автордың кітабынан сөз тіркестері  Статьи

Лев Шестов

«Мужество к истине, вера в могущество духа есть первое условие для философской работы: человек должен уважать себя и считать себя достойным самого высшего.

Почему так? Почему Бог, бессмертие души и свобода должны пробавляться верой и постулатами, а Ding an sich жа­луются научные доказательства

Ясперс называет «догматикой» Нитше и Киркегарда: пока на земле царствует разум с его неумолимостями, законом жизни будет беспредельная жестокость и только отчаяние пред лицом ужасов бытия может пробудить в человеке высшие его силы и привести его к дерзновенному решению стряхнуть с себя бремя самоочевидности. «Нет ничего истинного, все дозволено» — всемству это кажется самым страшным, в этом оно видит крайнее выражение неверия. Но от Кирке­гарда мы слышим то же: «Бог значит, что нет «ничего невозможного

certum est quia impossibile. Есте­ственно, что, слушая такое, разум, при всей своей кротости, приходить в ярость. Если в этом есть хоть крупица исти­ны, то как же ориентироваться в мышлении? Но Тертуллиан не стремится к ориентировке

Семь поколений пасторов — с материнской и с отцовской стороны — оставили неизгладимые следы в душе Нитше. Для него, как и для Киркегарда, идея Бога была и навсегда осталась альфой и омегой философской проблемати­ки. Ясперс говорит, что разумная философия готова честно признать, что она «не понимает» ни веры в Бога, ни безбожия, что для нее «откровенная истина» не существует, но, что она готова признать и за верой, и заневерием право на существование. Это так, конечно: разумная философия чуж­дается насилия. «Человек, говорить Ясперс, может искать своей истины с нефанатической безусловностью» (49). И еще: «Они даже самое борьбу подчинят закону и перестанут быть переряженными животными» (71). В этом притягательная си­ла и обаяние и кантовской, и мендельсоновской точки зрения — в этом великая заслуга и философии Ясперса. Но все это — лишь для людей, не изверженных еще из всемства

Для «всемства» действительность всегда представлялась «разумной», т. е. такой, какой ей быть полагается, для людей одиноких действительность таит в себе неизбывные ужа­сы, которые при свете разума становятся еще более страшны­ми, т. к. разум представляет их окончательными

То, что он предлагает, как свет, есть совсем не свет. Разум не освещает, а судит

Условия возможности опыта вообще есть вместе с тем условия возможности предмета опыта», в этих словах Канта заключается ядро всей его философии

Достоевский убедился, что между человеком и Богом стоит стена, что «естественная связь явлений» отнимает у человека Бога,

Мы с гордостью можем сказать, что этот вопрос поставила и разрешила русская литература, и с удивлением, с благоговением можем теперь указать на Пушкина: он первый не ушел с дороги, увидев перед собой грозного сфинкса, пожравшего уже не одного великого борца за человечество. Сфинкс спросил его: как можно быть идеалистом, оставаясь вместе с тем и реалистом, как можно, глядя на жизнь - верить в правду и добро? Пушкин ответил ему да, можно, и насмешливое и страшное чудовище ушло с дороги.