Баба Зоя живет одна, но регулярно печет кому-то пирожки и поглядывает на шкаф. Соседки, с которыми она изредка ходит в лес по грибы-ягоды, подозревают, что их подруга немного сошла с ума от одиночества и уверовала в существование домового. Но в шкафу и правда кто-то живет. Кто-то косматый, кто не умеет разговаривать, никогда не выходил из дома и даже не видел неба.
Скучно и предсказуемо, не помогают даже потуги Настасьи нагнать побольше жути. Чудовищный язык, неровный, не к месту присваиваемая героям без учёта их истории лексика, огромные безумные скачки от стиля к стилю опять-таки совершенно без смысла и порядка. Конец жиденький, — этакий Deus ex machina, но в роли машины та самая куча коровьего дерьма.
Жестокая и страшная история, но вместе с тем и притягательная. Любовь и одержимость здесь ходят рука об руку, а забота граничит с жестокостью и эгоизмом.
Отдельная радость для читателя - великолепная стилизация под деревенский быт и говор, браво автору!
Играли во многое. В «Съедобное-несъедобное», например. Баба Зоя завязывала Куприньке глаза шарфом, наказывала открыть рот, а сама туда совала ему всякое. Купринька должен был угадать, съедобное это или несъедобное, и все, что съедобным назвал, непременно съесть. Само слово «съедобное» Куприньке было не произнести, потому позволялось говорить коротко – «ням» или «не ням». Угадал: помидор, сахар (пока тот не закончился), соль, муку, соду, сливочное масло, мясо (сырое), морковь, соленый огурец, неочищенные семечки, лук (очищенный), головку чеснока (не очищенную), сушеный горох, уксус (всего лишь на кончике чайной ложки). Принял за съедобное: огарок свечи, лист от герани, кусок мыла. Остальное несъедобное узнал. А там всякое было: маленький резиновый мячик, колпачок от ручки, мочало, отрезанные ногти (часть Купринькиных, часть баб-Зоиных), скомканная туалетная бумага, дужка от очков, вакса для сапог, клей ПВА, охотничья дробь (откуда и взялась?), обрезки от валенок, катышки из карманов настиранного баб-Зоиного халата, катушка ниток, мертвая муха, старая помада. Все это Купринька с отвращением повыплюнул, каждый раз говоря: «Бе. Не ням». Баба Зоя умирала со смеху. Уж до чего комично делал это Купринька. А уж как мыло-то, мыло-то как ел! Сначала за съедобное принял, начал жевать, понял – что-то не то, попытался было выплюнуть, но баба Зоя не дала: «Ошибся, жуй теперь. Проиграл так проиграл».
