автордың кітабын онлайн тегін оқу  Из Петербурга в Карелию

Дмитрий Григорьев

Дмитрий Григорьев

ИЗ ПЕТЕРБУРГА В КАРЕЛИЮ

Подробнейшее описание

трех автомобильных маршрутов

с историческими и лирическими

отступлениями

ЛИМБУС ПРЕСС

Санкт-Петербург

ISBN 978-5-8370-0759-0

© Д. Григорьев, 2020

© ООО «Издательство К. Тублина», 2020

© А. Веселов, оформление, 2020

 facebook.com/LimbusPress

 vk.com/Limbus

 instagram.com/LimbusPress

www.limbuspress.ru

...Это вовсе не так далеко от Петербурга, как может показаться с первого взгляда, а если взять еще в соображение то обстоятельство, что «езда на своих в Мордасы» уже отживает свой век на Руси и там, где тащились помещичьи рыдваны со скарбом и 12 дочерьми, там существуют уже вагоны и пароходы, – то та неведомая страна, которую удалось мне посетить, и вовсе приблизится всего на 2–3 дня пути от Петербурга...

Владимир Майнов

«Поездка в Обонежье и Корелу»

СПб, 1877

Предисловие

КОГДА Я СООБЩИЛ одному знакомому краеведу о своем намерении написать путеводитель по Карелии, тот спросил меня, какого типа будет этот путеводитель. «В моем представлении, – пояснил он, – существует два типа путеводителей и экскурсий. Например, тебе надо рассказать о некоем здании. В первом случае ты подробно рассказываешь о том, кто построил это здание, когда, в каком стиле, об особенностях проекта, о том, сколько средств было затрачено на строительство и на чьи деньги оно было построено, и так далее. Во втором случае ты рассказываешь истории о людях, которые жили в этом здании, об их взаимоотношениях и судьбах».

Мне всегда было интереснее второе. Но иногда и без первого никак не обойтись. Ниже я попробую ответить на этот вопрос чуть подробнее.

Для меня Карелия – это болезнь. Я заразился ею в юности, в конце семидесятых, отправившись в путешествие на велосипеде по жутким дорогам между Ладожским и Онежским озерами. С той поры она перешла в хроническую стадию. Почти каждый год я нахожу время, чтобы посетить знакомые и незнакомые места ­этого северного края, который можно открывать для себя бесконечно. Наша дача находится на Карельском перешейке, на берегу озера Суванто, или Суходольского, и отсюда начинается большинство наших карельских путешествий.

Я выбрал три пройденных мной автомобильных маршрута и постараюсь рассказать о том, что мы видели с друзьями, и о том, что может повстречаться на этом пути и чуть в стороне от него.

Мир стремительно меняется. Еще десять лет назад дорога на Сортавалу после Приозерска превращалась в рассыпанный по холмам песчаный серпантин с крутыми, чуть ли не на сто восемьдесят градусов, поворотами в самых неожиданных местах и считалась одной из самых опасных в Европе. Сейчас – это ровная скоростная трасса с хорошим асфальтом: автодорога А-121. Многие заброшенные в лесах и известные лишь немногим артефакты стали туристическими достопримечательностями, к которым легко подъехать на машине. А некоторые достопримечательности, как, например, водопад Кивач или гора Филин, даже стали платными. Помнится, великий комбинатор Остап Бендер собирал плату на капитальный ремонт Провала. Его последователи теперь есть и в Карелии.

Старинные деревянные церкви продолжают разрушаться, а некоторые исчезли вовсе – так, еще четыре года тому назад я любовался в Кондопоге Успенской церковью XVIII века, а в 2018-м она полностью сгорела. Деревянные постройки уязвимы со всех сторон: нижние венцы гниют под воздействием влаги и грибка, крыши разрушает ветер и дождь. Но самая страшная стихия – огонь.

Как-то один мой хороший знакомый, путешествовавший в шестидесятые годы прошлого века по Серебряному кольцу Присвирья, дал нам с женой карту, где обозначил сохранившиеся деревянные церкви. Проехав в начале двухтысячных по его маршруту, мы нашли лишь половину отмеченных им сооружений: эту церковь сожгли рыбаки, в этой дети развели костер, в эту – ударила молния, а эту – разобрали на дрова по причине ветхости.

Но появляются новые храмы, выстроенные по канонам древнего деревянного зодчества. И они также встретятся на нашем пути. Благодаря усилиям неравнодушных людей сохраняется память о прошлом этих мест. И мне гораздо интереснее рассказывать о страшных и удивительных событиях, которые здесь происходили, чем о ценах на билеты, гостиницах и ресторанах, – этого вы в книге не найдете.

Итак, в путь!

МАРШРУТ 1. ВОКРУГ ЛАДОГИ

Глава 1. О двух путях в Карелию, а также о том, что такое БРО и КаУР

Выехать из Петербурга можно с двух сторон – ведь описываемые мной маршруты кольцевые: на восток по Мурманской трассе Р-21 или на север по новой сортавальской трассе А-121. Я предлагаю – на север. Так до Карелии ближе. Собственно, часть Ленобласти – Карельский ­перешеек – можно считать воротами в Карелию. Формально весь север Петербурга – это Карельский перешеек, Нева считается его южной границей.

А первое зримое соприкосновение с недавней историей края происходит уже на 27-м километре трассы – на развязке можно увидеть два приземистых бетонных пулеметных ДОТа – аббревиатура расшифровывается как «долговременная огневая точка». Они были некогда серьезными оборонительными сооружениями, а сейчас являются частью мемориала «Карельский укрепрайон», или сокращенно КаУР. Эти ДОТы и множество других (около сотни пулеметных и двадцать артиллерийских) были возведены в 1928–1939 годах вдоль границы с Финляндией по всему Карельскому перешейку. Тогда она проходила совсем рядом с Ленинградом, так, как на схеме: от Сестрорецка через Агалатово, Елизаветинку, Лемболово и Путкелово до деревни Нижние Никулясы.

Вся территория вдоль финской границы на Карельском перешейке была распределена между БРО – батальонными районами обороны, и эти ДОТы входили в состав Лемболовского БРО. Мощь сооружений впечатляет: стены каждого – толщиной более метра, в одном (1929 г.) – три амбразуры, в другом (1932 г.) – четыре, два этажа в каждом... Гарнизон ДОТов насчитывал до двадцати пяти человек.

В тридцатые годы в Лемболовском БРО проводились эксперименты по электрификации ДОТов и подаче тока высокого напряжения на заграждения. Сохранилась даже главная подземная подстанция «Волна». А неэлектрифицированные ДОТы освещались с помощью «светосостава постоянного действия», куда входил радий-226. Светосостав наносили на пластины, по которым карандашом делали необходимые записи. И сейчас радиоактивность внутри некоторых ДОТов сильно выше нормы. Но это внутри – снаружи все безопасно. Дело в том, что радий-226 – источник альфа-излучения, оно неспособно пробить кожу, но если зараженные частицы попадут на слизистую, они могут вызвать серьезные заболевания. Так что, обнаружив в лесу незнакомый ДОТ, внутрь лучше не заходить.

После Советско-финской войны 1939 года, которую также называют Зимней, когда граница сдвинулась на сотню километров на север, эта линия потеряла свое значение, но уже в сентябре 1941 года, во время Великой Оте­чественной, как считают многие историки, именно она остановила финское наступление, защитив Ленинград с севера.

Многие ДОТы Карельского укрепрайона хорошо сохранились. Что нельзя сказать о финских оборонительных сооружениях линий VT (аббревиатура двух конечных населенных пунктов Vammelsuu и Taipale, ныне Серово и Соловьево) и VKT (Viipuri, Kuparsaari и Taipale, соот­ветственно Выборг, Купарсаари и Соловьево), также пересекавших Карельский перешеек от залива до Ладоги, – многие из тех, что выстояли во время войны, были взорваны советскими саперами уже после боевых действий.

Некоторые из ДОТов КаУРа в полузаброшенном состоянии находятся в окрестных лесах, некоторые используются не совсем по назначению. Так, будучи в гостях на даче у приятеля в садоводстве неподалеку от Васкелова, я обратил внимание на странный фундамент соседнего дома. Оказалось, в качестве фундамента сосед использовал ДОТ, расположенный у него на участке.

Когда в 2012 году обнаружилось, что новая трасса пойдет прямиком через эти исторические сооружения, многие неравнодушные к истории люди забили тревогу. К чести дорожников, план был скорректирован, большую часть укрепсооружений сохранили и превратили в музей.

Глава 2. О придорожных скульптурах, о трех лосях на пятидесятом километре трассы А-121 и удивительном шаре

На пятидесятом километре трассы, справа от нее, стоит скульптурная композиция – лосиная семья. Она появилась совсем недавно, лоси выполнены в реальном размере, и, проезжая мимо, я часто видел, как люди фотографируются на фоне папы-лося, мамы-лосихи и лосенка. Чтобы автомобилисты ночью не приняли этих лосей за настоящих, в темное время суток их подсвечивают. Монумент призван напоминать водителям о том, что не только «ложный», но и настоящий лось может оказаться на дороге. ДТП с таким животным опасно для жизни, к тому же, если оно погибнет, водителю грозит крупный штраф: машина – источник повышенной опасности, и нужно было быть начеку.

Советский Союз славился обилием придорожных скульптур. Путешествуя в конце 70-х – начале 80-х по стране автостопом, я встречал самых разных животных и птиц. На одной из горных дорог Тянь-Шаня, например, столкнулся с «писающим медведем» – по замыслу, из бочки в лапах у стоящего медведя должна была течь вода (медведь был соединен трубой с родником), однако она нашла себе другой путь – чуть ниже. Иногда попадались и люди – в Казахстане часто встречались каменные мужик с теткой: тетка стреляла из лука, который можно только угадывать, – концы, как правило, обломаны, а иногда оторваны и руки. Помню двух доярок с ­кувшином на трассе, ведущей в Вологду, и двух космонавтов на этой же трассе. Головы покорителей космоса, сверкая позолотой, лежали в нескольких метрах от бетонной ракеты и гордо стоящих тел. Только пушкинского Руслана не хватало. А о судьбе доярок я узнал, когда готовил эту книгу, – их, как и некоторые другие скульптуры, сохранили и перенесли на лужайку возле одной из дорог Вологодской области.

Чуть дальше, на 54-м километре трассы, справа от нее, находится некий фантастический объект – переливающийся в темноте разными цветными изображениями огромный шар. Здесь до 2010 года был лес. В 2010-м большинство деревьев сломал и выкорчевал жуткий ураган. Он повредил множество лесов на востоке перешейка и унес десятки жизней. Наша дача находится на берегу Суходольского озера и была отделена от воды полосой высокого березового леса. Я приехал на второй день после урагана и уже с крыльца увидел озеро – от леса остались лишь отдельные деревья, остальные были вывернуты с корнями.

Из-за урагана появился многокилометровый бурелом. Затем сломанные и оставшиеся в живых деревья убрали и посреди пустыря разместили этот шар. Я недоумевал – зачем? Загадка раскрылась через год – сейчас этот рекламный шар украшает собой суперсовременный комплекс для авто- и мотогонок «Игора драйв», построенный по проекту знаменитого архитектора подобных сооружений Германа Тильке. В комплекс входят несколько трасс самого высокого уровня – от трассы для шоссейно-кольцевых гонок до ралли-кросса, мотокросса, эндуро, картинга и специальной «полосы препятствий» для внедорожников.

Глава 3. О старинном селе Ровда, или Рауту, которое теперь называется Сосново, и его окрестностях

Сразу за автодромом, на 57-м километре, можно повернуть по развязке направо, через пару километров пересечь старое Приозерское шоссе и оказаться в поселке Сосново. Его история насчитывает не один век. Другие его названия – Ровда, или Рауту. Впервые Ровда упоминается в Переписной окладной книге Водской пятины в 1480 году. По одной версии, название поселка произошло от rauta – железо. В окрестных озерах и болотах много железной руды, и карелы издревле добывали ее. А озеро рядом – Rautjarvi, то есть Железное озеро. По другой версии, на языке саамов, а в древности, еще до карелов, они заселяли эти места, ravdo – это форель. В те времена она могла водиться в многочисленных окрестных реках и озерах. Ровда была центром Ровдужского погоста, насчитывавшего в конце XV века сто пятьдесят деревень. В связи с войнами, происходившими на этой земле, население поселка несколько раз почти полностью обновлялось – так, например, после окончания Русско-шведской войны 1610–1617 годов и заключения Столбовского мира Ровда стала Рауту, православные карелы ушли из поселка и окрестных мест, а их заселили лютеране финны. После Великой Отечественной войны в поселке (переименованном в 1948 году в Сосново) практически не осталось местных жителей – его заполнили переселенцы с территории СССР. Сейчас на местах некоторых старинных деревень находятся садоводческие массивы, а сами деревни поменяли названия: Раасули стало Ореховом, Маанселькя – Ивановом.

Между Сосновом и Ивановом, где старое Приозерское шоссе спускается вниз к Холодному ручью и затем снова поднимается, находится печально известная «Долина смерти». Здесь 8 марта 1918 года, во время финской гражданской войны, попал в окружение отряд красной финской армии (в него входили как финские, так и русские красные) и был почти полностью уничтожен пулеметным огнем белофиннов. В одночасье погибло восемьсот пятьдесят человек. А во время Великой Отечественной через «Долину смерти» проходила финская оборонительная полоса VT-linja, построенная в 1942–1944 годах. Следы этой линии – траншеи, укрытия, противотанковые заграждения, разрушенные ДОТы – остались в окрестных лесах. Всего таких линий обороны, выстроенных финскими войсками поперек Карельского перешейка, было три: первая, самая неукрепленная, проходила практически вдоль ­КаУРа, второй была VT, третьей – VKT. Вторая линия была самой мощной, длиной около ста тридцати километров и включала девятьсот двадцать шесть ДОТов и убежищ, одну тысячу орудий и минометов, примерно сто танков и САУ. Этот рубеж обслуживало около семидесяти тысяч человек.

Многие по ошибке называют VT линией Маннергейма, но на самом деле так называемая линия Маннергейма находится дальше и построена была намного раньше, в 1922–1936 годах. Она совпадает со следующей, третьей, линией обороны – VKT. Мы также будем пересекать ее по трассе сразу за Лосевской протокой, и в следующих главах я расскажу о ней подробнее.

Красота окрестных лесов и озер (мало кто знает их финские названия) – Осиновское, Ветреное, Малое и Большое Борковское, Радужное, Черное, Белое, Блюдечко – вдохновляет художников и поэтов. И вместо того, чтобы скучно описывать здешнюю природу, лучше помещу стихо­творение Аллы Горбуновой «Озеро Радужное»:

землянка рыбака на берегу.

большие звезды на сыром лугу.

над свежей черникой, над пьяной морошкой –

дымные стружки и месяца рожки.

вышли ночницы, прошли и ушли

в черных платках с огневыми цветами.

ели, скренившись, тропу замели:

дом свой забудь и забудься здесь с нами... снами...

и куда меня в темноте завела судьба:

в сплетеньях деревьев ветвями обвитые черепа,

змеиные яйца, кости, и без око́н изба.

сломы ветвей или запястий изломы,

ветви, повившие ветви, вервьём на локтях,

и паутина жгутами свивается, льстясь

сладкой щекоткой до смерти в оковах зеленых.

Глава 4. О том, как люди поворачивали реки и что из этого вышло

На 78-м километре трасса пересекает бурную протоку между озерами Вуокса и Суходольское (Суванто). На ее берегах стоит остановиться подольше. Почему-то мне старое название – Суванто – нравится больше: последние, зачастую бездумные переименования конца 40-х – начала 50-х годов вызывают недоумение. Почему, например, Кивиниеми превратилось в Лосево?! Кивиниеми по-фински – Каменный мыс, и уж если надо было переименовать, то в Каменку (так, собственно, и называлось это место в новгородский период). А Суванто всегда было озером Суванто, или озером Сванским. Только в 50-м году его назвали Суходольским.

Можно посидеть в кафе на северном берегу и полюбоваться, как каячники и байдарочники пытаются удержаться на высоких водных валах под автомобильным мостом. В общем, не торопитесь уезжать отсюда – рассказ об этих местах займет не одну главу.

Итак, когда-то на месте курортного Лосева находился процветающий поселок Кивиниеми. И до 1818 года на месте бурлящего и грохочущего порога была тихая Кивиниемская протока – широкий судоходный пролив. Вода медленно текла из озера Суванто в Вуоксу, а не наоборот, как сейчас.

Но начать стоило бы с гораздо более древних времен. Двенадцать тысяч лет тому назад из этих мест ушел ледник. Бараньи лбы (скалы с одной стороны пологие, а с  другой – крутые и неровные), которые можно увидеть и в Карелии, и на Кольском полуострове, и многочисленные озера – его следы. После ухода ледника все Приладожье оказалось под водой Балтийского ледникового озера.

Далее можно было бы вспомнить первую руну «Калевалы», где утка, сев на колено Матери-воды, снесла волшебные яйца, из нижней части которых появилась земля, из верхней – небо, из желтка – солнце, из белка – месяц.

Так или иначе, в последующие тысячелетия земля Карельского перешейка медленно поднималась со дна ледникового моря. Десять тысяч лет тому назад, вследствие подвижек земной коры и образования пролива в Средней Швеции, толща воды уменьшилась на тридцать метров, а еще через пятьсот лет, во времена так называемого Анцилового озера, из воды наконец выступила значительная часть современного Приладожья.

Семь тысяч лет назад, в период Литоринового моря, Ладожское озеро и Балтийское море соединял широкий пролив, проходящий по руслу современной реки Вуоксы. Сама же река образовалась пять тысяч лет тому назад.

Плита, на которой находилось Ладожское озеро, продолжала подниматься, и где-то во втором тысячелетии до н. э. воды Ладоги прорвались вниз, в Финский залив, – так образовалась река Нева. Тогда уровень воды в Ладожском озере упал более чем на десять метров.

И хотя Суванто находилось совсем рядом с Ладогой, вода из него не вытекла, ведь оно было отделено от Ладожского озера перемычкой! Уровень воды в нем не упал. Вплоть до начала XIX века широкая протока соединяла Суванто c целой системой озер Карельcкого перешейка. Небольшие суда, направлявшиеся из Ладоги в систему Вуоксы, приходилось затаскивать наверх через перемычку между Ладогой и Суванто (был также второй путь – по Вуоксе мимо нынешнего Приозерска, но об этом чуть позже). Жители стоявшего на перемычке городка Волочка Сванского (согласно переписи XVI века их было около пяти сотен) основную прибыль получали с волока. Вот как пишет об этом перешейке (финское название поселка и перешейка – Тайпале) посетивший его в 1785 году академик Николай Яковлевич Озерецковский (1750–1827): «Прямо против Тайболы, в лесу, с версту от сей деревушки, лежит высокий песчаный вал, поросший сосняком и ельником, который в отношении к берегу Ладожского озера идет с ним параллельно. От сего вала к озеру видна пологая наклонность, по которой везде встречается такой же булыжник, каким озерный берег усыпан»1.

Изменения начались с того, что в 1741 году местные крестьяне решили соединить Суванто с Ладогой (дабы спускать воду во время паводков) и начали рыть канал. Правда, из-за очередной войны со Швецией работы были приостановлены и возобновились лишь в 1807 году. К 1818 году оставалось прокопать лишь несколько десятков метров, и здесь помогла природа – в июне случился сильный паводок, ураган и шторм. Перемычку размыло, и воды Суванто ринулись в Ладогу, образовав широкую бурную реку (неспроста сейчас она называется – Бурная). «...Вода потекла чрез канал с большою скоростью, – писал об этих событиях инженер Владимир Петрович Соболевский (1809–1883) – и, находя слабое препятствие в сыпучем песке, составлявшем берега его, она быстро начала уносить все встретившееся на пути, увеличивая постоянно глубину истока и его отверстие, так что через неделю из небольшого канала сделалась обширная долина. В последнюю ночь, когда прошла главнейшая часть воды Суванто в виде огромной продолжительной волны, слышен был невыразимый шум и стук, что отчасти могло происходить и от взаимного соударения каменных глыб, увлеченных потоком. Из селения Тайпале, которое было расположено немного в сторону от песчаного бугра, на самом берегу Ладожского озера, увлечена водою русская часовня и одна изба; старожилы даже уверяют, что здесь были пашни, от которых не осталось ни малейших признаков»2. Озеро обмелело более чем на шесть метров, и протока Кивиниеми исчезла. Зато земля на освободившемся дне озера стала приносить крестьянам невиданные для северной природы урожаи.

Однако желание поворачивать реки вспять у людей не пропало. Они решили заново прорыть Кивиниемскую протоку. 17 сентября 1857 года финны (к тому времени эта территория принадлежала Финскому княжеству) взорвали скальную перемычку между Суванто и Вуоксой. Уровень Суванто сначала вырос, но потом упал. А уровень Вуоксы понизился, и теперь уже крестьяне на этих берегах получили плодородную землю. Но вода не подчинилась воле человека: вместо спокойной судоходной протоки ­образовался бурный, труднопроходимый Лосевский порог, радующий глаз проезжающих по мостам и доставляющий удовольствие любителям водных видов спорта.

Помимо традиционных, на Лосевской протоке проводились весьма необычные мероприятия – например, фестиваль Bubble Baba Challenge, включающий заплыв по порогу с резиновыми женщинами (да-да, теми самыми, из секс-шопа). Он проходил каждый год с 2003 по 2011 год, до начала строительства нового моста. Я попробовал принять участие в мероприятии, но резиновой женщины не нашел и явился с большим надувным крокодилом. Мне отказали – дескать, у крокодила нет признаков пола. Дискриминация!

А более подробно о том, как сказался поворот рек на географии Карельского перешейка, можно прочитать в замечательной статье Григория Исаченко «Вуоксинская эпопея»3.

Глава 5. О том, откуда начинается карельская земля

Люди в этих местах, да и в целом в Южной Карелии, появились очень давно – около девяти с половиной тысяч лет тому назад. Как я уже писал, в те времена и рельеф местности, и пути рек были совершенно другими. Даже погода была другой – теплее и мягче, – тогда Карельский перешеек покрывали дубравы и буковые леса. Происходило глобальное потепление, уходил ледник, за ним шли олени, а за оленями шли хищники – люди.

Доказательств человеческого присутствия на берегах Суванто и всей Вуоксы в столь далекие времена множество: здесь находят и орудия труда, и предметы быта. Возле Каменногорска, например, были найдены куски рыболовной сети, возраст которой насчитывает более девяти тысяч лет. Обнаружил ее в 1914 году финляндский археолог Сакари Пяльси в торфе, прекрасном консерванте для органических остатков, на глубине около метра. Она была связана из ивовой бечевки. Ее длина составляла чуть меньше тридцати метров, а высота – полтора метра. Поплавки были сделаны из коры сосны, а грузила – из камня.

Исследования захоронений показывают, что, вероятнее всего, первое население Карелии принадлежало к европеоидной расе. Это была эпоха мезолита, люди селились на берегах рек, умели делать примитивные жилища (сохранились только стоянки), каменные орудия труда, луки и стрелы. Эпоха мезолита длилась около полутора – двух тысячелетий.

Затем ее сменил неолит (V–III тысячелетия до н. э.). В этот период люди научились изготавливать глиняную посуду и обжигать ее. Жилищами были чумы, обтянутые оленьими шкурами, остатки жилищ находили на территории Карелии, в частности под Петрозаводском. В эти времена люди стали рисовать – появились петроглифы, с которыми мы не раз еще встретимся.

Во времена энеолита (середина III – первая половина II тысячелетия до н. э.), когда в Южной России получили широкое распространение изделия из меди, в Карелии по-прежнему предпочитали каменные орудия труда, охоту и рыболовство. Те же предпочтения оставались и в эпоху бронзы (до середины I тысячелетия до н. э.), здесь ее умели плавить (среди находок есть осколки тиглей), но изделия из бронзы широкого распространения не получили. А вот появление железных орудий труда все изменило...

В I тысячелетии до н. э., по мнению многих ученых, на территории Карелии, в том числе и на Карельском перешейке, жили саамы (лопари, лопь), ведущие кочевой образ жизни. Где-то с VI века началось заселение Карельского перешейка и Северного Приладожья другим народом, то ли с территории нынешней Эстонии через Финляндию, то ли из Юго-Восточного Приладожья. Версий существует много, и споры о том, откуда происходило заселение, когда точно это случилось и что за племена пришли в эти края, продолжаются и сейчас. Так или иначе, это были люди, умеющие работать с железом, строить деревянные дома, занимающиеся земледелием и скотоводством. Karja – по-фински домашние животные, возможно, от этого слова и произошло название этноса. Впрочем, и этот вопрос остается спорным: есть мнение, что источником является балтийское слово girja – горы, возвышенности, или германское слово harja – группа людей, или лапландское gaira – клин, шест. Русский язык переделал карьялов в корелов, а затем в карелов.

Исследователи сходятся в одном: прародина карельского этноса – берега Вуоксы и севера Ладоги. Кирьяла часто упоминается в скандинавских сагах. Так, например, согласно «Саге о Скьёльдунгах» легендарный конунг данов VII века Ивар Широкие Объятья пришел «на восток в Кирьялаботнар» (Карельские заливы), где начиналось государство конунга Ратбарда, и там погиб.

Кто тогда проживал на перешейке, не очень ясно, но битва происходила именно здесь. А Олаф Святой, живший в Новгороде в XI веке, согласно саге посещал и Финланд, Карьялаланд, Еистланд, Курланд.

Часто упоминается Корела и в берестяных новгородских грамотах (некоторые даже написаны на карельском языке). Одна из грамот (предположительно 1066 г.) содержит запись: «Литва встала на Корелу». Корела упоминается в новгородской летописи 1143 года: «В то же лето ходиша Корела на Емь, и отбежаша 2 лоиву (корабля) бити». Частое упоминание этих мест в последующие годы связано с геополитикой – с одной стороны Швеция, с другой новгородские, а затем российские земли. И Карельский перешеек на долгие годы стал плацдармом для разрешения споров. Более подробно о ранней истории можно узнать на сайте Кирьяж4 и в книге С. И. Кочкуриной «Корела и Русь»5.

Уже в XII веке Карелия входила в состав новгородских земель, но при этом обладала некоторой автономией. Союз новгородцев и карелов значительно укрепился после принятия последними православия. В 1227 году в конце совместного похода новгородской дружины и карелов в землю Емь «князь Ярослав Всеволодичь, послав крести множество Корел, мало не все люди» (Лаврентьевская летопись). Некоторые исследователи утверждают, что крещение было абсолютно добровольным жестом.

Карельский этнос включил в себя и саамскую линию – саамы и карелы не только торговали, но и создавали смешанные семьи. Об этом, например, свидетельствуют карельская руна о Лемминкяйнене в городе Коле и саамская песнь «Пяйве-пойка».

Об общем предке финно-угорских народов говорит лингвистический анализ. Он показывает, что карельский, финский, вепсский, эстонский, ливский, водский, ижорский являются западной ветвью финно-угорской семьи языков, в основе которой лежит некий общий праязык. По мере расселения и смешивания народов возникли эти языки, как и собственно карельские диалекты: карельский, ливвиковский и людиковский. В городе Тарту в Эстонском национальном музее есть очень наглядная и красочная интерактивная экспозиция, посвященная финно-угорским этносам.

Глава 6. О великанах метелиляйненах, об острове Рус и о других версиях происхождения карельского народа

Есть мнение, что в VII–IX веках на Карельском перешейке уже существовало государство. Возможно, оно было и раньше. Многочисленные мегалиты, жертвенники, остатки крепостных сооружений, найденные под руководством археолога и крупнейшего специалиста по древнекарельской культуре Петера Теодора Швиндта (1851–1917), позволили предположить, что строителями были лопари (саамы) или даже сказочные великаны – метелиляйнены. В Приладожье существует легенда о том, что во времена, когда на небе была луна красного цвета, землю населяли эти великаны, ушедшие после прихода карелов «туда, откуда начинается день».

Сам Теодор Швиндт летом 1879 года собрал множество интересных преданий (перевод его книги «Народные предания Северо-Западного Приладожья, собранные летом 1879 года» есть в Интернете6). Одно, наиболее распространенное, повествовало о том, как «девушка-метелиляйнен случайно наткнулась в лесу на чужака, который пахал землю на лошади. Она побежала к отцу и все ему рассказала. Отец велел отвести его к тому месту и, увидев пахаря, сказал: “Нам придется уйти отсюда и оставить землю пришельцам”». В окрестностях Куркийоки (мы там окажемся через несколько глав) довольно много следов, которые можно приписать метелиляйненам: начиная от каменных валов и лестниц со ступенями, рассчитанными на шаг двухметрового человека, до громадных человеческих костей. В настоящее время собрано немало слухов и свидетельств о встречах с «Большим Белым человеком» на Карельском перешейке и в Северном Приладожье. Они, например, описаны в книге Юрия Шевчука «Удивительные и загадочные места Ленинградской области»7.

Легенд, гипотез, предположений о древних обитателях этих краев множество. Путешествуя по материалам, я увяз в них, как в карельском болоте. Есть одна очень интересная гипотеза, подробно разработанная историком и географом Виктором Параниным, касающаяся происхождения Руси8.

Ученых давно интересовал вопрос, почему в «Повести временных лет», когда описываются события до середины IX века, упоминаются ямь (емь), весь, другие народы, дающие дань Руси, но не корела, водь и ижора? Была предложена гипотеза о том, что Корела – это и есть Русь, потому и не могла платить самой себе дань. И остров Рус, упоминаемый в арабских источниках IX века, – не что иное, как Карельский перешеек, он в те времена был окружен водой со всех сторон: на севере – Вуокса, что некогда была широким Хейниокским проливом, на юге – Нева, на западе – Балтика, на востоке – Ладога.

И Ибн-Русте в «Дорогих ценностях», и Ал-Марвази в «Таба и ал-зайван» описывают остров, длина и ширина которого около трех дней пути, где сырой климат и топкие берега. Их описания вполне соответствуют Карельскому перешейку.

Согласно арабским источникам, женщины острова Рус носят на груди украшения, представляющие собой коробку с подвешенным ножичком. И в карельских захоронениях на груди у женщин были «овальные фибулы, к которым подвешивался ножичек в орнаментированных ножнах». Слова Ал-Марвази о том, что все мужчины – воины, также подтверждается повсеместным нахождением оружия в мужских могильниках. Более подробно об этом можно прочитать в статье историка и краеведа Людмилы Пашкиной9.

Тогда многое проясняется и по части генеалогии Рюрика, которая восходит как к скандинавскому Ивару Широкие Объятья, так и к словенским Буривою и Гостомыслу (см. статью Александра Шарымова «О Руси, варягах-русах и Рюрике Альдейгьюборгском»10).

Кстати, в Приозерске установлен памятный камень с надписью из летописи конца XVI – начала XVII века: «умре Рюрик в Кореле в воине, тамо положен бысть в городе Кореле...» Этот факт многими оспаривается, но почему бы и нет...

Мне же приятно думать о том, что Суванто – родина легендарного Вяйнямёйнена, сказителя, одного из главных персонажей карельских рун, ведь его второе имя – Сувантолайнен. Впрочем, в переводе с финского suvanto – заводь, длинное озеро, и озеро Суванто, ставшее для меня родным, лишь одно из одноименных озер, существующих в реальном или мифологическом мире.

Глава 7. О знаменитых сказителях Карельского перешейка

Я неспроста только что вспомнил рунопевца Вяйнямёйнена – если его пребывание на берегах Суванто весьма спорно, то многие реальные рунопевцы жили в этих местах. Финские исследователи фольклора (уже после того, как знаменитый Лённрот, о нем пойдет речь в следующих главах, собрал «Калевалу») не раз наведывались и в поселок Саккола (ныне Громово) на берегу Суванто, и в ­Рауту (Сосново), о котором я уже писал. Здесь были собраны сотни рун и сказок. В этих местах замечательный фольк­лорист Вольф Неовиус встретил знаменитую сказительницу Ларин Параске, по-русски Прасковью Никитичну Никитину (1833–1904). Она была ижоркой, но вышла замуж за карела и переехала в поселок Палкеала в окрестностях Рауту. Впоследствии Неовиус записал от нее 1152 руны, 1750 пословиц, 336 загадок и множество причитаний. Как рассказывают, при первой же встрече он два дня подряд без остановки записывал ее песни. Благодаря ему бедная крестьянка обрела известность, и в 1890-х годах ее приглашали в Гельсингфорс (Хельсинки) и другие города Финляндии с концертами. Такие живописцы, как Э. Ярнефельт, Э. Нордлунд, Б. Лагерстам, писали ее портреты, а ее плачи записывал сам Ян Сибелиус. Однако:

лучше в стороне родимой

топкие топтать болота,

чем в чужом краю постылом,

по булыжным мостовым

проходить ущелья улиц...

Ларин Параске вернулась к себе в деревню, где последние годы своей жизни провела в болезни и нищете. В 1911 году Молодежное общество Южной Карелии на православном кладбище в поселке Палкеала (поселок ныне не существует, но кладбище осталось) установило памятник, на котором были выбиты слова:

небо рассыпает руны

дарит их весенний ветер

гонят их морские бури

волны их ко мне приносят...

За годы лихолетья он пропал, и в начале девяностых на ее предполагаемой могиле был поставлен новый гранитный памятник, восстановленный по инициативе местной жительницы Л. Д. Лайдинен. А в центре Хельсинки, на проспекте Маннергейма, можно увидеть отлитую в бронзе фигуру великой сказительницы.

В четвертом томе серии «Карельский перешеек – земля неизведанная»11 (тому, кто всерьез заинтересовался историей этого края, настоятельно рекомендую все книги этой серии) Дмитрий Шитов приводит еще несколько имен сказителей, живших на берегах Суванто и Вуоксы неподалеку от Кивиниеми. Самым известным из них был Матти Котти по прозвищу Домашний Епископ из деревни Котилла. По праздникам за кафедрой из кадки для теста, с обрывком чулка вместо пасторского воротничка он устраивал шуточные представления, на которые приходили жители со всей округи. Причем, как и Ларин Параске, он был блестящим импровизатором. Он пел на самые разные темы; большой популярностью, например, пользовалась «песня волчьей смерти» – история о том, как мужики увидели весной в озере Суванто трех плывущих волков и отправились за ними на лодках: дескать, убьем зверей и получим вознаграждение (волки и медведи в те времена были в избытке, и за их уничтожение полагалась награда). Но волками оказались вехи от зимней дороги.

Глава 8. Немного об истории поселка Кивиниеми и моста через протоку

Мы по-прежнему находимся возле протоки, соединяющей Вуоксу и Суванто. На южном берегу – поселок Варшко, на северном – Лосево. Раньше и по ту и по другую сторону был поселок Кивиниеми. Его история уходит в далекую древность – здесь жили и во времена неолита. Как я уже писал, Кивиниеми переводится с финского как Каменный мыс. В книгах Водской пятины 1567 года упоминаются несколько деревень на Каменке у озер Сванского и Вуоксы... Но, замечу еще раз, в те времена перемычка между озерами была шире, спокойнее и текла в противоположную сторону. И первый мост через протоку построили еще в Средние века. Он был возведен на тракте из Выборга в Корелу.

Ведь у Кивиниеми было очень выгодное расположение как с военной точки зрения, так и с торговой. Одно плохо – во время войн деревня страдала в первую очередь. Так, после взятия шведами Корелы в 1580 году состав деревни сменился: православные карелы ушли, а их место заняли лютеране финны. В 1616 году они построили здесь кирху. Поставили и шанцы на случай войны. В 1702-м, во время Русско-шведской войны, кирха была разрушена. Один из колоколов, утопленный местными жителями, обнаружили через сто с лишним лет, когда уровень воды в Суванто упал на несколько метров.

После этой войны поселок снова стал русским, и на южном берегу Кивиниемской протоки для контроля над судоходством и назло «надменным шведам» в 1741 году был построен форт – Кивиниемский шанец. Оставшиеся от этого укрепления валы сейчас находятся в лесу совсем рядом с новой железной дорогой.

В 1818 году каменног