автордың кітабын онлайн тегін оқу Королева Теней. Книга 4. Между Вороном и Ястребом. Том 2
Дана Арнаутова, Евгения Соловьева
Между Вороном и Ястребом. Том 2
Королева Теней 4
© Арнаутова Дана, Соловьева Евгения
© ИДДК
* * *
Внимание! Содержит упоминание нетрадиционных сексуальных отношений, без подробностей и пропаганды.
Внимание! Содержит сцены распития спиртных напитков. Чрезмерное употребление алкоголя вредит вашему здоровью.
Возрастные ограничения 18+
Глава 1
Базарные ссоры
Арлеза пахла солью и цветами.
Айлин, которая зажмурилась, шагая в портал, приоткрыла глаза и тут же заслонилась ладонью от брызнувшего в них солнца.
Мимо ее лица, едва не задев щеку огромными, перламутровыми, бирюзово-золотыми крыльями, пролетела бабочка. Айлин не поверила собственным глазам – разве бывают настолько огромные бабочки? Может, это все еще солнце играет с ней шутки?
Из-под ног молча метнулась полосатая молния. Айлин попятилась от неожиданности и тут же рассмеялась – так забавно выглядел Дон Леон, кинувшийся в погоню за бирюзовой красавицей. Ну совсем котенок, если только бывают котята таких размеров!
«А вот если бы я увидела что-то подобное перед экзаменом по проклятиям, я непременно добавила бы к бабочкам в животе еще и кота, который охотится на этих самых бабочек! Страшное получилось бы проклятие! Собственно говоря, зачем нужен экзамен, если я могу сделать это просто так? Пересчитаю заново и составлю его сегодня же вечером!» – подумала она и снова хихикнула.
Скакавший по небольшой поляне Дон Леон подпрыгнул особенно высоко, извернулся в воздухе, схватил бабочку… но та выпорхнула из страшных когтей и поднялась еще выше, оказавшись вне пределов досягаемости грозного охотника, а Дон Леон плюхнулся на траву, сел, обернув себя хвостом, и тут же принялся умываться, делая вид, что никогда в жизни не гонялся ни за какими бабочками – пф, да кому они вообще нужны?!
Айлин отвела от него взгляд и посмотрела на поляну – такую круглую, словно кто-то аккуратно очертил ее, а потом посадил по окружности деревья и кусты. Да это же сад! Здесь, в Арлезе, портальная площадка тоже размещена в саду! А между деревьями – дорожки, которые идут в разные стороны, просто она их не сразу заметила!
– Пройдем немного в сторону? – предложил Кармель, подавая руку, и Айлин последовала за ним, понимая, что сейчас через портал отправятся Амина и Алонсо.
А следом еще и конюх проведет Дона Торнадо и Луну!
Сделав несколько шагов и остановившись рядом с кустом, усыпанным пышными зонтиками ярко-розовых соцветий, она потянула носом, удивляясь безусловно приятному, но странному запаху местного воздуха. Цветы – это понятно! Они и на деревьях, и на кустах, и в траве… Как будто Всеблагая перевернула корзину, из которой раздавала растения разным землям! И самые пышные и яркие из них щедро усыпали все вокруг… Айлин различила розмарин, лаванду, еще что-то знакомое… Точно, апельсиновый цвет! И розы, которыми легонько веяло откуда-то издалека… Но соль?! И еще какой-то запах, напомнивший то ли рыбу, то ли алхимическое зелье… Острый, немного едкий, не сказать, чтобы приятный, но почему-то очень гармонично влившийся в остальные ароматы… То ли от множества ароматов, то ли от солнечного жара воздух казался густым и плотным, осязаемо обволакивая кожу, словно упругий магический щит.
Пушок, который прошел через портал вместе с ней, тоже потянул носом, принюхиваясь, а потом подошел к ближайшему кусту и задрал на него лапу, ничуть не смущаясь, что не смог завершить это действие. Похоже, ему достаточно было знать, что лапа задрана – и тем самым соблюдены все формальности появления в новом месте.
– Пахнет морем, – сказал за спиной Кармель, и Айлин услышала в его голосе улыбку. – Оно совсем близко. Слышишь?
Айлин старательно прислушалась, но не услышала ни плеска, ни непременного грохота, с которым морские волны разбивались о берег в романах. Настоящее море вздыхало и сонно ворчало, как огромный добрый великан, разнеженно потягиваясь и ворочаясь, не желая расставаться со сном.
Так вот, значит, что это за аромат, властно перебивающий душистое цветочное облако, такое плотное, словно в парфюмерной лавке разбилась сразу дюжина флаконов! Это пахнет море!
– Море… – прошептала Айлин и погладила вернувшегося к ней Пушка. – Мы ведь пойдем к нему?
– Непременно, – пообещал Кармель. – Вон та тропа ведет к лестнице, по которой можно спуститься прямо в воду! А еще там есть крытая терраса, на которой можно провести хоть весь день. Но сначала позволь показать тебе Вуаль?
Айлин кивнула, краем глаза увидев, как через портал проходит Алонсо, неся две больших корзины, а за ним Амина – с одной корзиной поменьше, причем несет ее на голове, придерживая сбоку за ручку. Третья вспышка – и золотистое сияние расступилось, выпуская конюха, который вел в поводу Дона Торнадо и Луну.
И тут же Дон Леон, который наконец посчитал себя в должной степени умытым, коротко мявкнул и, задрав короткий толстый хвост, гордо зашагал вперед по самой широкой дорожке.
– Этот сад он тоже считает своими охотничьими угодьями, – улыбаясь, пояснил Кармель, и они с Айлин и Пушком последовали за котом. – Думаю, здесь ему нравится больше, чем в Дорвенанте, ведь в Арлезе гораздо теплее. Но Дон Леон добровольно разделяет со мной тяготы северного климата, хотя я его не заставляю покидать Вуаль.
– Значит, он очень преданный друг, – серьезно согласилась Айлин, хотя губы сами собой тянулись в улыбке. – Но ты же берешь его с собой, когда отправляешься сюда?
Кармель, так же улыбаясь, кивнул. Они прошли пару дюжин шагов по дорожке из грубо обтесанного серого камня, Пушок трусил рядом с Айлин, а Дон Леон шел перед ними неторопливо и гордо, словно хозяин, который показывает гостям богатые владения. Его полосатый хвост распушился и слегка подрагивал, а уши выдавали интерес к птицам, летающим вокруг.
А потом дорожка свернула, выводя в парадную часть сада. Здесь были клумбы с розами – целое море цветущих роз! Их аромат мгновенно затмил все остальные запахи, Айлин даже чихнуть захотелось. И еще какие-то кусты с белыми, алыми, розовыми и сиреневыми цветами! И маленький фонтан в беломраморной чаше, очень простой и изящный. И скамейки, тоже мраморные, но с деревянными сиденьями и спинками – Айлин тут же захотелось присесть, чтобы проверить, правда ли они такие удобные, какими кажутся… Но все это тут же померкло и отступило на второй план, потому что деревья впереди как будто расступились и…
За глянцевито-зеленой, бархатно-зеленой, леденцово-зеленой листвой словно парил над землей легкий светлый дом… нет, сказочный дворец! Такой облачно-воздушный, словно настоящая вуаль, сплетенная из тончайшего кружева и брошенная среди цветника беспечной красавицей.
Замерев от восторга, Айлин разглядывала тонкие колонны, которые казались скорее украшением, чем опорой, кружевные портики, мягкий блеск молочно-белого камня… Она не сразу поняла, что если это и дворец, то совсем небольшой, вряд ли больше, чем особняк Бастельеро! И даже наверняка меньше, потому что здесь нет третьего этажа – только второй, окруженный изящной галереей, а над ним почти невесомая крыша, такая же светлая, будто сахарная глазурь на сливочном пирожном!
– Это… – прошептала она, рассматривая дворец. – Это она, да?
– Это Вуаль, – мягко и в то же время торжественно сказал Кармель, и Айлин по его голосу почувствовала, как неизмеримо он любит свое поместье и гордится им. – Дом, куда я хотел привести женщину, которую полюблю, – с первого мига, как сам ступил под его крышу. Дом, где я хочу жить с нею и с нашими детьми, а потом – когда-нибудь! – оставить его им в наследство и знать, что они будут любить его так же, как я. Это наша Вуаль, моя донна.
– Она прекрасна! – вырвалось у Айлин, и она, по-прежнему завороженная, пошла дальше по дорожке, не отнимая руки у идущего рядом Кармеля и не в силах отвести взгляда от вырастающего все ближе чуда.
Когда дорожка провела их между двумя розариями и вывела к парадному входу, стало видно, что Вуаль выстроена не из мрамора, как показалось вначале, а из очень светлого песчаника, украшенного ажурной резьбой. Узкие высокие окна вверху заканчивались вытянутыми остроконечными сводами, и далеко не в каждом были вставлены стекла, большинство свободно пропускали воздух.
– Здесь совсем не бывает холодно? – поразилась Айлин. – Наверняка через такие окна и резные стены ветер проходит насквозь!..
– И летом местные жители очень рады этому обстоятельству, – отозвался Кармель. – Зимой, правда, в Арлезе холоднее, а возле моря еще и сыро, но Вуаль удачно выстроена, с трех сторон ее прикрывает от холодных зимних ветров подножье гор. К тому же внутри есть прохладные летние комнаты, а есть теплые зимние, с каминами и застекленными окнами, которые выходят во внутренний дворик. Но зима в Арлезе короткая и мягкая, снег выпадает не каждый год и ненадолго, так что замерзнуть сложно. Прошу, моя донна!
Опираясь на его руку, Айлин поднялась по широким низким ступеням, ведущим к высокой двери. По обе стороны лестницы на низких постаментах сидели мраморные грифоны, величественно подняв и расправив огромные крылья, а нижней львиной половиной, неуловимо напоминая Дона Леона. Правда, хвосты у них были совсем другие, тонкие и с кисточками, а орлиные головы бдительно взирали на людей. «А в Дорвенанте это наверняка были бы львы», – подумала Айлин и спросила вслух:
– Эти грифоны что-то означают? Насколько я помню, в гербе Арлезы просто орел…
– В гербе самой страны – да, – подтвердил Кармель. – А вот у семьи де ла Корда, которая правит Арлезой, личный геральдический зверь не орел, а грифон. Де ла Гуэрра, как их младшим родичам, тоже полагается грифон в гербе, но если ты присмотришься, моя донна, то увидишь, что у этих грифонов одно крыло поднято, а второе опущено.
Айлин снова взглянула на ближайшего грифона и увидела, что так и есть. То крыло могучего зверя, которое располагалось дальше от лестницы, было опущено и закрывало львиный бок.
– Они такие красивые… – призналась Айлин. – И кажутся живыми, даже погладить хочется!
– Ну так погладь, – улыбаясь, предложил Кармель, и Айлин, сделав шаг в сторону, погладила мраморный клюв, резные перья орлиной головы и край крыла.
Мрамор показался не холодным, а приятно теплым, словно нагретым солнцем. Наверное, так и оно было, ведь солнце, несмотря на раннее время, встало непривычно высоко и палило так, что Айлин захотелось переодеться в самое легкое из домашних платьев. Хорошо, что Амина еще вчера упаковала и отправила сюда самое нужное из ее гардероба.
Она вернулась к Кармелю и сделала это вовремя, потому что высокая дверь Вуали распахнула обе створки, и на пороге показался человек в черном, который церемонно поклонился и, приложив руку к груди, что-то сказал.
– Говори по-итлийски, Жоан, – велел Кармель, переходя на этот язык. – Моя донна пока не очень хорошо знает арлезийский. Айлин, – обратился он уже к ней, – позволь представить тебе дона Жоана, дворецкого Вуали. Жоан, перед тобой донна Айлин, моя невеста.
Дон Жоан снова поклонился и сказал уже по-итлийски с легким акцентом:
– Приветствую благородного дона Кармеля и его прекрасную спутницу. Моим старым глазам показалось, что над Вуалью взошло еще одно солнце, но это красота благородной донны осветила наш дом.
Айлин, радуясь, что прилежно учила итлийский, ставший при королеве Беатрис языком придворной галантности, присела в реверансе и, старательно произнося слова, ответила:
– Благодарю, дон Жоан. Очень рада знакомству. Никогда не видела такого чудесного поместья!
Поклонившись в третий раз, управляющий отступил в сторону и так же церемонно произнес:
– Прошу, благородный дон и прекрасная донна. Вуаль рада принять вас. Купальня готова, завтрак подадут немедленно, как прикажете. В какие покои прикажете проводить донну?
– В комнаты хозяйки дома рядом с моими, – ответил Кармель и слегка пожал руку Айлин.
Наверное, уловил, что она отчаянно смутилась от его слов. Ей, привыкшей к семейному уюту его дорвенатского дома, в голову не пришло заранее поинтересоваться, кем он представит ее в Вуали. А ведь это так важно!
– Прошу следовать за мной, прекрасная донна, – с полнейшей невозмутимостью отозвался дон Жоан. – Я немедля пришлю к вам горничных.
– Амина сама служить госпожа! – возразила мауритка, появляясь рядом и снимая с головы корзину. А потом заговорила на чудовищной смеси арлезийского, дорвенантского и, чего Айлин вовсе не ожидала, итлийского: – Горничный делать то, что сказать Амина! Корзина за мной нести! Купальня готовить! Амина проверить, как они все сделать! Господин привести госпожа в свой дом и доверять Амина! Никто не служить госпожа без Амина! Амина всегда быть рядом, беречь госпожа, как свой сердце, больше, чем сердце!
– Как прикажете, донна Амина, – кротко согласился дворецкий, и мауритка, удовлетворенно фыркнув, первой вошла в дом, позвякивая монетками, которыми было обшито по подолу ее темно-синее платье.
Следом в дверь мимо дворецкого протиснулся Пушок, и только Алонсо почтительно замер у входа, ожидая, пока Айлин с Кармелем войдут внутрь.
Но стоило Айлин шагнуть через узорчатый порог и попасть в прохладу огромного холла, как мир вокруг нее словно дрогнул, а снизу, прямо через легкие туфли, ей в ноги ударила странная теплая волна, прокатилась по всему телу, дошла до кончиков пальцев и пошевелила волосы на голове, будто легкий летний ветерок.
– Что это? – поразилась она, вертя головой в попытке найти источник незнакомой магии.
– Защита дома, – отозвался Кармель. – Помнишь, я о ней говорил? Альвийский аркан, принесенный мне Раэном. И, как оказалось, очень похожий на тот, что использовал Морхальт…
– Ах да…
Светлая чистая радость, переполнявшая ее все утро, потускнела, стоило вспомнить о наследстве деда и его темной стороне. Хотя Баргот обещал подождать, его предложение придется либо принять, либо отвергнуть, и если что-то способно испортить ей восторг от знакомства с Арлезой, то именно это!
– Не думай о плохом, моя донна, – тихо сказал Кармель, как всегда чуткий к ее настроению. – Мы заслужили отдых, так давай насладимся им сполна, а заботы подождут.
Он поднес ее руку к губам и поцеловал пальцы. Теплая волна снова пробежала по всему телу Айлин, но на этот раз ее источник был более чем понятным и очень приятным.
Чувствуя, как краснеет, Айлин кивнула ему и поспешила за Аминой, про себя порадовавшись предусмотрительности Кармеля. Конечно, невеста не может ночевать в одной спальне с женихом, об этом даже подумать непристойно! Но покои рядом – это очень удобно! Хотя вряд ли внешнее соблюдение этикета обманет прислугу…
«Кажется, я просто обречена компрометировать себя и приличных мужчин, – подумала Айлин, и впервые мысль о попрании приличий вызвала у нее не стыд, а нечто, подозрительно похожее на предвкушение».
Хотя Айлин крутила головой всю дорогу, хорошенько рассмотреть Вуаль так и не вышло. И все потому, что разглядывать ее можно было бесконечно! Высокие ажурные своды, стены, облицованные то чистым белым мрамором, то безумно яркой мозаикой, тонкие колонны, тоже яркие, расписанные в совершенно незнакомой манере прихотливыми геометрическими узорами и цветами…
Вуаль завораживала, бросалась в глаза и тут же с притворной стыдливостью игриво отступала, ускользала, рассыпаясь на тысячу красок и форм… Воздушно-светлая снаружи, внутри она оказалась пестрой, как джунгарский наряд, но не крикливой, а немыслимо жизнерадостной и сказочно-красивой, словно здесь должны жить не обычные люди, а герои волшебных сказок – принцы и принцессы, чародеи и волшебницы, счастливо влюбленные друг в друга и саму жизнь. Неизвестные Айлин скульпторы и художники сотворили чудо – и этим чудом хотелось упиваться, как холодной водой в жару, не боясь, что оно надоест или разочарует.
«Неужели я действительно смогу жить здесь? – подумала Айлин почти в ужасе и в то же время в томительном сладком предвкушении. – Сколько угодно рассматривать эти стены, находя все новые и новые краски в узорах, гулять по саду, опускать руки в хрусталь фонтана… Все это может быть и моим тоже? Этот дивный сказочный мир, созданный с такой любовью? И это я еще так мало увидела!»
Амина, гордая своим положением личной камеристки, величественно приняла командование двумя горничными, которых прислал дон Жоан. Втроем они помогли Айлин вымыться, как будто она проделала долгий путь, а не просто перешла порталом из одного сада в другой! Затем Амина принесла ее платье, но не домашнее, а для выезда в город. Сшитое из нежно-лавандового шелка, с нижней юбкой серебристо-жемчужного цвета и отделанное серебряным же кружевом по лифу, оно выглядело нарядно и в то же время сдержанно. Это платье Кармель привез ей от тетушки, и Айлин еще ни разу его не надевала!
– Ты хочешь, чтобы я надела его к завтраку? – слегка удивилась Айлин.
– Госпожа сказать, что это платье для город! – заявила Амина. – Госпожа разве не ехать смотреть город? Амина и Алонсо ехать на базар. Пока не жарко! Госпожа хочет на базар!
Последние слова даже не были вопросом, и Айлин, только что предвкушавшая, как осмотрит в компании Кармеля всю Вуаль, мгновенно изменила планы. В самом деле, ну куда теперь от нее денется Вуаль?! А поездка на знаменитый арлезийский базар, то есть рынок… о, это же настоящее приключение!
– Конечно хочу! – выпалила она. – А это платье… оно подойдет? Я совсем не знаю, как здесь принято одеваться.
– Вполне подойдет, – сообщил Кармель, появляясь в дверях. – Я пришел, чтобы пригласить тебя к столу, а затем на прогулку по саду, но, кажется, мы едем на базар?..
Он улыбался, глядя на нее, и Айлин едва сдержалась, чтобы не броситься ему на шею. Не будь рядом горничных, которые хлопотали над ее гардеробом, она бы непременно так и сделала – от восторга и счастья, что переполняли ее.
– Мы ведь можем поехать, правда?! – выдохнула она. – Это далеко?!
– Довольно далеко, – кивнул Кармель. – Если ехать верхом, дорога займет пару часов, к тому же твое платье для этого не годится. Поэтому мы перейдем порталом к самому рынку, так делают многие, кто может себе это позволить. Амина, принеси покрывало.
– Амина совсем забыть! – всплеснула руками мауритка. – Уже бежать! Самый тонкий и белый покрывало для госпожа!
И действительно убежала, Айлин же с недоумением посмотрела на Кармеля:
– Покрывало? Это вроде вуали? Иначе неприлично?
– Только плотнее, – подтвердил тот. – Вуали принято носить, отправляясь в гости или просто на вечернюю прогулку, а покрывало необходимо днем, но дело вовсе не в приличиях, а в безопасности. Ты ведь уже увидела, какое жаркое здесь солнце?
– А сейчас раннее утро! – сообразила Айлин.
И в самом деле, если через час-другой станет еще жарче… тогда покрывало – настоящее спасение!
– Раньше покрывала носили только мауритки. – Ожидая, пока молчаливая горничная уложит ее волосы, Кармель налил себе шербета, который Айлин уже распробовала, сделал пару глотков и продолжил: – Но около ста лет назад король Арлезы женился на дочери одного из военных вождей, и покрывала вошли в большую моду сначала при дворе, в подражание королеве, а потом и среди обычных горожанок. Носят их только летом, разумеется.
– А нужно ли его снимать? – полюбопытствовала Айлин, задумавшись, как быть, если, к примеру, на прогулке дама повстречала знакомых.
Вуаль-то можно приподнять. Или не приподнимать, вуали и без того чаще всего прозрачны…
– При встрече с королем или наследником престола покрывало необходимо откинуть. При встрече с вышестоящим или равным показать лицо будет знаком учтивости, однако не обязательно. При встрече с незнакомцем любого статуса дама лицо не открывает.
– Я постараюсь запомнить, – пообещала Айлин, и Кармель снова улыбнулся:
– Ты не арлезийка, моя дорогая, поэтому небольшие промахи не вызовут удивления. Просто помни, что арлезийский этикет, как и любой другой, порожден сочетанием вежливости и здравого смысла.
Вернувшаяся Амина гордо развернула большое белоснежное покрывало из тончайшего муслина, а потом накинула его Айлин на голову и закрепила шпильками. Складки покрывала мягко легли на плечи, а одним краем Амина укрыла Айлин лицо, оставив только глаза, и приколола этот край к другому красивой золотой булавкой. Первые несколько мгновений Айлин чувствовала себя неловко, но, сделав пару шагов, поняла, что покрывало превосходно держится и ничуть не мешает.
– Я готова! – объявила она, и Кармель, поклонившись, предложил ей руку.
После недолгого размышления Пушка решили с собой не брать, впрочем, он охотно остался осматривать сад в компании Дона Леона. Алонсо для похода на рынок принарядился, надев алую рубашку неуловимо джунгарского оттенка и подпоясавшись пестрым кушаком с кистями, за который заткнул зловещего вида нож, похожий на маленькую саблю. Зато голову повязал скромным белым платком почти без украшений, не считать же за что-то серьезное пару золотых монеток на уголках?
Магистр и вовсе не стал переодеваться, оставшись в привычной белой рубашке и черных штанах, как у Алонсо, только добавил к ним такой же черный жилет. Платком тоже пренебрег, а вместо оружия повесил на пояс внушительного размера кошель, а второй кошелек, из тонко выделанной тисненой кожи и явно не пустой, протянул Айлин, пояснив:
– По арлезийскому этикету за покупки дамы платит ее спутник, но и дама может купить что-нибудь сама, не привлекая мужского внимания. Не стесняйся в расходах, на арлезийском базаре трудно удержаться.
– На базар ходить – сердце радовать! – подтвердила Амина, одетая в их компании пышнее всех – в темно-синее платье, густо расшитое золотом по вороту, подолу и краям длинных рукавов.
На шее мауритки блестело и рассыпалось огоньками ожерелье из множества монеток, в ушах покачивались длинные золотые серьги, а на тонком, но крепком поясе красовался кинжал в серебряных ножнах.
– Амина, зачем тебе оружие? – не выдержала Айлин. – Разве на базаре так опасно?!
– Амина – дочь вождя, – гордо ответила мауритка. – Амина охранять госпожа! Господин и Алонсо тоже охранять, но они не пойти туда, куда мужчина нельзя. Амина везде можно, никто не обидеть госпожа. Деньги не украсть, не обмануть, плохого слова не сказать! Амина торговаться для госпожа и покупки носить. Простой покупка носить Алонсо, Амина носить дорогой покупка!
В руках мауритки покачивалась корзина – золотистая плетеная корзина, округлая, с плоским дном и перевитая алыми лентами, завязанными кокетливым бантом, напоминающим диковинный пышный цветок.
И почти такими же цветами был украшен пони, которого ей подвел конюх. Или не пони? Вроде бы пони – не слишком высокий, упитанный, цвета шоколадной глазури, с белым храпом и в нарядных белых чулках, но при этом почему-то с длинными, почти как у кролика, ушами. Спину странного пони покрывала нарядная красная попона, ярко вышитая синим и золотистым и, судя по чрезвычайно гордому, даже несколько самодовольному выражению его морды, он прекрасно понимал, что хорош и наряден. Амину он приветствовал дружелюбным фырканьем.
– Амина – дорогая рабыня! – проворчала та. – Амина должна ездить на верблюд! Можно не белый, можно красный! А ездить на ослик!
– Можешь пойти пешком, – невозмутимо предложил Кармель, и Айлин едва не фыркнула, так обиженно вытянулось лицо мауритки. – Как мы.
– Амина не мочь идти пешком! – заверила мауритка и быстро запрыгнула на ослика. – Что люди говорить?! Если господин идти пешком, он так хотеть, никто слова не сказать. Если красивый дорогой рабыня идти пешком, люди говорить, что ее господин гневаться! Или совсем деньги не иметь!
«Кажется, я поняла, почему Амина зовет себя дорогой рабыней, – хихикнула про себя Айлин. – Потому что она очень дорого обходится хозяину! Вот так посмотришь на Амину в ее платье и украшениях – и сразу видно, что хозяин очень на нее гневается, да и денег у него совсем нет!»
– Идем уже, – посмеиваясь, велел Кармель и взял Айлин под руку.
В этот раз, пройдя через золотую вспышку, они вышли на привычную площадку городского портала, в точности такого, как в Дорвенанте. Шаг – и на Айлин обрушилось бесчисленное множество красок, запахов, звуков! Под руку с Кармелем она торопливо отошла от площадки и едва подавила желание теснее прижаться к магистру – город вокруг… впечатлял. Никогда еще Айлин не видела такого скопления народа! Ну, разве что во время коронации Аластора, но там в столице собралось очень много людей из провинции, обычно Дорвенна все же менее многолюдна. А здесь… Неужели здесь всегда так?! Получается, Эль Корда, как зовется арлезийская столица, гораздо больше? И плотнее населена?
Последние вопросы она пробормотала вслух, и Кармель, мягко поддерживая ее под руку, пояснил:
– Арлеза стоит на границе западной и восточной части Эдора. Здесь начинаются караванные пути, ведущие в Султанскую Порту и Золотой Халифат. С этими странами у Арлезы оживленная торговля, поэтому Эль Корда не только столица, но и крупнейший рынок в этой части мира. Ну и порт заодно, хотя в этом Арлеза соперничает с Фраганой и итлийскими городами-государствами. Говорят, если в Арлезе нельзя чего-то купить, значит, это что-то не существует.
– А если оно продается только в Халифате? – азартно поинтересовалась Айлин. – Или в Чине, например?
– Тогда можно заплатить надежному купцу, и он привезет нужную вещь из любой части света, – улыбнулся Кармель. – Ну, разве что Альба местным торговцам все-таки недоступна. Что ж, идем? Арлезийский рынок за один день никак не обойти, даже если посвятить этому занятию все время с утра до вечера. Но весь рынок нам и не нужен. Вряд ли тебя интересуют ряды, где продают простую посуду для горожан, железо для ковки или, скажем, сено?
– Не очень, – призналась Айлин. – А что стоит посмотреть?
– Ткани, разумеется. Кроме арлезийского шелка, здесь превосходные шали работы мауритов-кочевников. А еще ковры на любой вкус, кружево и бисерное шитье, золотая и серебряная парча… Наверняка тебе что-нибудь понравится в ювелирных лавках и у торговцев восточными диковинками. Еще я бы посоветовал сходить в книжные ряды, но туда лучше пойти отдельно, посвятив этому целый день – очень уж трудно выбраться!
– Один день по базар ходить – ничего не увидеть, – подтвердила Амина, гордо восседающая на ослике. – Неделя ходить – мало-мало увидеть! Сегодня надо вкусный еда купить! В холодный страна, где живет господин и госпожа, совсем вкусный еда нет! Апельсин не расти! Гранат не расти! Сладкий персик не расти! Рыба плохой, морской гад совсем нет! А масло?! Оливка масло нет, кунжут масло нет, орех масло – и того нет! Все из Арлеза везти надо!
Искреннее возмущение в голосе мауритки позабавило Айлин, но о морских гадах, которых с таким искусством готовил Алонсо, она и вправду подумала с вожделением.
– Не думаю, что кухня Вуали испытывает недостаток в оливковом масле, – заметил Кармель, тоже посмеиваясь. – Да и апельсины с гранатами растут прямо в саду. Но купить чего-нибудь к праздничному столу и вправду не помешает. Например, морской рыбы, фруктов и сладостей. А потом выпьем шамьета и перекусим в местной кондитерской, раз уж не стали завтракать дома.
Айлин поймала себя на том, что ей хочется запрыгать от нетерпения, услышав такой превосходный план. Однако несравненным усилием воли сохранила чинный вид, помня, что выглядит благородной дамой, которую сопровождает не менее благородный кавалер. В конце концов, они с Кармелем впервые вместе выходят в город! И пусть это не совсем свидание, но… оказывается, так приятно почувствовать себя женщиной, за которой ухаживают.
Конечно, она хочет увидеть местные ювелирные лавки! И обязательно что-нибудь примерит, а потом купит все, что понравится! Конечно, им нужны сладости и фрукты, а потом будет арлезийская кондитерская, которую она с удовольствием сравнит с дорвенантской! И наконец, просто прогулка рядом с мужчиной! Ее мужчиной… Чего-то из этого у нее никогда не было, а что-то было очень давно, так что даже позабылось…
– Я же могу купить здесь подарки! – осенило ее вдруг. – Для тетушки и месьора д’Альбрэ, для Иоланды, для Клариссы Логрейн… И для Аластора с Лучано! А еще для Артура, Саймона и Дарры… Даже если кому-то не смогу послать их сразу, можно купить что-нибудь такое, что не испортится!
– У госпожа щедрый душа, – с одобрением заметила Амина. – Для женщина я выбрать подарки помочь! Для мужчина – господин и Алонсо. Идти уже скорее, а то весь базар без нас купить!
И сама рассмеялась собственной шутке, таким бесконечным выглядело людское море, начинающееся в паре десятков шагов от них. Крытые навесы, прилавки, зазывалы, от громких голосов которых звенел воздух, струи запахов – резкие, сладкие, острые, крепкие, тяжелые… Пожалуй, будь Айлин одна, она бы попросту испугалась этого всего, но в компании таких надежных и опытных спутников азартно предвкушала все, что может предложить ей Арлеза.
…Примерно через пару часов Алонсо мог бы посоперничать с осликом Амины, такие увесистые корзины тащили они оба. Кармель предложил взять носильщика, здесь это было обычным делом, но бывший контрабандист наотрез отказался, заявив, что не верит местным пройдохам, потому что слишком хорошо их знает. И вообще, такая приятная ноша ничуть не тянет! Амина, которая не несла вообще ничего, зато зорко следила за корзиной, привязанной к ослику, горячо Алонсо поддержала.
Подумаешь, они купили немного персиков! И каких-то особенно сладких гранатов, которые она придирчиво перепробовала, а потом – к священному ужасу Айлин! – чуть ли не в три раза сбила на них цену, заверяя торговца, что у них в пустыне от таких гранатов даже верблюды плюются. Еще Алонсо нес рыбу – настоящее морское чудовище, чешуйчатое и колючее, с выпученными глазами и радужными плавниками, больше похожими на крылья. Рыба была настолько свежая, что трепыхалась, когда торговец вытаскивал ее из чана с морской водой. Айлин даже стало немного ее жалко, но она рассудила, что пойманную рыбу все равно кто-нибудь съест, так почему бы не они?
Еще в корзине Алонсо было жидкое масло в кувшинчиках – ореховое, кунжутное, из виноградных косточек и еще чего-то, что Айлин даже запомнить не смогла. И зелень, включая так полюбившиеся ей артишоки. И несколько видов пай-хла-ваа, которые они выбрали вместе с Аминой – с изюмом, орехами, черносливом и курагой, сушеными персиками, кусочками нуги и пастилы… Пастилы здесь вообще было немыслимое количество, и ее даже выбирать никто не стал – просто взяли мешочек разной на пробу!
Амина же везла на ослике подарки. Цветные шали работы мауритов оказались так прекрасны, что Айлин сошла бы с ума от необходимости выбирать, поэтому купила сразу дюжину – дома решит, кому какую подарить. Еще она купила несколько ожерелий – из бирюзы, янтаря, крупных обработанных гранатов и резной кости, что смотрелась удивительно изысканно. Под ожерелья, разумеется, понадобились шкатулки – не дарить же их просто так? И снова было ужасно трудно выбрать, так что Айлин твердо пообещала себе наведаться в эти ряды еще не раз.
Купить подарки для мужчин ей и вправду помогли, за что Айлин была искренне благодарна. Допустим, что порадует Саймона и Дарру, она неплохо представляла… И все-таки без разумника ей бы вряд ли удалось приглядеть великолепный письменный прибор из горного хрусталя и огромное зубастое чучело крокодила, которое торговец клятвенно пообещал немедленно доставить в Вуаль.
Аластору Кармель лично подобрал седло из какой-то особенной кожи, нарядное, с узорчатым тиснением и цветной бахромой, а для Лучано Айлин отыскала кожаный же сундучок со множеством отделений и хитроумным замочком, ярко расписанный сказочными существами, похожими на крылатых котов.
Месьору д’Альбрэ и Артуру Кармель и Алонсо купили две арлезийские сабли, придирчиво пересмотрев и перещупав чуть ли не все, что нашлось в оружейной лавке, и даже поспорив с ее хозяином с таким жаром, что Айлин испугалась – не дошло бы дело до дуэли! Но оказалось, что хозяину лавки спор даже польстил, таким он выглядел довольным, когда мужчины наконец до чего-то договорились. Воспользовавшись этим довольством Айлин осторожно спросила, нельзя ли сделать на эфесе сабли, предназначенной Артуру, гравировку в виде единорогов? Хозяин, просияв, заверил, что ему доставит истинное удовольствие выполнить просьбу прекрасной донны и пообещал отправить сабли в Вуаль сразу же по окончании работ.
А вот подарок для батюшки Аларика Айлин отыскала сама – огромный чинский набор для рисования, заботливо уложенный в плоский резной ящичек из ароматного дерева. Множество листов самой разной бумаги, от совершенно белой и шелковисто-гладкой, до желтоватой, выделанной так, что под солнцем на ней проступали замысловатые узоры; необычно тонкие кисти, нечто похожее на небольшое овальное блюдце, выполненное из зеленоватого камня, причем часть блюдца покрывал резной узор – гора, увенчанная крошечной ажурной беседкой, над которой простирает ветви могучее дерево… Блюдце торговец назвал «тушечницей» и объяснил, что в ней следует разводить тушь, предварительно растерев ее до порошка. Тушь же – сухие палочки черного цвета – скрывалась в узком деревянном футляре…
В общем, ничуть не странно, что они потратили на это два с лишним часа. Удивительно, скорее, что управились так быстро! Напоследок Айлин купила Амине вишневую шаль, расшитую золотыми цветами, и мауритка, расчувствовавшись, едва не расплакалась, а для Алонсо они вместе выбрали пестрый шелковый платок, который повар, приложив руку к груди и поклонившись, немедленно повязал вместо своего, заверив «прекрасную донну Айлин» в глубокой благодарности.
«Я ничего не купила Кармелю, – поняла Айлин, когда подарки были бережно убраны по корзинам, а дружная компания направилась к вожделенной кондитерской. – Но мы ведь еще поедем в книжные ряды! Там ему наверняка что-нибудь понравится… И себе ничего не присмотрела… Зато сколько чудесных вещей отправится в Дорвенант! Надеюсь, хоть что-то я смогу подарить сама и увидеть, понравились ли мои подарки!»
Им оставалось перейти улицу на ту сторону, где виднелась вывеска с изображением дымящейся чашки шамьета, как носа Айлин коснулся странный запах – не такой сильный, чтобы доставить заметное неудобство, но все же неприятный, словно где-то рядом застоялась на солнце вода из-под уже увядших цветов. Айлин повертела головой, пытаясь понять, что же может так пахнуть, и быстро обнаружила источник запаха: несколько больших – почти до середины груди торговца! – открытых бочек. Из одной торговец как раз извлек огромную раковину – серую, покрытую какими-то зеленоватыми наростами, не слишком приятного вида, со всех сторон показал ее покупательнице и уронил обратно.
– Здесь продают раковины? – удивилась Айлин, и Кармель с улыбкой кивнул.
– Это пинна, моя донна. Она съедобна, даже вкусна, хотя и отличается от мидий. Если хочешь, Алонсо приготовит ее сегодня на ужин… – Айлин поспешно кивнула, и Алонсо, просияв, направился к бочке, на ходу засучивая рукава, словно собирался торговаться действием. – На базаре пинну продают только для еды, – продолжил Кармель. – Но, кроме того, именно пинна дает нити, из которых ткут арлезийский шелк.
– Как шелк?! – не поверила Айлин, во все глаза уставившись на раковины, которые Алонсо укладывал в большую корзину. – Вот из этого?!
Кармель негромко рассмеялся и кивнул:
– Никто не верит. Сколько людей пытается разгадать секрет арлезийского шелка! Итлия посылает шпионов, Порта Султанская предлагает столько золота, что можно купить небольшой город, а когда им честно говорят, что арлезийский шелк создают раковины, не верят. Впрочем, нити до обработки так невзрачны, что недоверие вполне объяснимо. Боюсь и представить, что сказали бы эти люди, увидев чинского шелкопряда!
– А если кто-нибудь все-таки поверит? – осторожно спросила Айлин, удивляясь, как можно вот так просто взять и открыть самый драгоценный секрет страны. – Вдруг найдется упорный человек, который действительно глубоко исследует этот вопрос?
Кармель небрежно пожал плечами.
– Если такое и случится, то не принесет другим странам особенной пользы. Однажды, чуть больше двадцати лет назад, принц Джанталья распорядился достать целое семейство пинн вместе с камнями, на которых они растут, и поселить их в море у Лавальи. Считается, что пинна очень полезна для дам в тягости и способствует рождению здоровых детей. Ничего не вышло, пинны не прижились. Благополучно эти раковины чувствуют себя только в море Арлезы.
– Как удивительно, – тихонько сказала Айлин. – Сколько же на свете чудес? Мне казалось, что я знаю так много, но стоит сделать шаг – и открываются бесконечные просторы неизведанного…
Она невольно вспомнила их с Кармелем разговор перед тем, как его вызвали во дворец по делу о заговоре. И подумать только, что ее жизнь могла пройти в жестких рамках, положенных благородной леди, без права распоряжаться собой… Да просто без права нос высунуть из дома, не спросив прежде разрешение отца, брата или мужа! Не родись она магессой, осталась бы без академического образования, свободы, возможности выбирать собственную судьбу… Не увидела и не узнала бы почти ничего!
– Мага казнят! – раздался вдруг истошный крик какого-то мальчишки. – За колдовство! Маг превратил почтенного торговца в нечистое животное! Идите смотреть! Белого мага казнить будут!
– Живьем в масле сварят! – подхватил другой, такой же голосистый. – На крюк за ребро подвесят! А потом в рабство продадут! Диким кочевникам!
Айлин попыталась представить, зачем кочевникам подвешенный за ребро и сваренный в масле маг, а потом поняла, что это всерьез, и содрогнулась. В растерянности глянув на Кармеля, она увидела, как магистр мгновенно подобрался, расслабленная спокойная улыбка исчезла с его лица, а глаза хищно и недобро сузились.
– Прости, но тебе придется пойти в кондитерскую самой, – негромко сказал он. – Амина проводит…
– Я с тобой! – выдохнула Айлин. – Прошу!
– Хорошо, – неожиданно согласился магистр. – Если обещаешь молчать и не вмешиваться. А если там вдруг окажется что-то опасное, немедленно уйдешь порталом в Вуаль.
– Обещаю, – послушно согласилась Айлин, тронув пальцем кольцо-ключ.
Амина и Алонсо, которым Кармель велел оставаться на месте, коротко кивнули и отвели ослика подальше от толпы, которая ринулась туда, откуда прибежали мальчишки. Айлин тут же поняла, почему Кармель предпочел взять ее с собой. В нарастающем переполохе слишком легко было потеряться, но все же вокруг магистра, крепко подхватившего ее под руку, люди не слишком толкались, опасаясь задеть дворянина с дамой. Во всяком случае, добраться до высокого помоста, на котором явно что-то происходило, Айлин с Кармелем удалось быстро.
Как ни странно, здесь оказалось тише, и хотя люди шумели, расспрашивая друг друга, что происходит, но без криков, страшных предсказаний и угроз. А еще, что тоже показалось ей необычным, очень многие говорили по-итлийски, хотя порой в общем гомоне слышалась то фраганская, то арлезийская речь.
– Здесь так много итлийцев? – спросила она Кармеля и тут же испугалась, вдруг отвлекает его от чего-то важного?
– Что? А, нет, – рассеянно ответил тот, вглядываясь вперед. – Просто итлийский – общий торговый язык южного побережья…
Общий? То есть на нем могут договориться арлезиец и, скажем, фраганец? Как удобно…
– Вон, вон он! – слышалось вокруг. – У, негодяй, сын змеи и шакала! Погубил почтенного человека, богатого купца!
– Да какой он почтенный? – фыркнул кто-то в ответ. – Или вы его не знаете? Этот жабий помет уже давно выпрашивал беду на свою голову. Хорошо сделал парень, если дал ему укорот!
– Сегодня – его, а завтра – кого?! – не унимался первый. – Маги думают, что они любимые дети богов, что им все позволено! Кого он еще заколдует, а? На виселицу проклятого колдуна! Или дара лишить!
– Ты, почтенный, тоже купец? – бойко ответили ему. – Тогда возьми свою выручку и купи немного разума, если найдешь такой товар. Без тебя разберутся, что делать с магом, или не видишь, суд начался? Или не веришь нашему…
Он добавил какое-то непонятное слово, но Айлин уже отвлеклась от перепалки, вглядываясь в то, что происходило на помосте. Там стояли трое – но выглядели и вели они себя совершенно по-разному!
Первый, кто мгновенно привлек ее внимание, был, несомненно, южанином, но из какого народа, Айлин сообразить не смогла. У этого человека было круглое, лоснящееся лицо, густая черная борода, не такая короткая, как у всех уже виденных ею арлезийцев, а длинная, завитая крупными кольцами и украшенная блестящими золотыми заколками. Одет он был сразу в три долгополых шелковых одеяния, похожих на домашние халаты. Но кто надевает халат, выходя в город?! Еще и так странно, один на другой?! Полы разлетелись, и было видно, что самый нижний халат из пронзительно-желтого шелка, второй – малиновый, а третий, верхний, в узкую разноцветную полоску, идущую от воротника к подолу.
Должно быть, совсем недавно это был очень важный человек!
Сейчас он стоял на четвереньках и лаял.
Громко, надсадно и на одной ноте, не умолкая ни на минуту.
Его роскошно украшенная борода при этом расстелилась по помосту, а яркие мягкие туфли с причудливо загнутыми носами слетели с ног и валялись рядом…
В нескольких шагах от него замер, скрестив руки на груди и выпрямившись, маг в такой же странной, но куда более скромной одежде. Голову его прикрывал от палящего солнца большой платок, наброшенный на волосы примерно так же, как женское покрывало, только закрепленный не шпильками, а витым шнурком, и не закрывающий лицо. Одежда и платок были белыми, и маг выделялся среди пестрой толпы, как снежный сугроб среди ярко цветущего луга.
Айлин даже не сразу посмотрела на его лицо, а посмотрев, удивилась еще больше. Маг – разумник, конечно же, разумник! – не был ни арлезийцем, ни мауритом, ни вообще южанином. Дорвенантец! Голубоглазый, с выгоревшими на солнце и оттого белесыми бровями, с конопатым носом и таким добродушным и открытым лицом, словно только что спрыгнул со страниц многочисленных сказок о Брайане-простаке.
Через несколько мгновений он наткнулся взглядом на магистра, молча стоящего рядом с Айлин, и его лицо тут же дрогнуло, на нем появилось растерянное и, кажется, виноватое выражение.
– Вот болван… – тихо проговорил Кармель. – Благие Семеро, ну какой же болван…
Однако в голосе его не было ни страха, ни напряжения, и Айлин с облегчением поняла, что вряд ли молодого разумника ждут страшные кары, о которых кричали базарные мальчишки. Иначе магистр не был бы так спокоен, верно?
И наконец, с другой стороны от лающего замер третий. Несомненно, это был благородный дон, одетый совершенно по-арлезийски. Иначе говоря, в те же черные штаны и белую рубашку, как Алонсо, Кармель и еще изрядная часть мужчин вокруг. Единственное отличие – голова дона была повязана ярко-алым, просто горящим на солнце платком, расшитым надо лбом мелкими золотыми и серебряными монетками. За его широкий кушак такого же алого цвета была заткнута длинная плеть с деревянной рукоятью, свернутая широкими кольцами. А на лице виднелось выражение крайней досады, словно дона чрезвычайно раздражало происходящее вокруг. Айлин присмотрелась…
Нет, конечно, наверняка это был благородный дон! Просто лицо у него было до того разбойничье, что рядом с ним даже Алонсо казался смиренным отшельником! Айлин невольно подумала, что на помосте очень не хватает прикованного к благородному дону ядра, ну или что там приковывают к каторжникам. А до чего бы оно ему подошло! В точности как Луне – новое седло, подаренное Аластором на Солнцестояние.
Внезапно благородный дон тоже их увидел, но, в отличие от мага, просиял и махнул рукой. Люди вокруг шарахнулись в сторону, то ли почтительно, то ли боязливо образовав круг, в середине которого оказались Айлин с Кармелем.
– Постой здесь, – попросил Кармель, и Айлин, снова услышав, что его голос спокоен, кивнула.
Под взглядами толпы Кармель взбежал на помост и поклонился разбойнику в алом платке: уважительно, но не слишком глубоко, как положено кланяться высокопоставленному, но дружественному лицу или старшему родственнику.
Разбойник что-то сказал ему, Кармель ответил и при этом, как показалось Айлин, вздохнул, а лицо разбойника стало еще более довольным. Отвернувшись от него, Кармель бросил какой-то аркан в сторону лающего человека, и тот смолк, высунув язык и тяжело дыша – в точности, как собака на жаре. Айлин даже захотелось попросить принести миску с водой, но она прикусила язык. А собеседник Кармеля, вытащив из-за пояса плеть, щелкнул ею в воздухе.
Толпа разом стихла, словно на нее опустили полог безмолвия, и в этой тишине человек в алом платке заговорил. Говорил он по-арлезийски, но два глашатая на ступенях помоста, которых Айлин не сразу заметила, тут же повторяли его речь на фраганском и итлийском:
– Властью, данной мне королем и законами Арлезы, я передаю право вершить справедливый суд и принимать решение по этому делу! Поскольку преступление совершил маг Белой гильдии, судить его будет магистр Ордена и той самой гильдии, к которой принадлежит преступник. Судья – арлезийский дворянин и облечен доверием короны, посему его решение должно быть принято полностью и не может быть оспорено, его слово – мое слово!
Айлин спрятала руки под покрывало и нервно сплела пальцы, едва заметив, что круг возле нее стал еще шире, а люди с любопытством смотрят в ее сторону. Кто же этот человек?! И почему ей кажется, что он только что избавился от неприятной заботы, переложив ее на Кармеля? А может, и не кажется?
Кармель в это время бросил магу несколько слов, и тот, кивнув, торопливо заговорил. Увы, хотя говорил он по-дорвенантски, больше Айлин ничего не расслышала. В полной тишине, разлившейся вокруг помоста, магистр спросил что-то еще, молодой разумник ответил… Кармель повернулся к толпе, сделав шаг вперед, чтобы его все видели, и громко заговорил по-арлезийски, делая после каждых нескольких слов паузу, чтобы глашатаи успевали переводить.
– Опросив подсудимого и применив магию, чтобы проверить его слова, я убедился, что мэтр Брайан Эверс говорит правду и ничего не скрывает! Брайан Эверс, маг Белой гильдии, служит базарным магом великого и славного города Эль Корда, столицы и сердца Арлезы. Его дело – следить за соблюдением законов. А именно – той их части, что касается злонамеренного влияния на человеческий разум. Все вы знаете, что дело это нужное, полезное и богоугодное, ибо никто не хочет быть обманутым или лишенным свободной воли, дарованной нам Благими!
Толпа вокруг зашепталась, люди начали кивать, и Айлин перевела дыхание. Ага, значит, разумник – надо же, и в самом деле Брайан! – маг на службе короны! Плохо это или хорошо именно сейчас, она не знала, но Кармель, кажется, облечен доверием властей, значит, у собрата по Ордену будет лучшая защита из возможных! Что же он натворил?!
Она бросила взгляд в сторону человека в халате – тот ухитрился сесть по-собачьи, поджав ноги, оттопырив пухлый, обтянутый полосатым шелком зад и опершись на выставленные вперед руки, и смотрел на толпу бессмысленным, но спокойным взглядом.
– По его собственному признанию, мэтр Брайан Эверс действительно заменил разум почтенного торговца Фарруха абдель Азиза разумом собаки, – громко продолжил Кармель, и толпа ахнула, как один человек. – По законам Ордена и Белой гильдии мэтр Эверс совершил тяжкое преступление. Однако причина такого поступка в том, что торговец Фаррух принуждал мэтра Эверса заняться магическим усмирением мауритских рабов. Согласно законам Арлезы и Ордена продавать рабов, усмиренных в другой стране и магом, не принадлежащим к Ордену, не запрещено. Однако проводить усмирение на земле Арлезы – недопустимо и преступно! Когда мэтр Эверс отказался, торговец Фаррух кинулся на него с кинжалом, и мэтр Эверс произнес заклятие ради спасения собственной жизни.
Он снова помолчал. Глашатаи торопливо переводили, толпа тихо и опасливо гомонила, но Айлин все же расслышала, что торговец с необычным именем – наверное, все же маурит, а то и вовсе откуда-нибудь из Султаната? – не пользовался хорошей репутацией. По правде говоря, она расслышала в толпе такие слова, сказанные о нем, что предпочла заподозрить себя в плохом знании языка. Ну не может же человек заниматься такими противоестественными вещами с собственным кошельком, карманами покупателей и базарной казной? Хм… или может? Надо бы запомнить и спросить Кармеля, что эти фразы означают!
Магистр тем временем продолжил:
– Учитывая все это, мэтр Эверс приговаривается к штрафу в тысячу золотых флоринов, которые он должен внести в казну Ордена. Еще пятьсот мэтр обязан передать в казну Эль Корды. Из обеих сумм по совокупности и согласно законам будет уплачен штраф семье торговца Фарруха… – И, помедлив, добавил: – Пожалуй, можно считать, покойного торговца.
– Можно! – с явным удовольствием подтвердил дон в алом головном платке. – Даже если он придет в себя! Кто же будет иметь с ним дело после подобного? Ну а если не придет… Наследники о нем позаботятся. Благодарю, друг мой. Ваш приговор справедлив и беспристрастен!
«Полторы тысячи золотом! – ахнула про себя Айлин. – Это же огромная сумма! А если мэтр Эверс не сможет заплатить?! Что с ним тогда будет?!»
– У вас деньги есть? – не столько услышала она слова Кармеля, негромко сказанные молодому разумнику, сколько догадалась о них по движению губ.
И тут же с облегчением увидела, что тот кивнул – уныло, но без возмущения.
А дон в алом платке что-то еще сказал Кармелю, тот ответил легким поклоном и быстро сбежал по ступеням помоста. Выскочившие откуда-то люди подхватили злосчастного торговца под руки и понесли прочь, тот болтал ногами в воздухе и вроде бы потявкивал. Айлин содрогнулась – страшная участь! Но потом вспомнила Амину, которой повезло оказаться на попечении Кармеля… А если бы она, с ее покорностью и преданностью, попала не к такому хорошему хозяину?! Что с нею стало бы?! Нет уж, этот мерзавец получил по заслугам! Даже странно, почему магистр присудил мэтру Эверсу такой большой штраф!
– Нас приглашают на чашку шамьета, – весело сказал Кармель, оказавшись рядом с ней. – Учитывая, что завтрак мы пропустили и до кондитерской так и не добрались, думаю, это очень своевременное приглашение!
– А этот дон в алом платке… – осторожно начала Айлин, догадавшись, от кого приглашение поступило.
– Дон Хосе Мануэль, базаргин и младший принц Арлезы.
Толпа расходилась, возбужденно обсуждая случившееся, но к ним все так и проявляли чрезвычайную любезность, стараясь никоим образом не задеть и даже не оказаться на пути. Айлин показалось, что при этом базарный народ выказывал не страх, а уважение, взгляды людей оставались приветливыми.
– Младший принц и… кто? – не поняла она.
Неужели в Арлезе принцу можно занимать какую-то должность, явно связанную с торговлей?! Или непонятный «базаргин» означает что-то другое? И почему они с Кармелем приветствовали друг друга так… по-семейному? Нет, она, конечно, помнит, что донна Кармела происходит из младшей ветви королевской семьи, но ведь род от нее отказался?!
– Базаргин – управляющий главным базаром Арлезы, – охотно пояснил Кармель. – Это очень почетная должность, традиции которой уходят в глубочайшую древность. Символы этой должности – алый платок с монетами, алый же кушак и плеть, в пределах базара только базаргину позволено их носить. Статус базаргина по важности приравнен к статусу канцлера, потому что гербовый орел Арлезы, как здесь говорят, имеет два крыла – флот и торговлю.
– И… он так запросто пригласил нас на чашку шамьета? – уточнила Айлин. – Потому что вы ему помогли?
– И поэтому – тоже, – усмехнулся Кармель, беря ее под руку. – Но главным образом – просто по-родственному. В отличие от семьи де ла Гуэрра, с ла Корда, то есть правящей ветвью королевской семьи, вполне можно иметь дело. Во всяком случае, в этом поколении. Хосе Мануэль увидел меня с дамой, и ему стало любопытно. Но не беспокойся, он умеет хранить секреты и никогда не станет компрометировать женщину лишними разговорами. Заодно перед шамьетом я собираюсь перемолвиться несколькими словами с этим ослом Эверсом, и присутствие принца будет как нельзя более кстати!
Айлин от души пожалела незнакомого ей мэтра, которого, похоже, ожидали еще неприятности, кроме огромного штрафа. Несмотря на легкий и будто бы спокойный тон, магистр явно был недоволен!
Глава 2
Дорогие родственники и честная гуль
Здание, которое Кармель назвал базарной управой, показалось Айлин и похожим, и, одновременно, не похожим на привычные здания Дорвенны. Внешне оно слегка напоминало ратушу возле дворца – массивное основание, стены из светло-серого камня, высокие узкие окна. Но на этом сходство и заканчивалось, потому что вместо привычной черепичной крыши базарную управу венчал купол небесно-голубого цвета, почти сливающийся с лазурным небом Арлезы. Огромные двухстворчатые двери на фасаде были открыты настежь, через них сновало множество народа, не обращая внимания на пару стражников, застывших по обеим сторонам этих дверей.
Впрочем, стражники, бравые усачи в светлых штанах и рубахах, подпоясанные широкими кушаками, на которых висели грозного вида обнаженные сабли, на проходящих мимо людей тоже не смотрели. Айлин сначала удивилась, почему они одеты так свободно и неброско, а потом сообразила – даже под навесом у главного входа солнце жарит так, что белая одежда – как раз то, что нужно! И поэтому же, наверное, головы стражников повязаны белыми чалмами – это название, прочитанное в восточной сказке, Айлин вспомнила сама и даже загордилась. А потом поняла, что загадочная романтическая чалма при ближайшем рассмотрении оказалась очень похожей на полотенце, которым Иоланда повязывала голову после купальни, и едва не захихикала. Кстати, ведь Кларисса Логрейн как раз была в похожей чалме на маскараде в Ночь Боярышника! И муж у нее арлезиец…
«Определенно, у нас много общего! – подытожила Айлин. – Надеюсь, подарки из Арлезы ей тоже понравятся!»
Однако, к ее удивлению, Кармель не пошел к парадному входу, а свернул к небольшой калитке в узорчатой кованой ограде. Здесь тоже стояла стража, но уже неуловимо иного облика. Двое черноволосых смуглых мужчин были одеты точно так же, в светлое и просторное, но, глядя на их выправку, Айлин вспомнила Лучано и сразу заподозрила, что в складках одежды прячется несколько ножей в придачу к неизменным саблям на поясе. И лица у них были резкие, с выдубленной ветром и солнцем смуглой кожей и пронзительными взглядами черных, как агаты, глаз. Первый из пары взглянул Кармелю в лицо и махнул рукой, на которой блеснул перстень с желтым камнем, второй буквально ощупал Айлин взглядом, в котором не чувствовалось ни крупицы мужского интереса, одна лишь бдительность.
Но тут откуда-то выскочил парнишка в ярком костюмчике и берете пажа, торопливо что-то сказал… Иллюзорник сложил руки на груди и поклонился, а его напарник распахнул калитку и отступил, тоже кланяясь.
– Его высочество ждет благородного дона и прекрасную донну! – выпалил мальчишка и с поклоном указал на дорожку, вымощенную плитняком. – Прошу за мной!
– А почему нас провели с черного входа? – шепнула Айлин, пока паж вел их к боковой двери управы.
– Не черного, моя донна, а личного, для особых гостей, – так же тихо, но с улыбкой поправил ее Кармель. – Парадный вход предназначен для всех, с той стороны в управе сидят чиновники по базарным делам. Дверь на задней стороне – для служащих, чтобы они не сталкивались с посетителями. А через этот вход приглашают тех, кого желает видеть сам базаргин.
– То есть это все-таки аудиенция? – У Айлин тут же позорно заурчало в животе – то ли от голода, то ли от беспокойства, то ли от всего сразу. И зачем только она отказалась завтракать?! – Но тогда… тебе придется меня представить! А как же…
– Если благородный дон представляет свою спутницу только по имени, значит, у него есть на это основания, – спокойно сказал Кармель. – В пределах Арлезы женщина дворянского происхождения вправе называться так, как пожелает, а любые вопросы по этому поводу следует задавать мужчине, который ее сопровождает. Впрочем, уверен, что у дона Хосе Мануэля лишних вопросов не окажется.
Внутри управы оказалось прохладно! Айлин, уже уставшая от полуденной жары и по достоинству оценившая белое покрывало, едва не скинула его, наслаждаясь восхитительной разницей ощущений! Оказалось, что узкие окна не дают палящему солнцу превратить каменное здание в натопленную печь, а стены, облицованные мрамором вместо привычных деревянных панелей, бережно сохраняют драгоценную прохладу. Если бы Айлин могла, она бы вдобавок разулась и с наслаждением зашлепала босыми ступнями по мраморным плитам пола, но…
«А в Вуали я так и сделаю! – решила она. – Даже если это шокирует прислугу Кармеля! Буду ходить босиком по чудесным холодным гладким плиточкам… и по траве… и по песку на морском берегу – там ведь есть песок? Вот он наверняка горячий, ну и что? Хочу почувствовать Арлезу на вкус и на запах, ощупать ладонями и ступнями, впитать ее всем телом и душой – как чувствую Кармеля в постели!»
Очередные двери распахнулись, и мальчик-провожатый отступил в сторону, давая понять, что гостей ждут именно здесь.
И действительно, ждали!
Базаргин, он же принц Арлезы, во что Айлин до сих пор с трудом верила, сидел на низком широком диване, опираясь спиной на целую гору ярких подушек, а у окна, закрыв его широкой спиной, маялся мэтр Эверс, так старательно разглядывая пол у себя под ногами, что Айлин немедленно вспомнила Академию и собственные визиты в кабинет к магистру Эддерли.
Еще в комнате был большой и совершенно пустой стол, при виде которого невольно подумалось об обещанном шамьете. Интересно, в Арлезе принято подавать к нему хотя бы печенье? В желудке снова предательски заурчало, но, к счастью, совсем тихо.
– Прекрасная донна! – Встав с дивана, принц отвесил ей чрезвычайно куртуазный поклон, на южный манер приложив руку к сердцу. Айлин, робея, присела в изящном низком реверансе, искренне жалея, что ради этого пришлось выпустить руку Кармеля. – Прошу прощения, что вынужден отнять у вас немного драгоценного времени, пока ваш спутник исполнит свой долг. Позвольте предложить вам присесть!
Говорил он по-дорвенантски, причем очень чисто, с едва заметным акцентом, напомнившим Айлин выговор лорда Каэтано Логрейна, а потом указал на диван и учтиво сделал шаг в сторону, давая понять, что Айлин может расположиться там совершенно свободно. Именно это она и сделала, постаравшись с непривычки не запутаться в покрывале и чинно сложив руки на коленях, как положено леди. А потом превратилась в глаза и уши, потому что суровые взгляды Кармеля и арлезийского принца скрестились на несчастном базарном маге. «Кажется, я впервые в жизни смотрю на такое со стороны. Даже странно, что ругать собираются не меня!»
– Когда ваш курс получал перстни и распределения… – с опасной ласковостью начал Кармель, и мэтр Эверс крупно сглотнул и виновато потупился, – я полдюжины раз повторил каждому, что если есть возможность решить любую проблему, прибегнув к помощи законов, вы должны поступить именно так. Для кого, хотелось бы знать, я это говорил? Арлезы это касается даже в большей степени, чем любой другой страны! Видит Странник, Брайан, нельзя же быть таким болваном! Да сообщи вы базаргину, что вас принуждают нарушить законы Ордена, и с этим мерзавцем наконец-то обошлись бы так, как он давно заслуживал. А остальной базарный люд убедился бы, что вас не следует задевать, поскольку вы строго соблюдаете законы и знаете, к кому следует обращаться!
– А теперь? – робко пробасил мэтр Эверс неожиданно низким для такого молодого парня голосом.
– А теперь все убедятся, что вас не следует задевать, потому что вы опасный болван! – отрезал Кармель.
– Я думал… то есть хотел… я должен был справиться сам! – выдохнул мэтр Эверс. – Чтобы вы убедились, что не зря меня рекомендовали!
– Болван, – вздохнули базаргин и разумник одновременно, и мэтр Эверс покраснел.
– Хорошо, пусть вы не написали мне, – добавил Кармель тем самым тоном, что и магистр Эддерли, когда хотел показать, что ничего хорошего на самом деле не видит. Айлин даже задумалась, не учат ли ему всех преподавателей при устройстве на службу? – Но, во имя Странника, что вам помешало попросту усыпить этого негодяя и…
– Устроить ему удар со смертельным исходом! – воодушевленно подсказал принц, став еще больше похожим на разбойника. – Никто бы даже не удивился, если б этот жирный мерзавец… то есть, разумеется, почтенный торговец… в общем, если бы он получил удар от жары и волнения!
– И передать его светлейшему базаргину! – с нажимом закончил Кармель. – Дорогой родственник, чему вы учите почтенного мэтра?!
– Тому, чему отчего-то не научили вы, дорогой родственник, – парировал базаргин.
Айлин в полной мере оценила практичность арлезийских дам – под белым покрывалом оказалось восхитительно удобно смеяться, не боясь обидеть собеседника! Главное, делать это тихо!
– Позвольте заметить, дорогой родственник, – с той же легкой ехидцей сообщил Кармель, – что это вы просили меня подобрать для должности базарного мага самого честного и старательного из выпускников моей гильдии. Как там было в вашем письме? – И он процитировал, четко выговаривая каждое слово: – «Кармель, друг мой, пришлите мне самую наивную и добропорядочную дубину, какую только знаете, чтобы не пытался запустить лапу в казну или доить козлов за моей спиной!»
«Доить козлов?! – Айлин снова едва сдержалась, чтобы не рассмеяться в голос, но губы сами тянулись в улыбке. – Наверное, это как ловить рыбу в мутной воде? Но гораздо смешнее!»
А Кармель невозмутимо продолжал, указывая взглядом на совершенно поникшего мэтра:
– Вот, извольте! Ум, конечно, нередко сочетается с честностью, да и совсем уж дураком Эверса не назвать, иначе я бы не выдал ему перстень. Но между порядочностью и умением применять любые средства следует – воля ваша! – выбрать что-то одно!
Базаргин молча развел руками, а магистр устало осведомился:
– Как вам вообще такое в голову пришло, Брайан? Допустим, усыпить не смогли, это и вправду далеко от вашей специализации, насколько я помню. Вы-то больше по иллюзиям и менталистике… Но матрица собаки?! Зачем, ради Семи Благих?! И почему именно собаки?!
– Случайно получилось, милорд магистр, – вздохнул Эверс, поднимая на него взгляд. – Утро выдалось свободное, и я слепки матрицы снимать тренировался. Попросил стражника привести мне бродячую собаку, прикормил ее, чтобы не беспокоилась… Думал понемногу материал собрать для монографии… А тут этот явился! Собака в углу лежала, косточку грызла, а он сначала уговаривать начал, уже в который раз, потом – угрожать. Я сказал, что стражу кликну, а он кинжал выхватил, ну я и швырнул первое, что подвернулось, а это свежая матрица оказалась… Я ее с перепугу и наложил намертво! Да вы же сами видели, милорд магистр! Я же раскрылся там, на помосте!
– Я-то видел, – подтвердил Кармель, и Айлин показалось, что он едва сдерживает смех. – А вот его высочеству наверняка было любопытно, как именно все произошло. А заодно – полезно понять, на что способны бедные беззащитные разумники. Ему ведь с вами и дальше работать!
– Так меня не уволят со службы? – мгновенно просветлел мэтр Эверс, переводя радостный взгляд с магистра на базаргина и обратно.
– Даже не надейтесь, – фыркнул арлезийский принц. – Разбрасываться такими талантами – грех перед Великим Безликим. – И добавил с некоторой мечтательностью в голосе и взоре: – Я теперь вами людей пугать стану! А вы, главное, молчите и делайте значительное лицо!
– Это он сможет, – проворчал Кармель. – У болванов значительное лицо особенно хорошо получается… Нечего сказать, Эверс, прекрасный материал вы подобрали для монографии!
– Вы правда так думаете, милорд магистр?! – окончательно просияло весенним солнышком круглое лицо молодого разумника. – Я, конечно, опишу этот случай, но он ведь уникален, повторить у меня вряд ли получится!
– И слава Благим! – выдохнул Кармель. – Не хватало еще, чтобы вы кидались матрицами направо и налево! Извольте оставить этот способ самозащиты для действительно смертельных опасностей! А в случаях попроще немедленно бегите к дону Хосе Мануэлю, ясно вам?!
– Да, милорд магистр! – заверил Эверс и виновато посмотрел на базаргина. – Прошу прощения за доставленные хлопоты, ваше высочество! И благодарю за решение…
– Магистра своего благодарите, юноша, – усмехнулся тот. – И свое везение, которое привело дона Кармеля на базар именно сегодня. Я бы вас, конечно, не казнил, но потребовать для вас плетей родичи этого негодяя могли. И мне было бы весьма нелегко им отказать! Вы ведь не сможете вернуть этого мерзавца к исходному богоданному состоянию души и разума?
– Нет, ваше высочество, – снова погрустнел Эверс, на лице которого, как уже поняла Айлин, мгновенно и совершенно безыскусно отражались любые мысли. – То есть я могу попытаться… Даже хотел бы это сделать… Но снять матрицу вряд ли получится, только зафиксировать этот случай для науки… и в предупреждение другим разумникам.
– Предупреждение – это прекрасно, причем для всех сторон! – кивнул базаргин. – Что ж, значит, будет доживать свой век собакой. А вы считайте, что легко отделались. И только потому, что дон Кармель вам благоволит!
– Причем не уверен, что это заслуженно, – сурово сообщил магистр, но даже Айлин было ясно, что это уже чистая формальность. – Свободны, Брайан, убирайтесь с наших глаз и ведите себя потише, пока все не уляжется. Ходите на службу, пишите свою монографию, и упаси вас Благие впутаться еще в какую-нибудь историю!
– Благодарю, милорд магистр! – Эверс поклонился с величайшим почтением и тут же робко поинтересовался: – А монографию можно потом вам прислать? Ну, как закончу…
– Присылайте, – обреченно вздохнул Кармель, и Эверс, еще раз поклонившись базаргину, вылетел из комнаты, торопясь так, словно за ним гналась дюжина умертвий или по меньшей мере толпа разгневанных родственников того купца.
– Вот балбес, – покачал головой его высочество, когда за Эверсом закрылась дверь. – Но честный и старательный, с этим не поспорить. А на такой должности честным остаться сложнее, чем сухим на корабле посреди шторма… Ну да Безликий с ним! Кармель, представьте же меня своей прекрасной спутнице! Дивная донна, еще раз прошу прощения!
– О, не беспокойтесь, ваше высочество! – заверила Айлин. – Это было очень… поучительно. И так необычно! Я понятия не имела, что разумники способны на нечто подобное!
– Увы, белая искра еще не означает, что в придачу к ней Благие выделили магу достаточно разума, – проворчал Кармель. – Впрочем, это верно для магии любого цвета. Моя донна, позвольте представить вам дона Хосе Мануэля, украшение королевской семьи Арлезы, моего доброго друга и двоюродного дядю по материнской линии.
Базаргин еще раз поклонился, Айлин же оценила невероятную любезность: принца, по его собственному желанию, представили ей, а не наоборот, как это предписывал этикет. Огромная честь!
Встав с дивана, она сделала ответный реверанс, и Кармель продолжил:
– Дорогой родственник, это донна Айлин. Некоторое время назад я имел честь сделать ей предложение, и донна осчастливила меня согласием. Однако некоторые важные обстоятельства… – Он сделал едва уловимую паузу, и глаза принца заинтересованно блеснули. – Заставляют нас повременить с публичным оглашением помолвки. Донна Айлин пожелала познакомиться с нашей прекрасной Арлезой. Разумеется, я счастлив принять донну и ее компаньонку в своем поместье и сопроводить в этом маленьком путешествии.
– А я не менее счастлив увидеть несравненную красоту, покорившую моего дорогого друга и родственника, – сообщил принц, окинув Айлин внимательным взглядом и на мгновение задержавшись на ее правой руке, где блестели два кольца, помолвочное и мажеское. Левую руку, с гербовым перстнем рода Дорианов, Айлин накрыла правой так, что ее не было видно. – Прошу, присаживайтесь и чувствуйте себя совершенно свободно. Невеста Кармеля, подумать только! Немало дам наденет траур, узнав, что такая золотая рыбка ускользнула из их брачных сетей в чужие!
Он дернул за шнурок на стене, и через несколько мгновений дверь отворилась. Молодая женщина, по-мауритски одетая в длинную рубаху и штаны, внесла здоровенный поднос, уставленный тарелками. Следом за ней появилась другая с таким же подносом, а первая, ловко сгрузив свою ношу на стол, исчезла, чтобы почти сразу вернуться вновь. Онемев от изумления, Айлин смотрела, как на столе появляются пастила, пай-хла-ваа, крошечные пирожки, пирожные, рулетики, блюда с тонко нарезанным мясом – вареным, жареным и копченым, еще блюда с сыром – от обычных кусочков до странных тонких нитей, пересыпанных специями и душистой травой, а еще печенье с кунжутом, орехами, маком, изюмом и курагой… Только сейчас она поняла, зачем здесь настолько большой стол! И это еще шамьет не принесли!
– Право, ты так радуешься моему браку, – заметил Кармель, садясь рядом с Айлин, – что это даже подозрительно. Признавайся, в чем дело?
– О, да просто Хосе Лауренсио утверждал, что ты никогда не женишься, – преспокойно заявил принц, опускаясь в кресло напротив них. – И даже поставил на это отличного жеребца тех же кровей, что подарил вашему королю. Как он там, кстати?
– Король или жеребец? – уточнил Кармель. – Впрочем, оба превосходно себя чувствуют… Погоди, так вы на меня поспорили?!
Он приподнял бровь и посмотрел на собеседника с веселым удивлением.
– Зачем же на тебя? – возразил Хосе Мануэль. – На жеребца, разумеется!
Кармель расхохотался мгновением раньше, чем базаргин, Айлин же, глядя на этих двоих и слушая, как они смеются, наконец успокоилась и почувствовала себя свободно. Арлезийский принц оказался таким любезным и веселым! И они с Кармелем действительно друзья, подумать только! Потому что только друзья могут так спокойно шутить друг над другом…
А на столе тем временем появился шамьет, сливки, мед и колотый кусочками сахар… Айлин осторожно отколола булавку и убрала с лица покрывало – ну не в нем же пить и есть, правда?
– Благодарю за честь и удовольствие, прекрасная донна, – тут же отозвался принц. – Кармель, да ты поистине счастливчик! Не удивлен, что ты так тщательно скрываешь этот дивный цветок от лишних глаз. Всеблагой клянусь, ее красота опаснее твоей прославленной сабли. Когда донна Айлин появится при дворе Арлезы, тебе придется отгонять от нее кавалеров, как пчел от меда!
Уже отсмеявшийся Кармель только улыбнулся снова, Айлин же вспыхнула и сердито подумала, что если к тому времени с нее снимут браслеты, разогнать ненужных кавалеров она сможет и сама! Хотя, конечно, приятно чувствовать себя под защитой…
– Кстати, о дворе… – продолжал принц, разливая дымящийся шамьет. – Что там творится в Дорвенанте? До нас доходят какие-то ни с чем не сообразные новости! Правда ли, что у бывшего командора и нынешнего Архимага похитили жену? Еще и королевскую фаворитку, как я слышал… Это просто ужасно! Как же ее зовут, эту благородную донну, я что-то запамятовал? Помню только, что она весьма красива… зеленые глаза и пламенные волосы…
И он так остро и пристально глянул на Айлин, что она замерла, словно птичка перед змеей, не успев взять чашку. Волосы?! Только сейчас она заметила, что на левом виске из-под покрывала выбился локон, блестя на солнце предательской рыжиной. Конечно, рыжеволосых молодых женщин не так уж мало, но в сочетании с именем…
– Не стоит верить нелепым слухам, друг мой, – невозмутимо сообщил Кармель. – Насколько мне известно, эта донна пожелала раздельного проживания с супругом, и король милостиво даровал ей это право. Ну а то, что донне пришлось покидать дом супруга в некоторой спешке и при этом пострадало несколько наемников, желавших задержать ее карету на улице… Это случается, не так ли?
– Ах, так вот как все было! – изумился базаргин и с явным удовольствием пригубил шамьет. – Действительно, это представляет дело совершенно в ином свете! Раздельное проживание, значит?
– И весьма скорый развод, я полагаю, – подтвердил Кармель. – В ожидании которого донна предпочитает общество друзей, способных ее защитить. И, возможно, путешествует вдали от Дорвенанта и немилого супруга. Уверен, вскоре мы получим самые лучшие новости об этом деле!
– И о новом браке блистательной донны… как же ее там? – подсказал принц, весело блеснув глазами в сторону Айлин.
– Мы все искренне на это надеемся, – подтвердил Кармель, и они с Хосе Мануэлем обменялись многозначительными взглядами.
Айлин тихонько выдохнула и пригубила шамьет, смочив пересохшее от волнения горло.
– Что ж, будем ждать хороших новостей из Дорвенанта, – подытожил арлезийский принц. – А пока, надеюсь, донна Айлин украсит наш двор своим присутствием?
– Не уверен, что это будет удобно, – мягко возразил Кармель, и Айлин снова напряглась, хотя приглянувшееся печенье жевать не перестала. – Несмотря на помолвку, заключенную по всем правилам и при достойных свидетелях, я бы хотел избежать ненужных вопросов. Пока избежать, разумеется! Потому что на слишком тупые вопросы мне придется давать острые ответы…
У Айлин снова едва не пересохло в горле, но на этот раз она глотнула шамьета и взяла еще один восхитительный рулетик с ветчиной и сыром, свернутый из чего-то вроде листа теста, пресного и такого тонкого, что в рулетике оказалась дюжина слоев, промазанных острой ароматной начинкой. И почему в Дорвенанте такого не готовят?!
– Вполне тебя понимаю, друг мой, – кивнул дон Хосе Мануэль. – Осторожность в таких делах не лишняя. Однако на базаре уже заметили и тебя, и твою прекрасную спутницу, а дивные изумрудные глаза донны Айлин – в ее сторону последовал легкий любезный кивок – не та примета, которую можно забыть или перепутать. Рано или поздно слухи о таинственной рыжей и зеленоглазой донне, которую сопровождал дон Кондор, достигнут арлезийского двора и окажутся слишком лакомым кусочком, чтобы ими пренебречь. А зная наш двор… скорее это случится рано, чем поздно. Не лучше ли заткнуть рты особо рьяным сплетникам, показав, что не происходит ничего особенного? По правде говоря, в твоем возрасте женитьба – дело совершенно естественное и давно ожидаемое. Ну а то, что невеста представляется одним лишь именем… Хочешь, я дам ей позволение использовать один из малых титулов арлезийской короны? Всем станет ясно, что она под нашим покровительством, и вопросов резко поубавится. Во всяком случае, вам их никто задавать не посмеет.
– Благодарю, друг мой, – кивнул Кармель. – Это воистину щедрое и любезное предложение. Мы непременно подумаем об этом! Хотя у моей донны есть собственный титул, принадлежащий только ей, и о котором при арлезийском дворе вряд ли кто-то знает и помнит. Если она захочет выйти в общество…
– Общество будет радо ее принять, – веско уронил арлезийский принц, и Айлин поняла, что выбора этому обществу давать никто не собирается.
– Я очень благодарна вам, ваше высочество, – искренне сказала она, когда Хосе Мануэль обратил взгляд в ее сторону. – Дон Кармель много рассказывал о красоте Арлезы и благородстве ее жителей, но действительность превзошла даже его похвалы.
– О, уверен, когда вы узнаете нашу землю получше, то полюбите ее всем сердцем! – заулыбался базаргин. – Арлезийская земля и арлезийские мужчины – лучшего выбора женщина сделать не может! Надеюсь, вскоре вы в этом окончательно убедитесь!
И он подмигнул смутившейся Айлин, а потом спросил у Кармеля:
– Вы ведь не покинете нас чересчур скоро, друг мой? Когда боги создавали время, они создали его достаточно и для дел, и для удовольствий. Мы могли бы вместе выйти в море и показать прекрасной донне Айлин, как вечернее солнце садится в волны, воруя дивный оттенок ее волос! Моя «Звезда Востока» сейчас как раз в гавани!
– Спасибо за предложение, друг мой, – невозмутимо ответил магистр. – Но если моя донна пожелает увидеть морской закат, она может сделать это на своем корабле. Несколько лет назад ее семья вложила деньги в арлезийские верфи, и теперь донне Айлин принадлежит «Невеста ветра», на которой даже принцессе не стыдно выйти в море.
– «Невеста ветра»?! – изумился базаргин. – Ты полон сюрпризов, дорогой друг, я был уверен, что это твой корабль!
– Я всего лишь присматривал за ним по просьбе ее семьи, моих близких друзей и компаньонов, – улыбнулся Кармель. – У них торговый интерес в арлезийском шелке, но не в производстве, конечно, а только в покупке. Ну а потратить прибыль на постройку скоростной шхуны предложил уже я.
– И не прогадал, – кивнул принц. – Шелк и собственные корабли – прекрасное сочетание, а «Невеста ветра» – чистое золото под парусами! Ходит в Султанскую Порту трижды, пока другие успевают сделать два рейса… Впрочем, донне, наверное, скучно слышать разговоры о торговле?
– О, что вы, мне интересно! – заверила Айлин, обмирая от восторга. У нее имеется собственный корабль?! Настоящий?! Да еще такой, что плавает в загадочную и великолепную Султанскую Порту?! – Я буду счастлива увидеть море и корабли! Но мы первый день в Арлезе… Они ведь никуда не уплывут хотя бы до завтра?!
Глядя на нее, мужчины рассмеялись, и базаргин умиленно покачал головой:
– Не беспокойтесь, донна, одного вашего слова будет достаточно, чтобы задержать их в гавани. «Невеста ветра» прекрасна, но и свою «Звезду Востока» я вам все-таки покажу. Жаль, давно уже сам не выхожу в море дальше дня пути.
– Простите, я вообще думала, что вы занимаетесь только торговыми делами, – призналась окончательно осмелевшая Айлин, которую теперь нещадно грызло любопытство. – Арлеза такая необычная страна! Управлять базаром у нас даже дворянину непозволительно, а уж принцу!..
– И очень зря, – усмехнулся Хосе Мануэль. – Королевская семья должна знать свои владения, а рынок Арлезы – это чрево, питающее всю страну. Вы ведь знаете пословицу про крылья нашего орла?
– Торговля и флот! – вспомнила Айлин, и арлезийский принц ей улыбнулся:
– Именно, прелестная донна. Поэтому я – младший в семье – служу базаргином, а наш средний брат – адмирал флота. И, по правде говоря, у него тоже предостаточно забот.
– А старший…
Айлин тут же смутилась, сообразив, что задала исключительно глупый вопрос. Ведь старший брат принцев – это король, кто же еще?
– А наш старший брат, – невозмутимо, но с веселыми искорками в глазах ответил Хосе Мануэль, – пошел по пути основателя рода Ла Корда и стал разбойником. Он отбирает то, что мы с Хосе Адалберто зарабатываем своим трудом. Но поскольку он носит королевскую корону, то великодушно оставляет нам кое-что на жизнь, а взятое именует налогами!
Айлин едва не прыснула, представив, как дон Хосе Мануэль и еще один такой же принц-разбойник, очень похожий на него, вцепились в два огромных мешка с деньгами и пытаются их удержать, а третий брат, самый старший и самого разбойного вида, тянет их на себя…
– А я вам говорил, моя донна, – заметил Кармель. – Все арлезийцы – разбойники если не ремеслом, то хотя бы в душе.
Он обменялся с базаргином взглядами и, встав, поклонился. Айлин поспешно поднялась тоже, чувствуя, что бессовестно объелась. А на столе как будто ничего и не уменьшилось!
– Рад буду видеть вас в любое время, – благосклонно кивнул в ответ принц. – Через неделю у нашего градоправителя праздник по случаю помолвки старшей внучки. Уверен, он пришлет приглашение, как только узнает, что Дон Кондор в Арлезе. Прекрасная донна, счастлив знакомству!
– Ваше высочество…
Айлин сделала реверанс и приняла протянутую руку Кармеля, второй рукой уже почти привычно подхватив край покрывала, чтобы вернуть его на должное место.
…После прохлады и полутени в покоях базаргина солнце Арлезы обрушилось на них, словно огненная сфера, созданная неопытным боевиком. Сил, чтобы сразу сжечь, не хватает, но жар словно обволакивает тело, так что воздуха не хватает для дыхания, а тот, что удается втянуть, обжигает нос и горло. Айлин поспешно укуталась в покрывало плотнее, но струйка пота все равно поползла по лбу, а спина под легким платьем мгновенно намокла.
– Пойдем под навес? – предложил Кармель, взяв ее плотнее под руку. – В такую жару как бы тебе не стало плохо с непривычки. Пожалуй, пора возвращаться, только пошлю за Аминой и Алонсо.
Он щелкнул пальцами в воздухе перед собой, и рядом тут же возник смуглый мальчишка, босоногий и в цветном отрепье. Ловко поймав монетку, выслушал несколько слов, сказанных Кармелем по-арлезийски, кивнул и убежал.
– Его высочество был так любезен, – сказала Айлин, уже устало оглядывая кипящий вокруг базар. – Как получилось, что вы стали друзьями? Я думала, что семья де ла Гуэрра…
И она замялась, понимая, что затрагивает весьма щекотливую тему.
– Считает мое существование позором? – спокойно подсказал Кармель. – Так и есть. Прежний король, отец нынешнего, разделял это мнение, чем немало укрепил в нем своих младших родичей. Но нынешнее поколение Ла Корда – совсем иное дело. Наша первая встреча с его величеством Хосе Лауренсио была довольно забавной, я непременно тебе расскажу… А вот и Амина с Алонсо!
– Бедная госпожа совсем устать! – подойдя, всплеснула руками мауритка.
Алонсо следовал за ней с корзиной, а ослика, нагруженного еще сильнее, чем помнила Айлин, вел за поводья мальчишка, которого отправил Кармель.
– Совсем голодный по базар ходить! – продолжала Амина. – На небе злое солнце гореть, госпожа надо в тень, домой надо!
– Я не голодна! – попыталась возразить Айлин, со священным ужасом вспомнив гостеприимство арлезийского принца. – Но немного устала, это правда… Столько впечатлений для одного утра, – взглянула она на Кармеля. – Базар, покупки, мэтр Эверс и его высочество… Он совсем не похож на принца!
– Короли и принцы тоже люди, тебе ли этого не знать? – заметил Кармель. – Семья Ла Корда прочно сидит на троне, подданные их любят, и среди простых арлезийцев король и его братья чувствуют себя прекрасно. Сам Хосе Лауренсио тоже не поклонник особой пышности, ты в этом убедишься. Де ла Гуэрра, стоящие ниже своих родичей, но выше остальных дворян Арлезы, гораздо чванливее и высокомернее.
Обменявшись парой слов с Алонсо, он повел Айлин вдоль базарных рядов, стараясь выбирать дорогу в тени под навесами, а потом и вовсе поставил едва заметный щит, но не согревающий, как обычно делают маги в Дорвенанте, а охлаждающий. Айлин сразу стало легче, она свободно вздохнула и с благодарностью пожала Кармелю руку. Ему, разумнику, это наверняка было нелегко, но щит вышел ровный и стабильный.
Айлин с грустью глянула на собственный мажеский перстень, сейчас совершенно бесполезный. Ничего, когда браслеты наконец снимут, у нее хватит резерва, чтобы часами гулять под солнцем Арлезы, прикрывшись щитом! И осмотреть все-все!
При переходе к новому ряду ее внимание привлек обширный прилавок, затененный с трех сторон плотными занавесями и уставленный всевозможными флакончиками, бутылочками, баночками, горшочками; а еще щипчиками, вроде тех, которыми Иоланда завивала волосы, но меньше, такими же небольшими, но частыми гребнями, заколочками-кольцами – деревянными, костяными, золотыми и серебряными, с гравировкой и без…
Ничего особенного в этом бы не было, даже в Дорвенанте полно лавок с притираниями, однако при их приближении от прилавка отошли сразу двое немолодых мужчин, с неторопливой вежливостью давая место новым покупателям.
– Что это? – тихо спросила Айлин у Амины, понимая, что, должно быть, выглядит глупо, но сдаваясь любопытству.
– А! Жир змея, розовый масло, перец масло, выпрямитель, завиватель, все для борода быть! – охотно объяснила Амина.
– Для бороды?! – поразилась Айлин, бросив косой взгляд на спутников.
Алонсо самодовольно улыбнулся и огладил недлинную, но густую бороду, холеную и, как только теперь заметила Айлин, слегка завитую! Больше того, по бокам его борода была заплетена в пару тонких косичек, украшенных на концах костяными резными бусинами – точно такими, какие продавались здесь. А торговец – почтенного возраста седовласый маурит, собственная борода которого блистала чистым серебром волос и множеством золотых украшений, кивнул ее спутникам как добрым знакомым! Кармель – она не поверила глазам! – ответил ему кивком, потом посмотрел на Айлин и смутился, прямо как Саймон, выбирающий самую нарядную мантию для свидания и при этом уверяющий, что вовсе не стремится понравиться девице, просто надо же хотя бы иногда выглядеть достойно!
Скрыв улыбку, она отошла от прилавка, заметив, что Алонсо там задержался, и пошла к следующему. Женщины порой хотят купить что-то подальше от мужских взглядов, как верно заметил Кармель, но то же самое, пожалуй, относится и к мужчинам? Зато уж этот прилавок точно был предназначен для женщин, так что не получится никакой неловкости!
– Ай, красавица, подходи ближе! – заливалась торговка – крепкая рослая девица в мауритской одежде. Кажется, галантными товарами здесь занимался именно этот народ, и Айлин, уже хорошо знакомая с Аминой, вполне понимала, почему. – У Асият все для красота лица, для радость тела! Розовый масло! Жасминовый масло! Сандаловый масло! Лучший на базаре!
Говорила она, бойко мешая итлийский, фраганский и арлезийский, так что Айлин, которая неплохо понимала по-итлийски и немного хуже по-фрагански, вполне все разбирала. Ну а к непривычному произношению и упрощенной речи она привыкла у Амины. Кажется, на арлезийском базаре у нее и вправду не возникнет трудностей! Хотя зачем ей средства для красоты? У Амины их и так полно, а если что-то нужно купить, то мауритке виднее…
Уже изрядно устав от суматохи базара, Айлин посмотрела на прилавок почти равнодушно, скользнула взглядом по торговке. Что-то в ее облике казалось странным, но что? Одежда яркая, броская, но в этом ряду у всех торговцев такая, голос громкий, но приятный, так и хочется подойти и купить…
Айлин нахмурилась и подошла ближе к прилавку, но вгляделась не в многочисленные флаконы с лучшими маслами на базаре, а в лицо торговки. Вроде бы самое обычное… или нет? Что-то же привлекло ее внимание? Лицо как лицо, приятное, брови, правда, странные – слишком уж темные, еще и сросшиеся на переносице, но, может быть, у мауритов так принято? Глаза…
Глаза! Зрачки торговки были крохотными, как острие иголки! Такими крохотными, что даже на ярком свету это было бы странно, а ведь девица стоит в тени, да еще и под плотной занавесью!
От изумления еще не поверив себе, Айлин быстро глянула на руку торговки, которой та опиралась о прилавок. Ногти крепкие… очень крепкие и толстые! А лунки ногтей хоть и ухожены, как у благородной дамы, но их кожа даже на вид прочная и эластичная, привыкшая к изменениям особого рода. Так выглядят руки псевдонежити, меняющей облик! Сейчас – ногти, а в полнолуние или просто в приливе злости – когти!
Но ведь вокруг базар! Огромный город со множеством людей! И что, никто ничего не замечает?! Здесь что, некромантов нет?!
Она встретилась взглядом с торговкой. Та, вместо того чтобы обрадоваться состоятельной покупательнице, плотно сомкнула губы и отступила поглубже в тень.
– Здесь есть штатный некромант? Это нежить!
На последнем слове Айлин сообразила, что смешанная речь базара сыграла с ней дурную шутку, следовало говорить на дорвенантском, чтобы ее поняли только спутники, а она ненароком выпалила это по-итлийски. И хорошо, что не очень громко, а то ведь на базаре может вспыхнуть паника! Однако непредставимо наглая нежить ее, разумеется, услышала. И поняла…
Она ожидала, что торговка испугается, бросится бежать или даже оскалится, но та возмущенно уставилась в ответ, подбоченилась и заголосила – тоже на итлийском! – так, что у Айлин в ушах зазвенело.
– Иди отсюда, шумная женщина! Асият – честная гуль! Асият входную пошлину заплатила, базарную пошлину заплатила, стражникам долю заплатила, колдователю заплатила, воровской народ заплатила, что кричать?! Ну, мало-мало нежить, нет такого закона, чтобы нежить на базар не ходила, не торговала! Не хочешь масло брать, не бери! Хочешь – лучший масло даром бери, только уходи, покупатель не распугивай!
Глава 3
Гостеприимство по-карлонски
О том, что перед вечерним пиром гостю предстоит вместе с хозяевами посетить местную баню, Грегора, разумеется, предупредил Майсенеш.
Грегор в ответ только тяжело вздохнул, смиряясь с этой причудой карлонского этикета: в бане он побывал однажды, в самом начале войны с Фраганой, когда вместе с Диланом добирался в Озерный Край. Помнится, тогда они остановились в небольшом, но довольно приличном с виду трактире с возмутительно бессмысленным названием… Как же он назывался? «Дружелюбный призрак»? «Счастливый стригой»? Дилан пришел в полный восторг, он любил подобную чушь… В этом-то трактире и была баня, куда Грегор отправился, проявив вопиющую неосторожность! В памяти накрепко засело темное тесное помещение, заполненное раскаленным белесым паром, удушливая жара, пот, выступивший на уже чистом теле, отчего оно снова начало казаться грязным, резкий запах мокрого дерева… Не выдержав мокрой духоты и жара, Грегор тогда поставил охлаждающий щит и в результате прибыл в расположение армии, страдая от жестокой простуды.
Впрочем, Дилану ночлег в том трактире тоже обошелся неприятностями, хотя никаких щитов Эддерли-младший не ставил – наутро он то и дело потирал шею и жаловался на легкую слабость. Видимо, неудобно спал.
«Ну что ж, баня так баня…» Притом князь Ставор, с которым Грегор успел познакомиться и даже перемолвиться несколькими словами, произвел на него очень приятное впечатление. Если боярин Войцехович был все же простоват, хотя приятно радушен и заботлив, то в сдержанно-изысканных манерах и всем облике влашского князя буквально сквозила порода в сочетании с отменным воспитанием. Такой человек не примет участия в чем-то недостойном, и потому составить компанию ему и гостеприимному хозяину Грегор согласился охотно. Он рассчитывал как можно лучше присмотреться к обоим основателям Карлонской академии, тем более что контраст между карлонским стихийником и влашским некромантом, был заметен с первого взгляда и весьма любопытен.
В отличие от пестро разряженных карлонцев, князь Ставор, высокий и худощавый, черноволосый и смуглый, с тонким орлиным носом и острым взглядом темных глаз, был, как и сам Грегор, одет в черное, однако его длинный приталенный камзол, покроем напоминающий одеяния Аранвенов, блистал шитьем из драгоценных камней – ярким, но выполненным с большим вкусом. Вычурное богатство отделки Грегор воспринял с пониманием – если в Карлонии и Влахии репутация вельможи так сильно зависит от роскоши его одежды, неудивительно, что облик Ставора соответствует требованиям местного этикета. Грегор даже решил после бани, переодеваясь к пиру, надеть более нарядный камзол, чем тот, в котором приехал. Черный, разумеется, но с парадным серебряным шитьем, украшенным густо-фиалковыми аметистами. Нужно ведь показать хозяевам, что он с уважением относится к их традициям!
Местная баня немногим отличалась от той, которую он помнил, разве что размерами. Там, в трактире, в комнатке для мытья без особенных удобств разместились только сам Грегор и Дилан, прочим спутникам пришлось ждать своей очереди. В этой же свободно расположились хозяин дома, князь Ставор, сам Грегор и старший из сыновей Войцеховича, да еще осталось бы место для пары-тройки человек, но это, как понял Грегор, был уже вопрос должного статуса.
Раздевшись, и оба карлонца, и князь, что его немало удивило и даже заставило внутренне поморщиться, пренебрегли полотенцами, принесенными служанкой, и остались совершенно нагими. Грегор же тщательно обернул бедра тонкой светлой тканью. В конце концов полностью принимать местные обычаи ему не обязательно!
Вскоре выяснилось и еще одно отличие местной бани от той, трактирной. В этой, оказывается, были «веники» – огромные пучки прутьев, связанных между собой и похожих на розги, только с листьями. Сходство с розгами усугублял здоровенный котел, в котором эти самые веники замачивались, и от которого, снова заставив Грегора незаметно передернуться, шел запах сырости и мокрой листвы, густой и потому не слишком приятный. И вообще, в бане, на вкус Грегора, было слишком много непривычных сильных запахов – от котла, от печи, в которой пылали дрова, от деревянных, ничем не обработанных, лишь гладко оструганных досок, которыми здесь было отделано решительно все! И, словно этого мало, наследник боярина плеснул на раскаленные камни какой-то жидкостью из нарочно принесенного с собой ковшика, так что все прошлые запахи перебил новый – густой, почему-то напоминающий о хлебе. Грегор затаил дыхание, торопливо поливая себя водой, но остальным этот запах, кажется, нравился. Боярин даже закряхтел от удовольствия, жадно втягивая кислый острый аромат раздувающимися ноздрями и став еще сильнее похож на медведя.
– А что, князь Григорий! – поинтересовался он на вполне приличном дорвенантском. – Правда ли, что у вас в Дорвенанте бани не строят? Как же можно жить без бани, а?
– У нас купальни, милорд Вой-це-хо-вич, – тщательно скрыв улыбку от такой наивности, отозвался Грегор и одновременно испытал чувство гордости за то, что смог выговорить эту проклятую фамилию, и снисходительности к боярину, который упорно звал его по имени. – Они совсем иначе устроены.
– Дров, наверное, не хватает… – с пониманием, как ему казалось, протянул боярин. – Или строить разучились? Раньше точно умели! Ваша-то знать род ведет из Вольфгарда, а северяне толк в банях понимают не хуже нашего. Эх, бедняги, как же без бани жить-то, а?
И он вылил на себя огромный ковш горячей воды, поведя мощными плечами и грудью, заросшей черным волосом так густо, что Грегор вдруг вспомнил чучело медведя в давно сгоревшей лавке Гельсингфорца.
– В каждой стране свои традиции, – очень любезно и уместно заметил Ставор, избавив Грегора от необходимости подыскивать достойный ответ. – Купальни тоже весьма неплохи. Арлезийские, например… В жару лучше не найдешь. Но и в бане имеется своя прелесть. Если вы, князь, изволите у нас побыть подольше, мы вас на охоту повезем. Поднимем для вас медведя, потешимся на славу, а вот потом вы на баню совсем иначе взглянете!
– И то дело! – радостно оживился боярин, растираясь грубой вязаной мочалкой. – Что за гостевание без охоты?! Вон какие молодцы с вами приехали, им небось тоже себя показать не терпится! Леса у нас богатые, коли медведя мало окажется, так можно кабанов стадо загнать. Или вот волки еще! Я-то уже старый, а сыновья мои волков прямо с седла бьют!
– Из арбалета или заклятьями? – осведомился Грегор, обдумывая, как бы поучтивее отказаться от охоты.
– Зачем?! – поразился боярин. – Плетью со свинцом! – И добавил с чудовищной наивной гордостью: – С одного удара череп серому раскроить могут!
Грегора замутило. Представился хруст кости, брызги крови и мозга… Ладно, демоны или нежить! Да и фраганцев на войне он нисколько не жалел, спокойно используя любые, даже самые беспощадные арканы. Но какое удовольствие можно находить в подобном занятии?!
– Я, признаться, не любитель охоты, – сказал он сдержанно. – Если мои спутники пожелают развлечься, против не буду, но сам я приехал ради создания Академии.
– И это успеем! – беззаботно пообещал боярин, укладываясь на длинную полку возле стены, среднюю из трех, расположенных одна над другой. – Ну, пора бы и попариться. Мирчо, сынок, займись делом!
…Деревянная полка, на которую Грегор лег, следуя примеру Войцеховича, показалась раскаленной, а ведь была самой нижней! Страшно представить, что творилось на верхней, предложенной ему со всей любезностью и такой искренней заботой, что Грегору стоило большого труда отказаться.
Тогда верхнюю полку занял Ставор, причем с таким нескрываемым удовольствием, что Грегор на мгновение испытал глупое желание в следующий раз все-таки туда залезть. Хотя бы для того, чтобы доказать, что один Избранный Претемной не уступит другому в телесной крепости! Но тут же про себя обозвал это стремление мальчишеством и признал, что более глупый предмет состязания трудно себе представить.
Стоило ему разместиться на своей полке, как младший Войцехович, единственный, оставшийся на ногах, вытянул веник из котла – от прутьев немедленно повалил пар, еще более густой, чем в остальной бане! – и шагнул к полкам, после чего принялся водить веником над Грегором, не касаясь его, но над самой кожей. Густой мокрый жар тянулся за прутьями, обволакивая тело, ставшее вдруг неприятно тяжелым и словно ослабевшим. Резко закружилась и потяжелела голова, в висках застучали невидимые молоточки, как при портальном переходе, только вместо радужной портальной пелены глаза заволокло густой темнотой…
– Надо ж, сомлел князюшка! – сочувственно прогудело над самой головой. – Ну-ка, Мирчо, подай водички!
А через мгновение на Грегора обрушился ледяной водопад! В глазах мгновенно прояснилось, темнота превратилась в банный полумрак, зато сердце замерло, а тело загорелось от лютого холода. Но и находиться здесь дольше Грегор попросту не мог!
– Проводи князя, сынок, – велел Войцехович сочувственным, но таким разнеженным голосом, что Грегор заподозрил бы издевку, не будь он уверен, что такое попросту невозможно. – К нашей бане привычку иметь надо!
Неужели кому-то и в самом деле нравится это… это… это чудовищное ритуальное очищение?! Впрочем, это их дело, лишь бы ему не пришлось пройти через него снова!
С трудом натянув на распаренное тело одежду, Грегор едва не вывалился из бани, пошатнувшись на пороге и намертво вцепившись в резные перила крыльца – так вот зачем они здесь! С другой стороны его почтительно, но твердо поддержал бородатый Мирчо, и Грегору показалось, что свались он в обмороке, карлонец преспокойно закинет его на плечо и отнесет в особняк. Этот… как его… терем!
– Сюда, княже, – подсказал Мирчо, помогая ему сойти с крыльца и направляя к маленькой резной беседке среди кустов. – Сделайте милость, присядьте. А я вам кваску подам холодного! Это вы с дороги устали, вот и сомлели…
Он и вправду исчез, чтобы расторопно вернуться с большой кружкой, от которой потянуло знакомой кислятиной. Так вот что плескали на камни в бане! Интересно, зачем?! Неужели мало сырости от воды? Морщась от головокружения, Грегор сделал глоток, и его едва не перекосило! Показалось, что глотнул прокисшего игристого! Это что, уксус такой странный? Или местный эль настолько чудовищен на вкус?!
– Вот и ладно! – обрадовался Мирчо. – Я вам сейчас ближников пришлю ваших, а сам пойду, мне еще батюшку да князя допарить надо! Они раньше третьего пара из бани не выйдут!
Грегора снова замутило. Он представил, что мог бы остаться в той немыслимой горячей и влажной духоте еще надолго… Как это вообще выдержать можно?! Ладно, Войцехович, мало ли какие секреты у стихийников, но Ставор-то – порядочный некромант!
Он молча кивнул, и младший боярин снова исчез, а в беседку через несколько минут влетел Майсенеш и обеспокоенно осведомился, как милорд Архимаг себя чувствует.
– Превосходно, – мрачно солгал Грегор и добавил уже правду: – Незабываемые ощущения.
– Так надо было подольше попариться! – радостно посоветовал Майсенеш. – Эх, как же я по настоящей бане соскучился! Ну да ничего, для гостей у боярина каждый день баню топят! Целый воз веников привезли, сам видел!
Грегора передернуло. Запахи бани, пропитавшие, кажется, его насквозь, отвратительный вкус кваса, жара, от которой до сих пор темнело перед глазами и ломило в висках… Все слилось воедино, и он, едва отдышавшись, велел Майсенешу показать отведенные для гостей покои.
Впрочем, дальше все оказалось не так уж плохо. Камердинер, без лишнего шума приехавший сразу вслед за Грегором, уже успел развесить и привести в порядок его гардероб, так что Грегор велел приготовить тот самый камзол и все, что к нему полагается, а сам прилег на непривычно мягкую постель, в которой едва не утонул. Еще и подушки оказались слишком пышные… Но это уже были пустяки по сравнению с испытанием в виде бани!
Примерно через час легкой дремоты Грегор встал, чувствуя себя удивительно свежим и отдохнувшим. Выпил воды с лимоном, оделся, послал за Майсенешем и напомнил ему про подарки для хозяев. Боевик заверил, что все готово, подарки принесут прямо на пир, как здесь принято, чтобы остальные гости могли их увидеть и оценить щедрость Великого Магистра.
Грегор с благодарностью кивнул и снова подумал, что после окончания визита расторопного боевика следует наградить. Да и вообще…
– Мэтр Майсенеш, какую должность в Академии вы сейчас занимаете? – поинтересовался он, расправляя дворянскую цепь и надевая поверх нее Звезду Архимага.
– Командир боевого отряда службы безопасности, милорд Архимаг! – отрапортовал боевик.
– Вместо Саграсса, значит? – уточнил Грегор. – Что ж, прекрасная карьера, вы ее достойны. А если вам предложат место в новой Карлонской академии? Например, старшего преподавателя… С вашим опытом и подготовкой вы могли бы и магистром со временем стать. Местного отделения, разумеется.
– Это вряд ли, милорд, – спокойно возразил боевик. – В преподаватели меня возьмут, пожалуй, а вот звезды магистров здесь давно поделены. И надолго. В Карлонии наверх может забраться только тот, кого либо сверху тянут, либо снизу подпихивают. Иными словами, либо протекция нужна, либо родня влиятельная.
– Ну, протекцию я вам обеспечу, – улыбнулся Грегор, глядя в большое ростовое зеркало и отмечая, что выглядит как положено – то есть безупречно. – Уверен, господа основатели прислушаются к моим рекомендациям. Да и вы же здесь не чужой.
– Даже слишком не чужой, милорд, – усмехнулся Майсенеш. – Иную родню иметь хуже, чем быть сиротой. Мы с братом плохо расстались, а встретимся еще хуже. Нрав у обоих горячий, обиды старые да сильные, помириться точно не выйдет. Пока я здесь гость ненадолго, он потерпит, с боярином Войцеховичем ссориться вряд ли захочет. А вот если останусь, непременно сойдемся с ним на узкой дорожке. И там либо я его пришибу, либо он меня, так уж между нами все в узел завязалось. А я брата убивать не хочу – все-таки одна кровь, но и ему дать себя убить не желаю. Не жить мне в Карлонии, милорд Архимаг, тесная она для нашего рода.
– Понимаю, – согласился Грегор, вспомнив собственных родственников. Нет, убивать лорда Аларика он тоже не стал бы… Однако прощать предательство не собирается! – Что ж, если смогу что-нибудь сделать для вас…
– Благодарю, милорд! – Боевик поклонился, щелкнув каблуками. – Будет нужда – обращусь. – И добавил, мечтательно закатив глаза, что на этой суровой усатой физиономии смотрелось несколько странно: – Эх, вот бы невесту присмотреть, пока мы здесь гостим… Да посвататься! Красивые девицы в Дорвенанте, а все же лучше наших карлонок на свете никого нету. Я бы вас тогда, милорд, сватом быть попросил…
– О, это сколько угодно, – улыбнулся Грегор, чувствуя, как настроение становится подозрительно превосходным. – Обещаю, если найдете подходящую девицу, и она ответит вам взаимностью, с радостью выступлю посредником. Не хотите уезжать в Карлонию – тем лучше! Привезете супругу в Дорвенант, и кто знает, какая карьера ждет вас там?
А про себя подумал, что магистр Ладецки не по чину строптив, но ведь не вечен! И что Райнгартен был прав, когда говорил ему, что в Совете магистров гильдий лучше иметь людей не способных, а обязанных и послушных. К самому Райнгартену это тоже, кстати, относится! И вообще, если посмотреть на нынешний состав Совета, мучительно хочется поменять их всех к Барготу! Или хотя бы усмирить, дав понять, что Великий Магистр больше не намерен мириться с наглостью и своевольством… Нет, лучше все же заменить!
* * *
Карлонский пир на дорвенантские был похож разве что расположением мест – за высоким столом у самой дальней от двери стены сидел хозяин с семьей и почетные гости, все остальные – а пришло их немало! – расположились за вторым столом, более низким и стоящим вдоль зала. Грегора усадили по правую руку Войцеховича, а рядом опустилась, потупив глаза, та самая девушка, что его встречала.
– Ты уж, князь, поухаживай за дочкой моей, – добродушно предложил Войцехович. – А то она у меня скромница, лишний кусок взять постесняется. Ну-ну, Любава, не бойся, князь не упырь, тебя не съест! Он, напротив, на упырей охотник!
И сам хохотнул своей шутке, а леди Любава, «боярышня», как титуловал ее Майсенеш, залилась нежнейшим румянцем и опустила глаза еще ниже, почти прикрыв их длинными золотистыми ресницами.
– Счастлив служить миледи, – отозвался Грегор, гадая, знает ли девица дорвенантский, и стараясь не слишком открыто разглядывать прелестную соседку.
Для пира дочь боярина сменила наряд, теперь она была в платье из бледно-золотого шелка, из-под которого виднелось нижнее, нежно-голубое. По рукавам и воротнику платья стелилась вышивка – мелкие голубые цветочки. Незабудки, что ли? В цветах Грегор не разбирался, если не считать магические растения вроде пурпурного упокойника, но эти удивительно подходили хозяйке, словно Любава сама была подобным цветком, принявшим облик девушки.
«Как же ее украшает робость, – восхищенно подумал Грегор. – Трудно поверить, что такая чистая лилия выросла в медвежьей берлоге Войцеховичей! Наверное, Всеблагая Мать и вправду очень милостива к этому роду. Кого же она мне напоминает? Леди Райнгартен, пожалуй. Обеих, потому что разницу между ними видят разве что мужья, да и то я в этом не уверен. Округлость лица, фарфоровая белизна кожи и румянец без малейших косметических ухищрений, глаза небесной лазури и дивное золото волос… Нет, конечно, сходство есть, но лишь внешнее, да и то – как между драгоценной чинской статуэткой и поделкой обычного гончара! Вроде и там, и там глазурь с росписью, но какова разница! В девицах Вальдерон, пусть и вошедших в Три Дюжины, даже близко нет этой изысканности и умения себя держать!»
– Благодарю светлейшего князя за милость, – хрустальным колокольчиком прозвенел голос девушки, и тут же в тон ему звякнули длинные бирюзовые серьги, когда Любава пошевелилась.
Грегор поспешно отвел взгляд, понимая, что это уже выглядит невежливым, и осмотрел остальных. По другую руку от Войцеховича села его жена, потом Ставор как второй почетный гость, затем наследник Войцеховича, а рядом с ним – дочь Ставора, единственная из семьи князя, кто приехал с ним в Карлонию.
Приглядевшись к юной леди Ставор, Грегор мысленно поморщился. Бесспорно, хороша собой, но удивительно неприятная девица! Смугловатая, черноволосая и черноглазая, как сам князь, его дочь обладала тонким и красивым, но вызывающе надменным лицом. То, что у мужчины смотрелось уместно и достойно, для девицы, право же, чересчур дерзко! Пожалуй, леди Радослава, как ее представили Грегору, чем-то походила на Беатрис, если бы той случилось появиться на свет в семье Аранвенов. И одета она была хоть и со вкусом, в изумрудное платье, безупречно строгое и плотное, но даже этот наряд выглядел слишком ярким для молодой и пока еще незамужней особы. То ли из-за слепящего золота нижнего платья, узкие рукава которого выглядывали из-под широких верхних, то ли из-за богатой отделки драгоценными камнями, в точности, как у Ставора, ничего общего с милой и утонченной вышивкой на платье леди Любавы.
А встретив пристальный взгляд Грегора, она даже не подумала смутиться, ответив своим, прямым и не по-женски холодным, полным острого любопытства, словно смотрела на какую-то диковинку. Потом перевела взгляд на соседку Грегора и едва заметно нахмурилась, как будто видеть их рядом ей было неприятно.
Тем временем слуги расторопно наполнили позолоченные чаши красным вином, и Грегор молча понадеялся, что пить это все сразу по местному этикету необязательно – в каждую чашу помещалось не меньше трех обычных дорвенантских бокалов.
Сграбастав свой кубок огромной лапищей, в которой он едва не скрылся, боярин Войцехович поднялся, и негромкие разговоры за столом разом стихли.
– Родичи и други! – громко провозгласил боярин, мешая дорвенантские слова с карлонскими. – От предков нам заповедано лихого гостя встречать рогатиной, а доброго – пирогом да братиной!
За столом плеснуло одобрительным шумом, боярин несколько мгновений выждал, а затем продолжил:
– Ныне чествуем гостя дорогого да желанного, издалека приехавшего с добром и милостью. Пожаловал к нам князь Григорий Бастельеро, воевода славный, хранитель государства дорвенантского, сам великий маг да прочих магов орденских глава и предводитель! – И, высоко подняв кубок, рявкнул: – Князю Григорию – слава!
– Слава! Слава! Слава! – трижды оглушительно раскатилось по залу, так что Грегор едва не оглох.
С трудом подавив желание поставить щит, он встал и поклонился хозяину дома. Тот, напоказ отхлебнув из кубка, протянул его Грегору… К счастью, Майсенеш предупредил и об этом. Собственно говоря, ничего необычного, традиция варварская, но понятная и наверняка служит подтверждением, что хозяин не замыслил отравить гостя.
Подавив естественную брезгливость, Грегор отпил слишком густого и сладкого вина, в котором чувствовался явный медовый аромат и привкус. Сидящие за столом мужчины одобрительно заорали и принялись стучать по столешнице кулаками, а потом присосались к своим кубкам.
– Благодарю гостеприимного хозяина! – громко ответил Грегор, возвращая кубок боярину. – Пусть Благие осенят этот дом своей милостью, а беды обойдут его стороной.
Он запнулся, позабыв, что там следует делать дальше, но снова выручил незаменимый Майсенеш, боевик стукнул кубком по столу так, что ближайшее блюдо подпрыгнуло, и рявкнул:
– Доброму боярину Войцеховичу да всему роду его – слава!
– Слава! Слава! Слава! – громом прокатилось по залу, и все, включая женщин, пригубили вино.
Распахнув медвежьи объятия, Войцехович повернулся и сгреб Грегора, который снова едва сдержался, чтобы не уклониться. Дери его Баргот… Не боярина, разумеется, а карлонский обычай при каждом удобном и неудобном случае обниматься, лезть с поцелуями и вообще слишком тесно взаимодействовать!
«Зато когда следовало поцеловать леди Любаву, ты оказался вполне доволен местными традициями, – насмешливо сказал он сам себе, покорно вытерпев смачное лобзанье – к счастью, в щеку. – И был бы не против повторить, пожалуй…»
– Ну а теперь почтим гостя честным пиром! – провозгласил боярин и махнул рукой, видимо, велев слугам подавать первую перемену блюд.
Снова сев, Грегор с интересом наблюдал, как на столе появились глубокие тарелки с какой-то прозрачной массой, в которой виднелись включения тонко нарезанных овощей и, вроде бы, волокна мяса.
– Какое оригинальное заливное, – похвалил он блюдо, слегка удивляясь, что первыми подают не закуски.
– Это холодец, – негромко промолвила леди Любава, по-прежнему не поднимая глаз. – Отведайте, князь, матушка сама готовила…
– Хо-ло-дьец, – повторил Грегор, умиляясь тому, что леди Войцехович настолько чтит гостей.
Тоже варварство, конечно, но такое простодушное и милое, что язык не повернется осудить. Интересно, а леди Любава тоже приложила свои восхитительные нежные руки к какому-нибудь блюду? Уместно ли будет об этом спросить?
Он попробовал хо-ло-дьец, оказавшийся обычным мясным заливным, только острее и гораздо жирнее обычного. Терпимо, но не более того… А блюдо с вареным мясом, залитым колышушейся прозрачной массой, уже сменилось таким же, только в нем виднелась рыба.
– Еще хо-ло-дьец? – улыбнулся Грегор, старательно осваивая сложное карлонское слово.
– Нет, князь, это заливное, – очень серьезно отозвалась девушка, отчего Грегор даже растерялся – непостижимая страна эта Карлония, и кухня здесь странная!
К счастью, следом за первой переменой последовали привычные супы. Жирный и острый, сваренный из нескольких видов мяса, леди Любава назвала «солянкой», хотя соли в нем было ровно столько, сколько положено. Еще один мясной, но полный овощей и корнеплодов, звался коротко и странно – «щи». Рыбный, вполне привычного вида и вкуса, «тройной ухой». Поддерживая разговор, Грегор поинтересовался, почему «уха» именно «тройная» и выслушал весьма интересный рецепт, рассказанный все тем же нежным и учтивым голоском. Наверное, вздумай леди Любава читать вслух перечень лабораторного оборудования, Грегор и его слушал бы с наслаждением!
После супов слуги пополнили кубки – Грегору просто долили вино, которого он сделал едва ли несколько глотков. На этот раз встал князь Ставор и в изысканных выражениях сообщил, как счастлив быть частью великого замысла, который, несомненно, прославит всех, кто к нему причастен. К превеликой радости Гре
