Ирина Субботина

Территория Альфы

Серия «Легкое чтиво»

Главный герой добился в жизни всего, о чём мечтал. К сорока годам он состоятельный человек, женат, правда, живёт отдельно от семьи и с любимой дочкой не может найти общего языка. Рядом с ним практически всегда есть очередная, нередко яркая подруга. Казалось бы, он знает о женщинах всё, он искренен в своём желании найти постоянную спутницу, но то ли женщин выбирает не тех, то ли предлагаемый им образ жизни не оставляет шансов на прочный союз. В бесконечной веренице любовных отношений герой пытается понять, к чему он идёт: к краху своего внутреннего мира или к абсолютной бесценной свободе.

Кого принято считать альфа-самцом? Дон-Жуана, Казанову?

Или это миф, а всемирно известные герои-любовники не имеют ничего общего с действительными запросами и поведением альфа-самцов? Что же из себя на самом деле представляет мужчина, к которому применимо понятие альфа? В чём он первый? И чего могут ожидать женщины и опасаться мужчины, когда на горизонте появляется альфа-самец?

Из отзывов:

На первый взгляд может показаться, что это банальная история о зажравшемся миллионере. Но это не так. Мужчины устроены куда сложнее, чем принято считать в последнее время. Об этом книга. И вдвойне неожиданно, что такую историю рассказала женщина.

Дмитрий Давыдов, автор игры “Мафия”, 46 лет.

Удивительно, что это написала женщина. Именно так мыслят и поступают мальчики. Но всегда ли об этом надо знать девочкам?

Алексей Рощин, блоггер (“Сапожник/sapojnik”), 45 лет.

В мужском теле нет внутреннего
пространства.

Дж. М. Кутзее

Ему хотелось спрятаться в любовь.

Без этого жизнь была невыносима.

М. Каннингем

— Мы падаем?

— Нет.

— Но… Что-то случилось?

— Да, случилось.

— Что?

— Пока не знаю.

— Мне страшно.

— Возможно, птица.

— В смысле?

— В двигатель попала птица.

— Значит, мы падаем?

— Нет.

— Что это? Что за толчки?

— Бафтинг…

— Что?

— Самолёт вошёл в штопор.

— Штопор? Мы упадём?

— Нет.

— Но… мы уже падаем… Я хочу выйти отсюда! — она начала отстёгивать ремень безопасности.

— Пристегни обратно!

— Я хочу выйти! Выпусти меня отсюда!

— Это невозможно. Ребёнок, успокойся!

— Останови! Останови! Мне надо выйти!

— Пристегнись, дура! — я отвесил ей лёгкий подзатыльник.

Её солнцезащитные очки слетели на пол. Она пристегнула ремень и взглянула из-под светлой прямой чёлки, навалившейся на глаза.

Солнце слепило, но она даже не сощурилась.

— Я хочу жить, — прошептала она. — Я хочу жить.

— Мы не упадём. Прикрой голову руками.

— Я хочу жить. Мне страшно. Сделай что-нибудь.

— Я делаю.

— Сделай что-нибудь! — заорала она. — Сделай что-нибудь! Сделай! Сделай!

— Блядь, сука, заткнись! Сиди тихо! Не ори!

Она схватила руками свои длинные волосы и прикрыла ими лицо, словно шторками с двух сторон. Сжалась. И начала тихо скулить.

— Ты будешь жить. Только не ори. Ребёнок, ты будешь жить.

Она — почти ровесница моей дочери. На несколько лет старше, но росли они на одних фильмах, слушали одинаковую музыку. Влюблялись в одних и тех же героев. Но сегодня она со мной. Я думал — надолго. Теперь не уверен.

Она из тех, кто своей тонкой душевной организацией вызывают особые чувства. Она из тех неслучайных знакомых, ради которых чувствуешь в себе готовность изменить жизнь. И её, и свою.

Но даже с такими можно угодить в точку невозврата.

Так жизнь делится на до и после.

Впоследствии этих «до» и «после» было так много, что уже и счёт им потерян. Жизнь стала похожа на слоёный пирог.

Но когда-то я столкнулся с этим впервые. И был подавлен свалившимся на меня откровением, воспринял происходящее трагично.

Это показатель взросления. В детстве мир воспринимается абсолютно цельным. Нет интервалов между событиями и поступками, нет разрывов. В детстве не существует потерь. Есть расставания, но ощущение потери ребёнку неведомо.

***

Мне было двенадцать лет. В пионерском лагере я влюбился в девочку на пару лет старше меня. Лиза, так звали её, встречалась с парнем старше её самой на несколько лет.

Когда я впервые влюбился, мне в прямом смысле не хватало воздуха: ощущение — словно из-за кислородного голодания находился в каком-то лёгком помешательстве.

Я следил за Лизой. Так часто, как только удавалось сбежать из отряда. Однажды мне повезло, и я на пляже увидел важную эротическую деталь — развязалась лямка на её купальнике.

Лиза подхватила его, а я успел увидеть её грудь — и в этот момент время остановилось, а в нос врезался смешанный запах озера и сосен.

Этот запах и сегодня щекочет мне ноздри и вызывает в памяти образ стройной девочки, стоящей по пояс в воде. Девочки, ощущающей собственную силу власти над этим миром.

Конечно, в лагере было полно симпатичных девочек, способных привлечь внимание. Но у Лизы кроме круглых ягодиц и длинных льняных волос было нечто такое, что вызывало ощущение присутствия чего-то магического вокруг неё.

При взгляде на эту девочку у меня внутри всё сжималось и отдавалось волной где-то внизу живота — потягивало и постанывало и сладко разливалось по всему телу.

Это было особое переживание. Вожделение, смешанное с восторгом от встречи с красотой, воплощённой в

...