Оглавление

Пролог

Ах, вернисаж, ах, вернисаж!

Какой портрет, какой пейзаж.

(Из песни «Вернисаж», текст Илья Резник)

Наступил 1989 год. Перестройка цветет и воняет, продолжается вовсю. Готовится полный развал нерушимого Советского Союза. Не нами. По простоте душевной мы полагали, что это новации коммунистической партии, потом — КГБ. Мало управлял страной Юрий Владимирович Андропов. Не успел осуществить свои задумки. После его смерти вера в мудрое руководство КПСС рухнула. Под руководством Горбачева с пьяными воплями, песнями и плясками мы неслись к пропасти.

Философия диалектического материализма обрушилась, дыры в массовом мировоззрении заполнили последователи Блаватской. Медицина, не получая дотации от государства уступила Чумакам и Кашпировским, которые полезли «лечить мозги» болящим. Церковь не успела восстановиться после долгих лет неприятия властями. Крыша у народа поехала.

Не минула чаша сия и наш поселок Шантобе. Конечно, средмашевское воспитание еще держалось, но нелогичность указаний сверху, отчетливо проявилась даже у нас.

Серфим Иванович Дарвин, главный геолог рудника, десантник, переживший войну, попал под пресс коллективной бессознательности. На общем собрании поселка он единственный посмел резко выступить против пьяной кампании Горбачева. Заявил: «Пили, пьем и будем пить», хотя сам всегда был трезвенником. Без «награды» такие выступления не остаются. Через месяц он лишился своей должности и очереди на машину. На него собирали компромат по всем направлениям. Вот только с честнейшим человеком это уже не получилось. А бессовестно задвинуть в забытие — это мы умеем. Благо — пенсионер. Сделали.

На этой волне и я «сделал карьеру» — оказался единогласно выбраным председателем общества трезвости в ГРП. Работать на такой должности оказалось очень легко: начальство приказало всем работникам стать трезвенниками, пардон — вступить в общество. Все писали заявления, все получали от меня значки, все платили членские взносы. И так продолжалось целых два месяца. Первыми ласточками стали буровики. Они дружно спрашивали меня, как выйти из общества, куда и как писать заявления. Пришлось объяснить, что достаточно просто не платить взносы. Но даже буровики, несмотря на свой ум и сообразительность, не могли понять, почему такой элементарный выход прописан в самом уставе общества. Следом за ними из общества исчезли и остальные члены. На все укоризны свыше я отвечал просто: организация добровольная и времена другие. Призыв «Колхоз дело добровольное. Хочешь — вступай, не хочешь — расстреляем» благополучно сдох.

Над всеобщим идиотизмом круто посмеиваются КВНщики. Пожалуй, самым лихим оказалось: «Партия и правительство уверяет нас, что светлое будущее не за горами. Мы забрались на гору и увидели, что там его действительно нет!»

Ретрограды

Все вокруг рушится, перебои в снабжении продовольствием и промтоварами стали обыденным явлением. Но мы продолжали держаться. Выдавали плановое количество урановой руды «на-гора», достраивали новый спорткомплекс с бассейном и продолжали ездить на соревнования.

Первыми сдали свой физкультурно-оздоровительный комплекс в Рудоуправлении №3, поселок Заозерный. Центральное здание и два крыла. Одно со спортивным залом, а другое с бассейном. Впервые в практике комбината пол в спортзале сделан из доски, поставленной на ребро. Дорого, но зато «маешь вещь!». К открытию приехали делегации всех Рудоуправлений и привезли на внеплановые соревнования команды спортсменов.

Бассейн пока в состоянии доводки, поплавать не удалось. Зато спортзал — полностью готов. Для начала решили ограничить соревнования баскетболом. Принарядили не только территорию спорткомплекса, но и самих спортсменов. Наконец-то у всех появилась профессиональная форма. Питание в рудничной столовке — на хорошем уровне. Меня это мало волновало, поскольку питался с остальными боссами в директорском «закутке».

Результат игр никого не интересовал. Только престиж. Уровень команд известен и распределение мест сомнений не вызывало. Для Заозерного это была карт-бланш. Его команда — безоговорочный фаворит. На втором месте — команда Красногорска. Наша, к сожалению — последняя. Да и ладно.

Что делать вечером? Культурная программа отсутствует. В кино переться? — Не смешите мои подгузники. Вот и собрались вчетвером за преферансом. Володя Букин — директор рудника, его главный механик Власенко, профсоюзный бог Рудоуправления Гена Кузьмин и я. Хорошо устроились, надолго. Предупредили, чтобы никто нам не мешал.

Расположились в комнате Букина. Просторно, светло. В углу бормочет телевизор, диванчик и удобный стол для игры. С подачи хозяина играем жесткую классику, тут и обязательные игры и темные. Бомбы, правда с ограничением до тройных. Вист — двадцать копеек, вполне терпимо.

Впервые играл такую сумасшедшую игру. Обязательные отыграли примерно одинаково, но уже на них стал ясен характер игроков. Гена и я играем в меру рискованно, не зарываемся. Власенко — консерватор и безбожно осторожен. Но Букин… наверн