Он никогда не спит. Он говорит, что никогда не умрет. Он танцует и на свету, и в тени, и все его любят. Он никогда не спит, этот судья. Он танцует и танцует. И говорит, что никогда не умрет.
Есть четыре вещи, которые могут погубить мир, сказал он. Женщины, виски, деньги и негры.
не умеет ни читать, ни писать, и в нем уже зреет вкус к бессмысленному насилию. Лицо его — сама история, это дитя — отец человечества.
Война была всегда. Она была еще до человека, война поджидала его. Основное ремесло поджидало своего основного исполнителя. Так было и так будет. Именно так, и никак иначе.
Все сущее в творении, о чем я не знаю, существует без моего на то согласия
Человеку не дано познать, что у него на уме, потому что не умом суждено это познавать. Он может познать душу свою, но не хочет. И правильно делает. Лучше туда не заглядывать. Никак не устремлена душа твари Божией, куда назначено Господом.
досужих измышлений еще до его появления на свет, и теперь сын оказался в затруднительном положении. Всю жизнь он несет перед собой этот идол совершенства, которого ему никогда не достичь. Мертвый отец лишил сына наследия. Ибо сын имеет право на смерть отца и в большей степени наследует именно ее, а не его добро. Он не услышит о мелком и гадком, что закаляет мужчину в жизни. Он не увидит, как отец борется с собственными глупостями. Нет. Свидетельства о мире, которые он наследует, ложные. Он сокрушен перед застывшим божеством и никогда не найдет себя в жизни.
Что верно для одного, продолжал судья, верно и для многих
в одной руке пиписька, в другой — револьвер.
Да чтоб мне гореть в аду, сынок, на кой тебе плата. Все, что добудешь, — твое
