. Я хочу сказать Вам, что, если они нарушат данное нам обещание, мы отнесемся к этому самым серьезным образом.
З: Спасибо. Это похоже на то, что произошло в 1967 году [превентивное нападение Израиля на Египет]. Потому что русские говорили нам тогда, что на границе имела место концентрация сил.
К: Русские говорят об этой концентрации?
З: Вчера кто-то из делегации сообщил нам, что имела место концентрация на сирийском фронте.
К: Вот почему мы должны извлечь уроки из 1967 года. Теперь у нас есть обещание Израиля, что они не начнут превентивное наступление, и мы даем вам всю имеющуюся у нас информацию. Мы делаем все возможное, чтобы их сдерживать.
Египтяне перезвонили мне, чтобы сказать, что израильтяне начали военно-морскую атаку в Суэцком заливе, а через пятнадцать минут израильтяне позвонили и сказали, что египтяне и сирийцы обстреливают весь фронт и наносят воздушные удары.
Наша стратегия – как она отражена в 9:25 утра в моем разговоре с Никсоном – состояла в том, чтобы использовать господствовавшую тогда политику разрядки для поиска совместного подхода с Советским Союзом. Это было сделано для того, чтобы не допустить превращения Советского Союза в рупор арабской стороны, изолирования нас в исламском мире и отделения нас от Европы. Более того, это также помогло бы выиграть время, чтобы позволить прояснить военную ситуацию, поскольку мы все еще были убеждены, что нам скоро придется иметь дело с политическими последствиями быстрой победы Израиля.
Иом-кипур, День искупления, самый святой день в году для евреев. Это день, который проводят в посте, молитве и размышлениях;
Америки не было никакого интереса в навязывании урегулирования Израилю под всесторонним давлением, поскольку это укрепило бы убеждение в том, что с Америкой лучше всего бороться с помощью вымогательства. В арабском мире нам нужно было усилить умеренных против радикалов, правительства, связанные с Западом, против подопечных вассалов Советского Союза. Поэтому мы принципиально отказались от каких-либо уступок Египту, до тех пор пока Насер (или его преемник Анвар Садат, если на то пошло) опирался на антизападную риторику, подкрепленную присутствием советских боевых войск. И мы не видели никакого смысла действовать совместно с Советским Союзом, пока позиция Москвы совпадала с радикальной арабской программой. Рано или поздно, как мы были убеждены, Египет или какое-либо другое государство признают, что опора на советскую поддержку и радикальную риторику гарантировала полный крах их устремлений. В этот момент Египет мог бы пожелать ликвидировать советское военное присутствие («выслать» – вот слово, использованное мной во время сильно раскритикованного брифинга 26 июня 1970 года) и рассмотреть достижимые цели. Тогда настал бы момент для крупной американской инициативы, которая, в случае необходимости, подтолкнула бы наших израильских друзей к новым
Поэтому мы принципиально отказались от каких-либо уступок Египту, до тех пор пока Насер (или его преемник Анвар Садат, если на то пошло) опирался на антизападную риторику, подкрепленную присутствием советских боевых войск. И мы не видели никакого смысла действовать совместно с Советским Союзом, пока позиция Москвы совпадала с радикальной арабской программой. Рано или поздно, как мы были убеждены, Египет или какое-либо другое государство признают, что опора на советскую поддержку и радикальную риторику гарантировала полный крах их устремлений.
Как и другие игроки, Советский Союз выжидал. Он выступал в роли адвоката арабов, но не смог продвинуть их дело; он выиграл время за счет поставок оружия, но это только увеличило степень возможного насилия, не изменив при этом лежащих в его основе реальностей.
После этого арабские страны разрывались между своим идеологическим и религиозным неприятием существования израильского государства и практической реальностью, заключающейся в том, что они не могли изменить статус-кво, кроме как с помощью той или иной формы дипломатии. Умеренные арабские правительства, такие как Иордания и (при Насере – неоднозначно) Египет, нащупывали свой путь к формуле, которая приняла Израиль на его довоенных (1967) границах (то есть линиях перемирия 1947 года). Но до урегулирования статуса арабских палестинцев они не позволят ничего другого, кроме прекращения состояния войн – иной формы перемирия – вместо полного мира, которого требует Израиль.
И в дальнейшем палестинский вопрос пребывал в еще большем тупике из-за позиции палестинских националистов, которые отказывались признать законность Израиля на любых условиях. Сирия отказывалась вести переговоры при любых обстоятельствах; она возражала против самого существования Израиля, а не его границ. Ирак усиленно добавлял свой вес к весу радикалов, как поступали и Ливия, и Алжир. ООП, претензия которой на то, чтобы представлять всех палестинцев, еще не была признана араб
винулся на Синайский полуостров в качестве дополнения к англо-французской Суэцкой операции. Вынужденный Организацией Объединенных Наций вернуться к границе 1947 года, Израиль добился демилитаризации Синая и свободы судоходства в свой порт на Красном море в Эйлате. В июне 1967 года Израиль прорвался через линию перемирия после того, как подстрекаемый советской дезинформацией Египет при президенте Гамале Абдель Насере объявил блокаду Эйлата и угрожающе двинул свою армию на демилитаризованный Синайский полуостров по направлению к Израилю. Война закончилась за шесть дней, а Израиль отвоевал Синайский полуостров у Египта, Западный берег реки Иордан и Голанские высоты у Сирии. Такое унижение усугубило разочарование арабов
Создание Государства Израиль при американской (а в то время и советской) поддержке в 1948 году привело к разжиганию арабского национализма и к войне, в конце которой границы были определены по линиям на момент заключения перемирия. Созданный как нация силой оружия, Израиль с тех пор жил непризнанным со стороны его соседей, которые подвергали его остракизму и ненавидели всеми фибрами души