Сергей Семенов

Я

Биография

Шрифты предоставлены компанией «ПараТайп»

© Сергей Семенов, 2018

Автобиографическое произведение «Я», которое расскажет читателю, как складывалась моя жизнь, начиная с самых детских лет, как я начал заниматься сочинительством, какие люди встречались на моем жизненном пути и обо всех моих радостных и не очень моментах жизни.

18+

ISBN 978-5-4493-0268-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Оглавление

1. Я

Уважаемый читатель, повествование, которое ты сейчас прочтешь, это не художественная вещь, как все предыдущие мои произведения. Это автобиографическая книга, об этом говорит и само название — «Я»! Я — это ваш покорный слуга, Сергей Семенов. Я долго думал, создать подобную повесть, или, нет, но, в конечном итоге решил, что создам. Тем более, далеко не все читатели, видя на обложках мою фамилию и имя, в курсе, что-же это за автор такой? И я решил, пусть это повествование расскажет обо мне всем желающим, кто я, почему решил писать книги и т. д. Очень надеюсь, что книга эта не покажется вам скучной, ибо, я не считаю свою биографию таковой. В ней многое, чего было занимательного и интересного, о чем, собственно, мне и хочется рассказать вам. И начать хочется, разумеется, со своих детских лет. С того времени, которое зовется «золотым детством». И пока еще время не стерло эти добрые и светлые воспоминания окончательно, я поспешу о них поделиться с вами. Иногда мне кажется, что детство, в котором я жил, это такая страна, из которой я однажды уехал навсегда и теперь от этой «страны» осталась только ностальгия.

Дед Володя.

Дед Володя — это отец моей бабушки, Маргариты. К сожалению, помню его очень смутно, так как, его не стало в 1981 году, когда мне было три года. И лишь, благодаря рассказам моей мамы, я могу сейчас немного рассказать о нем. Человек он был очень добрый и веселый. Всякий раз, когда моя мама начинала просить его, чтоб он погулял со мной, дед Володя отказывался наотрез:

«Нет, нет, нет», говорил он, «даже не проси», а затем, наконец, добавлял: «ну, давай, погуляю». Эти прогулки я тоже помню смутно и лишь одно воспоминание почему-то ясно отпечаталось в моей памяти. Это тот момент, когда дед Володя лежал в больнице и я с бабушкой ходил его навещать. Потом, когда мы уходили домой, то, останавливались с бабушкой под окном больничной палаты и дедушка махал нам из этого окна. И почему-то именно это воспоминание отчетливо сохранилось в моей памяти и я так и вижу до сих пор то окно и деда Володю, который стоит в окне и нам с бабушкой машет на прощание рукой. У нас до сих пор сохранились дедовы тетради, которые давно пожелтели от времени. Это его мемуары, которые он писал о своей жизни, правда, чтоб прочесть их, нужно запастись терпением, так как почерк у деда был непростой, про такой обычно говорят, «как у врачей». Но, были в моем детстве события, которые я помню особенно хорошо. Надо полагать, это из-за того, что впечатление они произвели на меня очень сильное. Это один далекий край, в котором мне посчастливилось побывать, который поразил меня своей природой, своей зимой, только не такой зимой, как наша Крымская, а настоящей, снежной и лютой. Может, поэтому я и полюбил зиму и она считается моим любимым временем года и пока еще есть, что вспомнить, я с удовольствием расскажу все, что в моей памяти сохранилось об этом крае, а называется он:

Западная Лица.

Западная Лица, а если говорить точнее, то, город Заозерск, улица Матроса Рябинина, именно там мои родители были в командировке и брали меня с собой, когда мне было шесть лет. Я говорю спасибо своей маме за то, что она подсказала мне такие мелкие детали, которые еще помнит, как улица и даже номер дома — 13. Еще мама рассказала, что папа проводил нас в Заозерск, а сам собирался приехать позже. В городе Полярном мы остановились на ночь у наших знакомых, затем, приехали в Заозерск. Мама зашла к своей знакомой, которая тоже находилась там по служебной части, зовут ее тетя Таня, еще у нее были двое детей, старшая дочка Влада, которая была старше и меня года на два, или, на три и еще у тети Тани был младший сын, на тот момент еще грудной ребенок, к сожалению, имени его не помню. Забегая вперед, хочу отметить, что прожил ее младший сын, увы, недолго. Ему было чуть больше двадцати, когда возвращаясь домой, в темноте какие-то отморозки напали на него и пробили ему голову. Но, не хочется о грустном, возвращаюсь вновь в то время и опять-же, как мне потом рассказывала мама, тетя Таня дала нам ключ от квартиры и я увидел однокомнатную квартиру на первом этаже. На тот момент она не казалась мне тесной, не смотря на то, что жил в ней и с мамой и с папой, наверно, потому, что я и сам на тот момент был еще ребенком и все вокруг мне казалось большим, а не маленьким. Хорошо помню, как мне соорудили своего рода «спальню», отгородив меня шкафом и поставив за этот шкаф раскладушку, на которой спал. Конечно, мне, как человеку, который родился в Крыму, было непривычно такое явление, как полярная ночь и я помню, что очень трудно ее переносил и все время мучил родителей вопросом:

— Ну, когда-же, наконец, станет светло? — мама отвечала так, как обычно отвечают все мамы своим детям:

— Вот, если-бы была у нас волшебная палочка, мы-бы сделали утро, но, к сожалению, у нас ее нет — но, не смотря на все это, я все-равно влюбился в этот край с его природой и с его сопками, которые нас там окружали, запорошенные снегом. Помню, как живя там, я ходил в бассейн, где учились плавать дети, держась на воде с помощью круглой, деревянной доски и как потом простудился и некоторое время проболел.

А еще папа любит вспоминать один забавный случай, который я лично не помню, а он рассказывал. Однажды он вышел на улицу, чтоб позвать меня домой, а мне домой идти ну, совсем не хотелось. Дети играли в снежки, а меня звали домой и закончилось все тем, что я психанул и побежал домой, не обращая внимания на то, что с моей ноги соскочил ботинок. Потом какая-то девочка догнала моего папу и протянула ему мой ботинок и сейчас, спустя годы, вспоминая этот случай, он в шутку всегда говорит мне:

«Вот, такой ты был псих». Да, домой мне не хотелось тогда, очень хорошо помню, как за нашим домом был крутой склон, который заканчивался далеко внизу и там, под этим склоном пролегала узкая, земляная дорога, которая «змеей» уходила куда-то вдаль и скрывалась за сопками. Я любил на эту дорогу чуть-ли не часами смотреть и гадать, куда-же она ведет? Однажды мое любопытство взяло верх и я не выдержал и стал спускаться к этой дороге, несмотря на то, что родители, естественно, запрещали мне туда ходить. Постоял я на этой дороге и стал подниматься обратно вверх, весь при этом был в снегу с головы до ног и когда во дворе меня встретил папа и строго спросил, где я был, я тут-же ему выпалил:

— Я на дороге не был! — даже сейчас я ясно помню, как неубедительно мой обман прозвучал.

Помню так-же еще один случай. Я вышел во двор, чтоб попускать в воздух вертолет. Была у меня такая игрушка, пластмассовый вертолет, который то ли с помощью насоса, или, еще какого-то приспособления, поднимался в воздух. А погода была ветряная и случилось так, что мой вертолет ветром унесло на крышу трансформаторной будки, которая стояла у нас во дворе там. Я помню, как сильно расстроился тогда, а еще как раз в этот момент из соседнего подъезда вышла Влада и увидела эту картину. Она хотела меня успокоить, а я, будучи в расстроенных чувствах, обозвал ее «дурой» и побежал со слезами в подъезд. Дома меня стали утешать родители, а спустя минут пять, пришла Влада и в руках у нее был мой вертолет, который ветром сдуло обратно с крыши будки. А еще хорошо помню, как однажды мама купила мне детский проигрыватель, который работал от батареек. Он был маленький и на нем можно было проигрывать только маленькие пластинки, на которых было четыре песни, по две на каждой стороне, большие виниловые диски на нем просто не помещались. Наверно, благодаря этому проигрывателю, я стал настоящим меломаном и часами мог сидеть возле него и крутить свои пластинки.

А еще мы часто ходили в гости к нашим знакомым, которые тоже были в Заозерске по командировочной части. Это был папин знакомый, которого звали дядя Володя. Он там был вместе с женой и маленьким сыном, которого зовут Илья и я помню, как мы с ним неплохо сдружились. И как-то однажды отмечали у них в гостях Новый год, какой именно, сейчас уже точно не вспомню. Пока взрослые отмечали праздник, мы с Ильей нашли забаву, чтоб не скучать. Уже не помню, кому из нас пришла в голову эта идея, но, мы с ним вышли в подъезд и стали гонять лифт с первого этажа на последний. Так продолжалось до тех пор, пока кабина лифта не остановилась на нашем этаже и из нее вышел лифтер, который строгим голосом произнес:

— Ану-ка, зовите быстро папу! — Илья прошмыгнул в квартиру и я за ним следом. Но, его отец, дядя Володя, был по натуре человеком не строгим, а наоборот, добродушным и поэтому, нас с Ильей нисколько не ругал. Помню, я очень сильно боялся бенгальского огня и поэтому, даже палочку с зажженным бенгальским огнем подержать в руке не помышлял и дядя Володя всякий раз показывал мне, что это не страшно и даже для убедительности, шутя, сунул бенгальский огонь в рот, как шпагоглотатель. К сожалению, его судьба в дальнейшем была не завидная. Забегая вперед, скажу, что когда мы вернулись в родной Севастополь, дядя Володя начал пить и к тому времени, когда я уже окончил школу, его было не узнать, спившийся окончательно человек, а еще спустя время, я узнал, что он умер. Но, вернусь в свое светлое, далекое детство, где все еще были живы. Помню, как однажды вечером, когда мы возвращались домой, в небе светило северное сияние. И если раньше я не мог определиться, какая у меня в жизни мечта и есть-ли она вообще, то сейчас я с полной уверенностью могу сказать, что мечта у меня — вновь однажды вернуться в этот городок, посмотреть, каким он стал. Все для меня тогда было впервые, в первый раз я увидел Заозерск с его лютой зимой, в первый раз летал на самолете и до сих пор помню, как болели уши от этого полета. Когда я покидал этот городок, тогда я не знал еще, что вернусь в эти края еще раз, когда мне будет одиннадцать лет. Правда, приехал я не в Заозерск, а в Мурманск и уже не с папой, а со своим отчимом, которого звали Петр. Но, об этом, пожалуй, чуть позже. А пока, вернувшись в родной Севастополь, я был рад снова увидеть свою двоюродную сестру, которую зовут Ира. Это человек, который был и остается для меня самым любимым и родным.

Иринка.

Итак, как я уже упомянул выше, моя двоюродная сестра Ира — остается для меня самым родным и преданным другом. Мы с ней с самого детства не разлей вода, а еще про таких, как мы, обычно говорят: «вместе на один горшок ходили». Так вот, это все про нас. Еще у Иры есть старший брат, Алексей, который мне тоже приходится двоюродным. И когда он приезжал с Ирой к нам в гости, для меня это был настоящий праздник. А приезжал он к нам часто, потому что, моя бабушка в школе преподавала химию и он часто ездил к ней заниматься этим предметом и всякий раз, говорил шутя, когда приезжал:

«Химичить пришел!», ну, а мы с Ирой отправлялись в мою комнату, где всегда занимались своими любимыми делами. Я ни разу не видел, чтоб у Иры были какие-либо куклы, как у всех девочек. Вместо кукол у нее были машинки и мы вместе с ней с ними играли. В этом плане я всегда был заводила и во все в так называемые «пацанские» игры она играла со мной, потому что, мне этого хотелось. Если сейчас у современных детей любимые игрушки — это гаджеты и мобильники, то, у нас с сестрой в нашем далеком, Советском прошлом, любимой игрушкой стал катушечный магнитофон «Маяк». Этот магнитофон раньше принадлежал моей маме, а потом, когда у родителей появился новый, кассетный, старенький «Маяк» отдали мне. И каждое утро, когда бабушка застилала мою постель, она переносила с тумбочки этот магнитофон и ставила на мою кровать, чтоб я после завтрака мог им заниматься. И когда я заходил в свою комнату и если магнитофон стоял уже на моей кровати, то мое настроение поднималось на целый день. Была у бабушки любимая пленка, которую она держала от меня подальше, в шкафу, рядом с одеждой, чтоб я, не дай Бог, ее не испортил, или, не записал что-нибудь свое и эту пленку она давала мне только послушать и затем, убирала назад, в шкаф. На этой пленке были записи эстрадного певца 30 — 40-х годов, Петра Лещенко. Эту запись привез однажды из командировки мой дед, муж бабушки, которого зовут Юрий. К сожалению, я ни разу его не видел, они развелись еще до моего рождения и дед Юра остался жить в Алма-Ате. Там, собственно, он и умер. Его смерть была нелепой, в отличие от его жизни. Мой дед Юра служил на подводной лодке и тесно был связан с морем, здоровьем был не обижен и даже не знал, что такое зубная боль. И будучи уже в преклонном возрасте, он остановился у ларька, чтоб купить газету и мимо прошли какие-то мальчишки, которые выхватили у него кошелек с деньгами. Он их хотел остановить и кинувшись за ними, споткнулся и упал, ударившись головой об бордюр. После этого, он скончался на второй день. Эту печальную историю нам рассказала его дочь от второго брака, с которой у нас сложились дружеские, хорошие отношения. Звать ее тетя Лена и я хорошо помню, когда впервые увидел ее и понял, что она — моя тетя. Она однажды пришла к нам в гости и бабушка, помню, была приятно удивлена ее неожиданным визитом. И вот тут, тетя Лена и рассказала нам эту печальную новость и сообщила так:

— Я ведь, пришла к вам папу помянуть — и узнав о смерти деда, бабушка была, естественно, в шоке.

Но, вернусь снова назад, к своему детству и к своей сестренке Ире. Когда она приезжала ко мне, я с ней с удовольствием делил свой старенький «Маяк» и мы брали бобину, которых у нас было не мало, ставили ее на магнитофон, подключали к нему микрофон и нажимали на кнопку «Запись» и записывали с ней разные истории, которые сочиняли буквально, на ходу. Надо полагать, именно с этого и началось у меня увлечение сочинительством, впрочем, как и у Иры. И если честно, я иногда жалею, что эти пленки, впрочем, как и сам магнитофон, не сохранились, потому что, сейчас, когда у Иры уже семья и есть дочка, которую зовут Даша, я думаю, ее семье и дочке было-бы интересно услышать на этих пленках мамин юный голосок. А когда Ира приезжала ко мне с ночевкой, мы тоже не теряли времени даром, брали свои тетради и когда родители думали, что мы спим, мы включали фонарик, Ира залезала ко мне в кровать и накрывшись одеялом, мы продолжали писать свои истории, которые нас так занимали. Короче говоря, одно слово — детство! И как у всяких детей, была у нас и так называемая «запретная» игра, которая нам тоже очень нравилась и которая имела безобидное название: «Игра в докторов». В связи с этим, мне всегда приходит на ум один анекдот:

«Одна женщина приходит к психологу и начинает ему жаловаться:

— Вы знаете, меня беспокоит мой мальчик, всякий раз он с девочкой закрывается у себя в комнате и там они разглядывают друг друга — психолог начал ее утешать:

— Ну, успокойтесь, они сейчас в таком возрасте, это все так естественно…

— Как это «естественно»? — возмутилась женщина: — мне это не нравится, да и жена моего мальчика тоже недовольна».

Вот, такой анекдот!

Все мои друзья, с которыми я дружил во дворе, помню, очень обижались на меня за то, что я их всякий раз оставлял, если ко мне приезжала сестра. Дошло до того, что мой приятель Сашка, что жил напротив, начинал дразнить нас с Ирой, говоря, что мы «жених и невеста». Тогда я как-то даже и не задумывался над одной простой вещью, а именно, что эта фраза совсем не про нас, так как мы являемся братом и сестрой, но, видимо, мои друзья тоже об этом в те далекие времена не задумывались. А однажды, помню, они спросили меня, когда я в очередной раз гулял с ними во дворе:

— Почему ты сразу уходишь с Ирой, оставались-бы с нами и играли-бы все вместе? — не помню, что я им ответил тогда на это, да и отвечал ли вообще? Но, сейчас мой ответ был-бы таким:

— Как-же мы играли-бы, если вы все время дразните нас с ней, когда она появляется? — впрочем, детские обиды очень быстро прошли, как и все проходит на этом свете.

Еще одно доброе и светлое воспоминание хранится в закоулках моей памяти. Это воспоминание об Азовском море. Мои родители, еще до моего рождения, любили колесить по Крыму. У отца был мотоцикл еще задолго до того, как у него появились «Жигули», или, как еще любят говорить, «Копейка» и на этом мотоцикле они объездили все уголки Крыма и Азовское море «открыли» благодаря этим путешествиям и отдыхали там, когда были выходные дни. Помню, как нас с Ирой тоже однажды взяли туда, правда, тогда у отца уже была машина вышеупомянутой модели и мы отправились рано утром, в четыре утра, чтоб к девяти часам приехать уже на место. С нами тогда ездили Алексей, старший брат Иры и их родители, то есть, моя тетя, которую зовут Люда и ее муж, Петр, отец Иры и Алеши. На берегу Азовского моря мы поставили каждый свою палатку. У наших родственников, помню, палатка была значительно больше, чем наша, в ней я мог стоять в полный рост, чего нельзя было сказать о своей палатке. Самое яркое воспоминание, это то, как мы потеряли надувной матрац, его стало относить в море и хотя, Алексей стал кричать, что матрац уплывает и даже дядя Петя за ним побежал, но, поймать так и не удалось, матрац так и унесло волнами в море. Наша маленькая, желтая палатка казалась нам с Ирой очень уютной и мы иной раз, даже не хотели вылезать из нее. Уютный желтый цвет, который нас окружал, нам очень нравился и мы наблюдали за происходящим вокруг через маленькое, сетчатое окошко, что было сделано на задней стороне палатки.

Сейчас, в настоящее время, я слышал, что этот берег на Азовском море сплошь заставлен коттеджами и там уже вряд-ли получится вспомнить и почувствовать ту атмосферу, которая царила в те далекие, светлые дни.

Если спросить меня, какой Новый год был самым счастливым и радостным в моей жизни, я без промедления дам ответ. Это был 1992-ой год, а считаю я его самым радостным и лучшим потому, что этот Новый год я встречал вместе с Ирой и были мы в эту Новогоднюю ночь только вдвоем. Наши родители оставили нас, а сами к кому-то ушли, я даже не помню, к кому, самое интересное, что ни моя мама, ни моя тетя Люда в упор не помнят, что оставляли нас одних тогда и Люда даже говорила мне, что я что-то путаю, но, я ничего путать не могу, так как все самое лучшее и любимое, как правило, не забывается. Помню, перед тем, как уйти в гости, Люда сказала нам, предупредив:

— Не забудьте в двенадцать часов сказать друг другу «С Новым годом» — но, сказать это друг другу, мы, естественно, забыли, потому что ровно в двенадцать часов во дворе стали запускать фейерверки и мы побежали на балкон смотреть на них.

Судьба, словно, на прощание решила подарить мне эту Новогоднюю ночь, в которой я со своей сестрой был наедине, потому что потом мы стали взрослее и Ира уже не была той Иринкой, которую я знал и которой мне до сих пор не хватает. Конечно, мы продолжаем общаться и поддерживать отношения, но, все равно, в глубине души я чувствую, как мне не хватает того детского, наивного и доброго общения с ней, которого уже не вернуть, как и наших детских лет. Перед тем, как окончательно приступить к прозе, я раньше писал стихи и в моем репертуаре конечно-же был стих, посвященный сестре. Вот это стихотворение:

«Однажды взгрустнется невольно,

И думаю, как звать мне тебя,

Иринка — вроде неудобно,

Ведь, у нас не те уж года.

А в прогнозе ждали снегопада

Далекие, лютые края,

А помнишь, ты меня утешала,

Что у нас тоже будет зима.

Но, зима в миг пролетела,

Не заметили ее мы с тобой,

Такое короткое лето,

Печаль овладела вдруг мной.

Я один с печалью остался,

Что-то хочет сказать мне она,

И я с тоской догадался,

Что потерял, сестренка, тебя.

Я как-то ее не заметил,

Взрослую нашу жизнь,

За все, что ты любишь и ценишь,

Зубами, сестренка, держись.

А я давно не жду снегопада,

Он давно у меня в душе,

И лишь память, одна мне отрада,

Возвращает меня все к тебе».

Ира не стала в отличие от меня, продолжать заниматься сочинительством. Есть такое выражение: «детскими болезнями надо переболеть в детстве», вот, она и «переболела», а ваш покорный слуга, как видите, нет.

Мурманск.

Мурманск — город, в котором мне посчастливилось побывать дважды. И про эти поездки туда мне так-же хочется вам рассказать. Но, сначала упомяну о том, что мои родители развелись и вскоре после этого случая, я увидел человека, который пришелся мне отчимом. Хорошо помню тот момент, когда я его увидел. Я был в гостях у Иры и мы с ней сидели в ее комнате и занимались какими-то своими делами. И вдруг дверь в комнату открылась и на пороге появилась моя мама и представила нам своего нового избранника.

— Здравствуйте, дети — с улыбкой произнес Петр и после того, как они покинули нас, я заметил, что моя сестра Ира была явно, не в восторге от этого знакомства и тихим голосом высказала мне свое мнение:

— Дядя Слава лучше, правда? — произнесла она, имея в виду моего отца. Я мысленно с ней согласился. А чуть позже, выждав подходящий момент, помню, мама подошла ко мне, когда я на кухне ужинал и очень тихо произнесла примерно вот такую фразу:

— Это дядя Петя, он будет с нами жить, ты быстро к нему привыкнешь, вот увидишь — и я, чтоб не расстраивать ее, сказал маме то, что она хотела тогда от меня услышать:

— Я уже привык — и она, действительно, была рада, что я сказал ей тогда эту фразу.

У Петра в Мурманске была работа и вот, однажды, я с мамой отправился туда к нему. Мы сели сначала на Московский поезд, а там, в Москве уже пересели на Мурманский, который к тому-же, еще был и плацкартный. Я не очень был этому рад, но, мама меня попыталась утешить и сказала:

— Ты видел купейные поезда, а теперь увидишь плацкартный поезд — и я увидел, тут-же сравнив этот вагон с обычной электричкой. Хорошо помню нашего соседа, который сидел рядом с нами. Естественно, имени его не вспомню, хотя, он, наверняка нам представился, но, помню, что этот молодой человек был очень разговорчивым с нами. Всю дорогу шутил с мамой, а еще хорошо запомнил его заботу. У меня почему-то разболелась спина и он предложил помассировать ее мне. Я отказывался, но, он настоял на своем, заверив, что боль, как рукой снимет и мне не осталось ничего другого, как согласится. Я слез со своей верхней полки и он начал делать мне массаж, да такой болезненный, что я не выдерживал и кричал, совершенно не думая о том, что могу разбудить остальных пассажиров. А еще я оказался свидетелем сцены, которая показалась сначала мне сном, потому что я переворачивался на другой бок и в этот момент приоткрыл глаза и увидел, как наш попутчик приник к маме и поцеловал ее. Только на следующее утро я понял, что это мне не приснилось. Конечно, я никогда не рассказывал маме об этом и все наши разговоры и общение с этим человеком закончились, как только мы сошли с поезда и оказались на Мурманском вокзале, где нас встречал Петр. Он по своей натуре был человеком хмурым и даже, когда встретил нас, улыбки на его лице я не помню. Мы сели в такси и таксист, помню, не знал точный адрес и Петр в недоумении, не скрывая своего недовольства, сказал просто ему:

— Выедешь на дорогу и гони до самой трубы! — он имел в виду заводскую трубу, которая была видна из многих точек города.

Я уже знал, что мы будем жить в коммунальной квартире. Перспектива меня эта не очень радовала, но, мама меня успокоила, сказав, что у наших соседей есть дочка, которую зовут Яна, так что, мне скучно там не будет. Помню, когда мы приехали в эту квартиру, наших соседей дома не было, они то-ли гостили у кого-то, то-ли где-то отдыхали, а их дочка Яна была в летнем лагере. На тот момент мне было одиннадцать лет, Яна, как мне стало известно, была на два года меня младше. Я увидел ее фотографию, которая была в серванте и мне эта девочка показалась очень даже ничего. По вечерам у меня была возможность, пользуясь тем, что соседей не было, заходить к ним в комнату, чтоб посмотреть перед сном «Спокойной ночи, малыши», полюбившуюся с самого детства передачу, потому что Петр в это время смотрел что-то свое.

Еще перед тем, как приехать в эту квартиру, Петр сказал мне, решив меня приободрить:

— Там тебя велосипед ждет — и этот велосипед действительно стоял в прихожей, он был мне дан на время, хозяин велосипеда, который был знакомым Петра, уезжал в какую-то командировку и был не против, чтоб я пользовался этим велосипедом, пока его не было. И еще он попросил нас, чтоб мы ходили кормить его кота. Кот этот, как сейчас помню, был очень привередливый, он привык есть только вареную рыбу и приходилось эту рыбу варить. Кстати, этот момент из своей жизни, я в будущем решил использовать в своем произведении «Я за это „спасибо“ не скажу — 2». Мой герой, как и я, тоже свое детство провел в Мурманске и у него тоже был неприветливый отчим. Вот, это, пожалуй и будет ответ на вопрос, откуда я беру темы и сюжеты для своих произведений, их преподносит сама жизнь.

Стоял тогда 1989 год и уже тогда у меня была первая тетрадка с моими первыми рассказами. Название одного из них я помню до сих пор, а вдохновил меня тогда на этот рассказ сериал «Рабыня Изаура», который тогда пользовался большой популярностью. Вот и мой рассказ назывался «Рабы на плантации», это была своего рода, такая русская версия этого сериала, которая теперь вызывает у меня лишь добрую улыбку. Я любил записывать и описывать все, что наблюдал вокруг себя. Там в Мурманске рядом с нашим домом была одна высотка, в которой был лифт, а я всегда мечтал жить в доме с лифтом. Именно, поэтому я любил бывать в гостях у папиной сестры, потому что там тоже был лифт и я помню, как в Мурманске бегал к этому высотному дому, чтоб прокатиться на лифте на верхний этаж и обратно, благо, тогда и в помине не было никаких домофонов. И раз уж речь пошла об этом, не могу не упомянуть случай, как мы с Ирой играли в этот самый лифт. Когда мы выходили с ней гулять, мы изображали, что вызываем лифт. Я подходил к соседской квартире и кнопка звонка для нас была, как будто, кнопкой лифта. Мы с Ирой представляли себе, как заходим в воображаемую кабину, затем, быстро сбегали вниз на первый этаж и там, опять-же, представляли, как будто, выходим из этого самого лифта. Вот, какая сильная была у нас мечта, чтоб жить в доме с лифтом!

Помню, как однажды катаясь на велосипеде, познакомился с одним мальчиком, он был мне ровесник и звали его Алексей. Сейчас уже не смогу сказать, что именно послужило нашему знакомству, но, факт тот, что мы с ним неплохо сдружились, я ему рассказал, что я не местный, что на самом деле живу в Крыму и он, помню, мечтательно так произнес в ответ:

— Солидно в Крыму! — сразу было заметно, что он никогда не был в моем краю. Вот это, пожалуй, был единственный на тот момент у меня приятель, с которым я имел удовольствие познакомиться во время своих прогулок по Мурманскому двору. А потом из летнего лагеря вернулась Яна.

Она вернулась рано утром, когда я еще находился в постели в своей комнате. В коридоре я услышал ее голос, когда она поздоровалась с моей мамой. И в тот момент мной овладело жуткое стеснение, я не представлял себе, как я выйду к ней, чтоб поприветствовать ее. Но, преодолеть это свое стеснение мне помогла мама, родители нас представили друг другу и мама протянула мне, помню, мороженое, чтоб я угостил им Яну. Она мне показалась на тот момент очень маленькой, ниже меня ростом, со светлыми, короткими волосами. Именно из-за ее короткой стрижки, а еще из-за того, что она не любила носить платье, ее все принимали за мальчика. Я молча протянул ей пломбир и она так-же молча взяла его. Разговорились мы чуть позже, когда сидели на кухне и завтракали и именно тогда Яна произнесла первую фразу, адресованную мне:

— Пойдем гулять? — предложила она и наши мамы поддержали это ее предложение. Мы вышли во двор и первым делом, Яна решила показать мне свой так называемый «штаб», в котором она любила собираться с подружками. Наверно, все дети, включая и меня, в свое время прошли через это. У меня в родном Севастополе тоже было любимое место, в котором я со своими друзьями любил проводить время. Наш «штаб», помню, был в виде большого, толстого дерева, листва которого опускалась до самой земли и тем самым скрывала нас от посторонних глаз. Ну, а то, что мне показала Яна, меня, честно скажу, удивило и поразило немного. В соседнем дворе был небольшой барак, в котором располагались сараи и вот от одного такого сарая у Яны был ключик и мы вошли с ней в этот сарай. Он не был ничем захламлен, а наоборот, выглядел очень даже ничего и там был столик, на котором лежали всякие принадлежности, а так-же, тетрадь, как я понял, это был своего рода, дневник, в который Яна и ее подружки записывали свои мысли и истории.

Затем, я поближе познакомился с друзьями Яны, это были ее подруги, чьих имен я, естественно, не помню, но, это и не важно. Главное, они приняли меня в свой коллектив. В результате чего, чуть позже от местных мальчишек я получил прозвище «бабник». Самое интересное, что, если вдуматься, нет в этом ничего обидного и даже, если помните, одноименная песня есть такая у группы «Дюна», где это прозвище только восхваляют, но, в те времена, естественно, я не знал еще ни о какой «Дюне» и слышать это слово мне было обидно и неприятно. Но, детская натура такая, если ребенок видит, что кто-то «главнее» другого и начинает над ним брать верх, то, он сразу встает на сторону «главного». Вот и подружки Яны встали на сторону этих мальчишек и буквально затравили меня. Кончилось это тем, что я в слезах побежал домой, слыша вослед их скандирование: «бабник, бабник!». Дома меня, естественно, успокоили, а мама Яны устроила ей разнос, когда она вернулась домой и после этого, Яна день, или, два со мной не разговаривала. Но, все эти неприятности как-то быстро забылись и я даже не заметил, как наши с ней отношения нормализовались и незаметно вошли в свое русло.

Спустя время, будучи уже в Севастополе, я часто вспоминал эти деньки, да и сейчас вспоминаю. Поскольку я пописывал раньше стихи, одно из них было посвящено именно Мурманску и непосредственно, Яне. Вот такое там было четверостишие:

«Прощальную песню пропела мне вьюга,

В городе снежном ты осталась одна,

Но, хочется верить, уезжая отсюда,

Что в Крыму тоже будет зима».

Но, конечно, такой зимы, как там, я нигде больше не видел. Помню, как я уезжал домой, а мой отчим Петр, оставался. Мама напомнила мне, чтоб я зашел к соседям нашим по коммуналке и попрощался с ними. Я постучал и приоткрыл дверь. В комнате была Яна с подружкой, родителей ее не было и я ей сказал «До свидания», после чего, закрыл к ним дверь. Больше я Яну не видел, но, город Мурманск увидеть еще посчастливилось. Правда, не помню, спустя какое время я вернулся туда, впрочем, не так это и важно. Я вернулся, когда у Петра была уже своя квартира и об этом моем втором визите так-же хочется вам рассказать.

****

На этот раз мы с мамой так-же ехали в Мурманск поездом и еще с нами туда ехала мамина подруга, тетя Таня, которая ехала в Мурманск в командировку. По своей натуре тетя Таня была человеком жизнерадостным, с хорошим чувством юмора, так что, в этой поездке мне было не скучно находиться в ее обществе. На вокзале в Мурманске мама с ней попрощалась, договорившись о том, чтоб созванивались друг с другом и вскоре, нас встретил Петр. Как ни странно, квартира Петра была на той-же улице, где мы жили в коммуналке в прошлый раз, только в соседнем дворе. Петр еще поинтересовался, помню-ли я остановку, на которой надо нам выходить. Я помнил и еще, помню, был рад, что квартира его находится на пятом этаже. Я всегда мечтал жить высоко, наверно, потому что любил высоту и даже, тот факт, что квартира была однокомнатная, меня ничуть не смутил тогда.

В этот раз никаких каникул не было и мама устроила меня в одну местную, среднюю школу, в которой мне временно предстояло учиться. Это была средняя школа, в здании которой раньше во время войны располагался госпиталь. Я хорошо помню, как мы вошли в кабинет завуча на собеседование. Выяснилось, что я буду учиться во вторую смену, это меня только порадовало, конечно-же, из-за того, что не придется каждое утро рано вставать. Напоследок, завуч попросила, чтоб я не нарушал режим и не опаздывал, на что мама с улыбкой заверила ее, что с дисциплиной у меня все в порядке и очень скоро я оказался в 6-ом классе этой школы. Тогда я не думал, что быстро обзаведусь друзьями, но, оказалось, что обзавелся. А дело было на одной из перемен. Мои новые одноклассники сразу разбрелись, кто куда, а я подошел к окну и думал, что так и простою в одиночестве всю перемену. Но, вдруг в этот момент ко мне подошел мой новый товарищ из моего нового класса и спросил таким тоном, словно, желая убедиться, что это именно я и он не обознался:

— Серега? — спросил он и я внимательно к нему присмотрелся, надеясь, что тоже вспомню его и наконец, это произошло. Я его узнал, это был Леша, с которым я познакомился в прошлый раз, когда во дворе катался на велосипеде и когда жил в коммуналке. Не скрою, я был приятно удивлен и рад тому, что мы с ним оказались теперь в одном классе. Наверно, из-за того, что я нашел в этом классе своего старого знакомого, меня быстро приняли мои новые одноклассники в свою «семью» и как обычно бывает с новичками, когда они попадают в новую школу и в новый класс, мне предстояло пройти «ритуал», чтоб ничем не отличаться от своих товарищей. А я отличался и отличие это было в моей школьной форме. Вы, вероятно, помните, как выглядел раньше школьный пиджак мальчика? На рукаве у него была эмблема, на которой был изображен учебник и над ним восходящее Солнце (если ничего не путаю). Так вот, мои одноклассники эту эмблему не носили, с их пиджаков она была сорвана. Уж, не знаю, почему они так решили, избавляться от нее, но, факт тот, что и мне пришлось с этой эмблемой расстаться и мои новые товарищи объяснили мне, что у них ни у кого такой нет и я особо, не возражал. Для меня тогда было важным ни в чем не перечить, а наоборот, со всем соглашаться, чтоб как можно скорее, найти новых друзей и влиться полностью в этот коллектив. И друзей я действительно приобрел. Помимо старого знакомого, Алексея, с которым оказался в одном классе, я познакомился и сдружился со своим новым одноклассником, имя которого до сих пор сохранилось в моей памяти, это, надо полагать, яркое доказательство того, что дружба наша была искренней и настоящей. Звали его Андрей Любаев и на переменах мы всегда, либо, гоняли по коридорам, либо, выходили на школьный двор.

Алексей хоть и учился неплохо, но, дисциплина у него хромала. В итоге, дошло даже до того, что было принято решение перевести его в другую школу. У меня-же было все наоборот. С дисциплиной и поведением было все в порядке, а вот учеба давалась с трудом, особенно, точные науки. Хорошо помню учительницу математики, стройную, молодую женщину. Однажды я остался у нее после уроков, чтоб закрепить материал. И хорошо помню ее фразу, которую она произнесла, глядя, как я тщетно стараюсь решить задачу:

— Ой, Сережа, как-же ты себя запустил… — многозначительно промолвила она. Но, зато я показал себя очень хорошо по биологии. Дело в том, что там проходили материал, который я в своем родном Севастополе по этому предмету уже прошел и мне было хорошо известно, из чего состоит цветок и я назвал учительнице все его компоненты и помню, как она меня хвалила за мои знания в области цветов. Ну, а с математикой мне помогал Алексей и новость, что его собираются переводить в другую школу, меня совсем не радовала. Именно он всегда поднимал мне настроение, когда мы встречались с ним в школе. Поднимал его своим дурачеством и юмором, а еще помню, как он почти никогда не расставался со своей меховой шапкой и даже, когда находился в школе, все-равно не снимал ее.

Моя мама тоже устроилась в Мурманске на работу и временно работала воспитательницей в одном из детских садов. Помню, она мне рассказывала, как дети у нее интересовались, спрашивая, есть-ли у нее дочка, или, сын? И мама отвечала им, что у нее сын (то есть, я) и уже довольно большой и так-же, помню, как я с Петром пришел ее встречать с работы в детский сад и мама тогда представила меня своей группе и дети подняли вверх на меня свои изумленные взгляды. Это, безусловно, хорошие воспоминания, которые я помню, но, есть и такие, которые хотелось-бы забыть, но и их время не стерло.

Так как учился я во вторую смену, то, уроки делал с утра со своим отчимом, после того, как мать уходила на работу, а у Петра служба была вечером. И я хорошо помню, как приходилось мне под его руководством решать эту ненавистную математику и если у меня что-то не получалось, его кулак падал на стол, отчего звенела посуда, лежащая на этом столе. К сожалению, в моей памяти этот человек остался именно таким, грубым и хмурым. Помню, как однажды мама из-за чего-то с ним разругалась и в итоге, перебралась спать ко мне в кровать, а Петр продолжал ходить по комнате, как зверь в клетке и продолжал ворчать и грозить, что выкинет нас на улицу.

И только благодаря той средней школе и тому классу, в который попал, у меня от той поездки в Мурманск сохранились добрые и хорошие воспоминания. Я до сих пор вспоминаю это время и этих одноклассников, с которыми там учился. И что самое главное, я заметил, что эти ребята не делили своих товарищей на «плохих и хороших», никого не считали «серой мышкой» или «белой вороной», дружили с тобой, не взирая на то, отличник ты, или, нет, чего, увы, не могу сказать о своем родном классе. Несмотря на то, что в Мурманске я проучился всего ничего, а в родном Севастополе проучился полные одиннадцать лет, но, именно тот класс, что был в Мурманске, стал для меня дороже, чем свой родной. В своей родной школе и в своем родном классе я чувствовал себя именно «изгоем» и за все одиннадцать лет обзавелся только одним настоящим другом, которого зовут Дима Малютин, а там, в Мурманске я себя чувствовал, когда приходил в тот класс, как «рыба в воде», потому что, повторюсь, никто меня не ущемлял и относились ко мне, как и ко всем остальным. И было искренне жаль расставаться мне с тем классом и с той школой.

Петр провожал нас на железнодорожном вокзале. Мама стояла в тамбуре и долго смотрела и провожала его взглядом. Хорошо помню этот ее невеселый, задумчивый взгляд. Наконец, поезд тронулся и Петр, стоя на перроне, стал превращаться в маленькую точку, которая вскоре исчезла и больше не вырастала в моей жизни. Это был последний раз, когда я видел Петра в своей жизни.

Расскажу о своем классе и школе, но, вначале, хотел-бы с помощью своей памяти заглянуть в один городок, который напрямую связан с моим детством. В этом городке жили родители моего отца, мои бабушка с дедом, а называется городок:

Нижнегорск.

Нижнегорск — городок, в который я ездил каждое лето вместе с отцом, когда он возил меня туда к своим старикам. И именно в этом городке я каждый раз мог видеть своих родственников, которые так-же приезжали туда. Это родной брат моего отца, дядя Витя и его дети, Антон и старшая дочь Лера. Еще у отца есть сестра, тетя Люда и ее сын Саша тоже приезжал летом в Нижнегорск. Бабушка Маша с дедом Сашей жила в частном доме и стоило выйти за порог этого дома, как тут-же под боком был расположен огород, в котором росли и малина, и куст крыжовника и здесь-же стояла деревянная душевая кабинка, в которой можно было ополоснуться в жаркий, летний день. Рядом с огородом был расположен так называемый хозяйственный двор, в котором паслись куры, а еще была клетка с кроликами и здесь-же, на хозяйственном дворе был установлен туалет, вот, что значит деревня, все удобства во дворе. Но, несмотря на это, мне нравилось там гостить, а еще рядом с бабушкиным домом во дворе была небольшая пристройка, которая состояла из одной отдельной комнаты, только почему-то эта пристройка называлась «Летняя кухня».

До сих пор помню дорогу, когда отец вез меня туда на своих «Жигулях». Особенно запечатлелась в памяти белая скала, когда мы проезжали Белогорск. А уж после Белогорска располагался наш тихий городок Нижнегорск. Когда я приезжал, меня там уже встречали Антон с Сашкой и мы втроем становились, как говорится «не разлей вода». Дружили мы так-же и с нашим соседским мальчиком, который так-же, как и мы, приезжал на каникулы к своей бабушке из Керчи. Звали его Жора, он был моложе меня года на два и в основном, как-то больше общался с Антоном и Сашей, чем со мной. Меня это конечно-же немного, но, огорчало, мне тоже хотелось быть с ним немного ближе и позже такая близость, наконец, случилась.

А началось все с того, что мы вчетвером отправились на прогулку. В конце улицы был расположен небольшой гастроном, который с торца был обнесен старым, деревянным забором. Не знаю, кому в голову из нас пришла идея взобраться на этот забор, но, мы по очереди взбирались, чтоб полюбоваться нашими окрестностями свысока. И когда дошла очередь до меня, я взобрался, но, спуститься обратно не успел. Доски затрещали и забор не выдержав, повалился вниз вместе со мной. При этом такой поднялся треск, что можно было подумать, будто бульдозер сносит старый дом. Пацаны пустились наутек, я тоже побежал, как только выбрался из-под досок. Только тогда, когда я подбежал к калитке, я обнаружил на левой ноге рану, из которой текла кровь. От шока я даже не почувствовал, что заработал такую глубокую рану. Позже от нее остался шрам, который со мной находится до сих пор. Дед Саша был человек с юмором, это он наложил мне бинт и заклеил его лейкопластырем, после чего, гордо, чтоб подбодрить меня, произнес:

— Во, как на фронте! — и после этой его фразы даже Сашка с Антоном посмотрели на мою перевязку и в глазах у них читалась легкая, но, зависть.

Именно юмор деда Саши я люблю всегда вспоминать и вспоминаю, если вдруг по какой-то причине накатывает грусть. Вот, один из таких эпизодов. Бабушка пошла на хозяйственный двор, чтоб зарезать петуха. Мы с Сашкой, естественно, поспешили за ней, чтоб поглядеть на это событие. Петух находился в клетке для кроликов и как только бабушка открыла клетку, он стал отчаянно носиться по клетке и не даваться ей в руки.

— Ой, Боже, иди-же сюда — произнесла тогда бабушка и когда, наконец, схватила петуха, долго с ним не церемонилась. До сих пор ясно помню, как обезглавленная птица еще минуты две носилась по хозяйственному двору. Затем, дед приоткрыл калитку на двор и произнес:

— Ну, что, казнили петуха? — и после этого добавил: — это баба на войне научилась головешки немцам рубить — и после этих слов засмеялся своим скрипучим смехом.

Но, больше всего люблю вспоминать одну поездку в Нижнегорск, которая всякий раз вызывает у меня улыбку, так как случай произошел забавный. В тот раз я встретился там с папиным братом дядей Витей и его сыном Антоном. Вечером отец со своим братом решили отметить эту встречу. Во дворе поставили стол, накрыли его и начали праздновать. Мы с Антоном тоже сидели, правда, когда пришло время ложиться спать, мы покинули это застолье. Чтоб бабушка им не мешала сидеть и праздновать встречу, дядя Витя закрыл дверь, которая вела из прихожей в комнату. Я с Антоном разместился на диване в большой комнате и проснулся оттого, что услышал, как в комнату вошла бабушка. В этой комнате было расположено окно, которое вело в прихожую и так как дверь была закрыта со стороны прихожей, бабушка предприняла попытку перелезть через окно, чтоб выйти из дома и свернуть затянувшееся застолье наших отцов. И как только бабушка задрала ногу, Антон приподнял голову и удивленно спросил:

— Бабушка, ты куда собралась? — она с виноватым видом что-то стала говорить ему и в этот момент напоминала ребенка, который оправдывается перед родителями за свою провинность. Антон решил помочь ей и сам пролез через окно и открыл ей дверь. После этого мы с Антоном долго не могли заснуть. Ситуация эта так нас насмешила, что мы, уткнувшись в подушки, пытались заглушить свой смех.

Это было действительно, славное время! Время, когда в Северо — Крымском канале текла вода, именно на нем мне так-же, посчастливилось побывать, когда я был все в том-же Нижнегорске. Когда я в очередной раз гостил у бабушки с дедом, мой отец решил меня свозить на этот канал и я еще, помню, удивлялся, зачем он берет с собой трос? Потом, когда мы туда приехали, я понял, зачем. Северо — Крымский канал состоял из бетонных плит, которые были выложены под крутым углом и по ним мы спускались вниз к воде, чтоб искупаться. Отец сделал на берегу колышек, к которому закрепил трос и сбросил его вниз к воде. Я, помню, чувствовал себя настоящим скалолазом, когда держась за этот трос, спускался по бетонным плитам и погружался в Днепровскую воду. Без этого троса было-бы очень трудно, потому что течение было настолько там сильным, что меня буквально, все-время сносило и поэтому приходилось все-время держаться за него и стараться не выпускать этот трос из рук. Позже, когда я уже во всю занимался писательской работой, из-под моего пера вышло произведение, которое называется: «Здравствуйте, дядя Сережа». События в этом рассказе происходят именно в Нижнегорске и конечно-же, Северо — Крымский канал там тоже присутствует. Место для сюжета я искал тихое, уединенное, чтоб это был какой-нибудь поселок городского типа и недолго думая, я выбрал местом действия городок, в котором часто проводил время в детстве — Нижнегорск. У моего главного героя тоже в этом городке жили раньше бабушка с дедом и именно туда он привез свою соседскую девочку Настю, чтоб она отдохнула от своего жестокого деда, но, как потом выяснилось, ее «спаситель» тоже оказался не без греха. Этот рассказ можно найти в моей книге, которая носит название: «Злой лучик счастья».

Когда мы с отцом накупались и вернулись домой, дед вышел к нам на встречу и с гордым видом спросил у нас:

— Ну, как вам наша Днепровская вода? — было видно, что дед действительно, в душе гордился тем, что этот Северо — Крымский канал пролегал через его родной Нижнегорск.

В последний раз я приехал в Нижнегорск в 1998-ом году и этот приезд был вызван печальной новостью. Умер дедушка. И я поехал на похороны к нему. У себя в Севастополе я встретился со своим братом Сашей и отец нас повез. Хорошо запомнил и никогда не забуду ту атмосферу, которая воцарилась в доме, как только мы вошли. Дочь бабушки, тетя Люда, то есть, папина сестра, встретила нас с каменным лицом. На следующий день тело деда привезли из морга и гроб поставили прямо в прихожей дома. Это было в первый раз, когда я так близко видел гроб с телом человека. Бабушка сидела у изголовья гроба, а мы, самые близкие родственники, сидели рядом. Кто-то что-то говорил, а по большей части, хранили тяжелое молчание. Так как в доме собралось много родных и близких, нас с Сашей отправили ночевать к соседке. Неудивительно, что в ту ночь мне приснился страшный сон. Вообще-то, меня никогда не посещали и не посещают по сей день кошмарные сны, но, тогда это был единственный раз, когда я такой сон увидел.

Мне снился прошедший день. Снилось, как суетились родственники у гроба дедушки. Тетя Люда попросила меня:

— Сережа, принеси свечку, надо ее вложить в руки дедушке.

— А где она лежит? — спросил я тетю Люду. Но, вместо нее мне ответил… дед. Он приподнял голову и открыв глаза, произнес:

— Посмотри в летней кухне, Сереж — это был последний «кадр» того сна, после этого я резко проснулся и больше уснуть не смог в ту ночь.

На следующее утро, когда гроб с телом дедушки положили в кузов грузовика, мы стали медленно двигаться к кладбищу. Помню, я с Сашей шел впереди перед машиной и еще помню, что в этот день был сильный ветер, который то и дело, задирал траурную накидку и она постоянно опускалась на голову дедушки и мне приходилось все время ее поддерживать до самого кладбища.

После похорон деда, бабушка недолго пробыла в Нижнегорске. Ее забрала к себе в Севастополь дочь Люда, папина сестра. Бабушка пережила своего мужа лишь на несколько лет. На ее похоронах я не присутствовал, знаю только, что похоронили ее в родном Нижнегорске рядом с дедом. Сейчас в настоящее время иногда очень хочется вновь побывать там, посмотреть, каким стал тот частный дом, в котором жили родители моего отца, да и просто, посмотреть, каким стал Нижнегорск, наверняка он изменился, в этом я не сомневаюсь. Ну, а сейчас обещанные бурные:

Школьные годы.

Как я уже упоминал выше, настоящих друзей за школьные годы я так толком и не нажил, за исключением одного, имя которого так-же упомянул. Это мой бывший одноклассник Дима Малютин. Именно с ним я как-то сразу сдружился и именно с ним мог говорить на какие угодно темы. Он тоже все время был со мной откровенным и яркий пример тому, его признание мне, что ему понравилась девочка из параллельного класса. Со своей стороны я не мог похвастаться тем, что кто-то из девчат мне запал в душу. Это произошло гораздо позже, а пока мы были с ним, как говорится, «не разлей вода». Думаю, не ошибусь, если скажу, что нашей дружбе еще поспособствовал тот факт, что Дима, как и я, тоже пробовал свои силы в сочинительстве и свою первую тетрадь, помню, принес мне, чтоб я прочитал. Это были тетрадные листы, сцепленные степлером, а его рассказ назывался просто «М». Этой буквой он окрестил своего главного героя, хотя, думаю, не ошибусь, если предположу, что под этой буквой скрывается фамилия Малютин, а стало быть, он под своим героем подразумевал себя. Я, кстати, тоже привык так работать и тот читатель, который читал не одну мою книгу, вероятно, обратил внимание, что главные мои герои носят имя Сергей. Хотя, это совсем не обязательно, что мой персонаж, это именно я. Мне не раз задавали этот вопрос и я всегда отвечал, что своим героям я дарю лишь свое имя и не более того. Хотелось бы несколько слов сказать об этом самом произведении Димы. Краткое его содержание я запомнил наверно потому, что сюжет этого рассказа был весьма оригинальный. А жанр скорее всего, можно было отнести к черному юмору. Так вот, этот самый М, у которого было много братьев и сестер, любил охотиться. У него был знакомый охотник, который так-же разделял его хобби. И вот однажды во время охоты этот его приятель случайно подстрелил М, он попал под выстрел своего товарища, а так как, охотники всегда украшают стены своих домов различными трофеями, головами оленей, медведей, то этот товарищ украсил стену своего дома, повесив на нее задницу своего подстреленного приятеля. Вот такой оригинальный, в духе моего школьного друга, рассказ.

Так как Дима жил недалеко, у нас с ним сложилась добрая традиция, я стал ходить к нему делать уроки. Ну а с алгеброй и геометрией нам помогал его отец, дядя Коля. Он мне запомнился, как добродушный и с чувством юмора человек. Бывало, возьмет наши тетради по алгебре и лежа на диване, словно, читая газету, решал нам задачи. Вскоре выяснилось, что Дима знаком с одним парнем, увидев которого однажды, я страшно удивился, потому что, не думал, что они знакомы. Это был Илья. Тот самый Илья, с которым я дружил, находясь в Западной Лице. Тогда он был маленький мальчик, а теперь по росту перегнал меня почти на голову. После возвращения из Западной Лицы, наши родители периодически продолжали поддерживать связь друг с другом, но, уже не так тесно, как там. И я видел Илью тоже не так часто. Однажды я его спросил, помнит-ли он те деньки, оказалось, что не помнит, что неудивительно, ведь он был тогда совсем еще ребенком. У родителей Ильи была небольшая дача, которая располагалась рядом с нашей бухтой. Правда, после того, как его отец, дядя Володя стал крепко пить, дачу свою они забросили и теперь она служила нашими с Димой и Ильей посиделками. Там стали собираться не только мы с Димой, но и приятели Ильи и товарищи Димы, с которыми я не был близко знаком, как они, но, несмотря на это, иногда приходил к ним туда на эту дачу, так как Дима часто просил меня, чтоб я, как говорится «поддержал компанию». Судьба у этой дачи была незавидной. Мне потом рассказал Дима, что как-то однажды во время бурного застолья, которое Илья устроил со своими приятелями, кто-то неосторожно стал обращаться с огнем, в результате, дача эта стоит теперь сгоревшая и в настоящее время даже трудно представить, что она на этом месте была.

Как я уже упомянул выше, у Димы была одна девушка, которая ему страшно нравилась. Не знаю, почему, но даже теперь, спустя столько времени я помню ее имя и фамилию: Саша Носова. Однажды, когда сидел я дома, в мою дверь раздался звонок. Я открыл, на пороге увидел Диму и нашего с ним общего одноклассника, Алексея Ивкова. Алексей по своему характеру был задирой, учился ниже среднего и любимое его занятие, это найти какой-нибудь объект для насмешек и мелких издевательств. Таким объектом для него был я и меня всегда удивляло то обстоятельство, как такой человек, как Дима, смог сдружиться с таким человеком, как Алексей? Правда, когда Дмитрий был рядом, Алексей вел себя подобающим образом, как будто мы с ним лучшие друзья. Так вот, когда они ко мне пришли, я увидел в руках у Димы какой-то пакет и он обратился ко мне с такими словами:

— Серж, хочу попросить тебя выполнить одну мою просьбу, сделаешь? — я, недолго думая, согласился и когда спросил, что надо сделать, Дима пояснил: — положишь этот пакет под одну дверь — и он назвал адрес и мы пошли к указанному дому. Я до конца не понимал, зачем нужно под чью-то дверь класть пакет, в котором были бананы, сок и плитка шоколадки. Дима указал мне этаж и номер квартиры. Лишь потом я понял, что он таким оригинальным способом и надо сказать, несмелым способом ухаживает за девушкой. Я сделал, как он просил и таких заходов в этот подъезд у меня было несколько. Правда, позже я уже не оставлял гостинцы под дверью, а звонил в эту дверь. Ее всегда открывал отец этой Саши и я просил, чтоб он передал дочке Димины подарки. Когда Дмитрий стал просить меня, чтоб я звонил, я вначале отказывался, мне не хотелось показываться им на глаза, но, Дима успокоил меня, сказав, что отец Саши, очень хороший и нормальный человек. Я в этом потом и сам убедился, когда стал передавать ему гостинцы от Димы. Я не понимал, почему он сам не хотел этим заниматься, хотя, где-то его прекрасно понимаю, если честно, я сам такой-же робкий и нерешительный по части ухаживаний за девушками. И вот однажды, когда в очередной раз я понес очередной пакет от Димы, дверь открыла сама Саша. Мне не пришлось что-то ей объяснять, она сама первой заговорила и произнесла:

— Зайди пожалуйста в мою комнату — я удивился, но, все-же, зашел. Она провела меня в свою комнату, где указала место, что-бы присел, затем, сев напротив меня, Саша начала со мной разговор, она сказала примерно следующее:

— Почему вы ведете себя, как дети?, зачем таскаете мне эти вещи, вы понимаете, что ставите меня в неловкое положение перед родителями? — из ее слов я сразу сделал вывод, что это был последний мой визит по этому адресу. Еще подумал о Диме и о том, как мне передать ему этот не радостный для него ответ. Но, Дима был, скорее, больше удивлен, чем расстроен. Он никак не ожидал, что я окажусь у нее в квартире, собственно, я и сам этого не ожидал.

На следующий день, в школе Дима с Алексеем обступили меня и на перебой стали расспрашивать, как там у Саши в квартире все устроено и расспрашивали с такими подробностями, что я невольно удивлялся. Диме было интересно все, что висит у нее на стене в комнате, какой марки у нее телевизор и я рассказывал, мысленно вернувшись в комнату Саши, чтоб вспомнить ту ее обстановку. Хотя, в тот момент мне было не до ее обстановки. Тогда я чувствовал себя, как провинившийся ученик, который находится в кабинете директора.

Конечно, в будущем у Димы с этой Сашей ничего не вышло. И когда я вспоминаю эти дни, мне всегда на ум приходят слова одной старой Советской песни: «В любви надо действовать смело, задачи решать самому и это серьезное дело нельзя поручать никому». Насколько мне известно, эта девушка, Саша Носова потом после школы поступила в какой-то институт, а в настоящее время и вовсе работает где-то за границей. Во время школьных лет случился со мной один случай, а точнее сказать, инцидент. Он произошел, когда я был в классе втором, а может, уже в третьем. И раз уж я решил рассказывать о своей жизни, расскажу и об этом инциденте, дабы быть полностью открытым для своего читателя.

Привод в милицию.

Представляю недоумение и изумление моих близких и знакомых, когда они прочтут эту фразу. Я никогда особо не афишировал этот случай и все мои друзья глубоко уверены, что такое понятие, как привод в милицию, это явно, не про меня. Но, жизнь, как известно, штука непредсказуемая и такой факт, к сожалению, имел место быть в моей жизни. А случился он при следующих обстоятельствах. Однажды, когда я гулял, то познакомился с двумя мальчишками, они были мои ровесники и как-то так получилось, что мы быстро нашли общий язык. За моим двором располагается небольшой гаражный кооператив, а рядом с ним находится кочегарка, а за ней, если спуститься вниз по склону, проходит железная дорога. Именно, к железной дороге любили спускаться местные мальчишки и там бродить по путям, пока нет поезда. Любил туда и я ходить, иногда с приятелями, иногда один. И вот как раз в тот день я гулял один и спустившись к рельсам, встретил там этих мальчишек. Сейчас уже и не помню их имен, даже не помню, представлялись ли мы друг другу вообще, или, нет. Похоже, что нет, представляться не стали, а сразу начали между собой непринужденную беседу. Вскоре, чтоб не было скучно, мы нашли забаву. Нам попались старые покрышки то ли от «Камаза», то ли от другого грузовика и нам стало интересно, как проходящий состав будет их таранить. Для этого мы положили покрышки на железнодорожное полотно и засев в кустах, наблюдали, как поезд их сбивает. Прошел Московский поезд, затем, через какое-то время, мой новый приятель крикнул нам:

— Снова идет поезд! — на этот раз проходил маленький состав всего из трех вагонов. Это был специальный мини — поезд, который курсировал до станции «Инкерман» и обратно, он возил рабочих, тех, кто работал непосредственно в Инкермане. Но, таранить наши покрышки этот маленький состав не стал. Машинист просто остановился и из кабины выскочили двое проворных парней и кинулись нас догонять. Куда ретировались мои новые приятели, я не заметил, да мне и не до того было, так как я тоже кинулся наутек. Споткнулся, упал. Крепкий парень поднял меня, затем, его помощник взял меня за одну руку, а первый парень за другую и я между ними проследовал в вагон. Выглядел вагон, как обычная электричка. Меня усадили на первое сиденье, в вагоне находились несколько рабочих, которые после трудового дня возвращались домой. Парень, который поймал меня, начал стращать и говорить, что я попаду за решетку, пассажир, который сидел на соседнем сидении, о чем-то высказывался и критиковал наше нынешнее подрастающее поколение, пассажирка, что стояла у окна, помню, наоборот, меня стала жалеть и просить этих крепких молодчиков, чтоб меня отпустили, даже, помню, слезы были у нее на глазах. Но, эти парни были непреклонны и доставили меня на наш вокзал, где было отделение милиции. Милиционер, мужчина уже лысеющий, проводил любезно меня в свой кабинет, где посадил на скамейку, а сам сел за свое дежурное место. Как я помню, он тоже был любитель попугать и приговаривал, что если-бы сейчас в его камере кто-то сидел, он бы меня посадил к ним. Затем, он стал спрашивать, с кем я был и как зовут моих приятелей. Объяснять ему, что я не успел спросить их имена, мне в тот момент, естественно, в голову не пришло и я, как говорится, «на автомате», назвал первые имена и фамилии, которые пришли на ум. Это были фамилии моих одноклассников, которые меня всегда недолюбливали и постоянно всяческим образом издевались надо мной и именно их имена и пришли тогда мне на ум. Затем, милиционер позвонил мне домой и объяснил моей бабушке, что произошло, затем, передал трубку мне и бабушка «поздравила» меня, как говорится, с почином. Пока я сидел и ждал ее приезда, любезный милиционер предложил мне чаю, но, я отказался, несмотря на то, что был большой любитель почаевничать. На тот момент мне, естественно, было не до чая. Наконец, вскоре приехала бабушка, не забыв захватить с собой нашу соседку с четвертого этажа, бабу Асю, то ли для компании, то ли для поддержания духа. Когда мы возвращались домой, соседка баба Ася, пыталась меня утешить и говорила, что ничего страшного не произошло. Но, я это в глубине своей души знал и без ее слов. Страшного действительно ничего не произошло, мои родители — люди, которые души не чаяли в своем ребенке, поэтому, никакое сильное наказание мне не грозило, даже так называемый «домашний арест», который они мне обещали, в конечном итоге, не состоялся, а мой двоюродный брат Алеша, когда узнал об этой истории, помню, шутя произнес такую фразу:

— Зато на поезде прокатился! — сказал он мне в своей присущей ему манере. Чувство юмора всегда в нем присутствовало, несмотря ни на что.

****

Нет, не хочу сказать, что воспоминания о школе у меня остались не очень светлые. Из-за моих высказываний о Мурманской школе может так показаться. Да, дети там, как я говорил, были добрее, драк никогда не затевали в отличие от моего родного класса. Мой папа когда спросил меня, как меня там в Мурманске приняли, когда я поступил к ним в класс, я сказал, как есть, что приняли очень даже хорошо и ни одного конфликта между одноклассниками я ни разу не видел. И мой отец, помню, пошутил по этому поводу, сказав: «наверно, замерзшие они там». Светлые, добрые воспоминания о своем родном классе у меня тоже сохранились. Например, я хорошо помню, как мы со своей классной руководительницей ходили в различные походы. А на Сапун — горе даже есть наше заветное место, на котором мои бывшие одноклассники встречаются до сих пор каждый год. После того, как прошел мой выпускной вечер, я думал, что еще не скоро найду работу, но, получилось так, что буквально на следующий же день перспектива найти работу появилась на моем горизонте. А все благодаря моему бывшему приятелю и однокласснику Сашке. Почему «бывшему», потому что знакомство в свое время с ним для меня было явной ошибкой. До сих пор иной раз удивляюсь, как так получилось, что мы с ним дружили, хотя, настоящей дружбой я это назвать не могу. Это был человек, который дружбу со мной использовал всегда только в своих интересах. Все это время он обращался со мной, как со своим слугой, а не с другом. В шутливой форме мог и унизить меня при других, давая понять, что он «выше» меня. С Димой, моим школьным другом, он никогда не позволял себе так поступать, потому что знал, что Дима может дать и хороший отпор в отличие от меня. Но, про то, как я все-же отсек его из своего окружения, расскажу чуть позже, хотя, рассказывать особо нечего, просто в один прекрасный день я решил, что хватит терпеть этого человека, именно терпеть, а не дружить с ним, я решил, чтоб в моем окружении не было людей, которые постоянно готовы были меня унизить, а пока, когда мы были еще приятелями, расскажу, как этот человек буквально на следующий день после нашего выпускного позвонил в мою дверь и на моем пути появилось:

Гагаринское училище.

После того, как я простился со школой и после того, как я отгулял свой выпускной вечер, мне казалось, что впереди у меня полно свободных и вольных дней, во всяком случае, до тех пор, пока не найду и не устроюсь на работу какую-нибудь. Но, так получилось, что эту самую работу мне принес мой школьный приятель Сашка, причем, он за меня решил выбрать, куда мне пойти учиться. Я уже упоминал, что он человек такой, все время за меня все решал, не удосуживаясь никогда поставить в известность меня и спросить, надо-ли мне это? Время было обеденное и я решил отправиться на кухню, чтоб разогреть обед, как в это время раздался звонок в дверь. Я открыл и увидел на пороге Сашку. Он с деловым видом прошел ко мне в коридор и произнес:

— Слушай, есть дело — и он вкратце рассказал мне о своем решении пойти подать документы в Гагаринское училище, чтоб выучиться на автослесаря. Я был удивлен и конечно, не готов был принять его предложение, но, он быстро настоял на своем и уговорил меня, уговаривать он всегда хорошо умел. Короче говоря, он вытащил меня из дома и поволок за собой, рассказывая по дороге о блестящих перспективах, которые нас будут ждать с этой профессией.

Гагаринское училище состояло из двух корпусов. Учебный корпус, это тот, где проходили занятия точно такие-же, как в обычной средней школе, только у нас в школе не было по восемь уроков в день. Ну, а во втором корпусе студенты занимались практикой. Дома спокойно отнеслись к тому, что я с Сашкой пошел учиться на автослесаря. Правда, получилось все не так красиво, как мне говорил Сашка. Нас разбросали по разным группам, в итоге я оказался в той, где обучают на сантехника — газосварщика. Тогда я увидел своих товарищей, с которыми мне предстояло этому делу обучаться. На первый взгляд мне показалось, что они вполне нормальные ребята, но, первый взгляд, он, как известно, обманчив и если сравнить этот класс с моим школьным классом, то в школе все мои одноклассники просто ангелы по сравнению с этими товарищами. По иронии судьбы в моей группе был учащийся, с которым я еще был в детском саду. Его я узнал по имени и фамилии, когда у нас была перекличка. Зовут его Алексей Белинин. Увидев его, я сразу вспомнил свою фотографию, которая храниться у меня в отдельной папке и на которой изображена моя подготовительная группа. Он меня тоже узнал, правда, теплой встречи у нас не состоялось, он тоже сказал, что и у него сохранилась эта-же общая фотография, на которой запечатлен мой портрет, вот, собственно и все, о чем мы с ним поговорили. По характеру он остался такой-же, тихий, немногословный, ну, а остальные мои товарищи свой характер показали чуть позже. Про таких, как они, обычно говорят «отбросы общества». И если у меня появляется сейчас желание найти кого-то из своих одноклассников в социальных сетях, то этих товарищей из Гагаринского училища у меня искать нет никакого желания. Вообще, я до сих пор считаю, что год учебы в том заведении, это выброшенный год из моей жизни. Впрочем, все по прядку. Как только мы познакомились друг с другом, наш наставник, за которым закрепилось прозвище «Мастак», обрисовал нам картину того, чем мы будем заниматься. Он сообщил, что в начале сентября мы отправимся в колхоз «Софьи Перовской», который находился за городом. И там месяц будем трудиться, занимаясь уборкой винограда.

Наконец, наступил тот день, третий, или, четвертый день сентября, когда мы отправились в тот колхоз. Добравшись на катере на северную сторону города, я нашел свою группу товарищей во главе с нашим мастером и вскоре мы сели на автобус. Минут через пятнадцать он доставил нас на место назначения и я увидел этот самый колхоз. На его территории располагались небольшие частные домики, в которых было по одной комнате, в них нас и расселили, человек по четыре, по пять в каждый такой дом. Но, вначале, построившись в ряд, как на школьной линейке, мы выслушали вступительную речь председателя колхоза, который сообщил нам, для чего, собственно, мы прибыли в колхоз и сколько будем получать за уборку винограда. Точную цифру уже не помню, поэтому, врать не буду, промолчу. План наших действий был такой: в шесть утра подъем, затем, мы шли в местную столовую на завтрак и потом до обеда трудились, прохаживаясь с ведрами по кустарникам и срезая виноград. После обеда у нас было свободное время и каждый занимался, кто чем, а вечером нам показывали какой-нибудь «видик» на свежем воздухе. Буквально, на второй, или, на третий день я уже заскучал в этом колхозе и стал с нетерпением ждать выходных, когда на субботу и воскресенье мы отправимся по домам. За эту неделю, которую я провел там, я получше узнал своих товарищей и увидел, кто есть кто. Помню одного своего одногруппника по фамилии Крюков. Он из тех, про которых обычно говорят, что он охламон и оболтус, к сожалению, в моей группе было много таких. Наверно, поэтому я чувствовал себя в их обществе «не в своей тарелке» и поэтому вечерами лежал отстраненно на своей койке и глядел в потолок, убивая время.

Наконец, наступила долгожданная суббота и мы рано утром стали до понедельника разъезжаться по домам, увозя с собой гроздья винограда, которыми нас угостили.

Перспектива, что рано утром в понедельник мне вновь возвращаться в колхоз, меня совсем не радовала. И уже, когда я был в пути, придумал, как сейчас модно говорить, отмазку. Я решил вернуться домой, сославшись на то, что почувствовал себя неважно и для большей убедительности лег сразу в кровать, когда вернулся домой. Таким образом, работа в колхозе продлилась у меня не месяц, как у других, а лишь неделю. Ну, а когда через месяц вернулись из колхоза мои товарищи, в училище начались учебные и трудовые будни. Принцип нашей работы был такой: неделю учились, сидя за партами в учебном корпусе, а другая неделя была посвящена практике. Даже сейчас, спустя годы, вспоминая те дни, всякий раз поражаюсь, какой странной была у нас та практика. Странность заключалась в том, что за весь период учебы я даже сварочного аппарата в руках не держал, хоть и считалось, что я учусь на сантехника — газосварщика. А вместо этого мы приходили с утра в небольшой цех, который располагался в административном корпусе и стоя за станками, зажимали в тиски какие-нибудь заготовки и доводили их «до ума». И мои так называемые товарищи не прибавляли мне желания регулярно посещать практику и теорию. Издевки Крюкова, о котором я уже упомянул выше, дошли до того, что я просто перестал обращать на них внимание. Однажды сев за парту и раскрыв свою тетрадь, я обнаружил на своих записях нарисованный огромный член. Чья эта «работа» была, догадаться было несложно. Может, другой на моем месте показал-бы это художество учительнице, но, мне показывать ей такое совсем не хотелось. Вместо этого я просто сложил свои вещи и покинул класс, уйдя домой, отсидев лишь два урока вместо восьми.

Наш наставник по прозвищу «Мастак», был по характеру человеком оптимистичным. По возрасту ему уже явно на тот момент перевалило за шестьдесят, а то и все семьдесят можно было дать. И он всегда с юмором подходил к любой проблеме и вот однажды он позвонил мне домой и поинтересовался, почему я ушел с уроков. Я не стал ссылаться на плохое самочувствие, а решил сказать ему все, как есть. И на следующий день, когда я пришел в училище, мой наставник с присущим ему юмором, сообщил мне, что ребята, мол, просто шутили. Вот так он объяснил мне их поведение.

Учился со мной один парень, имя которого не помню, но, хорошо запомнил его характер. По характеру он мне напоминал философа, так как любил разглагольствовать на всякие умные темы. Например, интересовался у меня, куда я намерен пойти дальше после учебы в училище и иногда мне казалось, что я общаюсь с психологом, а не со своим товарищем. И еще я запомнил одни слова, которые он сказал мне во время очередного нашего разговора с ним. Видя, что я был не из крепких, он сказал:

— Твое счастье, что ты не попал в армию, иначе, тебя бы там конкретно замучили — и с этими его словами нельзя было не согласиться. Да, в армию я не пошел, так как здоровье мое мне не позволило. Но, я скажу так. У каждого человека в жизни своя «армия», даже, если он не служил. Свою «армию» я прошел. Это Гагаринское училище. И теперь, я вспоминаю те дни, как страшный сон. И до сих пор не могу дать четкий ответ себе, что я там делал? И радует меня лишь одно, что после года учебы там, моя жизнь быстро нормализовалась и я вскоре выбрал себе спокойную работу охранника в центральной, городской библиотеке. Этому поспособствовала моя бабушка. Она без малого, двадцать лет проработала в местной библиотеке и когда туда стали набирать сторожей, я был в первом списке. Кстати, дорога к центральной библиотеке проходила как раз через улицу, на которой располагалось Гагаринское училище. И когда я шел на свои ночные дежурства спустя годы после учебы, я бросал мимолетный взгляд на это училище. Несмотря на то, что оно находилось рядом со мной, когда я мимо него проходил, в моей жизни это училище было очень далеко и сейчас уже стало казаться мне не больше, чем сном.

Моя мама — крестная.

Многие события в моей жизни проходили одновременно друг с другом, поэтому, я их разбил, каждое по отдельности, чтоб удобней было рассказывать о той, или иной истории. На дворе стоял 2006-ой год, если не ошибаюсь. Помню, как однажды, сидя с мамой вечером в комнате перед телевизором, она произнесла фразу, которую я не сразу понял. Сказала она мне тогда примерно следующее:

— Скоро у нас появится девочка, с которой будем нянчиться — тогда я удивленно взглянул на нее и видя мое удивление, мама усмехнулась и пояснила, что она имела в виду. Оказывается, у ее знакомой, с которой она еще вместе на заводе работала, есть внучка, которую зовут Эля и так как, у Элиной мамы и у бабушки появилось много работы, (они работали в центре города, в ресторане «Островок», что находился на набережной), они попросили, чтоб мы на это время присматривали за Элей. Чуть позже моя мама стала Элиной крестной. Те дни я всегда вспоминаю с теплотой и до сих пор жалею, что они так незаметно пролетели, как, собственно и все хорошее незаметно пролетает. Бабушку Эли зовут Ирина, а маму, тетя Оля. Был самый разгар лета и в ресторане «Островок» появилось, соответственно, много работы из-за наплыва туристов. Хорошо помню тот день, когда впервые увидел Элю. Это случилось тогда, когда тетя Оля привела ее к нам. Смуглая восьмилетняя девочка с черными, как ночь, глазами, это первое, что я отметил в ее образе. Возможно, некоторые читатели, которые видели мою книгу «Эля», зададутся вопросом, не про эту-ли Элю я написал тот рассказ? Спешу признаться, что да. Я позаимствовал это имя у маминой крестницы и им назвал свою главную героиню, под которой конечно-же, подразумевал нашу крестницу. И конечно-же, в те дни я видел в ней только положительную героиню и наделил ее необыкновенными способностями, с помощью которых она помогала своим близким и делала их жизнь лучше.

Распорядок наших дней сложился так: четыре дня Эля была у нас, а остальные четыре у себя дома, так как у ее мамы и бабушки на работе был именно такой график, четыре дня работы и четыре выходных. Стояло лето, я пошел в отпуск и у нас впереди были свободные июльские дни, которые мы проводили на море. Честно признаться, я не очень большой любитель пляжа, а вот Эля — как раз наоборот и маме моей приходилось чуть ли не каждый день по нескольку раз водить ее на наш пляж. Так как Эля была итак смугленькой девочкой, как я уже упомянул, летнее Солнце еще больше придало ей загара и мама даже шутя стала называть ее «Маугли». В свои восемь лет она любила играть в карты. У нас в семье не особо любили эту игру и поэтому в ней я был полный профан, но, Эля все равно всякий раз просила меня, чтоб я согласился сыграть с ней и мне ничего не оставалось, как соглашаться и выслушивать правила этой игры, которые она мне объясняла. Смотреть и наблюдать за ее объяснением было очень забавно и смешно, особенно, когда она выходила из себя, теряя со мной терпение. Перед тем, как она ложилась спать, с меня была одна страшная история, которые Эля любила слушать.

Утром обычно я вставал самым первым. Стараясь не разбудить Элю, я на цыпочках проходил в ванную и там умывался. Покончив с умыванием, я разворачивался, чтоб взять полотенце и в этот момент видел перед собой картину: Эля, как ни в чем не бывало, сидела себе на унитазе, как будто она была одна в нашей совмещенной с туалетом ванной комнате. Вот такие забавные моменты остались в моей памяти о тех далеких днях.

Домой мы провожали Элю обычно по вечерам, часов в восемь. Дело в том, что мама Эли заканчивала работу в своем «Островке» поздно, когда было уже за полночь и к ее приходу Эля естественно, уже спала. Жили они в соседнем районе и когда я с мамой отводил Элю домой, было уже темно и в эти дни мне становилось уже как-то скучно без нее. Я сам не заметил, как успел привязаться к ней, словно, к родному человеку. Хотя, так оно и было на самом деле, ведь, мамина крестница — тоже родня.

Все хорошее, увы, проходит. Прошли и эти дни, когда мы нянчились с Элей. Мы знали, что осенью Эля вместе со своей мамой переезжает в Швецию на постоянное место жительства. Все дело в том, что Ольга познакомилась в свое время по интернету с одним шведом и они общались между собой и вот, в один прекрасный день они приняли решение, что Ольга вместе с дочкой переедет к нему. Позже я узнал, что оказывается, у Ольги был выбор, уехать во Францию, или в Швецию и в результате, она выбрала Швецию, так как считается, что эта страна более процветающая и что своей дочке Эле Ольга хочет только самое лучшее. Я никогда не понимал и не пойму людей, которые ради карьеры покидают навсегда родные края, тем более, такой край и такой город, как Севастополь. Если-бы у меня сложилась в жизни такая ситуация и моя заграничная невеста звала бы меня к себе, я бы предложил ей сюда переехать, если она захочет, а нет, так, нет. Да и потом, искать своих спутников лучше здесь, на родной стороне, мне так кажется, ведь, не зря существует пословица: «где родился, там и сгодился».

А пока стояло очередное жаркое лето и в один прекрасный день мама моя решила позвать Элю на море и пошла к своей знакомой, Ирине, Элиной бабушке. Вернулась она одна и сообщила мне «потрясающую» новость. Оказывается, Ольга с Элей уже в Швеции, а мы хотели Элю позвать на пляж. Еще накануне до этого, моя мама обратила внимание на странную СМС-ку, которая пришла на ее телефон от Эльки. В этом сообщении Эля сообщала свой новый номер, который начинался почему-то с четверки, а не с тройки, как все Украинские номера. (Тогда еще Крым в составе Украины находился). Тогда мама как-то не предала значения этой СМС-ке и вот теперь все встало на свои места. Безусловно, мама говорила своей приятельнице, что как так можно, уехать на постоянное место жительства в другую страну и не сообщить нам, тем-более, если учесть, что мама моя крестная Эли? А мы хотели подарить ей на память сувенир, чтоб там Элька нас не забывала. Но, тетя Ира объяснила маме, заступаясь за свою дочь и внучку, что, мол, они специально не афишировали свой отъезд, так как Ольга боялась сглазить. В то время я писал помимо прозы еще и стихи и у меня до сих пор сохранился на старых тетрадях целый цикл стихов, посвященных Эле. Когда она уехала, я почувствовал сильную тоску и всякий раз поражался тому, что они за люди такие? Ольга переехала с дочкой насовсем в Швецию и даже не подумала о том, что у ее дочки теперь есть родственные души, я и моя мама и что мы, я в частности, буду сильно тосковать по Эльке. Но, как говорится, что поделать, людям надо устраивать личную жизнь, не думая о том, как мы здесь. В то время одно из своих стихотворений очередных я посвятил Эле. Оно получилось очень проникновенным и душераздирающим под названием «Оставшаяся в лете». Вот лишь четверостишие из него:

«Осталась ты в прошедшем лете,

А меня осень забрала,

Казалось мне, что мы на свете

Неразлучны никогда».

И это, действительно так. Теперь иногда мне кажется, что жизнь, как и положено, идет себе вперед, а Эля осталась где-то там, в прошедшем лете, которое она так любила. Но, связь между нами сохранялась и когда у меня появился компьютер, мы нашли связь еще и в Скайпе и общались между собой довольно часто. Эля заверяла, что каждый год летом будет приезжать в Севастополь к своей бабушке и к нам заодно. И вот, очередное лето пролетело, Эля приезжала к своей бабушке, только наш дом проигнорировала. Потом, когда ее бабушка как-то однажды зашла к нам в гости, она сказала:

— Ну, просто Эля соскучилась по своим друзьям, все время, пока она была здесь, она проводила с ними, вот и не успела к вам заглянуть — и забегая вперед, отмечу, что за все эти годы, сколько она проживает в Швеции, Эля так и не зашла к нам и сейчас, если честно, я уже и не жду ее. Я понял лишь одно, что она решила просто забыть нас, сделать вид, как будто в ее жизни и не было никогда крестной мамы, тем более, так получилось, что мои с ней отношения сильно испортились, а началось все с того, что однажды на ее странице в социальной сети я увидел ее одну фотографию, которая была сделана с помощью «фото — шопа». На этой фотографии Эля была изображена в расстроенных чувствах и на щеке у нее была нарисована слеза, точно такая-же, как у сказочного персонажа Пьеро. Я когда увидел это фото, решил прокомментировать его и шутя написал: «кто обидел?». В ответ она мне написала: «Сердце плачет». Мне стало интересно и я вновь написал, спрашивая: «И почему-же оно у тебя плачет?». Ответ меня поразил. Я даже подумал, что там за монитором сидела не Эля, а ее какая-нибудь подружка, которая решила зло подшутить надо мной. Она написала мне: «Заткнись, ублюдок». Я написал ей примерно следующее:

«Пожалуйста, не делай так, чтоб я думал о тебе плохо», но, этим не ограничился. Еще я пожаловался на нее Ольге, у которой тоже был аккаунт в сети. Открыв страницу Ольги, я ей написал:

«Что это за словечко появилось в лексиконе вашей дочки „ублюдок“, или, в Швеции так принято здороваться?». Ближе к вечеру Ольга мне ответила, не придавая большого значения случившемуся:

«Не обижайся на Эльку, Сереж, просто у нее сейчас такой возраст, новая обстановка, новые друзья». Я, конечно, спорить не стал и сделал вид, что не обижаюсь, хотя, в душе надеялся, что рано или поздно, услышу от Эли извинения. А когда этого не произошло, у меня родился стих жесткий, хлесткий, но, справедливый. Назывался он «Ангел теперь ты падший», в котором были такие строки:

«Ангел теперь ты падший,

Твой детский кончился мир,

Что с тобой будет — неважно,

Мой дом тебе станет чужим.

Увы, ты поставила точку,

Не хотел тебя потерять,

Мамина крестная дочка,

Хотя, можно-ли так тебя звать?»

Эти стихи я отправил ей и подписал: «Прочти, это будет интересно тебе и твоей маме». Ее реакция была не та, которую я ожидал увидеть. Я думал, она просто проигнорирует это и забудет на следующий день, а она написала мне в ответ следующее:

«Даже не знаю, что сказать, „спасибо“, что меня расстроил». Прочитав этот ее текст, мне захотелось сразу-же написать ей ответ. Я хотел сказать, что данный стих был написан у меня от обиды, так как обидно было читать такое послание и теперь я хотел помириться с ней, чтоб никогда больше не ссориться и для этого хотел открыть ее страницу в социальной сети, а открыв ее, обнаружил пустой экран и на нем надпись: «Эля ограничила доступ к своей странице». Я понял, что это значило, это значило, что она занесла меня в «черный список». Я решил открыть страницу Ольги и обнаружил на ней тоже самое. Ольгин аккаунт тоже стал для меня недоступен. Если честно, я сомневаюсь, что тетя Оля сама эта сделала, скорей всего, Эля зашла в ее настройки и сама добавила меня в этот «скорбный» список. Ольга, все-таки, взрослый человек и вряд ли стала-бы заниматься такими делами, как блокированием пользователей. В то время я работал охранником в центральной, городской библиотеке и там у меня было очень много хороших знакомых, от гардеробщицы до зама по кадрам. И пользуясь тем, что в библиотеке был интернет, я попросил свою знакомую библиотекаря, чтоб она предоставила мне свою страницу в социальной сети, чтоб я мог написать Эле сообщение. В том сообщении мне пришлось объяснить, что пишу ей я, а не моя коллега по работе и еще я предложил забыть все обиды, попросил заодно прощения за то, что обидел и надеялся, что Эля в скором времени мне ответит. Но, этого не произошло. Кстати, эта наша ссора послужила мне вдохновением для написания произведения «Я люблю тебя, крестница». Именно в этом произведении описаны все реальные мои попытки найти пути примирения с Элей и в отличие от реальности, мой герой эти пути находит и в конце все заканчивается счастливым финалом. Но, наша жизнь, это, увы, не повесть и не кино и счастливые концы случаются в ней крайне редко.

Сейчас в настоящее время Эле исполнилось уже девятнадцать лет и мне кажется, что эта давняя обида давно ни при чем. Просто, она стала там в своей Швеции «шишкой», открыла свой собственный сайт, открыла свой бизнес и мы теперь для нее, как говорится «рылом не вышли», вот, поэтому она и порвала с нами все контакты. А ведь, с точки зрения Господа Бога — крестная мать, это такой-же человек, как и биологическая мама и отворачиваться от нее — грех, пусть-же Бог и будет ей судья. Со своей стороны я все-равно продолжаю писать ей СМС-ки, поздравлять со всеми праздниками. Кто-то, может, скажет, что у меня нет гордости, что мне следует тоже забыть и не вспоминать ее. Может, они и будут правы, только я продолжаю это делать лишь потому, что стараюсь быть выше всяких обид, всякой гордости и самое главное, я продолжаю это делать, потому что Эля, какая — никакая, а все-же, мамина крестница и этот факт случился в нашей жизни и от него никуда не денешься, не удалишь, как ненужный файл с флэшки, потому что это — наша реальность и надо принимать ее такой, какая она есть.

Юля из Джанкоя.

Примерно в начале девяностых, моя мама работала проводницей на поезде Севастополь — Москва. С ней в паре работала ее напарница, которую зовут Ольга. Она проживала в Джанкое и поэтому, каждый раз после рейса, который длился у них пять суток, Ольга садилась на электричку и ехала домой в свой городок Джанкой. Но, все это я узнал чуть позже, а пока расскажу тот случай, который мне хорошо запомнился. Я ждал маму из очередного рейса и когда она, наконец, приехала, показала мне одну маленькую фотокарточку, которая обычно делается для паспорта. На этом снимке была изображена девушка, мне незнакомая и когда я спросил, кто это, мама сказала очень интересную фразу:

— Вот, Сережа, эту девочку зовут Юля и скоро она к тебе приедет — и меня, естественно, заинтриговал этот ответ и я даже эту фотокарточку засунул между стекол на своей книжной полке, словно уже был знаком с этой Юлей. Я стал с нетерпением ждать лета, потому что именно летом эта Юля со своей мамой Ольгой хотела к нам приехать. Моя мама, когда вместе с Ольгой была в очередной поездке, как-то обмолвилась ей обо мне. Уж, не знаю, почему у них зашел разговор о детях, но, моя мама призналась своей напарнице, что я у нее самый тихий, спокойный, короче говоря, расхвалила меня перед Ольгой и та в свою очередь, рассказала про свою Юлю и они пришли к выводу, что мы с Юлей очень похожи характерами и что нас непременно нужно будет познакомить как-нибудь.

Наконец, этот день наступил и я хорошо помню, как вместе с мамой отправился на вокзал ранним утром встречать их. Так-же хорошо помню, как испытывал необъяснимое волнение перед этой встречей, словно, мы встречали какую-то важную делегацию, а не маминых знакомых. Наконец, на горизонте показался поезд и я понимал, что сейчас увижу ту самую девушку Юлю, которая изображена на маленьком фотоснимке. Когда мы встретили тетю Олю с ее дочкой Юлей, моя мама, то и дело, по дороге к автобусной остановке, толкала меня незаметно в бок и кивала головой в сторону Юли, чтоб, мол, начал оказывать ей внимание. Я в ответ тоже молча давал ей понять, что мы разберемся как-нибудь.

Разговорились мы с Юлей уже дома, за просмотром захватывающего фильма, который я поставил Юле на свой «видик». Затем, наши мамы предложили нам сходить погулять в город, чтоб я Юле показал наши достопримечательности. Тетя Оля была по натуре очень разговорчивым, общительным человеком. Ко мне она сразу стала относиться, как к своему родному сыну и даже называла меня «зятек», так как однажды призналась моей маме, что очень хотела-бы иметь такого зятя, как я. Юля молча, жестами просила свою маму, чтоб она успокоилась и перестала так со мной говорить, после чего, переводила взгляд на меня и по этому взгляду можно было догадаться, что она мысленно извиняется за свою мать. Наконец, я повел Юлю показывать город. Моя мама с тетей Олей тоже не стала сидеть дома и решила сходить с Ольгой в нашу балку, чтоб посидеть на природе за пикником. С Юлей я отправился на наш 4-ый Бастион, где располагалось здание нашей знаменитой панорамы, а так-же аттракционы с колесом обозрения, именно на нем и хотела прокатиться Юля. Прогуливаясь с ней по этим местам я сам чувствовал себя туристом, так как в последний раз бывал на 4-ом Бастионе еще в школьные годы, учась в младших классах. Вернувшись, мы отправились не домой, а в нашу балку, где мама с Ольгой продолжала отдыхать.

Помню забавный момент, когда утром тетя Оля, воспользовавшись тем, что Юля еще спит, подошла ко мне и произнесла:

— Сыночка… — сказала она, именно так она и звала меня, применяя это слово с украинским акцентом, после чего, продолжила разговор про свою Юлю: — ты не смотри, что она такая «не от мира сего», постоянно «морозится», если ее разговорить, она тоже начнет нормально общаться — мне, естественно, ничего другого не оставалось сказать, как «защитить» Юлю и заверить Ольгу, что мы и так неплохо с ней общаемся.

— Ну и слава Богу — произнесла Ольга, после чего, окончательно со мной разоткровенничавшись, произнесла, словно и не ко мне как будто обращаясь: — Господи, это она в своего папашку характером пошла, угораздило меня в свое время родить от такого, ведь, были-же нормальные мужики — я сделал вид, что не слышал этих ее слов и ушел тихо в комнату.

Когда тетя Оля с Юлей уезжала домой, мы с мамой провожали их на вокзале. На прощание, прежде, чем зайти в вагон, Ольга вновь покритиковала Юлю за ее характер и извинилась передо мной, что она у нее такая нелюдимая. На этот раз я не стал оставлять ее высказывание без ответа и сказал примерно следующее:

— Ну, что-ж вы так отзывайтесь о своей дочке, таких, как Юля, еще поискать надо — и эти мои слова были искренними, я действительно, не встречал еще таких девушек с таким скромным, спокойным характером. Моя мама с тетей Олей улыбнулись, а проводница, стоявшая с нами рядом, взглянула на Ольгу и сказала ей с улыбкой на лице:

— Во, слышала, мамаша? — и на этой позитивной ноте мы и проводили их.

Примерно, спустя год я вновь увидел тетю Олю. Она, перед тем, как отправиться после рейса домой, заглянула к нам и очень была рада меня видеть. Мама проводила ее на кухню и там они сидели и обедали. Вдруг я услышал, как моя мама позвала меня из кухни и я вошел и она сказала мне тогда следующее:

— Сереж, ты не хотел-бы на выходные съездить в гости к тете Оле в Джанкой? — от удивления я не сразу смог что-либо ответить на это. Тетя Оля взглянула на меня и произнесла:

— Поехали, сыночка, с Юлей повидаешься, что тебе дома делать? — я улыбнулся, услышав, как она вновь назвала меня «сыночка», делая ударение на букве «ы». Я чувствовал, что отказать ей не получится, что — что, а уговаривать Ольга умела. Видя, что я замешкался с ответом, она продолжила:

— Юля будет рада, поехали! — теперь ее слова прозвучали не как предложение, а как приказ и я, наконец, согласился, после чего, Ольга обняла меня и призналась, глядя на мою маму: — любимый мой «зятек» — при этом тон у нее был такой, словно она обнимала любимого ребенка. Я старался подавить свою неловкость, а вот моя мама, как раз, наоборот, относилась к Ольгиным словам весело и с улыбкой. Еще с утра я и не думал и не предполагал, что отправлюсь после обеда с тетей Олей в Джанкой и эта неожиданная новость до самых последних минут казалась мне не больше, чем просто шуткой. Но, моя мама все-таки меня проводила вместе с Ольгой до троллейбусной остановки и попросила, чтоб как приеду, позвонил ей. На том и попрощались.

Дорога до Джанкоя из Севастополя занимает четыре часа и ближе к вечеру я с тетей Олей прибыл в этот небольшой городок. Мы отправились на переговорный пункт и оттуда позвонили моей маме и сообщили, что мы приехали. Мама первым делом поинтересовалась, как прошла встреча с Юлей и я сказал, что еще не видел ее. Когда мы пришли, Юли дома не было, Ольга сказала, что в этот день у нее были тренировки, на которые она ходила в какую-то секцию. Она вернулась примерно через час, когда мы сидели в большой комнате и ужинали. Юля прошла в комнату и сухо поздоровалась со мной. Я сразу обратил внимание на то, что она находилась в плохом расположении духа. Ольга подошла к ней и тихо намекнула, сказав:

— Юль, у тебя в гостях Сережа — на что она недовольно ответила ей:

— Не слепая — и скрылась в своей комнате. В этот момент я подумал лишь об одном и мысленно спросил себя:

«На кой черт я приехал сюда?». В этот вечер Юля ушла ночевать к бабушке, которая жила у нее в соседнем доме, а тетя Оля отвела мне комнату Юли.

Однако, на следующее утро все изменилось. Юля была уже более разговорчивой. Мы никуда не ходили, так как тетя Оля сама призналась, что здесь нет особо никаких достопримечательностей, на которые стоило бы взглянуть. Единственное, что мне запомнилось из той поездки в Джанкой, это то, что напротив дома, в котором жила Юля, находился небольшой храм и очень хорошо был слышен его звон колоколов.

Пробыл я у них в гостях, как и планировал, до вечера воскресенья. Юля занялась уборкой, поэтому, провожать меня пошла на поезд тетя Оля. Тогда я еще не знал, что увижу в следующий раз Юлю не скоро, а спустя десять лет. Так получилось, что все эти годы что-то мешало нам встретиться. Сначала помешал неприятный случай. Вернувшись из очередной поездки, мама мне рассказала, что их квартиру кто-то ограбил, украли видеомагнитофон и еще кое-какие вещи. Естественно, Юля была в расстроенных чувствах и ей было не до поездки ко мне в Севастополь. Ну, а спустя еще время, случилась более страшная беда, о которой я тоже узнал от мамы. У Ольги обнаружили рак. Новость эта меня сильно шокировала и я хорошо помню тот день, когда спустя долгое время, тетя Оля вновь приехала к нам с Юлей в гости. К тому времени она уже ушла с работы проводников, как и моя мама и все, что было связано у них с железной дорогой, осталось теперь в прошлом.

Это был обычный, летний день и я был в очередном, ежегодном отпуске, когда к нам приехала тетя Оля с Юлей. Первое, что я отметил, увидев Юлю, это то, что она за это время конечно-же изменилась и изменения эти были, конечно-же, в лучшую сторону. Волосы у нее теперь были не черными, как десять лет назад, а светлыми. И увидев меня, она улыбнулась тепло и с такой-же теплотой поздоровалась со мной, отмечая тот факт, что мы столько времени не виделись. Увидев тетю Олю, я скрыл, конечно-же, свое шоковое состояние и поздоровался с ней, как ни в чем не бывало. Она все с той-же присущей ей манерой обняла меня, назвав своим любимым словом «сыночка» и мне показалось, как будто этих десяти лет и не было вовсе. Тетя Оля сильно изменилась, заметно похудела и ростом напоминала маленькую девочку и волосы у нее на голове из-за сеансов химиотерапии теперь отсутствовали, короче говоря, проклятая болезнь сильно дала о себе знать.

Вечером мы с Юлей решили немного прогуляться и спустились к нашей бухте, где сделали несколько фотографий на фоне кораблей, затем, зашли на пустынный, местный пляж. Юля не удержалась, чтоб не постоять в воде хотя-бы по колено. Я с улыбкой наблюдал, какое немыслимое удовольствие она получает, что неудивительно, ведь, в своем Джанкое она такого не испытывает из-за отсутствия моря. Затем, мы не спеша направились в сторону дома.

За ужином тетя Оля хотела выпить бокал шампанского, которое моя мама разлила, чтоб отметить встречу, однако, едва она успела пригубить его, как тут-же подскочила и поспешила в туалет, где ее вырвало. Юля посмотрела на нас с мамой каким-то виноватым взглядом и пояснила:

— Она не есть, не пить не может, все лезет назад — мы прекрасно это понимали, из-за болезни ее организм совершенно не работал. За стол Ольга уже не вернулась, мама проводила ее в спальню, где расстелила ей постель. Затем, вернулась к нам на кухню, где мы молча продолжили ужин.

На следующее утро мы решили сходить на пляж и моя мама предлагала Ольге присоединиться к нам, но она отказалась, так как находиться на Солнце ей было противопоказано. Ольга произнесла:

— Вы идите, а я побуду дома, заодно, обед приготовлю — на том и решили. Находясь на море, моя мама предложила:

— Давайте, я вас на фоне нашей бухты сфотографирую? — и потянулась за моим телефоном. Юля, как я заметил, особо без энтузиазма восприняла ее предложение, словно, в душе не хотела, чтоб мама моя запечатлела нас с ней вдвоем, но, тем не менее, согласилась и сфотографировала меня с Юлей на фоне нашей бухты, на противоположном берегу которой стояли корабли. Потом мы решили перебраться на более удобное место, которое покинули отдыхающие и мы решили его занять. Расположившись на этом новом месте, я положил свой мобильник на большой, плоский камень и когда мы расстилали подстилку, он упал в воду. Я кинулся его доставать, но, похоже, было поздно, так как телефон уже не работал. Не скрою, я расстроился, так как все фото, включая новое, только что снятое, пропали. Мама успокоила меня, заверив, что сегодня, когда пойдем провожать тетю Олю с Юлей на вокзал, купим новый телефон.

В последний раз тетя Оля приехала к нам в гости за три месяца до своей смерти. Это был момент, когда я увидел ее в последний раз в своей жизни. И все разговоры у нее были только о смерти. Моя мама пыталась всячески отвлечь ее от этих мыслей и заверяла ее, что у нас впереди еще много планов на жизнь и чтоб она прекратила свои эти разговоры, но, тетя Оля придерживалась своей горькой реальности и продолжала стоять на своем. А вечером вдруг зашел разговор о том, что я люблю из еды и моя мама призналась, что я очень люблю блины и тетя Оля вдруг оживилась и спросила маму:

— А кефир у вас есть с мукой? — мама растерянно сказала, что есть и тетя Оля изъявила желание испечь блины.

— Ну, что ты, Оль, это совсем не обязательно, забудь — пыталась отговорить ее моя мама, но, Ольга ничего не хотела слышать и сказала маме лишь одно:

— Я для своего любимого «зятя» что угодно сделаю — и с этими словами встала за плиту и принялась печь блины. В итоге, за какие-то несколько минут она лихо напекла целую гору блинов. Когда я сел за стол и принялся есть блины, тетя Оля присела рядом со мной и нежно проведя рукой по моей голове, произнесла очень искренне:

— Я готова все, что угодно приготовить для своего сыночка — помню ту неловкость, которую в тот момент испытывал и еще ощущение, что она обращается со мной, как с ребенком, не покидало меня. Я терпеть не мог это ощущение, но, молча сидел и терпел, так как ничего другого мне не оставалось делать, ведь, в душе я прекрасно понимал, что это, скорей всего, ее последнее желание было, приготовить мне мое любимое блюдо. Маме тоже ничего не оставалось, как молча поражаться ее такому желанию и рвению. Должен признаться, накормила тетя Оля меня блинами тогда на славу! И когда я отложил их в сторону, она даже, немного обиделась и спросила меня:

— Сережа, что, не понравились тебе мои блины? — мне пришлось немало приложить усилий, чтоб заверить ее, что понравились и даже очень, но, просто я наелся уже.

Если Вы, дорогие читатели, прочли однажды мою одну из последних книг, фантастическую повесть «Вспять», то, вероятно, узнали эти события, которые я сейчас описываю. Тетя Оля, действительно, была для меня близким человеком и уважал я ее и относился, как к своей маме и я рад, что память о ней будет жить на страницах этой повести.

Потом, воспользовавшись моментом, когда моя мама вышла из кухни, тетя Оля подозвала меня к себе и я пришел и сел напротив нее. Она тогда сказала мне следующее:

— Послушай меня, Сереж, мне жить осталось всего ничего, тебе моя Юля нравится? — я был абсолютно не готов к такому вопросу и чувствовал по ее настрою, что она хочет со мной серьезно поговорить. Конечно, я ответил так, как есть, что очень хорошо отношусь к Юле и тогда тетя Оля продолжила:

— Я сделаю так, что ты будешь моим зятем, дорогой, ты только одно мне пообещай, что никого не приведешь в свой дом, потому что у тебя есть Юля — я начал, было, говорить о том, о чем говорила и мама, что все еще будет хорошо, но, тетя Оля прервала меня и вновь напомнила, что ее дни сочтены и вновь попросила меня, чтоб я дал ей ответ. И я дал. Не видел причины не давать обещание. Раньше и до последнего момента я всегда воспринимал эти тети Олины разговоры не более, чем шуткой, но, теперь, видя, что она не шутила со мной, я пообещал ей, что никого не приведу в свой дом, потому что у меня есть Юля. Затем, на кухню вернулась мама и слегка удивилась, заметив, что у Ольги серьезный вид. Она ей рассказала о нашем разговоре и моя мама отнеслась к нему с улыбкой, без всякой серьезности, но, тетя Оля стояла на своем и произнесла:

— Нет, он мне пообещал — только теперь я понял, что меня просил дать обещание смертельно-больной человек и тут, как говорится, уже не должно быть никаких шуток.

На следующий день мама меня попросила, чтоб я проводил тетю Олю до вокзала, что я и сделал и там, на вокзале она села на автобус. Больше тетю Олю я не видел. А спустя три месяца я узнал от мамы, что тети Оли не стало. Эта печальная новость не могла не отразится на моем творчестве, а тогда я еще писал стихи, которые в то время еще не забросил и одно из своих стихотворений я посвятил памяти тети Оли. Вот оно:

«Эта память, словно операция,

Тяжким грузом возвращается ко мне,

Вспоминаю городок провинциальный я,

Тетя Оля жила в том городке.

С тетей Олей я давно уже не виделся,

С ее дочкой так-же я знаком,

Тетя Оля шутя и очень искренне

Называет меня ласково «зятьком».

С дороги тетя Оля чуть усталая,

Рассказала про дочку, про дела,

А узнав, как блины уважаю я,

Напекла их гору для меня.

Передайте привет дочке пламенный,

Не забывал ее я никогда,

Пускай приезжает в белокаменный,

Погуляем с нею, как тогда.

Куда-то мчится жизнь безжалостно,

Снова осень за моим окном,

Тетя Оля, прости меня пожалуйста,

Не получилось стать ее зятьком.

Разделю с подружкой ее долю,

Прильну к заплаканным глазам,

Помянем с тобою тетю Олю,

Что-бы ей неплохо было там.»

А спустя примерно, месяца два, я однажды открыл свою социальную сеть и там, в разделе «новости друзей» увидел новые фотографии, которые выложила Юля на своей странице. Я долго смотрел на эти фото, не веря глазам. Сначала у меня было такое чувство, что это шутка, но, эта мысль быстро прошла и горькая правда сказала, что никакой шутки здесь нет. Юля вышла замуж и выложила на свою страницу свадебные фото. На них она была в белоснежной фате, как и положено невесте и куча друзей писали им свои поздравительные комментарии. Я ничего не стал писать, да и не было такого желания. То, что она вышла замуж, это означало лишь одно, что со своим женихом она была знакома уже не первый день. А у меня в голове не укладывалось лишь одно, я чувствовал себя обманутым и обманутым очень жестоко. Я лично считаю, что так могут поступать лишь те люди, у которых нет ни совести, ни сердца. Поясняю: до самого последнего момента я считал слова тети Оли по поводу того, что она называла меня «зятьком», не более, чем шуткой. Но, когда тетя Оля, будучи смертельно больной, взяла с меня слово, чтоб я никого не приводил в дом, потому что у меня есть Юля, я это шуткой считать перестал. Я поверил, ибо, желание смертельно больного — закон, как принято считать и если, для Юли, это пустой звук, то для меня эти слова тети Оли, сказанные ею за три месяца до своей смерти, что-то, но, значат. А она, едва успев похоронить мать, выскочила замуж, недолго она оплакивала родную маму. Бог ей судья, пусть будет счастлива в своем браке, только вот, детей подарить своему мужу, увы, не сможет. Однажды, когда тетя Оля приезжала к моей маме, я услышал их разговор, который они вели на кухне. Тетя Оля тогда разоткровенничалась с мамой и рассказала ей историю, которая была связана с Юлей. Дело в том, что однажды, встречаясь с каким-то местным парнем, который, по словам Ольги наркоманил и приводы в милицию у него были, Юля от него забеременела. Тогда Ольга, недолго думая, взяла Юлю за руку и повела на аборт, чтоб, как она объяснила моей маме, не рожать дебилов. Аборт оказался не совсем удачным и я услышал, как моя мама ответила Ольге на все это:

— Мое мнение о Юле, конечно, не испортилось, только одно жаль, что у меня не будет внуков — такую фразу я тогда услышал от мамы. Ольга, помню, начала ее заверять, что будут у нее еще дети, но, моя мама не разделяла ее энтузиазма. Юля со своим мужем нашли друг друга. Тот любит различные походы, вылазки на природу и она тоже любительница всего этого. Ее страница пестрила фотографиями с различных походов и пикников. Я удалил ее, чтоб не видеть всего этого. Может быть, я ко всему случившемуся относился-бы по другому, с пониманием, если бы Юля в свое время расставила все точки над «i», как говорится и сразу сказала бы мне, какую роль я должен играть в ее жизни, или, как просто хороший друг, или, как будущий спутник, который будет идти с ней рядом по жизни. Но, она этого не сделала, в результате, получилось так, что я теперь этого человека не видеть, не слышать не хочу. Именно этим и объясняется моя строчка в стихотворении «Тетя Оля, прости меня, пожалуйста, не получилось стать ее зятьком». Надеюсь, что находясь где-то там, на небесах, тетя Оля не сильно расстроилась из-за поступка, который совершила ее дочь. Но, пожалуй, пора оставить эти дни. Расскажу вам о другой девушке, которая сыграла яркую роль в моей жизни, но, чуть позже. А пока хотелось-бы рассказать вам об одном человеке, с которым так-же был хорошо знаком, причем, знал я его с самого раннего детства. Зовут его:

Дядя Коля.

Дядя Коля — это муж папиной сестры, которую зовут Люда. О ней я уже упоминал, когда описывал свои годы в Нижнегорске. У него есть два сына, старший Илья и младший Саша, которые, как вы понимаете, мне приходятся братьями. Я хорошо помню те моменты, когда мы проводили время вместе. В основном, это случалось по праздникам и вот, один из таких праздников мне запомнился особенно хорошо. Это была встреча Нового 1991-го года, когда я со своими родителями приехал к ним в гости и мы отмечали этот Новый год. Николай был человеком с хорошим чувством юмора и я помню, когда мы с Сашей ложились отдыхать после встречи Нового года, дядя Коля зашел к нам в спальню и сказал:

— Ну, засыпайте, ребята, завтра подниму вас в шесть утра, то есть, уже сегодня, разрешу вам съесть по бутербродику и будете драить «палубу» — и он с улыбкой указал в сторону прихожей. Конечно, мы понимали его юмор и относились к его словам так-же весело и со смехом. И если-бы мне кто-то сказал о том, что произойдет в будущем с моей семьей, я бы тоже воспринял это, как шутку. Однако, это случилось и оказалось никакой не шуткой.

Спустя годы, когда мои родители давно уже были в разводе, с папиной сестрой тетей Людой и с ее семьей я почти перестал видеться. Как-то так получилось, что с разводом родителей с ними тоже незаметно прервалась связь. Это сейчас, когда у нас есть компьютеры, мы с ними нашли связь, благодаря интернету, а тогда каждый жил своей жизнью и дорожки наши перестали пересекаться. И вот однажды вечером я сидел дома и поджидал маму, которая должна была скоро вернуться. И когда она, наконец, пришла, я заметил с удивлением, что она вернулась домой не одна, а с каким-то мужчиной. Его отражение я заметил в стекле серванта, что стоял в комнате и сначала не мог понять, кто это с ней пришел. Они прошли на кухню и через несколько минут я услышал, как мама меня позвала и я прошел к ним на кухню. Она решила представить меня своему гостю и с улыбкой спросила:

— Сереж, узнал, кто это? — не дожидаясь от меня ответа, дядя Коля с улыбкой произнес, пожимая мне руку:

— Ну, конечно, узнал, правда, Сереж? — улыбаясь, проговорил он. В тот вечер я думал, что мама просто встретила случайно его в городе, ну и пригласила на чашку кофе к нам в гости. Но, я ошибался. Оказывается, это была у них не случайная встреча, моя мама давно уже встречалась с ним, а спустя некоторое время, они расписались и так в моей семье появился дядя Коля, бывший муж папиной сестры. Кому-то может показаться, что в моей семье настоящая «Санта-Барбара» и с ним я не буду спорить. Нам остается лишь понимать, что судьба не только в мыльных операх преподносит людям сюрпризы, но и в реальной жизни их тоже вполне хватает. Позже я невольно слышал мамины разговоры, которые она вела с подругами. И она им рассказывала, как у них с Колей завязалось тесное знакомство, как он красиво за ней ухаживал и своим подругам мама всегда говорила, подводя итог своему рассказу, что от таких ухаживаний не одна женщина-бы не смогла отказаться. И я полностью согласен с мамой, так как дядя Коля действительно делал так, чтоб нам с мамой было хорошо с ним. Именно тогда он подарил маме видеомагнитофон и коллекцию кассет с ее любимыми фильмами. Тогда он сменил работу и был директором одной городской бензозаправочной станции, а до этого работал в центре стандартизации и метрологии.

Были они в браке до января 2005-го года. У дяди Коли был свой «скелет в шкафу», который брал начало из далекого прошлого и когда мы узнали о нем, мы еще долго пребывали в шоке. Дело в том, что директор центра стандартизации и метрологии должен был выплатить Николаю большую сумму за какую-то работу, которую дядя Коля для него сделал. Он рассчитывал на этот заработок и планировал на эти деньги купить отдельную квартиру, чтоб они могли жить с мамой отдельно. Но, случилось так, что директор, выражаясь блатным языком, «кинул» его и все деньги забрал себе и вдобавок ко всему, уволил его с работы и тогда, Николай на прощание пригрозил ему, что он это так просто не оставит. И вот, однажды утром, 5-го января 2005-го года, Николай сказал мне, что собирается сходить в гараж и к обеду вернется домой. Мама в этот день была в рейсе, в то время она еще работала проводницей. Я его проводил и стал ждать его возвращения к обеду. Однако, он не появился. Вместо этого, часов в двенадцать раздался звонок в дверь. Я открыл и увидел на пороге двух сотрудников милиции. Они поинтересовались, здесь-ли проживает Николай и я, не скрывая удивления, подтвердил, что здесь. Они прошли в квартиру и я удивился еще больше, когда один из сотрудников вынул из кармана наши ключи от дома и спросил, наши-ли это ключи? Я вновь подтвердил, что наши. Первая мысль, которая пришла мне в голову, была такой, что я подумал, может, дядя Коля попал в ДТП, вот милиция и разбирается теперь. Затем, сотрудники попросили, чтоб я дал им фотографию Николая и я полез за нашим фотоальбомом и когда открыл его, они выбрали подходящую фотографию и взяли ее с собой. Разумеется, я спрашивал, что случилось, но, они игнорировали мой вопрос и вместо ответа спрашивали, в каком настроении он утром уходил из дома? Я ответил, что настроение его было, как всегда, обычное, не подавленное и они попросили, чтоб я проводил их к гаражу, в котором Николай держал свою машину. По дороге к гаражу, один из сотрудников задал мне вопрос, который не на шутку взволновал меня. Он спросил:

— У вас сердце нормально работает? — не скрывая удивления, я ответил ему, что никогда не жаловался на сердце. Гараж Николая оказался закрытым. К нам подошел его сосед по гаражу и сообщил, что он утром куда-то выехал и сотрудники милиции попросили меня, чтоб я проехал с ними в отделение, чтоб ответить на какие-то вопросы. Я поехал и по дороге туда, сотрудник вновь спросил меня и на этот раз вопрос его напугал меня еще сильнее, чем предыдущий. Он спросил:

— Вы трупов боитесь? — окончательно побледнев, я вновь спросил, что все-таки, случилось? И вновь не получил вразумительного ответа. Наконец, когда мы приехали в отделение, там я увидел Сашу, Колиного сына. Как выяснилось, его тоже вызвали для показаний. Мы с ним едва поздоровались и я сел за стол, за которым сидел молодой парень и он начал задавать мне вопросы, касающиеся Николая и я все, что знал о нем, рассказал. Затем, меня поблагодарили и отпустили. Так как я вышел из дома без гроша в кармане, у меня не было мелочи даже на проезд и идти обратно до дома пришлось пешком, благо, отделение милиции находилось не на окраине города, а в нескольких троллейбусных остановках от моего дома. По дороге домой я все гадал, что-же случилось? Истинную причину я узнал только вечером, когда мне позвонил отец и рассказал, что произошло на самом деле. Николай решил поквитаться со своим бывшим директором центра стандартизации и метрологии. Где-то в своем гараже он держал пистолет «Берета» и патроны к нему. Этот пистолет он приобрел очень давно. Он уже был у него тогда, когда я со своими родителями встречал у него в гостях 1991-ый год. Вот, с каких пор он планировал это убийство. Я слушал рассказ отца и у меня создавалось впечатление, что отец пересказывает мне сюжет какого-то боевика, поверить в то, что это произошло на самом деле, мне от шока было очень нелегко. Николай пришел в центр, где раньше работал и там зайдя в кабинет своего бывшего директора, застрелил его, после чего, застрелился сам. Как позже выяснилось, третья пуля предназначалась для бухгалтера, которая тоже была связана с тем, что Николай не получил обещанную крупную сумму денег, видимо, директор тогда велел не выплачивать их ему и бухгалтер не выплатила. Но, в тот роковой день, по дороге на работу она упала и сломала ногу. Я слышал, что эта бухгалтерша по сей день, по дороге на работу, заходит в церковь и ставит свечку, что тогда не попала на свое рабочее место из-за перелома ноги, иначе, тоже сейчас ее бы не было уже в живых.

Вряд-ли есть что-то такое, что могло-бы оправдать убийство человека, даже если этот человек законченный мерзавец. Сколько лет я знал Николая и в моих глазах он всегда оставался человеком, который был всегда позитивным, с чувством юмора и прекрасным семьянином. Кто знает, может, этот директор действительно так обошелся с ним, что Николай решился на такой поступок? В любом случае, Бог нам всем судья. Этот случай чем дальше уходит в прошлое, тем сильнее мне кажется, что это было не со мной, с кем угодно, только не со мной. Так все говорят, если с ними происходит что-то страшное и все мы ненадолго забываем, что от бед мы, увы, не застрахованы. Но, перейду, пожалуй, к другому человеку, перейти к которому вам обещал. Эта девушка, как я уже упомянул, сыграла яркую роль в моей жизни, а зовут эту девушку:

Анжела.

Это было примерно, начало двухтысячных. В то время я уже трудился года три охранником в местном филиале центральной, детской библиотеки. И вот однажды идя на работу, я проходил мимо своих соседских девчонок, которые сидели на скамейке и одна из них вдруг остановила меня своим вопросом:

— Мальчик, как тебя зовут? — тогда я не придал особого значения этому и ответив на ее вопрос, пошел дальше. Я хорошо знал этих девчонок, одну звали Маша и она жила в моем подъезде на пятом этаже, вторую звали Марина, у которой была грузинская фамилия Чубинидзе. То, что она носила такую фамилию, говорила ее внешность, она была смуглая, с черными, как ночь, глазами. А та, которая заинтересовалась моим именем, ее я как раз, не знал. Единственное, что мне было известно, это то, что проживали мы все в одном дворе. Тогда я был уверен, что на этом все и закончится, но, я ошибся. Спустя несколько дней, она вновь остановила меня все тем-же вопросом, видно, забыла мое имя, которое я ей назвал и я тогда шутя произнес:

— Вспоминай! — и не стал задерживаться и направился дальше по своим делам. Она вспомнила и прокричала мне это вслед. Я оглянулся и произнес:

— Хоть бы свое имя мне назвала — и она сказала, что зовут ее Анжела. И вот так у меня на тот момент появилась то ли, подружка, то ли, случайная знакомая, потому что, на тот момент я не знал, к какой категории ее отнести. На тот момент я, конечно, не знал, что ответ на этот вопрос очень скоро найдется и Анжела для меня станет моей лучшей подругой и конечно, это здорово отразилось на моем творчестве, так как именно Анжеле со временем у меня будет посвящен целый цикл стихов. Но, все это будет позже, а пока, находясь как-то раз на одном из своих дежурств, я заметил, что эта девушка направляется ко мне в библиотеку. Как выяснилось, она хотела воспользоваться телефоном, ну, а после своего звонка, задержалась у меня и мы с ней о чем-то разговорились, я предложил ей чаю и она согласилась. Конечно, наша инструкция запрещает, чтоб кто-то находился в библиотеке после ее закрытия кроме сторожа и я, каюсь, что нарушал эту инструкцию, но, дело в том, что на тот момент, заведующая этим филиалом, была хорошей моей знакомой, потому что она хорошо знала мою бабушку, которая в свое время проработала в этом филиале пятнадцать лет гардеробщицей. От Анжелы я узнал, что она проживает в соседнем доме и живет вместе со своей мамой, так-же в этой квартире проживает сестра ее мамы, у которой было трое дочерей, Маша, самая старшая, средняя Лера и младшая дочка Карина, которой на тот момент было всего четыре года. Еще Анжела поделилась тем, что в ее семействе не все гладко и связано это было с тем, что сестра ее матери вместе со своим мужем были большие любители выпить, в связи с чем, в семье Анжелы часто возникали пьяные скандалы, ссоры и в такие дни Анжела признавалась, что ей хотелось-бы на это время куда угодно уйти из дома, но, только некуда было уходить. Но, все-же, такое место находилось и таким местом была наша местная библиотека, точнее, те вечера, когда в ней была моя смена. Анжела прибегала ко мне и мы с ней сидели весь вечер в читальном зале. Она смотрела телевизор, дома у нее телевизор был сломан и его никто не торопился отремонтировать. Это было в те дни, когда Анжеле было пятнадцать лет, а мне целых двадцать пять. Так получилось, что маму Анжелы я ни разу лично не видел и лишь по рассказам Анжелы я знал, что она нисколько не была против того, что ее дочка со мной познакомилась. А случилось это так. Однажды ее мама спросила: «куда ты все-время ходишь по вечерам?» и Анжела ответила, что ходит в библиотеку и объяснила, что там дежурю я.

Ее мама не была против нашего общения, чего нельзя было сказать о моей. Моя мама сначала была удивлена, что эта девушка обратила на меня внимание, затем, ей не понравилось, что я начал с ней общаться. Недовольство своей мамы я понимал, она прекрасно знала, из какой Анжела семьи и именно это обстоятельство ее совсем не радовало. Прошло совсем немного времени и Анжела заметила, что моя мама недовольна тем, что она со мной познакомилась. Другая девушка на ее месте наверняка сразу-бы прекратила общение и ушла, но, Анжела так не сделала. Я помню, как однажды сказал ей примерно, следующее:

«Если ты хочешь, чтоб твое счастье было всегда с тобой, борись за него, даже, если кто-то не хочет, чтоб ты была счастлива, все-равно, будь со своим счастьем и не отказывайся от него, как-бы трудно не было». И Анжела согласилась с этими моими словами и не смотря на то, что моя мама не одобряла наше общение, все-равно продолжила со мной встречаться.

В душе я, конечно, был согласен с мамой. Любая мать желает для своего ребенка только самого лучшего и в том числе, чтоб у ее сына была лучшая девушка, а Анжела была по натуре очень «ветряной», раскованной, часто сквернословила. Про таких обычно говорят неуважительно — шаболда, но, именно такая девушка обратила на меня внимание, разглядела во мне что-то такое, что другие не замечали и за это я был ей благодарен и отвечал всегда взаимностью. Конечно, моя мама не сказала мне твердое «нет», поэтому, мое общение с Анжелой медленно, но, верно продолжалось. Вечерами, если я был дома, она прибегала ко мне домой и мы допоздна смотрели телевизор. Иногда она брала с собой Леру, дочку материной сестры. Анжела говорила, что не хочет, чтоб ребенок находился в доме, где царит бардак и чтоб он дышал там перегарам родителей. Затем, часов в одиннадцать я провожал их домой, ну, а если у меня были ночные дежурства, то, провожал Анжелу из библиотеки.

Помню, однажды, когда я возвращался после ужина на свое дежурство, (поскольку библиотека находилась в соседнем дворе, я минут на десять забегал домой поужинать) во дворе меня встретила Анжела со своими подругами, Машей и Мариной. Я сразу обратил внимание, что они были в веселом расположении духа и разговорившись, они все трое увязались за мной на дежурство. Мне ничего не оставалось, как принять их и открыв библиотеку, мы все вместе вошли в помещение. Обещание, что они будут вести себя тихо, было тут-же забыто и уже минут через пять я пожалел, что впустил их. Они развеселились и чувствовали себя так, словно, пришли на вечеринку и я ничего не мог с ними поделать и в конечном итоге, позвонил домой маме, чтоб она пришла и уняла их. Они даже не заметили, что я кому-то звоню и их веселье быстро кончилось с приходом моей мамы. Та не стала церемониться, а схватив каждую за шиворот, выпихнула их по очереди из библиотеки. Марине повезло, она вовремя успела улизнуть, увидев мою маму, а вот, Маше не очень повезло. Когда моя мама выталкивала ее, с Маши слетели очки и треснули, приземлившись на асфальт. Я, конечно, не ожидал от своей матери таких крутых мер и стал тут-же жалеть этих девчонок. Затем, наведя порядок в помещении, я весь вечер и всю ночь не мог забыть этот случай.

На следующий день, когда я во дворе увиделся с Анжелой, она первым делом, извинилась за вчерашний инцидент и очень была удивлена, что и я у нее попросил прощения за действия своей матери. Я думал, что после этого случая, нашему знакомству придет конец, ибо, какая уважающая себя девчонка захочет продолжать встречаться с парнем, мать которого за шиворот выкинула ее? Но, Анжела продолжила, несмотря на то, что ее подруги уговаривали ее не встречаться больше со мной. Но, Анжела не стала слушать подруг и наша дружба с ней продолжилась.

Она продолжалась до тех пор, пока однажды ее не оборвала грузовая машина, которая обычным, летним днем остановилась у подъезда, где жила Анжела. О своем переезде Анжела раньше упоминала, но, говорила как-то вскользь и я был уверен, что этот переезд ее, если и случится, то будет это еще не скоро. Но, это произошло как раз очень быстро и в тот день Анжела пришла ко мне с просьбой, чтоб я дал ей большую коробку, например, из-под телевизора, так как коробка им нужна была для вещей. Машина у ее подъезда стояла довольно долго, наконец, стала отъезжать, когда они полностью загрузились. В этот момент я стоял на балконе и провожал этот грузовик взглядом, пока он не скрылся из виду. Тогда я еще не знал, что в следующий раз увижу Анжелу спустя год с небольшим. А пока, в это время я продолжал заниматься своим творчеством и в моем репертуаре появилось огромное количество стихов, которые были наполнены глубокой грустью и тоской по любимому человеку. Одно из таких стихотворений носит символическое названье «Крестик на цепочке», хотя, никакого крестика Анжела мне не дарила, просто, под этим названием подразумевается память о тех наших деньках. Вот этот стих:

«Неужели это все когда-то было?,

Эти дни нам уж не вернут,

Девчонка бойкая меня остановила,

Спросила просто, «как меня зовут?».

И я с девчонкой этой, помнится, сдружился,

Ее имя не давалось сразу мне,

Теперь оно мне ночами снится,

Теперь все осталось лишь во сне.

Твердили мне, «она тебе не пара»,

«Вы разные», все твердили мне,

Но, только мне кого-то не хватало,

Ведь, я ее видел в каждом сне.

Однажды утром вдруг пришла машина,

Стояла долго у подъезда твоего,

Все ваши вещи в кузов погрузила,

И в тот миг я понял лишь одно.

Боль мою едва ли понимаешь,

Едва ли я скажу о ней тебе,

Подружка милая, куда ты уезжаешь,

Что делать теперь прикажешь мне?

Ты живешь теперь в своем поселке,

Шум города сменила на покой,

А мне остался крестик на цепочке,

Давным-давно подаренный тобой».

Поселок, в который переехала Анжела, называется Фруктовое и располагается в тридцати километрах от города. Я ни разу в этом селе не был и даже с трудом представляю его местоположение, несмотря на то, что являюсь коренным Севастопольцем. Помню, как однажды, воспользовавшись тем, что у меня был выходной, я предпринял попытку отправиться в это село, так как очень хотелось повидать Анжелу и узнать, как у нее дела. Я знал, что на северной стороне города, с площади Захарова туда курсирует автобус и вот, переплыв на катере через бухту, я оказался на этой самой площади, которая напоминала, да и сейчас напоминает автовокзал, так как там стоят автобусы и маршрутки, которые отправляются в различные села, что под Севастополем. Отыскав нужный маршрут, я сел в этот автобус и стал ждать отправления. Только в самый последний момент трезвая мысль пришла мне в голову и я подумал: «а куда я еду?». Поселок Фруктовое, это все-таки, не три дома, а большое село и точного адреса я тогда не знал и в самый последний момент вышел из маршрутки, когда уже водитель завел мотор.

Но, однажды Анжела сама ко мне приехала после долгого и продолжительного молчания. Когда я открыл дверь и увидел ее на пороге, я не скрывал своего приятного удивления. Затем, удивление мое усилилось, но, уже не было таким приятным, когда я заметил, что Анжела была беременна. Ее живот уже был заметен, но, я ничего не стал у нее расспрашивать, а ждал, когда она сама обо всем решит мне рассказать. И она рассказала, когда мы вышли на балкон перекурить. Вредную привычку она не оставила, даже когда оказалась в положении. Тогда Анжела мне призналась и начала со слов:

— Знаешь, Сереж, я ведь, скоро стану мамой — я улыбнулся ей и сказал, что уже понял это и когда спросил у нее про мужа, выяснилось, что они официально не были женаты, а жили гражданским браком. И еще я узнал, что зовут его Андрей. Мама не меньше моего была удивлена, когда узнала про беременность Анжелы. Если честно, я думал, что после этого у мамы окончательно испортится мнение об Анжеле, которое и без того было не из лучших с самого начала. Но, она, конечно, не стала высказывать о ней свое мнение и критиковать ее, «на чем свет стоит», похоже, мама просто уже ничему не удивлялась, что было связано с Анжелой.

С Анжелиным, так называемым мужем, я имел «удовольствие» однажды повстречаться. Это произошло в тот день, когда Анжела мне позвонила и попросила о встрече в центре города. И еще меня удивила ее просьба, когда она попросила, чтоб я захватил с собой свой идентификационный код. Выяснилось, что в тот день Анжела решила купить телефон и просила меня, чтоб я выступил ее поручителем. При этом она упомянула, что если меня что-то смущает, или, что-то мне не позволяет это сделать, я могу отказаться. Но, я согласился, правда, вместо своего идентификационного кода нашел только копию его, а где лежит оригинал, не знал, а у мамы не стал спрашивать, так как не хотел посвящать ее в подробности. Сказал ей просто, что Анжела захотела повидаться и я еду к ней на встречу. Мы встретились в небольшом сквере, который находится рядом с центральным рынком. Анжела первой меня заметила и позвала, там-же, на скамейке сидел ее Андрей и она нас познакомила. Это был обычный, ничем не примечательный парень и первый вопрос, который возник у меня в голове, был таким: «что такого Анжела в нем нашла?». Ответить себе на этот вопрос я не могу до сих пор. Всю дорогу до магазина Анжела то и дело, повторяла, чтоб я не переживал и когда мы с ней зашли в магазин, выяснилось, что выступить в роли поручителя у меня не получится, так как у меня потребовали оригинал, а не копию идентификационного кода.

Позже, когда я рассказал эту историю Диме, своему школьному другу, он тогда ответил мне примерно, следующее:

— Это хорошо, что у тебя не получилось поручиться за нее, я понимаю, почему ты согласился, я-бы на твоем месте тоже не смог-бы отказать девушке, с которой был знаком, но, это дело такое, быть поручителем лучше для тех, кого знаешь, как себя, они-бы потом затаились, а ты-бы за них потом выплачивал, хотя, хочется верить, что Анжела не такая — такие слова мне потом сказал Дима. Он всегда умел хорошо и справедливо рассуждать и я рад, что у меня есть такой друг, который всегда выручит хорошим советом.

В ноябре 2005-го года у Анжелы родилась дочка Юля и дочка Геля. К тому моменту она была уже матерью — одиночкой. Ее бывший Андрей нашел другую и по словам Анжелы, даже не вспоминал о ней и о родившейся дочке. Более того, когда Анжела просила его о помощи, чтоб он помог ей деньгами, так как ребенка надо было поднимать на ноги, он сказал ей тогда примерно, следующее:

— Мне не нужен твой выблядок, мне жена родит нормального, здорового ребенка — просто удивительно, как Анжела тогда стерпела эти его слова, а не вцепилась и не выцарапала ему глаза, как всякая любящая мать. А что касается Юли, девочка действительно родилась больной и как рассказывала Анжела, этому тоже поспособствовал Андрей, который периодически бил ее, когда она была уже беременной. У Юли спинно-мозговая грыжа и из-за этого, она прикована к инвалидной коляске. Геле в этом плане повезло больше, она родилась здоровым ребенком. Впервые я увидел Юлю, когда ей исполнился год с небольшим. Тогда Анжела приехала с ней ко мне в гости. Юля улыбалась своей детской, теплой улыбкой, конечно, на тот момент она еще не понимала, что с ней и какой диагноз и если смотреть на ее детское, улыбающееся личико, создавалось впечатление, что это обычный, здоровый ребенок. Анжела тогда попросила меня, чтоб я присмотрел за Юлей, а сама поднялась на пятый этаж, чтоб навестить свою школьную подружку, Машу. Ну, а позже и Ангелинка стала моей гостьей. Помню, как Анжела однажды приехала вместе с ней, а у мамы как раз в тот вечер гости были, уже не помню, что за праздник тогда был, по моему, чей-то день рождения из маминых знакомых и когда Анжела пришла на кухню поздороваться с мамой и ее гостями, все были восхищены Гелей. Она настороженно оглядывала незнакомых ей людей и когда стала капризничать, я взял ее на руки и что всех удивило, она успокоилась у меня на руках. Анжела заметила, что я с Гелей с большим удовольствием вожусь и прямо спросила меня, нравится-ли мне Геля? Я ответил, как есть, что мне нравятся обе ее дочки и я с удовольствием готов возиться и ухаживать за ними. И такое ухаживание одно я до сих пор всякий раз вспоминаю с улыбкой. А было это тогда, когда Анжела с Юлей и Гелей находилась в больнице, где дети лежали на обследовании.

В тот день Анжеле нужно было уехать до вечера по своим делам, чтоб заплатить за коммунальные услуги и она попросила меня, чтоб я приехал в больницу и побыл с ними до вечера. Недолго думая, я предложил ей, чтоб девчонки этот день провели у меня дома, все-таки, это лучше, чем весь день сидеть в палате. Анжела поговорила об этом с их лечащим врачом и тот дал добро. Я приехал за ними и немного пообщавшись, Анжела проводила нас на автобус и я повез Юлю с Гелей к себе домой. Интересно отметить, что маме я сказал тогда, что еду в больницу, чтоб навестить Анжелу с девчонками, но, про то, что я собираюсь их привезти домой до вечера, речи не было. Честно скажу, что в тот момент, когда я находился с ними в автобусе, то чувствовал на себе колоссальную ответственность за этих девчонок и я рад, что мне удалось испытать на себе это чувство, не имея своих родных детей. Когда, наконец, я привез их домой, мамы дома не было, она еще не вернулась с работы. И Юля с Гелей почувствовали себя, как дома. Надо отметить, что в тот день я намаялся с ними, как никогда и под вечер было ощущение, что я вернулся с тяжелой работы, на которой махал кувалдой, а не с детьми время проводил. Но, ничуть не жалею, что мне выпал тогда такой день. Конечно, Анжеле проще их воспитывать, она, как мать, может и шлепнуть за непослушание, а мне со своим мягким характером приходилось терпеть все их шалости, которые они в тот день устраивали у меня дома. Когда с работы вернулась моя мама, Юля с Гелей сидела на кухне и мама, заглянув туда, удивленно произнесла:

— А это что тут за детский сад? — Юля с Гелей притихли, не поняв маминой шутки. Моя мама, конечно, была не в восторге от всего увиденного и услышанного мной, но, вида не подавала. Потом, наконец, приехала Анжела, чтоб забрать их назад в больницу и я проводил их до остановки.

После того, как я их проводил, мне казалось, что я еще несколько дней не буду по ним скучать и вспоминать их. Но, я ошибся. Несмотря на то, что я вымотался с ними, не прошло и часа, как я стал чувствовать, что мне скучно стало без них и желание у меня было, чтоб они вернулись. И я вспоминал тот день еще не раз и еще люблю вспоминать, как однажды Анжела и Юля оставались у меня с ночевкой. Вечером, когда мы втроем сидели у телевизора, Юля стала клевать носом и наконец, решила использовать мою руку в качестве подушки и так и легла на мою ладонь и я тогда шутя произнес, обращаясь к Анжеле:

— Похоже, я ночь проведу здесь, рядом с вами — этот момент я запечатлел в своем одном стихотворении, которое решил посвятить Юле. Относился я к ней и отношусь по отцовски и поэтому свой стих назвал просто: «Дочке», кто-бы что не говорил и не думал по этому поводу:

«Перед сном я тебя поцелую,

Чтоб сладко ночку ты спала,

У кроватки твоей подежурю,

Чтоб знала, что ты не одна.

Ты у меня, а это значит,