Время вроде тянется медленно, но при этом не замечаешь, как прошел день, пролетела неделя. Если нет никаких планов и встреч, если нет дня получки — всех этих зарубок, с помощью которых мы дробим свою жизнь на мелкие сегменты, — время становится вязким и тягучим, но, растянувшись до невозможности, вдруг соскальзывает тяжелой каплей вниз и летит c такой скоростью, что его уже не поймать.
Если нет никаких планов и встреч, если нет дня получки — всех этих зарубок, с помощью которых мы дробим свою жизнь на мелкие сегменты, — время становится вязким и тягучим, но, растянувшись до невозможности, вдруг соскальзывает тяжелой каплей вниз и летит c такой скоростью, что его уже не поймать.
Суть его в том, чтобы умолчания — во-первых, не случайные, а во-вторых, заметные читателю — подхлестнули читательское любопытство и фантазию: «... рассказывать с недомолвками, ограничиваясь намеками, которые будоражат внимание и заставляют читателя активно участвовать в раскручивании истории, вносить в нее собственные догадки и предположения, — это едва ли не самый востребованный прием из писательского арсенала».
Просто семья — это такая довольная странная штука, не находишь? Вот есть пара: мужчина и женщина, ну, или самец и самка, если хочешь. И эта пара спаривается. Для чего? Чтобы оставить потомство. А что, если не всякое потомство стоит оставлять?
Если нет никаких планов и встреч, если нет дня получки — всех этих зарубок, с помощью которых мы дробим свою жизнь на мелкие сегменты, — время становится вязким и тягучим, но, растянувшись до невозможности, вдруг соскальзывает тяжелой каплей вниз и летит c такой скоростью, что его уже не поймать.
Когда я вижу жертвы, на которые мои родители пошли ради того, чтобы их род продлился во мне… мне становится страшно… Мне стало страшно. Понимаешь? А если не понимаешь, может, оно и к лучшему.
Время вроде тянется медленно, но при этом не замечаешь, как прошел день, пролетела неделя. Если нет никаких планов и встреч, если нет дня получки — всех этих зарубок, с помощью которых мы дробим свою жизнь на мелкие сегменты, — время становится вязким и тягучим, но, растянувшись до невозможности, вдруг соскальзывает тяжелой каплей вниз и летит c такой скоростью, что его уже не поймать.
Время вроде тянется медленно, но при этом не замечаешь, как прошел день, пролетела неделя. Если нет никаких планов и встреч, если нет дня получки — всех этих зарубок, с помощью которых мы дробим свою жизнь на мелкие сегменты, — время становится вязким и тягучим, но, растянувшись до невозможности, вдруг соскальзывает тяжелой каплей вниз и летит c такой скоростью, что его уже не поймать.
