Оглавление

1. Шаги по осени считая…
2. От автора
3. Автобиография
4. Новая старая сказка…
5. Старая новая сказка…
6. Осенняя Молитва
7. Послесловие

Самому дорогому человеку,

подарившему мне этот мир —

моей Маме, посвящаю…

От автора

Мы все умеем думать, рассуждать. Одни высказывают наболевшее вслух. Другие всё носят в себе. Мысли не дают нам покоя, словно жгут изнутри. Появляется необходимость поделиться с кем-то. Хотя бы с бумагой. И тогда на какое-то время становится легче…

Все мои книги рождались по-разному. Листки блокнотов, случайные клочки бумаги из газет и афиш — фиксировали мои переживания и размышления.

Так родился сборник лирических новелл-миниатюр «Представление продолжается…»

Живёт на этом свете «Девочка с Золотым Билетиком».

Эти книги о моей жизни и работе в цирке. Точнее — взгляд на жизнь через призму манежа и кулис.

«Ах, скажите вы мне…» — написалось, когда Душа пела. И просила Слова…

«Я жив ещё пока…» — сборник стихов, родившийся из пламени и пепла сложного для меня периода…

Пройден Путь. До Осени. Это время подведения итогов — как тех «цыплят». Надо оглянуться. Осознать. Вновь пережить, чтобы дальше…

«Шаги по Осени считая…» — книга-исповедь. Она перед вами…

Ненаписанные книги уже стучатся. Они беспокоят днём. Приходят ночами, прогоняя сон. Тогда я зажигаю свечу и смотрю в окно, ожидая спасительного рассвета. Меряю шагами пространство бытия. Так рождаются новые страницы…

А пока я считаю шаги. По Осени. Грея пальцы на кострах из листьев сгорающего прошлого. Отогревая Душу для будущего. Всё ещё впереди…

Автобиография

Однажды весенним мартовским днём мой будущий папа пришёл к моей будущей маме с цветами и благими намерениями. В результате 12 ноября 1955 года родился я.

Случилось это в городе Воронеже в 4-м роддоме под Петровским сквером. В то время женщины рожали поздно. Маме — восемнадцать. Это был вызов! Доктор, принимавший роды, назвал её «маленькой мамой». Родившись, я великодушно молчал. Первые аплодисменты получил от доктора… ниже спины (медицина часто ошибается). Стиснув голосовые связки, я стерпел. Но, когда доктор решил перейти к «овациям», я выдал первую свою арию.

— О, певцом будет! — сказал доктор. И почти не ошибся. Петь в этой жизни пришлось часто и много. С радостью и удовольствием… (Спустя четверть века мы с мамой случайно встретили этого доктора. Когда-нибудь напишу об этом рассказ)…

Из роддома меня понесли в Никольскую церковь засвидетельствовать перед Всевышним. Окунаясь в купель, я призывал Господа, выводя лихие фортиссимо. Напоследок схватил за бороду священника, перепутав с Богом. (Любимый застольный рассказ моих родителей и крёстного). С тех пор так и пошло: не то и не так. Цирк!..

Жил до 14 лет на тихой улице Никитинской, названной в честь воронежского поэта, переехав с Кольцовской (другого поэта воронежского края. Помните песни Алёши Кольцова?). На Никитинской было всё: лазанье по крышам старого гужевого двора, катание на задках подвод, ругань возниц и ожоги их кнутов. Гонки на подшипниковых самокатах с грохотом, который приводил в ужас жителей улицы. Поджигание тополиного пуха, который заваливал город в июне, как снег в декабре. Дворники с пожарными гонялись за нами, пацанами, как пограничники за нарушителями. Углы в коммунальных квартирах становились стенами плача, а суровые отцы, объясняли с помощью нехитрых аксессуаров, поддерживающие их штаны, что надо или быстрее бегать, или забыть о лаврах Герострата. Футбольно-хоккейные баталии, где я с удовольствием ловил мячи и шайбы в воротах, заканчивались выбитыми пальцами, синяками и шрамами. (Позже с таким же удовольствием ловил плохо слушающиеся жонглёрские мячи, булавы и кольца, из-за которых остались шрамы на сердце и психике. Вы где-нибудь видели нормальных людей в цирке?..).

Нравилась учёба в музыкальной школе №2 Ленинского района города Воронежа по классу баяна у знаменитого П.Ф.Ворсина. Не нравились сольфеджио и обязательная игра в оркестре баянистов школы. Почему-то азартно конфликтовали со скрипачами. Мы их звали «смычками», они нас — «сапогами» (может потому, что сапог, если его сжать, похож на меха баяна). Не упускали случая, что бы не треснуть друг друга при встрече по голове большущей нотной папкой. У скрипачей, почему-то папки были тяжелее, но доставалось им чаще — у них руки всегда были заняты…

Вызывало странное ощущение пение в хоре Воронежского театра оперы и балета в опере «Кармен» на одной сцене с таким прославленным Доном Хозе как Народный артист СССР Зураб Анджапаридзе. (Дирижировал тогда Народный артист Украины Я. А. Вощак). Каждый раз что-то холодило живот, и сердце как-то сбивалось с ритма, словно предстояла дворовая драка стенка на стенку. Позже эти ощущения ко мне вернутся на манеже цирка…

Жизнь круто изменилась, когда мама разошлась с папой (или наоборот). Мы с братом оказались безотцовщиной. Мне 14, брату 9 лет. Из коммуналок центра Воронежа переехали на окраину города. Поменялся район, школа, отношения. Я стал взрослым…

Крепко хотелось праздника. Однажды увидел объявление в цирковую студию, которая располагалась в клубе Механического завода. Пошёл…

Потрясло, заворожило, как жонглёр бросал и ловил кучу колец и мячей. Вот оно! — подумал я. И занялся… клоунадой. Но мячики, булавы и кольца поселились в моём доме, потеснив учебники и нотные тетради. Видя природную лёгкость жонглирования словами, руководитель цирковой студии Н.К.Терлихов, однажды заставил вести программу концерта. Задыхаясь от страха и собственной наглости, я дебютировал в роли шпрехшталмейстера. Через два года я вышел на подмостки и как жонглёр. Ещё через год, 11 сентября 1973 года я поступил на работу в Воронежскую Областную Филармонию артистом оригинального жанра. 18 лет мне исполнялось только через два месяца, но меня взяли. На такое нарушение пошёл незабвенный М.А.Голынкер — директор нашей филармонии. Определили меня в лучший эстрадный коллектив «И смех, и песня, и любовь» под руководством Н.И.Варшавера. Это был год мужества, школы эстрадной жизни, «И смеха, и песни, и слёз…» Но это был всё равно праздник…

Май 1974 года ознаменовался призывом в армию в Гвардейскую Кантемировскую танковую дивизию. 2-я спортивная боевая мотострелковая рота стала новой школой мужества и мастерства. Танки не взлюбил до такой степени, что стал «антитанкистом» — стрелком-гранатомётчиком. (Об этом тоже отдельный рассказ. Может повесть. Или роман).

Думаете я забыл о цирке? Как бы не так! До армии я поступал в Государственное училище циркового и эстрадного искусства 4 раза. Первый — в 1970 году. Мне объяснили, что для начала надо закончить 8-й класс. Ладно, вокзал, как говорится, не отходил. (Это позже он станет лейтмотивом на долгие годы…).

Потом 1971-й, 1972-й. Мимо! Заявлений от желающих тысячи. Конкурс — 120 человек на место. (В медицинский институт такого не было!). Берут всего 50 человек. Из них 35 парней и 15 девушек. Сюда же — национальные кадры из республик (с гарантированным поступлением) и дети цирковых артистов. Что оставалось нам, простым ребятам из провинции — глотать слёзы на вокзалах, уезжая в который раз ни с чем… 1973 год. Меня уже знают педагоги циркового училища, улыбаются как старому знакомому: «Вот настырный!..» И, как обухом по голове: «Подходишь! Но — тебе в армию. Давай после…»