Оглавление

1. НА КРЮЧКЕ
2. НА КРЮЧКЕ
3. ПРОЛОГ
4. Глава 1
5. Глава 2
6. Глава 3
7. Глава 4
8. Глава 5
9. Глава 6
10. Глава 7
11. Глава 8
12. Глава 9
13. Глава 10
14. Глава 11
15. Глава 12
16. Глава 13
17. Глава 14
18. Глава 15
19. Глава 16
20. Глава 17
21. Глава 18
22. Глава 19
23. Глава 20
24. Глава 21
25. Глава 22
26. Глава 23
27. Глава 24
28. Глава 25
29. Глава 26
30. Глава 27
31. Глава 28
32. Глава 29
33. Глава 30
34. Глава 31
35. Глава 32
36. Глава 33
37. Глава 34
38. Глава 35
39. Глава 36
40. Глава 37
41. Глава 38
42. Глава 39
43. Глава 40
44. Глава 41
45. Глава 42
46. Глава 43
47. Глава 44
48. Глава 45
49. Глава 46
50. ЭПИЛОГ

НА КРЮЧКЕ

«Всякий, кто обокрал вора, заслуживает прощения».

Диего Марадона

ПРОЛОГ

Стянутые за спиной кисти Лумаря подцепили крюком, и жилистый Иприт с натугой подтянул пленника на десяток сантиметров повыше. Аналогичную процедуру он видел в каком-то историческом фильме. Сюжета Иприт не запомнил, а вот занимательная пытка с щипчиками, раскаленными прутами и устрашающей дыбой в душу запала.

Напрягая вывернутые за спину руки, Лумарь продолжал терпеть. Обойдя его кругом Иприт коротко и сильно ударил висящего под дых. Тело пленника дрогнуло и провисло, из груди вырвался обреченный сип:

— За что, братки! Мы же с вами в одной команде были.

— Вот именно, что были… — Глядя в бледное лицо Лумаря, Сивый вдруг припомнил, как всего несколько дней назад до дрожи в коленях боялся этого человека. Бывает же такое! То ли действовал гипноз Шмеля, с уважением отзывавшегося о мастерстве снайпера, то ли в самом деле люди разительно меняются с обстоятельствами. В лесу да еще с винтовкой в руках Лумарь выглядел более чем зловеще — говорил рублеными фразами, каждой интонацией намекал на свое первенство. Тех же пацанов разглядывал в бинокль с явным небрежением. А как же! Стрелок высшей квалификации, киллер, которому заказывали самых крутых и именитых! Однако здесь — в гараже Главбуха роли враз поменялись. Связанный и опухший от побоев, Лумарь смотрелся бледно и жалко. Даже говорил он теперь с каким-то щенячьим пришепетыванием. Сивый никогда не считал себя садистом, но сейчас ощутил в груди сладкое предвкушение возмездия. Помнится, с таким же злым восторгом они выдумывали в далеком детстве разновидности казни, которой подвергли бы увиденных в фильмах злодеев. Это было смешно, но это действительно доставляло удовольствие.

— Ты, козел, не кого-нибудь — пахана грохнул! — зло проговорил он. — А потому братков в другом месте ищи.

— Да сам он умер! Падлой буду!

— Может, и будешь…

Видя, с каким ужасом Лумарь смотрит на его руки, Сивый поднял с пола металлический прут, чуть покачивая увесистой железякой, приблизился к пленнику.

— Да вали его, чего тянуть, — посоветовал сзади Киса. Небритая челюсть приятеля ходила ходуном. Ничуть не смущаясь мрачноватой обстановки, подельник преспокойно утолял голод толстенным бутербродом.

— Зачем же спешить. Сначала он нам про камушки все выложит, а заодно колонется подробнее насчет смерти Шмеля.

— Е-мое! Я же тысячу раз все рассказывал! Сердце у Шмеля не выдержало, а может, почки — не знаю. Только, когда мы бродили по лесу, он за грудь постоянно хватался.

— А машина, значит, мимо проехала?

— Проехала, — потерянно пробормотал Лумарь. Судя по всему он и сам чувствовал, что слова его звучат неубедительно. — Откуда мне знать, с чего Шмель вдруг загнулся. Я же не лепила. А тех ребяток я бы точно сковырнул. Первой же пулей. Они уже, считай, в прицеле были…

— Ну и?

— Что «ну и»! Тут как раз Шмель на меня и повалился. Я даже не вкурил сперва, что с ним такое. Весь белый стал, захрипел, за винтарь мой ухватился. Короче, пока то да се, машина и укатила.

— Красиво поет, а? — Сивый оглянулся на помощников. Главбух с Кисой стояли возле дверей гаража с каменными лицами. С бутербродом было уже покончено, и Киса медлительно вытирал волосатые руки о скомканную салфетку. На человека, вздернутого к потолку, он глядел с тем же выражением, с каким еще недавно смотрел на поедаемый бутерброд.

— Выходит, камушки уплыли, машина уехала, и Шмель вовремя загнулся. Так, получается?

— Ясное дело, грузит! За лохов нас держит.

— Огонек под ним распалить, и сразу все вспомнит.

— Слыхал, что кореша толкуют? — Сивый вновь обернулся к снайперу. — Не верят они тебе.

— Но я же правду говорю.

— А мне сдается, другая правда была. Рассказать, какая? — Сивый приблизился к Лумарю еще на шаг. — Так вот, голубь. Камушки у тех ментов вы в конце концов добыли. Наверняка, и долю тебе Шмель отстегнул. Он пахан правильный был, не жадничал. А вот тебе, сучонку, мало показалось. Ты же у нас крутой! Вот и решил оприходовать товар целиком — Шмеля там же на месте и кончил, а камушки прибрал. Я ведь знаю, на какие деньжата тот чемоданчик тянул. От такой суммы у кого хочешь крыша поедет.

— Не брал я никаких камней!

Сивый хлестко ударил прутом. Лумарь взвыл, извиваясь, закачался на тросе.

— Были бы мозги, давно бы из города смылся… — Главбух почесал в затылке. — С такими-то бабульками.

— Пусть лучше скажет, почему вора зарыл как пса бездомного! — прорычал Киса.

— А куда мне было его девать? Лес же кругом, а у меня только мотоцикл. Опять же менты могли нагрянуть. Вот я и закопал его. Типа, значит, похоронил.

— Хороши похороны! — Главбух сплюнул себе под ноги. — А может, он и камушки того? В смысле — там же зарыл? Где-нибудь возле покойника. Некоторые уроды любят так делать.

— Ну хотите, поедем туда, — плачущим голосом предложил Лумарь. — Откопаете Шмеля, сами увидите, что я его не трогал.

— А камни?

Лицо снайпера как-то враз обмякло. Словно решаясь на что-то, он тоненько выкрикнул:

— И камни там!

— Колонулся гнида… — удовлетворенно процедил Сивый. Глянув на подельников, сухо распорядился: — Берем машины и жмем туда. Прямо сейчас.

— Может, пацанов кликнуть?

— Не надо. К таким бабкам толпу подпускать не следует. Разве что Станка вызвоним. Он про содержимое чемоданчика в курсе. В случае чего проверит — все ли на месте.

***

Нужное место нашли быстро. Машины свернули с шоссе в пролесок, и выбравшийся из кабины Лумарь покорно указал на участочек земли, где, по его словам, он захоронил бывшего авторитета.

— Глубоко? — Главбух вытащил из багажника лопату.

— Да нет. Некогда было глубоко копать.

— Вот я и толкую — как пса зарыл. — Главбух ковырнул первую земляную порцию.

— Ты что, сам копать собрался? — удивился Сивый. — Вот же негр рядом стоит — здоровый и живой покуда.

— И то верно, — Главбух швырнул Лумарю лопату, демонстративно похлопал себе по висящей под мышкой кобуре. — Только без шуток, щегол крашенный. Если что, враз успокою.

— Да не смогу я копать, руки болят.

— Ничего, справишься.

Лумарь кое-как подобрал с земли лопату, с видимым усилием взялся за дело. Глядя на его работу Киса с Ипритом присели на корточки, Главбух прислонился спиной к дереву. Сивый тем временем отошел со Станком чуть в сторону.

— Шмель говорил, там камушков — на миллионы баксов. Правда или нет?

Рыхлое лицо Станка озабоченно скривилось. Смахнув с щеки случайного комара, он пожал плечами.

— Смотря каких покупателей найдем. Если западные фирмы заинтересовать, можно и впрямь круглую сумму выгадать. Но сколько именно — не в курсах. Там вроде платина была, обработанные изумруды, порция рыжья. Тут надо спеца вызывать по всем этим цацкам.

Сивый мечтательно улыбнулся. То есть улыбаться он не хотел — тем более перед этим двурушником, но получилось как-то само собой. Трудно слышать про золото и не улыбаться…

— Как думаешь, получится быстро все сплавить?

— А чего спешить? В наше время это надежнее любой валюты будет. Пусть лежит.

— Наверное, ты прав…

— Ешкин кот! Никак — пахан показался… — Киса привстал с земли, и все словно по команде повернули головы. Из земли под пыхтение Лумаря появилась синюшная рука мертвеца.

— Шмель, — сипло выговорил Главбух. — Его татуировка.

Собравшиеся возле могилы молча взирали, как из земли все более проступают контуры человеческого тела.

— Дернуть бы надо, — устало выдохнул Лумарь. — А то лопатой могу зацепить. Давайте, я приподниму, а вы вытягивайте.

— А камни где?

— В одежде, конечно. Там кулечки такие были, вот я и рассовал по карманам.

— От, сука! — Сивый взглянул на Иприта. — Помоги ему.

Согнувшись над покойником, Лумарь обхватил его за талию рывком приподнял. Ругаясь, Иприт потянул Шмеля за плечи. С шорохом земля посыпалась вниз. Еще немного, и бывший уголовный авторитет оказался на жухлой осенней траве. С содроганием вглядываясь в знакомые черты, присутствующие обступили мертвого вора. И никто не заметил, как из той же могилы, Лумарь быстрым движением выхватил обернутую в ветошь винтовку — тот самый «Винторез», из которого совсем недавно киллеру пришлось уложить с полдюжины ребяток Краевого. Счастье его, что времени прошло совсем немного. Ни заржаветь, ни прийти в негодность винтовка не успела.

Первого выстрела они вообще не услышали. Только Сивый удивленно ругнулся, подхватив повалившегося на него Иприта.

— Ты чего, братан?..

И только когда вскинулся от пули Киса, а Главбух, взболтнув руками, опрокинулся прямо на труп Шмеля, стало ясно, что их расстреливают в упор. Как обычно «Винторез» работал бесшумно и надежно, а Лумарь лишний раз порадовался тому, что догадался сунуть винтовку под захороненный труп. Словно наперед знал, что оружие может еще пригодиться. Впрочем, тогда он далеко не заглядывал. Просто спешил избавиться от опасной улики самым простейшим образом.

Рассмотрев дымящийся зрачок ружейного ствола, Станок взвизгнул и бросился было бежать, но его остановил окрик снайпера.

— Стоять, рябчики! Я и с покалеченными руками достану вас из любого положения. Давай, давай, жирный! Ножками — и назад!

Станок заторможенным шагом двинулся к могиле.

— А ты, Сивый, аккуратно верни Шмеля на место. Мужик он действительно был правильный — не чета такой швали, как вы. — Лумарь поморщился. Плечи у него продолжали ныть. — Тумана у него в башке тоже, правда, хватало: все в благородство любил поиграть. Вот и доигрался.

Трясущимися руками Сивый потянул тело пахана обратно в яму. На преобразившегося Лумаря он старался не смотреть. Только жарко шевелились в голове мысли, наперебой подсказывая способы бегства. На снисхождение снайпера он не рассчитывал. Как говорится, не тот человек. Глазом не моргнув, шлепнул троих, шлепнет и их со Станком. Или все-таки пощадит?.. Не выстрелил же он в них сразу. Может, зачем-то ему они еще нужны?

Слабая надежда ворохнулась в груде, и, словно угадав его мысли, Лумарь снова заговорил:

— Гадаешь, наверное, почему все еще дышишь? А я и выдумывать ничего не буду. Я Шмеля откопал, а ты закопаешь. Считай, Сивый, что это твой долг. Тоже ведь под ним ходил. Но после и тебя пущу в расход.

— Может, не надо? Могли бы договориться, — презирая себя, Сивый выдавил: — Ну, ошиблись, брат, прости. Теперь-то я верю, не ты убивал Шмеля.

— Ишь ты, поверил он! — губы Лумаря криво изогнулись. — Нет, Сивый, договориться мы могли там в гараже, а тут ты как вошь на гребешке — юлишь да дергаешься. Так что копай, сука блохастая, и не вякай. А будешь ерепениться, отстрелю палец на ноге. Их у тебя много. Или не веришь?

Массивный ствол «Винтореза» чуть качнулся, и Сивый, не прекословя, взялся за лопату. Теперь уже не было в голове ни мыслей, ни надежд. Только крупными каплями по всему телу обильно выступал тяжелый предсмертный пот. Секунды казались калеными шариками, скатывающимися в вечность, и непривычно вдруг заныло в груди сердце. Раньше знать не знал, где оно там находится, а теперь вот почувствовал…

Движением робота Сивый утирал лицо рукавом, сипло дыша, продолжал забрасывать землей своего бывшего хозяина.

— Вот так. Вижу умеешь работать, когда захочешь. Теперь подровняй маленько — и хватит.

Лопата еще постукивала по земле, когда очередная пуля, пробив лоб Сивого, в крошево разнесла затылок. Выронив лопату, бандит рухнул на колени, медлительно запрокинулся набок.

— Как там в считалочке про негров? А, Станок? — удерживая винтовку одной рукой, Лумарь сорвал травинку, задумчиво сунул в рот. — Смотрел фильм «Десять негритят»?

Голова Станка обморочно затряслась. От краешка губ протянулась ниточка слюны, но он ничего не чувствовал.

— Не смотрел, значит. Жаль. Короче, один куда-то там упал, и их осталось двое. Это, значит, в считалочке так говорилось… — Лумарь хмыкнул, но Станок пребывал все в том же ступоре, возможно, не слыша его слов вовсе.

— Да не трясись так. Ты ведь меня в гараже не пытал, по балде не бил, верно? К тому же у нас общее теперь дело. Камушки надо добывать, прикидываешь?

— Значит, ты их не брал? — Станок ощутил, как жизнь вновь к нему возвращается. На глазах выступили слезы умиления, дрожь прошла по всему телу. Пожелай этого Лумарь, и он запросто опустился бы перед ним на колени, с готовностью перецеловал бы замызганную обувку киллера.

— Еще один пень гороховый! Я вам сразу об этом талдычил. Будь у меня камушки, разве надумал бы я в город возвращаться? И уж тем более, не стал бы их пихать в карманы жмурика. Камушки у ментов, и добыть их будет непросто.

— А как же быть с ними? — Станок кивнул на лежащие вокруг тела. — Их же будут искать.

— Это пожалуйста! Если есть лишнее время, пусть ищут. Никто ведь не знает про нас с тобой верно? — Лумарь подмигнул Станку, и тот неестественно хихикнул. — Нет, корешок! Мы этот город еще в бараний рог свернем. И хрена, у нас кто пикнет! — Лумарь выплюнул изжеванную травинку. — Обшарь-ка их. Вон у того со шрамом вроде «тэтэшник» за поясом маячил. Зачем пропадать стволу? Заодно деньжат поищи.

Со скучающей миной Лумарь наблюдал, как, ползая на коленях, рыхлый Станок усердно обшаривает мертвых. На пухлом лице отражалась деловитость и готовность услужить. Никаких угрызений совести и никакой брезгливости. Так, впрочем, и должно быть. Потому что страшно. Лумарь по себе знал, что страх — великая сила. Может быть, главная движущая сила в этом поганом мире. Кто умеет повелевать такой силой, тот повелевает и миром. И Шмель, не раз называвший его «вечным третьи номером», был, конечно, не прав. Отныне он перестанет быть третьим. Уже хотя бы потому, что узнал, сколь легко и просто заканчивают свою жизнь вторые и первые. И если он в состоянии простым движением указательного пальца обращать их в пыль, в холодное мясо, в поскуливающих животных, то он УЖЕ далеко не третий номер! Произошла рокировка, которую он с ясностью прочувствовал только сейчас.

— Молодец! Пока отложи барахлишко в сторону. Потом заберем.

— Ага, конечно. — Станок беспрекословно выполнил команду и с ожиданием взглянул на своего нового хозяина.

— А теперь хватай жмуриков за ноги и волоки вон туда. За березнячком, помнится, болотце было. Там их и притопим.

Забросив винтовку за спину, Лумарь также взял за ноги одного из мертвецов. Причем выбрал Иприта — самого худосочного и легкого.

По счастью, болото и впрямь оказалось неподалеку. В несколько приемов трупы перетащили к камышам. Когда последнее тело с хлюпаньем ушло в темную жижу, остановились отдышаться.

— У тебя, я слышал, тоже своя команда имеется?

— Да какая там команда! Молодняк один. Помогают по пустякам. Бизнес-то почти цивильный.

— Молодняк — он тоже разный бывает. Может, все-таки найдутся надежные пацаны? На кого, значит, можно положиться?

— Ну, пара ребяток вроде ничего. Пока держу в охране, — Станок натянуто улыбнулся. — Хотя, честно говоря, именно их собирался рассчитать.

— Что так?

— Да-а… Продавщицы, телки молодые, жалуются, что пристают. Да и пивом без меры балуются. Раньше, конечно, помогали в щекотливых делах, а сейчас спокойнее стало, никаких терок. Все под крышами укрылись. Если что, то на них и ссылаются.

— Крыши — это да… А у тебя, стало быть, бизнес свой?

— Ну-у… Магазинчик один есть, несколько ларьков, на рынке рядок… — Станок растерянно пожал плечами. Он и сам не знал, что следовало говорить — то ли умалять по возможности свое богатство, то ли наоборот максимально приукрасить.

— Магазин с ларьками — тоже неплохо, — Лумарь задумался. — А знаешь что, черкни-ка ты своим бакланам маляву.

— Какую маляву?

— Ну, надо же им как-то объяснить кто я такой. Тебе, сам понимаешь, пока в подполье придется отсидеться, а я народ к делу пристрою, бизнесу боевому обучу. Так что, черкнешь?

Лицо Станка вновь посерело. Покосившись на болотную жижу, так скоро проглотившую трупы, он сдавленно произнес:

— Зачем же писать, можно позвонить! Это проще.

— Тогда звони прямо сейчас. У тебя ведь сотовый, верно?

Дрожащей рукой Станок достал из кармана плоскую трубку телефона.

— Опишешь им меня, поручишься, а после передашь трубку, — коротко разъяснил Лумарь.

Вяло кивнув, Станок перепачканным пальцем начал стучать по клавишам. Рассеянно прислушиваясь к пению лесных пичуг, Лумарь ладонью огладил цевье «Винтореза». Сердце в груди билось ровно и размеренно. Пошел последний отсчет, и это радовало, поскольку трудный денек изрядно затянулся. Пора было заканчивать с этой кутерьмой, и финиш был не за горами.

Пока Станок сбивчиво объяснял какому-то Лешику, что мальчику временно придется перейти в подчинение другого хозяина, киллер медлительным движением развернул на ремне винтовку. Теперь она смотрела не в землю, а значительно выше.

— Ну, хватит. Давай трубку, — Лумарь взял телефон, в очередной раз поразившись легкости этой радиопустышки. Вот истинная разница между настоящим и поддельным! Оружие никогда не было легким — будь то бердыши, сабли или револьверы. Наверное, никогда и не будет. Электроника же шла по пути минимизации габаритов и веса, тем самым снижая собственную мировую значимость. Легкое — оно и есть легкое. Пользоваться такими фитюльками, конечно, можно, но уважать их вряд ли когда захочется…

— Але, Лешик? Значит, пересекаемся сегодня. Ты понял меня? Часиков в одиннадцать, в «Бабслее». Знаешь такую забегаловку?.. Вот и молодец. Побрейся, подмойся и подгребай туда к одиннадцати…

Лумарь лишь чуток скосил глаза, поправляя ствол «Винтореза». Курок сам подтолкнул палец, и пуля беззвучно впилась в переносицу Станка, швырнув незадачливого владельца магазина в хрусткие камыши. Тяжелая вода нехотя расступилась, принимая очередного гостя, какая-то лягушка с кваком скакнула в сторону. На глазах киллера изуродованная голова медленно погрузилась в болотную жижу, едва заметно окрасилась розовым.

— Вот и ладушки, договорились! Как зайдешь в «Бабслей», двигай к бару-тотализатору… Ну да, это возле стрип-сцены… Как меня узнать? А никак. Я сам тебя узнаю. Держи в руках какие-нибудь ключики с брелочком, я и подойду.

Сунув телефонную трубку в карман, какое-то время Лумарь смотрел на тонущий труп Станка, затем перевел взгляд на винтовку. Жаль, конечно, но свою роль эта пукалка уже сыграла. Придется утешать себя тем, что подобных игрушек на свете еще много. Швырнув «Винторез» подальше в болото, Лумарь улыбнулся тонущему телу Станка.

— Извини, чувачок, свидетелей я не оставляю. Не то нынче время, не тот, понимаешь, век…

Глава 1

Хоть и говорят, что «Пушкин — наше все», однако улицы достойной славы поэта в Екатеринбурге почему-то не нашлось. Видимо, рассудили, что все-таки не Карл Маркс, не Карл Либкнехт и даже не Клара Цеткин. А посему разрубили по доброте душевной одну из улочек-коротышек и поделили по-братски между Гоголем и Пушкиным. Таким образом, даже вдвоем братья классики получились раз в десять короче, чем улица неистового Виссариона или революционера Луначарского, — оттого и путались с адресом охранного агентства многие из предпринимателей. Пойди найди в огромном городе улочку размером в один-единственный квартал! Да еще названную фамилией успешно забываемого Пушкина. Конечно, «Сказка о рыбаке и рыбке» — не самая емкая вещь, но и ее надо суметь прочесть, а, прочитав, умудриться запомнить имя автора.

Тем не менее, Степан Васильевич Лещенко, владелец кирпичного заводика и двух строительных магазинов, контору «Кандагар» разыскал без особых хлопот. А разыскал по той простой причине, что очень уж бизнесмену приспичило. Обычно так и бывает, когда наезжают с угрозами, а на Лещенко, судя по всему, наехали всерьез.

Обильно потея, владелец кирпичной фабрики сидел в офисе перед столом Тимофея Лосева и, часто утираясь большим белым платком, продолжал сбивчиво излагать историю своих злоключений.

Шурша капроновыми чулочками, секретарша Леночка принесла ему чашку чая, а водитель Мишаня заботливо протянул блюдечко с лимонными дольками. То же самое предложили и телохранителю Лещенко, здоровенному увальню с добрыми коровьими глазами и ручищами, в которых чашечка с чаем выглядела как игрушечная. Бизнесмен представил его как Толика, но на «Толика» телохранитель никак не тянул — скорее уж на Толяна. Нерешительно потоптавшись за спиной хозяина, богатырь робко притулился на шатком табурете. Лещенко же продолжал свой невеселый рассказ:

— ..Сначала вроде миром порешили. У меня свои обстоятельства, у Володаева — свои. Как говорится, в жизни всякое бывает. Тем более, что и с выплатами наша фирма особенно не тянула. А что на пару недель подзадержались, так по нынешним временам, сами понимаете, это смех.

— Понимаем…

— И главное — даже не предупредил! Позвонил вчера в офис и объявил об этом клятом проценте. Вроде как на счетчик меня поставил. А кто он такой, спрашивается? Газовый магнат или вор в законе?! С каких это щей кто-то может ставить меня на счетчик?!

Тимофей благодушно закивал.

— Это бывает. Звездной болезнью называется. Заработал человечек на пару «БМВ» и начинает мнить себя космонавтом.

— Вот я и толкую. Ведь вчера еще партнерами были, вместе, пардон, баб снимали, а сегодня он мне угрозы вздумал засылать.

— Чем-нибудь конкретно грозил?

— Грозил, поганец! Обещал, что для начала один из магазинов взорвет, а после кого-нибудь из родни пощипает.

— Ишь ты!.. — Тимофей окинул рассеянным взглядом помещение, споткнувшись на заманчиво округлых коленках Леночки, заставил себя нахмуриться. — Значит, деньги у вас с собой?

Лещенко энергично закивал.

— Правда, только старая сумма. Я же ничего не знал о проценте. Этому жлобу теперь вдвое больше нужно, а где я столько возьму? Да и чего ради я должен ему платить? Лучше уж я вам заплачу.

— Святые слова! — буркнул молчавший до сих пор Дима Харитонов. — Жаль, не часто нам такое говорят.

— Да нет же, я действительно готов заплатить…

— Верим, Степан Васильевич, верим. Только вот беда, мало мы знаем о вашем верном компаньоне. Хотя… Леночка, погляди, что там у нас есть на Володаева.

— Уже поглядела, — сидящая за компьютером секретарша оперативно защелкала по клавишами. — Володаев Лев Маркович, 34 года, неженат, владелец пакета акций компании «Бухарест», хозяин торговых киосков на Кобозева и Таганской, проживает по адресу…

— Это не надо. Давай что-нибудь экзотическое. Связи с преступным миром, подпольными синдикатами и прочее.

— Ммм… Этого здесь нет. — Леночка чуть покраснела. — Есть сведения о курсе лечения в вендиспансере. И еще о том, что Володаев любит посещать стрип-шоу в «Галлактике», «Водолее» и «Карабасе».

Перегнувшийся через Леночкино плечо Дмитрий сухо констатировал:

— На все про все — восемь куцых строчек. Так-то, Степан Васильевич! Мелкая сошка — этот ваш Володаев. Даже про паханов средней руки наши пиратские диски выдают по две-три страницы биографий. А тут — ни любовниц, ни именитых соучредителей, ни связей с блатными, — одни вендиспансеры.

— Тогда с каких щей этот красавец приборзел? — задумчиво пробормотал Лосев. — Может, все-таки появилась какая-нибудь серьезная крыша? А, Степан Васильевич?

— Откуда же мне знать. Я, собственно, потому к вам и пришел. Знакомый рекомендовал, говорил, что можете помочь.

— Мочь помочь — это мы умеем… — Тимофей озабоченно покосился на часы, переглянулся с Дмитрием. — Жаль только, народишку у нас нынче маловато. Почти все в разъездах.

— Думаешь, не сумеем никого мобилизовать?

— А кого мы мобилизуем? Сват с ребятами опять в Чечню укатил, Стасик на задании, Гришаня с Юриком до сих пор в госпитале. Еще трое в охране кардиоцентра на договоре…

— Слушай, а где у нас Ильнурчик?

— Ильнур у нас в глубоком поиске.

— Каком еще поиске?

— Да есть тут одно спецзадание. Почти как у Стасика.

— Хорошенькое дело! — возмутился Харитонов. — Выходит, «Кандагар» — совсем голый остался!

— Ну, почему же? Мы-то с тобой на месте. Мишаня опять же под боком, Елена.

— Может, Маркелыча дернуть из отпуска?

— Серегу-то? А как ты его оттуда выдернешь? Он же в Ялте тусуется. Солнышка ему, видите ли, перед зимой захотелось, по пляжикам соскучился.

Лещенко нервно заерзал на стуле.

— Я, конечно, извиняюсь, но время поджимает. Уже второй час, а в три назначена встреча. Я слышал, если на стрелку опаздывают, могут ввести дополнительные санкции.

— Санкции — это да… — Дмитрий фыркнул. — Вещь действительно сурьезная!

— Я что-нибудь не так сказал?

— Да нет, в общем все верно. На такие свидания и впрямь лучше не опаздывать. — Дмитрий подмигнул Тимофею. — Ну что? Значит, снова придется брать с собой свадебного генерала?

— Что же делать. Придется.

— Какого еще генерала? — удивился Лещенко.

Дмитрий с Тимофеем, не сговариваясь, повернули головы в сторону увальня-телохранителя.

— А вот твоего паренька и возьмем. Как ты говорил его зовут? Толик? Вот Толик у нас и сыграет роль генерала. Я, Мишаня и генерал поедем в головной машине. Вы с Тимофеем отправитесь следом за нами. Вполне солидная компания получается.

— Согласен, — Тимофей коротко кивнул, взглянув на секретаршу, попросил: — Леночка, будь добра, принеси наш парадный мундир. А ты, Анатолий, скидывай свой прикид и натягивай обновку. Давай, давай, не трепещи. Все, что от тебя потребуется, это сидеть в машине с каменной физией и не видеть никого в упор.

— В упор?

— Вот именно. В упор. Роль, сам понимаешь, ответственная, но думаю, у тебя получится.

Сияющий парадной синью и поблескивающий золочеными погонами, мундир торжественно внесли в офис. Увалень Толик изумленно приподнялся.

— Это мне?

Тимофей Лосев величаво кивнул.

— Правда, всего на пару часов, но согласись — и два часа походить в генералах неплохо…

***

Пелена туч плотно обложила небосвод, с высоты густо повалил снег. Хлопья напоминали разлапистых мохнатых пауков, искристой вязью обволакивали пространство. Сахарная каша липла к лобовому стеклу, бородой нарастала на дворниках. Водитель Мишаня время от времени фыркал, но Дмитрий выглядел абсолютно спокойным. Месил себе мятный каучук и слушал вполуха Элтона Джона. Из всех четырех колонок, размещенных в салоне, неслось одно и то же. Квадрофонический Элтон пытался доказать миру, что верит еще в любовь, несмотря на дирижабли, небоскребы и разное-несуразное. Верно, ему при его бабках в это и впрямь легко верилось. Совсем иное было на уме у голоногих озябших девчушек, что время от времени возникали на обочине шоссе. По слухам, с придорожными жрицами любви можно было обрести минутное счастье всего за пару червонцев. Что и говорить, деньги запрашивали немалые, — в аккурат на пять трамвайных билетиков. Во всяком случае поверить в чистую любовь этих уличных красавиц могло заставить лишь чудо, что, как известно, встречается в природе достаточно редко.

— Да уж, погодка нам удружила. Пожалуй, эта борзота может и припоздать. — Мишаня озабоченно глядел за окно. — Если у них «Мерсы» или какие-нибудь «Опели», как пить дать, завязнут.

Он был прав. Даже джипы, на которых куцая команда «Кандагара» катила на стрелку, ползли по заснеженной дороге сонными черепахами. Застрявшие легковушки попадались уже дважды, но печалиться никто не спешил. В конце концов они успевали, а уж явится на стрелку господин Володаев или нет — не столь уж существенно. Опоздает — хорошо, слетит по дороге в кювет — еще лучше. Любой расклад бывших спецназовцев вполне устраивал.

Передовой джип свернул с шоссе, немного повиляв среди сосен, выбрался к отвалам.

По слухам, именно здесь размещалась когда-то грандиозная промышленная свалка. С доброго десятка свердловских заводов сюда свозили битую керамику, шлакоблоки, лом и прочую рухлядь. Оттого и получились холмы, которые с течением времени вполне самостоятельно поросли невинной травкой и стали напоминать естественный ландшафт. Что-то вроде малых Альп, только на Урале.

Увалень Толик, переодетый в мундир ментовского генерала, отчаянно сопел, пытаясь сжиться с непривычной для себя ролью и, судя по всему, изрядно волновался. Впрочем, физиономия у парня была вполне подходящая, а дородная комплекция с успехом компенсировала недостаток лет. Ободрив Толика улыбкой, Дмитрий поинтересовался:

— Умеешь рявкать?

Телохранитель смущенно пожал могучими плечами.

— На всякий случай все-таки будь готов. Начнутся заморочки, сделаю тебе знак рукой.

— Знак?

— Ну да. Покажу, к примеру, козу или еще что-нибудь. Тогда сразу открывай дверцу и рычи какую-нибудь хренотень. Типа — «вы что, падлы, весь день собрались меня мариновать!»

— Это, значит, вам или им?

— А всем сразу. Суть даже не в том, что именно ты будешь рычать, а в том, чтобы эти шнурки хорошенько рассмотрели твои погоны. А уж мы, будь спок, объясним им, кто ты такой и как с тобой опасно связываться.

— Понял.

— Вот и молодец, Толик. Я сразу просек, что ты парень сообразительный.

— Только я хотел спросить…

— Спрашивай.

— Вдруг, у них снайпер? Слышали, наверное, как Чику с секретарем недавно грохнули. Тоже пригласили на стрелочку, а как те выбрались из машины, так и положили.

Дмитрий рассеянно кивнул. Толик ничего не выдумывал. Чику прикончили действительно профессионально. Привыкшие к пистолетикам и автоматикам бандюки давненько уже не пуляли с крыш и приличных расстояний. В данном же случае несомненно работал снайпер. Кстати, тот же самой, что всего неделю назад положил воровайку Алябьева. Но самое главное — никто из бандюков понятия не имел, за что кончили двух преуспевающих криминальных бонз, и чем не угодил коварному киллеру негласный покровитель двух крупнейших городских рынков, а по совместительству обладатель депутатского мандата господин Алябьев.

— Снайпер в городе действительно завелся, — пробормотал он. — Но этот случай, Толик, не про нас. Так что хвост — морковкой, и не дрейфь.

Вереница машин в очередной раз повернула, и Мишаня удивленно кивнул в сторону открывшегося перед ними котлована.

— Гля-ка, доползли! Верно, тягач с собой брали.

Дмитрий, хмыкнув, присмотрелся к веренице стоящих впереди иномарок. Тачки были крутые, но явно из категории «бэу». Если же внимательно пересчитать да прикинуть число посадочных мест, то по всему выходило, что количество войск у противника вчетверо превышало силы «Кандагара».

Вытащив из кармана миниатюрную «ИКОМовскую» рацию, Дмитрий утопил клавишу и пару раз кашлянул в микрофон. Услышав ответный кашель, довольно кивнул.

— Порядок! Тимоха нас слышит.

— Порядок-то порядок, только чудится мне, что машинки у них бронированные. По крайней мере те, что с левого края — точно утяжелены. Да и многовато их что-то.

— А когда их было мало, Мишенька?

— Ну, все-таки… Не хотелось бы доводить дело до стрельбы. — Водитель опытным взором продолжал изучать выстроившиеся «Мерседесы» с «Тойотами», попутно стрелял глазами в сторону ближайших холмов, прикидывая, должно быть, вероятность нахождения там посторонних «кукушек».

Джипы «Кандагара» поравнялись с механизированными колесницами противника, с солидной неспешностью притормозили. И тотчас захлопали автомобильные дверцы. Из флагманского «Мерседеса», выбросив обе ножищи вперед, выбрался Володаев — сутулый мужичонка с пузцом Черчиля, задницей шестидесятилетней секретарши и по-михалковски пышными усами. Мишаня впился в него взглядом, придя про себя к каким-то выводам, язвительно ухмыльнулся.

— Во дуру-то ломит! Вроде как непримиримый. Заметил, Димон? Ножки-то враз выставил. Прямо как новорожденный!

— Значит, не наигрался еще.

— Ну, а ты как собираешься шагать?

— Осторожненько, — проворчал Дмитрий, — как все нормальные люди. Не воробей поди.

Поправив выбившийся из-под ворота шарф, он проверил рукоять заткнутого за пояс пистолета и выбрался из джипа. Тимофей с руками в карманах стоял уже рядом.

— Ну что, камрад? Будем общаться с поганцем?

— Давай попробуем. Только чур, я первый, ты второй.

— Иди, иди, я не рвусь…

Чуть прихрамывая, «поганец» Володаев уже шагал к ним. Оставив Тимофея за спиной, Дмитрий приблизился к бывшему партнеру Степана Васильевича. Похоже, мужчинка действительно заигрался. На лице его попеременно мелькали то царское величие, то мальчишеская неуверенность. Он и вести себя толком не знал как, явно еще не сжившись с ролью «крутого».

— Ну? И где деньги? — сходу прогнусавил он. — Помнится, Лещенко клялся, что привезет все до копейки…

— Зашей рот, шустрик! — Дмитрий ткнул пальцем в грудь новоявленного пахана. — Я сюда не с тобой толковать приехал, а с реальными людьми. Так что, если за тобой кто есть, пусть валит сюда.

— Да ты… — Володаев поднял глаза и смолк. Вся спесь с него разом слетела. Дмитрий смотрел на него холодно и жестко. Именно так в свое время он рассматривал кучерявого и бородатого араба, за пару недель вырезавшего несколько офицерских семей. Легко было себе представить, что с ним сотворят отцы и мужья убитых, но Дмитрий тогда поступил просто. Одной-единственной очередью взял грех на себя, не позволив коллегам превратиться в лютых зверей. И, глядя ему в лицо, тот давний убийца-наемник тоже в один миг все понял. И сник, как не пыжился до того, изображая непримиримого бойца с неверными.

— Давай, шустрик, не заставляй ждать. Зови кого постарше. — Дмитрий похлопал Володаева по плечу. — А с тобой разговора не будет.

— Но я… — растерянно начал Володаев.

— Ты — номер шесть! — веско произнес Дмитрий. — На этом базар закончен.

Видимо, почувствовав нелады в переговорах, некто грузный выбрался из «Мерседеса», вперевалку зашагал к беседующим. С видимым облегчением Володаев обернулся к шагавшему, обиженно пожаловался:

— Вот! Хотят поговорить. А денег, похоже, не принесли.

— Я уже понял.

— Правильно понял. Не принесли и не принесем. — Дмитрий, улыбаясь, смотрел на приближающуюся «крышу». Хотелось рассмеяться, да не позволяла ситуация. Перед ним, чуть ссутулив массивные плечи, стоял Серега Маркелов, бывший десантник и нынешний сотрудник «Кандагара», который, по общему мнению, сейчас нежился на далеких черноморских пляжах.

— Отойдем? — Маркелыч качнул тяжелой головой, и, продолжая улыбаться, Дмитрий двинулся за коллегой.

— Никак прямо из Ялты сюда приземлился? Наверное, на парашюте, да?

— Да сорвалась моя Ялта, — Маркелыч поморщился.

— А я думал, ты нам про жизнь курортную расскажешь? Про русалок морских, про девочек шоколадных.

— Брось, Димон. Я же не знал, что такая петрушка получится. Это козел попросил помочь, я и согласился.

— Ты у него что, в начальниках охраны?

— Да нет, вроде консультанта по чрезвычайным обстоятельствам. То есть, пока, значит, отпуск.

— А в машинах кто сидит?

— Да фуфло разное. Натолкали сотрудников из фирмы, нарядили в плащи. Из деловых по сути — я один.

— Знакомая тактика. — Дмитрий ухмыльнулся. — А магазин-то зачем грозились взорвать?

— Да ты что? Ничего я ни о каких магазинах не знаю. Не хватало еще мараться. Вот только сюда и пригласили поприсутствовать. И залепуху преподнесли насчет каких-то отморозков. Дескать, пугают, денег не отдают, бизнеса грозят лишить.

— Сколько пообещали за услугу?

— Полторы тысячи зелеными сразу и еще две в качестве премиальных. — Маркелыч потупился. — Димыч, я, правда, не при делах. Отпуск же, правильно? А тесть баню строит, просил помочь. А чем помочь? Бабок — кот наплакал. Вот и решил подхалтурить.

— Хорошие у тебя халтуры. Денежные… — Дмитрий огляделся. Поймав понимающий взгляд Тимофея, незаметно подмигнул. — Короче так, Серый. Твои полторы теперь становятся общими, согласен? Половина отходит «Кандагару», половина — тестю на баню. Это тебе штраф за левак. А своему козелку коротко и внятно объясни, что мы круче Кавказских гор и все такое. Вон и генерал у нас в машине погонами сверкает. Пусть твой Володаев поглядит, мозгами пошевелит. А про Лещенко ему лучше забыть. Мужик кирпичи лепит, для народного хозяйства радеет, такого трогать западло.

— Но деньги-то он заплатит?

— Обязательно. Только не сегодня и без всяких процентов. Пущай господин Володаев поумерит свои аппетиты. Можешь даже объяснить ему, что собирались его тут пришить, а ты уговорил не брать грех на душу.

— Все понял, Дим.

— Тогда двигай. Будем считать переговоры завершенными.

— Погоди! Так тоже нельзя. Давай хоть постоим немного. Мне же полтора косаря отработать надо.

— Тут ты прав. Спектакль должен быть убедительным. — Легко и красиво Дмитрий извлек на свет потертого вида и оттого еще более грозный «ТТ», поднес к носу опешившего Маркелыча.

— Как думаешь, Серый, Володаева это успокоит?

— Пожалуй. А он видит?

Скосив глаза, Дмитрий кивнул.

— Аж побелел, бродяга. У него часом сердечко не бо-бо?

— Да вроде не замечал.

— Вот и отлично. Кстати, помахай своим нетопырям ручкой. А то они там действительно занервничали. Того и гляди — рванут отсюда без тебя.

Маркелов послушно помахал рукой, давая знать «своим», что все в порядке. И немедленно хлопнула дверца за спиной Дмитрия. Задушенно и неуверенно новоиспеченный «генерал Толик» попытался честно исполнить свою миссию.

— Эй, вы там! Типа, долго еще или нет?

Получилось у него не сказать чтобы грозно, но внимание к себе он все-таки привлек.

— Это еще что за чудачок? — удивился Маркелыч.

— Ничего не поделаешь. У вас свои ряженые, у нас свои. Или не узнал мундирчик? — Дмитрий обернулся к Толику. — Все в порядке, мон женераль. Фейерверк отменяется.

Неловко кивнув, Толик уронил генеральскую фуражку на колени, торопливо закрыл автомобильную дверцу.

— Вот так, Сергунь. Дуй в свою Ялту, загорай дальше. Ну, а как вернешься, обсудим твое поведение на партсобрании.

— Димон, я же все объяснил!

— То же самое объяснишь всему трудовому народу. И про партвзносы не забудь.

— Ну, конечно же. Это само собой.

— Тогда, покедова, консультант!

Уже в машине Дмитрий взглянул на часы, залихватски подмигнул Мишане.

— Считай за пять минут заработали семьсот пятьдесят баксов. Плюс премиальные от кирпичного магната. Будет чем порадовать детишек. Нас ведь, кажется, сегодня в детдом приглашали?

— Вроде бы да.

— Тогда поехали. Кажется, успеваю еще к Диане забежать.

— Значит, все-таки женишься?

— А почему и нет?

Мишаня пожал плечами. От комментариев вслух он воздержался. Бесспорно, Мишаня был добрым малым — любил пиво, детей, футбол и даже к рекламным роликам относился вполне снисходительно. Однако от женщин при всем своем миролюбии он предпочитал держаться на разумной дистанции, воспринимая их как кухарок, секретарш, любовниц, но не более того.

Глава 2

Заваркой из-под чая Стас Зимин полил единственный в квартире цветок — чахлое и блеклое создание пыльного цвета и неспешно оделся. Вполне возможно, что цветок вообще не был цветком. Так — какой-нибудь багульник из ржаво-оранжевого семейства. Наташка приволокла его с помойки. Кто-то оставил в горшочке рядом с мусорными контейнерами, она и подобрала. Дурында сердобольная. Разреши он ей, — подбирала бы все на свете, начиная с щенков и кошечек и заканчивая тополиными ветками. Верно, потому, что сама была из таких же — срезанных, брошенных и приблудных.

Щелкнув подтяжками, Стас молотнул серией по висящему у стены кожаному мешку, добавил с проворота ногой и приблизился к дивану. Чуть наклонившись, приподнял одеяло, с удовольствием причмокнул губами. Подвернув под себя одну ногу, Наташка по обыкновению спала нагишом — стройная, смуглокожая, с грудками по-девичьи «курносыми» и упругими. Ни дать, ни взять — картинка для рубенсовских подмастерьев. Обычно, взирая на их картины, Стас всерьез недоумевал, как хватало у них терпежа рисовать и не отходить от холста часами. Впрочем, может быть, и не хватало. Как пить дать, отвлекались, сердешные. Иначе какая это, к черту, живопись! — пытка голимая и только.

Вволю налюбовавшись голой Наташкой, Стас потрепал всклокоченную женскую голову, пощекотал за ухом. Не раскрывая глаз, девушка поймала губами его пальцы, горячими ладонями попыталась уцепить за ногу.

— Все, ухожу, — он мягко высвободился.

— Скоро вернешься? — голос ее был сонным и клейким. Наташка вообще была из засонь.

— Скоро. Нам же сегодня уезжать, забыла?

— Забыла, — прошептала она.

— Значит, напоминаю. А пока досыпай свое, к телефону не подходи, двери не открывай. Если что, звони на трубку мне или прямо в «Кандагар».

— Ага… — она уже снова спала.

Выйдя на лестницу, Зимин тряхнул коробком, вынув одну из спичек, переломив пополам, воткнул между косяком и дверью. Это стало уже привычкой. Комочек грязи на пороге, скомканный трамвайный абонемент или та же спичка. Пусть в фильмах волоски наклеивают, а в России волосы берегут. Есть, как говорится, средства доступнее и проще.

— Стасик?

Зимин неспешно обернулся. С нижнего этажа поднималась соседка.

— Уже уходите? Какая жалость. А я попросить вас хотела.

— Что-нибудь стряслось?

— Да Витюшу нужно забрать из школы. Все-таки второй класс, три дороги на пути, а у меня, как на зло, отчет. Инспекция, бумаги, бухгалтерия… — соседка принужденно засмеялась. Просить она не умела. Таким отказывать сложнее всего. Стас взглянул на часы.

— Когда?

— Четыре урока — значит, сразу после двенадцати. Он там ждать будет. В вестибюле. Школа на Первомайской возле перекрестка.

— Попробую, — Стас произвел в уме арифметическое действие — отнял от собственного лимита лишние двадцать минут. Кажется, получалось.

— Вот спасибо! — соседка прижала руки к груди, и Стасу подумалось, что мужчины отчего-то так не делают. Разве что в каких-нибудь старинных фильмах из прошлого века.

— А ключ у него есть, не беспокойтесь. Главное — через дорогу перевести. Они ведь такие шебутные сейчас! Ничего не видят, когда играют…

— Не беспокойтесь, забегу за вашим Витюшей.

Попрощавшись с соседкой, Стас сбежал вниз по лестнице. Уже на выходе из подъезда дал пендаля бомжеватому увальню, норовящему помочиться под самые двери.

— Я ж тя!.. — рявкнул увалень и осекся.

— Не ты меня, а я тебя. — Серьезно пообещал Зимин. — Вон под тем кустиком. Веришь, нет?

Увалень поверил. Застегнув ширинку, торопливо затрусил восвояси. Поглядев ему вслед, Стас зашагал в противоположную сторону.

Осеннее солнце, смахнув паутину туч, утюжило грязную землю. Выпавший снег успел растаять, превратившись в экзотическую кашицу, каковой в Екатеринбурге хватало во все времена года. Город назывался городом, но походил больше на деревню. Те, кто не разжился машиной, обречены были возвращаться домой с заляпанными по колено брюками, замызганными чулками и устряпанными колготками. Впору было надевать резиновые сапоги и калоши, но от них как-то успели уже отвыкнуть.

Одолев пару кварталов, Стас добрался до проспекта. Для большинства знакомых он значился в отпуске, и только сотрудники его родной конторы знали истинную цель нынешних прогулок Зимина. Тимофей называл это спецзаданием, Дмитрий — халявой спецназа. Как бы то ни было, но операция по наркопосредникам вступила в решающую фазу, а потому следовало соблюдать утвержденные ранее пункты.

Место у дорожного сигнала, где он должен был стоять, оказалось занято. Пегий пес дворянской породы сидел в грязи и, подрагивая лапами, уныло глодал картонную коробку. Далекие предки пса явно принадлежали к сословию эрделей, но порция благородной крови ничуть не изменила судьбу лохматого потомка. Он принадлежал улице и вместо шницелей вынужден был питаться картонной тарой. Стас скромно притулился рядом. Чтобы отметиться, проголосовал первым встречным «Жигулям». Но машина проехала мимо, что в общем-то его вполне устраивало. Прогулявшись до лоточницы, торгующей чебуреками, Стас купил пару штук и, вернувшись на пост, честно поделился с четвероногим бродягой. Чебурек исчез в мгновение ока. Эрдель вовсю закрутил обрубком хвоста и, не веря своему счастью, преданно всматривался в лицо раскошелившегося человека.

— На еще, и пошел вон, — Стас кинул ему остатки собственного чебурека. Приближался поток машин, пора было поднимать руку в нацистском приветствии. «Жигуль», «Москвич», с пяток иномарок и снова «Москвич». Все таратайки как и положено равнодушно катили мимо. Зато следующий позади всех «Запорожец» неожиданно притормозил. Навряд ли это были те, кого поджидал Стас, а потому он произнес заранее приготовленную фразу:

— До Тагила подбросишь?

— Ты что, сдурел?

— Нет, так нет, — Стас отвернулся от водителя, и «Запорожец» покатил дальше.

Тем временем, вдохновленный чебуреками эрдель отправился в странствие. Поочередно заглянув в окна полуподвальных этажей старого дома, неторопливо добежал до троллейбусной остановки. Здесь дождался подъехавшего троллейбуса и отважно залез внутрь. Проводив его глазами, Стас снова поднял руку. Он понятия не имел о том, кто именно должен к нему подъехать. Таковы были правила игры. Они знали его в лицо, он их нет. И все пятнадцать-двадцать минут, что он торчал на условленном месте, скорее всего, его изучали со стороны, проверяя насколько он «чист». Все это было скучно и чуточку смешно, но так уж они договаривались.

Наконец взвизгнули тормоза, и рядом остановилась бежевая «Волга». Стас повторил дурацкую фразу про Тагил.

— Тагил так Тагил. Садись.

Распахнулась задняя дверца, и Стас ухнул на мягкое сиденье. «Волга» резво взяла с места. Плечистый сосед с ежиком на голове и татуированными пальцами без лишних слов тут же выложил на колени Стаса увесистый сверток.

— Это половина. Сорок пять тысяч баксов. Сотенными, прямо из банка.

— Буду считать.

— Само собой.

Пальцы Стаса вскрыли бумажный пакет, достав пачку долларов, зашелестели по корешкам.

— А почему только половина?

— Вторую получишь на выезде из города. Поедешь на четыреста двенадцатом «Москвиче».

— Это тот, что у меня под окнами образовался?

— Он самый. Вот ключики и документы. Стартуешь в полночь. На выезде тормознешь возле «Белого соболя», мигнешь трижды фарами. Подойдет паренек. Он от ребят из централа. К тому времени они вышибут кое-что с должников, передадут тебе. Правда, возможно, в рублях, но тебе-то какая разница?

— Не скажи. Или эту стопочку таскать или чемодан в два пуда.

— За это тебе и платят.

Стас промолчал. Пока он пересчитывал деньги, его не донимали. Машина колесила по городу, попутчик сонно глазел в окна. Щелкнув зажигалкой, водитель, еще более массивный, чем сосед Стаса, неспешно прикурил. Дымок фиолетовыми кудельками поплыл по салону. Не поднимая головы, Стас пробурчал:

— Скажи ему, чтобы не коптил. Не терплю табака.

Фыркнув, шофер покосился на своенравного пассажира, нехотя выбросил сигарету в окно.

— Все! — Стас удовлетворенно вздохнул. Выдернув наугад с пяток купюр, тщательно ощупал, поглядел на просвет. — Вроде порядок.

— Быстро ты однако.

— Работа такая, — Стас взглянул в лицо попутчика. — Куда теперь?

Мужчина передал ему конверт.

— Здесь все адреса. На этот раз покатишь на юг — в солнечный Челябинск. Передашь денежки, возьмешь расписку. В машине ничего не трогай. Там кое-какая чепуха для них. Взамен тебе тоже кое-что подкинут.

— Типа бартера, значит?

— Вроде того. Мы им кофе, они нам корицу.

— Ясно. А как насчет аванса?

— Аванс получишь, когда вернешься.

— Это уже не аванс, а гонорар.

— Я что-то непонятно объяснил?

— Да нет, но почему не сейчас?

— Потому что потому.

— Конкретно, но не ясно. Командировочные, бензин — все денежек стоит. А еще ведь надо на что-то там жить, где-то устраиваться.

— Это уже твои заморочки. Так что давай вытряхивайся.

— Минутку! — Стас качнулся к водителю. — Будь другом, поверни здесь. Тут школа неподалеку. Рядом с ней и высадишь.

— Что ты забыл в школе?

— Да свиданка у меня там. С малолеткой из восьмого «А». — Стас с улыбкой огладил тугой сверток. — А что? Деньжата есть, свожу девочку в цирк или зоопарк, кутнем в какой-нибудь кафешке.

— Любишь пошутить, как я погляжу.

— Маленько есть…

— Здесь, что-ли?

«Волга» подкатила к зданию школы.

— Точно, — Стас кивнул мужчинам. — Пока, орлы.

Ему не ответили. Машина тронулась с места сразу, как только он вылез.

***

Мальца звали Виктором, но соседка почему-то называла его Витюшей и любила платком вытирать пацану нос и губы. Как какому-нибудь трехлетке. Парню подобное обращение, разумеется, не нравилось, и в этом смысле Стас его понимал.

Войдя в школу, никакого Витюши он не обнаружил. Не было мальчугана ни в вестибюле, ни в туалете. Зимин заглянул на всякий случай в школьный буфет и в раздевалку. От звонкоголосого гама хотелось зажать уши, а то и зажмуриться. Вокруг Стаса носились удивительно маленькие люди с ранцами за плечами и полотняными мешочками в руках. В мешках лежала сменная обувь, но главное предназначение мешков заключалось совсем в ином. Этими самыми мешками детвора лупцевала друг дружку по головам, а чужие мешки смекалисто использовали в качестве футбольных мячей. Заглядывая в классы, Стас скучновато озирался. Конечно, никаких гарантий он соседке не давал и все же для очистки совести решил обойти здание кругом.

Решение оказалось правильным. Как раз на заднем дворе он и обнаружил Витюшу. Малец вышагивал на четвереньках, а на его спине по-ковбойски подскакивал ушастый одноклассник. На лице Витюши красовалась гримаса отчаяния, волосенки успели взмокнуть. Ушастого наездника он возил явно против своей воли. Вокруг стояла стайка учеников. Гогоча и на все лады комментируя происходящее, они подпинывали «лошаденку» дабы придать ей подобающую прыть. Сходу разобравшись в ситуации, Стас приблизился к детскому «ипподрому» и громко захлопал в ладоши.

— Перекур! — объявил он грозно. — Слышали, что я сказал? А ну, марш по домам!

Увы, времена изменились. Детвора пошла не та. Лет десять-пятнадцать назад от подобного окрика малолетки брызнули бы в стороны, как горох. Сейчас же они только чуточку попритихли. Витюша и ушастый наездник одновременно подняли головы. В глазах Виктора блеснула искра надежды, в глазах наездника — откровенное недоумение.

— А чего? Мы играем.

— Я вижу, как вы играете.

— Нормальная игра! — наездник ударил пятками в бока Виктору. — Это мой пони, блин.

— Пони пора домой. Виктор, поднимайся.

— Э-э, куда пошел! А ну стоять!..

Виктор боролся с наездником, пытаясь встать, но противник был явно крепче. Стас хмуро взглянул на часы. Его лимит стремительно истекал. Шагнув в круг ребят, он цепко ухватил наездника за крупное ухо, вздернул вверх. Реакция была поразительная. По-девчоночьи взвизгнув, парнишка кулачками замолотил по руке Стаса.

— Пусти, пидор гнойный! Пусти, сука помойная!..

Разумеется, Стас слышал в жизни словечки похлеще, но чтобы подобные словеса изрекал розовощекий хлопчик — подобное для него было в новинку. Ладонь сама собой описала резкий полукруг, наградив мальчишку звонким подзатыльником.

— Убью, скотина!..

Удерживая извивающегося пацаненка, Стас только покачал головой.

— Он теперь на вас жаловаться будет, — предупредил честный Витюша. Он стоял уже возле Стаса, и весь его вид выдавал нешуточные переживания. Правда, переживал он, судя по всему, не за одноклассника, а за Стаса, которому, по его мнению, теперь грозили крупные неприятности.

— Вот беда-то! — Стас уложил вырывающегося паренька на колено, одним движением выдернул из школьных брючек кожаный ремешок.

— Щас бить будет, — шепнул кто-то из малолетнего окружения.

— Еще как, — подтвердил Зимин. Ремень взлетел вверх и впился в мальчишечьи ягодицы. Парень завизжал, но Стас и не думал останавливаться. Отсчитав с десяток ударов, отшвырнул «наездника» в сторону.

— Похоже, братец, ты псих. Посоветуй своему отцу проводить подобные процедуры почаще. Хотя бы раз в неделю. Тогда, может, еще выйдет толк.

— Он тебя, гада, пришьет. Понял? — мальчишка, всхлипывая, поддерживал на поясе штаны. — Ремень отдай, сука!

Стас свернул ремень в рулон, швырнул в заросли мертвого чертополоха. Поднимаясь, наградил шлепком и Витюшу.

— Кто тебя просил вставать на четвереньки?

Опустив голову, Витюша захлюпал носом.

— Ладно, пошли. Бывайте, цветы жизни! Благоухайте дальше. — Стас взял Витюшу за руку и зашагал к выходу со двора. Шаг его был крупен, Витюша едва поспевал за ним.

— Мой отец достанет тебя! Слышал, кобел?..

Стас даже не обернулся. Он спешил.

Весь путь прошли молча, и только возле дома остановились для короткого разговора.

— Так зачем ты вставал на четвереньки?

— Это же Чипа. Он у нас в классе самый сильный. И отец у него — шишка. — Нос у Витюши распух от слез и соплей. К щеке прилипла какая-то пакость. Стас достал платок, потянулся к лицу паренька, но, вспомнив мамашу Виктора, просто передал его мальчугану.

— Утрись, герой. Подумаешь — шишка. В наше время любую шишку можно в два счета превратить во вмятину.

У Витюши в глазах мелькнуло радостное изумление.

— Ну да?!

— Балда!

Оба враз улыбнулись.

— Все. Иди домой, учи уроки. А будет кто снова приставать, стерпи раз, стерпи два, а на третий дай в глаз и покрепче. Способ проверенный.

— А вы?

— Что я? Я за тебя вечно вступаться не буду, — Стас потрепал парня за вихры. — Ну все. Дуй домой, а мне пора.

Глава 3

Конечно семь с лишним сотен «бакинских» они срубили сегодня по всем правилам. Еще и «кирпичный магнат» добавил за хлопоты три сотни, но жизнь тем и коварна, что сплошь и рядом подсовывает кочки да рытвины. Дмитрий не страдал излишней мнительностью, однако в подобную «полосатость» отчасти верил. И когда на подходе к дому Дианы проезжающий мимо джип окатил его порцией воды из лужи, он почему-то сразу понял, что удовольствия на сегодня закончились, и впереди его поджидают не самые приятные события.

Так оно и оказалось. На перекрестке он стал свидетелем тройной аварии. Бежевая «девятка» намертво слиплась с крохотной «Окой», превратившись в жуткую композицию спятившего авангардиста, а рядом колесами вверх покоился изжеванный «Фольксваген». Тут же в луже крови лежало бездыханное тело. Еще над одним склонился мужчина в белом халате. Кажется, он пытался делать непрямой массаж сердца, но, судя по лицам присутствующих, дело было швах. Подавив вздох, Дмитрий поспешил отвернуться, но скверное начало было положено. Как по заказу с неба вновь посыпало неприличной моросью, словно с неведомой высоты решил помочиться скучающий старичок. Точнее — тысяча старичков, а может, и несколько миллионов.

Спасаясь от мрачнеющей на глазах жизни, Дмитрий зашел в магазин, где приобрел роскошный торт. И именно здесь у прилавка его довольно грубо пихнули в бок. Не стриженный молокосос и не качок с кувалдами вместо рук, — обычная тетя с багровым лицом. Это было значительно хуже, поскольку тети, пусть даже злые, — тоже женщины. Во всяком случае сдачи таким не сдашь, можно только обидеться.

Мысленно Дмитрий обругал американских агрессоров вкупе с отечественными олигархами и решил не обижаться. Тем более, что ноги вели его знакомым маршрутом. Если Диана окажется дома, все еще можно будет исправить. То есть, если глотнуть чая с тортом, быстренько нырнуть под душ, а после к ней под халатик, — все безусловно наладится. Как вещают западные психологи лучшее средство от стрессов — штанга, сладкое и эротическая гимнастика. А гимнастами они с Дианой были хорошими. И уж конечно там, под халатиком, прижавшись к нежно-упругому животику, ладошками накрыв пару пышек с изюминками сосков, он легко и просто позабудет обо всем на свете. За то, верно, и простил ту злую тетю. Лет двадцать-тридцать назад, она, вероятно, тоже была смешливой и симпатичной, для кого-то даже желанной. Была да оплыла со временем.

Стряхнув с лица скользкие капли, Дмитрий зашел в подъезд, лихим ударом по кнопке вызвал лифт. Минутой позже из спустившейся кабинки выбралась покачивающаяся парочка семиклассниц. Ямки пупков — напоказ, как у Бритни Спирс, на ногах высоченные колодки. Этакие куклы Барби на российский манер. Глазки с пьяненькой неиндийской поволокой, в раскрашенных по-вампирьи губках — недешевые сигаретки. В общем — прелесть что за девочки! Одна беда — курят, пьют и говорят помойные слова. А ведь тоже могли бы быть такими, как Диана.

Дмитрий сунулся было в лифт, но в ноздри шибануло таким табачным угаром, что он тут же передумал. Сигая разом через две-три ступени, помчался на шестой этаж пехом.

Увы, именно здесь скоропортящийся день огорошил его главным сюрпризом. На лестничной площадке, затылком привалившись к стене, сидел паренек. Красивый, белокурый, с навеки застывшим взором. На коленях валялся использованный шприц, бессмысленная полуулыбка могла испугать кого угодно.

Опустившись рядом на корточки, Дмитрий тронул паренька за кисть. Рука была холодной, на локтевом сгибе красовалась печально знакомая россыпь багровых пятен. Дмитрий медленно выпрямился. Покойника он, разумеется, узнал. Сосед Дианы — из сорок девятой. Не то Жорка, не то Женька. Нормальный в общем-то парень. Кошек не вешал, стекла не бил. При встречах здоровался, а разок даже помог допереть до кварти