Елена Гремина (1956–2018) и Михаил Угаров (1956–2018) — выдающиеся деятели российского театра, идеологи движения «Новая драма», создатели и руководители первого в России негосударственного и полностью независимого театра документальной пьесы «Театр.doc», большая часть спектаклей которого создается в жанре «документального театра». Спектакли, основанные на реальных биографиях, монологах и диалогах обычных людей, невымышленных текстах и событиях, неоднократно участвовали в престижных международных фестивалях, получали профессиональные премии. В первом томе сборника представлена драматургия Елены Греминой. В книгу вошли пьесы разных лет («За зеркалом», «Сахалинская жена», «Братья Ч» и другие). Документальные тексты Греминой для «Театра.doc» вошли во второй том сборника.
МАТЬ. Тебе виднее. ДОЧЬ (кричит). Я в жизни никому не позавидовала! Чего мне завидовать! МАТЬ. Я говорю, тебе виднее. Пауза. Давай о чем-нибудь другом поговорим. Пауза.
Ей нужнее, что ни говори. ДОЧЬ. Вот ты меня все упрекаешь, а у тебя у первой нету самолюбия. Это я в тебя! Отец если когда поступался этим, так по-умному. А в семейной жизни ой-ой как берег свое достоинство. А ты… МАТЬ. Ты язык-то придержи. ДОЧЬ. На самом деле тебе в ней все нравится: и всеядность ее, и наглость. Ты хотела бы, чтобы и я такая же была. Такая же, как она. Вот чего ты хочешь. МАТЬ. Я радуюсь, что у Аллы все в порядке. Все мы только и хотим, чтобы у наших детей все было нормально. ДОЧЬ. А как она к тебе относится, это, значит, неважно! МАТЬ (помолчав). Правду сказать, я от моих дочерей не много уважения вижу, уж не говорю — заботы. ДОЧЬ (уязвленно). Вот как? (Небольшая пауза.) Вот как ты думаешь, я и не знала. Ты знак равенства можешь поставить — как она к тебе относится и как я к тебе отношусь. Да? МАТЬ (слабо, почти с мольбой). Я об одном тебя прошу — она приедет, веди себя нормально, без демонстраций. Вы же сестры, меня не будет — вы вдвоем останетесь, больше никого родных… ДОЧЬ. Да пожалуйста, пусть едет, меня это не касается. Я лично с ней больше слова не скажу. Пять лет не говорила и не скажу. После ее поведения с наследством она для меня — пустое место. Пауза. У тебя гости — ты и принимай. Я из своей комнаты не выйду. Пауза. Уверена — среди ее московских друзей нет ни одного порядочного человека. То, что ее по телевизору показывали, это еще не все. Один ее вещизм может оттолкнуть кого угодно. О ее беспринципности я не говорю. Надо еще посмотреть, какой это ценой — ее диссертация, ее заграничные поездки. МАТЬ. Будь она бедненькая-несчастненькая… Ты ж только с такими можешь общаться! Их ты жалеешь, им все прощаешь… ДОЧЬ. Я ни с кем не общаюсь. МАТЬ. Поэтому и не общаешься. ДОЧЬ (возмущенно). Ты хочешь сказать — я ей завидую?
У меня к тебе одна просьба, только одна. Небольшая пауза. Приедет Алла, и я прошу тебя… ДОЧЬ (перебивает ее, нетерпеливо). Ах вот оно что. Небольшая пауза. А я смотрю — что ты сегодня такая благостная! А ты гостей ждешь. К тебе гостья едет. МАТЬ (серьезно). Приедет твоя сестра… ДОЧЬ. Ну как же, сестренка! А что ей нужно в нашей дыре, в нашем захолустье? Может быть, она проездом в другие страны? В Японию или в Бирму в какую-нибудь? (Небольшая пауза.) Нечего ей здесь делать. Папина «Волга» давно у нее в гараже, цацки бабуленькины все захапала… У меня в тот приезд книжки выпросила, хотя зачем они ей, трудно сказать. МАТЬ. Книжки ты ей сама отдала, для детей… И потом, зачем нам машина, кто бы ее водил? ДОЧЬ. Я! Я бы могла научиться. МАТЬ. Да уж… А у них и Валерик водит, и сама Алла умеет, этого у нее не отнимешь. А серьги — ты сама только что сказала, мы никуда не ходим. А она! Ей
