным сном, к котрому она уже привыкла за последнее время.

Марина и Вадим больше не говорили о Веронике, и она в их доме не появлялась. Но мать знала наверняка, что они продолжают встречаться. Прошло примерно десять дней после знакомства с Вероникой. В глубине души Марина чувствовала себя немного виноватой перед Вадимом, но он не выражал ни обиды, ни огорчения, и она постепенно успокоилась.

У Марины Самойловой было много дел в фирме. Она любила быть занятой на работе. Сотрудники очень обрадовались ее возвращению и появлению в офисе, так как при ней строгая Наталья Аркадьевна немного смягчалась, что положительно сказывалось на психологическом климате коллектива. От Андрианова никаких новостей не было, и все по-тихоньку вставало на свои места. Так казалось Марине, уставшей от страха и разочарований.

***

В тот вечер Марина возвращалась домой с двумя сумками. В одной были продукты, в другой — объемистая коробка с красивыми настенными часами, не тяжелая, но угловатая и неудобная. Она вышла из супермаркета и, не обнаружив в округе такси, решила дойти до дома пешком, было не так уж и далеко.

— Ой, давайте я вам помогу. Здравствуйте, Марина Евгеньевна! — услышала она мягкий, приятный голос.

Подняв глаза, Марина увидела Веронику, стоявшую рядом и готовую взять у нее из рук пакет с коробкой.

— А, Вероника, здравствуй. Как-то не ожидала тебя встретить. Ты куда идешь?

— В мебельный. Я хочу себе письменный стол купить, чтобы было побольше ящиков. Мне приходится много заниматься, куча бумаг, книг, журналов. Надо все куда-то укладывать. Мой старый стол уже всего не вмещает.

Большой мебельный магазин располагался в конце улицы. Получалось, что им по пути.

— Вы извините меня, я даже не успела вас поблагодарить за приятный вечер, когда я была у вас. Надеюсь, Вадим передал вам.

Марине опять стало стыдно и неприятно.

— Да, передал, спасибо. Я неважно себя чувствовала в тот день. Пришлось вас оставить.

— Я так и поняла. Да ничего страшного.

Марина украдкой взглянула на Веронику. Девушка показалась ей какой-то другой. Профиль был даже симпатичный: красивый прямой нос, высокий лоб. За счет него, должно быть, ее лицо казалось длинноватым.

— Скажите, Вероника, вы рады, что познакомились с Вадимом? У вас много общего, не так ли? — спросила Марина, чтобы поддержать беседу с девушкой и как-то загладить свою вину перед ней.

— Очень рада! Вы знаете, Марина Евгеньевна, Вадим удивительный парень. Я в школе дружила с одним мальчиком, прямо с первого класса, мы вместе за одной партой сидели. И вот он был мой лучший друг. Даже среди девочек у меня не было никого, с кем мне было бы так интересно. Мы с ним читали одни и те же книги, а потом спорили, обсуждали их, ходили смотреть одни и те же фильмы. Я очень любила фильмы про войну, да и сейчас люблю. Мы вместе ходили в бассейн и даже в пионерский лагерь всегда ездили вместе. А в девятом классе он умер…

— Что?! Почему, Вероника? — спросила Марина, ужаснувшись.

— Он разбился на мотоцикле. Его старший брат учил водить, а я была против, говорила, что рано. Но он… в общем, я потеряла своего лучшего друга и очень долго не могла найти ему замену. И вдруг Вадим. Вы знаете, они чем-то очень похожи, скорее всего, характером. Мне с Вадимом очень интересно, и мне было бы нестерпимо жалко потерять и его, как лучшего друга, — закончила Вероника очень тихим голосом.

Это прозвучало так трогательно, что Марина поспешила успокоить ее:

— Не огорчайся, Вадим тоже очень рад встрече с тобой. Думаю, что вы прекрасные друзья, а это уже немало. Ну вот мы и пришли, тебе теперь прямо, а я пошла домой. До свидания, Вероника, спасибо за помощь.

Марина взяла из рук Вероники пакет и посмотрела не нее. Девушка приветливо улыбалась и, казалось, была чему-то очень рада.

— Спасибо вам, Марина Евгеньевна. Спасибо за все.

Вероника повернулась и ушла. Марина смотрела ей вслед. К сожалению, ничего во внешности девушки не радовало ее глаз. Долговязая, нескладная, худая, очень тонкие девчоночьи ноги, сутуловатые плечи и торопливая, совсем неженственная походка.

«Ну и что? Зато сколько теплоты, искренности. Разве этого мало? Для дружбы во всяком случае», — подумала Марина и поспешила домой.

ГЛАВА 6
Визиты живого трупа

Войдя в подъезд, Марина по привычке заглянула в почтовый ящик и обнаружила конверт. Было очень неудобно доставать его, руки заняты, но она справилась, достала. Обыкновенный конверт, на котором отпечатан ее адрес.

«От кого бы это?» — мелькнуло у Марины в голове, но она не стала сразу открывать его, он показался ей каким-то неважным.

Вернулся Вадим. Марина рассказала ему, что видела Веронику и пересказала вкратце их разговор. Он немного удивился и сказал:

— Она не собиралась сегодня никуда. Говорила, что часов до восьми будет в институте. Странно.

— Ну… передумала, значит. А она с кем живет, с родителями или одна? Стол покупает сама. Необычно как-то для девушки.

— Мама, ну чего тут необычного? Нужен человеку стол. Она одна живет, снимает квартиру на Чкалова. Родители их квартиру продали и уехали отсюда. Вероника тогда на пятом курсе института была, нужно было заканчивать учебу, а потом ординатура. Так вот и осталась здесь одна на съемной квартире.

— Ну и что дальше, собирается ехать к родителям или здесь останется, когда учебу закончит?

— Не знаю. Мы не говорили об этом, — сказал Вадим и покраснел.

«Значит, говорили», — подумала Марина, но вслух ничего не сказала.

— Мам, а тебе тут письмо. Ты чего его даже не открыла? — спросил Вадим, выйдя из кухни и наткнувшись на конверт.

— Ой, правда! Забыла совсем. Дай его сюда, пожалуйста.

Вадим принес конверт, обыкновенный, без обратного адреса, тоненький. Внутри был совсем небольшой листочек, и Марина даже не сразу уловила, что эта записка написана рукой Сергея. Уже потом, вчитавшись, она поняла, что это его почерк с характерными, абсолютно круглыми «а» и «о».

«Мне нужно срочно увидеть тебя. Я заеду, если ты не возражаешь, кое-что обсудим. Есть новости, так что до встречи. Сергей»

Марина читала и не понимала смысла. До ее сознания доходило только «до встречи. Сергей», все остальное оно отказывалось воспринимать.

— Вадим! Вадим, ты где? — тихим, хрипловатым и не своим голосом позвала Марина, выйдя в холл.

Вадим ее не слышал. Он смотрел телевизор, грыз яблоко и весь был поглощен последними событиями в мире. Резко зазвонил телефон. Марина стояла и боялась пошелохнуться. Ей казалось, что если сейчас она возьмет трубку, то услышит там голос Сергея.

— Мама, что с тобой? Звонят же, — спросил Вадим, подойдя к телефону.

Марина не понимала, что он ей сказал, с кем говорит, о чем. Все было, как в тумане. Когда разговор закончился, Вадим подошел к ней и взял из рук записку.

— Началось! Снова бред сумасшедшего маньяка. Где конверт? — с раздражением спросил он.

Марина никак не реагировала на его тон и раздражение. Она была не в себе. Она знала, что записка написана рукой Сергея, сомнений у нее не возникало, но объяснить это она тоже никак не могла.

Вадим позвонил Льву Сванидзе. Не прошло и двадцати минут, как тот появился сам. Прочитав послание, осторожно держа бумажку за самый кончик, он опустил ее в полиэтиленовый пакет, туда же положил конверт и сказал, что завтра утром отнесет это к Андрианову и будет настаивать на экспертизе.

— Скорее всего, почерк подделан, хотя и очень тщательно, — сказал Лев, вглядываясь в написанное через полиэтиленовую пленку.

— Нет, Лев. И ты это прекрасно видишь. Это его рука, его манера, и никакая экспертиза меня не переубедит. Извини, — с этими словами Марина ушла в спальню и закрыла за собой дверь.

* * *

Спала Марина неспокойно. Ей чудились шаги, голоса, шепот. Она постоянно просыпалась, открывала глаза и чувствовала, как тревожно бьется ее сердце. Зелененький циферблат электронных часов высвечивал время глубокой поздней ночи. Было около трех, когда она услышала шум во дворе: приглушенные голоса, глухие удары. Она подскочила к окну. Все, что она успела заметить, это был мужчина, лежащий на земле в распростертой позе, и еще она услышала шум отъезжающей машины, которую было не видно за углом соседнего дома.

Не долго думая, она накинула плащ прямо на пижаму и выбежала во двор. За ней следом вышел Вадим, разбуженный шумом открывающейся двери. Они подошли к мужчине, и Марина тут же узнала в нем Александра Сорокина, сыщика из агентства Андрианова. Он был без чувств. Крови не было. Вадим проверил пульс и остался с ним, попросив Марину вызвать скорую помощь.

Когда мужчину увозили в больницу, он еще не пришел в себя, и в эту ночь им ничего выяснить не удалось.

Ранним утром, около семи, Марина, которая так больше и не сомкнула глаз, позвонила Льву Георгиевичу. На удивление трубку взяла Зося, которая должна была бы еще нежиться в постели.

— Мариночка, доброе утро! Ты тоже шейпингом занимаешься так рано? А чего звонишь? Программа ведь еще не кончилась, реклама просто, а потом бедра начнут качать…

— Нет, Зося, извини, мне Лев Георгиевич нужен по срочному делу.

— А-а-а, ну тогда понятно. Левушка, это Марина звонит тебе по какому-то «строчному» делу. Я не поняла, что-то, наверное, с работой связано, — звонко позвала мужа Зося, и Лев взял трубку.

Марина рассказала ему о происшедшем. Оказывается, Лев накануне вечером разыскал Андрианова, рассказал о полученном Мариной письме и отдал ему его на экспертизу. Андрианов сообразил, что после такого письма должен последовать визит «живого трупа», и он послал Сорокина на дежурство во двор в эту ночь, чтобы проследить за действиями неизвестного, если он все-таки появится. Что же случилось ночью, предстояло выяснить у самого Александра, когда он придет в сознание.

После обеда Марина, Лев и Андрианов прибыли во 2-ю городскую больницу, куда был увезен Сорокин. Из беседы с врачом они узнали, что Александр потерял сознание от неимоверно сильного и очень точного удара в солнечное сплетение. Скорее всего, ударивший обладал недюжинной силой и специальной подготовкой.

— Боксер? — спросила Марина.

— Можно предположить и это, хотя и сам Александр мужчина довольно мощный и, судя по мускулам, хорошо натренирован. Скорее всего, удар был совершенно неожиданным, — рассуждал доктор.

— А когда мы могли бы побеседовать с ним? Это очень важно, — спросил Андрианов и показал свое удостоверение.

— Думаю, можно и сейчас. Ему уже лучше, а дело, скорее всего, не терпит отлагательств, — ответил доктор и пригласил их пройти к Александру в палату.

Больной лежал на высокой узкой кровати, откинув голову и, казалось, спал. Андрианов слегка кашлянул, а Марина положила ему руку на лоб, покрытый холодной испариной. Сорокин слегка вздрогнул и открыл глаза.

— Добрый день, — сказал он, растягивая слова и глядя на всех слегка удивленно.

— Здравствуй, Саша. Что, не повезло, браток? — спросил Андрианов и сел на край кровати.

— Да уж. Кувалдой что ли он меня шарахнул? Удар какой-то ненормальный, честное слово.

— Ну ладно, расскажи все по порядку, а с кувалдой мы позже разберемся.

Рассказ Александра выглядел как пересказ какого-нибудь ужастика с психически ненормальным героем на сцене. Было холодно и промозгло. Александр занял наблюдательную позицию в подъезде соседнего дома, где света не было, и двор, освещенный неяркими фонарями, хорошо просматривался. Маринин дом стоял в этом дворе особняком. Это было небольшое двухэтажное строение. Первый этаж занимала семья, проживающая сейчас за границей. За их квартирой присматривала домработница, которая приходила три раза в неделю, иногда ночевала. Второй этаж полностью принадлежал семье Самойловых. Окна Марининой спальни выходили во двор.

Александру прекрасно были видны ее окна, и вообще он решил, что занял вполне удобную позицию. В любую минуту он мог выйти во двор, причем вполне незаметно, так как в этой части двор был освещен меньше всего. Он стал ждать — неизвестно чего и кого, но хорошо представляя себе ситуацию, был готов к неожиданностям.

Где-то в половине третьего до слуха Александра донесся звук подъезжающей машины. Потом звук стих, хлопнула дверца, и из-за угла дома показалась странная личность вся в черном, пальто и шляпе. Это был мужчина, высокий и широкий в плечах. Он вполне соответствовал описанию человека, которого можно было застать здесь этой ночью и которого нужно было во что бы то ни стало задержать.

Александр спустился и вышел во двор тихо и незаметно. Мужчина стоял к нему спиной. В руках у него, по видимому, был мощный галогеновый фонарик, включив который, он пытался направить яркий пучок света на Маринино окно. Конечно, Александр мог бы ловким движением захватить его сзади, но не в его правилах было нападать со спины. Поэтому, подойдя поближе, он обратился к незнакомцу:

— Простите, но по-моему вы нарушаете чей-то покой.

Тот резко обернулся, быстро спрятал фонарик в карман и попытался с размаху нанести Александру удар. Но тот ловко схватил его за запястье и два раза нанес ему удар в челюсть. Оба удара были средней тяжести, при этом он крепко держал мужчину за руку. И в этот момент оглушительная боль сразила Сорокина. Он почувствовал, что как будто кто-то перепоясал его раскаленной железной проволокой и пытается затянуть эту проволоку как можно туже.

— Больше я ничего не помню. Должно быть, потерял сознание. Очнулся уже здесь, — закончил Александр свой рассказ.

— Лицо запомнил? Ты видел его лицо? — спросил Андрианов.

— Нет. Вернее, вижу его, как сейчас, но не узнаю. Он был в шляпе, низко надвинутой на лоб и, представьте себе, в черных очках. Но странное дело, они не слетели с него, когда я бил его в челюсть.

— А еще что-нибудь? Еще какие-нибудь странности, особенности? — не унимался досужий Владимир Яковлевич.

— Запах. От него исходил отвратительный тошнотворный запах, и еще: когда я держал его за запястье левой руки, то заметил татуировку, вот здесь, у основания большого пальца. По-моему, две пятерки.

— Нет, нет, нет! — закричала Марина и зажала уши.

Лев бережно обнял ее, и они вышли в коридор. Сестра принесла успокоительное.

— Ваш муж имел татуировку «две пятерки», Марина Евгеньевна? — спросил Андрианов, когда она немного успокоилась.

— Раньше имел, но он вывел ее года три назад. Только это были две латинские буквы S — Сергей Самойлов. Сделал в юности по глупости, и все дразнили его эсэсовцем. Но потом он решил от нее избавиться. Как-то несолидно, знаете ли. И избавился. Много заплатил в Москве в Институте лазерной хирургии, но зато даже следа не осталось, — объяснила, немного придя в себя, Марина.

— Да, более, чем странно. Этот тип знает даже такие детали и подробности и действует наверняка. Нам надо определить круг людей, тесно общавшихся с вашим мужем. И вы должны нам помочь, Марина Евгеньевна.

— Таких людей множество. К тому же, у него никогда не было врагов.

— А его враги здесь ни при чем. Сергея уже нет, а вот недоброжелатель наверняка имеется. Теперь уже ваш недоброжелатель, Марина. И искать его надо из числа людей, хорошо знавших Сергея в свое время.

— А запах? Ведь вы же слышали, от него исходил трупный запах… Господи! Я сойду с ума! — и она вновь заплакала горько и безнадежно.

— Марина Евгеньевна, во-первых, не трупный. Александр не назвал этот запах трупным, не так ли? Постарайтесь взять себя в руки. Я знаю, что вам тяжело и пытаюсь найти негодяя, который впутывает вас в трясину этого кошмара. Оказывайте ему сопротивление, хотя бы моральное, я очень вас прошу, — проговорил Андрианов, с надеждой глядя на Льва.

Но тот только пожал плечами и поджал губы: мол, что я-то могу сделать?

Марина чувствовала, как ей плохо. Ее тошнило, ужасно болела голова, и ноги были, как свинцовые. Успокоительное подействовало на нее, обошлось без истерики, но эта истерика как-бы притаилась внутри нее и ждала выхода. Разговоры о необходимости взять себя в руки не действовали на Марину. Бедная женщина находилась под впечатлением фактов, и ей казалось, что умерший муж преследует ее, более того, она уже не сомневалась в этом. Что-то страшное, мистическое, противоестественное наполнило ее леденящим страхом, и здравые мысли больше не находили себе места в ее рассуждениях и умозаключениях.

***

Лев привез Марину домой.

— Хочешь, поднимемся вместе, и я побуду с тобой, пока Вадим не придет? — спросил он, держа Марину за руку.

— Нет, спасибо. Вадим уже дома. Видишь, свет на кухне, — ответила она.

И действительно, кухонное окно светилось приятным домашним теплом. Лев уехал, а Марина поднялась к себе и тут же насторожилась. Что-то не так.

«Запах, какой мерзкий запах. Что это?» — подумала она, подойдя к своей двери.

Это был даже не запах, а запашок, душок. Как будто кто-то забыл про мусорное ведро с объедками, и оно простояло в квартире с неделю. Потом мусор выбросили, но запах остался. Марина напряглась, осторожно открыла дверь и вошла.

— Вадим, ты дома? — спросила она нарочито громко.

Ответа не было. Марина осторожно прошла на кухню и остолбенела. На столе стояла открытая бутылка виски «Jack Daniels» — любимый напиток Сергея, стакан с тяжелым дном и кусочками нерастаявшего льда в остатках янтарного напитка, пепельница с тремя окурками его любимых сигар «Café Creme», от одного из которых еще струился сизый дымок, кофейная чашечка с остатками кофе на дне и хрустальное блюдце, в котором лежало, отсвечивая тусклым бликом, обручальное кольцо Сергея.

Марина не верила своим глазам. Осторожно, как будто боясь, что это голограмма, она протянула руку и взяла кольцо. На внутренней его стороне было выгравировано «МАРИНА». Сергей сделал эту гравировку в Сочи, когда они поехали туда, чтобы отметить пятилетний юбилей своего бракосочетания. Молодые и счастливые, они остановились в «Жемчужине», в номере с видом на море. Это был прекрасный отдых, который сейчас весь промелькнул у нее перед глазами.

Марина вспомнила, как в день юбилея рано утром Сергей ушел из номера, оставив Марину нежиться в постели. Вернулся он часа через полтора с огромным букетом роз, плюшевым медвежонком, размером с настоящего, у которого на лапке была бирочка с именем «Вадим», и показал Марине кольцо.

— Вот, смотри. Это навеки. Алмазная гравировка. Я тебя люблю и хочу, чтобы это кольцо было особенным, с твоим именем.

Конечно, Марина не снимала у него с пальца это кольцо перед похоронами. Она и не думала о нем, да и вообще, меньше всего думала она тогда об одеянии Сергея, о снаряжении его, как говорят, в последний путь. Этим занималась группа его коллег, а организовывал все Лев. Марина была просто не в состоянии подключиться к этим хлопотам. Она только просила Льва, чтобы все было сделано наилучшим образом. Это была идея Марины одеть Сергея в его любимый костюм от Версаче, но об обручальном кольце она не думала вовсе. Уже после похорон ей пришла на ум мысль: «Так и ушел он в вечное никуда с моим именем на обручальном кольце…»

И вот теперь она держала это кольцо в своих дрожащих руках и не могла понять, какая страшная сила была в состоянии вернуть его оттуда, откуда никогда никто и ничто не возвращается.

А так ли это? Ведь вот только что он был здесь. Вот явные свидетельства его пребывания: виски, сигары, кольцо.

— Нет, лжете вы все! Вы просто не знаете того, что знаю я: мой муж добивается встречи со мной. Добивается, да! Это выше вашего понимания, — шептала Марина, убирая все со стола и пряча почему-то в холодильник.

Кольцо она отнесла в спальню и, не включая свет, машинально положила его на прикроватную тумбочку. И тут она услышала шаги, медленные, осторожные. Кто-то крадучись, как ей показалось, шел по коридору.

— Сережа, я здесь, здесь! Иди сюда, я тебя жду, у меня кольцо, — громко позвала Марина и увидела его в проеме двери.

Он стоял на широко расставленных ногах, руки в карманах плаща. Лица его не было видно, но никаких сомнений у бедной истерзанной женщины не возникло. Когда она увидела его воочию, она громко и истошно закричала.

— Не подходи, не трогай меня! Я сама… я выпрыгну в окно, я приду к тебе, обещаю! — в истерике кричала Марина, даже не понимая, что перед ней Вадим, совершенно сбитый с толку, испуганный и растерянный.

— Мама, мамочка, это я, Вадим. Успокойся, мама, — повторял он.

Вдруг в комнате вспыхнул яркий свет. Это вошла Вероника и включила его.

— Что случилось? — спросила она, недоумевая глядя на происходящее.

— Вероника, извини, ты иди домой, я тебе потом позвоню. Маме плохо…

— Нет! Нет, пусть она останется. Выйди, Вадим. Я очень тебя прошу, — говорила Марина сквозь слезы, сидя на корточках и прижавшись спиной к кровати.

— Ну хорошо. Вероника, пожалуйста, успокой маму, помоги ей. Я тебе потом все объясню, — попросил Вадим, положив ей руку на плечо.

— Конечно, иди, не волнуйся только. Все будет в порядке, — ответила взволнованная девушка.

Вадим вышел. Вероника подошла к плачущей Марине и присела рядом с ней.

— Что с вами? Вы расстроены? Я думаю, я смогу вам помочь. Давайте, я помогу вам прилечь для начала, — сказала Вероника тихим спокойным голосом и попыталась приподнять Марину.

— Подожди. У меня кровотечение. Поищи в шкафу что-нибудь. Там на нижней полке должны быть мои женские принадлежности.

Марина встала. У нее по ногам действительно бежали темные струйки крови, которые просачивались через колготки, и Марина пыталась вытереть их голубым мохнатым полотенцем.

— Вот, нашла. Давайте я вас в душ провожу и дам вам успокоительное. У меня всегда с собой. А потом мы вызовем врача, особенно, если кровь не остановится, хорошо?

Вероника заботливо накинула ей халат на плечи и отвела в ванную комнату. Кровотечение остановилось, успокоительное подействовало и, выпив горячего, крепкого чаю, Марина почувствовала, что ее нестерпимо стало клонить ко сну. За чаепитием она рассказала Вадиму и Веронике, что ее так испугало. Она показала сыну бутылку виски и спросила, была ли она у них в доме?

— Нет. Папа последнее время совсем не пил, ни грамма. Помнишь? И сигары не курил. И мы этого в доме не держали. Откуда это все?

— Не знаю. Вот оно все перед тобой. Что хочешь, то и думай.

Марина встала и ушла к себе в спальню.

«Как жаль, что у меня нет дочери. Какая она все-таки хорошая, эта Вероника. Вадим прав». С этими мыслями бедная женщина провалилась в глубокий тяжелый сон.

Вадим решил рассказать встревоженной Веронике, что происходит в их семье последнее время. Он очень волновался за мать и просил у своей подруги совета, что можно предпринять в подобном случае и как помочь маме справляться с такой нагрузкой на психику. Девушка, как могла, успокоила Вадима. Она сказала, что самое лучшее — это как можно больше быть с ней рядом. Стараться не оставлять ее одну, чтобы она не подвергалась таким стрессам.

— Я могу помочь, если нужно. Я работаю на полставки сейчас, пока заканчиваю учебу, время у меня есть. Так что, я всегда могу побыть с ней, если необходимо, — пояснила Вероника.

Вадим был бесконечно благодарен ей. Ему нужен был верный друг в такую трудную минуту, и Вероника была как нельзя кстати, к тому же будущий врач, психотерапевт. Как раз то, что нужно.

— Спасибо. Ты золотой человечек! Мы справимся вдвоем, я уверен, — сказал он и прижал Веронику к себе.

Она стояла тихо в его объятиях и не пыталась высвободиться. Казалось, обоим было хорошо и приятно рядом друг с другом.

— Ну ладно, мне пора идти. Давай я приберусь немного и пойду. Ты меня не провожай, оставайся дома, вдруг Марина Евгеньевна проснется. Ей нельзя волноваться, — сказала наконец Вероника.

— Конечно. Я вызову тебе такси на десять часов, хорошо?

Девушка согласилась и начала приборку. Взяла бутылку, повертела ее в руках и убрала обратно в холодильник. Вытащила оттуда пепельницу с окурками и спросила:

— Окурки, наверное, надо оставить? Это все-таки вещественное доказательство.

С этими словами она ссыпала их в пакетик и тщательно вымыла пепельницу. Вероника как раз закончила все дела, когда пришло такси. Вадим проводил девушку до машины, сразу расплатился с таксистом, поцеловал ее, и она уехала, пообещав позвонить ему завтра на работу.

ГЛАВА 7
Трагедия

Первый день зимы застал Марину в постели, совершенно разбитую, уставшую и не способную на активные действия. Она с трудом поднялась и позвонила в офис. Олег Янович выслушал ее очень внимательно и попросил не беспокоиться, оставаться дома, сколько потребуется и пообещал, что они с Натальей Аркадьевной справятся с делами.

Марина прошла в ванную. Она была настолько слаба, что держалась за стенку, идя по коридору. В ванной комнате, большой и просторной, она увидела свое отражение в одном из зеркальных проемов и испугалась. Изжелта-сероватое лицо с синими кругами под глазами, растрепанные волосы, бледные потрескавшиеся губы, сутулые плечи — все говорило о полной расбалансировке ее организма. Она испытывала чувство голода и тошноты одновременно. Но над всем этим довлело нестерпимое, угнетающее чувство страха, которое ничем невозможно было побороть.

Марина умылась холодной водой и тут заметила развешенное на сушилке чистое выстиранное белье: ее трусики, колготки, сорочку, полотенце. Она тут же вспомнила, что случилось вчера вечером и поняла, что Вероника приняла этот удар на себя. Она помогла Марине прийти в чувство, отвела ее в душ, напоила чаем, дала успокоительное и уложила в постель. А потом еще и выстирала ее вещи. Теплое чувство благодарности к этой чужой в сущности девушке тронуло Маринину душу. На кухне тоже был полный порядок. На столе записка: «Мамочка, я не стал тебя будить утром, спешил на работу. Позвони мне, если понадобится. Прими таблетку. Целую. Вадим»

Ну вот, она не одна. Она окружена родными и заботливыми людьми. Надо как-то справляться с этим ужасом — так думалось Марине, пока она варила кофе. И как в ответ на ее мысли зазвонил телефон. Марина испугалась и не решилась взять трубку. Включился автоответчик: «Марина, это Лев. Добрый день. Я заеду вечером после работы. Пока».

Марина неспеша выпила кофе и приняла оставленную Вероникой таблетку. Перед тем, как приехать, Лев снова позвонил и сказал, что заедет не один, а с Андриановым, так как тот хочет знать подробности происшедшего и забрать вещественные доказательства.

Они приехали после шести вечера, и все это время до их прихода Марина практически провела в постели. Она испытывала чувство тяжелой дремы, но не спала. Одновременно, видя какие-то бессмысленные сны, она прекрасно слышала, что делалось во дворе, как там играли дети, хлопали парадные двери и подъезжали машины. Все эти реальные ощущения как бы накладывались на ее полудрему и уводили в какой-то незнакомый мир; она как бы существовала в двух измерениях — здесь, в комнате, и где-то еще, в каких-то коридорах, кулуарах, в которых она все время путалась, искала выход и не могла найти.

Наконец она очнулась. Ее разбудили голоса. Это пришли Лев, Вадим и Андрианов. Вадим сразу же прошел к ней и поинтересовался самочувствием.

— Я звонил тебе пару раз, но ты спала, должно быть. Ну как ты? — участливо спросил сын.

— Да никак. Голова свинцовая, а все тело будто под водой, легкое и не слушается меня. Ладно, я выйду сейчас, — сказала Марина и стала подниматься с постели.

Кое-как причесав волосы и надев спортивный костюм, она вышла в гостиную. Андрианов и Сванидзе замолчали на полуслове и воззрились на нее. Марина поняла, что они в шоке.

— Мариночка Евгеньевна, голубушка, ты что-то совсем раскисла, — сказал Лев, подойдя к ней и вручив красивый букет желтых роз.

Он поцеловал ей руку, обнял за плечи и усадил на диван.

— Здравствуйте. Прошу меня извинить, я действительно не в форме, — проговорила Марина и посмотрела на Андрианова.

— Марина Евгеньевна, расскажите мне пожалуйста очень подробно, что вы обнаружили вчера дома, во сколько и где, — попросил тот.

Выражение лица Владимира Яковлевича было совершенно равнодушным. Он совсем, казалось, не замечал перемен, произошедших с Мариной, или они ему были безразличны. Марина собралась с мыслями и без особых эмоций, но очень подробно описала картину, которую она застала вчера на собственной кухне, вернувшись домой.

— Так, отлично. Могу я взглянуть на все эти вещи, которые были на столе? — спросил в свою очередь Андрианов.

Вадим принес бутылку виски, окурки в мешочке, вымытую пепельницу, и тут Андрианов спросил Марину про кольцо, о котором она, конечно, упомянула в разговоре.

— Ах да, кольцо! Боже мой, где же оно? — Марина вскочила с дивана и занервничала. Она с отчаянием осознала, что совершенно не помнит, что она сделала с кольцом.

— Вадим, сынок, где оно? Я показывала его тебе? — спросила она сына с надеждой на помощь.

— Нет, ты даже о нем не упоминала. Виски, кофе, сигареты, но ничего про кольцо. Мама, ты уверена, что…

— Не делай из меня идиотку! — вдруг резко оборвала его Марина, но тут же смутилась. — Извините, нервы. Мне надо сосредоточиться. Так, в хрустальном блюдечке было кольцо, я взяла его и… не помню.

Андрианов спросил Вадима:

— Блюдечко хрустальное, где оно? Можно его посмотреть?

Но Вадим неопределенно пожал плечами и сказал, что не помнит никакого хрустального блюдечка.

— Но я посмотрю сейчас, минутку, — и он скрылся на кухне, но блюдечка он там не нашел, и Марине так и не удалось вспомнить, что она сделала с кольцом, когда его обнаружила.

***

Отпечатки пальцев, снятые с бутылки, никаких утешительных результатов не дали: обнаружились отпечатки Марины, Вадима, Вероники, которые сначала ввели Андрианова в заблуждение, так как Вадим не сразу сказал, что в доме в тот вечер была еще и Вероника, которая прибиралась на кухне. Окурки сигар тоже были бесполезны. Почти.

Владимиру Яковлевичу удалось найти три близлежащих коммерческих магазина, где продавались сигары «Café Crème», и только в одном из них имелся и «Jack Daniels». Продавец этого магазина вспомнил, как накануне днем этот вполне солидный набор покупала пара: мужчина и молодая женщина. Лиц он не запомнил, а одеты они были обыкновенно, он в темном пальто, она в коричневой дубленке. Под такое описание могло сойти полгорода. Даже Марина с Вадимом: у него есть темное пальто, у нее — коричневая дубленка. Только тогда было бы наоборот: женщина и молодой мужчина.

Судя по тому, что отпечатков пальцев продавца на бутылке не было обнаружено, она была тщательно вытерта до того, как к ней прикасались хозяева в доме Самойловых. Это снова наводило на мысль о том, что орудует кто-то из близкого окружения, кто может быть легко уличен. Вот почему он так тщательно уничтожил свои следы.

Марина ходом расследования не интересовалась. Она ждала результатов, промежуточных или конечных. Поэтому все детали Андрианов обсуждал со Львом Георгиевичем. Тот предоставил Владимиру список лиц, которые принимали участие в организации похорон Сергея. Это были в основном сослуживцы. Всех их Лев хорошо знал и каждого отрекомендовал в отдельности. Андрианов спросил его особо, кто именно относил в морг одежду Сергея, в которую он был впоследствии облачен.

Попутно Андрианов разыскал служащего похоронного агентства, который получал одежду и обряжал Сергея в морге. Тот вспомнил и описал внешность мужчины, принесшего вещи — высокий, светловолосый, без очков, средних лет, а так же костюм, который он принес — цвет серый, пиджак на подкладке, однобортный. Когда Андрианов показал ему костюм от Версаче, мужчина только и сказал:

— Да похож, вроде. Столько времени прошло, и стольких уж я после этого обрядил. Как могу упомнить? Уж не серчай, начальник.

— Ну а кольцо обручальное было у него на пальце? Вспомни, это важно!

— Ну коли и было, так расплавилось давно. Мы на эти вещи внимания не обращаем. А ежели бы я сам хоть одно кольцо с какого покойника снял, то век бы мучился. На что оно мне, начальник?

Он явно клонил не туда, и разговор становился бессмысленным. Вручив ему бутылку водки за напряженный труд мозгами, Андрианов ушел практически ни с чем.

Александр Сорокин был уже выписан из больницы и рыскал по городу в надежде встретить своего ночного обидчика. Но узнать его было возможно только в том случае, если коварный незнакомец всегда бы носил одну и ту же одежду, что мало вероятно. Ну а в лицо Александр его бы все равно не узнал.

Марине тем временем лучше не становилось. Она впала в депрессию, которая временами переходила в нервные срывы. Вадим и Вероника старались заботливо ухаживать за ней. Но это ее, казалось, тоже раздражало. Более терпимо Марина относилась, как ни странно, к Веронике.

Девушка не отходила от нее все свое свободное время и постоянно давала ей успокоительные таблетки, от которых Марина погружалась в тяжелый липкий сон. По ночам она часто вскрикивала, просыпалась в холодном поту от кошмаров, которые преследовали ее во сне, а проснувшись, иногда начинала разговаривать с Сергеем, находясь в полной уверенности в том, что он присутствует здесь, в ее спальне, и слышит ее. Вадим часто слышал ее крики и разговоры по ночам, и ему становилось не по себе.

— Вероника, я думаю, маме нужен врач. Мне кажется, что ей все хуже и хуже, — делился он со своей подругой, но она как будто не была в этом уверена.

— Нет, подождем пока. Врачи начнут ее колоть, это хуже. А потом — неминуемая клиника. Я выведу Марину Евгеньевну из депрессии, попробую с ней сеансы психотерапии. Я постараюсь, Вадим.

И действительно, через некоторое время Марине стало немного лучше. Появился аппетит, она снова стала выходить на улицу, правда, не одна, а в сопровождении Вадима или Вероники.

Однажды в выходной день Лев с Зосей пригласили их к себе на обед. Вадим попросил разрешения прийти с Вероникой. Лев заехал за ними на машине, и они отправились к Сванидзе. Обед был просто великолепным. Сочные горячие хачапури Лев приготовил сам. На долю Зоси выпали различные салаты, с которыми она тоже прекрасно справилась. А завершился обед чаепитием с тортом «Старая Рига», который был изготовлен на заказ все в той же кондитерской «Бисквиты». После обеда все расслабились и пребывали в хорошем благодушном настроении. Лев попросил Вадима занять дам чем-нибудь интересным, а Марину пригласил пройти к нему в кабинет.

— Мы просто поговорим, — тихо сказал он Вадиму, неодобрительно взглянувшему на него.

В кабинете, большом, теплом и уютном он усадил Марину в глубокое кожаное кресло, придвинул к ней маленький столик и поставил на него два хрустальных фужера. Потом окуда ни возьмись появилась бутылка «Киндзмараули», и красивое ярко-рубиновое вино заискрилось в хрустальных гранях бокалов.

— Марина, ну как ты? Вижу, что получше чисто внешне, но хотелось бы знать твое внутренне самочувствие.

— Лев, я потеряла себя. Я ничего не чувствую, никакого вкуса жизни. Я привыкла к страху и притерпелась ко всему, что с ним связано. Только меня не надо успокаивать, что это пройдет, хорошо?

— Не буду, договорились. А что с обручальным кольцом? Оно нашлось?

— Нет, увы! Может и правда, я схожу с ума. Я помню, что видела его, держала в руках, а куда его дела потом — не помню, хоть убей! Ну что мне оно, привиделось? Да и блюдечка хрустального нет. Бред больного воображения…

— Марина, а откуда взялась эта девушка — подруга Вадима? Он что, влюблен в нее?! — вдруг неожиданно спросил Лев.

— А что? Почему это тебя так беспокоит? — реакция Марины была несколько агрессивной.

— Извини, Марина. Просто это новый человек, который появился рядом с тобой как раз в разгар событий. Мне это кажется немного подозрительным, вот и все. Я хочу присмотреться к ней.

— Пожалуйста, Лев, присматривайся. Эта чужая девушка, между прочим, поддерживает меня морально и помогает. Я не все могу доверить своему сыну, особенно, по женской части. А она без пяти минут врач.

— Ну прекрасно. Только прошу тебя, будь побдительней, последи за ней… — он не договорил, так как Марина буквально взорвалась:

— Какую чушь ты несешь, полную ерунду, околесицу! Лев, опомнись! Это подруга моего сына, невеста его, если хочешь! Может, мне в сумасшедший дом от них спрятаться?! Там безопасно!

— Марина! Не сгущай краски. Я не то имею в виду. Ну хочешь, я найму тебе сиделку, профессиональную медсестру, которая будет помогать тебе абсолютно во всем.

— Что, я так плоха? По-моему, мне не нужна сиделка. Вот когда я окажусь в инвалидном кресле, тогда поговорим, — тут Марина встала и вышла из кабинета, оставив Льва одного, расстроенного и обескураженного.

Когда возвращались домой, завезли сначала Веронику на Чкалова, потом Лев повез Марину и Вадима. Перед уходом Вероника дала Марине таблетку и велела принять ее перед сном. Когда девушка скрылась в подъезде, Марина неожиданно для себя расплакалась:

— Лев, прости меня. Я вела себя ужасно. Ради бога, не обижайся, — говорила она сквозь слезы.

Вадим обнял мать за плечи, а Лев ответил:

— Марина, я так уважаю тебя, что ни о каких обидах и речи быть не может. Еще неизвестно, как бы я себя вел в подобной ситуации. Что бы ни случилось, вы всегда можете на меня рассчитывать.

Его слова успокоили Марину немного. Придя домой, она выпила Вероникину таблетку, приняла душ и отправилась спать. Но сон почему-то не шел. Страшное волнение и беспокойство охватило ее. Потом начался озноб, и ей пришлось позвать Вадима.

— Мне что-то нехорошо. Нервозность какая-то, дрожь во всем теле. Может, я простыла вдобавок ко всему?

— Подожди, я Веронике позвоню, — сказал Вадим и выбежал из спальни.

Разговаривал он недолго. Быстро разъяснив ей симптомы Марининого недомогания, он получил совет:

— Не беспокойся. Это всего навсего переутомление. Ее нервная система ослаблена, а она практически целый день провела в обществе. Это большая нагрузка. Хорошо, что я ей таблетку дала, а то было бы еще хуже. — Вероника помолчала, а потом добавила:

— Дай ей снотворное. На кухне в шкафчике я оставила. И сам выпей, успокойся и поспи хорошо. Завтра утром все будет в порядке.

Вадим принес Марине снотворное, приняв которое, она почти сразу же уснула. Вадим успокоился, тоже принял капли, как советовала Вероника, и отправился спать, моментально провалившись в глубокий сон.

* * *

Марина спала беспокойно. Когда она сомкнула веки, часы отсвечивали полночь. Неожиданно проснувшись ночью, она увидела, что уже три часа, и вдруг ощутила холод, совершенно неестественный для ее теплой спальни. Приподняв голову, Марина обнаружила, что у нее открыто окно. Почему, как? Вадим этого сделать, безусловно, не мог. Она включила торшер и тут заметила у себя на пальце кольцо, то самое обручальное кольцо Сергея, которое исчезло куда-то таинственным образом.

И тут ее осенила догадка, на ум пришла безумная мысль, которую здоровый человек моментально отогнал бы от себя. Но не Марина: «Это же Сергей! Как я раньше не догадалась? Это он пришел за мной!»

Она встала и направилась к окну. Картина, которая предстала ее взору, была жутковатой и притягательной одновременно. Муж стоял посреди двора и протягивал к ней руки. Он манил ее, как маленького ребенка, звал к себе, и она решилась.

Взобравшись на подоконник, бедная, обезумевшая и уставшая от страха женщина распростерла руки и бросилась вниз.

ГЛАВА 8
Валерий Муратов

В реанимационной палате почти круглосуточно дежурил Вадим. Уже пятые сутки Марина была без сознания. Врачи опасались за ее жизнь и не скрывали это от Вадима. Перелом предплечья, вывих бедра и сильный ушиб головного мозга не оставляли больших надежд на успех реанимационных действий врачей.

Вадим не понимал, да и не знал причины происшедшего. Он никак не ожидал того, что мать окажется способной на такое. Лев Георгиевич тоже был в шоке и во всем винил себя, считал, что это он спровоцировал Марину к такому шагу своими разговорами накануне трагедии. Зося успокаивала его:

— Левушка, ты не виноват. Это кто-то посторонний, поверь мне. Кто-то выбросил Марину из окна насильно, кто-то хотел ее смерти. — Но Зосины успокоительные меры не приносили ему облегчения.

Андрианов пригласил Льва Георгиевича для беседы два дня спустя после трагедии.

— Я очень сожалею. Марина Евгеньевна не справилась с психическим давлением. Но я все же надеюсь, что все обойдется. Давайте пообсуждаем кое-какие факты, которые нам удалось раскрыть на данный момент, — с этими словами он извлек из стола увесистую папку и стал делиться со Сванидзе деталями расследования.

— Итак, в списке сотрудников, которые занимались похоронными делами, фигурирует некто Кашкаров. Насколько мне известно по вашему описанию, это невысокий, плотный мужчина, крепкого телосложения с седыми висками и в очках. Так?

— Да, так, — подтвердил Лев Георгиевич.

— И вот ему было поручено отвезти одежду господина Самойлова в похоронную службу и помочь с одеванием, так?

— Да, верно. Он, собственно, сам вызвался. Я, говорит, отвезу, мне не трудно, — уточнил Сванидзе.

— А вот работник похоронной службы утверждает, что мужчина только привез одежду и удалился, одевать не помогал. Но зато пришел позже и принес огромное количество искусственных цветов и гирлянд и буквально покрыл ими покойника, сославшись на распоряжения родственников. Но это не самое главное. Дело в том, что выглядел он совсем иначе. Высокий, плечистый, без очков, и к тому же блондин.

— Это интересно. Значит, надо с Кашкаровым побеседовать и выяснить, что к чему, — тут же предложил Лев.

— Надо, обязательно! Вы задержите его завтра после работы, я подъеду, и мы вместе поговорим. И вот еще что. Товаровед магазина «Элеганс» примерно так описала внешность «Сергея Константиновича Самойлова», который принес ей костюм на продажу: высокий блондинистый мужчина, статный, лет сорока с небольшим. Улавливаете связь?

— Ну это же очевидно, Владимир Яковлевич. Если этот блондин подменил костюм Сергея, то он же его и продал.

— Да, но проделал он это не с целью наживы, а с далеко идущими планами и намерениями.

— Идущими куда? Чего он хочет, чего добивается? — недоумевал Сванидзе.

— А вот это я и пытаюсь выяснить. Нам надо найти этого блондина во что бы то ни стало, и поможет нам в этом ваш Кашкаров.

***

Встреча и разговор с Петром Васильевичем Кашкаровым пролили свет на многие вещи. Но самое главное, на поверхность наконец-то всплыл «блондин».

Лев был ни на шутку возмущен. Дело в том, что он уже беседовал с Кашкаровым однажды, но тот уверял, что отнес вещи Сергея самолично, все сделал, как просили. И вот только теперь оказалось, что это было не так.

— Я как-то растерялся в первый раз. Вы уж меня извините, не думал, что это имеет большое значение, кто их отнес.

— Ладно, теперь поздно каяться. По вашей милости чуть не погиб человек. Рассказывайте, что случилось тогда, и кому вы перепоручили эту миссию? — спросил Андрианов довольно резко и со справедливым упреком.

Растерявшийся совсем было Петр Васильевич наконец собрался с мыслями и рассказал подробно, как было дело. Он собрался ехать в похоронную службу на своей машине и тут обнаружил, что у него проколото колесо. Оно было изрядно спущено и требовало замены.

— Этого только не хватало! — запричитал было Кашкаров. Но тут он увидел подошедшего к нему Валерия Муратова, сотрудника их фирмы.

— Что случилось? Колесо? — спросил он.

— Ну да! Все не вовремя. Надо в похоронку ехать срочно, Сергея Константиновича вещи везти, а тут на тебе! И запаски нет как назло! Придется такси брать.

— Да брось ты, — сказал Валерий. — Давай я отвезу, какая разница. А ты пока на такси за колесом сгоняй и поменяй. Чего будешь тут после работы корячиться?

Кашкаров немного растерялся: — Да как-то неудобно. Я обещал ведь.

— Ну а ты не говори никому. Подумаешь! Нечего им давать лишний повод для недовольства. Знаешь ведь Сванидзе, он не любит самовольства, поэтому я отвезу, а ты скажешь, что все сделал, как просили.

На том и порешили. Кашкаров занялся колесом, а Муратов повез вещи.

— Я потом спросил его, все ли в порядке. Он сказал, что без проблем. Говорит еще, что цветов туда кучу привез, чтобы украсить Самойлова, я бы и не догадался, — закончил свой рассказ испуганный Кашкаров.

В настоящее время Валерий Муратов больше не работал в фирме. Он уволился сразу же после смерти и похорон директора. Уволился неожиданно, и сотрудники финансово-экономического департамента, где он работал менеджером, предположили, что он ушел из-за дальнейшей неперспективности.

Валерий Рашидович Муратов имел два высших образования: экономическое, полученное еще в советское время, и еще одно, по специальности «Бизнес, финансы, менеджмент», закончив Московский заочный финансово-экономический институт. Его целью было стать финансовым директором концерна Самойлова. Он проявлял большое усердие в работе, всячески старался выделиться, неустанно критиковал работу их финансовой службы и выдвигал конструктивные предложения по ее улучшению. Все это он проделывал для того, чтобы дать понять высшему руководству, что именно он, а никто другой способен занять вакантное место финансового директора.

Но когда умер Сергей Константинович, по всему предприятию быстро разнесся слух, что на это место Сванидзе, якобы посоветовавшись с Самойловым перед его кончиной, намерен поставить его сына Вадима, который по окончании Московского университета работал управляющим финансовой службы в фирме Марины Евгеньевны.

— Тоже мне, финансист! — возмутился тогда Валерий. — Без году неделю, как диплом получил, потом два года грел задницу в фирме у матери, и прямо сразу в директора!

Муратов не пожелал терпеть подобной несправедливости и написал заявление об уходе. Больше о его судьбе никто ничего не знал и не слышал. Он как в воду канул. Но никто особо не переживал по этому поводу. Валерия не любили в коллективе. Он был заносчив, нетерпим к чужому мнению и всегда как бы себе на уме. Душу никогда ни перед кем не раскрывал. И только перед самым своим уходом он заявил громкогласно:

— Я себе цену знаю. Работать под руководством папенькиного сынка я не намерен. Я гораздо больше пользы могу принести на высокой ступени, где дозволено принимать серьезные решения, а не толкаясь локтями внизу, заглядывая в рот желторотому начальнику.

Так, превознеся себя и унизив всех остальных, что ему было, впрочем, свойственно, он оставил службу и исчез в неизвестном направлении.

Андрианов вплотную занялся поисками Валерия Муратова. Это был единственный подозреваемый, но выйти на его след не удавалось. Он как сквозь землю провалился. О членах его семьи тоже ничего не было известно, но Андрианов нашел адрес матери Валерия, Фаины Дамировны, к которой он и отправился с визитом.

Она проживала в Правобережном районе, в очень старом трехэтажном доме, в убогой двухкомнатной квартире одна, хотя ее сын, Валерий Муратов, был прописан здесь же. Встретила она Андрианова очень настороженно и долго не пускала в дом, расспрашивая, кто он и чего конкретно хочет.

— Фаина Дамировна, мне нужно поговорить с вами о Валерии. И у меня к вам всего несколько вопросов. Уделите мне полчаса пожалуйста, — попросил ее наконец Андрианов, и она пропустила его, хотя и с большой неохотой.

Разговаривать с этой старой и неприветливой женщиной было очень трудно. Было видно невооруженным глазом, что между ней и ее сыном давно нет теплых отношений.

— Я не знаю, что вам рассказать. Я ничего не знаю о его жизни, работе, он меня никогда не посвящал. В молодости он много учился, закончил институт, живя здесь со мной. Потом переехал в центр. Работал там где-то, на заводе что ли, главным экономистом и учился заочно.

— Простите, перебью, а на каком заводе? — попытался уточнить Андрианов.

— Да не знаю я. Может, и не на заводе. От него разве чего толком узнаешь. Женился поздно, взял женщину с ребенком, переселился к ней. Первое время они с женой все разъезжали по морям, да по курортам. А Веру, дочку, со мной оставляли. Ей тогда одиннадцать годков было. Тогда я им нужна была…

— Еще раз вас перебью. Как давно это было?

— Так ведь Верочке сейчас уж двадцать пять почти, так значит, лет четырнадцать назад. Потом Вера школу закончила, поступила в медицинский. Валера с женой стали крепко неладить. Уж не знаю, какая причина, только уехала она отсюда и квартиру свою продала. Он хотел, было, тоже уехать, да передумал. Работа хорошая ему подвернулась в фирме, денежная. Он и остался. Не знаю даже, развелись они или нет.

— А Вера? Она тоже уехала? — поинтересовался Андрианов.

— Она, вроде, осталась. Замуж собирается. Да я не знаю толком ихних дел.

— Скажите, Фаина Дамировна, а вы хорошо относились к его жене? Как ее звали? Может, фамилию помните?

— Звали ее Тамарой, фамилию не скажу. Я не спрашивала, на что она мне? А относилась я к ней обыкновенно. Мы и виделись-то раз в полгода. Заедут, когда Веру надо оставить, а больше их и не видать было. А уж потом и совсем забыли.

— Ну а Верину-то фамилию вы должны помнить? — продолжал свои расспросы Владимир.

— Муратова, наверное, — ответила женщина и смутилась, было видно, что она и этого толком не знала.

— Вы уверены? — засомневался Андрианов.

— А я и не думала об этом. По мне, раз одна семья, то и фамилию все одну имеют. Не знаю я.

— Ну а фотографии какие-нибудь сохранились? Наверняка ведь у вас есть фотографии Веры. Может быть, вы знаете, где она живет?

— Она переезжала несколько раз. Сначала в общежитии жила студенческом, но совсем недолго. Потом на одной квартире, на другой. А сейчас, вроде, к жениху своему переехала. Она заходила с месяц тому назад и поделилась со мной. А насчет фотографий, подождите-ка.

Через минуту Фаина Дамировна принесла выцветший бархатный альбом, который когда-то был голубым, но сейчас выглядел неприглядно-серым.

— Вот альбом. Вера мне подарила, еще девчонкой была. А вот ее фотокарточки. Тут она школьница, вот это она в девятом классе на выпускном, а вот тут… ой, а где же они, ее фотки? Нет ни одной. Кто-то забрал.

На всех снимках, которые оставались в альбоме, Вера была снята очень мелким ракурсом, среди подружек, в кругу одноклассников, где ее и разглядеть-то толком было невозможно. Ни одного портретного снимка, ни одной профессиональной фотографии. Видимо, неродной бабушке доставались никому не нужные или лишние фото. В альбоме тут и там мелькали пустые места, а последние страницы и вовсе были без фотографий.

— Скажите, Фаина Дамировна, а Вера с тех пор, ну как школьницей была, сильно изменилась? — спросил Андрианов, понимая, почему изъяты только фото последних лет, где человека легко можно опознать.

— Ой, да что вы! Сейчас она как артистка выглядит. Вся модная, накрашенная, духами дорогими пахнет. Девчонкой-то невзрачная была, только характер золотой, такой и сейчас остался. А уж внешне-то, чего и говорить, изменилась девка.

Больше Андрианову не удалось выяснить ни малейшей подробности. Он поблагодарил Фаину Дамировну и ушел. Надо искать Веру. Это единственная зацепка. Только она могла знать, где искать Муратова. Но вот, если и она не знает, тогда дело плохо.

Искать девушку можно было только через медицинский институт, что тоже довольно сложно, так как фамилии ее он толком не знал, и в каком году она закончила институт, тоже не совсем ясно.

Тем не менее в учебной части Андрианова приняли довольно радушно и обещали помочь. Веры Муратовой, правда, не нашлось, но зато было двадцать три других девушек с тем же именем, которые обучались в настоящее время и четырнадцать, закончивших институт в последние три года. Владимиру Яковлевичу был отведен небольшой кабинет для работы, куда ему доставили личные дела всех Вер. На их просмотр Андрианов затратил весь день, но ничего утешительного он не обнаружил. Ни одна из девушек не подходила под искомые критерии.

«Значит, Фаина Дамировна и тут не в курсе дела», — с грустью подумал Владимир, и ему пришлось выстраивать новый план поисков.

***

Марина Евгеньевна Самойлова была очень сложной пациенткой. Врачи надеялись сохранить ей жизнь, но за ее душевное состояние они не ручались.

Она пришла в себя, но находилась в состоянии тяжелейшего стресса с возможной потерей памяти и дара речи. Около нее неустанно дежурил ее сын, его подруга, иногда много времени с ней проводил Лев Георгиевич. Он вывозил ее нa теплую веранду, где был импровизирован зимний сад с множеством пальм и других экзотических растений. Лев садился рядом, брал ее руку в свою и тихо с ней разговаривал.

Марина ему не отвечала. Иногда из ее глаз катились крупные слезы, а иногда она вдруг начинала дрожать всем телом. При этом она откидывалась в кресле, закрывала глаза и начинала стонать. Это было страшно. Но Лев во что бы то ни стало вознамерился поднять Марину на ноги и вылечить. Он часто и подолгу беседовал с ее лечащим врачом и буквально умолял его сделать все возможное, чтобы вернуть жену своего лучшего друга к полноценной жизни. В то же время он не оставлял в покое Андрианова.

— Мы не можем успокаиваться, пока не найдем преступника. Поймите, пока он не пойман, Марине грозит опасность. Я не думаю, что она так просто выбросилась из окна. Скорее всего, он опять наведывался к ней ночью и спровоцировал ее на этот шаг.

— Я все понимаю. Но у меня нет ни единой ниточки, ведущей к нему. Он исчез, как сквозь землю провалился. Я ищу его приемную дочь, о которой я тоже мало, что знаю, — убеждал Льва Владимир Яковлевич.

— Ладно. Но если он вам попадется, помните, что у этого человека презумпция виновности, если можно так выразиться!

— Спасибо за напоминание, — усмехнулся Андрианов. — Скажите мне лучше, Марина Евгеньевна и Вадим были знакомы с Муратовым, знали его в лицо?

— Нет, не думаю. Марина никогда в нашей фирме не появлялась, даже на всякие корпоративы и презентации не ходила. А Вадим появился у нас уже после увольнения Муратова. Так что вряд ли они встречались когда-нибудь. А что это меняет?

— Я хочу понять, кто принес им домой костюм. Неужели преступник собственной персоной?

— И вы думаете, что это Муратов? Но ведь человек, приходивший к ним домой, под его описание не подходит. Со слов Марины Евгеньевны тот точно не был блондином!

— А вот костюм в «Элегансе» покупала женщина, как я выяснил. Так что тут такая версия: если это все же Муратов, тогда он работает не один, а с cообщниками. Или только с сообщницей, что скорее всего. И костюм Самойловым он приносил сам, правда заведомо изменив свою внешность, чтобы запутать следы.

— Понятно. Не ясно только одно, цель их преследований. Чего они все-таки добиваются? — озадаченно спросил Лев.

Андрианов как будто знал ответ на этот вопрос, так как ответил сразу:

— Думаю, они хотят довести Марину Евгеньевну до состояния полной недееспособности, а потом воздействовать на молодого и еще неопытного Вадима Сергеевича, чтобы завладеть бизнесом. Как они конкретно стали бы это делать, я не знаю, но с Мариной Евгеньевной они уже почти справились.

— Но ведь во главе бизнеса пока стою я, — слегка удивленно сказал Сванидзе.

— Да, формально. Но юридически все принадлежит Вадиму Сергеевичу. После Марины Евгеньевны, конечно. И они об этом очень хорошо знают. Вот такой расклад. Других причин я не вижу.

— Так. Ну это уже какая-то ясность. Муратов, конечно, очень хорошо осведомлен о нашем бизнесе, его структуре, капиталовложениях. Так что это вполне вероятно. Надо будет предостеречь Вадима.

***

Вадим и Вероника теперь почти не расставались. Обычно она готовила обеды, чтобы накормить Вадима перед тем, как он пойдет в больницу к матери, по возможности прибиралась в доме и старалась вести хозяйство, когда у нее было немного свободного времени. Вадиму было тяжело, но он мужественно переносил очередную беду, свалившуюся на его плечи и был благодарен Веронике за помощь и поддержку.

Сама Вероника тоже много времени уделяла уходу за Мариной, помимо того, что содержала в порядке их дом и поддерживала Вадима морально. В этот трудный период своей жизни молодые люди очень привязались друг к другу.

— Ты только не бросай меня. Я не смогу один пройти через все это. Ты так нужна мне, — сказал как-то Вадим, крепко прижав девушку к себе.

Она взяла его лицо в свои ладони, заглянула в глаза и ответила:

— Я твой друг, Вадим. И ты можешь на меня положиться. Я буду рядом столько, сколько потребуется.

— Всегда! Я люблю тебя, Вероника. Мы поженимся. Мама поправится, и мы будем все вместе.

— Конечно, она обязательно поправится. Вот тогда и поговорим о женитьбе, хорошо?

Вадим был бесконечно благодарен ей. Он сказал:

— Вероника, оставайся здесь сегодня. Я вернусь часов в двенадцать, когда мама уснет, и к ней придет ночная сиделка. Я хочу, чтобы ты была дома, рядом со мной.

— Хорошо, Вадим, тем более, что завтра утром я пойду к Марине Евгеньевне. Отсюда ближе.

— Спасибо, — сказал Вадим, чмокнул Веронику и убежал.

ГЛАВА 9
Убийство

Марина приходила в себя очень медленно. Постепенно к ней вернулась речь и стало очевидно, что память она не утратила. Она помнила, что произошло с ней в ту роковую ночь и рассказала Льву про кольцо у себя на пальце, про открытое окно в спальне и про Сергея, который был во дворе и выманил ее. Марина пояснила даже свое самочувствие в этот момент: как-будто кто-то подталкивал ее к этому шагу, она, как марионетка, взобралась на подоконник и выбросилась из окна.

— Марина, как только врачи разрешат, я сразу же заберу тебя отсюда, и мы уедем в Ригу, ты, я и Зося. Ты ведь знаешь, у нее там осталась двухкомнатная квартира, вот мы в ней и поживем, — сказал Лев.

Марина опустила глаза и стала теребить край халата.

— Почему? — спросила она тихо.

— Потому что тебе надо сменить обстановку и окончательно прийти в себя.

Лев не сказал Марине о том, что почти каждый день в больницу звонил какой-то мужчина и интересовался ее самочувствием. Он назывался ее братом, которого у нее отродясь не было. Это выглядело опасно и, договорившись с врачом, они ускорили процесс переезда. Ни одна живая душа, кроме самых близких, не знала об этом.

В самом начале марта Марина, Лев и Зося улетели ночным рейсом в Москву, а оттуда в Ригу. Вадим остался возглавлять бизнес. Они договорились со Сванидзе, что будут перезваниваться каждый понедельник и среду на случай вопросов, советов и консультаций. «Вадиму явно не помешает такая практика», — решил про себя Лев.

Рига встретила их по-весеннему приветливо. Было на удивление тепло, хотя и немного ветрено. Зося тараторила без умолку, всю дорогу она рассказывала о достопримечательностях города, на сколько это было в ее силах. Чудесные рижские улочки произвели на Марину впечатление, и она в первый раз за долгое-долгое время улыбнулась.

Квартирка у Зоси оказалась маленькая, но очень ухоженная и уютная. Марине выделили спальню, красивую жемчужно-розовую комнатку, а Лев с Зосей расположились в гостиной, где имелась огромная диван-кровать. Комнаты были не проходные, так что никаких проблем не было. Единственное, что огорчало Зосю — это отсутствие «Любовных записок» на каналах Рижского телевидения, и без Сантьяго ей было немного грустно.

Лев сразу же нашел в Риге врача-психотерапевта, который приходил на дом и проводил с Мариной сеансы психотерапии.

Вадим с Вероникой стали жить вместе, проводив Марину в Ригу. Он уже не представлял себе своей жизни без нее. Заботливая, умная, энергичная Вероника полностью завладела его сердцем. Вадим никогда не задумывался о ее внешности. Он считал, что она достаточно привлекательна. Ее худоба выглядела в его глазах как стройность и изящность, бесцветность лица — как утонченность черт, и он не понимал, как маме может не нравиться такая естественная привлекательность его подруги, каковую он сам отчетливо видел.

***

Лев и Зося не оставляли Марину одну ни на минуту. Она чувствовала себя значительно лучше, но все-таки большую часть времени проводила в постели. Где-то в середине апреля буквально на выходные прилетел Вадим. Он очень обрадовался, увидев мать в значительно лучшей форме. И все же он не решился пока сказать ей о своем решении жениться, посчитав, что лишние эмоции ей пока ни к чему. Выходные пролетели очень быстро, и в понедельник ранним утром Лев повез Вадима в аэропорт. Погода к сожалению была нелетная. Пасмурное хмурое утро с серым, низко нависшим над головой небом, сулило промозглый дождливый день.

Лев не стал бы дожидаться отложенного на неопределенное время рейса, но они разговорились с Вадимом о работе. Были кое-какие проблемы и, сидя в маленьком уютном кафе за чашечкой кофе с эклерами, им удалось кое-что пообсуждать и разрешить.

Зося тем временем пыталась вовлечь Марину в разговор о планах на отпуск предстоящим летом. Марина меланхолично листала журналы мод с часто мелькающими на их страницах фотографиями красивой и необыкновенно фотогеничной Зоси и слушала ее в пол-уха. Зазвонил телефон. Зося подняла трубку и вдруг восторженно завопила и начала бегло и красиво говорить по-польски. Потом она прибежала назад и возбужденно заговорила:

— Марина, знаешь, кто это был? Валдис, муж Беаты, моей сестры! Он приехал в Ригу по бизнесу и остановился в гостинице «Даугава». Позвонил просто так, на всякий случай, а мы как раз здесь. Представляешь!

Зося подпрыгивала и радовалась, как ребенок. Потом она немного успокоилась и стала собираться с мыслями.

— Так, сегодня устроим праздничный ужин. Я пригласила его к шести часам. Он обожает отбивные, картофель фри. У Левушки есть армянский коньяк, нам Рижский бальзам. Что еще? Есть грильяж в шоколаде. Но все равно, надо бежать в магазин. Давай я тебя напою чаем, уложу в постель и быстренько сбегаю. Супермаркет недалеко. Мне хватит получаса.

— Зося, ты иди. Я сама все сделаю: и чаю попью, и отдыхать лягу. Не волнуйся, — устало сказала ее подопечная.

— Ну все. Тогда я пошла. Я мигом. — И ее унесло, как ураганом.

«Что-то Лев задерживается», — подумала Марина и решила выпить кофе и отдохнуть в одиночестве, хотя бы недолго. Уже сколько времени ей не приходилось быть одной. Но ничего не получилось. В дверь позвонили.

— Ну вот, Лев тут как тут, — Марина обреченно вздохнула и пошла открывать.

Она резко отпрянула от двери, сделав неосторожный шаг назад, и чуть не упала. Расширившимися от ужаса глазами она смотрела на мужчину, буквально ворвавшегося в квартиру и захлопнувшего за собой дверь. Но тут неожиданно она вспомнила его, даже имя пришло ей на ум, и, собрав всю свою волю в кулак, она хладнокровно произнесла:

— А, Игорь Николаевич, здравствуйте. Вы что-то без маскарадного костюма сегодня. Где же ваше пальто и шляпа?

Пятясь назад, Марина продолжала говорить, лихорадочно соображая, какой маневр она может предпринять в данной конкретной ситуации.

— Вы что, мне опять костюм с покойничка принесли? Или тот, от Версаче хотите примерить?

Он не отвечал. Медленно, хладнокровно он приближался к своей жертве, которую намеревался задушить. Марина понимала, что ей грозит смертельная опасность, но страха не было. Лихорадочно работал мозг, и единственное, что ей пришло на ум — это вышвырнуть в окно табуретку и закричать. Это непременно привлечет хоть чье-то внимание и собьет с толку ее непрошенного гостя.

Она ринулась в кухню и захлопнула дверь, заперев ее на маленькую золотистую задвижку. Но сильным ударом плеча убийца чуть не вышиб дверь с первого раза. Марина навалилась на нее всем своим телом, и до табуретки ей теперь было не дотянуться.

Шла жестокая борьба за дверь, но Марина проиграла. Мужчине, который был во сто крат сильнее ее, удалось-таки вышибить дверь, и его жертва отскочила в сторону. Теперь можно было орудовать табуреткой, но она не успела. Как только табуретка с увесистыми металлическими ножками оказалась у Марины в руках, мужчина одним прыжком настиг ее и повалил на пол.

Вся жизнь пробежала перед глазами бедной женщины. Она сопротивлялась, как могла, ожесточенно и упорно, но силы были слишком неравны, а у Марины они и вовсе были почти на исходе.

***

Зося закончила с покупками и спешила домой. В ее голове все еще прокручивалось меню сегодняшнего ужина, когда она шла мимо хозяйственного магазина, совсем нового, открывшегося у них во дворе в ее отсутствие.

«Забегу быстренько. Заодно посмотрю молоток для отбивки мяса, а то вечно пользуюсь то скалкой, то бутылкой», — решила Зося.

Молоток для мяса нашелся: хороший, увесистый, с тяжелой ребристой головой. Как раз то, что надо. Зося снова заторопилась домой, почему-то волнуясь за Марину.

«Спит, наверное. Зайду тихонечко, чтобы не разбудить», — подумала она, осторожно войдя в квартиру. Первое, что она услышала, это стоны и возню на кухне. Почуяв недоброе, Зося вытащила из пакета только что купленный молоток и на цыпочках пошла в сторону кухни. Ее взору предстала неприглядная картина явного насилия. Марина изо всех сил боролась на полу с мужчиной, который, зажав ей рот одной рукой, пытался душить ее, придавив при этом бедную женщину к полу всей мощью своего тела.

Зося увидела Маринины глаза, полные ужаса и бессильной злобы. Ну прямо сцена из «Любовных записок», где сосед Изабеллы, предварительно изнасиловав, пытается задушить ее. Но тут неожиданно появляется жена Сантьяго, пришедшая выяснить с ней отношения, и убивает насильника сзади топориком, лежащим у камина.

Зося не растерялась. Подготовленная к решительным действиям смелыми героями своего любимого сериала, она подкралась сзади и изо всей силы, на какую была способна, ударила молотком по темени изувера. Раздался хриплый выкрик, и он повалился набок, наконец разжав руку на шее своей жертвы. Марина зашлась кашлем и не могла пошевелиться, чтобы выбраться из-под его обмякшего и отяжелевшего тела.

— Мариночка, родная моя, ты жива? Бежим скорее на улицу. Здесь нельзя оставаться, вдруг он очнется, — причитала Зося, помогая Марине встать на ноги.

Кашель не прекращался, он доходил до рвоты, и все тело Марины конвульсивно вздрагивало. Зося налила ей стакан воды и тянула за собой в прихожую. Мужчина все так же лежал на полу в неестественной и неудобной позе, и из раны на его голове по голубоватому, цвета неба линолеуму струилась кровавая дорожка.

— Пошли, я прошу тебя. Ну же, Марина! — приговаривала Зося, таща подругу за руку.

Кое-как они вышли во двор. Марина немного пришла в себя, кашель прекратился, но она была ужасно слаба и изо всех сил опиралась на Зосину руку. Они стояли у подъезда в полной и абсолютной растерянности, как вдруг к дому подкатило такси. Лев буквально выскочил из машины и кинулся к Зосе и Марине.

— Что?! Что случилось? Почему вы здесь? Марине плохо? — спрашивал он, подхватывая Марину и освобождая Зосю от тяжести.

— Левушка, ее хотели убить. Точнее, задушить, а я…я…я, наверное, сама его убила. Он в кухне, на полу, в крови. Не ходи туда, надо милицию вызывать, — дрожащим голосом говорила Зося.

Лев посадил Марину на скамеечку у подъезда и ринулся наверх. Войдя в кухню, он увидел на полу распростертое тело Валерия Муратова, которое подергивалось в предсмертных судорогах.

— Негодяй, сволочь! — выругался Лев и пошел к телефону.

Милиция и скорая приехали одновременно. До больницы Муратова не довезли, он скончался от кровоизлияния в мозг. При осмотре его вещей в правом нагрудном кармане пиджака у него обнаружили обручальное кольцо с гравировкой «Марина», а так же полторы тысячи долларов, обратный билет на Кипр и справку из справочного бюро с адресом Зоси.

— Сукин сын! Кто-то навел этого подлеца. Успокаиваться рано, — с остервенением проговорил обозленный Лев.

Все обстоятельства дела были выяснены очень быстро. Марина, взяв себя в руки и справившись с очередным стрессом, чему немало способствовали сеансы психотерапии, в подробностях рассказала о случившемся. Она выступала жертвой нападения с одной стороны и свидетельницей убийства в целях самообороны — с другой. Зося, ни на минуту не сомневаясь в своей правоте, тоже с малейшими подробностями пересказала сцену обезвреживания потенциального убийцы.

Лев не на шутку волновался за жену. Ему грезились ужасы Зосиной участи в случае признания превышения самообороны. И хотя он прекрасно понимал, что, скорее всего, превышения не было, ему было страшно. Он не мог представить себе «Дюймовочку» в следственном изоляторе или каком другом подобном месте, где она должна будет находиться до выяснения всех обстоятельств. Он просто не мог смириться с мыслью, что его нежная милая Зося, его любимый «цыпленок» оказалась настолько сильной, что, не моргнув глазом, прихлопнула здорового детину, одержимого преступными намерениями.

Но самое главное, его удивляло то, что после всего этого кошмара она чувствовала себя вполне спокойно и уверенно: ни страха, ни раскаяния, ни слез — ничего. Зося испытывала только чувство выполненного долга: она спасла Марину, защитила ее от смерти, оказавшись такой вот смелой и решительной.

Да, тут было над чем подумать. Святая наивность это или хладнокровие и твердость духа? Лев не мог ответить на этот вопрос. Он понял, что не знает Зосю до конца, что его несколько обескураживало.

Но все обошлось. Поступок Зоси был однозначно квалифицирован как действия защиты и самообороны, так как целью пострадавшего в этих действиях Валерия Муратова было преднамеренное убийство Марины Самойловой, которое он и пытался совершить и непременно совершил бы, если бы его не остановила Зося Сванидзе. Лев Георгиевич воспрял духом. Он по-прежнему обожал свою жену, а теперь и гордился ею.

Марина, оправившись от очередного потрясения, стала настаивать на возвращении домой.

— Чему быть, тому не миновать, Лев. И никуда ты от судьбы не спрячешься. Вот, увезли вы меня сюда от греха подальше — и что? Я и тут чуть не погибла. Поедемте домой. Я теперь им просто так не дамся. Призрак исчез из моей жизни, а остальное мне не страшно.

ГЛАВА 10
Исходная точка

Ясным майским праздничным днем Марина, Лев и Зося вернулись назад. В аэропорту их встречали Вадим и Андрианов. Кругом было много народу, гремела музыка. Город отмечал День Победы. Из аэропорта они все вместе поехали обедать в ресторан. Стол уже был заказан, и за обедом все без умолку говорили и обсуждали происшедшие события.

— Как хорошо, что все позади, — говорила Зося, обнимая Марину и строя лукавые глазки.

— Да нет, еще не позади, — вдруг неожиданно ответила ее подруга.

— Как? Ты что хочешь сказать, что есть еще кто-то, кто желает твоей погибели? — изумилась Зося.

— Ну, во-первых, пока не совсем ясна причина его посягательств, а во-вторых, он действовал не один. У него был сообщник, веренее, сообщница. И если их цель оправдывала средства, то надо ждать продолжения. Начали они блестяще, на середине дали сбой, теперь дело за финальной сценой. Как вы думаете, Владимир Яковлевич? — проговорила Марина, глядя на Андрианова очень настороженно.

— Честно говоря, я так не думаю. Для осуществления их коварного плана, целью которого было, скорее всего, прибрать к рукам бизнес вашего покойного мужа и его капитал, им нужно было обезвредить вас для начала: довести до сумасшествия или убить на худой конец. Потом взяться за Вадима Сергеевича. Но они провалились в первом же акте. Причем, провалились с треском. Муратова больше нет, а он и только он мог бы претворить в жизнь задуманный ими план, так как только он знал все о компании вашего мужа, о его капиталах, финансах, бизнесе. Без него сообщники как без рук. К тому же вы, Марина Евгеньевна, устояли, не сломались. Им не удалось выбить вас из цепи. Поэтому все дальнейшие их действия бессмысленны. Они не будут начинать все сначала, — высказал свое компетентное мнение Андрианов.

— Ну что ж, спасибо вам, это разумный ход мыслей. И все же есть «она», его напарница. И это несправедливо, если она останется безнаказанной.

— Я боюсь что-либо обещать, Марина Евгеньевна, но я возьмусь за мертвого Валерия Муратова мертвой хваткой, простите за тавтологию. Я изучу его жизнь досконально и постараюсь докопаться до его помощницы. Это дело моей чести, так как я его хоть и вычислил, но обезвредить не смог. И это не дает мне покоя. Я снова собираюсь с визитом к его матери, и теперь уже наш разговор будет более откровенным.

Вечером, приехав домой, Марина с Вадимом еще долго обсуждали происшедшее. Вадим неустанно восторгался маминой стойкостью и Зосиной смелостью.

— Даже представить себе трудно, что могло бы случиться, не появись она вовремя, — сказал Вадим.

— Ну почему же трудно? Очень даже легко. Я бы с ним не справилась, вот и все, — ответила Марина и глубоко вздохнула.

Когда они пили чай, Марина попросила сына:

— Расскажи лучше о себе. Как Вероника? Вы все еще вместе? У вас все хорошо?

— Да, все в порядке. Ее сейчас нет, она уехала ненадолго к родителям. Она была чем-то расстроена последнее время. Сказала, что у матери неприятности, ну и поехала ее проведать. Скоро вернется.

Вадим говорил немного сбивчиво, торопливо, не глядя на Марину, и она это уловила.

— Вадим, ты чего-то не договариваешь, я же вижу. Что случилось? — спросила она.

— Мама, может не сейчас? Столько всего стряслось, что…

— Давай, выкладывай! Надеюсь, ничего плохого ты мне не скажешь, по глазам вижу, — подбодрила сына Марина.

— Ну как сказать — плохого или хорошего. В общем, я женюсь. Мы подали заявление, второго июня свадьба, точнее, регистрация. Ты извини, что я тебе раньше не сказал, но мне не хотелось добавлять тебе лишних эмоций. Не обижайся.

Марина восприняла эту новость двояко. Сын женится, ну что ж, рано или поздно это должно было случиться. Но лучше бы чуть-чуть попозже. Да и Вероника — готова ли она принять ее в свой дом, в свою семью? «Ну, готова — не готова, придется», — обреченно подумала Марина, а вслух сказала:

— А года с похорон отца нельзя было дождаться? Какой-то месяц ведь погоды не делает. Что за спешка?

— Мама, если это принципиально важно, мы перенесем регистрацию на месяц. Мы не хотели в общем-то никакой свадьбы, просто торжественная регистрация и семейный обед в кругу близких. Я не думаю, что отец бы сильно возражал против этого.

— Если бы я умерла, а ты затеял бы женитьбу, не дождавшись года, он бы непременно возражал.

Так они и разошлись по своим спальням, не поссорившись, но и не поладившие друг с другом. И все же Вадим решил переговорить с Вероникой и перенести регистрацию на август.

***

Андрианов поставил перед собой грандиозную задачу — раскопать всю подноготную Валерия Рашидовича Муратова и найти его сообщницу. Первая, кто попала под подозрение, была его жена Тамара. Но они расстались несколько лет назад, и она уехала из города. Вторая версия — любовница. Тоже сложно, так как не было ни малейшей ниточки, ведущей к его личной жизни. Где он проживал, где работал, чем занимался последнее время — не известно.

Андрианов снова отправился к Фаине Дамировне — единственному источнику информации. Она встретила его неласково. Бедная мать уже получила официальное уведомление о смерти своего сына, и поэтому выглядела весьма прискорбно. Ее опухшие от слез глаза взирали на сыщика с большой укоризной.

Владимир Яковлевич знал, как нужно поступать в подобных случаях, чтобы вывести человека на разговор. Он сказал:

— Фаина Дамировна, ваш сын Валерий был втянут в жестокую и чудовищную авантюру, и он зашел слишком далеко. Он намеревался погубить человека — это, собственно, и была его миссия в этой авантюре, но вот, как вы уже знаете, погиб сам. Погиб далеко не героем, а при попытке убить женщину. Но между прочим, его сообщники, те, кто его в эту игру втянули, живы и здоровы, и гуляют себе. Вы должны мне помочь разыскать их, хотя бы для того, чтобы они понесли справедливое наказание за содеянное и за смерть вашего сына. Пока же получается, что он один во всем виноват, но это ведь не так. Расскажите мне все, что знаете о нем, о его семье, друзьях, знакомых. Важна каждая деталь.

Фаина Дамировна выслушала Андрианова очень внимательно, часто кивая головой, потом глубоко вздохнула и начала рассказывать. Она поведала Андрианову о своем сыне все, что знала и могла вспомнить.

Очень трудолюбивый и старательный в детстве, замкнутый, грубый и нелюдимый в подростковом возрасте, слегка изменившийся в лучшую сторону в юности, но по-прежнему заносчивый, высокомерный и нетерпимый к чужому мнению в зрелые годы. Таким предстал Валерий со слов его матери, которая всю жизнь воспитывала его одна. Отец Валерия умер, когда мальчику было всего полгода. Больше Фаина Дамировна замуж не выходила и всю жизнь прожила с сыном, пока он не уехал от нее, найдя себе работу и сняв квартиру в центре города.

Фаина Дамировна не знала ничего о личной жизни сына, его увлечениях, друзьях. Валерий никогда не посвящал ее, а она никогда не расспрашивала. Но она знала и хранила до настоящего момента одну страшную тайну, которую никогда бы не выдала, будь ее сын жив. Она горько плакала и с отчаянием в голосе рассказала совершенно постороннему человеку то, что болело в ее душе долгие годы, и она не могла поделиться ни с кем этой ноющей болью.

Оказывается, ее сын Валерий соблазнил свою приемную дочь Веру, когда той исполнилось шестнадцать лет. Она была десятиклассницей, худенькой и тщедушной девчонкой, а он почему-то стал сходить по ней с ума. Как он сам однажды сгоряча сознался матери, Вера сама предложила ему себя.

— Он ее не насиловал, нет! Вера сама мне потом сказала, что влюбилась в него еще девчонкой, а когда ей исполнилось шестнадцать, решила ему во всем признаться, — уточнила Фаина Дамировна в разговоре.

И призналась. А потом взяла и, совсем не по-детски, разделась перед ним. Так с ее доброго согласия они стала сожительствовать. Сначала тайком, скрывая от всех свой грех. Потом, когда Вера закончила школу и поступила в институт, Валерий снял ей квартиру, и зачастую стал оставаться у нее до поздна. Тамара, жена Валерия и мать Веры, заподозрила неладное спустя полгода. Однажды она проследила за мужем, который после работы отправился на квартиру к ее дочери. Домой он вернулся заполночь, а на вопрос «Где был?» ответил: «У любовницы».

Тамара устроила ему скандал, а затем явилась к Вере и жестоко избила ее. Оказалось, что девушка была беременна, и у нее после побоев случился выкидыш. Семья распалась окончательно. Тамара продала свою квартиру, которая была приватизирована и принадлежала ей и ее дочери в равных долях. Но Вере досталось совсем немного денег, Тамара и не подумала делиться с ней по-честному. А Вера, то ли чувствуя свою вину перед матерью, то ли надеясь на Валерия, настаивать на своей доле не стала.

Вот такая неприглядная история поразила воображение даже видавшего виды Андрианова. Но сложность заключалась в том, что старая женщина так и не назвала ему ни фамилии Тамары и Веры, ни их прежнего адреса. Она утверждала, что не имеет об этом ни малейшего понятия. И все же появилась зацепка. Вера, приемная дочь и любовница Муратова, вполне могла оказаться его сообщницей. Фаина Дамировна, правда, не знала, как долго продолжались их отношения. Об этом они ей не докладывали.

— Ну теперь Вера замуж выходит, а Валерия уже и в живых нет, вот как судьба распорядилась, — подытожила убитая горем мать.

И все же она искренне жалела не сына, а Веру, говорила, что она замечательная девочка. Ну а любовь зла, она полюбила Валерия и не смогла справиться со своим чувством, а он ее не уберег рядом, и сам сгиб.

Любящей бабушке даже в голову не приходило, насколько низко и недостойно вела себя ее неродная внучка по отношению к своей собственной матери. Но не это волновало сейчас Андрианова. Ему нужно было разыскать Веру, но в этом Фаина Дамировна не могла ему помочь. Или не хотела, что скорее всего.

Он снова попросил разрешения просмотреть старый, потрепанный фотоальбом, надеясь найти там хоть какие-то зацепки, которые бы вели к Вере. Взяв с разрешения Фаины Дамировны пару фотографий, где маленькая еще Вера была изображена со своей матерью, он распрощался с несчастной женщиной и удалился, обещая вернуть фотографии внучки как можно скорее.

— Да не спешите, не нужны они мне так уж, когда вернете, тогда и вернете, — сказала она и снова заплакала, по-старушечьи вытирая глаза рукавом.

Владимир Яковлевич в тот же день поделился информацией со Львом Сванидзе. Они вместе попытались обдумать известные им факты, чтобы как-то выйти на след таинственной Веры. Андрианову не без труда удалось достать сведения о том, кто за последние семь лет продал свои квартиры в их городе. Они с Сорокиным перебирали эти списки целую неделю, выискивая, где продавцами являлись мать и дочь. Таких оказалось относительно немного, но ни одной дочери по имени Вера в них не фигурировало. Что-то опять не стыковалось, и круг поисков снова замыкался на исходной точке.

ГЛАВА 11
Долгожданная встреча

Тем временем Марина Самойлова окончательно пришла в себя. Она, правда, больше не могла похвалиться своим отменным здоровьем, так как у нее теперь часто болела голова и ныло плечо, особенно при смене погоды или давления. Но тем не менее, она опять приступила к работе в своей фирме, и ее жизнь более менее вернулась в нормальное русло.

Волновал ее только Вадим. Он ходил, как в воду опущенный, и не находил себе места. Уже почти месяц прошел с тех пор, как Вероника уехала, и от нее ни слуху, ни духу. Был конец мая, приближалась дата их бракосочетания, которую Вадим так и не перенес без согласия своей невесты, но она не объявлялась.

В ночь с 31 мая на 1 июня в их доме раздался резкий телефонный звонок. «Междугородка», — определил Вадим, резко вскочил с постели и подбежал к телефону.

Где-то рядом с собой, совсем близко Вадим услышал ее нежный, любимый голос:

— Вадим? Здравствуй, это я. Ты прости меня, но я не смогу приехать. Давай пока все отложим, я тебе потом все объясню.

— Вероника, что случилось? Мама заболела? Где ты? Давай, я приеду, — сразу же предложил Вадим.

— Нет. Мы не сможем увидеться. Я очень виновата перед тобой, Вадим. Прости меня и не ищи, а лучше вообще забудь, — на этом связь прервалась, она повесила трубку.

— Но почему, почему?! — спрашивал себя Вадим и не находил ответа. К нему в спальню тихо вошла Марина.

— Сынок, что случилось? — спросила она взволнованно.

— Мама, Вероника только что звонила и просила отменить наше бракосочетание. У нее что-то случилось, и я никак не пойму, что. Говорила каким-то загробным голосом, да и вообще, что все это значит?

— Ну подожди, не паникуй. Это ведь еще не конец света. Раз позвонила один раз, позвонит еще, — пыталась успокоить сына Марина.

Но она больше не позвонила. Напрасно Вадим ждал, напрасно переживал. Вероника исчезла из его жизни. Вадиму нужна была ясность. Он уже понял, что случилось что-то серьезное, но он не знал, что, и это не давало ему покоя.

Однажды после работы теплым июньским вечером он подъехал к дому на Чкалова, где жила Вероника. Дом был хороший, добротный с маленьким уютным двориком, в котором играли детишки, а на лавочках сидели их бабушки и няни, присматривали за своими чадами и благодушно беседовали. По всему было видно, что тут живут далеко не бедные семьи: и детишки одеты нарядно, и бабуси с прическами и маникюром, и у подъездов, а их было всего два, припаркованы пара иномарок. Вадиму нужно было выйти на разговор и спросить про Веронику. Он подошел к женщинам, которые уже взирали на него с интересом.

— Добрый вечер, — сказал он и получил в ответ несколько кивков и «здравствуйте, молодой человек». Он приободрился и продолжил:

— Я ищу девушку, которая снимала квартиру в вашем доме. Ее зовут Вероника. Я, правда, точно не знаю, в каком подъезде она жила. Вы ничего не знаете о ней?

Бабуси переглянулись многозначительно, и одна из них сказала:

— Вероника живет в первом подъезде, на третьем этаже. Но ее сейчас нет, она уехала. К тому же, это ее собственная квартира, а не съемная. А в чем дело? Вы кто ей будете?

Вадим крайне удивился, но надо было продолжать разговор. Он почему-то нутром почуял, что должен сказать им правду, иначе он ничего не добьется.

— Вероника — моя невеста, и мы должны были пожениться в начале июня. Но у нее что-то случилось, она срочно уехала, сказала, что ненадолго. Прошло уже больше месяца, а она до сих пор не вернулась, я очень волнуюсь. Если вы знаете что-нибудь, помогите мне пожалуйста.

— А чем же мы можем вам помочь, молодой человек? — спросила одна из женщин, явно не расположенная к тому, чтобы выдавать информацию незнакомому человеку.

— Ну хотя бы, куда она уехала, что случилось и, если знаете, когда собиралась вернуться?

Но тут в разговор вступила другая женщина, которая была, пожалуй, помоложе всех. Она слегка прищурилась и спросила:

— Ну какой же вы жених, если она даже не рассказала вам ничего? Вот так бросила, и уехала!

Вадим растерялся, но все же ответил:

— Ну так получилось. Она и сама не предполагала, что это надолго, сказала, что вернется через неделю. Но ее до сих пор нет, а я не знаю, что и думать.

— Да, не повезло вам, юноша. Но мы помочь не сможем, — последовал ответ.

— Да и знали бы, не сказали, — добавила та, что помоложе. — Если она сама не захотела вас посвящать в свои дела, то почему мы должны?

Вадим понял, что разговор зашел в тупик. Но тут, случайно взглянув вверх, он увидел на балконе второго этажа девушку, которая смотрела на него и подавала знаки, явно приглашая зайти к ней. Женщины на лавочке ее не видели, так как балкон был у них над головами, поэтому они слегка удивились, когда Вадим, быстренько поблагодарив их, направился в подъезд. Девушка уже ждала его на лестничной клетке и пригласила войти.

— Привет! Меня Настя зовут. Я слышала, что вы разыскиваете Веронику? — непринужденно спросила она.

— Да вот, пытаюсь. А вы знаете, где она? — с воодушевлением и надеждой в голосе спросил юноша.

— А вы кто ей? Кофе хотите?

— Хочу, спасибо. Я ее друг, близкий друг. Меня Вадимом зовут. Может быть вы что-то слышали от нее обо мне. Мы собирались пожениться второго июня, но она…

— Ну тихоня! Вот дает! — воскликнула Настя и поставила на стол красивые фарфоровые чашечки. Потом она помолчала и добавила:

— У нее отец умер, разве вы не знали? Она вам что, не сказала? Вадим был потрясен.

— Нет, она была сильно расстроена чем-то, но ничего не говорила про отца.

— Странно. Чего-то она темнит. Знаете, мы подругами большими не были. Так, иногда вечером посидим, покурим, поболтаем о том-о сем, да и все. Но вот о Вадиме она никогда не заикалась. Она как рассталась со своим первым любовником, так я больше от нее ни о ком не слыхивала.

Вадима слова малознакомой ему девушки просто ошарашили.

— Подождите минуточку. Настя, вы уверены, что это та самая Вероника Томилина, которую я ищу?

— А почему вы так не уверены? — спросила Настя в ответ.

— Ну, во-первых, она не курит, во-вторых… хотя об этом я, может быть, был просто не в курсе.

— О чем, о любовнике? Она от вас скрывала? Странно. Они были вместе лет семь или восемь. Он был гораздо старше ее. А потом они расстались, где-то полгода назад. Но она особо не переживала, по-моему. Кстати, это он ей квартиру здесь купил, она и оформлена на нее. Они жили здесь вместе, пока не расстались.

Вадим не верил своим ушам. Он не знал о Веронике ничего подобного, и ему не верилось, что это о ней идет речь. Но Настя продолжала:

— А насчет курит — не курит, знаете, у меня тоже никто даже не догадывается, что я курю, ни родители, ни сослуживцы. Это просто. Курю, когда сама с собой, дома или с подругами. И никогда на людях. Вот и весь секрет. Сигарету хотите?

— Нет, спасибо. Я, пожалуй, пойду, — сказал ошеломленный Вадим и направился к выходу. Настя догнала его в прихожей и попыталась утешить:

— Да не расстраивайтесь вы так, Вадим. Вернется она, никуда не денется. Знаете что, дайте мне свой телефон, я вам сразу же позвоню, когда она объявится, идет?

Вадим посчитал это разумным и написал Насте свои телефоны, рабочий и домашний.

— Спасибо, Настя. До свидания, — сказал он и ушел, совершенно сбитый с толку и недоумевающий.

Настя позвонила Вадиму на работу, спустя три дня.

— Привет. Узнаешь? Это Настя. Вероника вернулась позавчера, но дома не живет. Где остановилась, не знаю. Заходила пару раз к себе. Я пыталась с ней поговорить, но она отмалчивается. Сказала, правда, что собирается квартиру продавать. Если хочешь ее увидеть, потусуйся в ночном клубе «Дебют». Она там частая гостья. Ну все, пока. Будет желание, звони, а лучше — заходи.

И Настя повесила трубку. Вадим опять был изумлен: Вероника в «Дебюте»?! Ну что за ерунда. «Дебют» — престижный ночной клуб, который посещает элита, эксклюзивный и неимоверно дорогой. Вадим знал, что Лев Сванидзе имеет доступ в это клуб, он водит туда Зосю иногда, чтобы ее хоть как-то развлекать по тому стандарту, к которому она привыкла, живя в Прибалтике. Не долго думая, Вадим зашел в его кабинет и попросил:

— Лев Георгиевич, сделайте мне пожалуйста входной билет в «Дебют» сроком недельки на две. Мне очень нужно.

Лев не удивился, только спросил:

— Один? Хотя какая разница, он все равно на два лица будет. Хорошо, сегодня же попробую, уверен, мой друг мне не откажет.

— Спасибо, что не спрашиваете, зачем. А то бы я не знал, что ответить, — сказал Вадим и вышел.

На следующее утро он обнаружил на своем рабочем столе красивый серебристый конверт с пригласительным билетом в «Дебют», за что был очень признателен Льву Сванидзе. Вадим посещал клуб ежевечерне, но первые пару вечеров он просидел там напрасно. У него, правда появились новые знакомые, художница из Москвы, начинающий продюсер и его жена, актриса. Это была заезжая публика, но с ними Вадиму было интересно и не так скучно, как отсиживаться в углу одному.

Вероника появилась в клубе на третий день. Вадим узнал ее сразу, хотя то, как она выглядела, изрядно поразило его. Девушка вошла в зал и остановилась в дверях, оглядываясь и явно кого-то ища. Одета она была в туго обтягивающие ее худенькую фигурку кожаные черные брючки. Сверху золотистая маечка, которая держалась на тоненьких бретельках и спадала на бедра мягкими красивыми складками. На ногах плетеные босоножки из черных и золотых ремешков на высоченном каблуке-шпильке.

Искусно сделанный макияж и стильно уложенные волосы преображали Веронику, удачно подчеркивая все, что украшало ее лицо и напрочь скрадывая недостатки, делая ее тем не менее совершенно узнаваемой. В руках у нее была длинная изящная сигарета, которую она красиво и непринужденно курила.

Помахав кому-то рукой, Вероника уверенной размашистой походкой направилась к стойке бара, сопровождаемая заинтересованными взглядами некоторых посетителей. У стойки ее поджидала пара, девушка и парень, с которыми она приветливо поздоровалась и, заказав себе выпить, стала оживленно разговаривать. Вадим поднялся со своего места, подошел к ним поближе и встал поодаль, у зеркальной колонны. Вероника не замечала его, она увлеченно беседовала и не смотрела по сторонам.

Вадим жадно смотрел на Веронику. Эта молодая женщина всегда внушала ему чувство непреодолимой тяги к ней. Но это чувство никогда не было так обострено, как сейчас. Раньше он просто хотел быть с ней рядом, не хотел расставаться и всегда скучал в ее отсутствие. И сейчас он глубоко ощутил, как он по ней соскучился! Но помимо этого, смотря на нее такую, он страстно желал ее, он хотел ее ласки, поцелуев, он просто хотел обладать ею, этой экстравагантной сексапильной женщиной, которая являлась его подругой и почти стала женой.

На втором месте, толкаясь и путаясь в его голове, теснили друг друга мысли о том, что им надо объясниться, она должна ему все рассказать! Ему так хотелось вернуть свою прежнюю любовь уже с новыми, ранее неизвестными ощущениями.

Вдруг Вероника увидела его. Она посмотрела на Вадима в упор, сказала что-то своим собеседникам и, пройдя через зал, вышла в холл. Вадим направился за ней. Он нашел ее, сидящей под пальмой на диване и закуривающей очередную сигарету. Рядом на столике стоял джин с тоником в тонком бокале с кусочками льда. Вадим подошел и сел в кресло напротив.

— Здравствуй, Вероника, — сказал он охрипшим от волнения голосом.

— Здравствуй, Вадим, — холодным, равнодушным тоном ответила она.

— Ты потрясающе выглядишь. Я так рад тебя видеть. Ты насовсем вернулась?

— Как ты меня нашел? Настена напела? Да уж, не имей сто друзей, а имей сто долларов, это точно.

— Вероника, по-моему, это очевидно, что я разыскивал тебя. Почему же тебя это так удивляет?

— А потому меня это так удивляет, что я просила меня не искать, если не ошибаюсь.

— Извини, но я думал, что нам необходимо поговорить. Мы расстались только на время, а если это навсегда, значит я должен знать об этом. Что случилось? Я слышал, что у тебя умер отец, это правда?

Вероника посмотрела на Вадима округлившимися глазами и переспросила: — Отец?!

И тут она вдруг расхохоталась, звонко и с надрывом, запрокинув голову назад.

— Да, у меня умер отец, Вадим. Папа, погиб смертью храбрых, блин.

Она сделала большой глоток джина и, глубоко затянувшись сигаретой, продолжила:

— Извини, Вадим. Я несу чушь. Чего ты хочешь от меня?

— Я хочу вернуть себе ту девочку, которая исчезла из моей жизни, так как я люблю ее. Я хочу знать, в какой обман я был ввергнут и почему. Я думаю, я имею на это право.

— Ой, только не надо о правах, ладно? А что касается девочки и обмана, то тут я пас. Я ничего не могу объяснить тебе, Вадим, если, конечно, ты не хочешь быть ввергнутым в очередной обман. Давай считать, что той девочки больше нет, а за обман прости меня. Я уже тебе сказала тогда по телефону, что очень виновата перед тобой. Что-нибудь еще?

У Вадима не было слов. Он разговаривал с каким-то чужим человеком, безразличным к нему и ко всему, что с ним связано. Между ними была толстая ледяная стена, и Веронику невозможно было приблизить к себе и вытащить из равнодушного отчуждения. Она находилась как в каком-то коконе, Вадим не видел пути к их сближению.

— Хорошо. Раз той девочки больше нет, то говорить не о чем. Думаю, я и сам все узнаю. Со временем, — с этими словами он резко встал и направился было к выходу, как вновь услышал ее голос:

— Подожди, Вадим.

Мужчина остановился и посмотрел на Веронику через плечо. Она все так же сидела на диване и смотрела на него снизу вверх своими серыми грустными глазами.

— Скажи мне, ты так ничего и не знаешь? — спросила она изменившимся, почти прежним голосом. Он дрогнул.

— Я ничего не знаю, Вероника. Ничего не знаю и не понимаю. Не мучай меня, объясни ради бога.

— Хорошо, тогда пошли, — произнесла она, встала и направилась к выходу. Вадим за ней.

— Уже уходишь, Верунчик? — спросил